CC BY
13
А.Н.Авдулов
ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ ИННОВАЦИОННОЙ ЭКОНОМИКИ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Авдулов Андрей Николаевич -доктор философских наук, главный сотрудник ИНИОН РАН.
1. Предварительные замечания
Роберт Солоу - профессор Массачусетского технологического института, одного из ведущих исследовательских университетов США, стал в 1987 г. лауреатом Нобелевской премии по экономике за цикл работ, в которых он доказал, что экономический рост Америки, по меньшей мере, на 50% обеспечивается не наращиванием таких традиционных факторов, как труд и капитал, а достижениями научно-технического прогресса (НТП). Солоу выполнял свои расчеты применительно к первой половине ХХ столетия. Исследования других экономистов на материале различных стран не только подтвердили эти данные, но во многих случаях представили еще более убедительные результаты. Сегодня уже никто не подвергает сомнению тот факт, что развитие всех основных сфер жизнедеятельности общества напрямую зависит от развития инновационных технологий, причем со временем эта зависимость экономики от науки становится все сильнее и очевиднее. В США, которые на протяжении 80-х и особенно 90-х годов демонстрировали очень высокие темпы экономического роста (7,3% в год), самый низкий в истории страны уровень безработицы, рекордные объемы экспорта и т.д.1. Появилась даже школа экономистов, утверждающих, что экономика, основанная на знаниях, возможно, не подвластна законам цикличности, определявшим ход ее разви-
Грант РФФИ, проект № 02-06-80004.
1 . Журнал «Time» в мае 1977 г. писал: «Америка наслаждается тем, что она экономически и социально здорова как никогда за последние 25лет. Американцы живут дольше, дышат более чистым воздухом, пьют более чистую воду. Преступность падает, уровень тяжких преступлений против личности самый низкий за последние 22 года» (1, с. 25).
тия в прошлом. Инновации обрели характер каскадов, а их диффузия в обществе протекает намного быстрее, чем раньше. К примеру, четверть населения США имела автомобиль через 35 лет, телефон - через 39 лет после их изобретения, персональным компьютером четверть населения страны обзавелась уже за 18 лет, мобильным телефоном - за
13 лет, а к сети Интернет подключилась всего за 7 лет (2, с. 30).
Однако сколь бы ни были впечатляющи инновационные каскады и экономические успехи некоторых стран, следует иметь в виду, что они не меняют некоторых базовых законов, определяющих характер НТП. Отметим два существенных для последующего изложения момента. Первый касается последовательности процесса инноваций. Инновационный цикл начинается не с производственных технологий и рыночных товаров, а с фундаментальных исследований. «Откуда появилась новая, каскадная парадигма инноваций, где ее корни? Строительные блоки, по которым льется нынешний каскад, созданы фундаментальной наукой 25-30 лет назад» (2, с. 31). Исходным этапом инновационного цикла является фундаментальное открытие. Его авторы руководствуются не практическими мотивами, а стремлением углубить и расширить наше понимание природы вещей и вряд ли сразу могут предвидеть возможные варианты использования получаемых ими результатов. «Прорывы, которые образуют основу основ научного потенциала, непредсказуемы и не могут совершаться по приказу. Напротив, важные открытия очень часто появляются оттуда, откуда их совсем не ожидали» (3, с. 13). В силу высокой степени риска фундаментальных исследований и разработок (ИР) их основным спонсором было и остается государство, чьи вложения в фундаментальную науку окупаются всегда с лихвой. По подсчетам Бюджетного управления конгресса США, вложения в фундаментальную науку окупаются в конечном счете с прибылью от 30 до 80% (3, с. 14). Стоит отметить
также, что в 73% патентных заявок, поступающих в Патентное бюро,
содержатся ссылки на результаты исследований, финансировавшихся из государственной казны.
Второй этап цикла нововведений - прикладная наука. На этом этапе выясняются возможность и целесообразность использования фундаментального результата в практической сфере, выполняются разработки макетов, опытных образцов, проводятся их испытания, коррекция, новые испытания и в конце концов возникает прототип
изделия, с помощью которого уже можно оценить его рыночные перспективы. Далее следует третий этап - конструирование, вернее, конструктивная доработка прототипа, превращение его в товарный образец, параллельно с этим идут маркетинговые исследования - и в итоге изделие поступает на рынок.
Под изделием в данном случае имеется в виду любой вид товара -промышленного, сельскохозяйственного, сферы услуг. Для любого из них указанный цикл является обязательным, объективно неизбежным, но это не означает, что он полностью
должен протекать в пределах одной страны или одной фирмы. И во времени, и
в пространстве отдельные этапы могут отстоять друг от друга сколь угодно далеко, особенно это касается первых двух этапов, и выполняться различными субъ-
ектами.
Сегодня на характер инновационного цикла значительное влияние оказывает глобализация науки, экономики, информационных процессов, функционирование сети Интернет, транснациональный характер многих явлений. И, хотя существа дела это качественно не меняет, инновационный цикл становится более открытым, интернациональным. Ограничения накладываются лишь разными формами интеллектуальной собственности, приобретаемыми участниками процесса на той или иной стадии. С учетом всех этих обстоятельств, страны и фирмы занимают ниши в соответствии со
своими возможностями. Очевидно, что неоспоримыми преимуществами обладают те из них, чей научно-технический потенциал включает все перечисленные выше стадии, и чем полнокровнее, универсальнее каждая из них, тем прочнее позиции таких государств или концернов на мировой арене. При этом наличие собственной сильной фундаментальной и прикладной научной базы является не только гарантией появления у их обладателей собственных конкурентоспособных идей и разработок, но и необходимым условием восприятия ими идей, появившихся во внешнем по отношению к ним мире.
Второй момент, который следует отметить, - это стоимость
научно-технического прогресса. Еще в самом начале прошлого
века американский историк Генри Адамс, опираясь не столько на статистику, которая тогда была не так уж развита, сколько на интуицию, сформулировал закон, согласно которому прогресс общества, в том числе прогресс науки, нарастает с ускорением, подобно тому, как растет капитал при начислении сложных процентов: за определенное число лет его исходный объем удваивается, утраивается и т.д., т.е. развитие науки описывается показательной функцией. На протяжении ХХ столетия к этому вопросу возвращались многие ученые, считали, уточняли, а тем временем как входные количественные показатели сферы науки (расходы на ИР, численность научных работников и пр.), так и выходные (число публикаций, патентов и др.) росли как снежный ком, создавая характерную для ХХ в. картину научно-информационного взрыва. Наука превратилась в крупную отрасль национального хозяйства развитых стран. Более 80% ученых, когда-либо суще-
ствовавших во всем мире, являются нашими современниками. Правда, со временем выяснилось, что если ориентироваться не на публикуемую в журналах массовую рутинную продукцию, а только на крупные открытия, являющиеся своего рода вехами в истории той или иной научной дисциплины, то их число увеличивается со временем не по экспоненте, а линейно. В итоге наиболее точно отражающий ход научно-технического прогресса закон предложил в 1978 г. английский физик и философ Н.Решер ^^езсЬег). Произ-
водственная функция науки определяется, по Решеру, соотношением F = K log R, где F - мера суммарного числа первоклассных научных результатов, R - суммарный объем ресурсов, затрачиваемых на научно-техническую деятельность, а К - коэффициент, величина которого зависит от конкретного содержания переменной R. Это соотношение называется «законом логарифмической отдачи», согласно которому требуется поддержание постоянной скорости увеличения F, наращивать R так, чтобы R=10, т.е. по экспоненте. А если мы захотим увеличить темп, допустим в два или три раза, то ресурсов надо затратить, соответственно, в сто или в тысячу раз больше. Таким образом, наблюдаемое в последние десятилетия увеличение параметров, характеризующих усилия по развитию науки (людских и материальных ресурсов), является не чем иным, как вынужденным следствием стремления поддержать темп научного прогресса на приблизительно постоянном уровне. К ситуации, описываемой законом Решера, уже давно проявляли интерес многие ученые-естественники. Вполне четко ее характеризовал еще Макс Планк, утверждавший, что в науке с каждым новым шагом вперед трудности возрастают. Выходом из положения может быть либо все более дробное разделение труда, либо все более широкое объединение усилий, либо то и другое вместе взятые. Но и это даст временный (хотя, может быть, и на весьма длительном промежутке) результат. Очевидно, что так или иначе экспоненциальный рост вложений в науку не может продолжаться вечно, и
стабилизация его неизбежна, а следовательно, неизбежно замедление темпа появления новых открытий. Эта общая идея вполне убедительна, но сколько-нибудь достоверно рассчитать скорость
движения и время «в пути» пока не представляется возможным. Очевидно лишь, что наука стоит все дороже и дороже.
Важно подчеркнуть еще одно обстоятельство. Хотя решающую роль в развитии науки играют крупные открытия, они между тем представляют собой лишь определенную часть от общего объема результатов научно-технической деятельности, включающего все категории качества - от рутинных до первоклассных. Общий объем результатов можно представить себе как некую пирамиду, а уровни качест-ва - как плоскости, параллельные ее основанию. Первоклассные открытия составят верхний слой пирамидального объема, отсеченный высшим уровнем качества. У каждого иного слоя свои функции в обеспечении НТП и все слои по-своему важны и необходимы. Мы не можем произвольно разделить такую структуру на части и направить ресурсы на какой-то один выбранный нами уровень, в результате просто несколько увеличится объем пирамиды, но содержание слоев останется прежним. Перечисляемые
закономерности объективны, они действуют независимо от того,
насколько их понимают различные субъекты научно-технической деятельности. Фактически, вряд ли кто-то из них задумывается над подобными вопросами в ходе своей работы. Но, анализируя эволюцию научно-технической политики развитых государств за
послевоенный период, можно констатировать ряд новых важных
моментов.
1. Крупные исследовательские программы, или мегапроекты, как их называют, имеют четко выраженную тенденцию к интернационализации, они требуют столь больших расходов, что необходимо объединять усилия ряда государств, так как в одиночку их не могут осуществить даже самые богатые страны. Примерами таких проектов могут служить работы по созданию реактора, использующего процесс ядерного синтеза, разработка и эксплуатация телескопа Хаббла, крупных ускорителей элементарных частиц, радиотелескопов, строительство и эксплуатация космической станции, программа «Геном человека» и т.п.; международными являются все программы ЕЭС и многие предметно-ориентированные европейские проекты - создание космической техники силами ЕКА (Европейского космического агентства), проект европейского истребителя пятого поколения и пр.
2. На уровне отдельных государств научно-технические про-
блемы повышения технического уровня и конкурентоспособности той или иной отрасли производства решаются в рамках «нацио-
нальных программ», объединяющих усилия государства, академического сектора и ведущих в данной отрасли частных концернов.
В них выполняются все этапы доконкурентной стадии разработки нового поколения изделий, решаются фундаментальные научные задачи, исследуются новые физические эффекты и способы их применения, изыскиваются принципиальные технические решения, создаются макеты и прототипы, испытательные стенды и комплекты
оборудования для апробации новых технологий. Однако конкретная рыночная продукция создается на основе совместно полученного задела отдельно каждой фирмой - участницей программы применительно к ее специализации и технологическим возможностям. Здесь и разворачивается конкурентная борьба за то, чтобы скорее и
эффективнее реализовать результаты общих усилий. При этом на
базе одного-двух прототипов появляются десятки, а то и сотни разнообразных рыночных продуктов. Совместные ИР не ослабляют
конкуренцию между участниками программы, а повышают конкурентоспособность каждого из них и тем самым, по сути дела, усиливают конкуренцию, но уже на ином, более высоком и совместно достигнутом уровне.
3. На отраслевом уровне силами основных производителей со-
здаются исследовательские консорциумы с участием государства или без него и опять-таки на доконкурентной стадии решают
общеотраслевые проблемы. Типичный пример - американский кон-
сорциум «Бета1есЬ», специализирующийся на разработке новых поколений интегральных схем.
Нужно подчеркнуть, что коллективные ИР организуются их участниками не вместо собственной исследовательской базы и не в ущерб ей, а лишь наряду и в дополнение к ней. Собственный научный потенциал является необходимым условием участия в кооперации и извлечения из нее наибольшей пользы.
4. Государство за последние полвека постепенно расширило
свою поддержку национальных ИР до такой степени, что она охватывает сегодня в той или иной форме практически все стадии инновационного цикла и все категории частного предпринимательства - крупные, средние и мелкие фирмы. При этом государство использует все свои «ипостаси», выступая как благожелательный законодатель, как один из основных источников финансирования национальных ИР, как крупный заказчик и покупатель новой технической продукции, и как важный субъект инновационной деятельности (государственный сектор ИР), как координатор всех секторов и как политическая сила, способная внутри страны в значительной мере определить отношение общества к проблемам развития науки и техники, а вне страны - оказать политическое, дипломатическое, а то и военное давление в интересах национального бизнеса.
5. Государства развитых стран особое внимание уделяют среднему и малому бизнесу. В США даже есть специальная администрация, единственной задачей которой является комплексная поддержка данного вида предпринимательства. И это не случайно. Небольшие фирмы, по данным Национальной комиссии по занятости и малому бизнесу (4, с. 11), обеспечивают почти 50% занятости в частном секторе и половину ВВП страны. Но дело не только в этом. Статистика свидетельствует, что малые и средние предприятия образуют один из наиболее активных компонентов национального инновационного комплекса. Число ученых и инженеров, приходящееся на 1000 работающих, в больших и малых фирмах одинаково, а стоимость ИР, приходящаяся на каждый доллар объема продаж, на больших фирмах примерно вдвое выше. «Малые фирмы проводят ИР, затрачивая на одного ученого или инженера вдвое меньше, чем большие» (5). Конечно, малые фирмы могут далеко не все. Им не по силам космическая или иная крупная техника, но поле деятельности в области высоких технологий и без этого очень широко. Добавим сюда гибкость малого бизнеса, его готовность к риску, не свойственные крупным корпорациям и столь необходимые для динамичного обновления производства. Короче говоря, малый бизнес обладает богатейшим инновационным потенциалом, является полноправным «двигателем прогресса» и потому служит объектом забот со стороны органов власти всех уровней, оказывающих им налоговую, кредитную, консультативную и административную помощь.
6. Обозначим, не раскрывая подробно, еще два важных направления деятельности государства в поддержку инновационного климата в стране:
а) силами своих научных организаций и с привлечением экспертов из частного и академического сектора власть выполняет большой объем прогностических работ и мониторинг состояния мировой научно-технической сферы, стремясь на возможно более ранних стадиях обнаружить наиболее перспективные «точки роста» с тем, чтобы взять их под наблюдение и, если целесообразно, под опеку. Так, в Японии министерство внешней торговли и промыш-
ленности регулярно публикует обстоятельные 10-летние «Предвидения» (Visions), которые сбываются с хорошей точностью. В США в составе министерства обороны функционирует «Агентство перспективных исследовательских проектов» (Advanced Research projects agency - ARPA), в задачу которого входит постоянно «держать руку на пульсе» событий, происходящих в сфере ИР, будь то в университетах, государственных лабораториях или в частном секторе, отыскивать новые потенциально-полезные идеи, как бы рискованны они ни были, и создавать условия для их реализации. В очень богатом «послужном списке» Агентства - много эффективных видов вооружений, а также суперкомпьютеры, компьютерные коммуникационные сети, микросхемы на арсениде галлия и т.д. В гражданской науке аналогичную функцию, но по иному и менее эффективно выполняет Национальный научный фонд через систему грантов;
б) государство активно вовлекает в инновационный процесс сотрудников своих исследовательских организаций, поощряя их изобретательскую деятельность, продажу лицензий, заключение соглашений о научно-технической кооперации с частными фирмами. В США такого рода деятельность государственных лабораторий не только поощряется, но и вменяется им в обязанность на законодательном уровне, рассматривается в качестве одной из приоритетных задач их деятельности. Целой серией законов, принятых в 80-х и начале 90-х годов ХХ в., американский конгресс снял все связанные с правами на интеллектуальную собственность преграды на пути коммерциализации научно-технических результатов, полученных в государственных исследовательских центрах или в других исследовательских организациях, выполнявших ИР на государственные деньги, предусмотрев также систему солидных вознаграждений сотрудников госсектора - авторов лицензируемых изобретений.
Приведенная выше краткая и далеко не исчерпывающая характеристика государственной научно-технической политики современных развитых стран позволяет тем не менее оценить, насколько это направление деятельности государства стало за последние полвека сложным, многогранным и тесно взаимосвязанным комплексом. Обретенная научно-технической политикой комплексность отнюдь не является случайным порождением подчиняющейся законам Паркинсона диалектики развития бюрократического аппарата, она отражает природу того объекта, которым призвана управлять и эффективному развитию которого должна способствовать. Инновационная деятельность в сколько-нибудь значимом для общества масштабе давно перестала быть уделом удачливых изобретателей-одиночек, она стала главным содержанием целенаправленной работы значительной и наиболее квалифицированной части населения, важнейшим компонентом всей жизнедеятельности общества, локомотивом, обеспечивающим его поступательное движение, для чего необходимы крупные не только людские, но и материальные, и финансовые ресурсы.
В статистическом справочнике «Наука в России в цифрах» приводятся национальные затраты на ИР стран ОЭСР и РФ в 1999 г. (6, с. 130). Для стран так называемой «большой восьмерки» эти цифры сведены в таблицу.
Таблица 1
ВНУТРЕННИЕ РАСХОДЫ НА ИР В СТРАНАХ «БОЛЬШОЙ ВОСЬМЕРКИ» В 1999 Г.
*>В1, гм. чи. V- N К % | № к ◊> ИЙо™П Г ^>121. (™Ш
кии К и «я 23 557,5 1,83 397,7
#£ Г«Я 43 261,4 2,29 527,4
иЩ 13 241,3 1,05 218,2
0ТТ 12 744,1 1,61 406,8
Л>Я 96 10,1 1,06 66,0
™ 27 880,5 2,18 461,6
V- N 247 227,0 2,84 842,3
ШЯ 92 499,4 3,06 731,3
В расчете по паритету покупательной способности валют в 2000 г. США израсходовали на науку 247,5 млрд. долл. (в пост. долл. 1966 г.) (7, гл.1, 4, с. 6), что на 71,3 млрд. больше,
чем в 1966 г. Годовой прирост, таким образом, составил 5,8%. В этот же период ВВП рос лишь на 4% в год. Расходы американского федерального правительства на науку в 2000 г. составили 69,6
млрд. долл. (в текущих ценах) или 26,3% от общенациональных
затрат. Основную долю последних - 68,4% - взял на себя частный
сектор (там же). Из таблицы 1 видно, каких объемов финансовых средств требует сфера ИР, чтобы лидировать в мире, как США или Япония, или хотя бы держаться на плаву, как ведущие страны
Европы - Германия, Франция, Великобритания. И такие расходы, как и комплексный, всеохватный подход к государственному управлению научно-технической сферой, являются объективной необходимостью. Никакими иными способами - обходными маневрами,
паллиативами, частными мерами решить проблему невозможно.
Если сравнить траты ведущих стран «восьмерки» с расходами РФ, то разница получается в разы и десятки раз - США тратит больше России в 26 раз, Япония - в 9,6 раза, Германия - в 4,5
раза. И это при том, что три последние и по территории, и по численности населения много меньше РФ. Если взять общенациональные расходы России на ИР в 1999 г. в рублях и в текущих ценах, то они составляли 48 050,5 млн., из этой суммы на долю государственного бюджета приходилось 23 940,8 млн., то есть почти 50%, а на гражданские исследования (включая космические) госу-
дарство выделило всего 18 639,1 млн. руб. (6, с. 42, 43). С
такой финансовой базой претендовать на сколько-нибудь солидное место в международном инновационном комплексе трудно. Реформы начала 90-х годов, обрушившиеся на российскую экономику, очень тяжело сказались на национальной научно-технической сфере. И в советское время здесь далеко не все было в порядке. Созданный в условиях господства тоталитарной государственной системы и в соответствии с ее потребностями научно-технический потенциал РФ структурно напоминал гомункулуса, выращенного в специально деформированной колбе. Отрасли, обслуживавшие военно-промышленный комплекс и амбициозные полувоенные космические программы, были резко гипертрофированны, щедро обеспечивались всем необходимым, добивались блестящих результатов и поддерживали до поры до времени паритет по отношению к США и их союзникам.
Гражданские отрасли науки и техники не соответствовали ни масштабам страны, ни уровню потребностей ее населения, плохо ос-
нащались и не имели достаточной промышленной базы, а та, которой они располагали, в силу господства плановой экономики, отсутствия рынка и конкуренции, была крайне невосприимчива к нововведениям. Эти отрасли в основном старались повторять до-
стижения зарубежных фирм, но и на этом пути успехов практически не было, гражданская наука и техника России, как и всего СССР, намного отставали от мирового уровня, и отставание это со временем нарастало.
К реформам, вылившимся в шоковую терапию, ни один из секторов советской науки готов не был. Фундаментальная наука потеряла львиную долю финансирования, объемы работ резко сократились, молодые и средних лет ученые стали уезжать за рубеж или уходить в сферу бизнеса, лишь немногие чисто теоретические подразделения держались на плаву, главным образом за счет зарубежных грантов и грантов РФФИ. Все эти беды далеко еще не преодолены, хотя в самые последние годы некоторые (весьма нерешительные) шаги в сторону улучшения ситуации правительство делает.
Вузовский сектор до реформ был очень слаб, таковым в основном и остается, хотя пострадал благодаря коммерциализации образования меньше других. Исследовательских университетов у нас в полном смысле этого слова нет, и лишь горстка вузов приближается к этому статусу, если ориентироваться на университеты мирового класса, такие, как Стэнфорд, Калифорнийский технологический институт, Массачуссетский технологический институт, Кембридж, Оксфорд и т.п.
Отраслевой сектор в гражданских отраслях рухнул. От головных институтов остались, что называется, рожки да ножки, кадры потеряны, много оборудования распродано, разворовано. Даже военные НИИ и КБ сильно пострадали и едва-едва держатся главным образом за счет экспортных заказов из КНР и Индии. В последние два года они начали потихоньку оживать, так как возобновляется отечественный госзаказ, но до былой мощи им еще
далеко. Восстановиться и заработать в полную силу все звенья
отраслевого сектора смогут лишь тогда, когда прикладной наукой займется частный бизнес. Однако этот момент еще не наступил.
Вернее, по срокам и некоторым экономическим показателям пора давно уже наступила, но процесс, как говорят в таких случаях,
не идет. Не идет потому, что в стране не складывается нормаль-
ный инвестиционный климат. А ведь инновации и инвестиции - это не просто созвучные слова, это практически неразрывные понятия. Казалось бы, условия для инвестиций есть, пусть не самые выгодные, но, с точки зрения нормального предпринимательства, приемлемые: налоговый режим, кредитные ставки, т.е. традицион-
ные формальные показатели. Норма сбережений в стране высокая -по оценкам специалистов она составляет 33% ВВП. Но вкладывается в хозяйство только 17%, а остальное либо увозят за рубеж, либо кладут «в кубышку». Почему? Да потому, что «инвестиционный климат» - понятие комплексное, в него входят не только формальные показатели, но и многие, характеризующие общую обстановку в государстве, факторы. У нас до сих пор не устоялись отношения собственности. Ежегодно от 20 до 25% ее переходит из рук в руки, перераспределяется, причем криминальными путями либо на липовых аукционах, либо посредством ложных банкротств, угроз, а то и прямого насилия. Недели не проходит без какого-нибудь заказного убийства, чаще всего «связанного со служебной деятельностью». В процесс передела собственности вмешиваются силовые структуры, все ветви власти поражены коррупцией, арбитражный суд буквально за сутки может изменить свое решение на противоположное. Да и политическое положение в стране спокойным не назовешь - Чечня, террористические акты, демонстра-
ции. В итоге реформы наши породили нестандартный тип собствен-ника-предпринимателя. Нормальный капиталист, получив прибыль,
вкладывает ее хотя бы частично в развитие производства, модернизацию оборудования, в инновации. У нас иначе. Заполучив предприятие, хозяин старается выжать из него все, что можно, и припрятать как-нибудь свою добычу до лучших времен. Поэтому многие рецепты, хорошо себя зарекомендовавшие на Западе, в наших условиях не работают.
Особенно трудно в условиях административно-бюрократической
коррумпированной системы малому и среднему предпринимателю. Несмотря на многочисленные заявления власть предержащих о необходимости помочь этой категории бизнеса, воз и ныне там. Бесконечные поборы и бюрократический произвол не дают малому предпринимательству развернуться и занять в национальной экономике подобающее ему по канонам современной экономики место.
Короче говоря, инновационный цикл в РФ нарушен, фрагментарен, его сохранившиеся сегменты слабы, финансовая ситуация в науке совершенно неудовлетворительна, профессия ученого утратила престижность и привлекательность. Молодежь не идет в науку, и основными причинами этого, судя по результатам опросов ученых НИИ различных типов, являются, во-первых, низкая оплата
работы (мнение 87,5% опрошенных), отсутствие необходимой материальной базы для исследований (36,4%), низкий престиж научной деятельности (29,5%) и плохие социальные условия (17,0%). Приведенные цифры получены от ученых академических НИИ. В отраслевых институтах они выглядели следующим образом: 88,4%; 3 0,7; 38 и 20,7% соответственно. А в вузовском секторе: 92,2%; 34,4; 51,1; 23,3% (8, с. 131). По сути дела, все сводится к недостаточному финансированию.
В то же время у нас есть государственные, полугосударствен-ные и негосударственные органы и структуры управления наукой и
инновационным процессом, аналогичные используемым на Западе. Есть Министерство промышленности, науки и технологии РФ с необходимым набором управлений и государственных исследовательских программ по приоритетным направлениям, есть фонды разного рода и специализации, как отечественные, так и зарубежные,
есть ассоциации, союзы, достаточно разветвленная сеть научноисследовательских центров и организаций. Каналы, по которым
должен течь поток нововведений, существуют. Нельзя сказать, что они совершенно пусты, кое-где есть ручейки в тех областях, где мы еще до реформ были на мировом уровне или даже «впереди планеты всей» - опять-таки отдельные виды вооружений, атомные технологии, космическая техника, лазеры, искусственные крис-
таллы...
Итак, мы кратко охарактеризовали три основных момента, ко-
торые необходимо иметь в виду при создании и воссоздании инновационного комплекса России на 2004-2008 гг.:
- некоторые закономерности НТП;
- опыт лидирующих в сфере высоких технологий стран мира;
- нынешнее, т.е. исходное, состояние национального инновационного комплек-са РФ.
II. О выборе стратегии развития инноваций
В настоящее время в кругах, ответственных за состояние экономики страны, обсуждаются несколько вариантов стратегии, нацеленной на развитие инновационной деятельности РФ, на обеспечение импульса, способного придать этому процессу необходимое начальное ускорение, к ним относятся:
1. Интеграция в глобальные инновационные цепочки (формирование транснационального инновационного модуля).
2. Формирование прорывного инновационного цикла в России
(ставка на инновационный суперпроект общенационального уровня, конкурентоспособный на мировых рынках).
3. Создание кластера инновационных технологий, обеспечивающих постепенное формирование конкурентоспособного эшелонированного инновационного сектора в российской экономике.
Общей характерной особенностью всех трех вариантов стратегии является их выборочный характер. Все они не стремятся решить проблему оживления национальной науки и ее инновацион-
ного потенциала в целом, а лишь вычленить какое-то его звено и добиться максимальных результатов. Это все равно, что в боль-шом-большом многоэтажном доме со многими помещениями, лестницами и переходами отремонтировать пару комнат на уровне, как теперь принято говорить, «евроремонта», а об остальном не думать, как если бы его и не было. Очень похоже на советскую тактику формирования всяких «маяков-передовиков» в виде отдельного колхоза, завода, института. «Маяки» светились за счет всех остальных, поскольку их искусственно питали всем необходимым, но стране от этого не было ни светло, ни тепло. Выборочная стратегия возможна и даже необходима, если она опирается на мощный здоровый фундамент, который в целом энергично, интенсивно генерирует нововведения, а внешняя по отношению к нему среда столь же активно их воспринимает. А если такого фундамента и такой среды нет, то отдельная вспышка уподобится спичке, зажженной в темном подвале, ничего толком не осветит, а лишь почадит и погаснет.
В нашей ситуации есть две категории проблем, которые являются барьерами на пути инновационных потоков в экономике: материальные и нематериальные. Они, конечно, взаимосвязаны, но все же решения у них разные. К нематериальным относятся в первую очередь несовершенство или частичное отсутствие законодательства, обеспечивающего зеленый свет инновациям и стимулирующего их появление и коммерческую реализацию. Для устранения этого рода барьеров и создания действенной системы стимулов больших денег не требуется. Нужна, главным образом, политическая воля. Соответственно, первый необходимый шаг в оживлении инновационной деятельности, независимо от выбора той или иной из обозначенных выше стратегий - это инвентаризация, пересмотр и доработка законодательной базы инновационного процесса. Особенно это важно по отношению к малому наукоемкому бизнесу. Эту категорию необходимо, наконец, оградить хотя бы от чиновничьего произвола. Доводы, связанные с недостаточными финансовыми ресурсами государства на фоне создания резервного фонда, на фоне стремительного роста валютных резервов из-за небывало
высоких цен на нефть, на фоне нежелания правительства даже рассматривать вопрос об изъятии природной ренты у добывающих полезные ископаемые концернов, выглядят просто недобросовестно. Кстати, о природной ренте левые говорят уже не первый год, а внятной позиции государства по этой проблеме мы не знаем. Это выглядит как доказательство засилья представителей топливноэнергетического комплекса во власти и, мягко говоря, недобросовестности как правительства, так и парламента и администра-
ции президента. Не разъясняя причин (и, возможно, обоснованности) своей позиции, власть политически проигрывает, пропагандируя
создание крупного резервного фонда. Раз государство стремится создать себе «кубышку», то и население не доверяет завтрашнему дню, и бизнес приобретает хищнический характер - урвать побы-
стрей и спрятать.
Но вернемся к вопросу о стратегиях создания инновационного комплекса. Кроме необходимости инвентаризации законодательной базы с последующим ее совершенствованием, есть еще один общий вопрос нематериального плана. Следует проверить, есть ли в структуре минобороны и/или миннауки подразделения, аналогичные американскому ARPA, т.е. агентство технологического сыска, постоянно пристально наблюдающего, не появилась ли где-нибудь в исследовательских учреждениях страны перспективная идея, разработка, установка и т.п. В США, если ARPA взяло какую-то работу под свою опеку, оно обеспечивает ее всем необходимым, не скупясь и не растягивая финансирование «по крохам» на долгие годы. Нормальным сроком исполнения проекта считается три года, максимум пять лет. Куратор проекта, штатный сотрудник ARPA, обладает всей полнотой прав, необходимых для принятия решения о поддержке, для определения объемов ассигнований и оценки хода исследований. Он же несет полную ответственность за результат. Чтобы иметь возможность реально управлять ситуацией, ARPA берет на себя не менее 80% стоимости работ. В то же время это агентство известно как одно из немногих ведомств, умеющих своевременно прекратить поддержку или быстро, не более, чем за год, полностью переориентировать программу, коль скоро надежды не оправдываются. Никаких конкурсов, никаких «peer review» ARPA не проводит. Очевидно, что успех дела (а выше мы говорили о заслугах Агентства) зависит от уровня компетенции «сыщиков».
Группа материальных барьеров очевидна - это оплата труда
ученых, вернее, вообще работников сферы ИР, во-первых, и материальное оснащение лабораторий современной исследовательской
техникой, во-вторых. Трудно сказать, какой из них важнее. Вероятно, все же первый, и, если его не решить, не сделать зарплату в государственном секторе ИР конкурентоспособной хотя бы внутри страны, мы можем в ближайшие годы лишиться первоклассной науки вообще: старики вымрут или потеряют работоспо-
собность, так и не научив преемников либо за отсутствием таковых, либо по причине бездарности имеющихся, так как даровитые
ушли или уехали искать лучшей доли, чем доля нищего российского ученого. Отлагательства этот вопрос не терпит, так как не исключено, что мы уже опоздали с его решением, просто такие
процессы заметны не сразу, но последствия их крайне опасны для будущего страны. Отсутствие же современной материальной базы наблюдается если не повсеместно, то в большинстве научных центров страны. Устаревшие стенды, приборный парк, вычислительная техника - все это крайне затрудняет инновационную деятельность на уровне, конкурентоспособном по отношению к достигнутому в передовых странах мира. Здесь, правда, возможны решения точечного характера, они даже неизбежны, так как переоснастить одновременно, допустим, все институты РАН невозможно, слишком дорого. И опять-таки прежде всего необходима инвентаризация, выявление «масштабов бедствия». Вообще, без экономических оце-
нок серьезно судить о состоянии дел на российском инновацион-
ном поле и вариантах выхода из кризисного состояния науки невозможно. Рассуждения поневоле приобретают умозрительный характер.
Тем не менее, если говорить о трех сформулированных выше стратегиях, абстрагируясь от четких экономических параметров, нужно определиться с набором критериев, по которым следует
выбирать, на что опереться при выборе. К такого рода критериям, на наш взгляд, можно отнести следующие:
1. В какой мере тот или иной вариант будет способствовать
улучшению ситуации в национальной инновационной сфере в целом, насколько, скажем так, широк охват этой сферы данной стратеги-е й .
2. В какой мере тот или иной вариант поможет российскому
инновационному потенциалу включиться в складывающуюся в настоящее время международную, транснациональную систему, «почувствовать» ее пульс и ощутить напряженность в разных зонах
глобального инновационного поля, выявить как можно более конкретно направления наиболее вероятных «прорывов» или просто приближение перспективных новинок, чтобы соответственно распределять собственные силы с возможно большей выгодой, то ли присоединяясь к «назревающему» каскаду инноваций, то ли, наоборот, концентрируя усилия на тех участках, которые потенциально плодоносны по нашим данным, но по той или иной причине не прорабатываются
конкурентами.
3. Есть ли у нас достаточно объективные данные для того,
чтобы более или менее на равных конкурировать на мировом рынке с результатами, которые может тот или иной вариант стратегии принести. Под объективными данными имеются в виду природные
особенности страны, научный задел, опыт в конкретной области. кадровый ресурс и т.п.
4. Есть ли у нас опыт организации работ и реализации стра-
тегии того или иного типа, особенно с учетом фактора времени, фигурирующего в предложенных к рассмотрению вариантах (20042008), очевидно совпадающего с вероятным вторым сроком президентства В.В.Путина.
5. Насколько тот или иной вариант вписывается в уже действующие сегодня направления развития научно-технической сферы.
6. Социальный и политический эффект выбора того или иного стратегического варианта.
Наконец, представляется целесообразным оценить степень совместимости или несовместимости предложенных вариантов. Во-первых, каждый из них складывается из определенных блоков-кирпичиков, и таковые частично могут быть общими для двух или для всех предлагаемых стратегий. Во-вторых, в рамках по крайней мере двух из этих стратегий, можно маневрировать в довольно широких пределах, так что можно развернуть их таким образом, что они будут не исключать, а дополнять друг друга, являться
логичным продолжением одна другой.
Если теперь с учетом перечисленных критериев выбора оце-
нить предлагаемые варианты, то, прежде всего представляется нецелесообразной ставка на инновационный суперпроект. Возражения против такого выбора сводятся к следующим моментам.
Как мы стремились показать во вводной части, мегапроект современного уровня по ресурсным мотивам, как правило, выходит на международный уровень и выполняется совместно рядом стран.
Правда, всегда есть страна-инициатор, которая несет основные расходы. А измеряются эти расходы (для инициатора) миллиардами, а то и десятками миллиардов долларов США. Причем практически всегда первоначальная оценка оказывается очень сильно занижена. Например, стоимость создания космической станции первоначально (в 1984 г.) оценивалась американскими специали-
стами в 8 млрд. долл. с вводом в эксплуатацию в 1999 г., но уже в 1999 г. общую стоимость проекта оценивали в 37 млрд. долл. В ходе работ к нему подключился целый ряд стран (Западноевропейское космическое агентство, Япония, Канада, Австралия), весомую роль сыграла и продолжает играть Россия, станция начала
функционировать, но все еще не построена полностью. Примерно такую же картину в смысле увеличения первоначальных расценок и растягивания сроков работ мы наблюдаем и в других мегапроектах, причем тематика их довольно ограниченна. За исключением
проекта «Геном человека», предметами разработок являются тот или иной вид космической техники, либо крупные исследовательские установки типа ускорителя элементарных частиц, гигантского радиотелескопа, телескопа на космической орбите и т.п. Под суперпроект создаются свои специальные организационные струк-
туры, особый аппарат управления и т.д. Это само по себе обходится очень дорого. Вообще такого рода мегапроект России в настоящее время не по плечу, да и не нужен.
Мегапроект в национальных рамках, преследующий цель качественного повышения технического уровня какой-либо отрасли
промышленности (обычно такие проекты организовывались для повышения уровня вычислительной техники, достижения новых ступеней быстродействия, памяти, вычислительной мощности машин) тоже
стоит очень дорого и, главное, предусматривает весомое участие частного капитала, тех фирм, на предприятиях которых новинки превращаются в рыночный товар. У нас среди обрабатывающих отраслей нет такой, которая была бы готова к переходу на качественно новую техническую ступень и располагала бы достаточными для этого ресурсами, а делать все за счет государства слишком затратно для него, при этом все или многие прочие программы пришлось бы сажать на голодный паек или вообще лишать государственной поддержки. В таких случаях результат редко бывает положительным: «тепличный режим» не порождает жизнеспособных в
конкурентной среде организмов. Следует учитывать еще и тот факт, что сегодня трудно найти отрасль, которая бы слабо зависела от десятков других отраслей, производящих для нее сырье и
комплектующие изделия, оборудование и материалы, так что оторвать какую-нибудь и приподнять надо всеми остальными можно, лишь собирая для нее лучших смежников по всему миру. Стремление к разработке крупного проекта в отрыве от международного разделения труда в настоящее время представляется анахронизмом. Если просмотреть сформулированные выше критерии выбора, то по первому, второму, третьему и четвертому (по времени) пункту вариант суперпроекта проигрывает другим вариантам, но по пятому пункту все они равны, и только по шестому, в плане политического и социального эффекта (в случае удачного завершения) этот вариант выглядит предпочтительно. Так что стратегия национального суперпроекта не представляется оптимальной. Единственный близкий, но не идентичный вариант, который стоит конкретного пристального анализа - это придание особого статуса программе модернизации национальной производственной и исследовательской базы разработки и изготовления микроэлектронных элементов - интегральных схем, устройств памяти и т.д. В этой области множество перспективных направлений, требующих фундаментальных ИР, здесь, собственно говоря, уже нет четкой границы между фундаментальной и прикладной наукой, а главное -отсутствует собственное современное и постоянно модернизирующееся производство микросхем, это является прямой угрозой национальной безопасности страны. Сегодня без чипов нет никакой мало-мальски сложной как военной, так и гражданской техники. Для инновационного комплекса страны наличие собственного производства элементной базы вычислительной техники является жизненно необходимым. В остальном же мы вполне можем удовлетвориться участием в той или иной степени в транснациональных мегапроектах, которые есть, и число которых скорее всего будет увеличиваться.
Стратегия интеграции в глобальные инновационные цепочки в большей, чем другие варианты, степени удовлетворяет требованиям, предъявляемым большинством из принятых критериев. Она не ограничивается локальным участком инновационной сферы, в прин-
ципе охватывая любую ее часть; она усиливает связь национальной инновационной сферы с глобальной и способна полностью выполнить требования второго пункта относительно «прощупывания пульса» инновационной мировой среды; она работает там, где у нас есть конкурентоспособный задел, опыт, кадры, иначе нечего было бы присоединять к этим самым цепочкам; опыт подобного сотрудничества тоже в той или иной мере присутствует; стратегия свободно вписывается в схему осуществляемой сегодня научно-технической политики, да и временных рамок у нее, по сути
дела, нет. Фактически предусматриваемые этой стратегией про-
цессы уже имеют место, они осуществляются в ходе нормального функционирования научно-технической сферы РФ, хотя как «стратегия» не афишируются. Речь, стало быть, может идти об интен-
сификации этих процессов, активизации поиска «точек соприкосновения», расширении рекламной деятельности, организации
консультативной и юридической помощи российским предпринимателям и фирмам, интегрирующимся в глобальные инновационные цепочки. Какие здесь могут быть минусы? Вопрос в том, где и как будут капитализироваться новшества, генерируемые российским звеном «цепочки». Есть опасность, что по причине более развитой инфраструктуры, включая финансовый капитал, в том числе венчурный, капитализация инноваций, а следовательно, и основная часть экономических выгод, будут доставаться не нам, а «партнерам» по цепочке. Выход здесь не в том, чтобы отказываться от вхождения в последнюю, а в том, чтобы создавать конкурентоспособные условия для реализации заключительных стадий процесса нововведения на российской территории. Снова приходится говорить об острейшей необходимости решать проблемы малого и среднего наукоемкого (и любого другого) бизнеса в России, о нормализации инвестиционного климата в стране. Если эти проблемы решаться не будут, никакая стратегия не поможет: лю-
бая из них «уйдет в песок». Итак, стратегия интеграции в транснациональные цепочки, которая включала бы эффективный комплекс мер, обеспечивающих «акклиматизацию» российского звена в собственной стране, представляется приемлемой. А чтобы усилить «акклиматизационную» составляющую (часть инноваций будет уходить в любом случае), следует сочетать стратегию интеграции с третьим из рассматриваемых вариантов - с созданием кластера инновационных конкурентоспособных технологий в одном из секторов российской экономики. Но создавать подобного рода кластер нельзя на пустом месте или на базе слабого участка экономического поля, его следует создавать там, где мы либо уже сильны и где в какой-то мере искомый кластер существует (ряд видов военной техники, атомная промышленность, включая энергетику, космическая техника), но может быть значительно усилен, допустим, за счет массированного госзаказа, либо там, где мы имеем нечто вроде природной ренты, благодаря географическому положению страны или просто природную ренту в виде запасов полезных ископаемых (транзитные транспортные потоки, воздушные и наземные, глубокая переработка любого из видов наших полезных ископаемых или других природных ресурсов - леса, например). Все данные, включая финансовые ресурсы частного сектора, для создания инновационного кластера или нескольких таких кластеров есть в топливно-энергетическом комплексе. Кстати, любой кластер инновационных технологий будет состоять из отдельных проектов, каждый из которых потенциально может вырасти в крупный, вплоть до мегапроекта, но без точек соприкосновения (сотрудничества или, напротив, конкурентной борьбы) с транснациональными инновационными цепочками тоже не обойдется, так что все варианты стратегии в известной мере переплетаются между собою,
и, какую бы мы ни выбрали, главные препятствия будут все те же
- нищета государственной науки и инвестиционный, он же инновационный, климат, при котором насквозь коррумпированная чиновничья бюрократия, с одной стороны, и криминал - с другой,
продолжающийся передел собственности, недостаточная политическая стабильность выталкивают из страны национальный капитал, вынуждают его хищнически вести хозяйство и очень солидную часть своих операций и доходов уводить «в тень».
Литература
1. Pooly E. Too - good to be true? // Time, N.Y., 1997, Vol. 149, N 20, May 19.
2. Bonvillian W.D. Science at a crossroads // Technology in society.
- N.Y., 2002, Vol. 24, N 1-2.
3. Unlocking our future. Toward a new national science policy. A
report to Congress by the House committee on Science, September 24, 1998. - http://www.house.gov. / science / science_policy_report. htm.
4. Making America work again: jobs, small business and international
challenge. - Wash., D.C., 1987.
5. Innovation in small firms. - Small business administration,
Wash., D.C., 1991.
6. Наука России в цифрах 2000. - М., 2000.
7. Science and engineering indicators. 2000. - Wash., 2002.
8. Подготовка научных кадров в системе высшего образования России.
- М., 2002.
