CC BY
57
УДК 316.42 П-56
Понарина Наталья Николаевна
кандидат педагогических наук,
заведующая учебной частью Армавирского института социального образования филиала РГСУ тел.: (918) 417-58-33
Проблемы нормативной структуры социума, создаваемые глобализацией
Аннотация:
В статье анализируется влияние глобализации на существование человека; противостояние демократических институтов на глобальном уровне; проблемы нормативной структуры социума, создаваемые глобализацией.
Ключевые слова: Политический суверенитет, детерриториализация и взаимосвязанность, разграничения между «свой» и «чужой», глобализирующийся мир, имущественное неравенство, космополитизм, коммунитарианцы.
С наступлением эпохи индустриального капитализма в интеллектуальном дискурсе стали появляться понятия, относящиеся к феноменам, которые были удивительно похожи на те, что привлекли внимание теоретиков глобализации последнего поколения. В философии, литературе и социальной мысли XIX и XX в. существует множество указаний на зарождающееся, но уже широко разделяемое представление о том, что расстояние и пространство иначе воспринимаются и претерпевают трансформацию в результате возникновения высокоскоростных форм транспортизации (железнодорожные и воздушные перевозки) и телекоммуникаций (телеграф или телефон), которые резко повышают возможности человеческого общения, несмотря на географические и политические различия [1].
Западная политология традиционно предполагала существование сообществ, территории которых более или менее точно очерчены границами. Так, современный либеральный политолог Джон Ролз говорит об имеющих территориальные границы сообществах, фундаментальная структура которых состоит из «самодостаточных схем кооперации в целях обеспечения всех основных потребностей человека» [2, р. 301]. Хотя политики и юристы всегда прилагали значительные усилия, чтобы сформулировать нормативные модели отношений между государствами, они, как правило, четко отделяли дела своих стран от дел стран зарубежных. Кроме того, они часто утверждали, что «домашняя» арена в нормативном отношении имеет привилегированное положение, поскольку фундаментальные нормативные идеалы и принципы (например, свобода или правосудие), скорее всего, будут успешно реализованы в собственной стране, а не в межгосударственных отношениях.
На наш взгляд, отношения между государствами в области международных отношений в принципе противоправны, поскольку правосудие или демократия предполагает наличие эффективного политического суверена, пробел в суверенитете на глобальном уровне означает, что справедливость и демократия там несовершенны, а может, и недостижимы. Согласно этому «реалистическом» взгляду на международную политику, главные особенности современной системы суверенных государств в том, что наиболее благородные цели западной нормативной политики осуществляются, прежде всего, у себя «дома» [3].
Перед сторонниками каждого из этих традиционных представлений глобализация ставит проблемы. Более не очевидно, что национальные государства можно называть «самодостаточными схемами кооперации в целях обеспечения всех основных потребностей человека» в контексте интенсивной детерриториализации и увеличения международных социальных отношений. Идея сообществ, окруженных границами, вызывает сомнения, учитывая недавние перемены в пространственно-временных контурах человеческой жизни. Даже самые мощные и привилегированные политические формирования подвержены процессам детерриториализа-ции (например, существование глобальных финансовых рынков), над которыми у них ограниченный контроль, и сами эти политические формирования находятся в паутине социальных отношений, масштаб которых выходит далеко за пределы государственных границ.
На настоящий момент социальные отношения в большей части человеческой истории преодолевали политические разногласия. Однако глобализация предполагает значительное количественное увеличение и интенсификацию таких отношений. Хотя попытки провести четкое
27
разграничение между «своим» и «чужим», вероятно, имели смысл ранее в истории, это различие больше не согласуется с основными направлениями во многих сферах социальной деятельности. Поскольку все труднее проводить четкое различие между внутренними делами и делами зарубежных стран, традиционная тенденция представлять внутреннюю арену как привилегированное место для реализации нормативных идеалов и принципов также становится проблематичной. В практическом отношении, размывание границы между своим и чужим амбивалентно, поскольку оно легко может проложить путь к разрушению более привлекательных атрибутов внутренней политической жизни: по мере того, как «иностранные» дела обрушиваются на «домашнюю» политическую жизнь, относительная противоправность первых потенциально опасна для последней [4]. Однако в нормативном отношении, дезинтеграция раздела свое-чужое требует более внимательного, чем когда-либо прежде, рассмотрения того, как наши фундаментальные нормативные обязательства в области политической жизни могут быть эффективно реализованы в глобальном масштабе. Например, если мы серьезно подходим к принципам правосудия или демократии, более не очевидно, что внутренняя арена является основным местом для их соблюдения, поскольку внутренние и иностранные дела в настоящее время тесно переплетены. В глобализирующемся мире отсутствие правосудия или демократии в глобальном окружении неизбежно сказывается на соблюдении правосудия или демократии в собственной стране. Действительно, достичь нормативных идеалов дома, не взяв на себя обязательства стремиться к этому на международном уровне, будет, вероятно, невозможно.
Например, утверждать, что вопросы справедливого распределения благ не имеют значения в иностранных делах, в лучшем случае наивно, когда речь идет об экономической глобализации. В худшем случае, это нежелание признать тот факт, что материальное положение тех, кому повезло жить в богатых странах, неразрывно связано с материальным статусом большинства человечества, живущего в бедных и неразвитых регионах. Растущее имущественное неравенство, вызванное экономической глобализацией, связано с растущим имущественным неравенством в богатых демократиях. Подобным же образом в условиях продолжающегося разрушения озонового слоя такими промышленно развитыми странами, как Китай, Япония и США догматические утверждения о неприкосновенности национального суверенитета рискуют стать циничным прикрытием безответственной деятельности этих стран, влияние которых распространяется далеко за их пределы. Истощение озонового слоя требует эффективных форм международного сотрудничества и регулирования, а отказ этих стран согласиться с этой необходимостью означает, что они не принимают процесс глобализации всерьез, когда она противоречит их материальным интересам. Хотя может показаться, что это свидетельствует об умной «реальной политике» со стороны стран-загрязнителей, их упрямство недальновидно: истощение озонового слоя скажется на детях американцев, использующих экологически вредные бытовые приборы, в не меньшей степени, чем на детях в Южной Африке или Афганистане. Если помнить, что ухудшение экологической обстановки может негативно отразиться на демократической политике (например, подрывая ее легитимность и стабильность), непринятие эффективных международных мер по сохранению окружающей среды потенциально подрывает демократию как в собственной стране, так и за рубежом.
За последние годы философы и политологи занимались изучением нормативных последствий глобализации. Дебаты о возможности достижения справедливости на глобальном уровне сталкивают в настоящее время сторонников космополитизма и коммунитарианизма. Космополиты подчеркивают, что развитые страны имеют универсальные моральные обязательства перед людьми, которые живут в отдаленных регионах и с которыми у них мало общего в плане языка, обычаев или культуры, и утверждают, что призывать к «справедливости дома» можно и нужно также и в других местах [5]. Таким образом, космополитизм строится непосредственно на универсалистских импульсах современной нравственной и политической мысли. Напротив, коммунитарианцы оспаривают точку зрения, что моральные обязательства развитых стран перед иностранцами имеют тот же статус, что и обязательства перед членами определенных сообществ (например, национального государства), частью которых мы в значительной мере являемся. Коммунитарианцы вовсе не отрицают необходимость устранения неравенства на глобальном уровне, но они часто относятся скептически к проявляемой космополитами тенденции отстаивать юридические и политические реформы в качестве средства борьбы с неравенством во всем мире, где 18 миллионов ежегодно умирают от голода [6, р. 9]. Коммунитари-анцы также не отрицают реальность процесса глобализации, хотя некоторые из них считают, что ее значение сильно преувеличено [7]. Однако они сомневаются, что человечество обладает достаточным пониманием общей судьбы, чтобы добиться большей справедливости на глобальном уровне. Как правило, космополиты не только выдвигают аргументы в пользу эгалитаризма и универсализма, но и обвиняют коммунитарианцев в том, что те не говорят об угрозе, представляемой глобализацией для определенных форм сообщества, этическое главенство которого они отстаивают. С точки зрения космополитов, то, что коммунитарианцы выступают за
28
несение моральной ответственности перед согражданами, является реакционной ностальгией по быстро разрушающимся политическим практиками и институтам.
Выступая с позиций космополитизма, Дэвид Хельд [8] утверждал, что глобализация требует распространения либеральных демократических институтов (включая принцип господства права и избранные представительные институты) на транснациональный уровень. Либеральная демократия, базирующаяся на национальном государстве, мало приспособлена для борьбы с вредными побочными эффектами нынешней глобализации, такими как истощение озонового слоя или увеличивающееся имущественное неравенство. Кроме того, появление все большего числа подлинно транснациональных форм деятельности требует таких же транснациональных методов либерально-демократического принятия решений. Однако в регионах, где детерриториализация и выходящая за пределы государств взаимосвязанность особенно ярко выражены, необходимы новые транснациональные институты (например, международные референдумы), а также усиление и дальнейшая демократизация существующих форм наднациональной власти (в частности, ООН), если мы хотим, чтобы национальный суверенитет оставался действующим принципом. В том же ключе философ Юрген Хабермас попытался сформулировать идею обороны Европейского Союза как основного средства для достижения наднациональной демократии. Если Европейский Союз собирается содействовать сохранению принципа национального суверенитета в мире, где национальная демократия подвергается опасности, ЕС должен укреплять свои избранные представительные органы и обеспечивать большую гарантию гражданских, политических, социальных и экономических прав всех европейцев [9, р. 58-113].
В противоположность Хельду, Хабермасу и другим сторонникам глобальной демократии, коммунитарианцы подчеркивают якобы утопический характер таких предложений, утверждая, что демократическая политика предполагает глубокое чувство доверия, ответственности и сопричастности, что редко бывает на транснациональном уровне. Необходимыми условиями любой жизнеспособной демократии являются общность верований, истории и обычаев, а поскольку эта общность вне национального государства отсутствует, глобальная или космополитическая демократия обречена на неудачу. Аналогичным образом, критики, проникшиеся реалистической теорией, утверждают, что космополитизм скрывает, по существу, плюралистическую, динамичную и конфликтную природу политической жизни на нашей планете. Несмотря на свое пацифистское самосознание, демократы-космополиты неосознанно способствуют появлению новых и еще более ужасных форм политического насилия. Универсалистский нравственный дискурс космополитизма не только игнорирует жесткий и неизбежно воинственный характер политической жизни, но служит также удобным идеологическим прикрытием войн, которые развязываются в последнее время. Для критиков этой философии тот факт, что война союзников против Ирака, так называемая его «демократизация», привела к гибели нескольких сотен тысяч человек среди гражданского населения, подчеркивает огромную опасность поиска новых форм глобальной демократии.
Ссылки:
1. Harvey D. The Condition of Postmodernity. Oxford, 1989; Kern S. The Culture of Time and Space, 1880-1918. Cambridge, 1983.
2. Rawls J. Political Liberalism. New York, 1993.
3. См.: Mearsheimer J. The Tragedy of Great Politics. New York, 2003.
4. См.: Scheuerman W.E. Liberal Democracy and the Social Acceleration of Time. Baltimore,
2004.
5. Appiah K.A. Cosmopolitanism: Ethics in a World of Strangers. Princeton, 2006.
6. Pogge T. "Priorities of Global Justice”//Metaphilosophy. 2001. № 32.
7. Kymlicka W. “Citizenship in an Era of Globalization: A Response to Held” // Ian Shapiro and Casiano Hacker-Cordon (eds.), Democracy's Edges. Cambridge, 1999.
8. Held D. Democracy and the Global Order: From the Modern State to Cosmopolitan Governance. Stanford, 1995.
9. Habermas J. The Postnational Constellation: Political Essays. Cambridge, 2001.
29
