CC BY
64
УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС И КРИМИНАЛИСТИКА
УДК 343.1:343.37
С. А. Роганов, А. Б. Старокоров
Проблемы применения норм преюдиции в уголовном процессе при производстве по уголовным делам в сфере экономической деятельности
В статье исследуются вопросы применения норм уголовно-процессуальной преюдиции при расследовании преступлений в сфере экономической деятельности, совершенных с использованием неправосудных судебных актов, полученных в результате злоупотребления правом участниками экономических правоотношений. Рассмотрены практические случаи применения вышеназванных судебных решений для совершения преступления, а также проблемы в доказывании при осуществлении уголовного преследования по данным делам. На основе анализа гражданского и уголовно-процессуального законодательства сформулированы предложения по совершенствованию правового регулирования института преюдиции в уголовном процессе.
The article studies problems of application of criminal procedural prejudice in the investigation of crimes in sphere of economic activities involving unjust judicial acts, resulting from the abuse of the rights of participants of economic relations. The authors consider practical applications of such judgments to the crime, as well as problems of proof in any criminal prosecution in such cases. Based on the analysis of civil and criminal procedural law, the authors suggest to improve the legal regulation of the institution of prejudice in the criminal process.
Ключевые слова: экономические преступления; уголовный процесс; межотраслевая преюдиция; противодействие преступлениям в экономической сфере.
Key words: economic crimes; criminal process; cross-sectoral prejudice; economical crimes counteraction.
Анализ складывающейся правоприменительной практики в области документирования преступлений экономической направленности
© Роганов С.А., Старокоров А.Б., 2017
139
показывает, что преступники для совершения того или иного преступления в сфере экономики все чаще используют с виду вполне законные инструменты достижения своих целей. К числу таких инструментов, являющихся одним из самых социально опасных, является придание незаконному действию статуса законного и, более того, обязательного к исполнению на территории Российской Федерации, путем получения соответствующего судебного акта.
Для получения такого судебного решения используются различные схемы, начиная от банальной фальсификации доказательств в виде подделки того или иного документа (договора, расписки) и заканчивая многоходовыми схемами, суть которых сводится к получению судебного решения на основании другого судебного акта, принятого ранее. К последним можно отнести принятие судебного решения третейским судом, аффилированным к преступникам, и последующее получение в арбитражном суде решения о принудительном исполнении такого решения третейского суда.
Разновидностью схемы является получение судебного акта в суде общей юрисдикции путем использования в деле физического лица, как вариант - выступающего поручителем по тому или иному фальсифицированному договору. В последующем участвующая в деле сторона вступает уже в основное судебное разбирательство, как правило, происходящее в арбитражном суде (к примеру, в дело о банкротстве для включения в реестр требований кредиторов). В последнем случае для достижения преступных целей принимаются действия по исключению стороны, чьи законные интересы ущемляются преступниками, из состязательного судебного разбирательства, например путем ненадлежащего уведомления.
Эта проблема стала актуальной уже давно. Так, Комитет Государственной думы по безопасности 16 июня 2011 г. провел круглый стол на тему: «О совершенствовании института преюдиции в уголовно-процессуальном законодательстве Российской Федерации». Представитель Следственного департамента при МВД РФ П.Б. Сычев пояснил, что «в производстве наших следователей ежегодно находится от 200 до 500 уголовных дел о рейдерских захватах предприятий. Добрая половина этих дел - это так называемые рейдерские захваты через судебные решения. В суд предоставляются документы, обосновывающие псевдообязательства в отношении должника. Суд выносит решение о признании
этого обязательства, и, таким образом, имущественный комплекс переходит в руки рейдеров» [1].
Общественная опасность в использовании таких инструментов для достижения противоправных целей заключается в том, что неправосудный по своей правовой природе судебный акт, вступив в законную силу, порождает порой непреодолимые правовые последствия, связанные с его преюдициальностью. Это, в свою очередь, создаёт такие правовые коллизии, что даже при наличии очевидных фактов, свидетельствующих о фальсификации доказательств, в силу ряда процессуальных ограничений изменить вступивший в законную силу неправосудный судебный акт не представляется возможным, вследствие чего он принимается к исполнению тем или иным государственным органом.
В гражданском процессе широко известно подобное поведение сторон при разрешении споров, и поэтому выработаны соответствующие правовые защитные механизмы, позволяющие оградить добросовестную сторону от незаконных действий оппонента. Так, любая сделка может быть признана недействительной, если является противоправной и нарушает права других участников хозяйственной деятельности. Указанное правило следует из положений международных правовых договоров РФ, Конституции РФ, положений Гражданского кодекса РФ, Федерального закона № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» от 26.10.2002 г., а также постановлений Пленумов ВС РФ, определений Конституционного суда РФ, разъяснений коллегии Верховного суда РФ по экономическим спорам.
Базисная установка во всех правовых актах заключается в том, что субъект хозяйственной деятельности обязан действовать разумно, осмотрительно, добросовестно. Исходя из этого, закон обязуется охранять его права и законные интересы, но в случае если субъект хозяйственной деятельности злоупотребляет своими правами с целью причинения вреда другим лицам или организациям, т. е. преследует противоправные цели, такая деятельность выходит за рамки охраняемой законом. В таком случае закон защищает интересы пострадавшей стороны от противоправной деятельности недобросовестного участника правоотношений через установленные законом механизмы признания действий последнего неправомерными и незаконными, а результатов таких действий - недействительными. При этом применяются последствия недействительности сделок, в том числе путем возврата незаконно отчужденного имущества и отмене возникшего обязательства.
141
Это находит свое подтверждение в основополагающем принципе, изложенном в ч. 3 ст. 17 Конституции РФ - «осуществление прав и свобод человека не должно нарушать права и свободы других лиц». Аналогичное положение содержится в ч.1 ст. 10 ГК РФ: «не допускается осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действуя в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом). Кроме того, 03.02.2015 в Определении Верховного суда РФ по делу № 32-КГ14-17 было дано соответствующее разъяснение: «Злоупотребление правом имеет место в случае, когда субъект поступает вопреки норме, предоставляющей ему соответствующее право, не соотносит поведение с интересами общества и государства, не исполняет корреспондирующую данному праву юридическую обязанность». Этими нормами стороны могут воспользоваться в состязательном судебном процессе, что даёт возможность для добросовестной стороны защитить свои законные права.
Однако в условиях состязательности гражданского процесса, когда в процессуальном законе закреплена конструкция формальной истины, подразумевающая необходимым лишь зафиксировать результат спора процессуальных противников в суде, обоснованным и законным признается не тот судебный акт, который соответствует действительным обстоятельствам дела, а тот, который собирается исключительно по инициативе лиц, участвующих в деле.
Исход гражданского дела в судебном разбирательстве предопределяет участие сторон, и такой исход в ряде случаев прямо пропорционально зависит от финансового положения участников, их правовой грамотности, а также от заблуждений или подкупа участника процесса. При этом сегодня наблюдается следующая тенденция: судья может полностью отдавать себе отчет в том, что имеются фактические основания для признания договора недействительным, но вынести иное суждение об этом договоре в случае, если сделка не оспорена. В соответствии с принципами доказывания в гражданском и арбитражном процессе некоторые обстоятельства суд непосредственно не устанавливает, а признает установленными. Таково, например, действие процессуальных презумпций: если противоположной стороной не доказано иное, то презюмиру-емый факт признается судом установленным. Кроме того, в арбитражном процессе признанные сторонами обстоятельства принимаются арбитражным судом в качестве фактов в результате достигнутого
142
между ними соглашения и не требуют дальнейшего доказывания (ч. 2 ст. 70 АПК РФ). Таким образом, они также считаются установленными. При этом признание стороной обстоятельств, на которых другая сторона основывает свои требования или возражения, освобождает другую сторону от необходимости доказывания таких обстоятельств (ч. 3 ст. 70 АПК РФ), и поэтому они также признаются судом установленными.
В этой связи проблема, требующая разрешения, заключается в том, что преюдициальность вступившего в законную силу судебного акта по гражданскому делу также не позволяет принять решение о привлечении участвующего в нем лица к уголовной ответственности в том случае, если гражданским судом решение принято в его пользу. Так, ст. 90 УПК РФ гласит: «Обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором, за исключением приговора, постановленного судом в соответствии со статьей 226.9, 316 или 317.7 настоящего Кодекса, либо иным вступившим в законную силу решением суда, принятым в рамках гражданского, арбитражного или административного судопроизводства, признаются судом, прокурором, следователем, дознавателем без дополнительной проверки. При этом такие приговор или решение не могут предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в рассматриваемом уголовном деле». Указанное означает, что установленные гражданским судом обстоятельства не подлежат переоценке, и в случае если неправосудное судебное решение, основанное на сфальсифицированных одной из сторон доказательствах, вступит в законную силу, участвующее в таком преступлении лицо получит своего рода иммунитет от уголовного преследования.
На законодательном уровне эта проблема не нашла своего окончательного разрешения. Так, с одной стороны, в Постановлении Конституционного суда Российской Федерации от 21 декабря 2011 г. № 30-П [3], разъяснено, что «фактические обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным актом, разрешившим дело по существу в порядке гражданского судопроизводства, сами по себе не предопределяют выводы суда о виновности обвиняемого по уголовному делу, которая устанавливается на основе всей совокупности доказательств, включая не исследованные при разбирательстве гражданского дела доказательства, подлежащие рассмотрению в установленных уголовно-процессуальным законом процедурах, что в дальнейшем может повлечь пересмотр гражданского дела по вновь от-
крывшимся обстоятельствам», а также, что «фактические обстоятельства, не являющиеся основанием для разрешения дела по существу в порядке гражданского судопроизводства, при наличии в них признаков состава преступления против правосудия подлежат проверке на всех стадиях уголовного судопроизводства, включая возбуждение и расследование уголовного дела, в том числе на основе доказательств, не исследованных ранее судом в гражданском или арбитражном процессе». Указанная позиция суда вовсе не означает, что при уголовном преследовании при выявлении факта фальсификации доказательств по гражданским делам решения соответствующих судов можно не учитывать. Наоборот, такие решения остаются в силе вплоть до их пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам на основе приговора, вынесенного по уголовному делу о преступлении против правосудия (например, по ч. 1 ст. 303 УК РФ). Это происходит в рамках процедур, установленных соответствующим процессом, т. е. по заявлению стороны, чьи интересы были нарушены соответствующим неправосудным судебным актом.
Вслед за выходом указанного постановления Конституционного суда председатель Следственного комитета Российской Федерации обратился в Конституционный суд с ходатайством о разъяснении этого постановления, в частности для получения правовой позиции, определяющей способ преодоления преюдиции вынесенного по гражданскому делу решения, основанного на сфальсифицированных доказательствах. Например, в случаях, когда отменить его в судебном порядке нельзя ввиду невозможности вынесения приговора, устанавливающего факт совершения преступления, повлекшего его неправосудность, в том числе вследствие не установления лица, совершившего такое преступление, или истечения срока давности уголовного преследования. Конституционный суд РФ вынес определение об отказе в рассмотрении ходатайства, указав на то, что преодоление в ходе производства по уголовным делам преюдициальной силы судебного решения, принятого в рамках гражданского судопроизводства, возможно на основании приговора суда, вынесенного в ходе производства по уголовному делу о преступлении против правосудия, затрагивающем юридическую силу и значение использованных при разрешении гражданского дела доказательств, лишь в порядке, установленном законодательством о гражданском судопроизводстве [2].
Данной позиции сегодня придерживаются как следственные органы, так и прокуратура. В первую очередь необходимо задокументировать факт фальсификации, возбудить по данному факту уголовное дело, направить его в суд, получить обвинительный приговор. Только потом, на основании приговора и после того, как будет оспорено решение суда в гражданском процессе, возможно, будет решаться вопрос о возбуждении уголовного дела о преступлении в сфере экономической деятельности, в зависимости от ситуации. Как упоминалось выше, в случаях когда сам факт фальсификации установлен и доказан, но по объективным причинам получить приговор суда по уголовному делу не представляется возможным, то и защитить права потерпевшего представляется весьма затруднительным.
С такими ситуациями все чаще сталкиваются правоохранительные органы. Так, при решении вопроса о возбуждении уголовного дела, следственные органы и прокуратура исходят из того, что судебный акт, по которому решение принято в пользу злоупотребившей стороны, должен быть изменен или хотя бы отменен, иначе его преюдициальная сила не позволит привлечь фигуранта к ответственности. Указанные доводы неоднократно становились основаниями для решений об отказе в возбуждении уголовного дела.
Самым наглядным примером противоречивости применения ст. 90 УПК РФ служит следующая ситуация. Так, в ГУ МВД России по Кемеровской области с заявлением о преступлении обратился один из участников ООО «Пластика» гр. В. о противоправных действиях со стороны директора общества гр. Х. В ходе доследственной проверки установлено, что между гр. Х. и другим участником общества гр. Ф. был подделан договор займа и расписка о получении займа в сумме 17 млн р., на основании которых Юргинский городской суд Кемеровской области вынес решение о взыскании с ООО «Пластика» 17 млн р. в пользу гр. Ф. В дальнейшем, в результате заключения ряда договоров цессии и зачета взаимных требований, на подконтрольные фигурантам фирмы взамен фиктивной задолженности перешел долг крупного госзаказчика перед ООО «Пластика» за выполненные работы в размере 13 млн р. Таким образом, фигурантами были похищены принадлежащие обществу деньги, чем был нанесен ущерб заявителю - участнику общества.
Доказательствами преступной деятельности фигурантов являлись заключение технико-криминалистической экспертизы, согласно кото-
рому расписка в получении денег составлена задним числом; заключение бухгалтерского исследования, согласно которому заём в размере 17 млн р. в бухгалтерском учете ООО «Пластика» не отражен, гр. Ф. в списке контрагентов ООО «Пластика» не числится; сведения УФНС России по Кемеровской области, а именно: справки о доходах гр. Ф. формы 2-НДФЛ, согласно которым он не располагал доходами, которые могли бы позволить ему аккумулировать такую сумму; показаниями свидетелей и пр. Материалы проверки были направлены в следственные органы, где принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела. Причиной отказа стала невозможность преодоления преюдициальной силы вступивших в законную силу решения Юргинского городского суда, а также следующего за ним решения Арбитражного суда Кемеровской области. Данную позицию также поддержала прокуратура.
Другим примером отказа в возбуждении уголовного дела в силу невозможности преодоления преюдициальной силы вступивших в законную силу судебных актов служит ситуация, которая и по сей день складывается на территории ОАО «БЦЗ». Так, проводимыми УЭБ и ПК Управления МВД России по Кемеровской области оперативно-розыскными мероприятиями (ОРМ) установлено, что в ходе проведения процедуры банкротства в отношении ОАО «БЦЗ» арбитражным управляющим А. фиктивно увеличена кредиторская задолженность путем «просуживания» контролируемыми им подставными лицами через суд задолженности за якобы выполненные ООО «С» работы по рекультивации земельного участка ОАО «БЦЗ» на сумму более 116 млн р.
Так, в ходе ОРМ установлено, что фактически работы по рекультивации земельного участка ОАО «БЦЗ» не проводились: с территории загрязненного участка был осуществлен забор образцов почвы, который был направлен на исследование в ФБУЗ «Центр гигиены и эпидемиологии в Кемеровской области», по результатам исследования которого установлено, что почва на якобы рекультивированном участке является опасной, чего на рекультивированном участке быть не может. Факт создания фиктивных документов подтверждается и другими доказательствами: показаниями директора ООО «С», из которых следует, что он не заключал и не подписывал данный договор; показаниями сотрудников, работавших на данном участке, пояснивших, что их нанял лично гр. А. для того, что бы они создали видимость осуществления работ по рекультивации; сведениями о хозяйственной деятельности ООО «С», из которых видно, что общество не выполняло и никогда не могло выполнить
146
подобного рода работ, и прочими доказательствами, в своей совокупности свидетельствующими о том, что фактически работы по рекультивации не проводились, а документы о наличии задолженности ОАО «БЦЗ» являются липовыми.
Используя поддельные документы о задолженности, гр. А. добился введения в отношении ОАО «БЦЗ» процедуры банкротства, в ходе которой через подконтрольных лиц назначил себя управляющим данного общества с той целью, чтобы в ходе продажи имущества завода похитить вырученные с продажи деньги, переведя их на счет контролируемого им фиктивного кредитора.
Собранные материалы проверки были направлены в следственные органы, где вынесено решение об отказе в возбуждении уголовного дела. При этом прокуратура однозначно выразила свою позицию по данному вопросу следующим образом: для преодоления преюдициальной силы судебного акта, которым установлена задолженность ОАО «БЦЗ» перед ООО «С», необходимо получение приговора по ч. 1 ст. 303 УК РФ. Таким образом, несмотря на всю очевидность происходящего, до настоящего времени на глазах у всех происходит разворовывание имущества завода.
Для того чтобы межотраслевая преюдиция перестала находиться на «вооружении» у лиц, совершивших экономические преступления, в качестве средства уклонения от уголовной ответственности, а стала надежным уголовно-процессуальным средством противодействия преступности, необходимо учитывать следующее. Норма о преюдиции в уголовном процессе, выстроенная с учетом принципов уголовного процесса и правил оценки доказательств, не направлена на лишение суда (следователя, дознавателя, прокурора) права оценивать вступившее в законную силу решение суда по гражданскому делу в совокупности с иными имеющимися доказательствами, собранными в порядке, установленном УПК РФ.
В этой связи полагаем, что на законодательном уровне надлежит ясно установить, какие из норм о доказательствах в гражданском процессе, соответствующие объективным процессам познания, с введением правил межотраслевой преюдиции становятся «сквозными» и для сферы уголовного судопроизводства. Также по аналогии с имеющейся в ст. 90 УПК РФ оговорки относительно недопустимости использования без дополнительной проверки приговора, постановленного судом в соответствии со ст. 226.9, 316 или 317.7 Кодекса, полагаем, что при применении
147
уголовно-процессуальной преюдиции важно различать в рамках гражданского процесса факты, как установленные судом, так и признанные судом установленными в силу соответствующих правовых презумпций, признания или пассивного неоспаривания их противоположной стороной. Преюдициальное значение должны иметь только факты, прямо установленные судом. Также полагаем необходимым закрепить норму о том, что недоказанность какого-либо обстоятельства в гражданском деле не должна приравниваться к установлению обратного ему обстоятельства. Например, если истец не доказал недействительность сделки в гражданском процессе, из этого не следует однозначного вывода о правомерности такой сделки в рамках уголовного процесса.
Список литературы
1. О совершенствовании института преюдиции в уголовно-процессуальном законодательстве РФ: стенограмма круглого стола Комитета по безопасности. - URL: http://komitet2-16.km.duma. gov.ru/Novosti_Komiteta/item/24732 (дата обращения: 22.11.2017).
2. Об отказе в принятии к рассмотрению ходатайства Председателя Следственного комитета РФ о разъяснении Постановления КС РФ от 21.12.2011 № 30-П: определение КС РФ от 03.04.2012 № 662-О-Р. - URL: sudrf.ko-deks.ru/rospravo/document/902349214 (дата обращения: 22.11.2017).
3. По делу о проверке конституционности положений ст. 90 УПК РФ в связи с жалобой граждан В. Д. Власенко и Е.А. Власенко: постановление КС РФ № 30-П. - URL: www.ksrf.ru (дата обращения: 22.11.2017).
