CC BY
74
Н.В. Пономарева Проблемы книговедения и библиографии в переписке М.Н. Куфаева и Н.В. Здобнова (по материалам хранящегося в библиотеке РАН архива Н.В. Здобнова)
Материалы переписки таких крупнейших деятелей книговедения и библиографии как М.Н. Куфаев и Н.В. Здобнов представляют несомненный интерес не только потому, что позволяют раскрыть взаимоотношения этих людей, родившихся в один год и служивших развитию отечественного книговедения и библиографии, но таких разных по культуре и темпераменту. В их переписке мы находим также отражение проблем, взглядов и состояния книговедения и библиографической науки того периода, что позволяет осмыслить процессы становления отечественной науки.
В архиве Н.В. Здобнова, хранящемся в Библиотеке Российской академии наук (РАН), имеется пять писем М.Н. Куфаева, адресованных Н.В. Здобнову1. Их переписка охватывает период с июня 1923 г. по май 1941 г., то есть почти все время пребывания Н.В. Здобнова в Москве (с лета 1922 г. по июль 1941 г.). Существует, правда, перерыв в период 1931—1941 гг. Объясняется это, вероятно, не разрывом отношений двух виднейших библиографоведов того периода. 1930-е годы - сложный период в жизни М.Н. Куфаева. Его взгляды подвергаются резкой критике, возникают проблемы с публикацией работ.
Можно предположить, что Н.В. Здобнов, регулярно имеющий неприятности в отношении его эсэровского прошлого (за период с 1923 по 1941 его трижды «профилактически» арестовывали), уничтожил адресованные ему письма «неблагонадежного» на тот период М.Н. Куфаева.
По имеющимся в архиве Н.В. Здобнова письмам можно проследить процесс развития отношений библиографоведов. Если первое письмо, датированное 19 июня 1923 г.2, содержит просьбу передать документы некоторым лицам в Москве, вполне допустимую в общении поверхностно знакомых людей, то последующие письма демонстрируют общение единомышленников, связанных общей сферой деятельности и понимающих друг друга.
В письме от 1 ноября 1925 г.3 , связанном с известным инцидентом по поводу заявления А.Ф. Шидловского о заимствовании его материалов Н.В. Здобновым, уже звучат фразы, указывающие на взаимодействие и взаимопонимание: «Зная Вас некоторое время, я убежден, что то обвинение, которое Вам мог предъявить А.Ф. Шидловский, Вы легко бы опровергли. <.. .> Во всяком случае, располагайте моим доверием к Вам и желанием помочь восстановлению истины». Более сдержанный и интеллигентный М.Н. Куфаев предполагает в своем письме, что инцидент был бы уже исчерпан и извинения принесены, если бы Н.В. Здобнов не «погорячился» и не придал делу широкой огласки. «Разумеется - более приятно было бы для меня узнать от Вас, что инцидент исчерпан без суда»4.
Как видно из писем, в первой половине 1920-х годов идет установление профессиональных и личностных контактов. Более поздние письма раскрывают профессиональные и творческие взаимосвязи М.Н. Куфаева и Н.В. Здобнова. Идет постоянный обмен материалами: собственными публикациями и изданиями, представляющими интерес для адресата; указывается на недостатки и пробелы в работах. Так в письме от 3 мая 1928 г. М.Н. Куфаев благодарит Н.В. Здобнова за присылку его «Материалов для Сибирского словаря писателей»5 и сразу же вносит уточнение: «Бегло (пока) просмотрев, нашел пропуск своего товарища по педагогической службе Ал-ра Вас. Аксенова, урожденного в Сибири, писавшего о Сибири и работающего по Сибири. Сейчас он живет на крошечной советской пенсии в Ленин-
граде, вместе со своим сыном - врачом и писателем, редактирующим какой-то отдел в «Красной Газете». А. В-ча очень хорошо знает М.К. Азадовский. Впрочем, это «к слову». В предварительном списке ведь, можно многих пропустить, чего, однако, не думаю о Ваших «Материалах», т.к. они и теперь уже дают очень много имен»6.
В переписке факты личной жизни упоминаются лишь в контексте, чтобы объяснить задержку ответа отсутствием в данный период, либо невозможность своевременной подготовки обещанного материала чрезвычайной загруженностью работой. Однако, уже в письме от 16 июня 1929 г. звучит недвусмысленная фраза Михаила Николаевича: «А что касается меня, то я так устал от всего.. .»7.
В открытке (1 марта 1931 г.), написанной в связи с получением статьи Н.В. Здобнова «Начальный период русской рекомендательной библиографии (60-е годы)»8, наряду со словами о глубоком удовлетворении от этой работы М.Н. Куфаев указывает: «О рекомендательной библиографии хочу сказать, что она у нас много раньше зародилась, чем в 60-е гг., - в Древней Руси; но это библиография sui generis; в новое время стоило бы библиографический отдел Пушкинского «Современника» считать рекомендательно-критической библиографией; указатели же рекомендательной библиографии Вы правильно относите к 60 гг. Были, как исключение, и раньше, но об этом поговорим после. Сейчас тороплюсь поблагодарить Вас.»9.
Доброжелательный отклик у М.Н. Куфаева вызвало появление подготовленных Н.В. Здобновым «Проблем экономики книги»10: Большое Вам спасибо за «Проблемы экономики книги»! Эта маленькая книжечка имеет такое большое содержание и так примечательна по своему значению в настоящем и, надеюсь, недалеком будущем, что вместо письма хотелось бы устно благодарить Вас за нее, хотелось бы облобызать Вас и сказать, что за последнее время не было в книговедении более ценной работы.
Невольно сравниваю с нею большую коллективную «Книгу о книге»11, с претензиями величайшими, «архи-научную» без всякой новизны и методологии; - и поражаюсь «учрежденческому» бессилию, с одной стороны, и единоличной смелости творческой, с другой. Там (за 1926—1928!) года (!!) производят мышь, здесь - зерно горчичное (материальных, физических, технических и пр. условий)
может сдвинуть гору!
Во многом в постановке Вами вопросов экономики книги я не согласен, со многим мог бы поспорить, с очень многим всецело соглашаюсь - о всем этом подробно в специальном послании к Вам - но все это такую имеет высшую значимость и такое приобретает значение, что я жалею лишь об одном, почему Вы до появления теперь в печати этого труда не читали доклада в одном, другом, третьем обществе, учреждении, в Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове е! ее!;.? Жалею еще, почему не мог я быть слушателем доклада Вашего в Р.Б.О-ве, в 1923 г., хоть «Кн. Лист. Центрогиза» (1924) я читал, но там очень мало и было то как раз, что здесь развито и выпукло представлено.
Никакого эквивалента послать Вам не могу, т.к. не имею. Только книжку, только что вышедшую - «Как читать книги»12.
Примите ее от признательного и любящего Вас М. Куфаева»13.
Получив от Н.В. Здобнова известие о подготовленной им монографии по истории русской библиографии14, М.Н. Куфаев пишет свои заметки, основываясь на имеющемся у него конспекте курса Н.В. Здобнова 15: «Не знаю, будет ли у Вас расхождение с Вашим конспектом, но в конспекте курса Вашего много исторически устарелого. К сожалению, я не могу много писать по этому поводу. Но заметок этих могло бы накопиться у меня много. Возьму для примера две-три страницы. На стр. 18-19 о славяно-русской библиографии. «Движение, охватившее некоторую часть русского дворянства и купечества». и «Румянцевский кружок». Где Вы нашли главаря движения Румянцева? Изучили ли Вы взаимоотношения Румянцева и Калайдовича, Румянцева и Востокова? Почему Вы причисляете к кружку Румянцева митр. Евгения? Проверили Вы все эти старые утверждения? Румянцев сыграл большую роль, но кружок его - понятие метафизическое. В той же главке ничего нет у Вас о связи библиографии с основанием первой у нас научной кафедры славяноведения при Московском Университете. Зато у Вас есть о связи с «наиболее реакционным крылом славянофильства», что не имело в истории развития научной библиографии славяноведения никакой роли. На стр. 19-20 - о Евгении и Кеппене. Евгений - очень большой человек в различных областях библиографии, а не только в биобиблиографи-ческих словарях. На счет Радищева его слова - дань времени, как и
у Пушкина о Пугачеве. Кеппен, по моему, Вами совсем не изучен. Его связь с Домбровским, Уваровым, Румянцевым и проч. Совсем в тени; его славяно-российские увлечения в библиографии и его «Библиографические листы» - это все не простые явления. Вы указываете здесь на Магницкого. Почему не доказали, что суд иерархов (Евгения, Серафима и др.) оправдал Кеппена? А Вам известно, на чьи средства Кеппен - бедняк - издавал свои «Библиографические Листы»?...
Старого много вижу я на этих трех страницах и новое - что есть -литературная часть. Но этого мало.
Я слышал, что Вы перевертываете сильно Пекарского. Это очень интересно. У Пекарского есть много ошибок оттого, что много материалов ему не было известно, отчасти оттого, что он пионер был во многих вопросах; есть и по существу ошибки у него. Интересно будет почитать Вашу работу. <.> О библиотеке Ярослава у меня мнение определенное: 1041 г. и, во всяком случае, в 1037 она не могла быть открыта, т.к. в этом году был только заложен храм св. Софии. Прилагаю вырезки из краткой стенограммы моей речи. Скоро, думаю, выйдет моя книжечка об этой библиотеке, если не будет раньше статья готова.16. К письму приложены вырезки из упомянутой стенограммы, бережно сохраненные Н.В. Здобновым, а затем его семьей.
Конечно же, по сравнению с конспектом курса «Истории русской библиографии» монография позволяла Н.В. Здобнову более подробно сказать о П.И. Кеппене и Евгении Болховитинове. Отражена связь П.И. Кеппена с «Румянцевским кружком» и европейскими славистами. Однако, по ряду причин, как политического, так и физического плана, в монографии были сохранены (точнее, не устранены) некоторые, указанные М.Н. Куфаевым недостатки: сохранилась фраза о «наиболее реакционном крыле славянофильства», не имел возможности Н.В. Здобнов сказать и о том, на чьи средства издавал П.И. Кеппен свои «Библиографические листы». (Средства были выделены министром просвещения И.Д. Деляновым).
Интересны высказывания в уже цитированных письмах М.Н. Куфаева о коллективном труде при создании книговедческих и библиографоведческих трудов. Сравнивая «Проблемы экономики книги», подготовленные Н.В. Здобновым с коллективной «Книгой о книге», он без сомнения отдает предпочтение работе Н.В. Здоб-
нова. Однако, в рассуждениях об «Истории русской библиографии» М.Н. Куфаев склонен считать, что по-настоящему серьезную работу может подготовить коллектив авторов: «Обрадовался я Вашим сообщением и тем, что Вы уже приготовили «Историю русской библиографии». Приятно сознавать, что наше поколение дает и эту историю.
О том, что Шамурин или Эйхенгольц дадут эту историю, никогда не мог думать: Эйхенгольц - бахвал и невежда, а Шамурин - не историк.
Но дать «Историю русской библиографии» в исчерпывающем виде, разумеется, сразу нельзя.
Хотя я и не согласен, что эту Историю может дать только коллектив авторов. Наоборот, одному, по началу, легче дать историю, а не историческую хрестоматию. Но, с другой стороны, такая масса источников и особенно - архивных, что одному автору, да еще в короткое время, очень трудно проделать.
Но начинать надо, и благо тому, кто является инициатором. И не беда, если и поругают. Те, кто ругает, сами же потом воспользуются этими трудами»17. Характерно высказывание М.Н. Куфаева о том, что «поругают». Как и для Н.В. Здобнова такая реакция современников на проделанную работу не была для него неожиданностью.
О своих работах М.Н. Куфаев пишет скупо: «Не удосужился еще дать Вам статью в «Сев. Азию» о книге в Сибири (типографии и издательства). Так оброс работою: и вширь и вглубь! Как только кончу неотложное, то, по здравом рассуждении вопроса, не поздно-ли?, напишу. А Вы не гневайтесь»18. «К сожалению, отъезд с семьей и сборы лишают меня возможности написать хотя главнейшее из того, что хотелось бы высказать там (в ТЦ Кн. Палаты - Н.П.)по пункту об отделе методологии и о курсах библиографии, а равно и по другим вопросам»19.
Письма М.Н. Куфаева демонстрируют его постоянное доброжелательное отношение к работам Н.В. Здобнова, стремление поддержать и поделиться своими знаниями и материалами. Свое доброе отношение к нему Михаил Николаевич сохранил до конца своей жизни и отдал последнюю дань своему коллеге и единомышленнику, выступив в 1947 г. на секции коллекционеров Ленинградского Дома
ученых АН СССР с докладом об «Истории русской библиографии.» еще не реабилитированного Н.В. Здобнова20.
1 Архив Н.В. Здобнова / Библиотека РАН. Оп. 3. Ед. хр. 42.
2 Там же, Л. 1.
3 Там же, Л. 2 с об.
4 Н.В. Здобнов в связи с обвинением его в плагиате требовал третейского суда и просил участвовать в нем М.Н. Куфаева.
5 Здобнов, Н.В. Материалыдля Сибирского словаря писателей : (предварительный список поэтов, беллетристов, драматургов и критиков) : на правах рукописи / Н.В. Здобнов; под рук. Общества изучения Урала, Сибири и Дальнего Востока, Библиотечно-библиогр. секции. - М., 1927. - 61 с. - (Приложение к журналу «Северная Азия»).
6 Архив Н.В. Здобнова / Библиотека РАН. Оп. 3. Ед. хр. 42. Л. 4 соб.
7 Там же, Л. 8. с об.
8 Здобнов, Н.В. Начальный период русской рекомендательной библиографии (60-е годы) / Н. В. Здобнов. - М., 1931. - (2 c.) - Отдельный оттиск из журнала «Библиотековедение и библиография». - 1930. - № 1-2. - С.3—14. - На экземпляре имеется дарственная надпись: Глубокоуважаемому Александру Иустиновичу Малеину от Н. Здобнова.
9 Архив Н.В. Здобнова / Библиотека РАН. Оп. 3. Ед. хр. 42. Л.10.
10 Здобнов, Н.В. Проблемы экономики книги (в порядке постановки вопроса) / Н.В. Здобнов; под рук. Русского библиогр. о-ва при Моск. ун-те. - М., 1929. - 30, (1) с.
11 Книга о книге / Науч.-исслед. ин-т книговедения при Гос. Публ. б-ке. - Л., 1927-1929. - 2 т.
12 Как читать книги : сб. статей / под ред. М.Н. Куфаева. - Л., 1929. - 167 с.
13 Архив Н.В. Здобнова / Библиотека РАН. Оп. 3. Ед. хр. 42. Л. 7—8 с об.
14 Здобнов, Н.В. История русской библиографии от древнего периода до начала ХХ века : рукопись / Н.В. Здобнов // Архив Н.В. Здобнова (Библиотека РАН. Оп. 1. Ед. хр. 45-74.)
15 Здобнов, Н.В. История русской библиографии. Ч.1 От древнего периода до Великой Октябрьской социалистической революции : конспект курса/Н.В. Здобнов; под рук. Всесоюз. кн. палата, Высшие библ. курсы. - 3-е изд. испр. - М., 1940.- 52, (3) с.
16 Архив Н.В. Здобнова / Библиотека РАН. Оп. 3. Ед. хр. 42. Л. 12—13. с об.
17 Там же, л. 11
18 Там же, Л. 5.
19 Там же, Л. 8.
20 Цит. по: Коган, Е. И. Николай Здобнов : жизненный путь книговеда / Е. И. Коган. - М., 1997. - С. 217.
