CC BY
23
5. Zagorodneva K.V. Contexts of ekphrastic poems by Mark Rozovskiy "Black Square". Vestnik Chelyabin-skogo gosudarstvennogo universiteta, 2017. No. 1. P. 99-105.
6. Ivanov An. Krasnyy Volk. Sovremennaya dramaturgiya, 2016. No. 1. P. 34-48. [in Russian].
7. Ivanov V.V. Myths of the Peoples of the World. Encyclopedia. In 2 volumes. Ed. S.A. Tokarev. Moscow: Sovi-etskaya Encyclopedia, 1980. Vol. 1. P. 672. [in Russian].
8. Rozovsky M. The Wolf Man. Sovremennaya dramaturgiya, 2016. No. 2. P. 17-35. [in Russian].
9. Tresidder J. Dictionary ofSymbols. Moscow: FAIR PRESS, 2001. P. 448. [in Russian].
10. Freud Z. The Artist and Fantasy. M.: Respublika, 1995. P. 400. [in Russian].
11. Shleynikova E.E. The Absurd. The Experimental Dictionary of Russian Dramatic Art of the Turn of the XX-XXI centuries. Sovremennaya dramaturgiya, 2013. No. 1. P. 204-206. [in Russian].
Сведения об авторе:
Загороднева Кристина Владимировна,
кандидат филологических наук, доцент кафедры филологии, Пермский государственный институт культуры, г. Пермь, Российская Федерация. КтаИ: [email protected]
Information about the author: Zagorodneva Kristina Vladimirovna,
Candidate of Sciences (Philology), Associate Professor, Department of Philology, Perm State Institute of Culture, Perm, Russia.
E-mail: [email protected]
m ю 2
CO Ф
УДК 8И s
ББК 83.3(4) g
Г.Г. Ишимбаева g
проблемы эстодидактики в пьесе х.м. энценсбергера «долой гете! f
объяснение в любви»
Актуальность статьи обусловлена предлагаемым принципиально новым аспектом исследования пьесы Х.М. Энценсбергера «Долой Гете! Объяснение в любви» (1995) - сквозь призму эстодидактики (Р.Ф. Брандесов) и компаративистики, что позволило сделать сущностные выводы о ее поэтических и идеологических основаниях. Рецепция Гете в пьесе соответствует постмодернистской художественности с ее иронией по отношению к культурным мифологемам и близка М. Кундере, который в «Книге смеха и забвения» (1978) и в романе «Бессмертие» (1990) разрушает массовые стереотипы восприятия классика немецкой литературы. Близость установок двух писателей проявляется в способе как осмысления личности поэта, так и создания текста - через воспроизведение разных повествовательных дискурсов с использованием приема монтажа. Но при всем сходстве художественных картин они отличаются друг от друга тем, что Кундера создает постмодернистский шарж на Гете, Энценсбергер же в своей пьесе акцентирует проблему массового сознания и решает эстодидактические задачи, касающиеся вопросов самостоятельности мышления человека в эпоху информационного общества и поведения художника в условиях всесилия массмедиа. Эстодидактика пьесы Энценсбергера свидетельствует о том, насколько идеологически он далек от Кундеры, продолжая традицию Т. Манна, автора «Лотты в Веймаре».
Ключевые слова: эстодидактика, компаративистика, постмодернизм, Х.М. Энценсбергер, М. Кундера, Т. Манн, Гете, рецепция, монтаж.
о
го
О)
ю о
X
О) ^
X
о
О)
¿5 о
С
G.G. Ishimbaeva
problems of aesthetic didactics in enzensberger's
play "nieder mit goethe. eine liebeserklärung"
The article offers a brand-new approach to the study of the play "Nieder mit Goethe. Eine Liebeserklärung" by Hans Magnus Enzensberger through the lens of aesthetic didactics (R. Brandes-ov) and comparative studies and allows drawing some essential conclusions of its poetic and ideological grounds. Goethe's reception in this play corresponds with postmodern artistry that is quite ironic about cultural mythologemes and quite familiar to M. Kundera who, in his novels "The Book of Laughter and Forgetting" (1978) and "Immortality" (1990), destroys widespread stereotypes of perceiving the German classic writer. The similarity in the attitudes of the two writers is seen in their way to comprehend the poet's personality and the text creation through the reproduction of different narrative discourses using the montage technique. However, these artistic pictures differ from each other. Kundera creates a postmodern caricature of Goethe, Enzensberger emphasizes the problem of mass consciousness and tackles aesthetic didactical tasks related to questions of a man's independent thought during the information age and the artist's behavior under the power of mass media. Enzens-berger's play shows how far he is from Kundera in ideology, continuing the tradition of T. Mann, the author of "Lotte in Weimar".
Key words: aesthetic didactics, comparative studies, postmodernism, H.M. Enzensberger, M. Kundera, T. Mann, Goethe, reception, montage.
ro
ca ф
ro ю
Х.М. Энценсбергер - один из крупнейших немецких писателей послевоенного поколения (1929 г.р.), «неоспоримая, хотя и трудно определимая "величина" в современной немецкой литературе» [14, с. 217], представитель левого поэтического авангарда, по праву считающийся наследником эпохи Просвещения, poeta doctus (ученый поэт).
Его творчество привлекает читателей и критиков своим неповторимым содержательно-структурным совершенством. В немецком литературоведении существует большая литература о нем, о его жизни и творчестве и достаточно регулярно появляются библиографические списки работ, посвященных Эн-ценсбергеру [15-19]. В отечественной филологической науке таких исследований значительно меньше (хотя некоторые его стихи и эссе появились в русском переводе еще в начале 1960-х гг.). Сам Энценсбергер в беседе с переводчицей Н.Г. Васильевой в 2010 г. констатировал: «... вообще-то в России я - ноль» [14, с. 226], повторив, видимо, принципиально важную для себя метафору, когда по поводу отношения русских читателей к своему творчеству заметил: «В России <...> резонансная дека почти равна нулю» [14, с. 235]. Однако в последние
годы заметно усиление интереса к его наследию: об этом свидетельствуют многочисленные публикации его произведений на страницах журнала «Иностранная литература» (1960, №10; 1994, № 9; 1995, № 6; 1997, № 9; 1998, № 7; 2003, № 9; 2004, №11; 2009, № 8 и др.), появляющиеся интервью с писателем, а также статьи Г.Э. Ионкис [8], Н.В. Гладилина [5; 6], Д.М. Дреевой и А.К. Мильдзихо-вой [7], Ю.З. Миркиной [11], Н.Г. Васильевой [3].
Актуальность настоящей статьи обусловлена предлагаемым принципиально новым аспектом исследования пьесы Эн-ценсбергера «Долой Гете! Объяснение в любви» (1995) - сквозь призму эстоди-дактики. Понятие эстодидактики ввел в литературоведение в ходе научной разработки в 1970-е годы теории эстетического воспитания учащихся на уроках литературы Р.Ф. Брандесов, ученый-методист, преподаватель Челябинского педагогического института [1; 2]. Анализ проблем эстодидактики в пьесе «Долой Гете! Объяснение в любви» позволяет сделать сущностные выводы, касающиеся ее идеологических и поэтологических оснований. И это тем более важно потому, что Энценсбергер на протяжении своей долгой творческой жизни находил-
ся и находится в центре духовной жизни Германии.
Поэт, философ, прозаик, драматург, эссеист, переводчик, издатель нескольких антологий, журналов и книжных серий, обладатель многих литературных премий (имени Бюхнера, имени Габриэле Д'Аннунцио, премии принца Асту-рийского, датской премии Зоннинга), он начал свой путь в литературу в русле «Группы 47». Входившие в ее состав писатели с их трагическим опытом смерти отказались от манифестов и программ, но прямо заявили об индивидуальной и коллективной ответственности немцев за всемирную трагедию и о необходимости расчета с нацистским прошлым. Свою цель они видели в том, чтобы осмыслить истоки и причины фашизма и Второй мировой войны в контексте большой истории страны и найти возможности возрождения немецкой культуры и литературы в «нулевой год» - после краха гитлеровской Германии, в том, чтобы обрести новые гражданские идеалы и новую художественность.
Формулу этих поисков дал К. Ясперс, озаглавивший свою работу 1947 г. «Наше будущее и Гете». Здесь он провозгласил идею обращения к традициям старой бюргерской культуры, которую адаптировал к новому времени, сохранив ее непреходящую истинность и - одновременно - сблизив с философией кризисного сознания Кьеркегора и Ницше.
Делают ставку на национальное наследие и писатели «Группы 47». Поэтому читают Гете или, по крайней мере, держат его книги на полках своих библиотек герои В. Кеппена. Оскар Мацерат, нар-ратор «Жестяного барабана» Г. Грасса, пытается в алхимической трансмутации синтезировать Гете и Распутина. Испытывает влияние структуры гетевского романа Г. Белль. К эпохе Гете приковано внимание и Х.М. Энценсбергера, автора диссертации о поэзии К. Брентано.
Энценсбергер, один из идеологов поколения бунтарей 1968 г., еще в конце 1950-х хлестко написал о своем отвращении к наглому самодовольству экономического чуда эпохи К. Аденауэра, о буржуазной «пене» ФРГ, о непреодоленном
прошлом и об особенностях культурной идентичности в стране:
Пена цветет, ширится, захлестнула всю землю. Накипь забрызгала мир, и ее не выжжет огонь, не вырубит меч... ...Ичто делать с теми, кто говорит «Гельдерлин», а втайне думает: «Гитлер»?.. [4, с. 268-269].
Вдумчивый читатель и переводчик стихов Эценсбергера на русский язык Л. Гинзбург написал о нем: «Он надеялся выразить себя в протесте, перепробовал много «моделей», заблуждался, но не отчаялся. Его выручили трезвый рассудок, скепсис, ирония. В его книге «Мавзолей» - за скромными инициалами А.Г., Ф.Ш., Ч.Д., А. М. - встают фигуры тех, кто украсил собой историю человечества, например Александр Гумбольдт, Фредерик Шопен, Чарлз Дарвин, русский математик Андрей Андреевич Марков, многие другие... И здесь же - описание жизней, прожитых зря, во вред остальным... Свою поэму «Гибель "Титаника"» (1977) он горестно назвал - комедия. Вместе с громадой «Титаника» тонут иллюзии 60-х годов, тонет любовь. Гибнет надежда. У поэта хватило мужества взглянуть на это хотя бы с иронией» [4, с. 269].
Ирония по отношению к традиционным культурным мифологемам становится фирменным знаком искусства эпохи постмодерна. Вспомним в этой связи художественную рецепцию Гете в произведениях М. Кундеры, который разрушает массовые стереотипы восприятия классика немецкой литературы. В течение нескольких лет преподававший мировую литературу в пражской Академии музыкальных и драматических искусств, Кундера создает свои тексты на обломках этой литературы, микшируя сюжеты, темы и мотивы, которые получают у него парадоксальное истолкование. Принцип смехового пересмотра устоявшихся представлений лежит и в основе его гетевского образа в «Книге смеха и забвения» (1978) и в «Бессмертии» (1990).
ш
Ю
2 ^
со
Ф ^
х
ф
X
о
к ^
ю О
"ф
н
о ^
о
с!
го
£ ^
ф ю о
X
ф
X
О
ф
о ф
-О
с
го ^
о
I-
о т
ф
£
о ^
С
го m а) го ю
В «Книге смеха и забвения» дается дивертисментная трактовка Гете с использованием игрового модуса повествования. Кундера создает здесь шаржированное изображение тривиализированного поэта и пересматривает привычные матрицы массового восприятия в процессе игры со смыслами и традициями [9].
Посвящена Гете одна из сюжетных линий романа Кундеры «Бессмертие», авторская стратегия которого основана на синтезе правды, вымысла и домысла, что разрушает стереотипные представления о великом немецком поэте. Первая «гетевская» часть произведения повторяет романный заголовок и посвящена истерической любви Беттины Брентано к Гете. Кундера воссоздает изощренно психологизированную картину противоборства Гете и Беттины, каждый из которых в его версии пытается реализовать собственный проект бессмертия. Гете, изображенный в подобном ракурсе, теряет величие олимпийца, мыслителя и творца, приобретая отчетливые черты недостойного бюргера. И происходит это, по мнению автора романа, благодаря Беттине, которая опубликовала мистифицированную «Переписку Гете с одним ребенком».
Вторая гетевская часть романа «Бессмертие» носит название «Homo senti-mentalis» и посвящена вечному суду над Гете, где прозвучало множество обвинительных речей и показаний по делу «Беттина». В итоговом эпизоде из запредельного мира Гете появляется в образе элегантно одетого молодого мужчины в сопровождении Хемингуэя. Они обсуждают вопросы творческого бессмертия, на которое осуждены в наказание за то, что сочиняли книги, и особое внимание уделяют тому, что Гете, о котором все пишут и говорят, не имеет никакого отношения к реальному Гете, и что оба они, Гете и Хемингуэй, всего «лишь фривольная фантазия романиста» [10, с. 243].
Писатели одного года рождения, Кун-дера и Энценсбергер творчески близки друг другу. Более того, на наш взгляд, Кун-дера, французский писатель чешского происхождения, участник протестного движения эпохи «Пражской весны», в из-
вестной степени повлиял на рисунок образа Гете в пьесе Энценсбергера «Долой Гете! Объяснение в любви» (1995). Близость установок проявляется как в способе осмысления личности великого поэта, классика немецкой литературы, так и в способе создания текста - через воспроизведение разных повествовательных дискурсов с использованием приема монтажа «чужих» текстов. Но при всем внешнем сходстве художественные картины Кундеры и Энценсбергера отличаются друг от друга тем, что автор «Бессмертия» создает постмодернистский шарж на Гете, Энценсбергер же в «гетевской» пьесе акцентирует проблему массового сознания, порождающего стереотипы.
По просьбе редакции журнала «Иностранная литература», где в 2009 г. была опубликована в переводе Н.Г. Васильевой пьеса «Долой Гете! Объяснение в любви», Энценсбергер рассказал в открытом письме о своем отношении к Гете. Программно прозвучали слова драматурга: «Каждый сам для себя должен решить, как ему обходиться с Гете. Для многих он - фигура неприятная или даже зловещая, и это незачем замалчивать. Может быть, люди в большинстве своем не слишком жалуют гениев, потому что в сравнении с ними становится особенно заметно, как малы они сами?» [13, с. 51].
Энценсбергер подчеркивает в своем письме, далеком от академической серьезности, что «в Германии от этого писателя никуда не деться. Причиной тому - его колоссальная творческая энергия и выдающийся интеллект; в фигуре Гете беспрестанно открывают новые грани...» [13, с. 51], и делает важные выводы об идеологических и методологических подходах к личности поэта: «Гете при жизни отнюдь не пользовался всеобщей любовью, в фигуру культовую он превратился лишь через много лет после смерти; каждая эпоха, в угоду так называемому духу времени, разумеется, использовала его в своих интересах, если не сказать точнее - фальсифицировала его творчество: так было и во времена фашизма, и позднее в ГДР» [13, с. 51].
В «духе времени» постмодерна Эн-ценсбергер и создает свою версию обра-
за Гете в пьесе, уже в названии и подзаголовке которой провокационно сошлись pro et contra - модус отрицания с восклицательным знаком («Долой Гете!») и модус утверждения («Объяснение в любви»). Драматург сталкивает диаметрально противоположные точки зрения, исходя из документально засвидетельствованных презрительно-осуждающих слов, произнесенных в адрес Гете его современниками, представителями духовной элиты Германии, и из своего почитания Гете, основанного на восхищении масштабом его личности, возрожденческой и просветительской разносторонностью его интересов, поэтической мощью и творческой гениальностью.
Соединение несоединимого в реторте драматурга, который использует в качестве своего главного документального источника трехтомное комментированное издание «Гете в доверительных письмах своих современников» (1918-1923, 1979-1982), проявляется и в том, что нелицеприятные высказывания веймарских знакомых Гете подаются в контексте его жизни и смерти, но в рамках телевизионного ток-шоу. Энценсбергер совмещает исторический и современный пласты времени, вводит в экспозицию пьесы экран с портретом Гете, на фоне которого движутся титры, а в финале - документальный фильм о похоронах Гете. Благодаря всему этому сюрреалистическое действо вызывает у зрителя и читателя эмоциональный резонанс и раскрывает свое эстодидактическое содержание.
Среди действующих лиц этой странной пьесы заявлены, с одной стороны, Лизелотта фон Шпилькельман, Каролина Гердерхен, профессор Фридрих Веровер, магистр Людвиг Древбау. Это вымышленные персонажи, по воле драматурга, - современники Гете, имеющие очевидных прототипов (в авторском предисловии указаны Шарлотта фон Штейн, Каролина Гердер и Рахель Левин, Генрих Фоглер, Кёхи, Пусткухен, Гёце, молодой Бёрне). С другой стороны, - кинооператоры, ассистенты, телезрители, позвонившие в студию, дикторы и ведущий ток-шоу, которые словно по «кэрролл-алисиному» коридору вместе со всей со-
временной техникой попали в Веймар 1810-1815 гг. и начала 1832 г.
Принцип построения пьесы, указанный в авторской ремарке, - «анахронизм» [12, с. 7], т.е. намеренное отнесение событий, явлений, предметов, личностей одного времени к другой эпохе. Поэтому лейпцигский профессор начала XIX в. Веровер хорошо знаком аудитории, собравшейся в студии, по радио- и телепрограммам, а сам Гете, «герой этого вечера» [13, с. 9], проигнорировал приглашение и отказался «предстать перед камерой и участвовать в дискуссии» [12, с. 9].
Анахронизмом являются и многочисленные рекламные ролики, прерывающие передачу. Однако они при этом имеют историческое лицо, т.к. рекламируют предметы эпохи Гете, - румяна, белила, курительный табак, разнообразные щетки, кофеварку, касторовое масло, поделки из дерева, шпанские мушки, бумажные обои, зажигательное устройство нового типа и т.д.
Благодаря найденному приему происходит одновременное погружение в эпоху Гете и отчуждение эпохи от Гете. Это позволяет Энценсбергеру сделать особенно показательным свой суд над массоидным человеком, который находится под прессом расхожих истин и подвержен зомбированию пресловутым общественным мнением, навязываемым СМИ, категорически отказывается от любых интеллектуальных усилий и пытается низвести гения до своего уровня.
Поведение участников сюрреалистической дискуссии объясняется лилипутскими масштабами их личности. Дама высшего светского общества Веймара фон Шпилькельман с ее аффективной привязанностью к Гете разочарована тем, как сложились с ним ее личные отношения. Образованная провинциалка из среды мелких буржуа Гердерхен, злоупотребляющая вином во время ток-шоу, пытается предстать в образе тайной возлюбленной поэта, имеющей право давать оценку его деятельности на посту директора веймарского театра. Магистр государственного права Древбаум испытывает агрессивную зависть к Гете, к его успеху и богатству.
ей Ю
2 ^
ей ф
S X
а)
X
о к
ю О
"ф
I-
о ^
о CJ
го £ О)
ю о
X
О) ^
X
о
О) о О) -О
с
го ч
ч о
I-
о m
О)
£
о ^
С
го
ш
ф
го ю
Казалось бы, четвертый участник дискуссии всеведущий влиятельный критик профессор Веровер должен отличаться от прочих в силу своей высокой образованности. Он, действительно, претендует на некие обобщения и вынесение окончательного вердикта в отношении Гете. Но во всех его суждениях звучит мелкотравчатая недалекая мысль. Так, он заявляет, что «Страдания юного Верте-ра» надо было государственным органам в свое время конфисковать, а «Фауста» объявляет «издевательством над читателем», «заурядной, пошлой болтовней» [12, с. 22]. В словах Веровера очевидна не столько попытка постичь и оценить величие гетевского замысла, сколько желание скандала и саморекламы.
Ведущему ток-шоу, медийному лицу, скандалы также необходимы, и в «лучших» традициях жанра он ведет себя бесцеремонно, нахраписто, как и положено звезде шоу-бизнеса, чья задача - любой ценой завладеть вниманием миллионов телезрителей.
В полной мере соответствуют канонам массмедиа и те, кто являются потребителями подобной продукции. Их коллективный портрет создается на основе голосов телезрителей, позвонивших в студию. Энценсбергер издевается над обывательской толпой, которая имела возможность узнать нечто судьбоносное, но ограничилась сплетнями о беспутстве Гете с герцогом, о Христиане Вульпиус и ее стычках с Беттиной фон Арним и т.д.
Таким образом, первый урок Энцен-сбергера обращен к поколению конца ХХ в., выросшему в условиях информационного общества. Человек эпохи постмодерна, включенный в качественно новые коммуникативные отношения, переживает прямое воздействие на себя со стороны разнообразных СМИ. В этих условиях важно сохранить умение самостоятельно мыслить, не поддаваясь алгоритмам мышления филистеров разных социальных слоев и разного образования.
Второй урок носит частный характер. В интервью, посвященном пьесе, Энценсбергер так определил формулу по-
ведения, которую он извлек для себя из личного опыта Гете: «Меня, разумеется, особенно интересовало, как реагировал на всю эту критику сам Гете. И я должен признаться, что позиция его вызывает у меня восхищение. Его независимость, невозмутимость, хотелось бы даже сказать, чувство юмора, с которым он терпеливо сносил все пересуды, в общем-то не придавая им почти никакого значения, - все это вызывает во мне большую симпатию. Этого, разумеется, ему тоже не могли простить и клеймили за олимпийскую надменность... Такая реакция, которую продемонстрировал Гете, в эпоху всесилия массмедиа является, вероятно, единственно достойной. Поэтому я полагаю, что и нам, сегодняшним, - при всем несомненном различии в масштабах - стоило бы поучиться у него, а не жаловаться на всех и вся и не опровергать всех и вся, ввязываясь в газетные склоки и дрязги. Гете не позволял втягивать себя в трясину массмедиа, а сосредотачивал свои силы на творчестве» [3, с. 6].
Эстодидактика пьесы Энценсбер-гера, хронологически вслед за Кунде-рой создавшего нетрадиционный образ великого немецкого классика, свидетельствует о том, насколько идеологически далек он от Кундеры, постмодернистски иронически пересматривающего гетевскую культурную мифологему. Пьеса «Долой Гете! Объяснение в любви», где Гете не действует непосредственно, а является предметом пересудов на ток-шоу, скорее продолжает линию осмысления образа поэта Т. Манном в романе «Лотта в Веймаре» (1939). Для Энценсбергера, как и для Т. Манна, обращение к личности Гете знаменует прямой разговор с современниками и потомками о проблемах национальных и всечеловеческих, о частном и универсальном, о толпе и творчестве. Поэтому особым смыслом наполняется признание Х.М. Энценсбергера, сделанное им в Мюнхене своей собеседнице и переводчице Н.Г. Васильевой: «Моя читательская аудитория - это не обязательно немцы» [14].
Библиографический список
1. Брандесов, Р.Ф. Вопросы эстодидактики [Текст] / Р.Ф. Брандесов. - Челябинск: Изд-во ЧГПИ, 1983. - 79 с.
2. Брандесов, Р.Ф. Организация художественного восприятия и урок литературы [Текст]. Ч.1 / Р.Ф. Брандесов. - Челябинск: Изд-во ЧГПИ, 1978. - 72 с.
3. Васильева, Н.Г. Х.М. Энценсбергер «Долой Гете! Объяснение в любви». Вступление [Текст] / Н.Г. Васильева // Иностранная литература. - 2009. - № 8. - С. 3-6.
4. Гинзбург, Л.В. Разбилось лишь сердце мое ... [Текст] / Л.В. Гинзбург // Гинзбург Л.В. Избранное. - М.: Советский писатель, 1985. - С. 229-425.
5. Гладилин, Н.В. 33 песни после светопреставления. Поэма Х.М. Энценсбергера «Гибель "Титаника"» [Текст] / Н.В. Гладилин // Вестник Литературного института им. А.М. Горького. - 2007. -№ 2. - С. 226-239.
6. Гладилин, Н.В. Дрейф к постмодернизму в поэме Х.М. Энценсбергера «Гибель Титаника"» [Текст] / Н.В. Гладилин // Известия Уральского федерального университета. Серия 2. Гуманитарные науки. - 2012. - № 1 (99). - С. 80-94.
7. Дреева, Д.М. Лаконичность поэтической речи как характерная черта идиостиля Х.М. Энценсбергера [Текст] / Д.М. Дреева, А.К. Мильдзихова // Вестник Северо-Осетинского госуниверситета им. К.Л. Хетагурова. - 2013. - № 4. - С. 260-263.
8. Ионкис, Г. Ханс Магнус Энценсбергер и его «убедительные неожиданности» [Электронный ресурс] / Г. Ионкис // Слово/Word. - 2010. - № 65. - Режим доступа: URL: http://magazines.russ. ru/slovo/2010/65/io14.html
9. Ишимбаева, Г.Г. Гетевский дивертисмент в «Книге смеха и забвения» М. Кундеры [Текст] /
Г.Г. Ишимбаева // Доклады БашГУ, 2016. - Т. 1. - № 1. - С. 115-120. I
ю
10. Кундера, М. Бессмертие [Текст] / пер. с чешского Н. Шульгиной / М. Кундера. - СПб.: 2 Азбука-классика, 2006. - 384 с.
11. Миркина, Ю.З. Особенности языковой репрезентации документа в творчестве Х.М. Энценсбергера [Текст] / Ю.З. Миркина // Международный научно-исследовательский журнал. - 2014. -№ 1(20). - Ч. 2. - С. 124-125.
Н.Г. Васильевой [Текст] // Иностранная литература. - 2009. - № 8. - С. 7-28.
¿1
12. Энценсбергер, Х.М. Долой Гете! Объяснение в любви / Х.М. Энценсбергер; пер. с нем. g
"ф
13. Энценсбергер, Х.М. «...Каждый сам для себя должен решить, как ему обходиться с Гете» ф
[Текст] / Х.М. Энценсбергер; пер. с нем. Н.Г. Васильевой // Иностранная литература, 2009. - № 8. С. 51-52. §
14. Энценсбергер, Х.М. «Моя читательская аудитория - это не обязательно немцы». Запись беседы и пер. с нем. Н.Г. Васильевой [Текст] / Х.М. Энценсбергер // Иностранная литература. - 2010. -№ 9. - С. 217-247.
15. Estermann A. Hans Magnus Enzensberger. Eine Bibliographie. Hrsg. von Reinhold Grimm. ю Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1984. P. 343-435.
16. Hans Magnus Enzensberger. - Режим доступа: http://www.suhrkamp.de/autoren/autor. cfm?id=1134
17. Hans Magnus Enzensberger. Dietschreit F., Heinze-Dietschreit B. Literaturverzeichnis. Stuttgart: Metzler, 1986. P. 148-169. g
18. Wieland R. Auswahlbibliographie. Die Zeitschrift der Kultur, 1999. Heft № 699. P. XXXII-XXXIII. S
19. Wieland R. Hans Magnus Enzensberger. Bibliographie. Der Zorn altert, die Ironie ist unsterblich. bber Hans Magnus Enzensberger / Hrsg. von Rainer. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1999. P. 249-341.
о
о x
ф ^
X
О
с
го ч s ч о
I-
о m
References
1. Brandesov R.F. The questions of aesthetic didactics. Chelyabinsk: ChSPI, 1983. P. 79. [in Russian].
2. Brandesov R.F. The organization of artistic perception and the lesson of literature. Part 1. Chelyabinsk: ChSPI, 1978. P. 72. [in Russian].
3. Vasil'eva N.G. H.M. Enzensberger «Nieder mit Goethe. Eine Liebeserklärung». Introduction.
Inostrannaya literatura, 2009. No. 8. P. 3-6. [in Russian].
о 1=
4. Ginzburg L.V. Only my heart is broken... M.: Sovetskii pisatel', 1985. P. 229-425. [in Russian].
5. Gladilin N.V. The 33 songs after doomsday. The poem «Der Untergang der Titanic» by H.M. Enzensberger. Vestnik literaturnogo instituta im. A.M. Gor'kogo, 2007. No. 2. P. 226- 239. [in Russian].
6. Gladilin N.V. Drift to postmodern in the poem «Der Untergang der Titanic» by H.M. Enzensberger. Izvestiya Ural'skogo federal'nogo universiteta. Seriya 2. Gumanitarnye nauku, 2012. No. 1 (99). P. 80-94. [In Russian].
7. Dreeva D.M., Mil'lzihova A.K. Brevity of poetic speech such as typical feature of idiostyle of H.M. Enzensberger. Vestnik Severo-Osetinskogo gosuniversiteta im. K..L. Hetagurova, 2013. No. 4. P. 260-263. [In Russian].
8. Ionkis G. Hans Magnus Enzensberger and his "conclusive surprises". Slovo, 2010. No. 65. Available at: http://magazines.russ.ru/slovo/2010/65/io14.html. [in Russian].
9. Ishimbaeva G.G. Goethe's divertissement in M. Kundera's «The Book of Laughter and Forgetting». Doklady BashGU, 2016. T. 1. No. 1. P. 115-120. [in Russian].
10. Kundera M. «Immortality». S.-P.: Azbuka-klassika, 2006. P. 384. [in Russian].
11. Mirkina U.Z. Features of language representation of document in a creation of H.M. Enzensberger. Mezhdunarodnyi nauchno-issledovatel'skHzhurnal, 2014. No. 1 (20). P. 2. P. 124-125. [In Russian].
12. Enzensberger H.M. «Nieder mit Goethe. Eine Liebeserklärung». Inostrannaya literatura. 2009. No. 8. P. 7-28. [In Russian].
13. Enzensberger H.M. «Everyone for himself must decide how to deal with Goethe». Inostrannaya literatura, 2009. No. 8. P. 51-52. [in Russian].
14. Enzensberger H.M. My readers are not necessarily Germans... Inostrannaya literatura, 2010. No. 9. P. 217-247. [In Russian].
15. Estermann A. Hans Magnus Enzensberger. Eine Bibliographie. Hrsg von Reinhold Grimm. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1984. P. 343-435.
16. Hans Magnus Enzensberger. Available at: http://www.suhrkamp.de/autoren/autor.cfm?id=1134
17. Hans Magnus Enzensberger. DietschreitF., Heinze-Dietschreit B. Literaturverzeichnis. Stuttgart: Metzler, 1986. P. 148-169.
18. Wieland R Auswahlbibliographie. Die Zeitschrift der Kultur, 1999. Heft № 699. P. XXXII-XXXIII.
19. Wieland R. Hans Magnus Enzensberger. Bibliographie. Der Torn altert, die Ironie ist unsterblich. bber Hans Magnus Enzensberger / Hrsg. von Rainer. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1999. P. 249-341.
Сведения об авторах: Ишимбаева Галина Григорьевна,
доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры русской, зарубежной литературы и издательского дела, Башкирский государственный университет,
г. Уфа, Российская Федерация. Е-тшИ: [email protected]
Information about the authors: Ishimbaeva Galina Grigorevna,
Doctor of Sciences (Philology), Academic Title of Professor, Professor,
Department of Russian,
Foreign Literature and Publishing,
Bashkir State University,
Ufa, Russia.
E-mail: [email protected]
ro ca a) ro ю
