CC BY
156
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 340.1 А. И. Глушков
доктор юридических наук, профессор; заведующий кафедрой права Института социально-гуманитарного образования Московского педагогического государ-ственого университета; e-maiL: [email protected]
ПРОБЛЕМЫ ПРЕКРАЩЕНИЯ УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ
В ОТНОШЕНИИ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНЕГО С ПРИМЕНЕНИЕМ ПРИНУДИТЕЛЬНОЙ МЕРЫ ВОСПИТАТЕЛЬНОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ (на основе отечественного и зарубежного законодательства)
В статье на основе сравнения отечественного и зарубежного законодательства рассмотрены теоретические и правовые вопросы, касающиеся регламентации прекращения уголовного преследования с применением к несовершеннолетнему принудительной меры воспитательного воздействия. Обоснована необходимость наделения следователя (дознавателя) полномочиями по представлению в суд своих предложений в части принудительных мер воспитательного воздействия, которые целесообразно применить к несовершеннолетнему подозреваемому, обвиняемому.
Ключевые слова: следователь; несовершеннолетний обвиняемый, подозреваемый; освобождение от уголовной ответственности; прекращение уголовного преследования; принудительные меры воспитательного воздействия.
A. I. Glushkov
doctor of Law, Professor, Chair of Department of law, Institute of socio-humanitarian education, Moscow pedagogical state University; e-mail: [email protected]
PROBLEMS OF CRIMINAL PROSECUTION OF THE JUVENILE WITH THE USE OF COERCIVE MEASURES OF EDUCATIONAL INFLUENCE (on the basis of domestic and foreign legislation)
In the article, on the basis of a comparison of domestic and foreign legislation, the theoretical and legal issues related to regulation of termination of criminal prosecution with application of coercive measures of educational influence are covered. The necessity of empowering the investigator to offer the court his suggestions in terms of coercive measures, which shouLd be impLied to a juveniLe suspect.
Key words: the investigator; a juveniLe accused, suspect; exemption from criminal, responsibility; criminaL Law; coercive measures of educationaL infLuence.
Складывающаяся на протяжении последних лет в нашей стране криминогенная обстановка указывает на то, что борьбу с преступностью необходимо осуществлять не только активно и наступательно, но также с учетом ряда важных обстоятельств. А именно: усилия правоохранительных органов и суда целесообразно сфокусировать на противодействии совершению тяжких и особо тяжких преступлений; имеющиеся уголовно-правовые средства в максимальной степени использовать по отношению к лицам, представляющим для общества повышенную опасность. В иных же случаях допустим и возможен определенный компромисс между интересами виновного, потерпевшего, общества и государства [Глушков 2013; Головко 2016]. В этой связи большое значение имеет институт дифференциации уголовной ответственности и индивидуализация наказания, особенно если это касается несовершеннолетних. Применение данного правового института, разумеется, не исключает строгой уголовной ответственности лиц за совершение ими тяжких и особо тяжких преступлений, за рецидив и исполнение преступлений организованными группами [Глушков 2012]. Его реализация связана с применением иных, более мягких мер государственного воздействия, вплоть до освобождения от уголовной ответственности подростков, не нуждающихся в строгой изоляции от общества.
Одним из оснований освобождения от уголовной ответственности несовершеннолетних является прекращение уголовного преследования с применением к ним принудительных мер воспитательного воздействия (ст. 427 УПК РФ). Перечень этих мер исчерпывающе представлен в диспозиции ст. 90 УК РФ; они качественно отличаются от мер уголовного наказания, хотя направлены на достижение тех же целей - исправление подростка и предупреждение совершения им новых преступлений.
По отношению к мерам уголовного наказания принудительные меры воспитательного воздействия по своей репрессивной сути являются менее строгими и менее жесткими средствами воздействия. При их использовании в большей степени могут быть приняты во внимание особенности личности подростка и с учетом этого будут созданы благоприятные условия для его исправления. Законодатель
допускает одновременное применение нескольких мер воспитательного воздействия в комплексе, которые, с одной стороны, обеспечат более мощное и всестороннее позитивное влияние на поведение несовершеннолетнего, с другой стороны, позволят дозировать необходимое воздействие на несовершеннолетнего, в наибольшей степени способствующее его исправлению [Боровиков 2007].
Сравнительно-правовой анализ зарубежного законодательства, регламентирующего вопросы осуществления правосудия в отношении несовершеннолетних (ювенальной юстиции), показал, что схожие правовые институты освобождения подростков от уголовной ответственности существуют во многих странах Европейского союза. Например, в Германии согласно закону о ювенальных судах за допущенное со стороны подростков нарушение уголовного закона предусмотрено применение к ним таких средств реагирования, как принудительные меры воспитательного воздействия и исправительные меры.
Принудительные меры воспитательного воздействия представляют собой указания о перевоспитании (они содержат предписания и запреты по поводу времени препровождения подростков) и использование содействия в воспитании (реализуемого в виде обязательства согласовывать меры, связанные с разрешением социальных вопросов жизни несовершеннолетнего). К исправительным мерам относятся предупреждение, обязательство выполнения определенных действий и арест. Применение принудительных мер воспитательного воздействия может происходить одновременно с реализацией исправительных мер.
В свете рассматриваемых проблем необходимо отметить, что в ФРГ целесообразность применения того или иного вида уголовных наказаний по отношению к несовершеннолетним правонарушителям определяется с учетом степени эффективности воспитательного воздействия, которое конкретная мера воздействия может оказать на подростка. Уголовным законодательством Германии в качестве бесспорного приоритета регламентирован принцип преимущественного воспитательного характера санкций, которые применяются с целью предотвращения дальнейшего девиантного поведения несовершеннолетнего. Меры уголовного воздействия по отношению к подростку, совершившему преступление, применяются с учетом всех обстоятельств уголовного дела, а также личности правонарушителя и в первую
очередь направлены на обеспечение максимальных условий для его исправления, перевоспитания и дальнейшей ресоциализации.
Осуществляемая в ФРГ уголовная политика по отношению к подросткам во многом направлена на то, чтобы удержать и минимизировать их контакт с «машиной уголовного правосудия», не допустить навешивания на них социального клейма «преступника», а также предотвратить возрастания уровня социальной опасности личности несовершеннолетнего. Небезосновательно считается, что в случае направления в места лишения свободы для отбывания уголовного наказания подростка, осужденного за совершение преступления небольшой или средней тяжести, его криминализация неминуемо усилится.
Немаловажным аргументом более широкого применения института прекращения уголовного преследования в отношении несовершеннолетних и применения к ним мер воспитательного воздействия также выступает необходимость соблюдения принципов целесообразности и экономии средств (прежде всего финансовых), затрачиваемых в случае направления дела в суд и обеспечения исполнения вступившего в законную силу судебного приговора. Одновременно создаются условия для существенного снижения нагрузки на суды и органы исполнения уголовных наказаний.
В Германии правом прекращения уголовного преследования несовершеннолетних по уголовным делам наделен не только прокурор, но и суд. Так, например, если по материалам конкретного дела прокурором было предъявлено обвинительное заключение привлекаемому к ответственности подростку, а ювенальный судья установит, что а) совершенное деяние является проступком, вина незначительна и отсутствует публичный интерес в уголовном преследовании; б) в отношении несовершеннолетнего уже начата или осуществлена какая-либо воспитательная мера; в) отсутствует необходимость вынесения приговора, то можно ограничиться назначением какой-либо меры, признавшему себя виновным подростку и судья может прекратить уголовный процесс без устного судебного разбирательства, заручившись предварительным согласием прокурора [Гуценко, Головко, Филимонов 2008].
В основе функционирования швейцарской и французской юве-нальной юстиции действует принцип предпочтительности воспитательных мер перед наказательными (карательными). Ориентирование
системы правосудия в отношении несовершеннолетних на воспитательную составляющую способствует защите их прав и интересов и в полной мере соответствует целям специальной превенции, так как предполагает нейтрализацию и исключение усвоенных ранее подростком негативных антиобщественных установок и ценностей при одновременном развитии у него позитивных воззрений, принятых в обществе и оцениваемых как положительные [Третьякова 2016]. При этом воспитательная направленность французской системы правосудия по уголовным делам в отношении несовершеннолетних еще проявляется в том, что назначение конкретной воспитательной меры осуществляется на основе полного и всестороннего изучения личности нарушившего закон подростка, а также его окружающей среды (семьи, друзей, знакомых, школы и т. п.) [Быданцев 2007].
В свете рассматриваемых проблем представляется целесообразным учесть и разумно заимствовать отдельные предписания нормативных положений иностранных государств в уголовно-процессуальное законодательство России, регламентирующее правовой механизм применения института прекращения уголовного преследования в отношении несовершеннолетнего с применением принудительной меры воспитательного воздействия. В этой связи необходимо отметить, что нормативные предписания, изложенные в диспозиции ст. 427 УПК РФ, содержат ряд особенностей, характеризующих порядок принятия окончательного решения по уголовному делу в отношении несовершеннолетнего.
В частности, по делам данной категории орган дознания не правомочен принимать соответствующих процессуальных решений. Его компетенция ограничивается лишь выполнением неотложных следственных действий по уголовным делам о преступлениях, по которым производство предварительного следствия обязательно. В случае возникновения необходимости осуществления предварительного расследования в форме дознания по уголовным делам о преступлениях, по которым производство предварительного следствия необязательно, начальнику органа дознания требуется своим приказом временно возложить выполнение функции дознавателя на одного из сотрудников органа дознания.
Прекращение уголовного преследования по основанию, указанному в ст. 427 УПК РФ, допускается только в том случае, если несовершеннолетний подозреваемый, обвиняемый, а также их законные
представители против этого не возражают. Причем наличие такого согласия должно быть отражено следователем (дознавателем) в самом постановлении о прекращении уголовного преследования (ч. 3 ст. 213 УПК РФ). В этой связи возникает вопрос, почему законодатель так избирательно подошел к обеспечению гарантий прав участников уголовного судопроизводства: по рассматриваемому варианту разрешения уголовного дела предписывает выяснять позицию только у подозреваемого, обвиняемого, а также их законных представителей. Почему при этом игнорируется мнение иных заинтересованных участников уголовного процесса: потерпевшего, гражданского истца и гражданского ответчика. Кроме того, в законе не прописано, каким образом необходимо выяснить и процессуально зафиксировать наличие согласия или возражений названных субъектов уголовного судопроизводства на прекращение уголовного преследования по указанному основанию.
Учитывая изложенное, представляется целесообразным регламентировать в УПК обязанность следователя (дознавателя) при принятии решения о прекращении уголовного преследования по ст. 427 УПК РФ испрашивать согласие с таким решением у всех заинтересованных участников уголовного судопроизводства: потерпевшего, гражданского истца; подозреваемого, обвиняемого и их законных представителей, гражданского ответчика. Необходимо законодательно регламентировать факт разъяснения сущности оснований прекращения уголовного преследования и предусмотренного законом в этой связи права заинтересованного лица возражать против такого варианта разрешения уголовного дела: фиксировать путем составления соответствующего протокола. В этих целях во избежание коллизий и дублирования нормативных предписаний в разных статьях УПК, на наш взгляд, в диспозиции ст. 427 УПК РФ необходимо указать, что данное постановление составляется в соответствии с требованиями ст. 213 УПК РФ, определяющими общие положения постановления о прекращении уголовного дела и уголовного преследования.
В свою очередь, диспозицию ч. 3 ст. 213 УПК РФ целесообразно дополнить правилом, обязывающим следователя (дознавателя) фиксировать в специальном протоколе факт разъяснения заинтересованным участникам уголовного судопроизводства (потерпевшему, гражданскому истцу; подозреваемому, обвиняемому и их законным
представителям, гражданскому ответчику) оснований прекращения уголовного дела и уголовного преследования и заявленные ими в этой связи согласие или возражение.
Следующая особенность прекращения уголовного преследования с применением принудительной меры воспитательного воздействия заключается в том, что для принятия такого процессуального решения не имеет значения, сколько раз подросток ранее привлекался к уголовной ответственности. Иными словами, законодатель не рассматривает в качестве обязательного условия для освобождения от уголовной ответственности несовершеннолетнего совершение им общественно опасного деяния впервые. Ранее действовавшим уголовно-процессуальным законодательством (ст. 8 УПК РСФСР) этот вопрос регламентировался жестче: прекращение уголовного преследования допускалось лишь в отношении подростка, совершившего преступление впервые [Глушков 2008].
В этой связи, на наш взгляд, справедливо и не без оснований утверждают некоторые авторы, что законодатель поступил поспешно, исключив из диспозиции ст. 90 УК РФ слово «впервые». В результате сложилась ситуация, что несовершеннолетние правонарушители за преступления небольшой или средней тяжести могут освобождаться от уголовной ответственности множество раз. Более того, назначаемые судом меры воспитательного воздействия могут восприниматься подростками как безнаказанность, а это, в свою очередь, будет способствовать формированию у несовершеннолетних антиобщественной установки личности, часто носящей устойчивый характер [Гладких, Кулакова 2007]. В свете рассматриваемых проблем следует заметить, что иные предусмотренные законом основания для освобождения от уголовной ответственности (например, в связи с деятельным раскаянием или в связи с примирением с потерпевшим) допускаются только в отношении лиц, совершивших преступление впервые.
Решение вопроса о том, какую (какие) именно принудительную меру воспитательного воздействия и в течение какого срока целесообразно применить к несовершеннолетнему подозреваемому, обвиняемому, относится исключительно к компетенции суда. Причем судья, рассматривая ходатайство следователя (дознавателя), оценивает собранные по уголовному делу доказательства, руководствуясь при этом законом и совестью. Разумеется, им принимается во внимание личность подростка при принятии решения о применении
принудительных мер воспитательного воздействия, перечисленных в ст. 90 УК РФ (предупреждение, передача под надзор родителей или лиц, их заменяющих, либо специализированного государственного органа, возложение обязанности загладить причиненный вред, ограничение досуга и установление особых требований к поведению несовершеннолетнего).
Решение принимается судьей единолично в судебном заседании с участием несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого, его защитника, законного представителя и прокурора (ч. ч. 4, 6, 8, 9 и 11 ст. 108 и ч. 2 ст. 427 УПК РФ). В судебном заседании вправе также участвовать следователь (дознаватель), принявший решение о прекращении уголовного преследования, однако, как показала судебно-следственная практика, названные должностные лица вследствие своей загруженности по работе практически не присутствуют в ходе таких судебных заседаний. В силу изложенных обстоятельств мнение следователя (дознавателя) относительно целесообразности применения к подростку тех или иных мер воздействия не доводится до суда. Между тем оно базируется на достаточно обширном материале, сформировавшемся в результате длительного общения с несовершеннолетним и с его окружением.
Некоторыми авторами отмечено, что в целях придания мотивированности принимаемому решению при составлении постановления о прекращении уголовного преследования следователь (дознаватель) может в нем зафиксировать свое мнение по поводу принудительных мер воспитательного воздействия, которые целесообразно применить к несовершеннолетнему [Химичева, Мичурина, Химичева 2001]. Признавая рациональность данного предложения, в то же время необходимо указать, что по смыслу правил, определяющих содержание постановления о прекращении уголовного преследования в отношении несовершеннолетнего, к сожалению, законом не предусмотрена компетенция следователя (дознавателя) излагать свою позицию по релевантности применения тех или иных принудительных мер воспитательного воздействия [Пугашова, Глушков 2007].
Учитывая изложенное, представляется необходимым законодательно регламентировать правомочность следователя (дознавателя) фиксировать в постановлении о прекращении уголовного преследования и возбуждении перед судом ходатайства свои предложения по поводу конкретных видов и содержания принудительных мер
воспитательного воздействия, которые целесообразно применить к несовершеннолетнему подозреваемому, обвиняемому. Соответствующее правило требуется внести в диспозицию ст. 427 УПК РФ.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Боровиков С. А. Принудительные меры воспитательного воздействия в отношении несовершеннолетних как альтернатива уголовному наказанию: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. 25 с. Быданцев Н. А. Прекращение уголовного преследования (дела) в отношении несовершеннолетнего с применением принудительной меры воспитательного воздействия в аспекте ювенальной юстиции: автореф. дис. ... канд. юр. наук. Томск, 2007. 20 с. Гладких В. И., Кулакова В. А. Организованная преступность несовершеннолетних. Состояние. Тенденции. Предупреждение. М. : Московский институт права, 2007. 210 с. Глушков А. И. Взаимодействие следователя и оперативных сотрудников в рамках оперативно-розыскного обеспечения уголовного судопроизводства // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия: Юридические науки. 2008. № 1. С. 68-73. Глушков А. И. Реализация в уголовно-процессуальном доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности // Вестник Московского университета МВД России. 2012. № 2. С. 67-69. Глушков А. И. Роль прокурора в обеспечении реализации принципа состязательности сторон на досудебных стадиях уголовного процесса // Административное и муниципальное право. 2013. № 5. С. 482-485. Головко Н. В. Возникновение и развитие российского уголовного законодательства об ответственности за должностные преступления // Современный ученый. 2016. № 1 С. 23-26. Гуценко К. Ф., Головко Л. В., Филимонов Б. А. Уголовный процесс западных
государств. 2-е изд., доп. и испр., М. : Зерцало-М, 2002. 528 с. Пугашова Г. Н., Глушков А. И. Проблемные вопросы прекращения уголовного преследования в отношении несовершеннолетних // Юридический мир. 2007. № 12. С. 62-67. Третьякова К. Е. Модели ювенальной юстиции в странах континентальной
правовой системы // Молодой ученый. 2016. № 19. С. 259-263. Химичева Г. П., Мичурина О. В., Химичева О. В. Окончание предварительного расследования прекращением уголовного дела : монография. Рязань : Узорочье. 2001. 190 с.
