CC BY
17Е.С. БЕРЕЗИНА,
начальник кафедры Липецкого филиала Воронежского института МВД России, кандидат юридических наук
ПРОБЛЕМЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ПРАВ ПОДОЗРЕВАЕМОГО В ПЕРИОД ЗАДЕРЖАНИЯ
Рассматриваются проблемы реализации прав подозреваемого в период задержания, в том числе права на защиту, и вопрос допустимости использования в качестве доказательств показаний подозреваемого, данных без участия защитника.
Ключевые слова: подозреваемый, задержание, право, реализация, защита, защитник, допрос, доказательство.
E.S. Berezina, Head of the Chair of Lipetsk branch of Voronezh Institute of Ministry of Internal Affairs of RF; e-mail: shtab-uvd@lipetsk.ru (47-42) 36-91-99.
Issue of execution of suspect rights during detection.
The issue of execution of suspect rights during detection are being considered, including the right for defense and using suspect statements given without defender as legally obtained evidence.
Key words: suspect, right, detention, defense, defender, legally obtained evidence, statements.
Для защиты законных интересов участников уголовного судопроизводства в законодательстве существуют определенные механизмы, основной составляющей которых являются права конкретного субъекта процессуальных отношений. Лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления, обладает в первую очередь всеми правами, предусмотренными для подозреваемого как участника уголовного судопроизводства, а также достаточно специфичным спектром прав, предоставленных законом лицу, находящемуся в местах содержания под стражей. Права подозреваемого по своей сути являются более общим понятием и включают в себя как частный случай права задержанного либо арестованного лица с данным процессуальным статусом. Тем не менее, само нахождение лица в условиях изоляции создает особенности для реализации не только последней группы, но и в целом всех процессуальных прав подозреваемого, в том числе одного из самых основных - права на защиту.
Несмотря на то, что подозреваемый может осуществлять защиту самостоятельно, как правило, желая максимально реализовывать свое право, он предпочитает воспользоваться помощью компетентного лица. Существенную роль при этом играет возможность выбора подозреваемым конкретного защитника.
Вообще выбор защитника подозреваемым в условиях его изоляции от общества сам по себе представляет определенную сложность: не всегда задержанный имеет предварительную договоренность на оказание юридической помощи.
Для того чтобы остановиться на конкретной кандидатуре, надо располагать информацией о профессиональном уровне адвокатов, их специализации на определенных категориях дел, степени загруженности, размере оплаты и т.д., получить которую, а также оформить соглашение, находясь под стражей, невозможно. Как правило, для обсуждения и урегулирования вопросов о выборе защитника на начальном этапе задержания возникает необходимость встречи задержанного с его родственниками. В основном проблем с ее организацией не возникает: следователи (дознаватели) не отказывают ни подозреваемому, ни его родственникам в такой инициативе. Тем не менее, находящийся в изоляции от общества подозреваемый должен заранее знать, что он имеет право потребовать свидания с родственниками для решения вопроса о выборе защитника. Подобные предложения о законодательном закреплении такого права уже высказывались в специальной литературе1. Однако они встретили и определенные возражения, авторы которых с учетом скоротечности событий при задержании сочли необходимым вести речь о достаточности предоставления подозреваемому права обсудить
1 См.: Валькова Т.В. Реализация процессуальных прав
подозреваемого при расследовании преступлений органами внутренних дел: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2004. С. 23; Ратникова Н.Д. Проблемы правового положения подозреваемого и обвиняемого, содержащихся под стражей в следственном изоляторе: Дис. . канд. юрид. наук. Волгоград, 1999. С. 52.
О
00
<
а С
и о х
л
<
о о и
э о а С
О X 00
О
<
О
и
^
И
о х
09
О
<
о
и
#
■■■ # ■ ■
НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ № 1 2010
о
09
<
а С
UJ О X л
й и и ы
э о а С
О X
09
О
<
о
и
^
И
о х
09
О
<
2
этот вопрос по телефону2. Учитывая многообразие жизненных и соответственно следственных ситуаций, представляется возможным альтернативное регулирование проблемы.
Не во всех случаях задержанному подозреваемому в силу экономических, организационных и иных причин может быть обеспечено и участие в качестве защитника конкретного выбранного им адвоката. Нередки случаи, когда подозреваемый, саботируя проведение следственных действий, просит о приглашении такого защитника, обеспечить участие которого либо невозможно вообще, либо невозможно в установленные законом сроки. Согласно ч. 4 ст. 50 УПК РФ, если в течение 24 часов с момента задержания подозреваемого явка защитника, приглашенного им, невозможна, то дознаватель или следователь принимает меры по назначению защитника. При отказе подозреваемого от назначенного защитника следственные действия с участием подозреваемого могут быть проведены без участия защитника, за исключением случаев, предусмотренных пп. 2-7 ч. 1 ст. 51 УПК РФ. Однако, как видно, указанный срок равен времени, отведенному ч. 2 ст. 46 УПК РФ для производства допроса подозреваемого после задержания. Следовательно, если согласно закону ожидать явки выбранного задержанным адвоката, то допрос явно будет проведен с нарушением предусмотренного для этого периода. Откладывать допрос на более поздний срок в ожидании прибытия защитника не имеет смысла, так как задержание длится всего 48 часов. По нашему мнению, следует сократить предложенное законодателем время для прибытия указанного подозреваемым адвоката до 16 часов с момента фактического задержания, чтобы в случае его неявки у лица, производящего расследование, имелась возможность в установленные законом сроки обеспечить участие другого защитника. Но до принятия такого решения следователь (дознаватель) обязан использовать все имеющиеся у него возможности для вызова требуемого адвоката, и в уголовном деле должны содержаться материалы, подтверждающие невозможность его прибытия.
В какой-то мере дискуссионным является и порядок законодательного урегулирования отказа от защитника. По мнению отдельных авторов, он должен осуществляться подозреваемым в присутствии защитника и с выяснением мотивов такого отказа для исключения случаев дав-
2 См.: Богацкий Ф.А. Обеспечение прав подозреваемого при производстве предварительного расследования: Дис. ... канд. юрид. наук. Калининград, 2006. С. 120; Зайцев О.А., Смирнов П.А. Подозреваемый в уголовном процессе. М.: Экзамен, 2005. С. 162.
ления в этом направлении со стороны отдельных работников правоохранительных органов и отказа по мотиву, например, неплатежеспособности или незнания порядка приглашения защитника3. За основу указанного предложения, очевидно, был взят порядок отказа от защитника, успешно применяемый в суде в целях реального обеспечения права на защиту. Однако то, что хорошо зарекомендовало себя в условиях заранее планируемых мероприятий, на наш взгляд, неприемлемо для использования при задержании подозреваемого, когда следователь (дознаватель) ограничен во времени. К тому же представляется не совсем корректным вводить подобную процедуру отказа от защитника для подозреваемого, руководствуясь соображениями о «презумпции виновности» сотрудников правоохранительных органов. Вполне достаточно сложившейся на сегодня практики оформления отказа от защитника путем написания подозреваемым заявления, в котором он указывает, что не нуждается в помощи защитника и отказ от нее не связан с материальным положением.
С реализацией права подозреваемого на защиту неразрывно связаны и возможности защитника, предоставленные ему уголовно-процессуальным законодательством. Среди многочисленных полномочий защитника, определенных ему ст. 53 УПК РФ, следует критически отметить следующую новеллу УПК. Так, регламентируя права защитника, участвующего в производстве следственного действия, ч. 2 разрешает ему в рамках оказания юридической помощи подзащитному давать в присутствии следователя краткие консультации. Таким образом, адвокат, злоупотребляющий своими правами, имеет возможность при желании превратить всякое следственное действие в абсолютно бесполезное занятие, поскольку любой вопрос и предложение следователя (дознавателя) могут повлечь бесконечные консультации допрашиваемого с защитником, результатом которых явится отказ давать показания либо подсказанные адвокатом варианты ответов. Аналогичным правом в ст. 51 УПК РСФСР защитник наделен не был. Мы считаем, что предоставление такого права действующим Кодексом нарушает баланс состязательности сторон, поскольку для консультации и выработки совместной позиции подозреваемому и защитнику предоставлена возможность свидания наедине и конфиденциально. Ввиду этого целесообразно было бы вернуться к прежней ре-
#
3 См.: Аверченко А.К. Подозреваемый и реализация его
прав в уголовном процессе: Дис. ... канд. юрид. наук. Томск, 2001. С. 127.
34
дакции полномочий защитника при проведении следственных действий, ограничившись предоставлением ему права задавать с разрешения следователя вопросы допрашиваемым лицам, делать письменные замечания по поводу правильности и полноты записей в протоколе следственного действия.
Неоднозначную оценку среди процессуалистов получил и такой способ реализации подозреваемым права на защиту, как защита путем оговора в совершении преступления других лиц. Наиболее распространенным примером в данном случае является заявление подследственного о фальсификации против него доказательств следователем (дознавателем) и другими участниками уголовного процесса. И хотя в такой информации фактически говорится о совершении преступления, предусмотренного ст. 303 УК РФ, к подобным ложным показаниям относятся всегда достаточно лояльно, ограничиваясь, самое большее, вынесением постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Несколько реже встречаются случаи оговора подозреваемым в совершении инкриминируемого ему деяния лиц, не причастных к нему. Подобные действия должны образовывать состав преступления, предусмотренного ст. 306 УК РФ (заведомо ложный донос), как сообщение умышленно искаженной, неправильной информации о фактах преступления или лицах, его совершивших.
Тем не менее, судебная практика допускает оговор подозреваемым других лиц в совершении преступления. В обзоре судебной практики Верховного Суда РФ за второе полугодие 1997 г. указано: «Заведомо ложные показания подозреваемого о совершении преступления другим лицом заведомо ложный донос не образуют, поскольку были даны с целью уклониться от уголовной ответственности и являлись способом защиты от обвинения»4.
Однако Европейский суд по правам человека занимает по данному вопросу другую позицию, считая, что осуществление права на защиту одним лицом не должно нарушать права и свободы других граждан. Так, по делу «Брандстетер против Австрии» (1991 г.), руководствуясь нормами Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, данный суд постановил, что «пункт 3с статьи 6 не предусматривает неограниченного права использовать любые аргументы защиты. Было бы преувеличением полагать, что исходной посылкой права лиц, обвиняемых в совершении уголовного преступления, защищать себя является идея о том, что они не должны под-
вергаться преследованию, когда, осуществляя это право, они умышленно вызывают ложные подозрения в подлежащем наказанию поведении свидетеля или любого другого лица, вовлеченного в уголовное судебное производство...»5. Кроме того, в соответствии с положениями законодательства ряда государств, если обвиняемого (подозреваемого) уличат во лжи, в даче ложных показаний под присягой либо в сокрытии фактов и сведений, ему «грозит за это отдельная статья (независимо от того, устоит ли в суде основное обвинение)»6.
Некоторые авторы, анализируя положения Конституции РФ и используя решения Европейского суда по правам человека, вполне обоснованно поставили под сомнение право подозреваемого защищаться путем оговора других лиц в совершении преступления, указав, что действия подозреваемого, сообщившего следователю, дознавателю, прокурору заведомо ложную информацию о виновности другого лица в совершении инкриминируемого ему преступления, подлежат квалификации по ст. 306 УК РФ. Аналогичным образом должны квалифицироваться действия подозреваемого, который сообщает о заведомо несуществующих фактах применения к нему незаконных методов ведения расследования7.
Мы присоединяемся к указанной позиции, считая, что подозреваемому и так предоставлено достаточно возможностей, чтобы не давать правдивых показаний об обстоятельствах преступления: можно просто отказаться от дачи показаний, но даже избрав путь ложных показаний, необязательно оговаривать конкретное лицо в совершении преступления, к которому оно не причастно. В связи с этим мы поддерживаем предложение Ф.А. Богацкого о необходимости дополнения ст. 46 УПК РФ правовой нормой, констатирующей факт, что «на подозреваемого не может быть возложена какая-либо ответственность за данные им показания и объяснения, за исключением случаев, когда он заявил о совершении инкриминируемого ему преступления заведомо не причастным к его совершению лицом либо о заведомо не су-
4 Бюллетень Верховного Суда РФ. 1998. № 4. С. 15.
5 Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская конвенция о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика. М.: МНИМП, 1998. С. 251-252.
6 Богаутдинов Ф.Н. Обеспечение публичных и личных интересов при расследовании преступлений. М.: Юрлитин-форм, 2004. С. 445.
7 См.: Богацкий Ф.А. Указ. раб. С. 89-90; Гармаев Ю. Адвокат не должен подстрекать своего подзащитного ко лжи //
Российская юстиция. 2003. № 7. С. 61-62; Зеленин С. Пределы допустимой защиты // Российская юстиция. 1998. № 12. С. 43-45; Нафиев С., Васин А. Право на защиту - небеспредельно // Законность. 1999. № 4. С. 5-7.
О
00
<
а С
и о х
л
<
о о и
э о а С
О X
09
О
<
О
и
^
И
о х
09
О
<
о
и
#
■■■ # ■ ■
НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ № 1 2010
о
09
<
а С
и о х
л
й о о и
э о а С
О X
09
О
<
о
и
^
И
о х
09
О
<
2
ществующих фактах применения к нему незаконных методов ведения расследования со стороны органов уголовного преследования»8. Однако предлагаем изложить ее в иной редакции: на подозреваемого не может быть возложена какая-либо ответственность за сделанные им в связи с расследованием уголовного дела заявления, данные им показания и объяснения, за исключением случаев заведомо ложного доноса о совершении преступления не причастным к нему лицом.
Допрос подозреваемого, в ходе которого он дает показания по существу выдвинутого против него подозрения, представляет особый интерес. Показания подозреваемого, играя важную роль в установлении истины по уголовному делу, вместе с тем, могут иметь двоякое значение: с одной стороны, являться самостоятельным доказательством, указанным в п. 1 ч. 2 ст. 74 УПК РФ, с другой - средством защиты лица от подозрения в совершении конкретного преступления.
В связи с обязательным разъяснением ст. 51 Конституции, освобождающей кого бы то ни было от обязанности свидетельствовать против самого себя, в последние годы исчезла практика допроса изобличаемых свидетелей, являвшаяся острой проблемой на протяжении многих лет. В абсолютном большинстве случаев именно после задержания лицо впервые допрашивается (и сразу в качестве подозреваемого) относительно обстоятельств преступления, в совершении которого оно подозревается.
Практика свидетельствует, что показания, данные лицом непосредственно после задержания (особенно при раскрытии преступления «по горячим следам»), являются наиболее правдивыми, поскольку все действия по задержанию происходят внезапно и многие задержанные испытывают душевный дискомфорт (волнение, страх, угрызение совести, раскаяние в совершенном), что мешает им хладнокровно формировать свою позицию на следствии и отрицать участие в преступлении. Кроме того, ограниченность во времени не дает возможности придумать и обеспечить ложное алиби. Большинство подозреваемых, давших признательные показания в первые часы после задержания, впоследствии, оценив сложившуюся ситуацию, отказываются от них по надуманным основаниям. Учитывая тот факт, что значительное количество преступлений совершается без свидетелей, а «просвещенные» детективами граждане становятся все более изощренными в ликвидации следов, трудно переоценить роль чистосердечных признаний, которые квалифицированный следователь (дознаватель)
в дальнейшем способен закрепить результатами других следственных действий (проверка показаний на месте, следственный эксперимент, выемка и т.д.). Но указанная цепочка производных от признания вины доказательств будет являться допустимой только в том случае, если в ее начале находится правильно проведенный и оформленный допрос подозреваемого.
Положения ст. 189, 190 УПК РФ не только устанавливают процессуальную процедуру проведения допроса и его документирования, но и создают необходимые условия для реализации прав подозреваемого непосредственно при допросе, обязывая следователя выяснить язык, на котором допрашиваемый желает давать показания, предоставить ему возможность пользоваться документами и записями, предъявить для ознакомления подозреваемому протокол допроса, удовлетворить ходатайство о дополнении или уточнении протокола.
Несмотря на недвусмысленное положение закона относительно временных рамок допроса, определенных ч. 2 ст. 46 УПК РФ, отдельные авторы считают, что следователь (дознаватель) обязан допросить подозреваемого немедленно после задержания9. Представляется, что такое утверждение не только явно противоречит содержанию правовой нормы, но и нарушает права подозреваемого, поскольку практически не оставляет ему времени на выбор защитника по своему усмотрению10, а следователю (дознавателю) - на приглашение дежурного адвоката. В то же время участие защитника в допросе подозреваемого может впоследствии сыграть ключевую роль в вопросе допустимости использования его показаний в качестве доказательств по уголовному делу, что на сегодняшний день, пожалуй, является самой актуальной проблемой первого допроса задержанного.
Допустимость любого доказательства в уголовном судопроизводстве рассматривается через призму соответствия требованиям УПК РФ
8 Богацкий Ф.А. Указ. раб. С. 91.
9 См.: Калиновский К.Б. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. А.В. Смирнова. СПб.: Питер, 2003. С. 264; Сероштан В.В. Процессуальные и тактические особенности расследования преступлений в условиях расширения прав подозреваемых и обвиняемых на защиту: Дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2003. С. 117.
10 В связи с этим П.А. Смирнов отнес к недостаткам УПК отсутствие в нем указаний на конкретные случаи, когда проведение первого допроса подозреваемого позднее установленных для этого 24-х часов не следует считать нарушением требований законодательства (например, при объективной невозможности прибытия в течение этого времени защитника, об участии на допросе которого ходатайствует сам подозреваемый). (См.: Смирнов П.А. Подозреваемый в уголовном процессе: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. С. 119).
#
36
(ч. 1 ст. 75), и, казалось бы, только нарушение установленного законодателем порядка должно повлечь признание показаний подозреваемого недопустимым доказательством. Однако п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ определил специально для показаний подозреваемого (а наряду с ним и обвиняемого) условия, при возникновении которых они также должны быть отнесены к недопустимым доказательствам: если в ходе досудебного производства показания даны в отсутствие защитника и впоследствии не подтверждены в суде. Эта же мысль получила отражение и в формулировке права подозреваемого в п. 2 ч. 4 ст. 46 УПК РФ: «При согласии подозреваемого дать показания он должен быть предупрежден о том, что его показания могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу, в том числе и при его последующем отказе от этих показаний, за исключением случая, предусмотренного п. 1 ч. 2 ст. 75 настоящего Кодекса».
Именно эта новелла УПК РФ после своего появления вызвала весьма лестные комментарии отдельных ученых как невероятно прогрессивная и связавшая воедино вопросы свидетельского иммунитета, привилегии против самообвинения и добровольности признания11; как серьезная мера законодателя для повышения общего уровня обеспечения прав подозреваемого12.
Однако значительно большее число процессуалистов отнеслось иначе к предложенной процедуре признания недопустимым доказательством показаний подозреваемого (обвиняемого). Так, А.Д. Бойков счел ее крайним (запредельным) выражением заботы о комфорте подозреваемого и обвиняемого, попирающим здравый смысл и превосходящим конституционную идею о недопустимости доказательств13. Критически и порою весьма резко высказались и другие ав-торы14. Представляется очевидным, что боязнь возвращения к признанию вины как к царице доказательств привела к другой крайности: необоснованному усложнению процедуры оформления показаний подозреваемого. С точки зрения декларации об обеспечении прав личности это
11 См.: Эртевциан М.Р. Эффективность реализации конституционного принципа обеспечения подозреваемому права на защиту: Дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2002. С. 124.
12 См.: Смирнов П.А. Указ. раб. С. 130.
13 См.: Бойков А.Д. Новый УПК России и проблемы борьбы с преступностью // Уголовное право. 2002. № 3. С. 65.
14 См.: Быков В.М. Правовое положение подозревае-
мого // Уголовный процесс. 2007. № 4. С. 40; Чумаков А.В. Европейские стандарты в области прав человека в российском уголовном процессе: Дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2005. С. 152; Ширванов А.А. Нарушения закона в уголовном процессе Российской Федерации и их правовые последствия: Дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2005. С. 204.
может быть и приемлемо, но с позиции борьбы с преступностью - снижает эффективность уголовного преследования и делает его беспомощным.
Приходится признать, что многие подозреваемые зачастую злоупотребляют предоставленным им правом на защиту. В последние годы в теорию криминалистики уже прочно вошло понятие «противодействие расследованию», означающее, в частности, противоправную деятельность подозреваемых и содействующих им лиц с целью уклонения от уголовной ответственности или необоснованного ее смягчения. В литературе отмечено распространение такого способа «защиты», как отказ в суде от своих показаний лица, допрошенного в качестве подозреваемого на досудебном производстве без участия защитника. При этом подозреваемый умышленно отказывался от помощи защитника на предварительном расследовании, при допросе давал правдивые показания поверхностного характера, которые не подтверждал в суде, одновременно ходатайствуя о признании недопустимыми всех доказательств, производных от его показаний. Несмотря на то, что в большинстве таких случаев в ходе судебного следствия правдивость первоначальных показаний была очевидна, они все же признавались недопустимыми в силу действия нормы п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК.
Пытаясь препятствовать злоупотреблениям и нарушениям законности при допросе подозреваемого (обвиняемого), законодатель сам натолкнул на способ обойти этот заслон: независимо от волеизъявления подследственного привлекать защитника к допросу только для того, чтобы впоследствии дело «не рассыпалось» в суде. На сегодняшний день, если задержанный намерен дать признательные показания об обстоятельствах преступления, следователь (дознаватель) не ограничивается разъяснением подозреваемому возможности использования его показаний в качестве доказательства, а приглашает для участия в допросе защитника, даже в случае отказа задержанного от его помощи15. В этом, помимо уже упомянутой чрезмерной заботы о комфорте подозреваемого, отсутствует и какой-либо здравый смысл. Во-первых, зачем же тогда при отказе от помощи защитника разъяснять подозреваемому возможность использования его показаний в качестве доказательств (п. 2 ч. 4 ст. 46 УПК)? Во-вторых, приглашенный в такой ситуации специально для «узаконивания показаний» защитник
15 На вопрос: «Приглашаете ли Вы на допрос защитника, если задержанный отказался от его помощи, но собирается при этом дать признательные показания?» - утвердительно ответили 84,2% из 220 опрошенных следователей и дознавателей.
О
00
<
а С
и о х
л
<
о о и
э о а С
О X оо
О
<
о
и
^
И
о х 00
о
<
О и
#
НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ
№ 1 2010
о
м
<
а С
ы О X л
«
и и
ы »
0
а
С
1
о X са
О <
О
и
^
ы о
X
са
О §
все равно не окажет квалифицированной юридической помощи, так как это будет дежурный адвокат юридической консультации, который теоретически должен осуществить правовую помощь на надлежащем уровне, но практически не особенно заинтересован в результате своей не оплаченной вперед работы.
Мы вовсе не призываем безоговорочно верить любому признанию в совершении преступления, но если подозреваемый добровольно отказался от помощи защитника (за исключением случаев, предусмотренных ст. 51 УПК РФ), то абсурдно навязывать ему эту услугу. Пункт 3 ч. 4 ст. 46 УПК РФ наделяет подозреваемого правом пользоваться помощью защитника, правом, а не обязанностью в зависимости от следственной ситуации. Часть 3 ст. 51 УПК РФ налагает на лицо, производящее расследование, обязанность обеспечить участие защитника в досудебном производстве в случаях обязательного участия защитника, при перечислении которых не указывается желание подозреваемого (обвиняемого) дать показания по существу выдвинутого подозрения (обвинения). Если же комментировать в целом предлагаемую законодателем оценку доказательств с точки зрения их допустимости, то она полностью игнорирует анализ отражения в показаниях реальных событий и их соответствия другим материалам уголовного дела, а учитывает только два формальных момента: присутствовал ли при допросе подозреваемого (обвиняемого) защитник и отказался ли в суде подсудимый от своих показаний, данных на предварительном следствии.
Мнение автора по этому вопросу нашло поддержку и среди правоприменителей: 76,9% следователей и дознавателей различных ведомств и 63,2% судей одобрили предложение о внесении изменений в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ и новую в связи с этим редакцию статьи: к недопустимым доказательствам относятся: «показания подозре-
ваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, за исключением случаев добровольного отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде». И даже мнение адвокатов, как ни парадоксально, разделилось пополам: 50,0% высказались за указанное изменение ч. 2 ст. 75 УПК РФ. Однако справедливости ради следует отметить, что при анкетировании адвокатов среди предложений по совершенствованию уголовно-процессуального законодательства, регламентирующего процедуру задержания подозреваемого, есть и предложение запретить приглашение защитника по назначению на первый допрос подозреваемого, что на практике при существующей редакции статьи фактически способно привести к невозможности использовать показания подозреваемого в качестве доказательств.
Подводя итог дискуссии по рассматриваемому вопросу, считаем: если подозреваемому разъяснено, что его показания могут быть использованы в качестве доказательства по уголовному делу, в том числе и при его последующем отказе от этих показаний, то наличие либо отсутствие защитника при допросе не должно играть никакой роли в признании показаний допустимым доказательством (за исключением случаев обязательного участия защитника).
Из всего вышесказанного следует вывод, что процедура реализации прав подозреваемым, в том числе в период его задержания, в настоящее время отнюдь не совершенна и продолжает нуждаться в определенной коррекции. Рассмотренные предложения, по мнению автора, позволят, с одной стороны, более эффективно использовать подозреваемому право на защиту на первоначальном этапе задержания, а с другой - помогут в какой-то мере нейтрализовать некоторые возможные варианты противодействия расследованию.
V
38
