CC BY
134
Уголовное право, уголовно-исполнительное право, уголовный процесс
В.В. Иванов*, А.Е. Тесленко**
Проблемы квалификации группового хищения чужого имущества путем присвоения или растраты
Составы хищения чужого имущества путем присвоения или растраты сформулированы в ст. 160 УК РФ. Совершение данных видов хищений группой лиц в качестве квалифицированных составов предусмотрено во второй и четвертой частях названной статьи. Законодатель в качестве квалифицирующих признаков выделяет совершение присвоения или растраты группой лиц по предварительному сговору (ч. 2 ст. 160 УК) и организованной группой лиц (ч. 4 ст. 160 УК).
Вопросы квалификации совершения преступления группой лиц продолжают оставаться дискуссионными в специальной литературе и неодинаково решаются в правоприменительной практике с момента введения в действие нынешнего Уголовного кодекса, то есть с 1997 г.1
Несмотря на то, что Пленум Верховного Суда Российской Федерации дал в своем Постановлении в декабре 2007 г. достаточно подробные разъяснения по проблемам квалификации преступлений, связанных с присвоением или растратой чужого имущества2, остается целый ряд вопросов, имеющих существенное значение для правоприменительной практики, включая вопросы квалификации совместного хищения чужого имущества названными выше способами3. Основные причины подобного разночтения в оценке квалифицирующих признаков групповых присвоений или растраты, на наш взгляд, можно отнести к трем следующим группам.
Во-первых, тот факт, что субъектом данного вида хищений может быть только лицо, обладающее признаками специального субъекта, а именно, лицо, которому чужое имущество было вверено, либо находилось в его ведении требует, при квалификации его действий, ориентироваться на ч. 4 ст. 34 и ч. 5 ст. 35 УК РФ, формулировка которых не позволяет принять однозначное решение при определении квалифицирующих признаков хищения, совершенного объективно группой лиц.
Во-вторых, до настоящего времени позиция Верховного Суда Российской Федерации по данному вопросу остается неопределенной. В упомянутом выше Постановлении Пленум в п. 22
* Доцент Новгородского филиала Санкт-Петербургского университета МВД России, кандидат юридических наук.
** Начальник управления по борьбе с экономическими преступлениями УВД по Новгородской области, майор милиции.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (39) 2008
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (39) 2008
Уголовное и уголовно-исполнительное право, уголовный процесс
разъяснил, что хищение вверенного имущества надлежит считать совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в преступлении участвовало два и более лиц, отвечающих признакам специального субъекта. В п. 23 разъяснено, что входящие в организованную группу лица, не обладающие признаками специального субъекта, при наличии к тому оснований несут ответственность согласно ч. 4 ст. 34 УК РФ как организаторы, подстрекатели либо пособники присвоения, а ниже уточняется, что эти лица привлекаются к ответственности за преступления, в подготовке или совершении которых они участвовали (ст. 35 УК РФ), т.е. фактически воспроизведены положения ч. 4 ст. 34 и ч. 5 ст. 35 УК РФ4. Но вопрос о том, должны ли действия лиц, не обладающих признаками специального субъекта, квалифицироваться по ч. 2 или ч. 4 ст. 160 УК РФ как совершение преступления группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, пусть и с применением ст. 33 УК, либо только по ч. 1 данной статьи с применением ст. 33, как соучастие в простом присвоении или растрате остается, по сути дела, открытым. Квалификация действий соисполнителей преступления только по ч. 1 ст. 160 УК РФ весьма возможна при условии, что в организованной группе будет находиться лишь одно лицо, обладающее признаками специального субъекта. Вменять ему в вину совершение преступления группой лиц по предварительному сговору или организованной группой мы не имеем права, ибо юридически данная группа фактически и не группа, т.к. в ней нет хотя бы еще одного лица, обладающего признаками специального субъекта. Именно к такому выводу можно придти на основе анализа упомянутых выше норм УК РФ и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по присвоению или растрате. Вместе с тем абсолютно понятно, что общественная опасность присвоения или растраты, совершенных фактически группой по предварительному сговору или организованной группой во много раз выше, чем совершение такого же преступления одним лицом. Более того, признание данного обстоятельства, в соответствии с п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ, отягчающим может повлиять на тяжесть наказания лишь в пределах санкции ч. 1 ст. 160 УК РФ, которое значительно ниже, чем в ч. 2 или ч. 4 данной статьи.
В-третьих, как справедливо отмечает В.В. Лунев, присвоение и растрата относятся к числу наиболее распространенных коррупционных деяний, для борьбы с которыми необходимы изменения и дополнения в УК РФ, но их до настоящего времени нет. По его образному выражению, коррупция стала нашей конституцией, а безответственность за нее - повседневной практикой5. Следовательно, нужна государственная воля на уровне различных ветвей власти. Законодателю необходимо принимать соответствующие законы и вносить изменения в действующие, в т.ч. и в УК РФ. Судебная власть, пользуясь предоставленным правом, уже сейчас могла бы дать более определенное разъяснение по поводу применения уголовно-правовых норм, в т.ч. и упомянутых нами в настоящей работе.
Существующее ныне положение с квалификацией группового присвоения или растраты позволяет сформулировать различные варианты решений, которые явно не будут отражать действительной опасности совершенного деяния, т.е. фактически на основании закона будет нарушен один из основных принципов уголовного права - принцип справедливости, суть которого изложена в ст. 6 УК РФ.
Так, при совершении преступления группой, состоящей из нескольких человек, но только одному из которых имущество было вверено на законном основании, действия преступников должны квалифицироваться по ч. 1 ст. 160 УК РФ, а не по ч. 2 данной статьи. Для лиц, не обладающих признаками спецсубъекта, кроме этого - еще с применением ст. 33 Кодекса, потому, что юридически здесь нет группы по предварительному сговору. Максимальный срок наказания для такой группы преступников не может превышать двух лет лишения свободы, тогда как по ч. 2 это наказание могло бы составлять пять лет лишения свободы, что, на наш взгляд, более справедливо. Более точно будет отвечать принципу справедливости квалификация группового присвоения или растраты при условии, что в группу по предварительному сговору входят как минимум два лица, обладающие признаками специального субъекта. В этом случае действия спецсубъектов будут квалифицироваться по ч. 2 ст. 160 УК РФ, а действия соисполнителей, не обладающих такими признаками, - также по этой же части ст. 160 УК с применением ст. 33 Кодекса. Думается, что для реализации принципа справедливости Пленум Верховного Суда Российской Федерации вполне может разъяснить, что при совершении присвоения или растраты группой лиц по предварительному сговору, из которых лишь одно лицо обладает признаками специального субъекта, его действия квалифицируются по ч. 2 ст. 160 УК РФ, а действия не спецсубъектов по ст. 33 и ч. 2 ст. 160 УК в качестве организаторов, подстрекателей или пособников группового хищения.
При совершении группового присвоения или растраты лицом, использующим свое служебное положение по предварительному сговору с лицами, не обладающими признаками спецсубъекта, как нам представляется, принцип справедливости будет реализован более полно, т.к. действия спецсубъекта будут квалифицированы по ч. 3 ст. 160 УК, а действия лиц, не обладающих признаками спецсубъекта, - по ст. 33 и ч. 3 ст. 160 УК РФ. Кроме этого, как отягчающее наказание обстоятельство будет учтено совершение преступления в составе группы лиц по предварительному сговору (п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ).
Наиболее проблемной является ситуация, когда действует организованная группа, состоящая из одного лица, обладающего признаками спецсубъекта, и одного или нескольких лиц, не обладающих такими признаками. При существующем положении действия спецсубъекта должны квалифицироваться либо по ч. 1 ст. 160 УК РФ, либо по ч. 3 данной статьи, если спецсубъектом является лицо, использующее свое служебное положение, но не по части четвертой этой статьи, хотя фактически действует организованная преступная группа. Действия иных участников группы должны будут квалифицироваться по тем же частям ст. 160 УК РФ с применением ст. 33. Применение названных нами ранее положений ст. 63 УК мало что меняют, т.к. более тяжкое наказание может быть назначено лишь в пределах санкции той части ст. 160 УК, по которой квалифицируются действия соисполнителей. Здесь наглядно проявляются влияние недоговоренностей в ч. 4 ст. 34 и в ч. 5 ст. 35 УК РФ, а также неоднозначность позиции Пленума Верховного Суда Российской Федерации, изложенная в названном нами Постановлении. Представляется, что Пленум мог бы дать однозначное разъяснение о том, что в подобном случае действия спецсубъекта квалифицируются по ч. 4 ст. 160 УК РФ как совершение присвоения или растраты организованной группой, а действия иных соисполнителей, не обладающих такими признаками, - так же, но с применением ст. 33 УК, т.е. как организация, пособничество или подстрекательство к совершению преступления именно организованной группой. Данное положение вполне вписывалось бы в имеющееся в упомянутом Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации разъяснение о том, что другие члены организованной группы привлекаются к ответственности за преступления, в подготовке или совершении которых они участвовали6. Более того, в постановлении по делам об изнасиловании Пленум Верховного Суда РФ признает в подобных случаях женщину, которая не является субъектом изнасилования, соисполнителем данного преступления, на что справедливо обращено внимание П.Яни7.
Таким образом, можно констатировать, что недостаточно четкая редакция ст. 34 и 35 УК РФ и наличие некоторой непоследовательности позиции Пленума Верховного Суда РФ по проблемам квалификации совместной преступной деятельности лиц, обладающих и не обладающих признаками специального субъекта, приводят в отдельных случаях к несоблюдению принципа справедливости при применении наказания за содеянное. Лица, совершающие более тяжкое преступление, на законном основании несут ответственность за менее тяжкое преступление, что явно противоречит указанному принципу.
1 См., напр.: Организованная преступность - угроза культуре и державности России: Сборник материалов научнопрактической конференции / Сост. П.П. Глущенко, Ю.А. Лукичев. СПб., 1998; Сироткин И. Ответственность участников организованных групп и преступных организаций // Законность. 2007. № 10. С. 37-38; Агапов П. Критерии разграничения организованной группы и преступного сообщества // Законность. 2007. № 5. С. 23-25; Яни П. Постановление Пленума Верховного Суда о квалификации мошенничества, присвоения и растраты: объективная сторона преступления // Законность.
2008. № 4. С. 14; и др.
2 См.: Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 51 от 27 декабря 2007 г. «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2008. № 2.
3 См.: Яни П. Постановление Пленума Верховного Суда о квалификации мошенничества, присвоения и растраты: умысел, корыстная цель, специальный субъект // Законность. 2008. № 5. С. 17; Братенков С.И., Широков В.А. Присвоение или растрата: проблемы квалификации и причины ошибок, допускаемых при постановлении приговоров // Российская юстиция. 2008. № 4. С. 22-23.
4 См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2008. № 2.
5 См.: Лунев В.В. Коррупция в России // Государство и право. 2007. № 11. С. 23, 25.
6 См. п. 23 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 51 от 27 декабря 2007 г. «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2008. №2.
7 См.: Яни П. Указ. соч. С. 17.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (39) 2008
