CC BY
35
УДК 1:32
ПРОБЛЕМЫ ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ КАК УГРОЗООБРАЗУЮЩИЙ ФАКТОР ЕВРОПЕЙСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СТАБИЛЬНОСТИ
© М. Ю. Планида
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел.: +7 (34 7) 273 4 6 30.
E-mail: [email protected]
Целью работы является изучение феномена этнокультурной идентичности как одного из факторов радикализации современного европейского пространства. В качестве основных причин этого явления выделены внутренние негативные социально-экономические и общественные тенденции, а также усиление процесса внешнего проникновения чуждого традиционному для данной территории культурного ядра. В работе представлена классификация наиболее проблемных этнокультурных элементов европейской политической стабильности.
Ключевые слова: этнокультурная идентичность, факторы радикализации сознания молодежи, этнорелигиозный экстремизм, классификация уровней исторических и культурологических противоречий.
Человеческое общество на всем протяжении своего исторического развития было обществом конфликта. Межплеменные противоречия сменялись межгосударственными, династические споры -войной идеологий. По мнению некоторых западных исследователей, с падением «социалистического блока» мировое пространство представляет собой «конец истории ... глобальные конфликты позади... будущее посвящено не великим битвам за идею, но, скорее, решению приземленных экономических и технических проблем...» [1]. Однако последующие двадцать лет вскрыли глубокие исторические и культурологические противоречия, развивающиеся, как правило, в этнокультурной плоскости.
Современное европейское пространство, несмотря на видимую стабильность и благополучие, несет в себе большое количество неразрешенных этнокультурных противоречий, механизм урегулирования которых может быть в т.ч., насильственным. Важнейшей проблемой для всего европейского сообщества стал ежегодно возрастающий миграционный бум. Согласно последним исследованиям, число мигрантов в Европе стремительно увеличивается, достигая до 10% населения в ряде стран. Зачастую представители указанных меньшинств активно принимают экономическую составляющую европейских государств при сохранении своей самобытности, отказываясь от превалирующей европейской практики замены этнокультурной идентичности политической. Европейскими исследователями подчеркивается, что сосуществование различных культур не ново, но если в прошлом меньшинства ассимилировались, то современность характеризуется принципом сохранения и воспроизведения культур обособленных групп [2], что создает дополнительный очаг напряженности. Кроме того, нельзя уменьшать значение глобального мак-рокультурного сдвига, связанного с распадом социалистического блока и СССР, результатом которого стал кризис самоидентификации не только на уровне вновь образовавшихся политических единиц, но и в сознании отдельного индивида.
В сложившихся условиях важнейшей темой исследования европейской науки стала проблема идентичности и подходов к ее изучению [3-4]. Представления человека о себе, своем месте в мире и других формируют модели индивидуального и группового поведения. Они определяют не только социальное позиционирование индивида, но и состояние гражданского общества, характер механизмов представительства интересов и политического участия. В связи с тем, что идентичность представляет собой сложный и многомерный феномен (относящийся как к индивидуальному социальному образу «Я», так и к групповому образу «МЫ»), данный концепт рассматривается в рамках различных наук и научных подходов.
Представителями психологической школы идентичность рассматривается как поиск самотож-дественности, в идеале завершающийся состоянием комфорта «Эго». По мнению Э. Эриксона, идентичность - это качество существования, основанное на ощущении тождества самому себе и непрерывности своего существования во времени и пространстве и на осознании того факта, что твои тождество и непрерывность признаются окружающими [5]. Сторонники бихевиоризма доказывают зависимость формирования идентичности от долговременных и краткосрочных, индивидуализированных целей. Такой подход позволяет рассматривать социальные идентичности как динамичную и постоянно меняющуюся структуру. Ее адаптивность и согласованность зависят от правильности ранжирования различных типов социальной идентичности: если доминирующее положение занимает общенациональная политическая идентичность, то она детерминирует стабильность взаимоотношений всех других видов идентичностей, их возможную конфликтность и противоречивость.
В теории социологии под идентичностью понимается включенность индивидуального «Я» в некоторую человеческую общность, тождество личного и социально-принятого типов мировоззрения [6]. Соответственно под социальной идентич-
ностью понимаются осознанная включенность человека и отождествление себя с некоторыми первичными общностями: семья, друзья, трудовой коллектив. Этот уровень идентичности отражает микросоциальный уровень жизнедеятельности человека в некотором наборе его социальных ролей и статусов. В более широком смысле под социальной идентичностью понимается фиксированное интегрированное представление человека о себе в качестве собирательного образа этнических, культурных, политических и других характеристик. Субъект закономерно начинает свое соотнесение с малых и раздробленных структур микросоциальной среды, постепенно доходя до макросоциальных характеристик, важнейшими из которых являются языковые, культурные, этнические и религиозные. Высшим показателем макросоциальных характеристик выступает политическая идентичность.
Политическая идентичность так же, как и социальная, имеет групповую природу, проявляясь в ощущении принадлежности к какой-либо группе или отождествления себя с какой-либо политической позицией и признания этого со стороны других субъектов политического процесса. Именно «политическая идентичность» являлась до последнего времени важнейшим защитным механизмом европейских государств, позволявшим ассимилировать инородные элементы внутри «национального» государства, заменяя, тем самым, «зов крови» на право политического участия в руководстве государством.
Многими исследователями подчеркивается, что современный мир характеризуется его постоянным усложнением и общественно-гражданской направленностью, связанной в т. ч. и с факторами массовой культуры. Участвуя в «общественной жизни внутри ... абстрактных институтов, отдельная личность, часто не может придать смысл своему существованию ... , поэтому ищет данный смысл в частной жизни (семья, религия) ... семья превращается в убежище от тирании общества» [2]. Указанная проблема особенно проявляется у наиболее слабо защищенных слоев общества. Учитывая тот факт, что основными условиями религии являются ее общественная и объединяющая направленность, именно она стала «последним прибежищем» для людей, не принимающих или не понимающих современный им мир. Идея обращения к традиции обеспечивает смысл их «оппозиционного» существования. Так, Н. Титце утверждает, что современный мир массового потребления угрожает индивиду распадом личности, а обращение к религии может предотвратить этот распад, т. к. это позволяет верить во что-либо, помимо обещаемого обществом достойного социального статуса; отражать ситуацию самоопределения между призывом к общественному порядку и «необщественным» миром; разрушать замкнутость в «каторжной логике бытия» [7]. Французские социологи выделяют несколько основных факторов, способствующих
обращению индивида к «традиции» как по этническому, так и по культурно-религиозному принципу.
Интеграционный фактор, т.е. невозможность самореализации индивида в общественных институтах. Эта особенность является одной из важнейших основ обращения к фундаментальным основам религии. Особенно это характерно для западного общества, где все традиционные факторы человеческого бытия включены в индивидуальную, личную жизнь индивида, соответственно полностью выключены из его общественного бытия. В среде переселенцев, имеющих очень низкие первоначальные индивидуальные возможности общественного роста, происходят два процесса: с одной стороны, консолидация низших слоев населения на понятной идеологической базе, с другой - нарастание конфронтации через рассмотрение социальных проблем меньшинства сквозь призму этнорелигиозной сегрегации. Именно этот фактор является основным стимулом для молодежи, которая зачастую, не найдя своего места в обществе, попадает под влияние различных радикальных групп.
Фактор молодежного самоутверждения, т.е. использование религии как показателя внутренней полезности человека для коллектива. Необходимость религиозной направленности молодежи объясняется тем, что их менее религиозные родители не смогли реализовать себя в обществе, соответственно религия для молодых становится способом поднять свою самооценку в глазах окружающих. Как правило, связано это с тем, что другие возможности самоутверждения либо недостижимы, либо кажутся недостижимыми в конкретных социальных условиях.
Фактор исторической памяти, т.е. своеобразная стратегия адаптации в новых условиях для молодых мигрантов, характеризуемая ростом у молодых людей интереса к своей исторической родине как форме самообъединения. Клер Шифф доказывает этот факт нарастающей тенденцией к эндогамии внутри иммигрантских групп, причем не столько по этническому принципу, сколько по религиозно-культурному. Это свидетельствует, по мнению К. Шифф, о «тенденции среди новых иммигрантов к «замыканию в своем сообществе» и одновременному расширению пространства своей принадлежности» [8]. Данная тенденция является «...скорее, не возвращением назад к традициям, а представляет собой стратегию коллективной адаптации, позволяющей одновременно поддерживать связи с сообществом, из которого они происходят, и усилить связи с заграницей» [8]. В целом можно констатировать, что идея эндогамии характерна не только для иммигрантов, но и для коренных этнических меньшинств.
Коммуникационный фактор, т.е. желание определенных общественных групп к активному участию в управлении государством (через своих представителей в органах государственной власти). Однако современная практика показывает, что эф-
фективно реализовать указанное стремление мигранты могут только через несколько поколений. Это обусловливает неэффективность принципа «возрастающей социальной активности заинтересованных групп» [9] и направляет интересы иммигрантских элит к помощи международных институтов, где ведущую роль играют международные организации единоверцев, т. е. происходит процесс религиозной самоидентификации политической общности. Возможность транснационального размаха внутри локализованного пространства часто является основным фактором привлечения религии в качестве второго столпа идеологической базы «меньшинства» (первым обычно выступает этническая идентичность).
Фактор самозащиты, т.е. действия «меньшинства», обусловленные агрессивной политикой в отношении них либо их единоверцев за границей со стороны «большинства». В данной ситуации понятие «агрессия» может заключать в себе не только проявление насилия, но и выступать как информационный, социальный или политический прессинг.
В условиях европейского «кризиса идентичности» актуальность вновь приобретают работы таких представителей т. н. «цивилизационной» школы, как А. Тойнби, Н. А. Данилевский, А. Шпенглер и др. Данная школа базируется на определении господствующей системы ценностей общества как праве каждого народа на реализацию своей культурной программы. По мнению сторонников указанного подхода, культурные особенности и различия гораздо сильнее и устойчивей, нежели экономические и политические, вследствие чего они остаются значимыми даже при объединении их носителей в группы по более слабым признакам. В работах известного американского политолога С. Хантингтона скрупулезно изучается «множественность» как характерная черта «идентичности». По мнению автора, идентичность есть самосознание индивида или группы. Она представляет собой продукт самоидентификации, понимания того, что вы или я обладаем особыми качествами как существо, отличающими меня от вас и нас от них. Пока люди взаимодействуют со своим окружением, у них нет иного выбора, кроме как определять себя через отношения к другим и отождествлять обнаруженные сходства и различия. В качестве примера он говорил о бывшем Советском Союзе, где коммунисты могут стать демократами, богатые превратиться в бедных, а бедняки - в богатых, но русские при всем желании не смогут стать эстонцами, а азербайджанцы - армянами [10].
Таким образом, проблематика научного подхода к феномену «идентичности» в настоящее время недостаточно изучена и нуждается в дополнительной разработке, в т. ч. в практическом контексте.
В качестве вывода можно констатировать, что назревший в европейском пространстве кризис является продуктом глубоких разноуровневых проти-
воречий, основанных на проблеме этнокультурной идентичности.
Внешний макроэтнокультурный уровень. Особенно остро ситуация развивается в пограничных европейских регионах, где западная цивилизация традиционно взаимодействует с православной и исламской, в частности на Балканах. Пик противоречий пришелся на территорию бывшей Югославии, где с 1991 года идет многолетнее этнокультурное противостояние. Исторически основные этнические пласты в этой стране были представлены народами, относящимися к разным макроэтно-культурным группам: западное христианство -хорваты и словенцы, восточное христианство -сербы и черногорцы, ислам - боснийцы и албанцы. Конфликт в Югославии развивался по двум направлениям: противостояние на федеральном уровне между союзными республиками и центром (выход Хорватии, Словении, Боснии и Герцеговины, Македонии из состава федерации) и конфликт на региональном уровне между различными этнокультурными пластами в составе независимых республик (гражданская война в Боснии и Герцеговине, боевые действия в Косово). Хотя в настоящее время принято считать, что «балканский кризис» преодолен, фактически ситуация в регионе остается нестабильной, что создает постоянную напряженность на границах европейского сообщества. Помимо объективных материальных затрат, подрывающих ослабленные экономики государств Европы, выходящих из состояния экономического кризиса, важным элементом является создание мусульманских государств (Босния и Герцеговина, Косово) в пределах европейского пространства, способствующее возникновению благоприятных условий для увеличения миграционных и незаконных транзитных потоков через эту территорию.
Внутренний макроэтнокультурный уровень, развивающийся как ответ на попытку политической ассимиляции мигрантских сообществ Европы. Ситуация усугубляется тем, что общая плохая демография в европейском пространстве ведет к резкому снижению коренного европейского населения и замещению его мигрантами. Это, в свою очередь, ведет к нарастанию конфликта между коренным населением Европы и иммигрантскими анклавами, отстаивающими свои интересы. Развитие радикализма вызвано требованиями социальноэкономического содержания; желанием мигрантов сохранить свою культурную идентичность, агрессивной военной политикой Запада по отношению к этноидентичному иммигрантам государству. Учитывая тот факт, что мигранты проживают, как правило, компактно, в пределах одного или нескольких городских кварталов, акции протеста могут привести к серьезным последствиям, что было продемонстрировано на примере Франции в 2005 году, когда стычка африканской молодежи с полицией вызвала неконтролируемый бунт. В связи с этим итогом
«миграционного бума» стало увеличение националистических настроений внутри западного общества; усиление позиций национальных преступных группировок; активизация транснационального терроризма, имеющего надежную агентурную и финансовую базу в лице культурноидентичного населения, постоянно проживающего в развитых странах; возникновение высококонцентрированной (преимущественно в городах) агрессивной и маргинальной по своему статусу общественной страты.
Этноисторический уровень, характеризующийся продолжительной во времени борьбой коренных европейских этнокультурных единиц за свое самоопределение. Характерен для большинства стран Европы с неоднородным коренным национальным составом. Дифференциация может происходить как по этническому (баскская проблема в Испании, корсиканцы и эльзасцы во Франции и т. д.), так и по этнокультурному принципу (проблема Северной Ирландии, баварский сепаратизм и т. д.). Параметры требований радикальных организаций балансируют от права на расширенную автономию до создания национального независимого государства или присоединения к пограничной эт-ноидентичной стране. Хотя в настоящее время европейские националистические группировки перешли в основном к политической борьбе и в целом не прибегают к насильственным (террористическим) методам достижения своих целей, вызывает интерес проблема соотношения интеграционных процессов в Европе с планами националистов на самоопределение. Единая Европа ведет не столько к уменьшению сепаратистских настроений корен-
ных национальных меньшинств, сколько может привести в перспективе к обострению этнических противоречий внутри региона. Это связано с тем, что уменьшение роли границ и таможенных барьеров внутри Европы и высокая степень интеграции промышленности ведут к упрощению процесса провозглашения политической автономии, т. к. экономика нового государства в этом случае практически не пострадает.
ЛИТЕРАТУРА
1. Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. 1990. №3. С. 134.
2. Перес-Аготе Ф. Кризис гомогенного общества // Полиэтнические общества: проблемы культурных различий. М.: ИВ РАН, 2004. С. 13.
3. Полиэтнические общества: проблемы культурных различий. М.: ИВ РАН, 2004. 246 с.
4. Российская идентичность в условиях трансформации: опыт социологического анализа / Под ред. М. К. Чершкова, Н. Е. Тихоновой. М.: Наука, 2005. 415 с.
5. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М.: Прогресс, 1996. С. 32.
6. Мостовая И. В. Социальное расслоение: символический мир метаигры. М.: Механик, 1997. 352 с.
7. Титце Н. Формы мусульманской религиозности во Франции и в Германии: пограничная субъективность // Полиэтнические общества: проблемы культурных различий. М.: ИВ РАН, 2004. С. 145.
8. Шифф К. Пространство жизни и идентичность у двух категорий «иммигрантской» молодежи // Полиэтнические общества: проблемы культурных различий. М.: ИВ РАН, 2004. С. 77.
9. Лево Р. Стратегия элиты магрибской эмиграции. Между индивидуумом и многокультурностью // Полиэтнические общества: проблемы культурных различий. М.: ИВ РАН, 2004. С. 85.
10. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2003. 603 с.
Поступила в редакцию 17.11.2010 г.
