CC BY
370
Герменевтика как направление в философских науках, исследующее понимание, истолкование или интерпретацию текстов, тесно связана и с теоретическими правовыми исследованиями, и с философией права. Объясняется это тем, что понимание позитивного права с момента появления письменности происходит только через тексты законов и иных нормативных актов, которые, отражая мысли законодателя, требуют вычитывания представляемого нормативного материала с языковым анализом написанного. По мнению профессора Э. Корета, герменевтика - это основная проблема современности, т.е. проблема понимания [5, с. 391]. Б. Рассел отмечает, что «язык служит не только выражением мысли, но и делает возможными мысли, которые без него не могли бы существовать» [9, с. 71]. Таким образом, тексты законов, с одной стороны, должны максимально соответствовать пониманию внешнего мира субъектов, их создающих, что воплощается в точном текстовом отражении объективных связей или отношений в социальной действительности. С другой стороны, понимание законов лицами, их читающими и использующими, должно соответствовать «букве» и «духу» самого закона, без потери его смысла и в аспекте системного правового толкования. Одновременно с этим герменевтика, являясь философской отраслью знания, в сфере правовой действительности обеспечивает не только точное понимание сущности права как социальнослужебного явления, но и его философское познание и понимание на уровне онтологической действительности, поскольку правовая реальность требует своего смыслового существования в мировом пространстве и времени.
Никакие тексты письменных произведений не изучаются в обществе так пристально, а следовательно, с таким радикальным разбросом мнений, толкований и интерпретаций, как тексты и язык законов. Правильность толкования норм права, регулирующего общественные отношения, основывается на уяснении их сущности, где главным является языковое понимание людей друг другом в условиях социальной среды. Из этого следует, что социальные отношения, в которых закон выступает связующим материальным атрибутом, регулируются не просто существующими юридическими нормами, а непременно базируются на их едином понимании и разумном толковании в процессе человеческих отношений. Без понимания, а следовательно и принятия права отдельным человеком и всем обществом, оно перестает действовать, поскольку его сущностное понимание и есть основа действия юридических законов в социальной среде.
Проблемы герменевтики, изложенные в трудах философов, всегда имели отношение к исследованиям правовой действительности, т.к. изучение языка текстов не могло не иметь отношения к изучению языка права.
По мнению Ф. Шлейермахера, читающий должен был понять как сам текст, так и то, о чем хотел в нем сказать автор. Более того, по мнению ученого, герменевтическое искусство позволяло интерпретатору понять автора лучше, чем он понимал себя сам путем определения бессознательного, где ярче всего должна быть видна печать индивидуального творца [5, с. 394]. Системное видение текста Шлейермахер показал как классический «герменевтический круг», когда целое определяется через части, а части через целое. Войти в этот «круг» возможно только вникнув или вжившись в текст, который предлагает автор. То есть здесь речь идет о психологической составляющей герменевтики, так называемой «эмпатии» - вчуствовании в субъективную мысль автора на уровне единения с ним сознания и чувств. Другой ученый, В. Дильтей, исходил из философии жизни с целью постигнуть иную индивидуальную жизнь, когда познаваемый и познающий должны быть в состоянии общаться друг с другом.
Однако вряд ли такое широкое понимание текстов с «философией жизни» может положительно влиять на развитие права, регулирующего нередко самые конкретные общественные отношения и конфликты. Отражая жизненные явления общества, право делает их структурно закономерными и из этого регулируемыми в выстраиваемой системе. В этой связи строго к восприятию текстов подходил Г. Риккерт, который был сторонником логического понимания написанного или сказанного; понимать можно только то, что имеет смысл - писал философ. Чувственно-психическое переживание у Г. Риккерта смысла не имело, вследствие чего герменевтика отождествлялась с логикой.
В ХХ в. наиболее весомый вклад в герменевтику внес великий немецкий философ Мартин Хайдеггер. По мнению мыслителя, «мы существуем прежде всего в языке и при языке. Поскольку мы, люди, чтобы быть тем, что мы есть, встроены в язык и никогда не сможем из него выйти, чтобы можно было обозреть его еще и как-нибудь со стороны, то в поле нашего зрения существо языка оказывается всякий раз лишь в той мере, в какой мы сами оказываемся в его поле, вверены ему» [10, с. 272].
Учеником М. Хайдеггера был другой немецкий мыслитель, Ханс-Георг Гадамер, комплексно проанализировавший все стороны понимания и интерпретации текстов. Х.-Г. Гадамеру принадлежит идея ввода в понимание текстов понятия игры, т.е. некой свободы исследования текста, когда всякая игра - это становление состояния игры, которая в своей импровизации преобразуется в структуру [3, с. 152-166].
При этом Х.-Г. Гадамер затрагивал проблемы юридической герменевтики, т.е. толкования закона и формирования правовых текстов. Одной из основ юридической герменевтики, как отмечает Гадамер, является то, что закон одинаково обязателен для всех членов правовой общности. Где это не так, там герменевтика невозможна, поскольку верховный властитель может истолковать свои слова также и вопреки общим правилам толкования. Задача интерпретировать закон так, чтобы конкретный случай получил справедливое решение в правовом смысле данного закона, здесь вообще не стоит. Напротив, несвязанный законом монарх способен добиться того, что кажется ему справедливым, вообще не считаясь с законом, то есть не совершая никаких усилий по его истолкованию. Задача понимания и истолкования стоит лишь там, где законодательные положения полагаются неснимаемым для всех обязательным образом [3, с. 388-389].
Несмотря на необходимость толкования законов правоприменителем, Гадамер исходит из незыблемости и постоянства правовых норм. Говоря об интерпретации закона, Гадамер пишет, что только судья может продуктивно расширять закон, но при этом должен стремиться соответствовать правовой мысли закона, опосредуя ее современностью, познавая при этом правовое значение закона. Именно поэтому в правовом государстве существует гарантия законности, то есть по идее всякий знает, на что он может рассчитывать. По мысли Гадамера, юридическая герменевтика и правовая догматика находятся в существенной связи друг с другом, причем герменевтика занимает первенствующее положение, поскольку идея совершенной правовой догматики, которая превратила бы любой приговор в простой акт сублимации, не выдерживает критики [3, с. 387, 389].
Особо Гадамер подчеркивает разумные ограничения герменевтической деятельности, то есть, что «интерпретировать следует там, где смысл какого-либо текста не может быть понят непосредственно. Интерпретировать следует всюду, где мы не можем доверять непосредственности явления» [3, с. 397]. Отсюда выводится одно из основных правил герменевтики, что понятный текст не подлежит истолкованию. Истолкование, по мысли А. Абдуллина, есть сознательное насилие, и ему подлежат не все части текста, а только те из них, в которых сказано нечто оригинальное и новое [1, с. 44].
Еще одним ученым, выполнившим фундаментальную работу по герменевтике «Общая теория интерпретации» является итальянский правовед и мыслитель Эмилио Бетти. В своих работах Э. Бетти исходил из того, что правильность понимания текста идет не из мнения читающего, не из его монополии на истину, а из мнения автора текста, даже если оно будет ложным [2, с. 96-97]. Э. Бетти указывал на герменевтическое требование к применению права, которое требует толковать закон, ориентируясь на современность и нынешнее общество, что необходимым образом следует из целевой определенности права как порядка общественной жизни человека: его сущность уже предполагает, что в нем должна осуществляться конкретизация закона, т.е. аппликация, ведь оно призвано направить общественную жизнь и деятельность в правовое русло [2, с. 106-107].
Как мы указали, герменевтика имеет большое значение в юридической практике, где толкование законов и подзаконных актов профессиональными юристами, государственными и общественными деятелями, гражданами происходит постоянно. Вспомним классические виды юридических толкований, которые бывают: грамматическими - уяснение синтаксической и лексической структуры закона; логическими - следуют из закона и правил логических языковых конструкций; системными -
состоят в согласовании со всей системой законодательства правового института или отрасли права; телеологическими - исходят из целей создания правовых актов; специально-юридическими - основаны на данных специальных юридических наук и отраслей права; историко-политическими -определяются содержанием воли законодателя, принявшего закон в определенный исторический момент. По объему толкование правовых актов бывает адекватным, ограничительным и расширительным. По обязательности и компетентности толкования выделяются: официальное - со стороны властных органов, имеет обязательный характер; казуальное - в отношении конкретного случая для данного юридического дела; доктринальное - со стороны научных кругов и квалифицированных практиков; обыденное - с точки зрения житейского опыта или массового правосознания. В этой связи языковое содержание права включает в себя множество компонентов: непосредственные тексты норм права; смысл отражаемых в правовой норме общественных отношений; конструирование языка права авторами закона; включение в право идей органом государства, принимающим закон; техника исполнения закона правоприменителем и, наконец, понимание права лицами, на которых направлен юридический акт. Существует также понимание (толкование) закона надзирающим органом, представителями защиты, уполномоченными от общества должностными лицами и т.д. Отсюда право не использует речь одного лица, а выражает множественное его понимание представителями человеческого общества. Это требует точного толкования или интерпретации права на уровне его официального понимания в наибольшей степени отображающей его внутреннюю суть, вне зависимости от уяснения его отдельными и, часто противоположными по своим интересам, представителями общества.
Перечисленные виды толкований законов в основном относятся к теории права, когда уяснение сути закона должно идти от самого текста закона либо при его системном толковании в общей связи с несколькими правовыми нормами, правовым институтом или правовой отраслью. Какое-либо обращение к философскому смыслу того или иного закона, либо к его исторической предназначенности здесь не может иметь места, поскольку это может повлечь элементарное нарушение смысла и конкретного назначения закона, принятых позитивных положений норм, в них содержащихся. Причем мы не можем здесь согласиться и с мнением об обязательности прецедентной практики судов по аналогичным делам при толковании закона [7, с. 7-11]. На принимаемые судами решения, несомненно, следует обращать внимание, однако, каждый юридический факт требует, как известно, отдельного применения закона. Это влечет за собой необходимость сравнительного анализа обстоятельств дела со структурным содержанием применяемой нормы при ее всестороннем толковании. В этой связи Г. Радбрух подчеркивал, что юридическое толкование отличается от интуитивных форм толкования благодаря своей исключительно рациональной природе. Оно не магическое или мистическое толкование, не игра ума, а логическая интерпретация смысла [8, с. 132].
В то же время конкретное применение правовой нормы может вызвать вопросы к его идейным и смысловым положениям, противоречащим философско-правовым категориям свободы, справедливости или равенства, которые не дают возможности вынесения практических решений, соответствующих духу права. Цивилизованный порядок разрешения данной коллизии на сегодняшний день требует обращения к Основному закону государства - к Конституции через специальные легальные процедуры, принятые в стране. Такой правовой путь разрешения спора о соответствии закона разумному праву предоставляет гражданам, организациям и судам возможность обращения в Конституционный суд Российской Федерации по вопросам несоответствия той или иной нормы права Конституции. В этом случае проверяемая норма соотносится с главным правовым актом - Конституцией Российской Федерации, т.е. также с законом, а не, допустим, с философско-правовыми категориями, Библией или Кораном. Однако анализ нормы в решениях Конституционного суда исходит из глубинного смысла и содержащихся в Конституции принципов, которые передают общие правовые идеи на уровне соотношения естественного права с позитивным. По мнению Л.О. Иванова, Конституционный суд исходит как из содержания самого Основного закона, включая нормативную систему всех его разделов и преамбулы, общепризнанных принципов и норм
международного права, так и из анализа объективных закономерностей социального развития общества, конкретно-исторического понимания сущности идей свободы, равенства и справедливости, т.е. современного познания идеи права в терминологии философов права [6, с. 130-131].
В этом плане для нас важна Конституция с нейтральными нормами и положениями, позволяющими в разумной интерпретации использовать представления о праве различных слоев общества, но при сохранении единой сущности и смысла права вне влияния разных индивидуальных запросов Г.А. Гаджиев в этой связи отмечает, что принцип правовой определенности как сумма требований, предъявляемых как к закону, так и к судебной практике, неприменим к конституционному тексту, что позволяет относительно свободно действовать в политической сфере [4, с. 242].
Из вышесказанного следует, что герменевтика в области философии права имеет научное значение в интерпретации и толковании законов, иных правовых актов, идейный смысл которых должен соответствовать передовым правовым идеям современности, а текстовое содержание понимать ясности, логичности и однозначности. Теоретические предложения философов и юристов о праве следует, с одной стороны, в философском смысле бытия, а с другой стороны, оценивая их в структуре правовой базы государства. Разумеется, применение законов всегда связано с их неоднозначным толкованием, нередко с противоположной интерпретацией различных юридических фактов. Это вполне допустимо в демократическом обществе при состязательности и равноправии сторон в процессуальной практике судов и иных учреждений. Однако данный процесс толкования и интерпретации законов должен иметь разумные пределы в орбите правовой действительности и объективных отношений в обществе. При несовершенстве закона или его отдельных норм неправильное толкование может сказаться на законодательной практике, которая не будет соответствовать смыслу законодательного акта.
В заключение следует отметить, что в законодательной практике должны иметь место моделирование или прогнозирование интерпретирующих моментов, обыгрывание различных ситуаций применения закона с целью смыслового и языкового совершенствования принимаемых норм. Язык закона должен обладать смысловой целостностью. Понять текст закона - значит отрешиться от произвольных «озарений», чтобы понимающий придерживался не собственных предмнений, а фактов [1, с. 34]. В обратном случае может иметь место элементарное злоупотребление правовыми нормами, когда формальное применение закона, его «свободное истолкование» не будет соответствовать целям и общему правовому значению, а иногда даже и здравому смыслу.
Литература
1. Абдуллин А. Философская герменевтика. Уфа, 2000.
2. Бетти Э. Герменевтика как общая методология наук о духе. М., 2011.
3. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988.
4. Гаджиев Г.А. Онтология права. М., 2013.
5. Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному: новая онтология ХХ века. М., 1997.
6. Иванов Л.О. О соотношении философского анализа права и конституционного нормоконтроля // Философия права в начале 21 столетия через призму конституционализма и конституционной экономики. М., 2010.
7. Оглезнев В.В. Проблемы интерпретации ratio decidendi в аналитической философии права // Философия права. 2011. № 5.
8. Радбрух Г. Философия права. М., 2004.
9. Рассел Б. Человеческое познание, его сфера и границы. Киев-М., 2001.
10. Хайдеггер М. Путь к языку // Время и бытие: Статьи и выступления. М., 1993.
