CC BY
467
Ненахова Ю.С.
ПРОБЛЕМЫ СЕМЕЙ С ДЕТЬМИ-ИНВАЛИДАМИ
(исследование выполнено при финансовой поддержке АНО «Совет по вопросам управления и развития»)
Решение проблем качества жизни инвалидов должно быть одним из приоритетных направлений социальной политики государства, подписавшего Конвенцию ООН «О правах инвалидов», в рамках которой государство обязуется «обеспечивать и поощрять полную реализацию всех прав человека и основных свобод всеми инвалидами без какой бы то ни было дискриминации по признаку инвалидности» [1].
Традиционно инвалидность рассматривается в рамках медицинской модели: медицинская патология — отклонения от нормы в физическом или психическом здоровье — ведет к существенному ограничению возможностей в рамках социальной жизни [2].
Однако существует и иная модель инвалидности, в соответствии с которой инвалидность рассматривается как социальный феномен. Так, Конвенция о правах инвалидов рассматривает инвалидность как эволюционирующее понятие, т.е. как результат взаимодействия между имеющими нарушения здоровья людьми и сре-довыми барьерами, которое мешает их полному и эффективному участию в жизни общества наравне с другими [1]. Это заложено в основу нового подхода к инвалидности как к соци-
альному феномену. Предполагается, что конкретное общество устанавливает как нормы жизни, т.е. границы нормальности, так и совокупность отклонений от данных норм. Норма человеческих возможностей приобретает относительный характер — касается ценностей и возможностей данного конкретного общества.
Общество как целостная система создает мировоззренческую систему, в которой каждый член общества или группа людей фиксируется набором социальных связей. Член общества в соответствии со своими потребностями и возможностями попадает в определенную систему социальных ожиданий и установок.
Инвалидность возникает как социальный феномен: общество создает в отношении человека, наделяемого статусом «инвалида», определенные установки и ожидания, социальные действия в отношении него строятся в зависимости от этого. Однако не всегда сами инвалиды разделяют данные установки по отношению к своей социальной роли.
Это расхождение взглядов рождает для инвалидов дополнительный круг проблем. Поэтому важен «взгляд изнутри»: как сами инвалиды и те, кто осуществляет уход за ними, видят себя в системе общественных отношений, насколько глубокими и дол-
говременными представляются им их проблемы, вызванные несовершенством, с их точки зрения, данной системы социальных связей, и, соответственно, стратегии, формируемые ими с целью адаптации к существующим реалиям. В статье представлен взгляд на собственные проблемы одной из сторон отношений «инвалид-общество».
Данные отношения в системе социальных связей «разветвляются» на отношения в сфере образования, в сфере здравоохранения и социальной защиты, на рынке труда и т.д. При этом, в фокусе внимания находится определенная когорта инвалидов: дети с инвалидностью и инвалиды с детства, глубина проблем которых связана с особой сложностью адаптации к жизни в социуме, необходимостью использования специальных методов реабилитации и психологической помощи, форм получения образования и жизненных навыков.
Этих трудностей удается избежать людям, столкнувшимся с инвалидностью, будучи уже взрослыми, по большей части уже адаптированными к жизни в социуме еще до получения инвалидности и накопившими приемлемый уровень человеческого и социального капитала.
Поскольку выявить проблемы семей с детьми-инвалидами и инвалидами с детства обычными методами массового социологического опроса инвалидов, не говоря об опросе населения (домохозяйств), невозможно, нужны специальные качественные методы социологического опроса — непосредственно в референтной группе. Глубинные интервью с родителями детей-инвалидов, руководителями и членами общественных организаций родителей детей-инвалидов и инвалидов с детства, сотрудниками специализированных
образовательных учреждений, которые были проведены автором летом 2014 г. в городе Таганрог, позволили выявить актуальные проблемы семей с детьми-инвалидами и инвалидами с детства в разных сферах жизнедеятельности. Всего было проведено 6 глубинных интервью — с руководителями и педагогами образовательных учреждений общего и дополнительного образования детей, реализующих программы для детей с инвалидностью, родителями детей-инвалидов, в т.ч. родителями, входящими в общественные организации, защищающие интересы инвалидов; а также 2 фокус-группы — с родителями — членами общественной организации родителей детей-инвалидов и инвалидов с детства.
В Таганроге проживают 575 детей-инвалидов, т.е. 2,6% в общей численности инвалидов города.
Проблемы в сфере образования
Респонденты отмечали, что проблемы, в первую очередь, связаны с дефицитом как государственных/муниципальных, так и частных коррек-ционных учреждений дошкольного и общего образования для детей с инвалидностью. Очное обучение (развитие) детей с ментальной инвалидностью проводится только в одной специализированной школе и в одном учреждении дошкольного образования. Реализация концепции инклюзивного образования, по их мнению, еще больше снизит доступность услуг коррекционных школ и детских садов, в том числе приведет к их закрытию.
«Для деток инвалидов у нас очень плохо с образовательными учреждениями: и с детскими садами, и со школами. Это большая проблема» [Родитель — член общественного объеди-
нения семей, воспитывающих детей-инвалидов].
«Очередь большая. Если раньше у нас было 2 группы (мы уже давно существуем, открылись в 1972 году), а сейчас — 5. И очередь. Если норма — 10 человек, то у нас в группах — 18-20 человек... Рост очереди объясняется тем, что стало больше больных детей. По зрению тоже ситуация ухудшилась» [Руководитель специализированного образовательного учреждения для детей с ограниченными возможностями здоровья].
«По опыту знаю: для многих родителей это — большущая проблема. Потому что такого садика не хватает. Одного мало. Хотя бы еще один или два. Причем этот единственный сад — узкоспециализированный: только для умственно отсталых. А у нас диагнозы — и аутизм, и даунята и др.... А группы одинаковые: всех пихают в одну среду» [Мать, воспитывающая ребенка-инвалида].
«Наша коррекционная школа — одна в городе. И в ней — все диагнозы, какие есть. У моего ребенка - аутизм. Для аутиста в нашем городе нет ничего: ни детских садов, ни школ, ни врачей — ничего. Поэтому мы выживаем сами. Программа этой школы — не для нас» [Мать, воспитывающая ребенка-инвалида].
«В законе [«Об образовании»] вообще нет слова «коррекция». Всех уравняли., чтобы платить учителям, которые работают в коррекци-онных школах так же, как и обычным учителям. У нас идет доплата педагогу — 20%, вспомогательному персоналу — около 15%. Но им нужно доплачивать намного больше, потому что, если они работают в этой сфере очень-очень много лет, у них тоже постепенно появляются проблемы со здоровьем... Убрали надбавку за классное руководство. Если еще уберут
стимулирующие надбавки, мы уже не выйдем на средний уровень зарплат по экономике региона, а мы должны на него выйти. Это все очень строго контролируется Министерством образования. У нас была угроза закрытия. Когда вышел этот закон, говорили, что коррекционные школы закроют, а детей хотят поместить в обычные общеобразовательные школы - это инклюзивное образование. Но пока не закрыли. Может, и с этим связано сокращение размера фонда оплаты труда» [Сотрудник специализированного образовательного учреждения для детей с ограниченными возможностями здоровья].
«Нам просто повезло на тот период, что пошли в эту частную школу. В 2010 году она закрылась. Лицензию отобрали — да и все. Школа арендовала помещение в строительном техникуме, а потом вышел новый закон. Школе по закону не хватало площади. В общем, вынуждены были ее закрыть просто. Это было проще, чем что-то придумывать. Там училось очень много инвалидов или вообще — детей с особенностями... Маленькие классы, каждого опросят ежедневно, и там, хочешь — не хочешь, надо было учиться... Люди ехали с разных концов города сюда только из-за того, что такие условия. И согласны были платить, только чтобы ребенок был там... Сейчас ничего нет. Это была одна-единственная школа. Она просуществовала 15 лет» [Член общественной организации родителей детей-инвалидов и инвалидов с детства].
В то же время респондентами отмечался низкий уровень качества образовательных услуг в коррекци-онных учреждениях, что связано с отсутствием индивидуальных образовательных программ и использованием единой методики обучения для
детей с разными диагнозами. Указывалось на низкий уровень качества и недостаточные объемы предоставляемых бесплатно образовательных услуг при организации надомного обучения.
«Таких детей отправляют в специализированные детские сады. А там еще хуже. А вообще же нельзя аутистов отправлять туда, где умственно отсталые дети. Вот мой ребенок побыл в таком саду — я его забрала просто оттуда, потому, что он стал еще хуже: он стал деградировать, отставать» [Мать, воспитывающая ребенка-инвалида].
«Мы в 67-м были... Мы оттуда ушли. Хотя нам сказали: «Там и помощь, там и психолог». Один раз этот психолог был! Я смотрю: никакой работы не было, все — по бумажке! Забрала, сама с ним занималась» [Член общественной организации родителей детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«Многие родители даже боятся вести в 19-ю школу, потому что знают, что там обучения практически не будет... Мы пришли к ним в школу в 0-й класс с дошкольным образованием на уровне 4-го класса их школы. Настолько мы подтянули ребенка, настолько нам его загубили, что через 2 года мы схватились и обратно побежали к логопеду, к психологу платному» [Член общественного объединения семей, воспитывающих детей-инвалидов].
«В школе у нас — не здорово. Этим там никто не занимается. В школах получают хорошие зарплаты, потому что школы - коррекционные... Никто заморачиваться с нашими детьми не хочет. Как нам объяснила учительница по математике: «Вы, что, ее в магазин отправите?!» Отправлю я ее в магазин. Я с ней дома занимаюсь. И мы ходим на дополнительное плат-
ное образование. В школе — практически не занимаются. Есть буквально 1-2 учителя, которые к чему-то стремятся. И все. Были поделки — урезали. Урезали ЛФК. Оборудовали кабинет психолога — никто не водит детей вообще. Вбухали кучу денег — результата — ну, 1%. И то, только из-за того, что мы занимаемся дома что-то пишем, чертим, вырезаем, чему-то учится — и все. Они совершенно не помогают. Такое ощущение, что нам нечего делать: мы бессмысленно, через весь город, тянем ребенка в школу и забираем обратно... Поэтому мы даже среди родителей организовали общественную организацию» [Член общественного объединения семей, воспитывающих детей-инвалидов].
«Потом опять нас перевели на индивидуальное обучение, в обычную школу. Школа новая — мы там не нужны. Первый год нормально ходили учителя, потом второй год — «день прихожу, день меня нет»: то у нас аттестация — некогда, то аккредитация — тоже никто не приходил» [Член общественной организации родителей детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«Сначала мы ходили в школу, ходили-ходили, а потом — я же говорю: у него — недержание, начались проблемы, он в туалет сам не ходит, я привозила — оставляла, а потом забирала — мокрый, зима. Я просила, во время уроков отправлять его в туалет. Он не пойдет на переменке ни в жизни! Если там дети, он не пойдет никогда в туалет. Он будет стоять, описается...» Я — к врачу, врач: «Вы что?! Я же Вам сказала: домашнее! Вы, почему туда ходите?!» Я говорю: «Ну, не хотят к нам ходить учителя! У них нет, видите ли, средств!» В общем, с горем пополам начали к нам ходить на дом. Первый год — еще
хоть как-то, второй — вообще ужас! Ходила по географии два месяца, третий — нет: «Он наверстает!» Я говорю: «Как он может наверстать, скажите? Как?! Это что, машинка?» Сидела я, конечно, с ним, читала. Но пока мы русский с математикой сделаем, у меня уже, честно говоря, нервы не выдерживают. Конечно, это тяжело. Он же необычный товарищ. Ну, читает он. Ну, прочитает. Перескажет. Еще перескажет. В общем, так нам никто по биологии и географии не «наверстывал» — «тройки» нарисовали» [Мать, воспитывающая ребенка-инвалида].
Респонденты говорили об отсутствии в городе Центра лечебной педагогики, который должен предоставлять разные формы коррекцион-ного образования. Также отмечали потребность в получении профобразования и в специальных программах для определенных категорий инвалидов, в т.ч. программ адаптации к быту — для детей с ментальной инвалидностью. Инициатором подобных адаптационных программ выступают общества родителей детей-инвалидов.
«В Москве, как и во многих городах России, существует Центр леченой педагогики... Туда входят такие категории инвалидов, для которых школьная программа не подходит. Это учебное заведение типа школы. Дети туда приходят с какого-то возраста — может, с 5-6-ти лет, с 4-х даже — и до 18 лет они находятся там. И под уровень каждого ребенка - колясочник это или с ДЦП, аутист, даун — вырабатывается определенная учебная программа в соответствии с его возможностями... Есть совместные занятия в группах, есть индивидуальные. Это должно быть и у нас. А у нас этого нет» [Руководитель обще-
ственной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«Уже 5 лет или больше закрыли училища, профильные для 8-й категории, потому что не хочется им платить и брать лицензию, платить преподавателям, легче все закрыть... А все это было. Было и работало. Мы все закрываем. Альтернативы нет — заканчивая 19-ю школу, все остаются по домам» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«Мы хотим иметь помещение, чтобы детей готовить к жизни. В «Свете» [Псков] они этому учат. Учат самостоятельному проживанию и еще многому. Все это мы хотим на нашей площадке сделать. Но нет площадки — нет разговора! Пока можем только мелкое что-то. А что-то большое будет тогда, когда у нас будет помещение» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
Часто можно было слышать негативные отзывы об инклюзивном образовании. Родителей детей-инвалидов понять несложно. С одной стороны, они, хотя и недовольны качеством обучения в коррекционных школах, но боятся, что их закроют. С другой — чтобы дети-инвалиды и с ОСЗ могли обучаться в общеобразовательных школах, оборудования зданий пандусами, поручнями и т.д. явно недостаточно, нужен институт тьюторства. Иначе даже дети с заболеваниями органов слуха, зрения и т.п., т.е не имеющие серьезных психических отклонений, будут отставать в учебе. И чем старше становится ребенок, тем сложнее родителям помогать детям в учебе. Нужны специалисты.
«Инклюзия — это полный бред, потому что наши учительские коллективы не готовы. Дети не готовы,
а особенно не готовы родители... Мой ребенок знал, что такое инвалид, поскольку в семье у него есть такой брат, а другие дети в его классе не знают. И когда в класс пришел ребенок-инвалид, дети начали на него бросаться. Только мой ребенок не начал, потому что он знал, что это такое, а другие — нет. Это жестоко и неправильно» [Мать, воспитывающая ребенка-инвалида].
Проблемы в сфере здравоохранения
Проблем с получением квалифицированной медицинской помощи, не меньше, чем с обучением детей-инвалидов. Респонденты указывают на трудности в получении услуг профессиональных психологов — в поликлинике нет психолога, а психоневрологические диспансеры помощи не оказывают. Также они говорят об отсутствии в области специализированных реабилитационных центров для детей-инвалидов, отмечают низкую доступность услуг стационаров и санаторно-курортного лечения.
«У нас тут ничего нет. Психолога даже нет в поликлинике!.. Чтобы их [детей] развивать, выводить в мир, нам надо работать с психологом постоянно. Это спасибо, что когда он пошел в эту школу дистанционного обучения у нас появился психолог... Когда мы пошли в школу, в 1-й класс, я думала, все, не потянет. Он кричал на уроках, визжал — он волновался. Мы усилили долю препарата. Если бы не психолог, в той ситуации нас бы просто оттуда проводили. Хотя это была частная школа, и я устроилась туда работать, лишь бы он там учился как-то, потому что маленькие классы — в городе нигде такого нет... И она [психолог] с нами работала. Что-то делала платно, что-то — бесплатно. По крайней мере, в поликли-
нике она работала бесплатно. А сейчас ведь психологов нет вообще! В поликлиниках нет - всех поубирали. Потом как-то появился психолог — мы приходим, она: «Вы вообще психиатрия! Вы же не «наши». Вам нужен специальный психолог». Где помощь?! Где работа?! Я мама — я не могу все: я и учитель, я с ним... Понимаете? А нужен посторонний человек, потому, что я с этим не справляюсь. Помощи нет. Все у нас только платно. Больше ничего нет... Нет психолога. Мы поднимали этот вопрос на встрече с Здравоохранением [Управление Администрации города]. Они сказали: «Это к нам не относится. Если будут реабилитационные центры, то там... Ваш психолог — в психдиспансере». Иду в психдиспансер — «Пожалуйста!» «Нет, мы только тестируем перед инвалидностью» [Мать — член общественной организации родителей детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«У моего сына был нервный срыв. Нужен был психолог. Я бегала по всему городу — все платные. Попыталась обратиться в психдиспансер: «Так и так. Вы можете с ним позаниматься?.. Поговорите с ним! Я — мама, одна. Он меня не слушает. Ему нужна психологическая помощь». Он говорит: «Да, 500 рублей — час». Я говорю: «Ну, а как же Вы здесь сидите? Вы на работе! Я к Вам обращаюсь, потому что он у Вас на учете стоит». «Нет, мы тут сидим. — это мне было лично сказано! — сидим для того, чтобы протестировать для СЭК». Все!» [Мать, воспитывающая ребенка-инвалида]
«Психологов в поликлинике нет. Даже в больнице нет психологов. У нас еще остался психолог, но даже не могу сказать, сколько он у нас еще будет. И то: остался только благодаря тому, что была правовая база по инклюзии
— нам подсказали, что можно просто перепрофилировать педагога дополнительного образования — должен быть педагог по инклюзии, который назначается приказом и вводится в локальные акты» [Руководитель специализированного образовательного учреждения для детей с ограниченными возможностями здоровья].
«Посмотрите, ведь во многих городах страны давно существуют реабилитационные центры для инвалидов. В Ростовской области, в Таганроге они отсутствуют. Выживайте, барахтайтесь сами, как хотите! Это ваши проблемы! Сколько мы писали про реабилитационный центр?! «Создайте хоть что-то в городе, куда бы мы могли бы пойти за помощью. Или на день оставить ребенка и чисто морально отдохнуть». Работать не могут родители, потому что не с кем детей оставить, некуда привести» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«Родители написали письмо в министерство: «Почему мы, имея в городе такое заведение, которое по всему медикаментозному лечению очень подходит под реабилитационные центры, которые существуют в других странах и городах, не можем его посещать хотя бы амбулаторно — нам не надо уже стационарно?» И тогда уже выделили 10 мест и теперь худо-бедно можно становиться в очередь и попадать. А так — это же безобразие, путевка туда стоит 15 000 руб. Там проводится и медикаментозное лечение, и физиотерапия, и массаж, и все. За 21 день пребывания получается очень хороший комплекс лечения» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«У нас все дети — федеральные льготники. Они имеют право раз в
году на санаторно-курортное лечение. Раз в году. Но, естественно, этого не бывает. Чтобы получить эту несчастную путевку в санаторий, столько препонов, столько пишешь жалоб, ждешь несколько лет, не отказываешься. И получается, что ни путевки не получаешь, ни компенсации. Люди, которые отказываются от санатория, хотя бы получают какую-то денежную компенсацию. Я получила путевку в этом году, спрашиваю: «А, что за прошлый?» Отвечают: «Ну, все, год уже прошел! Мы же не виноваты, что не было путевок». Получается, ребенок был лишен всего. Почему тогда в Москве нет проблем? Когда мы были в санатории, разговорились с москвичами: «Да, нормально, раз в полгода ездим. У нас вообще никаких проблем! Я пишу, куда хочу поехать. Вот на море ездим летом». А у нас — да хоть бы куда дали! Не то, что «хочу». Живем, как в другом государстве» [Мать, воспитывающая ребенка-инвалида].
Родители детей-инвалидов указывают также на проблемы в обеспечении бесплатными лекарствами, на трудности, которые приходится преодолевать при установлении и подтверждении инвалидности.
«У нас даже лекарственного обеспечения добиваться надо, скандалить, ходить, обращаться в суд. Чтобы получить этот «Рисполепт», год целый нас мурыжили, мы и в Прокуратуру обращались... Год дите было без лечения. Вообще лекарства нужно постоянно принимать по психиатрии, иначе усугубляется состояние» [Мать, воспитывающая ребенка-инвалида].
«У Ваньки был астматический синдром, он кашлял, задыхался - было такое где-то в течение года. На данный момент все прошло. Да, мы пользовались «Фликсотидом», все прошло. Нам опять выписывают «Фликсо-
тид». Я говорю: «А зачем? У него уже прошли астматические приступы. Да, аллергия есть, и нам нужны местные брызгалки, заменители и т.д. Их надо менять, все». «Нет! Вот у вас было в «Рекомендациях», вот мы вам его выписали. Пишите отказ». Я написала отказ. «На данный момент ребенку не требуется...» Прихожу в очередной раз — она говорит: «Вы знаете, нам сказали, куда нам этот отказ? Раз на вас выписали, вот год вы его и получайте!» Я говорю: «Подождите! А то, что у него меняется состояние здоровья?! Как можно заранее?!» Дурацкая какая-то система! И вот сейчас у него с почками проблемы. Препараты нужны: «Канефрон», «Ксидифон» — они все стоят 700, 300, и их надо несколько упаковок, курсы. Я прошу выписать. А мне говорят: «Раз у вас не написано на год, я не могу вас включить в поставки, у вас же на один-два месяца!». Или подходит очередь к концу декабря, «а у вас же было выписано в июле, значит, получается, что вам уже препарат по делу не нужен, да? Уже же сроки прошли» [Мать, воспитывающая ребенка-инвалида].
«Все очень грустно. При этом у детей еще и пытаются отобрать инвалидность. Особенно у детей с синдромом Дауна. Есть дети, которым 3 года, а у них уже пытаются отобрать инвалидность. Когда обращаешься в кабинет по правам ребенка в Ростовской области — только тогда начинают шевелиться. В принципе, мы здесь не нужны... Главное — отобрать инвалидность. Чтобы не выплачивать деньги» [Родитель — член общественного объединения семей, воспитывающих детей-инвалидов].
«Есть 3 группы инвалидности. Мой ребенок сейчас вырастает — ей будет 18 лет. Нам говорят, что у нас будет 3-я группа инвалидности. Это
— 6 000 руб. и снятие всех льгот. «Не надо был с ней так хорошо заниматься!» Идут какие-то улучшения у ребенка — все: «Мы снимаем инвалидность». Получается, государство — против нас» [Мать, воспитывающая ребенка-инвалида].
Проблемы в сфере занятости
Наличие серьезных проблем с занятостью инвалидов признается на самом высоком уровне. Министерство труда и социальной защиты РФ официально фиксирует, что «проблема трудоустройства инвалидов является одной из самых острых» [3]. Согласно данным министерства, уровень трудоустройства инвалидов составляет 35%. Потребность в трудоустройстве незанятых инвалидов трудоспособного возраста очень высока — около 77% от численности опрошенных инвалидов. Инвалиды испытывают большие трудности в поиске работы по сравнению с другими категориями граждан. Так, доля инвалидов, ищущих работу более 1 года, составляет более 56%, в том числе ищущих работу более 3 лет — около 26% [3].
Лица, непосредственно взаимодействующие с инвалидами, подтверждают, что для части из них выход на рынок труда затруднен, а для большинства — практически закрыт. Это связано не столько с особенностями диагнозов инвалидов, сколько с существующими социально-экономическими условиями. Более того, приводятся примеры других городов России (Москва, Санкт-Петербург, Псков, Владимир, Нижний Новгород), где существуют специальные рабочие места для инвалидов, и они не являются единичными.
Создаются условия для выхода инвалидов на рынок труда: профобразование, поддержка работода-
телей, принимающих на работу инвалидов, устойчивые каналы информации о потенциальных работниках-инвалидах и др. Общественные организации родителей детей-инвалидов города предлагают создавать рабочие места и специализированные в зависимости от заболевания и степени инвалидности производственно-интеграционные мастерские для инвалидов. Однако эта инициатива наталкивается на множество преград, в том числе и административного характера.
«Получается, закончили 9-й класс, 10-й — пусть со справкой — и все. Куда? Никуда! Сам же он никуда и не пойдет, даже если бы и хотел... Трудоустроить их можно, допустим, курьером — вместе с мамой. Если это аутист, то там основное — это смена настроения: сейчас он адекватен, через 2 минуты он уже устал, концентрация внимания потеряна, надо дать ему возможность отдохнуть-переключиться — пусть он походит, развеселить его, тогда он опять может вернуться к этому» [Педагог инклюзивного образования в учреждении дополнительного образования детей].
«Мы обзвонили родителей, у кого уже дети закончили 19-ю школу, узнать, кто пытается устроиться, кто устроился. И ходили к завучу и к директору этой 19-й школы... Что они нам сказали? «Девочку, одну единственную трудоустроили. И то: это наша выпускница, взяли сюда же к нам в школу уборщицей». Вот и все» [Член общественной организации родителей детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«Есть индивидуальная карта реабилитации. Когда они проходят комиссию, там им ставят «инвалид такой-то группы с детства» и пишут: «может работать тем-то». У
Руслана было что-то написано. У Жени — «каменщик, еще кто-то, еще кто-то». Каменщиков, вообще-то, в свое время училище готовило. Он не выходит со школы уже каменщиком. Это бред.! Откуда они это пишут?! Комиссия, которая это все выносит, не несет ответственность за то, что она написала. Потому что медицинское понимание и реальное понимание — вообще разные вещи. Как можно так?! И когда они это пишут, они наносят урон тем, кто берет эти рекомендации с собой. Потому что, приходя в центр занятости, показывают это, а им эти слова и вписывают, а реальность такова, что их никто не возьмет на такую работу. Я только всегда говорю: «Родные, идите, боритесь, требуйте, возмущайтесь! Пусть переписывают индивидуальную карту реабилитации!.. Никто не трудоустраивается. Все наши, кто закончил школу, сидят дома. Руслан бегает ко всем предпринимателям до сих пор — результата нет. Женя простоял 8 месяцев на бирже и ушел ни с чем. Другие просто не стоят: знают, что это потерянное время, потому, что туда надо ездить 2 раза в месяц — просто физических сил не хватает родителям... С Центром занятости сколько разговариваем — там полный тупик! Вообще! Но это все зависит от министерств» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«У нас общество не готово брать к себе на работу инвалидов - это ответственность, это те виды работы, которые можно делать самим, а не платить кому-то деньги. Если это случается, то это меценатство, по сути» [Педагог инклюзивного образования в учреждении дополнительного образования детей].
«Мы хотим создать творческие мастерские или что-то такое, на чем
можно зарабатывать, куда-то идти работать. Сейчас наши дети большие. Нам надо что-то делать для них, для их будущего. Что будет дальше? Мамы стареют, а дети-то растут. А здоровье-то — ничего не меняется в здоровье! Конечно, мы посмотрели и Псков, и Владимир, мы ходили и в Центр занятости с идеями: «Давайте что-то организовывать родителям! Надомное что-то придумывать. Либо какие-то мастерские, где бы наши дети работали с родителями, например, чтобы какой воспитательный контроль был и т.п. Какие-то условия создавать!». Вообще нет ничего! Центр занятости говорит: «Мест таких нет! Мы сами не можем организовать, потому что у нас должны быть заявки на такое!» Все сидят... Конечно, люди как-то работают, кто
— уборщицами; кто ребенка с собой таскает — потому что невозможно прожить, естественно» [Член общественной организации родителей детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«Понимаете, у нас в городе ничего не делается для таких детей! С ментальными особенностями - никуда и ничего! Есть общество глухих, они хоть как-то там работают, а наши
— все... Мы просим, чтобы создали интеграционные мастерские, чтобы они могли где-то как-то занять свою ячейку в обществе! Свою какую-то. На своем уровне. Как смогут. Они - ничего, они ничем не занимаются, город им никак не помогает. В Центр занятости сколько раз обращались — везде нас разворачивают» [Родитель — член общественной организации родителей детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«Они могут работать только в интеграционных мастерских. Только этот вид. Больше ничего. Для данной категории нужно создавать особые
условия» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«А будущего у нас нет! У детей нет будущего! Мы их хотим хоть чему-то научить трудиться, чтобы, может быть, потом хоть как-то кусок хлеба они смогли себе зарабатывать, когда мы уже будем старенькими. И они уже стали постарше, уже понимают: а дальше что? Пустота. Что ждет наших детей дальше, кроме интерната? Ничего. Вот мы сейчас начали что-то делать, где-то ходим, чего-то пытаемся добиться. А когда мы создались [создали общественную организацию], мы начали писать, просить, чтобы эти программы иметь». Пока вот это помещение получили, но его надо оборудовать. А дальше — будем писать, чтобы нам помогли с этими программами» [Родители — члены общественной организации родителей детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«Одна наша мама ездила в Псков, где работает Программа сопроводительного проживания, т.е. когда ребенка учат, как готовить еду, как жить в квартире, оплачивать коммунальные услуги и т.д., там в одной квартире живет несколько таких особенных детей. У каждого — своя комната. Кто умеет работать, ходит на работу... Она вернулась и говорит: «Я согласна все тут продать, переехать жить туда, только все — ради ребенка, чтобы после смерти он не оказался в интернате». Она там еле договорилась, чтобы их взяли в эту программу, но здесь ей не дают сейчас продать квартиру, пока она там не купила. А где ей иначе взять столько денег» [Член общественной организации родителей детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«Когда мы в мае открылись, написали огромное письмо в Соцза-
щиту по интеграционным мастерским. «У нас тут невозможно такое сделать!» А кто сказал? Чиновник?.. Должен быть педагог по трудовому обучению. Это же должна быть оплачиваемая должность. Где брать деньги? У нас ни у кого их нет. Мы живем за счет финансов, которые собираем. Значит, тут должны быть ресурсы города, министерств, Центра занятости — ведь огромные деньги там крутятся, кстати... Это нельзя «пробить» через Администрацию. Это надо выходить на федеральный уровень. Ничего здесь Администрация не сделает. Говорят, у Администрации ресурсов не хватит» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
Проблемы в сфере социальной защиты
Респонденты отмечают существенные улучшения в социальной защите детей-инвалидов по сравнению с ситуацией, которая наблюдалась ранее. Это, прежде всего, относится к повышению социальных пенсий детям-инвалидам и инвалидам с детства 1-й группы с 1 января 2013 г. до 8704 руб. (прирост — 20%), а с учетом индексации она увеличилась с 1 апреля 2013 г. до 8862 руб.1
Важную роль в бюджете семей играют и установленные в 2005 г. для детей-инвалидов федеральные ежемесячные денежные выплаты (ЕДВ). В 2013 г. ЕДВ на ребенка-инвалида составляла 2100 руб. В 2014 г. пенсия и ЕДВ индексировались. В тоже время многие говорят о низком размере социального пособия лицам по уходу
1 По данным Годового отчёта ПФР России за 2013 г., средняя социальная пенсия детей-инвалидов в 2013 г. составляла 9584 руб. против 7846 руб. в 2012 г. [4. С. 20].
за ребенком-инвалидом и инвалидом с детства. С 1 января 2013 г. это пособие для неработающего родителя в трудоспособном возрасте, осуществляющего уход за ребенком-инвалидом, составляло 5500 руб., а для других лиц — 1200 руб. в месяц. На этот период размер пособия в соотношении ПМ трудоспособного населения Ростовской области составлял соответственно 82 и 18%, а к концу 2013 г. — 74 и 16%. В 2014 г., несмотря на некоторую индексацию, это соотношение не увеличилось.
За счет средств регионального бюджета дети-инвалиды в Ростовской области могут получать единовременную помощь, но, как говорят их родители, порой издержеки, в том числе времени и сил, связанных с ее получением, практически полностью нивелирует эффект. По данным Рос-стата, в 2013 г. единовременную помощь в Ростовской области получили 318 детей-инвалидов (2,8% в общей численности детей-инвалидов в регионе), а средний размер помощи составлял 890 руб.
«Если 18 лет исполняется — пособие на родителя 1 200... Если ты не работаешь, живешь вдвоем на пенсию. А если ты работаешь - хоть на полставки работаешь, тебе и этого не платят. На полставки человек работает, просто как-то сменить что-то, чтоб как-то среди людей поработать, от своих уйти проблем» [Мать инвалида с детства].
«Получается, что государство на инвалидов, которые в детском доме, тратит 8 000. Да больше намного. на одного ребенка только, а мы вдвоем на эти деньги должны прожить, заплатить «коммуналку», одеваться и полечить. «Вам же пенсию платят! Покупайте лекарства!.. Пенсию платят Вам не для того, чтобы вы одевали и кушали, а чтобы Вы лечили
ребенка!» Я говорю: «А как?!» «Это Ваши проблемы! Это Ваши проблемы!» [Мать ребенка-инвалида].
«В основном, это мамы-одиночки. Все почти. Потому что папы от таких детей уходят — просто не выдерживают» [Родитель общественной организации родителей детей-инвалидов и инвалидов с детства].
Проблемы во взаимоотношениях с социумом и с органами власти
Согласно результатам одного из крупных социологических исследований, 87% россиян убеждены в существовании несправедливости по отношению к инвалидам [5]. Этот факт находит подтверждение и в результатах авторского исследования.
Респонденты отмечают, во-первых, наличие проблем в отношениях внутри данной социальной группы — людей с инвалидностью: отсутствие устойчивых каналов взаимодействия в городе и с другими регионами, низкий уровень сплоченности для решения общих социальных проблем. В ряде случаев наблюдается конкуренция между разными общественными организациями инвалидов. Во-вторых, они указывают на проблемы в отношениях с людьми, не имеющими инвалидности: полное равнодушие к трудностям, с которыми сталкиваются инвалиды, низкий уровень толерантности.
«Должно быть сообщество родителей, которые в этом нуждаются. Объединяться, выходить на Администрацию, на ГорОНО и на министерства Ростовской области и говорить: «Нам надо! Мы требуем!» А у нас родители этим не занимаются... Мы же тут как в яме живем! Полностью во всем. Почему? Потому что сами родители, те, кто имеет детей данной категории, не инициативны, не хо-
тят ничего делать. «Вот, нам кто-то должен!» Вы заявили, что вам кто-то должен? Вы пошли туда, вы потребовали, вы собрались, вы стукнули кулаком? Нет этого — не будет ничего. Ни один чиновник на подносе вам ничего не принесет. У нас такой менталитет» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«Здесь есть Общество инвалидов. У них есть финансирование. Но работы с детьми там никакой не проводится. Только раз в году — «Елка» и «День защиты детей». Все! Но это же не то! А все остальное время эти вот дети сидят по домам. А когда мы, кстати, начали свою работу, наш председатель, очень хотела сотрудничать с Обществом инвалидов, но они как-то не так начали, почему-то. такая прямо агрессия почему-то: «Почему дети выступают на танцах не от Общества инвалидов?! А вы, что, наняли им преподавателя или, может, костюмы нашли?!» Мамы сами все делали, а должны выступать от Общества инвалидов! В общем, там началась такая война, на нас — конфронтация какая-то: «Почему вы выступаете от своей организации, а не от нашего общества?!» «А вы нам, что, где-то открыли какие-то секции, может быть, для занятий, чтоб мы от вас выступали?» [Член общественной организации родителей детей-инвалидов и инвалидов с детства]
«Когда мы ходили непосредственно к председателю нашей городской Думы, он спросил: «Зачем вы создались? У нас же есть Общество инвалидов!» А мы отвечаем: «Мы состоим там уже 15 лет. Сейчас даже вышли оттуда. 15 лет никто нами не занимался: ни с детьми, ни с родителями -данной категорией с ограниченными возможностями детей. Там — инва-
лиды, которые жили-жили, как хотели, в течение 50-лет, потом... давление или еще что-нибудь — и они стали инвалидами. Т.е. психология этих людей — психология здорового человека. Они никогда по жизни не были в чем-то ограничены. И уровень жизни, восприятие жизни их было таково, что им все доступно. Что — наши дети? Наши дети всю жизнь были ЗА нами и всю жизнь останутся ЗА нами. То, что мы им даем, то они и получают. Мы никогда не поймем друг друга: та категория инвалидов и наша. Мы разные. Когда мы недавно вышли оттуда, руководитель мне говорит: «Может быть, вы так что-то больше добьетесь в городе, потому что у вас — такая категория инвалидов» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«У нас в Ростове тоже есть 4 организации. Одна очень давно существует. Меня возмущает разрозненность наших организаций. Если почитаешь в «Свете», они там все - в кучку и борются за одно. То у нас тут каждый — сам по себе. Мы не должны каждый сам по себе идти. У нас — одни и те же задачи: инвалиды. Почему такое отношение между всеми? Я общаюсь с руководителем одной организацией в Ростове. Говорю: «Давайте, то-то, то-то...» Ответ: «Я не буду! Мне не надо!» Но надо объединиться с ними, чтобы выйти на Правительство, выйти на губернатора... Никого я не могу, ни на что поднять! Вот что поражает!» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства]
«Мы рассчитываем только на человечность. А она у нас проявляется только в молодых людях, которые нам помогают» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
Наиболее «остро» респонденты реагировали на вопросы, касающиеся взаимоотношений с органами власти, поскольку она рассматривается как основной механизм в решении проблем инвалидов.
Говорилось об отсутствии налаженных каналов обратной связи, продуманных решений и учета потребностей инвалидов, о формальном участии администрации в мероприятиях, проводимых общественными организациями, о наличии конфликта интересов.
Много было сказано о трудностях с регистрацией общественной организации и выделении ей помещения для работы. Причем, акцент критики был направлен на органы местной власти, так как именно она должна в первую очередь помогать в решении проблемы инвалидов, живущих в городе.
Больше всего на эту тему говорила руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства. Приведем выдержки из интервью.
«Началось с помещения. Мы начали просить помещение, ходить и письма писали... Старая категория [чиновников] — вообще невозможно разговаривать. «Что вы создаетесь? У нас Центр дневного пребывания есть — приводите на час и все». Объясняем: «Понимаете, нельзя нас разрывать и ставить в рамки вашего заведения, которые вам удобны?! Вы в субботу-воскресенье не работаете, а у нас занятия чаще всего бывают в эти дни. Или у нас — праздники какие-то. Вы до 5-ти работаете, а нам надо — до 6-ти, потому что люди, которые с нашими детьми занимаются, сами работают и приходят после учебы, или у самих у них дети... Не ставьте нас ни в какие рамки! Мы не можем подойти ни под какие рамки! У нас —
свой образ жизни! Мы особые...» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«Только когда приехал мой знакомый из Москвы, а он работает в Управлении делами Президента, дело продвинулось. Он отдал наше письмо меру. А иначе нам, может, вообще ничего не светило» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«Нам выделили 3 комнаты — это квартира, по своей планировке очень удобна: там взрослые, там — маленькие, тут — кухня, тут — туалет — всего 57 кв. м, но она убогая, страшная была. Нужен был капитальный ремонт, нужны деньги. Когда с нами встретился заместитель главы Администрации, он сказал: «Я бы рад вам помочь — я не могу! У Администрации нет денег. Бюджет закладывался еще в декабре прошлого года. Сейчас все деньги распределены. Идите — просите по большим фирмам, кто что выделит, либо идите по депутатам». Мы начали с депутатов. Обошли по списку всех депутатов. В городе депутатов нашего Законодательного собрания — 25 человек. Мы написали всем письма. Всех депутатов обошли. И только 4 депутата оказали помощь сразу, еще в мае месяце» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«Яуже даже так: пришла к соседу-предпринимателю, говорю: «Ну, помоги, пожалуйста!» На 7 500 чек выписала на сантехнику — он пошел и купил нам. Знакомая девочка в рекламном агентстве работает — 5 000 дала молча. Эти плакаты, это все она нам делает. Я к тому, что, если люди хотят, они делают... В последний раз я юристу — он в Администрации сидит и отписки мне дает, мы только
бумажки эти собираем — говорю: «Знаете, у нас уже просто нет выхода! Мы уже все просто устали!» Наверно, проще уже сесть и написать Президенту о том, как сейчас здесь все работает, какое тут отношение» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«У нас чиновники отвечают так, как им проще всего: наших детей — в психинтернат. Это нормально?! Я всегда задаю вопрос: в каком веке живут наши чиновники? На каком уровне их менталитет?.. Они даже не понимают, что есть другая форма! И не учатся! Меня поражает то, что никто не хочет нигде учиться» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«Прочитала ответ насчет Центра, что «он не нужен»? Нормально вообще ответили?! Это министр отвечает! Он нам перечисляет, какие у нас здесь есть интернаты! Поражаюсь!.. Я всегда говорю: «В каком мы веке живем, товарищи? Вы, что, шире не можете посмотреть?» Почему мы опыт в других городах не перенимаем, не понимаю, до меня вообще не доходит» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«Приходишь к чиновнику: «А я не знал!» Вы, что, не знаете, что данная категория существует? Вы не знаете, что эта школа есть? В чем она нуждается?.. И мы как инопланетяне для всех... Сколько можно бездействовать и жить в какой-то такой изоляции от всего?! Приняли кучу законов, которые на местах просто вообще не работают! Не говоря о муниципальном уровне — они в области даже не работают. Это какая политика ведется в области — Правительством, губернатором, министерствами? Аб-
солютно никакой! Нас отправляют в интернаты, которые хуже концлагерей!» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
«А мы ведь подписали Конвенцию о правах инвалидов, там — все: как должна быть организована жизнь, работа, творчество — все. Все это у нас в городе и вообще в Ростовской области отсутствует. Если посмотришь другие регионы, то там все это давно работает на уровне города и области, всех министерств — это Министерство труда и социальной защиты, Министерство образования и т.д. Там имеются какие-то училища, мастерские...» [Руководитель общественной организации детей-инвалидов и инвалидов с детства].
Выводы
Результаты социологического исследования подтверждают теорию, согласно которой общество не только не способствует компенсации инвалидам отсутствующих у них возможностей, что предполагается согласно медицинской модели. Именно общество создает и жестко фиксирует социальный статус инвалида, предполагающий ограниченный набор возможностей.
Таким образом, в представлениях общества инвалидность — не отклонение от нормы, а норма. Наделяя ярлыком «инвалид», общество фиксирует ограничение социальных связей и доступа к ресурсам.
Опрошенные родители детей-инвалидов и инвалидов с детства указывали на то, что как только они столкнулись с проблемой инвалидности, для органов власти и для местного населения они приобрели статус «просителей», их социальные связи, финансовые и другие ресурсы, а так-
же возможности их увеличения резко снизились. Для трудоспособных членов семей инвалидов снизилась возможность максимально эффективно реализовать свой трудовой потенциал, а также возможность накопления социального капитала, в то время как расходы домохозяйств, напротив, возросли за счет необходимости оплаты лекарств и более высоких расходов на здравоохранение и образование в сравнении с расходами на эти цели для людей, не имеющих инвалидности.
В ходе интервью родители детей-инвалидов и инвалидов с детства говорили о наличии проблем в большинстве сфер социальной жизни: получение детьми образования и дальнейшее их трудоустройство, а также трудоустройство лиц, осуществляющих уход за инвалидом, обеспечение медицинской и социальной помощью (психологической, реабилитационной, санаторным лечением), информационное обеспечение, установление каналов социального взаимодействия, правовая и финансовая помощь и др.
Все это формирует у них представление о себе как о социально уязвимой группе населения. И с этим сложно не согласиться. В определенной мере решить их проблемы могли бы такие меры, как предоставление рабочих мест для людей с инвалидностью (в т.ч. посредствам налогового, финансового и прочего стимулирования работодателей к созданию специальных рабочих мест, а также при помощи государственной и муниципальной поддержки инициативы общественных организаций инвалидов по созданию производственных мастерских для тех инвалидов, которые не имеют возможности адаптироваться к условиям труда на обычных предприятиях), организа-
ция центров реабилитации, где можно было бы оставить инвалида под профессиональным присмотром, что позволило бы родителям вести трудовую деятельность.
В условиях, когда ребенок-инвалид требует постоянного присмотра, работа родителя даже в течение неполного рабочего дня затруднительна. При этом отмечается, что вопросы организации подобных реабилитационных центров и творческих мастерских для детей-инвалидов и инвалидов с детства родители не раз ставили перед местными органами власти. Однако эти вопросы не решаются, инициативы родителей наталкиваются на непонимание их проблем «чиновниками».
Исследование еще раз показало, что программа «Доступная среда», реализуемая на всех уровнях власти и управления, не учитывает специфики потребностей отдельных категорий инвалидов. И в первую очередь, детей-инвалидов и инвалидов с детства. Инклюзивное образование, о чем говорится в Госпрограмме, доступно далеко не всем детям-инвалидам по состоянию здоровья. В Москве и ряде других субъектах РФ — Санкт-Петер-бург, Псковская, Владимирская, Нижегородская области и др. — существуют специальные реа-
билитационные центры и программы для больных детей. Такие центры с возможностью реализации программ адаптации к быту и программ, обучающих профессии, а также производственные мастерские, на базе которых дети-инвалиды смогли бы заниматься той или иной производственной деятельностью, позволили бы сделать существенные шаги в направлении их успешной социальной адаптации.
В большинстве регионов их нет. Нет даже необходимой психологической помощи. Родители с детьми-инвалидами остаются одни со своими проблемами. Так, например, в программе Ростовской области «Доступная среда», не говоря уже об аналогичной муниципальной, нет даже упоминания о таких программах и центрах.
Безусловно, это требует больших финансовых ресурсов, поэтому федеральный центр должен оказывать помощь регионам в создании таких центров, хотя бы на условиях софи-нансирования. Общественным организациям родителей детей-инвалидов, которые в регионах не только малочисленны, но и социальный состав которых отличается семьями с низкими доходами, самим эти проблемы не решить.
Литература
1. Конвенция о правах инвалидов: Принята резолюцией 61/106 Генеральной Ассамблеи от 13 декабря 2006 года / ООН. — Режим доступа: http://www.un.org/ru/ documents/decl_conv/conventions/disability.shtml, свободный. (Дата обращения: 28.12.2014).
2. Шевченко А.И. О некоторых подходах к осмыслению проблем социальной реабилитации и адаптации лиц с ограниченными возможностями // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. — 2014. — № 2.
3. О реализации мер, направленных на развитие трудовой занятости инвалидов / Министерство труда и социальной защиты населения Российской Федерации. — Режим доступа: http://www.rosmintrud.ru/docs/mintrud/migration/12, свободный. 2013. Дата обращения: 28.12.2014.
4. Годовой отчёт: 2013 / Пенсионный фонд Российской Федерации. — Режим доступа: http://files.pfrf.ru/userdata/presscenter/docs/godotchet_2013.pdf, свободный. Дата обращения: 28.12.2014. 90 с.
5. Положение инвалидов в России: Мониторинг / ВЦИОМ. — Режим доступа: http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=111132, свободный. 2010. (Дата обращения: 28.12.2014).
6. Реут М.Н. Комплексный подход к определению инвалидности // Власть. — 2008. — № 7. — С. 94-97.
7. Тарасенко Е.А. Социальная политика в области инвалидности: Кросс-культурный анализ и поиск оптимальной концепции для России // Журнал исследований социальной политики. — 2004. — № 1. — Т. 2. — С. 7-28.
8. Шевченко А.И. Методологический конструкт исследования проблем социальной адаптации и интеграции инвалидов в современном обществе // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. — 2014. — № 1.
Bibliography
1. Konventsiya o pravakh invalidov: Prinyata rezolyutsiyey 61/106 General'noy Assamblei ot 13 dekabrya 2006 goda / OON [Convention on the Rights of Persons with Disabilities. Adopted by the General Assembly resolution 61/106 of 13 December 2006. United Nations]. Available at: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/disability.shtml, free. Accessed on: 28.12.2014.
2. Shevchenko A.I. O nekotorykh podkhodakh k osmysleniyu problem sotsial'noy reabilitatsii i adaptatsii lits s ogranichennymi vozmozhnostyami. Gumanitarnyye, sotsial'no-ekonomicheskiye i obshchestvennyye nauki [On some approaches to understanding the problems of social rehabilitation and adaptation of persons with disabilities. Humanities, Socio-Economic and Social Sciences]. 2014. № 2.
3. O realizatsii mer, napravlennykh na razvitiye trudovoy zanyatosti invalidov / MTSZN RF [On the implementation of measures aimed at promoting the employment of persons with disabilities. RF Ministry of Labour]. Available at: http://www.rosmintrud.ru/docs/ mintrud/migration/12, free. 2013. Accessed on: 28.12.2014.
4. Godovoy otchot: 2013 / Pensionnyy fond Rossiyskoy Federatsii [Annual Report: 2013. RF Pension Fund]. Available at: http://files.pfrf.ru/userdata/presscenter/docs/godotchet_ 2013.pdf,free. Accessed on: 28.12.2014. 90 p.
5. Polozheniye invalidov v Rossii: Monitoring / VTSIOM [The situation of persons with disabilities in Russia: Monitoring. Russian Public Opinion Research Center]. Available at: http://wciom.ru/ index.php?id=459&uid=111132, free. 2010. Accessed on: 28.12.2014.
6. Reut M.N. Kompleksnyy podkhod k opredeleniyu invalidnosti. Vlast' [An integrated approach to the definition of disability. Power]. 2008. № 7. P. 94-97.
7. Tarasenko Ye.A. Sotsial'naya politika v oblasti invalidnosti: Kross-kul'turnyy analiz i poisk optimal'noy kontseptsii dlya Rossii. Zhurnal issledovaniy sotsial'noy politiki Social policy in the sphere of disability: A cross-cultural analysis and search for an optimum concept for Russia. Journal of Social Policy Studies]. 2004. № 1. Vol. 2. P. 7-28.
8. Shevchenko A.I. Metodologicheskiy konstrukt issledovaniya problem sotsial'noy adaptatsii i integratsii invalidov v sovremennom obshchestve. Gumanitarnyye, sotsial'no-ekonomicheskiye i obshchestvennyye nauki [Methodological construct for study of the problems of social adaptation and integration of disabled people in today's society. Humanities, Socio-Economic and Social Sciences]. 2014. № 1.
