CC BY
22
Моторин А.С.
Проблемы обеспечения прав и законных интересов несовершеннолетнего
допрашиваемого
Психофизиологические особенности развития и формирования лиц, не достигших совершеннолетия, обусловливают особенности их правового положения, диктуют необходимость регламентировать особые правила и процедуры обращения с несовершеннолетними правонарушителями во всех стадиях уголовного процесса. В соответствии со ст. 191 УПК РФ допрос потерпевшего или свидетеля в возрасте до 14 лет, а по усмотрению следователя и допрос потерпевшего и свидетеля в возрасте от 14 до 18 лет проводятся с участием педагога. В допросе несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого, не достигшего возраста 16 лет либо достигшего этого возраста, но страдающего психическим расстройством или отстающего в психическом развитии, участие педагога или психолога обязательно (ч. 3 ст. 425 УПК РФ).
Участие психолога (педагога) в допросе несовершеннолетнего является одной из процессуальных гарантий соблюдения прав несовершеннолетнего.
В то же время, обязав следователя привлекать педагога (психолога) к участию в допросе, законодатель не определил процессуальный статус этих лиц, указав лишь отдельные их права и обязанности (ч. 5 ст. 425 УПК РФ).
Считается, что педагог (психолог) должен оказать помощь следователю, прежде всего, в организации допроса, установлении и поддержании психологического контакта с несовершеннолетним. Поэтому большинство авторов считают, что, принимая участие в допросе, педагог действует на правах специалиста [1, с. 8; 2, с. 415; 3, с. 123; 4, с. 318, 732; 5, с. 162; 6, с. 660].
В то же время данная точка зрения не является единогласной. Так, М.С. Строгович, а также Н.И. Порубов полагают, что роль педагога совершенно отлична от роли специалиста, поскольку эти субъекты выполняют различные функции, выступают в различных процессуальных формах и участвуют в различных процессуальных действиях [7, с. 105-106; 8, с. 477-478].
Признавая авторитет указанных ученых, позволим себе не согласиться с их позицией. Доводы о том, что специалист, в отличие от педагога, не имеет самостоятельной функции, выполняя поручение следователя по обнаружению, закреплению и изъятию доказательств, а роль педагога намного значительнее, представляются неубедительными. Вряд ли можно согласиться с тем, что педагог наделен более широкими правами и обладает большей самостоятельностью, чем специалист. И педагог, и специалист имеют право задавать вопросы участникам следственного действия, а также делать заявления, подлежащие занесению в протокол.
По общему правилу педагог не выполняет функций законного представителя. Такое возможно лишь в случае, если несовершеннолетний воспитывается в специализированном детском учреждении. Если же родственники несовершеннолетнего по какой-либо причине не принимают участия в допросе, то интересы несовершеннолетнего представляет его защитник (адвокат).
Довод о том, что, готовясь к допросу, следователь советуется с педагогом о плане допроса с учетом особенностей психологии несовершеннолетнего, напротив, свидетельствует о том, что следователь использует специальные знания в области детской и юношеской педагогики и психологии. Аналогично, готовясь к допросу врача, подозреваемого, например, в незаконной выдаче рецепта на право приобретения наркотических средств, следователь так же может консультироваться с другим специалистом в области медицины и фармакологии относительно установленного порядка выдачи рецептов, реквизитов рецепта, других взаимосвязанных обстоятельств.
Поэтому мы поддерживаем точку зрения о том, что педагог (психолог) является одним из специалистов. Тем более, что законодатель в нормах, регулирующих допрос несовершеннолетнего, лишь упоминает о приглашении педагога и называет его отдельные полномочия. Специальная статусная норма, исчерпывающе определяющая права и обязанности педагога (психолога) в главах 6-8 УПК РФ и относящая этого субъекта к представителям сторон или к иным субъектам, отсутствует. Это тоже дает повод отнести педагога (психолога) к числу специалистов.
Правда, определение понятия специалиста, данное в ч. 1 ст. 58 УПК РФ, фактически исключает педагога (как и психолога) из числа лиц, могущих привлекаться в качестве специалиста. Согласно указанному определению, специалист - лицо, обладающее специальными знаниями, привлекаемое к участию в процессуальных действиях в порядке, установленном настоящим Кодексом, для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств в исследовании материалов уголовного дела, для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию.
Некоторые авторы предлагают сформулировать в законе специальный статус педагога (психолога), акцентировать внимание на целях, ради которых они приглашаются [9, с. 13], наделив его соответствующими правами и обязанностями. Однако, как мы уже указывали, мы полагаем, что в процессе участия в допросе психолог или педагог используют специальные знания в области детской и юношеской психологии (педагогики). Поэтому данного субъекта можно признать в качестве специалиста.
Что же касается редакции определения специалиста, то в литературе уже обращалось внимание на его неточность, исключающую по формальным основаниям такую традиционную сторону его деятельности, как содействие в обнаружении, закреплении и изъятии следов, не являющихся предметами и документами (например, следов пальцев рук). Поэтому мы считаем, что определение специалиста, сформулированное в ч. 1 ст. 58 УПК РФ, должно быть отредактировано таким образом, чтобы возможность привлечения педагога или психолога в качестве специалиста не подлежала сомнению.
Если при допросе несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля необходимо участие лишь педагога, то при допросе несовершеннолетнего подозреваемого или обвиняемого по усмотрению следователя возможно участие как педагога, так и психолога.
Некоторые авторы рекомендуют в целях установления психологического контакта с несовершеннолетним и преодоления боязни давать показания приглашать так называемых третьих лиц. Пример влияния третьего лица на допрашиваемого приводит профессор В.Т. Томин: «Несовершеннолетний, проходивший по делу свидетелем, утверждал, что он ничего не видел. Следствие располагало иными сведениями. Изучая личность свидетеля, оперативный работник выяснил, что тот мечтает о профессии летчика. Следователь принял решение пригласить на допрос заслуженного летчика, офицера военно-воздушных сил, попросив прийти его в форме и при всех наградах. Результат был положительный: боявшийся до этого подросток назвал лиц, оказавшихся убийцами» [10, с. 26]. Очевидно, что в приведенном примере кумир-летчик, с одной стороны, фактически выступил в качестве педагога, с другой стороны, явился одним из средств приема психологического воздействия, направленного на стимулирование положительных качеств допрашиваемого. Демонстрируя военную форму, государственные награды, он скрыто усилил в подростке чувство смелости, бесстрашия, благородства, готовности оказать помощь в установлении убийц.
Однако не всегда применение подобного тактического приема именно в рамках проведения следственного действия безопасно. Во-первых, дача показаний под воздействием данного тактического приема без принятия специальных мер по обеспечению безопасности участников судопроизводства, действительно, может повлечь тяжкие последствия.
Во-вторых, участие в допросе совершенно постороннего лица, не имеющего никаких обязанностей и не несущего, соответственно, ответственности за возможные негативные последствия, вряд ли согласуется с уголовно-процессуальными гарантиями.
Поскольку заслуженный летчик является кумиром для подростка, то действия следователя практически похожи на приглашение для участия в допросе священника, которому, как известно, верующие люди не могут лгать. Поэтому, несмотря на высокую сиюминутную эффективность подобных действий, можно сказать, что в подобных ситуациях происходит незакономерное психологическое воздействие.
Мы не отрицаем допустимость и целесообразность использования в процессе установления и поддержания психологического контакта каких-либо объектов, создающих общность между следователем и допрашиваемым. Имеются в виду общие увлечения какими-либо литературными и музыкальными произведениями, спортом, коллекционированием, живописью, кино, автомобилями и т.п. Предметы, свидетельствующие о том или ином увлечении следователя, должны находиться в кабинете ненавязчиво, корректное упоминание о них уместно в процессе установления или поддержания психологического контакта. Разговор о данных предметах, создавая канал для общения, в то же время не блокирует психику и сознание допрашиваемого.
При допросе несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля, а равно подозреваемого или обвиняемого, вправе присутствовать его законный представитель. Законные представители несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого допускаются к участию в уголовном деле на основании постановления прокурора, следователя, дознавателя именно с момента первого допроса несовершеннолетнего.
Как уже было сказано, присутствие законного представителя при допросе несовершеннолетнего -это право законного представителя и одновременно гарантия защиты интересов несовершеннолетнего. Поэтому присутствие законного представителя при допросе несовершеннолетнего обязательно. С другой стороны, закон лишь частично предусматривает случаи недобросовестного поведения законного представителя.
Так, ч. 4 ст. 426 УПК РФ, регламентирующей участие законного представителя несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого в ходе досудебного производства по уголовному делу, предусматривает возможность отстранения законного представителя от участия в уголовном деле, если имеются основания полагать, что его действия наносят ущерб интересам несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого. В таком случае субъект расследования выносит соответствующее постановление и заменяет законного представителя.
Основанием для замены законного представителя являются достаточные данные, позволяющие утверждать, что законный представитель своими действиями наносит ущерб именно интересам несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого. Это могут быть уговоры несовершеннолетнего взять на себя вину за преступления, которые в действительности он не совершал и т.п.
В то же время если законный представитель своими действиями нарушает не непосредственно интересы несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого, а, например, консультирует об оптимальной линии поведения с точки зрения оказания противодействия расследованию (подсказывает, какие показания следует дать, чтобы ввести следователя в заблуждение, затянуть сроки расследования, оговорить невиновного, избежать уголовной ответственности и т.п.), то здесь нельзя однозначно говорить о нарушении законным представителем интересов несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого.
Согласно закону такое поведение законного представителя по отношению к представляемому им подозреваемому, обвиняемому формально не является основанием для его отстранения*, поскольку дача показаний - как правдивых, так и ложных - есть право, а не обязанность любого подозреваемого, обвиняемого, в том числе и несовершеннолетнего. Данный вывод подтверждается в условиях действиях принципа состязательности сторон. В случае, если у несовершеннолетнего подозреваемого или обвиняемого имеется лишь один из родителей, поведение которого позволяет отстранить его от участия в расследовании, дальнейшее представительство должно быть возложено на соответствующие государственные органы, например, органы опеки и попечительства.
А вот что касается недобросовестных действий законного представителя несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля, то в данном случае закон прямо не говорит о возможности отстранения такого законного представителя. Например, законного представителя, оказывающего воздействие на несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля с целью изменения показаний, в том числе и по корыстным мотивам.
Поскольку дача показаний потерпевшим или свидетелем есть его обязанность, а не право (пусть потерпевшие и свидетели в возрасте до 16 лет и не предупреждаются об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний), полагаем, что законодатель должен занимать твердую позицию относительно законных представителей, оказывающих противодействие расследованию.
Поэтому в законе следует сформулировать норму, предусматривающую возможность отстранения от участия в уголовном деле законного представителя несовершеннолетнего потерпевшего или свидетеля, препятствующих установлению обстоятельств дела. Как и в случае с законным представителем несовершеннолетнего подозреваемого, обвиняемого, отстранение должно быть возможно на основании постановления следователя, дознавателя, прокурора. Также отстраненный законный представитель должен быть заменен на другого. Данную норму можно поместить в ст. 45 УПК РФ «Представитель потерпевшего, гражданского истца и частного обвинителя» путем введения новой ч. 5.
Если несколько законных представителей претендуют на присутствие при допросе несовершеннолетнего, то полагаем, что следователь правомочен выбрать того из них, который не будет оказывать негативного влияния на несовершеннолетнего, проявляющегося, например, в подавлении его воли, искажении показаний и т.п.
Литература
1. Леви А.А., Пичкалева Г.И., Селиванов Н.А. Получение и проверка показаний следователем. М., 1987.
2. Уголовный процесс / Под ред. М.А. Чельцова. М., 1969.
3. Следственная работа органов внутренних дел / Под ред. П.П. Михайленко. Киев, 1971.
4. Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР. М., 1963.
5. Шпилев В.Н. Участники уголовного процесса. Минск, 1970.
6. Михалев В.А. Комментарий к главе 50 УПК РСФСР // Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. Новая редакция. М.: ИКФ «Экмос», 2002.
7. Порубов Н.И. Допрос в советском уголовном судопроизводстве. Минск, 1973.
8. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1970. Т. 2.
9. Михальчук Ю.П. Допрос несовершеннолетнего обвиняемого на предварительном следствии: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2005.
10. Дмитриенко С.А. Обеспечение прав несовершеннолетнего обвиняемого на предварительном следствии (уголовно-процессуальное и криминалистическое исследование): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2005.
