CC BY
47потребления в 1980-е. Понимание участников фокус-групп концентрируется на «было все», а смысловое наполнение «можно достать» заменяется на современное восприятие нехватки (допустим айфона) или лимитированного выпуска товара. Поколение, выросшее под влиянием социальных сетей, создававшихся папами, мамами, бабушками и дедушками, просто не заметили их распада в период товарного изобилия. Репрезентация социального успеха старшего поколения в 1980-е гг., подтвержденная материальными предметами, вызывает невозможность передать значение дефицитных практик в условиях другой повседневной реальности.
Список литературы
1. Ассман А. Длинная тень прошлого: Мемориальная культура и историческая политика: пер. с нем. М.: Новое литературное обозрение, 2014. 187 с.
2. Ассман А. Реформируя память. Между индивидуальными и коллективными формами конструирования прошлого [Электронный ресурс]. URL: http://gefter.ru/archive/11839 (дата обращения: 24.04.2017).
3. Квале С. Исследовательское интервью. М.: Смысл, 2003. 301 с.
4. Огонек. 1989. № 42. С. 12-13.
УДК 930.85
Лумпова Мария Анатольевна
магистр кафедры истории философии
Пермский государственный национальный исследовательский университет, Пермь, Россия, е-mail: [email protected]
ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ ЦИФРОВИЗАЦИИ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ. МИР-СИСТЕМНЫЙ АНАЛИЗ
Maria A. Lumpuva
Master of History History
Perm State National Research University, Perm, Russia е-mail: [email protected]
PROBLEMS AND PROSPECTS OF DIGITALIZATION OF THE RUSSIAN ECONOMY. WORLD-SYSTEM ANALYSIS
Аннотация. Анализируется проект цифровизации России в рамках мировой экономической системы. С позиций диалектико-материалистического понимания истории, а
© Лумпова М.А., 2018
также мир-системного подхода дан ряд концептуальных положений, уточняющих определения «уклад», «центр» и «периферия». Показано, что: 1) современная глобальная система подразумевает неравные отношения господства и подчинения, основанные на разделении труда; 2) исторически более развитие зоны превращают стоящие ниже их по уровню развития в свою среду или внешнюю периферию (при этом также сохраняя у себя внутренние центр-периферийные отношения), следствием этого является пребывание вторых в перманентной отсталости; 3) полупериферийность РФ является не следствием отсталости страны, а, наоборот, ее причиной. В связи с этим выдвинут тезис, согласно которому возможность цифровизации России (в рамках существующей парадигмы) маловероятна, либо реализуема в узком сегменте экономики, направленном на поддержание существующего статуса полупериферии мир-системы.
Ключевые слова: мир-системный анализ, мир-система, центр, периферия, полупериферия, уклад, цифровая экономика.
Abstract. The project of digitalization of Russia within the framework of the world economic system is being analyzed. From the standpoint of the dialectical-materialist understanding of history, as well as the world-system approach, a number of conceptual provisions specifying the definitions of "way", "center" and "periphery" are given. It is shown that 1) the modern global system implies unequal relations of domination and subordination, based on the division of labor; 2) Historically, the development of the zone is transformed by those who are below their level of development into their environment or external periphery (while also maintaining internal center-peripheral relations), the consequence of this is the presence of the latter in permanent backwardness; 3) semi-periphery of the Russian Federation is not a consequence of the country's backwardness, but, on the contrary, its cause. In this connection, the thesis is put forward, according to which, the possibility of digitalization of Russia (within the existing paradigm) is unlikely, or is realized in a narrow segment of the economy, aimed at maintaining the existing status of the semi-periphery of the world system.
Key words: world-system analysis, world-system, center, periphery, semi-periphery, way of life, digital economy.
Важным событием 2017 г. является интенсификация интереса государства к проекту интеграции нашей страны в общий курс цифровизации мировой экономической системы1. Основой оживленного интереса к цифровой
1 Первым официальным стратегическим документом, определяющим основные векторы развития цифрового общества в РФ, стал указ Президента РФ от 09.05.2017 № 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы». Практически вслед за ним Правительством РФ была утверждена программа от 28.08.2017 г. № 1632-р «Цифровая экономика Российской Федерации». 11.10.2017 года на официальном портале Министерством связи и массовых коммуникаций Российской Федерации была выложена информация о том, что в ходе заседания Высшего Евразийского экономического совета (ВЕЭС) были утверждены основные направления реализации цифровой повестки Евразийского экономического союза (ЕАЭС) до 2025 г. Цифровизация экономической жизни не обошла и ключевые форумы. В первый день Всемирного экономического форума (23 января 2018 г.) на площадке Русского дома в Давосе состоялась панельная сессия «Россия в глобальной цифровой повестке», на которой предлагалось рассматривать РФ в качестве полноправного ключевого игрока на мировом рынке цифровых технологий. Также повестка цифровизации проходила красной нитью на других панельных сессиях Русского дома. В феврале 2018 г. прошла Пленарная сессия «Цифровая повестка в эпоху глобализации» с участием пяти премьер-министров стран СНГ На Гайдаровском экономическом форуме помимо экспертных дискуссий «Цифровое общество: причины и правовые последствия уничтожения посредников на финансовых рынках», «Как готовить бизнес-лидеров цифровой экономики», «Финансовый контроль и банковский надзор в цифровом государстве», так или иначе тематика звучала практически в каждом из докладов. Можно лишь вслед за директором Института государственной службы и управления (ИГСУ) РАНХиГС Игорем Барцицем, отметить, что без ссылки на осуществляемый в нашем государстве проект цифровизации «сегодня не обходится ни одна дискуссия».
экономике является общемировой переход на новую стадию, так называемый шестой технологический уклад (по С.Ю. Глазьеву), связанный с информационной революцией. Действующий президент Российской Федерации В.В. Путин отмечает, что «цифровая экономика — это не отдельная отрасль, по сути это уклад жизни, новая основа для развития системы (курсив наш) государственного управления, экономики, бизнеса, социальной сферы, всего общества» [1]. С.Ю. Глазьев, разбирая структуру уклада, пишет, что развитие ключевых для него (уклада) технологий находится еще на начальной стадии. Однако, по его мнению, в «настоящее время переходный процесс завершается — новый технологический уклад вступает в фазу роста. Составляющий его ядро комплекс тех же информационно-коммуникационных, нано-, биоинженерных и аддитивных технологий растет с темпом около 30 % в год, а его отдельные элементы расширяются с темпом от 20 до 70 % в год» [2]. «Переход к шестому ТУ совершается через очередную технологическую революцию, кардинально повышающую эффективность основных направлений развития экономики» [2]. Рассматривая мировую систему развития технологии, В.В. Путин справедливо указывает на важность гонки, определяющей общемировой статус России на довольно длительный период. «Тот, кто опоздает в этом соревновании, он мгновенно, я хочу это подчеркнуть, во всяком случае, очень быстро попадет в полную зависимость от лидеров этого процесса», — констатирует президент РФ [1].
Таким образом, концепция модернизации российской экономики является актуальным вопросом национального развития. Хотелось бы отметить, что различные концепции и стратегии, которые сводятся к постановке вопроса перехода от одного уклада к другому, в своем существе восходят к философскому вопросу сущности исторического развития. Группой исследователей, работающих на кафедре философии ПГНИУ, в рамках направлений научной деятельности [3] предложен ряд положений, разрабатывающих конкретно всеобщую диалектико-материалистическую концепцию исторического развития общества как единого закономерного
исторического процесса (ЕЗИП). В частности, В.В. Корякин пишет, что несмотря на то, что понятие общественно-экономического уклада было введено В.И. Лениным, взгляд на материалистическое понимание истории преимущественно так и остался на уровне абстракций начала XX в. Такое понимание неправомерно редуцировало взгляд на смену укладов, «архаические уклады воспринимались как временные общественные образования, которые разрушаются под действием нарождающейся формации и при утверждении новых производительных сил и производственных отношений должны бесследно исчезать» [4, ^ 12]. Упрощенное теоретическое построение не отражало реального многообразия возрастающего в своей сложности мира. В рамках концепции ЕЗИП В.В. Корякин приходит к выводу, что «понятия способа производства и формации, если их не трактовать упрощенно и односторонне, являются конкретно всеобщими понятиями, схватывающими в социальной действительности и ее развитии, как общее, так и в сжатом, обобщенном виде все многообразие особенного» [4, ^ 6].
Ученый выделяет ряд закономерностей исторического развития, которые позволяют раскрыть глубину и сложность понятий «уклад», «формация» и «периферия» мировой системы:
1. История при переходе от одной формации к другой образует движение от простого к сложному.
2. Формация имеет интегральную природу, т.е. включает в себя все предыдущие этапы развития.
3. Укладом называется такая простая формация, которая сохраняется в сложной формации во включенном виде в качестве ее основания.
4. Периферией называется такая простая формация, которая сохраняется в качестве «среды» или сложной формации, т.е. в не включенном в нее виде.
5. «Сложная формация зависит от включенного в нее уклада как основы и периферии как среды существования, но при этом определяет характер их развития, преобразует их сообразно своей сложности».
6. Процесс интеграции общественной жизни имеет не только внутренний характер, но и внешнее выражение. «Общества, принадлежащие к различным уровням исторического развития, составляют целостную систему, выстроенную на основе соподчиненности и взаимной зависимости простого и сложного в общественной жизни» [5, ^ 347].
Таким образом, уклад представляет «включенное низшее» формации, ее основу в виде предыдущей качественно более простой ступени развития общества, что «позволяет взглянуть на формацию как на интегрированное единство различных по уровню сложности типов общественного бытия» [4, ^ 13]. Поэтому расстановка акцентов на развитие сугубо передовой ступени производства грозит серьезными последствиями. Концепция, ориентированная на прорыв в разработке передовых технологий, учитывает неравномерность (разноукладность) различных зон внутри мировой системы, но игнорирует комбинированный характер развития между укладами. Это, а также путаница в понятиях «уклад» и «периферия» в историческом развитии обществ, приводит исследователей к теоретическим недочетам и фатальным ошибкам в построении стратегий развития РФ.
Осмысление качественного развития производства можно найти в
экономических трудах Ю.В. Яременко. Помимо рассмотрения
пространственного фактора, Ю.В. Яременко не выпускал из виду и
исторического времени развития элементов внутри существующей структуры
мирового хозяйства. Отмечая, что «в мировую экономику сейчас входят как те
страны, которые уже прошли этап индустриализации, так и те, значительная
часть экономики которых — это традиционные секторы с крайне
неэффективным производством» [6, а 7], т.е. их разноукладность развития.
Ю.В. Яременко не остановился на данном положении. Он констатировал
следующее: «Важное значение имеет то относительное место в мире, которое
занимает та или иная страна в создании новых технологий и производстве
новых видов продуктов. Уже занятые ранее позиции в мировом разделении
труда, технологическое лидерство постоянно воссоздают сами себя. В каком-то
смысле правы те экономисты, которые считают, что в современном мире
бедные бедны, потому что они бедны, а богатые богаты, потому что они уже
раньше располагали богатством» [6, ^ 7]. Исследуя иерархическую
хозяйственную структуру общества, по мнению ряда экспертов [7; 8],
Ю.В. Яременко вышел на более глубокий уровень закономерностей
взаимодействия и развития элементов качественно разнородной мировой
системы. Продолжая развитие идеи качественной неоднородности ресурсов
Яременко (а также посткейнисианства, математической школы и неомарксизма,
в частности мир-системного анализа), Р.С. Дзарасов, взяв за основу развития
трудовую теорию стоимости Маркса, отмечет, что при соотношении, «когда
прибавочная стоимость создается пропорционально труду, но распределяется
пропорционально капиталу» [9, ^ 10], можно проследить неравное
распределение труда и капитала в современном мире. «Трудозатратные
производства с низкой капиталооворуженностью (низким органическим
строением капитала) характерны для периферии мирового капитализма, тогда
как капиталоемкие производства с высокой капиталовооруженностью труда
(высоким органическим строением капитала) характерны для центра.
Это находит свое выражение в структуре цен, которые выше трудовой
стоимости для продукции развитых стран и ниже трудовой стоимости для
продукции стран неразвитых. Это означает, что экономики мировой периферии
вынуждены безвозмездно передавать значительную часть созданной их
рабочими трудовой стоимости экономикам центра. В этом заключается
сущность неэквивалентного обмена и эксплуатации периферии мирового
капитализма его центром» [9, ^ 11]. Под благовидным предлогом помощи
«развивающимся» странам ведущие игроки мировой системы проводили
политику насаждения отсталости. Сущностью такой «поддержки» были
инвестиции в трудозатратные производства стран, «нижестоящих» по величине
капиталовооруженности труда. Центральные зоны миросистемы переносили
конкурентные звенья производства, которые были связаны с большими
затратами труда в бедные страны, сами же оставляя у себя ведущие,
132
замыкающие цепь звенья процесса производства стоимостных цепочек. Крайне важно отметить, что «новый участник может пристроиться внизу только тогда, когда лидер соизволит отказаться от очередного технологического уклада, ставшего "неинтересным"» [9, а 19]. Такая включенность различных стран в глобальную стоимостную сеть означала их: а) ориентацию на экспорт по заданным центром условиям; б) отрыв от национального процесса воспроизводства; в) включение в глобальный процесс производства мировой системы на неравных для них условиях.
Таким образом, можно заключить, что современное мировое взаимодействие зон не сводится к субъект-субъектному взаимному развитию более простого и более сложного уклада в рамках конкретно исторической формации. В процессе расширения взаимосвязей между различными обществами уклад и периферия одного качества в рамках развитых обществ взаимодействуют с более простыми развивающимися обществами (и их укладом и периферией другого качества), порождая внутри структуры международных отношений глобальный антагонизм капиталистической миросистемы. Помимо собственной «внутренней» периферии, так называемые развитые (или зоны центра, ядра миросистемы) общества пользуются другими как средой своего развития, буквально превращая в свою «внешнюю» периферию. Периферийные общества становятся своеобразным «невключенным низшим» центральных регионов глобального мира, что порождает эффект «насаждения отсталости», когда центр для сохранения своего статуса не дает развиваться остальным зонам внутри мир-системы. Показано, что в основе такого антагонизма лежит мировое разделение труда в центральных и периферийных зонах мировой системы.
Переходя к анализу положения Российской Федерации, Р.С. Дзарасов пишет, что «по оценкам специалистов, Россия относится к группе так называемых полупериферийных государств, занимающих промежуточное положение в мировом хозяйстве. Но если другие государства этой группы, например Китай и Индия, движутся к центру, наша страна — к периферии»
133
[10, ^ 52]. В.С. Гриценко, соглашаясь с концепцией России как полупериферийной зоны внутри мировой капиталистической системы, также отстаивает точку зрения, согласно которой Российская Федерация в 1990-е гг. была допущена на мировой рынок лишь в качестве поставщика сырья.
Ссылаясь в своей статье на масштабный проект пермской ^-компании [11] по анализу потребностей в информационных ресурсах, она приходит к неутешительным выводам. По результатам исследования, в России наблюдается низкий уровень потребностей в информационных ресурсах на материальном производстве (в частности, в обрабатывающих областях). Выявлена невозможность обеспечения роста отечественного рынка в данной сфере, сопоставимого с ростом рынка информационных ресурсов стран-лидеров. Это, а также диспропорция междутеоретическим (разработка в области инноваций) и практическим (внедрение полученных разработок) уровнями в информационных ресурсах, является косвенным свидетельством сдерживания развития труда в РФ в условиях ее полупериферийного положения. Таким образом, современное полупериферийное положение РФ является не следствием ее отсталости, а причиной деградации, как в целом страны, так и отдельных регионов России.
Директор Института проблем рынка РАН В.А. Цветков в докладе «Новые вызовы и тенденции развития российской экономики в XXI веке» [12] отмечает следующее. При ведущих тенденциях развития мировой системы отношений, а именно: 1) транснационализации экономики, при оформлении ТНК нового уровня — «экстерриториальных сверхкорпораций, обладающих всеми признаками суверенных государств»; 2) развития транснациональных сверхкорпораций — мировых гигантов именно в области высоких технологий (72 % процента компаний мировых лидеров работают в 4 областях экономики: ИТ-технологии, финансы, фармацевтика, потребительский рынок) и 3) неуклонного сокращения капиталовооруженности сырьевого сектора. Эксперт отмечает, что в нашей стране мировыми национальными лидерами до сих пор выступают преимущественно компании, связанные с добычей и
переработкой сырья (нефтегазодобываюие и нефтеперерабатывающие корпорации). «В российском рейтинге доля сырьевого сектора составляет 44 %. Мы не в тренде. Мы делаем упор на развитие сырьевой экономики» [12], — констатирует Цветков. Это, а также проблемы, с которыми РФ вступила в 2018 г., а именно продолжающиеся: 1) стагнация российской экономики, которая при «вялых» темпах роста, буквально обеспечивает России постепенное отставание от других стран; 2) отток капитала («По оценке ЦБ, в 2017 г. чистый отток капитала увеличился в 2 раза и составил 29 млрд против 15 млрд в 2016 г. Всего с 1990 г., по официальным данным, из России "сбежало" 716 млрд долларов») и 3) снижение реальных располагаемых денежных доходов населения (по данным эксперта, падение не прекращается с 2013 г.), позволяют, вслед за Цветковым, утверждать, что для РФ трендом, скорее всего, можно назвать продолжающийся кризис, нежели оживление национальной экономики. «Поэтому даже как-то неудобно говорить о цифровизации экономики», — несколько иронично отмечает в конце своего доклада Цветков [12].
В 2017 г. академик О.С. Сухарев в своем докладе на IV Пермском экономическом конгрессе [12] показал, что внедрение новых технологий в материальном производстве до сих пор исчисляется буквально поштучно, не сменяя общей парадигмы развития. Более того, «можно утверждать с учетом эффекта замещения, что для российской экономики справедливо считать наличие потерь по уже освоенным технологиям, превосходящим незначительное увеличение новых технологий (Сухарев приводит следующие данные: «Количество "старых" технологий сокращалось примерно с 17 до 12 тыс., т.е. на 5 тыс. с 2010 по 2014 гг., а "новые" технологии возросли примерно с 600 до 1450, т.е. почти на 900»)» [13, ^ 4] .
В.М. Кульков отмечает, что, несмотря на низкую долю цифровизации производства (доля российских промышленных роботов равна 0,25 % от их мирового объема; доля станков с числовым программным управлением составляет в России 10 %, доля электронной торговли в общем объеме розничных продаж в России равна 3,8 % [14]), тем не менее «темпы роста доли
135
цифровой экономики значительно опережают темпы роста ВВП России в целом («ВВП страны с 2011 по 2015 г. вырос на 7 %, то объем цифровой экономики за этот же период увеличился на 59 %) [14]. Однако данный подъем обеспечивается за счет цифровизации телекоммуникаций (Ростелеком) и банковской сферы (Сбербанк, банк «Открытие»). В отличие от В.М. Кулькова, который в этом видит благоприятные тенденции для проекта цифровизации, мы склонны видеть в этом негативную тенденцию, заключающуюся в развитии лишь тех сфер, которые связаны с перемещением денежной массы, но не с развитием реального производства и, как следствие, ростом благосостояния населения.
Подводя итог, хотелось бы еще раз отметить, что: 1) современная глобальная система подразумевает неравные отношения господства и подчинения, основанные на разделении труда; 2) исторически более развитие зоны превращают стоящие ниже их по уровню развития в свою среду или внешнюю периферию (при этом также сохраняя у себя внутренние центр-периферийные отношения), следствием этого является пребывание вторых в перманентной отсталости; 3) полупериферийность РФ является не следствием отсталости, а причиной (а именно реформ 1990-х гг., и складывание России как сверхцентрализованной сырьевой державы в рамках капиталистической миросистемы). Из вышесказанного следует, что возможность цифровизации РФ в рамках периферийного статуса маловероятна, в лучшем случае — реализуема в узком сегменте экономики, направленном на поддержание существующего режима. При дальнейшем существовании страну ожидает медленная периферизация, которая обернется постепенной деградацией российского общества.
Список литературы
1. Глазьев С.Ю. Великая цифровая революция: вызовы и перспективы для экономики XXI века [Электронный ресурс]. URL: https://www.glazev.ru/artides/6-jekonomika/54923-velikaja-tsifrovaja-revoljutsija-vyzovy-i-perspektivy-dlja-jekonomiki-i-veka (дата обращения: 19.02.2018).
2. Гриценко В.С. Оценка потребностей в информационных ресурсах с позиций мир-системного подхода // Философия хозяйства. 2016. № 5 (107). С. 86-94.
3. Дзарасов Р.С. Кризис капитализма и общественный строй новой России // Полис. Политические исследования. 2011. № 4. С. 41-59.
4. Дзарасов Р.С. Развитие в современном мире. Возможен ли национально ориентированный капитализм? // Экономика мегаполисов и регионов. 2013. № 1. С. 8-35.
5. Дзарасов Р.С. Теория качественной неоднородности ресурсов и альтернативная экономика // Проблемы прогнозирования. 2002. № 5. С. 31-47
6. Заседание Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам [Электронный ресурс]. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/54983 (дата обращения: 19.02.2018).
7. Ключевые направления и список основных научных работ [Электронный ресурс]. URL: http://www.psu.ru/nauka/napravleniya-nauchnoj-deyatelnosti-i-nauchnye-lidery/filosofskie-nauki (дата обращения: 19.02.2018).
8. Корякин В. В. Цивилизационный и формационный подход к истории, возможен ли синтез? // Личность. Культура. Общество. 2009. Т. XI. № 3 (50). С. 341-348.
9. Корякин В.В. Общественно-экономические формации: сущность, структура, закономерности развития // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2010. Т. 1. № 2. С. 4-21.
10. Кувалин Д.Б. «Видеть экономику как живой организм» к 80-летию со дня рождения академика Ю.В. Яременко // Вестник Российской академии наук. 2015. Т. 85. № 9. С. 828-833.
11. Кульков В.М. Цифровая экономика: надежды и иллюзии // Философия хозяйства. 2017. № 5 (113). С. 145-156.
12. Лекция доступна [Электронный ресурс]. URL: https://youtu.be/96vYGWij8AE (дата обращения: 19.02.2018).
13. Сухарев О.С. «Инновационная экономика»: старые и новые технологии // Россия: тенденции и перспективы развития. Ежегодник. М., 2017. С. 625-635.
14. Яременко Ю.В. Экономический рост. Структурная политика //Прогнозирование экономического роста. Материалы Международной научной конференции, приуроченной к 80-летию со дня рождения академика Ю.В. Яременко. М., 2017. С. 23-36.
