CC BY
9
Рахманов П. С., Стрекалова Н. В.
(Тамбов)
УДК 94(47) + 908 (470. 326)
ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ЖИЛИЩНОЙ ПОЛИТИКИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ В ОТНОШЕНИИ «БЫВШИХ» В 1917-1921 ГГ.
(НА МАТЕРИАЛАХ ГОРОДОВ ТАМБОВСКОЙ ГУБЕРНИИ)
В статье рассматриваются проблемы региональных особенностей жилищной политики на начальном этапе становления советского государства в 1917-1921 гг. в отношении так называемых представителей «эксплуататорских» слоев городского населения. Были исследованы процессы национализации и муниципализации жилищной собственности «бывших» в городах Тамбовской губернии, проблемы реализации новой советской жилищной политики. Основу источниковой базы исследования составляют материалы фондов архивов Тамбовской области, значительная часть из которых вводится в научный оборот впервые. Исследование позволило прийти к выводу о том, что крупные владельцы городской недвижимости губернии утратили права на свою собственность. В то же время вопрос отчуждения недвижимой собственности «буржуазии» в городах Тамбовской губернии в исследуемый период не удалось решить полностью. В ходе муниципализации и национализации власти столкнулись с рядом проблем. В отдельных случаях в ходе реализации новой жилищной политики они вынуждены были руководствоваться не только классовыми, но и прагматическими мотивами. Представители «эксплуататорских» классов в городах губернии в период революции и Гражданской войны пытались использовать различные механизмы для уклонения от выселения и уплотнения, сохраняя в сравнении с другими социальными группами провинциального городского населения более комфортные жилищные условия.
Ключевые слова: «бывшие», жилищная политика, городское население, Тамбовская губерния, национализация, муниципализация, недвижимость.
The article deals with the problems of regional peculiarities of housing policy at the initial stage of the formation of the Soviet state in 1917-1921 in relation to the so-called representatives of the "exploitative" strata of the urban population. The processes of nationalization and munici-palization of housing property of the "former peole" in the cities of the Tambov province, the problems of implementing the new Soviet housing policy were investigated. The basis of the research source base consists of materials from the archives of the Tambov region, a significant part of which is being introduced into scientific circulation for the first time.
The study led to the conclusion that the large owners of urban real estate in the governo-rate have lost their rights to their property. At the same time, the issue of alienation of immovable property of the "bourgeoisie" in the cities of the Tambov governorate during the study period could not be fully resolved. In the course of municipalization and nationalization, the authorities faced a number of problems. In some cases, during the implementation of the new housing policy, they were forced to be guided not only by class, but also by pragmatic motives. Representatives of the "exploitative" classes in the cities of the province during the revolution and the Civil War tried to use various mechanisms to avoid eviction and consolidation, while maintaining more comfortable housing conditions in comparison with other social groups of the provincial urban population.
Keywords: "former people", housing policy, urban population, Tambov governorate, nationalization, municipalization, real estate.
DOI: 10.24888/2410-4205-2022-33-4-25-38
Недвижимость, в целом, и жилая недвижимость, в частности, была и остается важной составляющей как экономической, так и социальной сфер. Владение недвижимостью - одно из главных частных имущественных прав, а владельцы жилой недвижимости - представители одной из самых многочисленных социальных групп городского населения.
В результате революционных событий 1917 г. и установления советской власти коренным образом изменилась внутриполитическая ситуация в России, а вместе с ней и повседневная жизнь всех групп населения и, прежде всего, представителей так называемых «эксплуататорских» классов. В ходе реализации политики «военного коммунизма» большевиками декларировалась ликвидация частной собственности, одной из составляющей которой была городская недвижимость, в значительной мере принадлежавшая представителям бывших имущих и привилегированных слоев населения. Новая государственная власть, исходя из своих программных идеологических установок и, действуя, в первую очередь, в интересах бывших «эксплуатируемых» классов, в которых видела свою опору, выступила на жилищном фронте против бывших «эксплуататоров».
Проблемы жилищного вопроса на начальном этапе советского государственного строительства рассматриваются в работах, посвященных проблемам политики «военного коммунизма» и «стратегиям выживания» населения в период революции и Гражданской войны в России [50-52; 55; 62].
Вышел ряд специальных исследований по реализации советской жилищной политики в 1917-1921 гг. [63; 42] Исследуются национальные и региональные особенности проблемы. Т. В. Буевич проанализировала национализацию жилья в Витебске [2], Е. И. Меде-убаев - в Казахстане и Туркестане [54]. Отдельные аспекты проблемы рассматривались на региональном уровне. Так, Э. В. Гатилов в рамках изучения проблем экспроприации земли затронул и вопросы муниципализации земельных участков в городах Елецкого уезда [36]. Некоторые вопросы, связанные с использованием тамбовскими властями национализированных строений рассмотрела А. И. Насонова [56]. О. М. Зайцевой и Н. В. Стрекаловой в контексте изучения жизненных траекторий представителей средних слоев и элиты города Тамбова в 1917-1918 гг. проанализированы проблемы национализации собственности, принадлежавшей представителям «буржуазии» губернского центра [43].
Источниковую базу исследования составили материалы Государственного архива социально-политической истории Тамбовской области (фонды П-382 «Отдел губернского комитета ВКП(б) по изучению истории Октябрьской революции и ВКП(б)», П-840 «Тамбовский губернский комитет ВКП(б)», П-834 «Козловский уездный комитет ВКП(б)», П-842 «Тамбовский уездный комитет ВКП(б)») и Государственного архива Тамбовской области (фонды Р-1 «Тамбовский губернский исполком», Р-6 «Тамбовский городской исполком», Р-17 «Кирсановский уездный исполком», Р-394 «Тамбовский губернский отдел управления», Р-398 «Тамбовский уездный отдел управления», Р-400 «Кирсановский уездный отдел управления», Р-401 «Козловский уездный отдел управления», Р-403 «Моршан-ский уездный отдел управления»).
Были использованы данные опубликованных сборников документов общегосударственного и местного уровней [37-40; 53; 57; 58-60], материалы периодической печати [44-49] и др.
Указанный круг источников позволяет рассмотреть проблему комплексно.
В исследуемый период остро стояла проблема прогрессирующего жилищного кризиса, предпосылки которого появились еще в пореформенной России вследствие ускоренной модернизации и растущих темпов урбанизации. Первая мировая война и революционные потрясения 1917 г. только усугубили ситуацию. Объемы и темпы строительства новых зданий существенно снизились, появились трудности с обслуживанием и ремонтом имевшегося жилищного фонда.
Решение жилищного вопроса на территории РСФСР, по мнению новых властей, должно было включать в себя, во-первых, справедливое распределение жилья, во-вторых, борьбу с идеологическими противниками в лице «эксплуататорских» классов.
Уже 30 ноября 1917 г. городским самоуправлениям было разрешено самостоятельно изымать в пользу муниципалитетов пустующие помещения, используя их для заселения в них нуждающихся граждан [59]. Среди таких помещений была и собственность, принадлежавшая так называемым «бывшим». В конце 1917 г. в тех населенных пунктах страны, где установилась советская власть, началось изъятие недвижимости. При этом лишиться своей собственности могли не только представители бывших привилегированных и имущих слоев города, но и «социально близких» новой власти категорий населения. Подобные случаи часто фиксировались в Москве и Петрограде, где вследствие перенаселения жилищный кризис ощущался наиболее остро [62, с. 63].
В городах Тамбовской губернии в первые месяцы после установления советской власти начался процесс отчуждения недвижимости. Так, в уездном Моршанске временный революционный комитет в ноябре 1917 г. для своих нужд занял жилплощадь гражданина В. И. Каверина. В губернском центре, хотя и продолжали проживать в своих бывших домах, но потеряли право собственности на них в конце 1917 г. бывшие домовладельцы Захарьина, Щербакова, Диппнет и др. [3, л. 102; 34, л. 38-38 об, 41-41 об.]. Факты переселения представителей элиты и средних слоев города осенью-зимой 1917 г. в Тамбове были единичными [43; с. 276].
В ходе реализации декрета СНК от 30 ноября 1917 г., разрешавшего изымать неиспользуемые здания, принадлежавшие состоятельным горожанам, которые покинули места проживания, революционными властями в губернском центре были заняты, например, дома бывшего нотариуса С. О. Шадрова, почетной гражданки Х. З. Венедиктовой и др. Указанные домовладельцы из Тамбова уехали [27, л. 1].
В конце 1917 - первой половине 1918 гг. Советом народных комиссаров обсуждался проект постановления, отменявшего право частной собственности на недвижимость в городах. Одним из этапов его реализации стал запрет купли-продажи недвижимости в городах 14 декабря 1917 г. [38, 37]
В полной мере советская жилищная политика в Тамбовской губернии начала реали-зовываться в феврале-марте 1918 г. Весной 1918 г. местные власти высказались о необходимости начать национализацию. Были выработаны некоторые организационные принципы этой политики [5, л. 24 об.].
1 мая 1918 г. в Тамбове коллегия по делам местного хозяйства пришла к выводу о необходимости передачи в руки городского квартирного отдела всей городской недвижимости, за исключением мелких домовладений. Это должно было позволить в дальнейшем решить вопрос обеспечения всех жителей города равным правом на жилье. Были образованы жилищный совет и квартирные жилищные комитеты [16, л. 4]. Однако возникли проблемы, связанные с необходимостью проведения дополнительного учета и выработкой четких критериев размера домовладений.
Первоначально организовать работу созданных жилищных комитетов эффективно получалось не всегда. Так, в Козлове в их состав местные жители часто выбирали горожан, занимавших в прошлом ответственные должности: следователей, работников судебных ведомств, помещиков, офицеров и др. Часто в эти комитеты избирались владельцы жилой недвижимости, подлежавшей отчуждению. Участие в работе комитетов позволяло последним защищать свои имущественные интересы, пользуясь служебным положением. В итоге власти приняли решение о том, что нахождение представителей этих групп населения в комитетах нежелательно и ограничили возможности для занятия ими подобных должностей [7, л. 28-28 об.]. Однако факты работы «бывших» в учреждениях, занимавшихся вопросами распределения недвижимости, встречались и в последующие несколько лет.
Собственность состоятельных граждан часто использовалась различными учреждениями советской власти. Так, в Спасске по данным на 1 октября 1918 г. было изъято у частных владельцев 16 зданий. Все они были переданы для нужд совучреждений. Например, в доме Ложкина находился уездный Совет, Сазонкина - уездная ЧК, Соболева - уездный комитет компартии и т.д. [24, л. 13] Стремление местных органов советской власти использовать недвижимость, принадлежавшую именно «бывшим», было обусловлено не только идеологическими, но и практическими мотивами. Дома состоятельных горожан имели достаточное количество комнат, которые можно было переоборудовать в рабочие кабинеты, в них были необходимые удобства (вода, свет), была проведена телефонная связь и т.д.
Процесс отчуждения недвижимости затронул не только бывшие имущие и привилегированные слои российских провинциальных городов. Так, во второй половине 1918 г., когда дом бывшего губернского комиссара Временного правительства К. Н. Шатова перешел в ведение уездного продовольственного отдела Тамбовского исполкома, определенные трудности стали испытывать и горожане, проживавшие в нем. Например, один из жильцов этого дома страховой агент А. Ф. Суше был лишен права распоряжаться собственной мебелью, которую намеревался продать ввиду «скудного заработка», что он и указал в своей жалобе в губисполком [17, л. 244].
Часто возникали разногласия между различными советскими ведомствами по вопросам использования отчужденных помещений «бывших». Например, 3 мая 1918 г. квартирный отдел коллегии по делам местного хозяйства г. Тамбова был возмущен тем фактом, что без ведома коллегии дачи состоятельных граждан С. И. Комсина и Н. Д. Матвеева были заняты военными. Комендант г. Тамбова запретил армейским частям занимать жилплощадь без одобрения заведующего квартированием войск и квартирного отдела [17, л. 244; 46]. В уездных городах военные иногда решали квартирные проблемы с применением силы. Так, 6 июня 1921 г. в губисполком и в губком РКП(б) обратился председатель Кирсановского исполкома Знаменский, который сообщил, что «воинские части и лица самовольно вытряхивали людей из помещений под насилием, а сами поселялись» [14, л. 22]. Жена бывшего Елатомского городского головы М. А. Замешаева в феврале 1918 г. делилась со своей дочерью в письме переживаниями по поводу текущей ситуации в городе. В частности, она отмечала, что красноармейцы ходили по домам, брали любое имущество, которое хотели, самовольно занимали жилплощадь [35, л. 10-12].
Однако, получив недвижимость богатых граждан, местные власти не всегда могли найти ей достойное применение, что отрицательно сказывалось на состоянии зданий. В качестве примера такого нерачительного использования можно привести дом в губернском центре, принадлежавший известному предпринимателю М. В. Асееву, в котором некоторое время размещалась летняя колония для беднейших граждан города, затем он пустовал, в результате чего для дальнейшего использования дома потребовался значительный ремонт [ 19, л. 1; 57]. Возникали и иные трудности организационного характера.
20 августа 1918 г. был издан декрет ВЦИК РСФСР «Об отмене права частной собственности на недвижимость в городах» [39]. В городах Тамбовской губернии началась подготовка к реализации распоряжений правительства, продлившаяся до октября-ноября 1918 г.
По свидетельству властей, собственники жилья, понимая неизбежность отчуждения своего имущества, переставали следить за помещениями, намеренно приводили их в негодность. Тамбовский городской исполком в ответ на такие явления предлагал неравнодушным гражданам немедленно докладывать в жилищно-земельный отдел исполкома о подобных случаях, чтобы власти смогли принять соответствующие меры по пресечению порчи зданий и помещений [44].
К осени 1918 г. были выработаны отдельные критерии для отчуждения недвижимости. Они могли отличаться в зависимости от конкретного города, решений местных властей и их реализации. В Тамбове по распоряжению губернского отдела управления 2 октября
1918 г. было издано постановление об отмене частной собственности на домовладения, стоимость которых составляла 15 тыс. рублей и более по оценке 1916 г. Отменялось и право собственности на земельные участки в городе. Домовладельцы теряли право на доходы, которые они получали от сдачи в аренду помещений. В уездном Борисоглебске 18 октября 1918 г. был утвержден порядок муниципализации. Подлежала муниципализации жилая недвижимость, стоимость которой по данным на 1916 г. превышала 15 тыс. руб., а по доходности - 1800 руб. в год. В Усмани в декабре 1918 г. уездный исполком постановил муниципализировать недвижимость, оценка которой по данным на 1916 г. превышала 5 тыс. руб. Такого рода зданий в городе числилось 45 [47; 49; 22, л. 138, 142-142 об.].
Властями городов планировалось массовое отчуждение недвижимости. Тамбовский жилищно-земельный отдел исполкома намеревался национализировать до конца 1918 г. 300 домовладений [20, л. 14; 45]. В Борисоглебске в 1918 г. планировалось муниципализировать всю частную домовую недвижимость [6, л. 64].
На заседании Тамбовского горисполкома 16 октября 1918 г. жилищно-земельному отделу было поручено незамедлительно начать процесс переселения «буржуазии» в квартиры пролетариата, а рабочих - в квартиры и дома «буржуазии» [25, л. 22-22 об.]. Жилищная политика рассматривалась как один из инструментов подавления «эксплуататорских» классов, ликвидации частной собственности и передачи всех прав государству.
В ряде документов отчуждение прав «буржуазных элементов» на недвижимую собственность, процесс их выселения и переселения определялся как «жилищный террор», что отвечало задачам политики «военного коммунизма». Например, 8 сентября 1918 г. президиум Моршанской организации РКП(б) назначил отдельную комиссию по организации жилищного террора [4, л. 16].
26 октября 1918 г. в Тамбове были определены категории граждан, подлежавших выселению и переселению. Владельцам недвижимости, включенным в состав лиц, получавших «нетрудовой» доход, никаких компенсаций за утрату своей собственности не полагалось [21, л. 52]. В тех случаях, когда высшие служащие промышленных, торговых и общественных учреждений и предприятий имели возможность получить жилье по месту службы, их могли выселить из занимаемых ими жилых помещений. В исключительных случаях на тех же условиях переселялись мелкие и средние служащие.
Осенью 1918 г. в городах Тамбовской губернии жилищный кризис стал ощущаться острее. В ходе реализации новой жилищной политики местные власти столкнулись с различными трудностями организационного характера. Так, сотрудник квартирно-жилищного отдела Козловского исполкома Иванов во время заседания уездного исполкома 29 октября 1918 г. заявлял, что отдел, по его мнению, не мог вести планомерную работу, а «лишь улаживал жилищные конфликты» [30, л. 20-20 об.].
В ноябре 1918 г. власти Усмани сообщали о том, что возможности для обеспечения горожан жильем в городе ограничены. Тамбовский губисполком предложил руководству города выселять «лишний элемент» [5, л. 216]. В Липецке местные власти в лице исполкома и ЧК начали выселение «нетрудового» элемента из города [48].
Согласно поступавшей из уездных центров информации, масштабы национализации частных домов осенью 1918 г. были невелики. Так, в Кирсанове к 30 сентября 1918 г. недвижимое имущество было отчуждено у 17 «буржуа», причем А. А. Войеков лишился сразу пяти домов, а Л. Л. Толмачев - трех. По данным на сентябрь-октябрь 1918 г. в Липецке было национализировано 11 зданий, в Лебедяни - 10, в Усмани таковых не было совсем. В Козлове в период с лета 1918 г. по февраль 1919 г. по разным сведениям были отчуждены у прежних хозяев в пользу государства от 24 до 32 объектов жилой недвижимости. В число этих домов вошли, например, двухэтажный каменный дом Ф. И. Попова, два двухэтажных дома Л. Л. Ландберг и три двухэтажных дома наследников Я. Н. Стрельникова [24, л. 4, 5, 26, 7, 48, 59, 47; 30, л. 20-20 об.].
К началу 1919 г. жилищный кризис в городах только усилился. По мнению заведующего жилищным подотделом Тамбовского горисполкома Губанова, причиной этого была общая разруха и прифронтовое положение Тамбова, не налаженная система учета помещений, зимний сезон 1918-1919 гг., «неудобный для переселения» из-за погодных условий и др. [10, л. 18 об.-20 об.] Сложности в реализации национализации и муниципализации, включая жилую недвижимость, были характерны не только для Тамбова, но и для остальных городов губернии. Схожие проблемы имелись и в «столичных» Петрограде и Москве [62, а 71]. Муниципализация была проведена только в 12% городов страны [51; с. 237].
Согласно данным «обязательной регистрации бывших помещиков, капиталистов и лиц, занимавших ответственные должности в царском и буржуазном строе», в октябре-ноябре 1919 г. в первом оценочном районе г. Тамбова 16,4% горожан (10 человек из 61), внесенных в эти списки, утратили свою недвижимость, во втором районе - 23,6% (35 из 148), данных по третьему району не сохранилось, в четвертом - у 22% (9 из 41) зарегистрированных представителей «буржуазного» класса губернского центра недвижимость была национализирована [26, л. 1-3, 6-9, 24 об.-28, 55-59]. Так, у бывшего фабриканта М. П. Ко-роткова были отчуждены два дома стоимостью 40 тыс. руб., бывший торговец Е. В. Жмаев утратил права на дом, оцененный в 35 тыс. руб. и др. Однако, были и те, в чьей собственности оставалось несколько объектов недвижимости. Например, бывший торговец М. В. Филатов, заведовавший в 1919 г. щепным отделом Тамбовского товарищества кооперативов, имел два дома, оцененных в 1916 г. в 8 тыс. руб. Бывший торговец А. М. Крюков, числившийся безработным, продолжал владеть тремя домами стоимостью 5 тыс. руб. [26, л. 56, 57]
В уездном Кирсанове доля представителей «бывших», чья недвижимость была изъята, была выше и составила по данным на январь 1920 г. 36,5% (42 из 115 человек) [29, л. 310 об.].
В качестве одного из подходов по решению «квартирного вопроса» Тамбовский горисполком рассматривал «уплотнение» жилищ совслужащих [18, л. 21]. Чтобы избежать уплотнения и выселения, некоторые «бывшие» от органов власти или учреждений, в которых они работали в качестве «буржуазных специалистов», стремились получить разного рода «оградительные» документы. Получение подобных документов было достаточно распространенным явлением в городах Тамбовской губернии в исследуемый период. Данный факт вызывал беспокойство и возмущение в партийных рядах. Так, в марте 1920 г. коммунист и член Тамбовского уездного исполкома Поляков сообщал в губком о том, что, по его мнению, значительную часть штатов советских учреждений составляли «буржуазные» элементы, «все еще проживавшие в хороших квартирах и имевшие документы, освобождающие от выселений и уплотнений» [15, л. 100-100 об.]. Например, такого рода документы были выданы в 1919 г. бывшему земскому деятелю и военному врачу И. М. Потапову, который занимал должность заместителя начальника Тамбовского эвакуационного пункта [61; с. 311]. Бывший землевладелец и земский деятель С. И. Комсин, заслуживший «авторитет среди крестьян», вплоть до 1930-х гг. распоряжался частью своего дома в Тамбове и др. [1, с. 136-137].
На некоторое «послабление» в данном вопросе могли рассчитывать те, в ком представители новой власти были заинтересованы для решения разного рода задач. Такого рода привилегией, например, могли воспользоваться члены семей военнослужащих. Так, член Моршанской организации РКП(б) Щербаков, выступая на общем партийном собрании в августе 1919 г., утверждал, что некоторые «буржуа», как, например, управляющий фабрикой Белоусова, «продолжают роскошничать, занимая по несколько комнат, а то и целые дома». В ответ на это замечание другой участник собрания Редкин заявил, что у некоторых «бывших» «затруднительно отобрать жилища, поскольку их сыновья - военнослужащие» [9, л. 27 об. - 28]. Однако факт службы в армии члена семьи не всегда учитывался партийно-государственными органами при реализации новой жилищной политики. Например, 30 ян-
варя 1920 г. в Тамбовский губкомпарт обратился красноармеец 1 -го карательного батальона А. Трейзон. 24 января его отец вместе с четырьмя членами семьи получил предписание в трехдневный срок выселиться из квартиры. Основанием для подобного решения местных властей послужило наличие у отца часовой мастерской с одним наемным работником, что, по мнению представителей новой власти, было весомым аргументом для включения его в число «эксплуататоров». Красноармеец просил приостановить выселение хотя бы до весны [15, л. 84-84 об.].
Советской властью признавалось право на занятие дополнительной жилплощади представителями некоторых групп населения, в том числе для осуществления профессиональной деятельности. Однако, в случае необходимости, и эта привилегия могла ограничиваться. Например, врачу Райскому, проживавшему в 1919 г. в Кирсанове - одном из уездных центров Тамбовской губернии, местный комитет компартии предложил отдать 4 из 8 комнат в пользу нуждающихся [8, л. 21-21 об.]. Данное требование было вызвано сложностями, которые возникли у местных властей в процессе национализации и муниципализации и решения жилищного вопроса в городе. К лету 1919 г., согласно докладам, были частично выселены семьи, в которых отсутствовали лица, «не занимавшиеся полезным трудом» и представители «буржуазии». Кроме того, указывалось, что крупной буржуазии в Кирсанове почти не было, а у бывших состоятельных горожан дома уже были заняты и уплотнены [23, л. 5].
Разного рода сложности в реализации жилищной политики возникали и в других городах губернии. 12 августа 1919 г. жилищный вопрос обсуждался на общем собрании Моршанской организации РКП(б), где было констатировано, что нужда в квартирах в городе огромная. Из 558 заявлений на предоставление комнаты было удовлетворено лишь 27 (4,8%) [9, л. 27 об. - 28].
Неоднократно звучала критика о недостаточно результативной работе по выселению бывших «эксплуататоров». Например, в рамках обсуждения жилищных проблем на заседаниях Тамбовского уездно-городского исполкома в марте 1920 г. отмечались многочисленные факты проживания «буржуазии» в хороших квартирах, а представителей пролетариата - в подвалах. 4 августа 1920 г. уполномоченный Тамбовского губпродкома А. Фадзеев по возвращению из командировки в уездный город Усмань докладывал, что в отделе коммунального хозяйства при Усманском исполкоме и его квартирном подотделе, по его мнению, «буржуазия сидит почти нетронута в своих дворцах, а рабочие многие ютятся по-прежнему кое-где» [12, л. 70].
Высказывались предложения о необходимости выселения членов семей «буржуазии» и игнорирования разного рода «охранных грамот». Но к единому мнению по этому вопросу прийти не смогли [28, л. 1]. В уездных городах процесс по выселению «буржуазии» продолжался в середине 1920 - начале 1921 гг. Об этом свидетельствуют многочисленные сообщения из уездов. Например, из Усмани сообщалось, что «уплотнения проводились слабо и буржуазия продолжала жить в своих домах» [11, л. 41; 13, л. 44 об.].
Некоторые бывшие домовладельцы, чья недвижимость была изъята, пытались добиться ее возвращения. Они подавали жалобы, например, в соответствующие бюро при рабоче-крестьянских инспекциях. Однако сотрудники губернской РКИ при рассмотрении такого рода обращений исходили из положений «имущественного террора», руководствуясь принципом «дворцы - рабочим, подвал - буржуям». Руководство губернского Рабкрина в 1920 г. выступило за повышение темпов выселения «буржуазии» [33, л. 37].
По Тамбовской губернии, за исключением городов Елатьмы и Спасска, согласно сведениям губернского бюро жалоб при РКИ, в период с 1 октября по 1 декабря 1921 г. поступило 189 жалоб, связанных с выселением [60]. Президиум Тамбовского губисполкома отмечал, что большинство жалоб, поданных в 1921-1922 гг. в губернское бюро жалоб, касалось нарушений декретов о распределении жилищ, уплотнения частновладельческих домов и т.д. [58]
Жалобы по вопросам жилищной политики подавались в различные инстанции. Например, жительница Моршанска Е. М. Терехова-Жидкова в октябре 1918 г. обращалась в отдел управления Моршанского исполкома с жалобой на реквизицию ее дома жилищно-реквизиционным бюро исполкома. Отдел управления, исходя из того факта, что Е. М. Терехова-Жидкова состояла в браке с богатым гражданином Н. С. Жидковым, имевшим собственный дом, жалобу отклонил [31, л. 50-50 об.].
Вместе с тем, на начальном этапе реализации советской жилищной политики в Тамбовской губернии отмечались факты возвращения отчужденной жилой недвижимости при наличии веских аргументов со стороны заявителя. Например, 15 марта 1918 г. содержатель меблированных комнат Александров обратился в Тамбовский горисполком с просьбой о снятии «реквизиции» с его домовладения в губернском центре, поскольку других источников дохода он не имел. Его доводы в исполкоме сочли убедительными и просьбу удовлетворили 21 марта 1918 г. [17, л. 33]. Иногда «бывшим» оставляли часть недвижимого имущества. Так, летом 1918 г. в Козлове вся крупная местная «буржуазия», имевшая дачи, была выселена за пределы города в свои загородные дома [7, л. 29-29 об.].
Иногда недвижимое имущество неоднократно отчуждалось и вновь возвращалось бывшим владельцам. Например, бывший помещик А. Г. Зацепин, включенный в списки «лишенцев» г. Кадома, утратил в начале 1919 г. право собственности на ранее принадлежавший ему дом. По мнению местных властей, А. Г. Зацепин занимал слишком большую площадь. Его дом был передан местному отделу народного образования. Однако после неоднократных жалоб Зацепина власти позволили ему получать с отдела народного образования арендную плату за пользование его домом. В апреле 1922 г. Зацепину, после обращения в рабкрин, вернули его дом, но спустя неделю по распоряжению Кадомского исполкома вновь выселили из него [32, л. 1,3, 7-9].
В результате реализации новой жилищной политики к 1 октября 1921 г. в 13 городах Тамбовской губернии в собственность властей перешло 2279 домов [58]. В целом, по стране в собственность государства в годы революции и Гражданской войны перешло 18% жилищного фонда городов и рабочих поселков РСФСР [41, с. 89-90].
Переход к НЭПу затронул и жилищную политику советского государства. Согласно декретам СНК от 30 июля и 8 августа 1921 г., произошел пересмотр произведенной муниципализации в отношении некоторых домовладений и политики выселений [62, а 119]. Одним из ключевых условий, на основании которого бывшие собственники могли вернуть свою недвижимость, стала обязанность по содержанию и ремонту зданий [53]. На местном уровне этот процесс начался еще раньше. С 1920 г. в ряде городов Тамбовской губернии фиксировались факты частичной демуниципализации недвижимости. Планировалось демуниципализировать около 25% домов в городах Тамбовской губернии, включая 148 домов в Тамбове, 128 - в Кирсанове, 49 - в Борисоглебске [40].
Таким образом, жилищный вопрос стал одной из составляющих политики «военного коммунизма». В ходе его решения предполагалось обеспечить жильем представителей «трудящихся» классов и лишить собственности «эксплуататоров», сосредоточить ее в руках государства, создав тем самым мощную распределительную систему. Изъятая недвижимость имущих слоев населения городов Тамбовской губернии использовалась для размещения различного рода учреждений, расселения нуждающихся. Однако распоряжались представители местных органов советской власти полученной собственностью не всегда эффективно и рачительно. Власти руководствовались классовым подходом в реализации жилищной политики в городах губернии, но вынуждены были в ряде случаев отходить от него, в том числе, если были заинтересованы в использовании профессиональных навыков и опыта отдельных представителей «социально чуждых» элементов городского населения. Представители «буржуазии» в городах губернии использовали различные механизмы для уклонения от выселения и уплотнения, сохраняя в сравнении с остальными слоями населения более
комфортные жилищные условия. Данная тенденция была характерна и для других регионов Советской России.
Список источников и литературы
1. Алехина, Е. В. (2015). Патриотическая деятельность Тамбовского земства в период Первой мировой войны 1914-1918 гг.: монография. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г. Р. Державина. 152 с.
2. Буевич, Т. В. (2017). «Вы потеснитесь, граждане»: революционный жилищный передел Витебска в 1917-1921 годах // Великая Российская революция 1917 года в истории и судьбах народов и регионов России, Беларуси, Европы и мира в контексте исторических реалий ХХ-ХХ1 века: материалы международной научной конференции. Витебск - Псков, 27 февраля - 3 марта 2017 г. Витебск. С. 184-190.
3. Государственный архив социально-политической истории Тамбовской области (ГАСПИТО). Ф. П-382. Оп. 1. Д. 79.
4. ГАСПИТО. Ф. П-382. Оп. 1. Д. 99.
5. ГАСПИТО. Ф. П-382. Оп. 1. Д. 119
6. ГАСПИТО. Ф. П-382. Оп. 1. Д. 134
7. ГАСПИТО. Ф. П-834. Оп. 1. Д. 14.
8. ГАСПИТО. Ф. П-840. Оп. 1. Д. 192
9. ГАСПИТО. Ф. П-840. Оп. 1. Д. 230
10. ГАСПИТО. Ф. П-840. Оп. 1. Д. 260.
11. ГАСПИТО. Ф. П-840. Оп. 1. Д. 508.
12. ГАСПИТО. Ф. П-840. Оп. 1. Д. 672.
13. ГАСПИТО. Ф. П-840. Оп. 1. Д. 1042
14. ГАСПИТО. Ф. П-840. Оп. 1. Д. 1104
15. ГАСПИТО. Ф. П-842. Оп. 1. Д. 80.
16. Государственный архив Тамбовской области (ГАТО). Ф. Р-1. Оп. 1 Д. 38.
17. ГАТО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 82.
18. ГАТО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 105.
19. ГАТО. Ф. Р-6. Оп. 1. Д. 70.
20. ГАТО. Ф. Р-6. Оп. 1. Д. 62.
21. ГАТО. Ф. Р-6. Оп. 1. Д. 82.
22. ГАТО. Ф. Р-17. Оп. 1. Д. 25.
23. ГАТО. Ф. Р-17. Оп. 1. Д. 100.
24. ГАТО. Ф. Р-394. Оп. 1. Д. 190
25. ГАТО. Ф. Р-398. Оп. 1. Д. 27.
26. ГАТО. Ф. Р-398. Оп. 1. Д. 137
27. ГАТО. Ф. Р-398. Оп. 1. Д. 138
28. ГАТО. Ф. Р-398. Оп. 1. Д. 407
29. ГАТО. Ф. Р-400. Оп. 1. Д. 60.
30. ГАТО. Ф. Р-401. Оп. 1. Д. 6.
31. ГАТО. Ф. Р-403. Оп. 1. Д. 4.
32. ГАТО. Ф. Р-708. Оп. 1. Д. 355
33. ГАТО. Ф. Р-708. Оп. 1. Д. 47.
34. ГАТО. Ф. Р-761. Оп. 1. Д. 573
35. ГАТО. Ф. Р-5342. Оп. 1. Д. 2.
36. Гатилов, Э. В. (2016) Экспроприация частновладельческой собственности в Елецком уезде Орловской губернии в 1917-1918 гг. // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: История. Политология. № 22(243). С. 150-160.
37. Декрет ВЦИК «Об отмене наследования» // Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917-1918 гг. Москва: Управление делами Совнаркома СССР, 1942. С. 478-480.
38. Декрет «О запрещении сделок с недвижимостью» // Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917-1918 гг. Москва: Управление делами Совнаркома СССР, 1942. С. 152.
39. Декрет «Об отмене частной собственности на недвижимости в городах» // Декреты Советской власти. Москва: Политиздат, 1964. Т. III. 11 июля - 9 ноября 1918 г. С. 232236.
40. Демуниципализация и сдача в аренду // Тамбовское Губернское Экономическое Совещание. Отчет Тамбовского Губернского Экономического Совещания Совету Труда и Обороны за период с 1 октября 1921 г. по 1 апреля 1922 г. Тамбов, 1922. С. 131.
41. Дмитриев, Н. Г. (1973). Жилищный вопрос: Два мира - два подхода. Москва: Московский рабочий. 207 с.
42. Зайнапов, А. Г. (2014). Государственная жилищная политика в советском городе в 1917-1937 годах как политический инструмент в строительстве нового общества // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота. № 7. Ч. 2. С. 76-79.
43. Зайцева, О. М., Стрекалова, Н. В. (2017). Элита и средние слои провинциального губернского центра в революционном изломе 1917 г. (на материалах Тамбова) // Великая Российская революционная трансформация: взгляд через 100-летие. Материалы научно-экспертных сессий и Международной научной конференции (Москва, 2016-2017 гг.). Тверь: ООО «СФК-офис». С. 272-282.
44. Известия Тамбовского Губернского Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов. 1918, 10 октября (27 сентября). № 174.
45. Известия Тамбовского Губернского Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов. 1918, 12 октября (29 сентября). № 176.
46. Известия Тамбовского Губернского Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов. 1918, 17 (4) октября. № 180.
47. Известия Тамбовского Губернского Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов. 1918, 18 (5) октября. № 181.
48. Известия Тамбовского Губернского Совета Рабочих, Красноармейских и Крестьянских Депутатов. 1918, 1 ноября. № 193.
49. Известия Тамбовского Губернского Совета Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов. 1918, 22 декабря. № 235.
50. Ильюхов, А. А. (2007). Жизнь в эпоху перемен: Материальное положение городских жителей в годы революции и Гражданской войны (1917-1921 гг.). Москва: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН). 264 с.
51. Канищев, В. В. (1998). Городские средние слои в период формирования основ советского общества. Октябрь 1917-1920 гг.: По материалам Центра России: дис. ... д-ра ист. наук: 07.00.02. Москва.
52. Канищев, В. В. (1997). Приспособление ради выживания (мещанское бытие эпохи «военного коммунизма») // Революция и человек: быт, нравы, поведение, мораль. С 98115.
53. Коммунальное хозяйство (Отчет Губгорко) // Краткий обзор деятельности ГИК и его Президиума за 1921-22 отчетный год. Тамбов: Тамбовский губернский исполнительный комитет, 1922. С. 507.
54. Медеубаев, Е. И. (2017). Политика советского государства в жилищной сфере в городах Казахской и Туркестанской АССР в период «Военного коммунизма» (1918-1921 гг.) // История повседневности. № 1 (3). С. 23-34.
55. Нарский, И. В. (2001). Жизнь в катастрофе: Будни населения Урала в 1917-1922 гг. Москва: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН). 632 с.
56. Насонова, А. И. (2019). История административных зданий центра города Тамбова в XX - начале XXI века // Тамбов в прошлом, настоящем и будущем: материалы IX Всероссийской научной конференции (г. Тамбов, 16 апреля 2019 г.). Тамбов: ООО "ТПС". С. 195-202.
57. Объявление Тамбовской городской коллегии по делам местного хозяйства об организации летних колоний для беднейших граждан Тамбова // Советы Тамбовской губернии в годы Гражданской войны 1918-1921 гг.: сборник документов и материалов. Воронеж, 1989. С. 54.
58. Отчет губернской Рабоче-Крестьянской инспекции за время 1.10.1921 по 1.10.1922 года // Тамбовский губернский исполнительный комитет. Краткий обзор народного хозяйства Тамбовской губернии за 1921-1922 гг. Тамбов, 1922. С. 544.
59. Постановление по Народному комиссариату по Внутренним Делам «О жилищном моратории» // Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917-1918 гг. Москва: Управление делами Совнаркома СССР, 1942. С. 15.
60. Сводка жалоб и заявлений по бюро жалоб Тамбовской губернии // Тамбовское Губернское Экономическое Совещание. Отчет Тамбовского Губернского Экономического Совещания Совету Труда и Обороны за период с 1 октября 1921 г. по 1 апреля 1922 г. Тамбов, 1922. С. 156.
61. Середа, В. П. (2014). «Гордо неси свое горькое бремя...» И. М. Потапов. Тамбов: ОАО «Издательский дом «Мичуринск». 512 с.
62. Смирнова, Т. М. (2003). «Бывшие люди» Советской России. Стратегии выживания и пути интеграции. 1917-1936 годы. Москва: Мир истории. 296 с.
63. Федоров, А. Н. (2008). Жилище в послереволюционной Москве как объект политики и повседневной жизни (1917-1918 гг.) // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. №. 1 (11). С. 54-59.
References
1. Alekhina, E. V. (2015). Patrioticheskaya deyatel'nost' Tambovskogo zemstva v period Pervoj mirovoj vojny 1914-1918 gg.: monografiya [Patriotic activity of the Tambov Zemstvo during the First World War of 1914-1918: monograph]. Tambov, Izdatel'skij dom TGU im. G. R. Derzhavina. (in Russian).
2. Buevich, T. V. (2017). «Vypotesnites', grazhdane»: revolyucionnyj zhilishchnyjperedel Vitebska v 1917-1921 godah ["You make room, citizens": the revolutionary housing redistribution of Vitebsk in 1917-1921] in Velikaya Rossijskaya revolyuciya 1917 goda v istorii i sud'bah naro-dov i regionov Rossii, Belarusi, Evropy i mira v kontekste istoricheskih realij XX-XXI veka: ma-terialy mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii. Vitebsk. 184-190. (in Russian).
3. Gosudarstvennyj arhiv social'no-politicheskoj istorii Tambovskoj oblasti (GASPITO). F. P-382. Op. 1. D. 79. (in Russian).
4. GASPITO. F. P-382. Op. 1. D. 99. (in Russian).
5. GASPITO. F. P-382. Op. 1. D. 119. (in Russian).
6. GASPITO. F. P-382. Op. 1. D. 134. (in Russian).
7. GASPITO. F. P-834. Op. 1. D. 14. (in Russian).
8. GASPITO. F. P-840. Op. 1. D. 192. (in Russian).
9. GASPITO. F. P-840. Op. 1. D. 230. (in Russian).
10. GASPITO. F. P-840. Op. 1. D. 260. (in Russian).
11. GASPITO. F. P-840. Op. 1. D. 508. (in Russian).
12. GASPITO. F. P-840. Op. 1. D. 672. (in Russian).
13. GASPITO. F. P-840. Op. 1. D. 1042. (in Russian).
14. GASPITO. F. P-840. Op. 1. D. 1104. (in Russian).
15. GASPITO. F. P-842. Op. 1. D. 80. (in Russian).
16. Gosudarstvennyj arhiv Tambovskoj oblasti (GATO). F. R-1. Op. 1 D. 38. (in Russian).
17. GATO. F. R-1. Op. 1. D. 82. (in Russian).
18. GATO. F. R-1. Op. 1. D. 105. (in Russian).
19. GATO. F. R-6. Op. 1. D. 70. (in Russian).
20. GATO. F. R-6. Op. 1. D. 62. (in Russian).
21. GATO. F. R-6. Op. 1. D. 82. (in Russian).
22. GATO. F. R-17. Op. 1. D. 25. (in Russian).
23. GATO. F. R-17. Op. 1. D. 100. (in Russian).
24. GATO. F. R-394. Op. 1. D. 190. (in Russian).
25. GATO. F. R-398. Op. 1. D. 27. (in Russian).
26. GATO. F. R-398. Op. 1. D. 137. (in Russian).
27. GATO. F. R-398. Op. 1. D. 138. (in Russian).
28. GATO. F. R-398. Op. 1. D. 407. (in Russian).
29. GATO. F. R-400. Op. 1. D. 60. (in Russian).
30. GATO. F. R-401. Op. 1. D. 6. (in Russian).
31. GATO. F. R-403. Op. 1. D. 4. (in Russian).
32. GATO. F. R-708. Op. 1. D. 355. (in Russian).
33. GATO. F. R-708. Op. 1. D. 47. (in Russian).
34. GATO. F. R-761. Op. 1. D. 573. (in Russian).
35. GATO. F. P-5342. Op. 1. D. 2. (in Russian).
36. Gatilov, E. V. (2016) Ekspropriaciya chastnovladel'cheskoj sobstvennosti v Eleckom uezde Orlovskoj gubernii v 1917-1918 gg. [Expropriation of private property in the Yelets district of the Orel province in 1917-1918.] in Nauchnye vedomosti Belgorodskogo gosudarstvennogo un-iversiteta. Seriya: Istoriya. Politologiya, 22 (243), 150-160. (in Russian).
37. Dekret VCIK «Ob otmene nasledovaniya» [Decree of the Central Executive Committee "On the abolition of inheritance"] in Sobranie uzakonenij i rasporyazhenij pravitel'stva za 19171918 gg. Moscow, Upravlenie delami Sovnarkoma SSSR. 1942. 478-480. (in Russian).
38. Dekret «O zapreshchenii sdelok s nedvizhimost'yu» [Decree "On the prohibition of Real estate transactions"] in Sobranie uzakonenij i rasporyazhenij pravitel'stva za 1917-1918 gg. Moscow, Upravlenie delami Sovnarkoma SSSR/ 1942. 152. (in Russian).
39. Dekret «Ob otmene chastnoj sobstvennosti na nedvizhimosti v gorodah» [Decree "On the Abolition of Private ownership of real estate in cities"] in Dekrety Sovetskoj vlasti. Moscow, Politizdat, 1964. T. III. 11 iyulya - 9 noyabrya 1918 g. 232-236. (in Russian).
40. Demunicipalizaciya i sdacha v arendu [Demunitialization and leasing] in Tambovskoe Gubernskoe Ekonomicheskoe Soveshchanie. Otchet Tambovskogo Gubernskogo Ekonomi-cheskogo Soveshchaniya Sovetu Truda i Oborony za period s 1 oktyabrya 1921 g. po 1 aprelya 1922 g. Tambov, 1922. 131. (in Russian).
41. Dmitriev, N. G. (1973). Zhilishchnyj vopros: Dva mira - dvapodhoda. [Housing issue: Two worlds - two approaches]. Moscow, Moskovskij rabochij. 89-90. (in Russian).
42. Zajnapov, A. G. (2014). Gosudarstvennaya zhilishchnaya politika v sovetskom gorode v 1917-1937 godah kakpoliticheskij instrument v stroitel'stve novogo obshchestva [State housing policy in the Soviet city in 1917-1937 as a political tool in the construction of a new society] in Is-toricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Vo-prosy teorii i praktiki. Tambov, Gramota, 7, ch. 2, 76-79. (in Russian).
43. Zajceva, O. M., Strekalova, N. V. (2017). Elita i srednie sloi provincial'nogo gubernskogo centra v revolyucionnom izlome 1917 g. (na materialah Tambova) [The elite and the middle strata of the provincial provincial center in the revolutionary break of 1917 (based on the materials of Tambov)] in Velikaya Rossijskaya revolyucionnaya transformaciya: vzglyad cherez
100-letie. Materialy nauchno-ekspertnyh sessij i Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii (Moskva, 2016-2017 gg.). Tver', OOO «SFK-ofis», 272-282. (in Russian).
44. Izvestiya Tambovskogo Gubernskogo Soveta Rabochih, Soldatskih i Krest'yanskih De-putatov. 1918, 10 oktyabrya (27 sentyabrya). № 174. [News of the Tambov Provincial Council of Workers', Soldiers' and Peasants' Deputies. 1918, October 10 (September 27)]. (in Russian).
45. Izvestiya Tambovskogo Gubernskogo Soveta Rabochih, Soldatskih i Krest'yanskih De-putatov. 1918, 12 oktyabrya (29 sentyabrya). № 176. [News of the Tambov Provincial Council of Workers', Soldiers' and Peasants' Deputies. 1918, October 12 (September 29). № 176.]. (in Russian).
46. Izvestiya Tambovskogo Gubernskogo Soveta Rabochih, Soldatskih i Krest'yanskih De-putatov. 1918, 17 (4) oktyabrya. № 180. [News of the Tambov Provincial Council of Workers', Soldiers' and Peasants' Deputies. 1918, October 17 (4). № 180.] (in Russian).
47. Izvestiya Tambovskogo Gubernskogo Soveta Rabochih, Soldatskih i Krest'yanskih De-putatov. 1918, 18 (5) oktyabrya. № 181. [News of the Tambov Provincial Council of Workers', Soldiers' and Peasants' Deputies. 1918, October 18(5). № 181.] (in Russian).
48. Izvestiya Tambovskogo Gubernskogo Soveta Rabochih, Soldatskih i Krest'yanskih De-putatov. 1918, 1 noyabrya. № 193. [News of the Tambov Provincial Council of Workers, Red Army and Peasant Deputies. 1918, November 1. № 193.] (in Russian).
49. Izvestiya Tambovskogo Gubernskogo Soveta Rabochih, Soldatskih i Krest'yanskih De-putatov. 1918, 22 dekabrya. № 235. [News of the Tambov Provincial Council of Workers', Soldiers' and Peasants' Deputies. 1918, December 22. № 235.] (in Russian).
50. Il'yuhov, A. A. (2007). Zhizn' v epohu peremen: Material'noe polozhenie gorodskih zhitelej v gody revolyucii i Grazhdanskoj vojny (1917-1921 gg.). [Life in an Era of Change: The financial situation of urban residents during the Revolution and the Civil War (1917-1921).] Moscow, Rossijskaya politicheskaya enciklopediya (ROSSPEN). (in Russian).
51. Kanishchev, V. V. (1998). Gorodskie srednie sloi vperiodformirovaniya osnov sovets-kogo obshchestva. Oktyabr' 1917-1920 gg.: Po materialam Centra Rossii [Urban middle strata during the formation of the foundations of Soviet society. October 1917-1920: Based on the materials of the Center of Russia]. (doctoral dissertation). Moscow. (in Russian).
52. Kanishchev, V. V. (1997). Prisposoblenie radi vyzhivaniya (meshchanskoe bytie epohi «voennogo kommunizma») [Adaptation for the sake of survival (petty-bourgeois existence of the era of "war communism")] in Revolyuciya i chelovek: byt, nravy, povedenie, moral'. Moscow. 98115. (in Russian).
53. Kommunal'noe hozyajstvo (Otchet Gubgorko) [Public utilities (Gubgorko Report)] in Kratkij obzor deyatel'nosti GIK i ego Prezidiuma za 1921-22 otchetnyj god. Tambov, Tambovskij gubernskij ispolnitel'nyj komitet, 1922. 507. (in Russian).
54. Medeubaev, E. I. (2017). Politika sovetskogo gosudarstva v zhilishchnoj sfere v goro-dah Kazahskoj i Turkestanskoj ASSR v period «Voennogo kommunizma» (1918-1921 gg.) [The policy of the Soviet state in the housing sector in the cities of the Kazakh and Turkestan ASSR during the period of "War Communism" (1918-1921).] in Istoriya povsednevnosti, 1 (3), 23-34. (in Russian).
55. Narskij, I. V. (2001). Zhizn' v katastrofe: Budni naseleniya Urala v 1917-1922 gg. [Life in a catastrophe: Everyday life of the population of the Urals in 1917-1922.] Moscow, Rossijskaya politicheskaya enciklopediya (ROSSPEN) Publ. (in Russian).
56. Nasonova, A. I. (2019). Istoriya administrativnyh zdanij centra goroda Tambova v HKH - nachale HKHI veka [The history of the administrative buildings of the city center of Tambov in the XX - early XXI century] in Tambov v proshlom, nastoyashchem i budushchem: materialy IX Vserossijskoj nauchnoj konferencii (g. Tambov, 16 aprelya 2019 g.). Tambov, OOO "TPS". 195-202. (in Russian).
57. Ob"yavlenie Tambovskoj gorodskoj kollegii po delam mestnogo hozyajstva ob organi-zacii letnih kolonij dlya bednejshih grazhdan Tambova [Announcement of the Tambov City Board
for Local Economy on the organization of summer colonies for the poorest citizens of Tambov] in Sovety Tambovskoj gubernii v gody Grazhdanskoj vojny 1918-1921 gg.: sbornik dokumentov i materialov. Voronezh, 1989. (in Russian).
58. Otchet gubernskoj Raboche-Krest'yanskoj inspekcii za vremya 1.10.1921 po 1.10.1922 goda [Report of the provincial Workers' and Peasants' Inspection for the period of 1.10.1921 to 1.10.1922] in Tambovskij gubernskij ispolnitel'nyj komitet. Kratkij obzor narodnogo hozyajstva Tambovskoj gubernii za 1921-1922 gg. Tambov, 1922. (in Russian).
59. Postanovlenie po Narodnomu komissariatu po Vnutrennim Delam «O zhilishchnom moratorii» [Resolution on the People's Commissariat for Internal Affairs "On Housing moratorium"] in Sobranie uzakonenij i rasporyazhenij pravitel'stva za 1917-1918 gg. Moscow, Upravle-nie delami Sovnarkoma SSSR/ 1942. (in Russian).
60. Svodka zhalob i zayavlenij po byuro zhalob Tambovskoj gubernii [Summary of complaints and statements by the Bureau of Complaints of the Tambov province] in Tambovskoe Gu-bernskoe Ekonomicheskoe Soveshchanie. Otchet Tambovskogo Gubernskogo Ekonomicheskogo Soveshchaniya Sovetu Truda i Oborony za period s 1 oktyabrya 1921 g. po 1 aprelya 1922 g. Tambov, 1922. (in Russian).
61. Sereda, V. P. (2014). «Gordo nesi svoe gor'koe bremya...» I. M. Potapov. ["Proudly bear your bitter burden..." I. M. Potapov.] Tambov, OAO «Izdatel'skij dom «Michurinsk». (in Russian).
62. Smirnova, T. M. (2003) «Byvshie lyudi» Sovetskoj Rossii. Strategii vyzhivaniya i puti integracii. 1917-1936 gody. ["Former people" of Soviet Russia. Survival strategies and ways of integration. 1917-1936 years.] Moscow, Mir istorii Publ. (in Russian).
63. Fedorov, A. N. (2008). Zhilishche v poslerevolyucionnoj Moskve kak ob"ekt politiki i povsednevnoj zhizni (1917-1918 gg.) [Housing in Post-revolutionary Moscow as an object of politics and everyday life (1917-1918)] in Vestnik Rossijskogo universiteta druzhby narodov. Seriya: Istoriya Rossii, 1 (11), 54-59. (in Russian).
