CC BY
13
4. Степанов Ю.С. Концепты. Тонкая пленка цивилизации. Москва: Языки славянских культур, 2007.
5. Воркачев С.Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт. Становление антропоцентрической парадигмы в языкознании. Москва: Филологические науки, 2001.
6. Иванникова А.Г., Казарян А.А., Хоречко У В. Концепт «чай» в языковой картине мира (на материале китайского и русского языков). Молодой учёный. 2014; 20: 698 - 701.
7. Голубева В.В. Полевая структура концепта toddler. 2010; 3. Available at: https://cyberleninka.rU/article/v/polevaya-struktura-kontsepta-toddler
8. Pesina S., Solonchak T. Concept and its Structure. 2014; 6. Available at: https://core.ac.uk/download/pdf/81121892.pdf
9. Большой китайско-русский словарь kBKRS. Available at: https://bkrs.info/
10. Китайская онлайн-энциклопедия «Байду байкэ» Available at: https://baike.baidu.com
11. Сервис для поиска информации по сайтам справочного и энциклопедического содержания на китайском языке. Available at: https://hanyu.baidu.com
12. Никитин Ю. И. Оценка перспектив развития геологоразведочных работ в нефтедобывающих районах Оренбургской области. Оренбург: Нефтяное хозяйство. 2010: 24 - 29.
13. Николаева К.Н. Оценка эколого-геохимического состояния почвенного покрова степной зоны Южного Урала (на примере Оренбургской области). Оренбург, 2016.
14. Прытков РМ. Эколого-туристский потенциал Оренбургской области. Москва: Молодёжный научный форум. 2014: 330.
15. Большая российская энциклопедия. Available at: https://bigenc.ru
16. Толковый словарь Даля онлайн. Available at: http://slovardalja.net/
17. Толковый словарь Ожегова онлайн. Available at: https://slovarozhegova.ru/
18. Меркулова В.А. Очерки по русской народной номенклатуре растений: травы, грибы, ягоды. Москва: Изд-во «Наука», 1967.
19. Словарь Xinhua (онлайн-версия). Available at: http://xh.5156edu.com/html3/2070.html
References
1. Laurence S., Margolis E. Concepts and Cognitive Science. 1999: 81. Available at: https://philosophy.dept.shef.ac.uk/papers/CCS.pdf
2. Chernejko O.L. Logiko-filosofskij analiz abstraktnogo imeni. Moskva, 1997.
3. Ryzhkina A.A. O metodah analiza koncepta. 2014; 4. Available at: https://cyberleninka.ru/article/v/o-metodah-analiza-kontsept
4. Stepanov Yu.S. Koncepty. Tonkaya plenka civilizacii. Moskva: Yazyki slavyanskih kul'tur, 2007.
5. Vorkachev S.G. Lingvokul'turologiya, yazykovaya lichnost', koncept. Stanovlenie antropocentricheskojparadigmy v yazykoznanii. Moskva: Filologicheskie nauki, 2001.
6. Ivannikova A.G., Kazaryan A.A., Horechko U.V. Koncept «chaj» v yazykovoj kartine mira (na materiale kitajskogo i russkogo yazykov). Molodoj uchenyj. 2014; 20: 698 - 701.
7. Golubeva V.V. Polevaya struktura koncepta toddler. 2010; 3. Available at: https://cyberleninka.ru/article/v/polevaya-struktura-kontsepta-toddler
8. Pesina S., Solonchak T. Concept and its Structure. 2014; 6. Available at: https://core.ac.uk/download/pdf/81121892.pdf
9. Bol'shoj kitajsko-russkij slovar' kBKRS. Available at: https://bkrs.info/
10. Kitajskaya onlajn-'enciklopediya «Bajdu bajk'e» Available at: https://baike.baidu.com
11. Servis dlya poiska informacii po sajtam spravochnogo i 'enciklopedicheskogo soderzhaniya na kitajskom yazyke. Available at: https://hanyu.baidu.com
12. Nikitin Yu. I. Ocenka perspektiv razvitiya geologorazvedochnyh rabot v neftedobyvayuschih rajonah Orenburgskoj oblasti. Orenburg: Neftyanoehozyajstvo. 2010: 24 - 29.
13. Nikolaeva K.N. Ocenka 'ekologo-geohimicheskogo sostoyaniya pochvennogo pokrova stepnojzony Yuzhnogo Urala (na primere Orenburgskoj oblasti). Orenburg, 2016.
14. Prytkov R.M. 'Ekologo-turistskij potencial Orenburgskoj oblasti. Moskva: Molodezhnyjnauchnyj forum. 2014: 330.
15. Bol'shaya rossijskaya 'enciklopediya. Available at: https://bigenc.ru
16. Tolkovyj slovar' Dalya onlajn. Available at: http://slovardalja.net/
17. Tolkovyj slovar' Ozhegova onlajn. Available at: https://slovarozhegova.ru/
18. Merkulova V.A. Ocherki po russkoj narodnoj nomenklature rastenij: travy, griby, yagody. Moskva: Izd-vo «Nauka», 1967.
19. Slovar'Xinhua (onlajn-versiya). Available at: http://xh.5156edu.com/html3/2070.html
Статья поступила в редакцию 09.06.19
УДК 81'38; 801.6; 808
Bashkova L.R., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Germanic and Romance Languages, Penza State University (Penza, Russia), E-mail: [email protected]
Kholodkova Yu.V, Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of English language, Penza State University (Penza, Russia), E-mail: [email protected]
Krekhtunova E.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Germanic and Romance Languages, Penza State University (Penza, Russia), E-mail: [email protected]
PROBLEMS OF TRANSLATIONAL MULTIPLICITY IN THE STUDY OF THE RUSSIAN RECEPTION OF THOMAS HOOD. The article interprets the specificity of translational interpretation of works of an English poet Thomas Hood in Russia in the second half of the XX century. Special attention is paid to works that have become objects of multiple interpretations ("The Song of the Shirt", "The Lay of the Laborer", "The Bridge of Sighs", "The Dream of Eugene Aram, the Murderer", "The Death-Bed"). The study reveals circumstances of treatment of Thomas Hood's works in Russia, as well as harmony of the English writer's works with events of public and literary life of Russia in the second half of the 19th century and the beginning of the 20th century. The features of the literary critical analysis of Thomas Hood's work and his influence on the literary development in Russia in the second half of the 19th century and the beginning of the 20th century are analyzed. A literary analysis of Russian translations of Thomas Hood's works created in the second half of the XIX - beginning of the XX centuries is carried out involving materials of later translations (XX - the beginning of the XXI centuries).
Key words: multiplicity, interpretation, reception, literary criticism, literary development, translation comprehension, traditions of poetry.
Л.Р. Башкова, канд. филол. наук, доц. каф. «Романо-германская филология», Пензенский государственный университет, E-mail: [email protected]
Ю.В. Холодкова, канд. филол. наук, доц. каф. «Английский язык», Пензенский государственный университет, г. Пенза, E-mail: [email protected]
Е.В. Крехтунова, канд. филол. наук, доц. каф. «Английский язык», Пензенский государственный университет, г. Пенза, E-mail: [email protected]
ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕВОДНОЙ МНОЖЕСТВЕННОСТИ ПРИ ИЗУЧЕНИИ РУССКОЙ РЕЦЕПЦИИ ТОМАСА ГУДА
В статье осмысливается специфика переводческой интерпретации произведений английского поэта Томаса Гуда (1799-1845) в России второй половины
XIX в., причём особое внимание уделяется произведениям, ставшим объектами множественных интерпретаций («Песня о рубашке», «Песня работника», «Мост вздохов», «Сон Юджина Эррема, убийцы», «У смертного одра»). В ходе исследования выявляются обстоятельства обращения в России к творчеству Томаса Гуда, а также созвучие произведений английского писателя событиям общественной и литературной жизни России второй половины XIX - начала
XX в. Анализируются особенности литературно-критического осмысления творчества Томаса Гуда и его влияния на литературное развитие в России второй половины XIX - начала XX в. Осуществляется литературоведческий анализ русских переводов произведений Томаса Гуда, созданных во второй половине XIX - начале XX в. С привлечением материалов позднейших переводов (XX - начало XXI в.).
Ключевые слова: множественность, интерпретация, восприятие, литературная критика, литературное развитие, переводческое осмысление.
Из достаточно объемного и многообразного наследия английского поэта Томаса Гуда (1799-1845) внимание русских переводчиков второй половины XIX в. привлекли всего несколько произведений, оказавшиеся созвучными общественно-политической жизни в России и тенденциям в развитии литературного процесса.
Ю.Д. Левин указал, что включение творчества инонационального писателя в русский литературный процесс осуществляется в трех значимых аспектах - перевод, критическое истолкование и творческое усвоение: «Хотя названные аспекты тесно взаимосвязаны, каждый из них имеет свою специфику и может быть обособлен в целях углубленного изучения. Отказ от такого обособления, который можно иногда встретить, препятствует проникновению в сущность явления, вынуждает ограничиваться в основном бессистемным фиксированием внешних фактов» [1, с. 249]. Таким образом, Ю.Д. Левин призвал обособленно изучать, в дальнейшем систематизируя в целостное исследование, три аспекта рецепции творчества инонационального писателя:
1) переводческую рецепцию;
2) литературно-критическую рецепцию;
3) реминисценции из произведений инонационального писателя, отзвуки его творчества в оригинальном творчестве русских писателей.
При изучении переводческой рецепции обращает на себя внимание множественность переводов, впервые проанализированная как явление А.В. Федоровым в 1930-е гг Сам же термин «переводная множественность» был введен В.Е. Шором в 1959 г и получил признание благодаря работам Ю.Д. Левина 1970-1990-х гг
Из произведений Томаса Гуда во второй половине XIX в. многократно были переведены всего пять текстов: «Песня о рубашке», «Песня работника», «Мост вздохов», «Сон Юджина Эррема, убийцы», «У смертного одра».
К осмыслению «Песни о рубашке» («The Song of the Shirt») обращались поэты и переводчики О.П. Мартынова (июль 1860 г), М.Л. Михайлов (сентябрь 1860 г.), В.Д. Костомаров (1864), Д.Д. Минаев (1865), Д.Л. Михаловский (1876 г.). Несмотря на многообразие русских переводов «The Song of the Shirt», каждый из них в достаточной степени индивидуален, имеет свои отличительные особенности. М.Л. Михайлов, чья интерпретация может оцениваться как наиболее удачная, не только верно передал на русском языке содержание оригинала, его ключевые идеи и образы, но и сохранил внешний строй, своеобразие поэтического синтаксиса и эвфонической интонации произведения Томаса Гуда. Михайловской традиции, а именно реалистичному толкованию песни, следовал Д.Л. Михаловский, внесший, тем не менее, ряд изменений в структуру английского произведения (опущение отдельных авторских рефренов, сокращение количества строф и т. д.). В.Д. Костомаров, при всем своем стремлении к буквальности в передаче формы, представил скорее сентиментально-мелодраматическую трактовку стихотворения Гуда, чему способствовало, в частности, использование лексем с уменьшительно-ласкательными аффиксами. Д.Д. Минаев, не сохранивший ритмико-интонационную организацию подлинника, сконцентрировался на воссоздании повторов, которые сделал не столь прерывистыми, как в оригинале, что придало необычную плавность стиху. Перевод О.П. Мартыновой, не отличающийся особыми литературными достоинствами, характеризовался четкостью стихотворного рисунка и был важен как самая первая попытка сделать «Песню о рубашке» Томаса Гуда достоянием русской общественности 60-х годов XIX века.
Переводы стихотворения «Песня работника» («The Lay of the Laborer») в рассматриваемый период были созданы М.Л. Михайловым (1861), В.Д. Костомаровым (1864), В.П. Бурениным (1869) и И.А. Буниным (1894). Прозаический перевод М.Л. Михайлова использовался В.Д.Костомаровым при создании его первого поэтического перевода «The Lay of the Laborer», свидетельством чему служат многочисленные переклички на лексическом и грамматическом уровнях. Впоследствии уже перевод В.Д. Костомарова, неоднократно переиздававшийся во второй половине XIX в., оказал влияние на переводы В.П. Буренина и И.А. Бунина, первый из которых, однако, характеризуется существенно большей точностью в сохранении мелодического рисунка английского подлинника, а второй - значительной вольностью, пропусками не только деталей описания, но и целых строф, никоим образом, однако, не препятствующими восприятию и осмыслению авторского замысла Томаса Гуда.
Стихотворение «Мост вздохов» («The Bridge of Sighs») было впервые переведено В.Д. Костомаровым, чья интерпретация была опубликована сначала в «Современнике» в 1861 г., а затем в сборнике «Избранные поэты Англии и Америки. №1. Г.В. Лонгфелло, Елизавета Баррет Броунинг, Томас Гуд» (1864). Впоследствии произведение Гуда привлекло внимание Д.Л.Михаловского («Утопленница», 1864; опубликованное в 1875 и 1876 гг), К.Д. Бальмонта («Из Томаса Гуда. Мост вздохов», 1904; опубликованное в 1918 и 1992 гг). Переводы стихотворения Томаса Гуда «The Bridge of Sighs», выполненные В.Д. Костомаровым и Д.Л. Михаловским в 1860-е гг. и К.Д. Бальмонтом в начале XX в., в целом характеризуясь несоблюдением размера и строфики оригинала, во многом обусловленным различиями строя русского и английского языков, вполне передавали примирительную филантропическую тональность английского произведения, пронизанного «стремлением вызвать жалость к бездомным, несчастным беднякам, ночевавшим тысячами на улицах, в парках и под мостами и нередко кончавшим жизнь самоубийством» [2, с. 32].
Наконец, на страницах одного из сатиро-юмористических изданий совсем недавно нам удалось обнаружить еще один, забытый перевод этого произведения, выполненный Д.Е. Мином. Приведём начальные строфы этого совершенно позабытого перевода:
Вот и ещё горемычная! С жизнью в бою истомясь, Разом - на свете здесь лишняя -С жизнью покончила связь. Тише поднимемте бедную, Вынем из волн со слезой, -Нежную, стройную, бледную, С юной в лице красотой.
Липнет, как саван усопшего, Платье вкруг тела утопшего И размывается волнами Тонкое с персей белье, Вынем с глазами слез полными, Вынем с любовью её.
С грустью, не речью злословною, Суд изречем над виновною! Смерть истребила торжественно Все, что её так порочило: Смерть в этот миг в ней упрочила То, что лишь чисто и женственно.
Что нам с судебным тут следствием?
Страшным ты вызвано бедствием,
Самоубийство ужасное!
Все позабудемте прошлое:
Грязное, низкое, пошлое;
В ней лишь осталось прекрасное! (3, 1879: 149).
Небольшая поэма Томаса Гуда «Сон Юджина Эррема, убийцы» («The Dream of Eugene Aram, the Murderer») в 1861-1867 гг была переведена М.Л. Михайловым, В.П. Бурениным и В.Д. Костомаровым. До настоящего времени она известна в России, прежде всего, в многократно переиздававшейся в XIX - начале XX в. интерпретации В.П. Буренина, имеющей как несомненные достоинства, выражающиеся в мастерском сохранении художественных деталей, характерной тональности описания, так и существенные недостатки, основной из которых -привнесение излишней описательности в предельно лаконичный оригинальный текст. Вполне достойным представляется перевод В.Д. Костомарова, в котором, однако, чувствуется некоторая невыдержанность, поспешность в выборе лекси-ко-семантических средств, произвольность отдельных трактовок. Прозаический перевод М.Л. Михайлова буквален, не относится к творческим удачам переводчика, что он и сам признавал, отмечая, что поэма Гуда утратила в его переложении «большую часть своей силы и выразительности» [3, с. 318].
Стихотворение Томаса Гуда «У смертного одра» («The Death-Bed»), впервые переведенное на русский язык М.Л. Михайловым в 1858 г, в 1860 - 1870-е гг. привлекло к себе внимание еще трех русских интерпретаторов - В.Д. Костомарова (1864), А.К. Шеллера-Михайлова (1870), Д.Л. Михаловского (1876 г). Появление на протяжении короткого времени (менее двух десятилетий) четырех переводов стихотворения Томаса Гуда «The Death-Bed» обусловливалось, прежде всего, общим интересом к творчеству поэта в России, стремлением каждого из интерпретаторов по-своему осмыслить своеобразие его творческого наследия. Обретя популярность в первом переводе М.Л. Михайлова, впоследствии неоднократно переизданном, «The Death-Bed» Гуда так и не получило после принципиально нового прочтения: В.Д. Костомаров находился под прямым влиянием перевода М.Л. Михайлова, что можно видеть на материале анализа отдельных художественных деталей; А.К. Шеллер-Михайлов и Д.Л. Михаловский попытались отойти от достижений предшественника, но в первом случае это привело лишь к некоторому ослаблению экспрессии, а во втором - к созданию вольного переложения, утратившего ряд значимых нюансов описания.
Забытое переводчиками на столетия стихотворение Томаса Гуда «The Death-Bed» в век новых информационных технологий получило неожиданную интерпретацию: в сентябре 2009 г. член Международного союза писателей Эли-анна Долинная из Бреста разместила в просторах Интернета свой перевод «The Death-Bed», хотя и не отличающийся художественными достоинствами, но привлекший читательское внимание, вызвавший комментарии пользователей сети Интернет, повторно размещенный ими на других сайтах. Данное обстоятельство подтверждает тот факт, что далеко не все созданное Гудом остается ныне лишь частью литературной истории, - отдельные произведения английского поэта (такие, как «The Death-Bed») продолжают и в наши сохранять не только историко-культурную, но и эстетическую ценность.
Несмотря на пристрастие к ямбическому стиху, Томас Гуд не избегал использования иных стихотворных размеров, употребляя анапест в «Центавре
Лике» («Lycus the Centaur»), амфибрахий - в «Стансах» («Stanzas»), дактиль - в запоминающемся своим своеобразием «Мосте вздохов» [см. подробнее: 2, с. 14]. К.Д. Бальмонт, стремясь к максимально точному соблюдению стихотворного размера, допускал лексические вольности. Например, употребленная в самом начале его перевода синтагма «еще несчастливая» (вместо «ещё одна несчастная») характеризуется некоей недоговоренностью, вызванной, скорее всего, невозможностью сохранения всех нюансов описания при детальном воссоздании его метрического рисунка: «One more unfortunate, / Weary of breath, / Rashly importunate, / Gone to her death!» [Еще одна несчастная, / Уставшая дышать, / Необдуманно поспешившая, / Умерла!] - «Еще несчастливая / Устала дышать. / Ушла, торопливая, / Лежит, чтоб не встать» [4, с. 578]. Слова английского языка короче русских, а потому, жертвуя лексикой в угоду соблюдения размера, Бальмонт получал, согласно наблюдению С.Я. Маршака, не «кровь с молоком», а «молоко с кровью» [5, с. 204]; к тому же оригинальный замысел в данном случае искажался у него изменением порядка слов, приводившим к трансформации смысла и характера фразы. В.Д. Костомаров и Д.Л. Михаловский, напротив, изменили стихотворный размер ради сохранения смысловой наполненности подлинника, ср.: «Вот: посмотрите! еще горемышная - / Знать истомилася жизнью голодной! / В городе людном была она лишняя - / Так приютилася в Темзе холодной!» (В.Д. Костомаров [6, с. 51]); «Вот еще одна жертва несчастная, / Уто-мяся житейской борьбой, / Еще юная, нежно-прекрасная, / Так покончила рано с собой» (Д.Л. Михаловский [7, с. 57]). И только Е.В. Витковскому, пожалуй, удалось в удивительно емких и ярких стихах сохранить не только размер и смысл, но и своеобразную внутреннюю ауру английского подлинника: «Падшая, павшая / В лоно беды, / Гибель избравшая / В толще воды».
Среди повторов, характерных для гудовского стихотворения, следует особо отметить повтор второй и четырнадцатой строф оригинала, подчеркивающий бережное, трепетное отношение к умершей: «Take her up tenderly, / Lift her with care; / Fashion'd so slenderly, / Young, and so fair!». [Возьмите её нежно, / Поднимите её с заботой; / Сложенную так стройно, / Молодую и такую красивую!]. Учитывая значимость данного повтора, русские переводчики постарались максимально полно сохранить его в своих интерпретациях, причем если у В.Д. Костомарова можно видеть определенные синтаксические несоответствия во второй и четырнадцатой строфах, а у Д.Л. Михаловского - даже небольшое лексическое несоответствие (появление частицы ж), то переводчики более позднего времени при повторе буквальны, ср.: «Бережно выньте страдалицу бедную, / Горя тяжелого жертву несчастную« ->! / Тише бери ее<,> - мертвенно бледную, / Девственно<->строй-ную, детски прекрасную...» «Окажите <ж> усопшей внимание, / Подымите её по-скорей<!>; / Это хрупкое было создание - / Прикасайтеся бережно к ней!» «Ее равнодушною / Не троньте рукой; / Такую воздушную / Берите с мольбой» «Так ли мучительно? / Миг - забытье. / О, как пленительно / Тело её!».
Желая показать людское равнодушие, Гуд прибегает к анафоре, которая оказывается более звуковой, нежели смысловой, в силу различия используемых значений предлога «from»: «With many a light / From window and casement, / From garret to basement». [Много было света / Из окон и оконных створок, /
Библиографический список
От чердаков до подвалов]. Среди русских переводчиков лишь В.Д. Костомаров не только обратил внимание на эту анафору («Здесь, у моста с этой черною аркою, / Где полосою то тусклой, то яркою / Блещут огни с чердака до подвала: / Здесь, над рекой неприветливо-мутною», но и дополнил свою интерпретацию анафорами, отсутствовавшими в английском подлиннике: «Выньте ж скорей ее, но не с проклятьями / Выньте из волн, - и тогда - / Встретьте с любовью, и будьте ей братьями...»; «Дайте дорогу развратнику низкому! / Пусть прикоснется к челу её склизкому, / Пусть он наклонится к ней.» У Д.Л. Михаловского анафора оригинала опущена, однако использован ряд параллелизмов с характерным единоначатием стихотворных строк («Не с холодностью сердца жестокого, / Не с презреньем сухим на лице; / Но подумайте с скорбью глубокою», а также с отрицательной конструкцией «ни. ни.» («Но её эта ночь непроглядная / Не пугала уж тьмою своей; / Не пугала ни арка громадная, / Ни холодная бездна под ней». Специфика переводов К.Д. Бальмонта и Е.В. Витковского, также опустивших гудовскую анафору, состоит в использовании анафоры в экспрессивных целях в предпоследних строфах: «Сквозь плесень холодную, / Сквозь грязь эту водную, / Так страшно глядит неотступный тот взор; / И нет в нем раскаянья, / В нем только отчаянье, / В нем дерзкая смелость и горький укор», «Той, что измаялась, / Той, что отчаялась, / Дайте не мщение - / Дайте прощение».
Существенно большее значение для Гуда имели эпифоры, среди которых - как одинаковые окончания смежных стихов («Think of her. / <.> / Not of the stains of her, / All that remains of her / Now is pure womanly» [Подумайте о ней. / <.> / Не о позоре ее, / Все, что осталось от нее, / Теперь чистое, нежное]; «.her limbs. / <.> / <.> / Smooth and compose them; / And her eyes, close them» [.её руки и ноги. / <.> / <.> / Расправьте и сложите их; / И её глаза, закройте их]), так и эпифоры в стихах, стоящих через один («Still, for all slips of hers, / One of Eve's family - / Wipe those poor lips of hers / Oozing so clammily» [5] [Все же, ради всех ошибок ее, / Одной из семьи Евы - / Вытрите эти бедные губы ее, / Сочащиеся чем-то липким]; «Loop up her tresses / Escaped from the comb, / Her fair auburn tresses» [Уберите её волосы, / Выбившиеся из-под гребня, / её прекрасные каштановые волосы]). Эти эпифоры в большинстве своем либо полностью утрачивались переводчиками, либо заменялись параллельными конструкциями, например: «Все ей оставилось, все ей простилося; / Если пятно на ней было, так смылося»; исключением стала интерпретация образа каштановых волос («auburn tresses») В.Д. Костомаровым и Е.В. Витковским: «Да обовьем её голову косами, / Иль обвернем полотном - / Голову бедную с русыми косами» «Спутанным локонам / Ласка нужна, - / Виться бы локонам!».
С позиций современных требований к поэтическому переводу наиболее удачной можно считать недавнюю интерпретацию «The Bridge of Sighs» Е.В. Вит-ковским, который наиболее точен не только в воссоздании формы иноязычного произведения, но и в передаче его характерной атмосферы, своеобразного внутреннего духа, сочетающего лаконизм, отточенность каждой фразы, очевидную эмоциональную скупость на фоне удивительного богатства оттенков настроения, передаваемого языковыми средствами, а также музыкальности, гармонии стиха.
1. Михайлов М.Л. Юмор и поэзия в Англии. Томас Гуд. Современник. 1861; Т. 85; 1:283 - 318; Т. 88; № 8:357- 390.
2. Левин Ю.Д. Восприятие творчества инонациональных писателей. Историко-литературный процесс: проблемы и методы изучения. Под редакцией А.С. Бушмина. Ленинград: Наука, 1974: 237 - 273.
3. Мост вздохов. Из Томаса Гуда (Размером подлинника). Пер. Д.Е. Мина. Развлечение. 1879; 35: 149 - 150.
4. Шиллер Ф.П. Очерки по истории чартистской поэзии. Москва-Ленинград: ГИХЛ, 1933.
5. Михаловский Д.Л. Утопленница. Иностранные поэты в переводе Д.Л. Михаловского. Санкт-Петербург: Тип. М.М. Стасюлевича, 1876: 58 - 61.
6. Гуд Т. Мост вздохов. Перевод Е.В. Витковский. Семь веков английской поэзии: Англия. Шотландия. Ирландия. Уэльс: В 3 кн. Москва: Водолей Publishers, 2007; Кн. 2: 597 - 600.
7. Бальмонт К.Д. Из Томаса Гуда. Мост вздохов. Ежемесячный журнал для всех. 1904; 10: 578 - 579. References
1. Mihajlov M.L. Yumor i po'eziya v Anglii. Tomas Gud. Sovremennik. 1861; T. 85; 1: 283 - 318; T. 88; № 8: 357 - 390.
2. Levin Yu.D. Vospriyatie tvorchestva inonacional'nyh pisatelej. Istoriko-literaturnyj process: problemy i metody izucheniya. Pod redakciej A.S. Bushmina. Leningrad: Nauka, 1974: 237 - 273.
3. Most vzdohov. Iz Tomasa Guda (Razmerompodlinnika). Per. D.E. Mina. Razvlechenie. 1879; 35: 149 - 150.
4. Shiller F.P. Ocherkipoistoriichartistskojpo'ezii. Moskva-Leningrad: GIHL, 1933.
5. Mihalovskij D.L. Utoplennica. Inostrannyepo'ety vperevode D.L. Mihalovskogo. Sankt-Peterburg: Tip. M.M. Stasyulevicha, 1876: 58 - 61.
6. Gud T. Most vzdohov. Perevod E.V. Vitkovskij. Sem'vekovanglijskojpo'ezii: Angliya. Shotlandiya. Irlandiya. U'el's: V 3 kn. Moskva: Vodolej Publishers, 2007; Kn. 2: 597 - 600.
7. Bal'mont K.D. Iz Tomasa Guda. Most vzdohov. Ezhemesyachnyj zhurnal dlya vseh. 1904; 10: 578 - 579.
Статья поступила в редакцию 10.07.19
УДК 821.161.1
Bezborodnikova Ye.B, postgraduate, Department of Modern Russian Literature, Maxim Gorky Literary Institute (Moscow, Russia),
E-mail: [email protected]
G.V. ADAMOVICH'S ARTICLES IN JOURNALS "NEW RUSSIAN WORD", (1960-1972) AND "RUSSIAN THOUGHT" (1966-1972). The purpose of the paper is to study characteristics of G. V. Adamovich's critical work in journals "Novoe Russkoe Slovo" (New Russian Word) and "Russkaya mysl'" (Russian Thought). His articles in "Novoe Russkoe Slovo" are studied for the first time. During the research, the researcher compares a body of articles, demonstrates cases of duplication and analyzes the revealed differences. The author has shown that the journal's readers have an influence on the articles' contents and the manner of presentation.
