CC BY
156
Яковлева Людмила Валериевна
кандидат юридических наук, доцент, докторант кафедры уголовного процесса Краснодарского университета МВД России (e-mail: yalv777@mail.ru)
Проблемы практической реализации
современных изменений в Уголовно-процессуальном кодексе
Российской Федерации
В статье рассматривается ряд последних изменений, внесенных в УПК РФ, которые, по мнению автора, являются противоречивыми и нелогичными. Проанализировав их содержание, автор приходит к выводу о необходимости разработки концепции построения уголовно-процессуального законодательства и создания на ее основе нового УПК.
Ключевые слова: судебная реформа, уголовно-процессуальное законодательство, дознание, следствие, уголовный процесс, уголовное судопроизводство.
L.V. Yakovleva, Master of Law, Assistant Professor, Doctoral Candidate of the Chair of Criminal Proceedure of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: yalv777@mail.ru
Problems of practical implementation of modern changes in the Criminal procedure code of the Russian Federation
The article reviews with some recent changes made to the Criminal procedure code of the Russian Federation which in the opinion of the author are contradictory and illogical. After analyzing their content, the author comes to conclusion about necessity of development of concept of buildingcriminal-procedural legislation and the creation on its basis of the new Criminal procedure code of the Russian Federation.
Key words: judicial reform, criminal procedure law, inquiry, investigation, criminal process, criminal proceeding.
Судебная реформа, продолжающаяся в России уже длительный период времени и направленная на улучшение правового регулирования и приведение внутригосударственных норм к международным правовым стандартам, внесла много положительных изменений в законодательство всех отраслей права. Данные правовые преобразования не обошли и уголовно-процессуальное право, которое, как и уголовное, признается вы-сокополитизированным. Поэтому изменения, вносимые в содержание уголовно-процессуального законодательства, являются отражением политических процессов, происходящих в стране.
В начале судебной реформы перед законодателем были поставлены две задачи. Первая - воплотить конституционные положения в отраслевое законодательство, особенно касающиеся соблюдения прав и свобод человека и гражданина; максимально гарантировать реализацию прав участников уголовного судопроизводства, т.е. разработать УПК РФ, полностью соответствующий Конституции РФ. Вто-
рая - создать дееспособный (рабочий) кодекс. Это возможно лишь в том случае, когда в УПК любая практически значимая ситуация имеет правовую регламентацию, а каждый участник знает, в каком статусе он пребывает и какими правами и обязанностями по отношению к нему обладают должностные лица правоохранительных органов, осуществляющих уголовное судопроизводство.
В настоящее время следует констатировать, что проблемы применения многих норм УПК РФ не устранены. Более того, положение усугубляется тем, что многие уже внесенные изменения в его содержание противоречат основным положениям. Следует также признать, что реализовать ряд положений Конституции РФ в УПК РФ во многом так и не удалось. Огромное количество частных процессуальных ситуаций, действий и даже стадий и производств не получили должного решения. В качестве примера в юридической литературе приводится конституционный принцип обеспечения права каждому гражданину на получение квалифицированной
167
юридической помощи, принцип состязательности сторон, предварительное расследование в форме дознания, особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением, стадия возбуждения уголовного дела и т.д. [1].
Считается, что новый закон парадоксален, особенно если рассматривать его с позиции заложенных в нем процессуальных функций [2, с. 60]. Мы не будем критиковать изменения, которые направлены на дополнение и конкретизацию действующих норм. Обратимся в качестве примера к тем положениям, которые противоречат общим законам логики, целесообразности и даже, по мнению некоторых авторов, направлены «на усиление уголовно-правовой репрессии и облегчение деятельности правоохранительных органов» [3]. Мы не столь категоричны в своих исследованиях содержания изменений в УПК РФ, однако многие из них, как уже было сказано, противоречат не только основным положениям УПК РФ, но и обычной логической целесообразности.
К примеру, с 15 марта 2013 г. вступили в силу изменения в УПК РФ, внесенные законом от 4 марта 2013 г. и 23-ФЗ [4], к основным из которых можно отнести сокращение случаев обязательного участия в следственных действиях понятых, упрощение доследственной проверки сообщений о преступлениях и введение сокращенной формы дознания.
Для облегчения работы следователя согласно ст. 170 УПК РФ участие понятых теперь обязательно только при производстве обыска, выемки информации на электронных носителях, личного обыска и опознания. В остальных случаях понятые могут участвовать на усмотрение следователя. Однако если следователь решает не привлекать понятых, то он должен обеспечить фиксацию хода и результатов следственного действия при помощи технических средств (например, видеокамеры). Также для упрощения доследственной проверки следователям разрешено проводить экспертизы, изымать документы и проводить их осмотры. Теперь все материалы, полученные в ходе доследственной проверки, являются не предварительной информацией для возбуждения уголовного дела (как это было ранее), а полноценными доказательствами. Таким образом сокращается срок следствия и исключается дублирование по сути одних и тех же действий. Однако есть оговорка: в случае если потерпевший или сторона защиты заявит соответствующее ходатайство, то в ходе расследования уголовного дела следователь обязан будет
провести дополнительную или повторную экспертизу. Получается, что для упрощения работы правоохранительных органов законодатель пошел на сокращение гарантий законности получения доказательств.
При этом одновременно, якобы в целях усиления гарантий защиты, адвокат допускается к участию в деле со стадии доследственной проверки, как только начинают затрагиваться интересы лица, в отношении которого проводится проверка. Более того, такому лицу в обязательном порядке должны разъясняться права, предусмотренные ст. 51 Конституции РФ, а также право на квалифицированную защиту (т.е. участие адвоката) еще с момента получения объяснений. Однако встает сложный вопрос: каким образом будет обеспечиваться быстрое участие защитника лицу, который не является еще ни подозреваемым, ни обвиняемым. Следовательно, данная часть изменения неосуществима, пока не будет разработан механизм реализации.
Также не может не вызывать сильного возмущения появление в УПК РФ гл. 32.1, регламентирующей производство по упрощенной форме дознания. Теперь, при согласии подозреваемого, на основании его ходатайства дознание может быть проведено в срок не более двух недель. При такой форме подозреваемый должен согласиться с квалификацией его деяний, размером причиненного ущерба и осознавать последствия заявленного ходатайства. Дознаватель проводит только такие следственные действия, которые могут повлечь невосполнимую утрату доказательств. Остальные доказательства добывать не обязательно. Судебное разбирательство по таким делам проводится в особом порядке. Приговор нельзя обжаловать по несоответствию выводов суда фактическим обстоятельствам дела. Наказание в этом случае не может превышать половины срока или максимального размера наказания, предусмотренного статьей УК РФ, и обвиняемый может отказаться от производства в данной форме.
Таким образом, может показаться, что в УПК вернулась «упрощенная форма» дознания, которая в УПК РСФСР (действовавшем до июля 2002 г.) именовалась «протокольной формой досудебной подготовки материалов», под другим названием - «дознание в упрощенной форме» - она применима к любой статье УК, по которой осуществляется дознание (а не следствие), к той же ч. 1 ст. 228. Однако эта форма содержит элементы особого порядка судебного разбирательства, т.е. по сути представляет гибрид последнего с протокольной формой досудебной подготовки материалов.
168
При этом на практике «упрощенка» не стала очередной протокольной формой и ожидаемых результатов не принесла. Общение с дознавателями подтвердило опасение практиков и ряда ученых. Примерно только 10% дел из общего количества расследуемых в форме дознания расследуются в сокращенной форме и то, как утверждают дознаватели, только ради требуемой отчетности, т.е. чтобы оправдать введение данных изменений, а расследовать в такой форме оказалось проблемней, чем в обычном дознании. К примеру, всеми отделами дознания МВД в Республике Адыгея за последние 10 месяцев было направлено по сокращенной форме в суд всего 609 уголовных дел (сведения взяты из интервью с заместителем начальника Отдела организации дознания МВД по Республике Адыгея А.А. Меретуковым).
Кроме того, зачем было вводить еще одну упрощенную форму дознания, когда форма «дознание» должна отличаться от формы «следствие» именно своим упрощением как процессуального порядка производства, так и сокращенными сроками.
Изменения, внесенные законом от 20 апреля 2014 г. № 76-ФЗ [5], также нельзя не подвергнуть критике. Данные изменения, можно сказать, дают «карт-бланш» органам расследования, т.к. содержат норму, позволяющую при возобновлении производства по приостановленному или прекращенному уголовному делу, а также при возвращении уголовного дела для производства дополнительного следствия руководителем следственного органа, в производстве которого находится уголовное дело, устанавливать срок предварительного следствия в пределах одного месяца со дня поступления уголовного дела к следователю вне зависимости от того, сколько раз оно до этого возобновлялось, прекращалось либо возвращалось для производства дополнительного следствия, и вне зависимости от общей продолжительности срока предварительного следствия. При этом дальнейшее продление срока предварительного следствия производится на общих основаниях в порядке, установленном ч. 4, 5 и 7 ст. 162 УПК РФ. Таким образом, игнорируя введенный в УПК РФ в соответствии с международными правовыми стандартами принцип разумного срока уголовного судопроизводства, законодатель путем введения этих изменений официально разрешает растягивать сроки предварительного расследования и осуществлять завуалированную волокиту по уголовным делам.
В соответствии с изменениями, внесенными в ст. 140 УПК РФ, стали возможны ситуации, когда наличие преступления зависит не
от субъективного восприятия пострадавшим деяния как преступного, а определяется объективными признаками, и в то же время судьба уголовного дела решается не следователем и судом, а отдельным лицом или организацией. Подтверждением этого является дополнение статьи ч. 1.2, в силу которого для налоговых преступлений установлен единственный специальный повод к возбуждению уголовного дела - материалы налогового органа. Это означает, что следователь не может возбудить такое дело без обращения к нему налогового органа и решение по уголовному делу в полном объеме находится в руках налогового органа, именно от его усмотрения зависит, будет ли возбуждено уголовное дело. Законодатель не учел, что преступный характер налоговых преступлений не зависит от субъективного восприятия потерпевшего, а определяется объективными признаками. Здесь наблюдается не только отступление от принципа публичности, но и создается противоречие в кодексе: уголовный процесс по делам о налоговых преступлениях возникает только по воле налогового органа, но дела о таких преступлениях остались в категории дел публичного обвинения и не переведены в категорию дел частно-публичного обвинения.
УПК РФ в первоначальной редакции предусматривал только два случая инициированного сторонами прекращения уголовных дел по нереабилитирующим основаниям - в связи с примирением сторон и в связи с деятельным раскаянием (ст. 25 и 28). Но судьба уголовного дела здесь остается в руках следователя и суда. Даже при наличии соответствующего поведения обвиняемого и обращения потерпевшего следователь и суд могут отказать в прекращении дела, поскольку это не обязанность следователя и суда, а их право.
Также нельзя обойти дополнение УПК РФ ст. 28.1, в силу которой уголовное дело о преступлении в сфере экономической деятельности прекращается, если обвиняемый возместит бюджету ущерб, а в некоторых случаях внесет и дополнительную плату. Но, в отличие от изложенных выше положений, следователь и суд здесь обязаны прекратить дело. Роль следователя и суда сводится лишь к оформлению решения с соблюдением предписанных законом процедур.
Коренные проблемы той действительности, с которой в настоящее время сталкиваются субъекты применения УПК РФ, состоят, по-видимому, в том, что при разработке УПК РФ не были учтены метод и механизм регулирования, применяе-
169
мые в отрасли «уголовно-процессуального права», носящие обеспечительный характер для уголовного права, т.к. именно несоответствие вида процесса характеру материального права приводит к тому, что имеющегося у него «инструментария недостаточно для успешного применения норм материального права» [6, с. 4].
Ознакомление с уголовно-процессуальной литературой последних лет лишь подтверждает проблемы действующего УПК РФ, с критикой которого выступает чуть ли не все российское юридическое сообщество, несмотря на массу внесенных в его содержание изменений.
Как уже было отмечено, уголовный процесс является одним из сильных рычагов власти и политики, поэтому от содержания и построения норм Уголовно-процессуального кодекса зависят многие важные процессы, происходящие в жизни страны, и наоборот, последние оказывают свое влияние на содержание УПК РФ.
Складывается впечатление, что законодатель вносит изменения в УПК РФ хаотично, «латая дыры», без учета системного толкования, которое обязательно в случае изменения федерального отраслевого законодательства. На необходимость системного толкования в случае возникшей необходимости внесения изменений в УПК РФ указывает и А.Г. Халиулин, проведший анализ ряда последних изменений [7].
На этом фоне совершенно справедливо выглядят призывы о необходимости разработки нового УПК РФ и мнение П. Крашенинникова о том, что Уголовно-процессуальный кодекс России (как и Уголовный кодекс) превратился в свод законов, т.е. стал не кодифицированным, а инкорпоративным актом, где отдельные законодательные положения объединены механически [8, с. 22; 9, с. 30; 10]. В связи с этим возникла необходимость создавать новый кодекс, предварительно разработав его концептуальную основу.
Как отметил Конституционный Суд, из принципов правового государства, равенства и справедливости вытекает обращенное к за-
1. Кравчук А., Кравчук Л., Ретюнских И. Изменения в УПК внесены - проблемы остались. URL: http.//www. lawmix.ru /comm/3383/
2. Барабаш А.С. Природа российского уголовного процесса, цели уголовно-процессуальной деятельности и их устранение. СПб., 2005.
3. Питиримов Е.А. К вопросу об изменениях статьи 144 УПК РФ. URL: www.pravorub.ru/ articles/24126.htm/
конодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования. Противоречащие друг другу правовые нормы порождают и противоречивую правоприменительную практику, возможность произвольного их применения, ослабляют гарантии государственной защиты конституционных прав и свобод. Такие нормы признаются не соответствующими Конституции РФ [11].
Дееспособный УПК должен представлять собой «рабочий инструмент» дознавателя, следователя, прокурора и судьи - тех правоприменителей, которые выполняют одну из наиболее значимых государственных задач -обеспечение и поддержание правопорядка в обществе, которые каждодневно в своих рабочих кабинетах, зале суда представляют государство и от имени государства вершат судьбы людей. Поэтому при разработке нового УПК законодатель в первую очередь должен был озаботиться тем, чтобы обеспечить максимально эффективную работу именно органов уголовного судопроизводства, при этом не допуская нарушений прав и свобод граждан, вовлеченных в сферу уголовного судопроизводства.
Таким образом, в современном состоянии УПК РФ не прослеживается тенденции стабильности. При этом большая часть изменений в УПК РФ вносится федеральными законами и незначительная - по сравнению с законодательными - решениями Конституционного Суда. Однако огромное количество законов, вносящих изменения в УПК РФ, - а некоторые из них перекроили не только отдельные статьи, но и целые главы - говорит о зыбком положении уголовно-процессуального законодательства.
Все отмеченное в совокупности дает основание признать, что в нынешнем состоянии Уголовно-процессуальный кодекс России потерял концептуальную основу и без ее четкого определения оптимального уголовно-процессуального законодательства создать невозможно.
1. Kravchuk A., Kravchuk L., Retyunskikh I. Changes in the criminal procedure code, and the problems remained. URL: http.//www.lawmix. rucomm/3383/
2. Barabash A.S. The nature of Russian criminal procedure, purposes of criminal procedural activities and their elimination. St. Petersburg, 2005.
3. Pitirimov E.A. To the question about changes of the article 144 of the Criminal procedure code
170
4. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федер. закон № 23-Ф3 от 4 марта 2013 г. // Собр. законодательства РФ. № 9. Ст. 875.
5. О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федер. закон № 76-ФЗ от 21 апр. 2014 г. // Собр. законодательства РФ. № 16. Ст. 1833.
6. Свиридов М.К. Соотношение функций разрешения уголовных дел и судебного контроля в деятельности суда // Правовые проблемы укрепления российской государственности. Томск, 2001.
7. Халиулин А. Г. Изменения в УПК РФ: системное толкование и применение. URL: http//www.center-bereg.ru/961.htm/
8. Макарова З.В. Нужен новый Уголовно-процессуальный кодекс // Совершенствование норм и институтов Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: материалы межвуз. науч.-практ. конф. Омск, 2006.
9. Зайцев О.А. О необходимости принятия нового Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации // Современные проблемы уголовной политики: материалы IV Междунар. науч.-практ. конф., 27 сент. 2013 г.: в 3 т. / под ред. А.Н. Ильяшенко. Краснодар, 2013. Т. 1.
10. Крашенинников П. Перейдем к правописанию // Рос. газ. 2014. 13 февр.
11. По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 25, 107, 234, и 459 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы Российской Федерации: постановление Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П // Собр. законодательства РФ. 2004. № 27. Ст. 2804.
of the Russian Federation. URL: www. pravorub. ru/articles/24126.htm/
4. On introduction of changes into the criminal code of the Russian Federation and the Criminal procedure code of the Russian Federation: fed. law d.d. № 23-FL March 4, 2013 // Coll. of legislation of the Russian Federation. № 9. Art. 875.
5. On introduction of changes to the Criminal procedure code of the Russian Federation: fed. law № 76-FL d.d. Apr. 2, 2014 // Coll. of legislation of the Russian Federation. № 16. Art. 1833.
6. Sviridov M.K. the Correlation functions for the resolution of criminal cases and judicial control of the court // Legal problems of strengthening Russian statehood. Tomsk, 2001.
7. Khaliulin A.G. Changes in the code of criminal procedure: a systematic interpretation and application. URL: http.//www.center-bereg. ru/961.htm/
8. Makarova Z.V. Need a new code of Criminal procedure // Improvement of the norms and institutions of the Criminal procedure code of the Russian Federation: proc. of interuniv. sci.-pract. conf. Omsk, 2006.
9. Zaitsev O.A. On the necessity of adoption of the new Criminal procedure code of the Russian Federation // Modern problems of criminal policy: proc. of the IV Intern. sci.-pract. conf., Sept. 27, 2013: in 3 vol. / ed. by A.N. Ilyashenko. Krasnodar, 2013. Vol. 1.
10. Krashenininnikov P. We will pass to spelling// Rus. newsp. 2014. Febr. 13.
11. On the case about the verification of constitutionality of certain provisions of the art. 7, 107, 234, and 459 of the Criminal procedure code of the Russian Federation in connection with inquiry of group of deputies of the State Duma of the Russian Federation: decision of the constitutional Court of the Russian Federation d.d. June 29, 2004 № 13-P // Coll. of legislation of the Russian Federation. 2004. № 27. Art. 2804.
171
