CC BY
170
Г.Н. Валиахметова УДК 327.5:620.9(5) + 327.5(470) + 327.5(73)
ПРОБЛЕМЫ ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В АЗИИ
Аннотация
В статье рассматриваются причины возрастания значимости Азии в мировой энергетической политике XXI в. На азиатском геополитическом пространстве расположены ключевые энергоресурсные зоны мира - традиционные (Ближний и Средний Восток) и новые (Центральная Азия и Каспийский регион), а также главные энергоемкие регионы (Восточная и Южная Азия). Правительства и национальные нефтегазовые компании развитых и развивающихся стран Азии активно включаются в глобальную энергетическую гонку. Это неизбежно порождает конфликт геополитических и экономических интересов со странами Запада и их транснациональными корпорациями, которые до недавнего времени доминировали на мировом энергетическом поле. При этом внешнеполитические стратегии обеспечения национальной энергетической безопасности стран Азии, Европы и США практически совпадают и нацелены на установление в той или иной форме контроля над нефтегазовыми ресурсами других стран и маршрутами транспортировки углеводородов. Определенная аналогия прослеживается и в методах реализации данных целей: активное участие в конкурентной борьбе, влияние на политически слабые энергоресурсные страны и смежные с ними территории; создание условий «ресурсного голода» у конкурента и т.п. Следует ожидать, что конфликтность как между этими лагерями, так и внутри них, будет возрастать, напряженная борьба за углеводороды сохранится и в будущем, а энергетический фактор с его высоким конфликтным потенциалом останется одним из ключевых в мировой политике XXI в.
Ключевые слова: энергетическая политика, энергетическая безопасность, конфликт интересов, нефть, газ, транзит, Ближний Восток, Центральная Азия, Восточная Азия, США, Россия.
Gulnara N. Valiakhmetova
ISSUES OF ENERGY SECURITY IN ASIA
Abstract
The article defines the reasons of increasing significance of Asia in global energy policy in the 21st century. The main energy-consuming regions of the world (East and South Asia) as well as the key energy resource zones (traditional - Near East and the Middle East, and the new ones - Central Asia and the Caspian region) are located in the Asian geopolitical space. The governments and national oil-and-gas companies of developed and dynamically developing states of Asia are actively joining the global energy race. Taking into account the fact that until recently Western energy suppliers dominated the world energy field, this provision inevitably creates a conflict of geopolitical and economic interests between Asian and Western states, as well as between their energy corporations. The author comes to the conclusion that Asia, Europe and the USA's foreign policy strategies on providing national energy security almost match and aim one way or another at controlling oil and gas resources of other states and routes of oil and gas transportation. There is a certain analogy seen in the methods of realizing these goals: active participation in energy competition, influence on the politically weak energy resources states and territories near them, making the conditions of resource starving for the competitor, etc. It is expected that confrontation between these parties and amid them will increase and energy rivalry will be continued in the future. The energy factor with its high conflict potential will be a key factor in the world politics of the XXIst century.
Key words: energy policy, energy security, conflict of interests, oil, gas, transit, Middle East, Central Asia, East Asia, the U.S.A., Russia.
Валиахметова Гульнара Ниловна, доктор исторических наук, профессор кафедры востоковедения Уральского федерального университета (Екатеринбург), e-mail: vgulnara@mail.ru
Gulnara N. Valiakhmetova, Dr. Sc. (History), professor of Chair of Oriental Studies, Ural Federal University (Yekaterinburg), e-mail: vgulnara@mail.ru
© Валиахметова Г.Н., 2015
ПРОБЛЕМЫ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ. 2015/4 (70)
В условиях глобализации роль энергетического фактора в международных отношениях и мировой политике устойчиво повышается и тема энергетической безопасности выходит на первый план. По мнению экспертов, в долгосрочной перспективе потребление углеводородов в развитых и развивающихся странах будет возрастать и значительно превышать собственный потенциал по добыче [12; 14], что с учетом усугубляющегося дефицита энергоносителей и масштабных сдвигов в структуре мирового энергетического рынка ведет к очередному витку глобальной «энергетической гонки». В XXI в. субъектное поле мировой энергетической политики претерпевает кардинальные изменения: помимо традиционных энергетических акторов [США, Европа, ТНК (транснациональная корпорация) западного базирования] появляются новые - Россия, динамично развивающиеся страны Азии и Латинской Америки, новые независимые государства Центральной Азии и Закавказья, азиатские и российские национальные и транснациональные корпорации энергетического профиля. Взаимоотношения между «новыми» и «старыми» энергетическими «игроками», а также внутри каждой из указанных групп приобретают все более конфликтный характер и все чаще принимают хаотичные и нецивилизованные формы вплоть до открытого военного вмешательства. Это актуализирует проблему поиска взаимоприемлемых форм и методов энергетического сотрудничества на долговременной основе. Пока этот процесс остается весьма напряженным и противоречивым.
Возрастающее влияние Азии на мировую энергетическую политику обусловлено прежде всего тем, что на азиатском геополитическом пространстве расположены главные энергоемкие регионы (Северо-Восточная и Юго-Восточная Азия) и ключевые энергоресурсные зоны мира -традиционные (Ближний и Средний Восток) и новые (Центральная Азия и Каспийский регион). Именно на Большой Ближний Восток вынуждены обращать свои взоры ведущие мировые потребители углеводородов как Запада, так и Восточной Азии ввиду очевидной ограниченности собственных нефтегазовых запасов [12; 14].
Установление в той или иной форме контроля над источниками углеводородного сырья, а также подчинение своему влиянию политически слабых государств-продуцентов и смежных с ними территорий остается наиболее распространенным методом обеспечения энергетической безопасности развитых и динамично развивающихся стран. Показательным примером является история нефтяного соперничества западных держав на Ближнем и Среднем Востоке в ХХ в. Одним из ключевых энергетический фактор стал и в событиях XXI в., прежде всего в Афганистане (2001), Ираке (2003), Ливии (2011), Сирии (20122015), а также в международном кризисе вокруг ядерных программ Ирана. В Вашингтоне не скрывают, что политика США в зоне Персидского залива и Каспийском регионе во многом ориентирована на обеспечение доступа к углеводородам и контроля над маршрутами их транспортировки на мировые рынки [1, с. 102]. Геополитическую подоплеку в энергетической сфере также имеет курс Китая на активизацию внешней политики на Ближнем Востоке, в Центральной Азии, Каспийском регионе, Африке [9; 10].
Эффективным методом энергетической борьбы является создание условий «ресурсного голода» у конкурента. Так, военные кампании в Ираке в 2003 г. и в Ливии в 2011 г. позволили США решить одну из стратегических задач - ограничить Китаю доступ к арабской нефти1 [11]. Данные военные конфликты, кроме того, запустили очередной рост мировых цен на нефть, а любое удорожание энергоносителей наносит серьезный удар по Китаю, экономика которого, в отличие от США, весьма чувствительна к конъюнктурным колебаниям на мировых рынках.
Повышенное внимание ведущих энергетических «игроков» мира к зоне Персидского залива, считающейся главной нефтяной «кладовой» планеты, обусловлено тем, что ее энергетический потенциал до сих пор оценен весьма приблизи-тельно2. В 1920-1970-е гг. западные нефтяные компании, практически полностью контролировавшие здесь нефтяное производство, намеренно сдерживали разведку и добычу во избежание затоваривания мирового рынка излишками сырой
1 В результате военной кампании в Ливии в 2011 г. убытки государственной китайской нефтяной компании «Ре^оСЫпа», которая успешно завершала переговоры с М. Каддафи о покупке нефтегазовых активов, составили 1,2 млрд. долл. [11, с. 17].
2 За вековую историю промышленной добычи нефти в зоне Персидского залива сегодня там насчитывается всего около 2 тыс. разведочных скважин (пробуренных методом «дикой кошки», т. е. наугад), в то время как в США -более 1 млн. В Ираке, например, имеется лишь 2,5 тыс. скважин всех видов (разведочных, оценочных, разработоч-ных и т.д.), а в одном только Техасе их 1 млн. [6, с. 198].
нефти. Многолетняя практика неполной эксплуатации нефтяных ресурсов региона, кроме того, способствовала сохранению финансово-экономической зависимости стран Залива от Запада, существенно ограничивая их внешнеполитическую самостоятельность. В 1970-е гг. волна национализации привела к выдворению европейских и американских компаний из большинства государств Ближнего Востока, что резко сузило доступ последних к передовым технологиям и, соответственно, возможности дополнительной разработки ресурсов в будущем. Сегодня стремление ближневосточных членов ОПЕК (Organization of Petroleum Exporting Countries -Организация стран-экспортеров нефти) самостоятельно разрабатывать свои нефтегазовые месторождения способствует росту международной конкуренции за доступ к ресурсно-сырьевой базе других регионов, прежде всего Каспия, Центральной Азии и Африки.
Крупным центром соперничества за углеводороды становится Центральная Азия, где повышенную активность проявляют такие азиатские «тяжеловесы» как Китай, Иран, Индия, Япония. Каждая из указанных стран стремится увеличить подконтрольную ей долю ресурсов региона и застолбить основные маршруты их транспортировки. В последние годы существенно расширил сферу и масштабы своего влияния Китай, в первую очередь благодаря крупным кредитам, инвестициям и торговле как в рамках двусторонних отношений со странами Центральной Азии, так и в рамках ШОС. Примечательно, что экономическое присутствие Китая в данном регионе не ограничивается одним лишь сотрудничеством в нефтегазовой сфере: КНР активно входит и в другие отрасли местной экономики - легкую промышленность, химическую, строительную, транспортную, фармацевтическую, телекоммуникационную и др. Фактически, на сегодняшний день Китай - единственный крупный игрок в регионе с большими финансовыми возможностями. Япония, как и Китай, также рассматривает Центральную Азию не только в контексте решения вопросов своей национальной энергетической безопасности, но и с точки зрения развития транзитного потенциала и рынков Афганистана и Монголии. Примечательно, что азиатские энергетические «игроки» (правительства и ТНК) довольно эффективно используют ресурс «мягкой силы» (масштабные информационные кампании в масс-медиа, поддержка местных социальных,
образовательных и экологических программ развития и т. п.). Как показывает практика, получение нефтегазовых контрактов в Центральной Азии в немалой степени обусловлено обязательством зарубежных ТНК финансировать подобные проекты [10].
Большая энергетическая гонка развернулась и в Каспийском регионе. Реализация международных проектов освоения каспийских углеводородов сталкивается с рядом проблем, в числе которых необходимость определения нового правового статуса Каспия, режима использования его нефтегазовых и биологических ресурсов, обеспечения надежной и безопасной транспортировки нефти на мировые рынки. Решение этих проблем во многом будет зависеть от исхода сложной, многоуровневой и многоходовой дипломатической игры. Ее участниками стали региональные (Азербайджан, Иран, Казахстан, Туркменистан и Россия) и внерегиональные (США, Турция, Греция, Украина, Армения, Грузия, Афганистан, Пакистан, Япония, Китай) «игроки», а также более 20-ти ТНК из США, Европы, Азии и России. Сегодня для экспорта каспийской нефти используются 9 нефтепровод-ных систем, причем с 2010 г. наметилась четкая тенденция к внушительному сокращению объемов поставок на Запад (в т.ч. через территорию России) и их увеличению на Юг в Иран и на Восток в Китай [8, с. 9-10].
В целом, в проблеме контроля над маршрутами транспортировки углеводородов заключен высокий конфликтный потенциал. Наглядным примером является не только Каспийский регион, но и Ближний Восток, где каждый из восьми построенных к настоящему времени нефтепроводов был перекрыт по меньшей мере один раз, преимущественно по военно-политическим причинам. Зигзаги региональной политики ХХ в., серия военных операций США и их союзников в Афганистане, Ираке и Ливии, а также тектонические сдвиги в политическом ландшафте Большого Ближнего Востока после «арабской весны» до сих пор не позволяют решить проблему беспрепятственной транспортировки ближневосточной нефти к мировым рынкам сбыта, минуя Персидский залив. Ввиду политической нестабильности в регионе основной транзитной артерией для нефтегазовых продуцентов Залива остается обходной маршрут через Аравийское и Красное моря, где танкеры вынуждены проходить через узкие и весьма уязвимые со стратегической точки зрения
морские транспортные артерии - Ормузский и Баб-эль-Мандебский проливы, а также Суэцкий канал. Как свидетельствует история, любая дестабилизация обстановки в прибрежных странах чревата перебоями нефтяных поставок или, как минимум, паникой на сырьевых биржах и резким скачком мировых цен на нефть (пример тому -события в Йемене, март 2015 г.).
Наиболее напряженная ситуация сложилась вокруг Ормузского пролива, контролируемого Ираном. Многие аналитики затрудняются предсказывать масштаб последствий перекрытия пролива для мировой экономики и энергетики. Проблема Ормузского пролива неоднократно приводила к вооруженным конфликтам, последним из которых является война в Сирии. Весьма уязвимым также является Малаккский пролив, соединяющий два океана - Индийский и Тихий. Через эту артерию, в частности, транспортируется около 70% всей сырой нефти и энергоносителей, которые импортируют Япония, Китай и Южная Корея [2, с. 460].
Наглядным примером битвы за транзит углеводородов является газовая составляющая геополитического конфликта в Сирии, которая оказалась ключевым звеном в вопросе об источниках и маршрутах экспорта газа с Ближнего Востока в Европу. В данном контексте война против Сирии нацелена на срыв ирано-сирийского газового соглашения о сооружении к Средиземному морю так называемой Исламской магистрали (2011), в противовес которой Катар при поддержке США и Саудовской Аравии продвигает свой газовый проект, способный нанести сокрушительный удар по газовым интересам Ирана, Ирака и Сирии. Успешное решение этих задач позволит США реализовать более глобальные геополитические цели: потеснить Россию на газовых рынках Европы, открыв туда новые транспортные коридоры из зоны Персидского залива; ослабить тем самым транзитные позиции Ирана в Ормузском проливе; существенно ограничить доступ Китая к газовым ресурсам региона [7; 13]. Однако гражданская война в Сирии превратилась в миф ввиду очевидного несирийского происхождения сирийской «оппозиции», и перевести ее в ливийский формат не удалось. В условиях сохранения непредсказуемости траекторий развития мировой и региональной политики эксперты воздерживаются от прогнозов в отношении сирийского кризиса даже на краткосрочную перспективу.
В этой связи «Исламская магистраль» и ка-тарский проект на время утратили свою актуальность, что, однако, не снизило значимость газового фактора в геополитическом противостоянии между США и Россией. Эксперты допускают, что теперь Белый дом попытается сорвать российско-турецкий газопроводный проект «Турецкий поток», используя методы политико-дипломатического маневрирования и информационной войны либо предложив Анкаре совместный с Тегераном газовый проект. Очевидно, однако, что организация при поддержке США газового «коридора» из Ирана в Европу натолкнется на неизбежное недоверие Ирана, на который американцы много лет оказывали давление санкциями, а также на жесткое противодействие Израиля и аравийских монархий, которые, как и Турция, не заинтересованы в усилении Ирана. Иными словами, весьма сложно предсказать, удастся ли Вашингтону «рассорить» Анкару и Тегеран с Москвой и одновременно «сдружить» Иран и Турцию в газовом вопросе - это уравнение со многими неизвестными [3].
Серьезную угрозу энергетической стабильности на глобальном, региональном и страновом уровнях представляет терроризм, направленный против энергетической инфраструктуры. С массовыми терактами на нефтяных объектах столкнулся Ирак после падения режима С. Хусейна и погружения страны в гражданскую войну; актуальна эта проблема и для относительно благополучной Саудовской Аравии. Все более тревожной видится экспертам тенденция к захвату нефтяных танкеров (в т.ч. супертанкеров) пиратскими группами, действующими в Юго-Восточной Азии и в прибрежных водах Аравийского полуострова и Восточной Африки [15]. Бывшие лидеры «Аль-Каиды» У. бен Ладен и А. аз-Завахири в свое время открыто заявляли, что нацелены на дестабилизацию мировой нефтяной промышленности, причем не только посредством терактов на нефтяных объектах и в транзитных зонах, но и путем установления полного контроля над богатыми нефтью странами Персидского залива [4, с. 209-213]. Очевидно, что аналогичные цели сегодня преследует ИГИЛ.
Угроза дестабилизации мировой системы энергопоставок все чаще рассматривается аналитиками в контексте нарастания напряженности в отношениях между исламским миром и Западом. История ХХ в. знает подобный пример: нефтяное эмбарго 1973 г., введенное мусульманскими
странами - членами ОПЕК в связи с поражением арабов в четвертой арабо-израильской войне. Признавая уязвимость поставок ближневосточной нефти, эксперты вместе с тем признают, что угроза исходит не напрямую от «исламского фактора», который является лишь инструментом в «большой игре», а обусловлена высоким конфликтным потенциалом в регионе, подогреваемым влиятельными внешними силами [4; 5].
В целом, в вопросах обеспечения стран углеводородным сырьем можно говорить о разделении международного сообщества на «мир производителей» и «мир потребителей». При этом первый, при сохранении доминирующего положения стран ОПЕК, довольно быстро расширяется за счет государств Центральной Азии, Каспия и Африки, а второй, в отличие от предыдущего столетия, представлен не только США и ведущими странами Запада, но и динамично развивающимися экономиками Восточной и Южной Азии и Латинской Америки. Следует ожидать, что конфликтность как между этими лагерями, так и внутри них, в будущем будет возрастать, напряженная борьба за углеводороды сохранится и в будущем, а энергетический фактор с его высоким конфликтным потенциалом останется одним из ключевых в мировой политике XXI в. Соответственно в обозримой перспективе и геополитическое пространство Азии сохранит статус одного из главных мировых очагов международных энергетических раздоров и разногласий.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бжезинский З. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. М.: Международные отношения, 2005. - 288 с.
2. Жизнин С. Энергетическая дипломатия России. - М.: Ист Брук, 2005. - 640 с.
3. Исламский газовый альянс против России -бред или провокация? // Современный Иран. - № 36. -2014. - С. 11-16.
4. Коэн А. Снизить зависимость США от ближневосточной нефти // Россия в глобальной политике. -2006. - № 3. - С. 208-216.
5. Малашенко А.В. Исламская альтернатива и исламистский проект. - М.: Весь мир, 2006. - 221 с.
6. Мауджери Л. Двукратное «ура» дорогостоящей нефти // Россия в глобальной политике. - 2006. -№ 3. - С. 194-207.
7. Минин Г. Геополитика газа и сирийский кризис // Фонд стратегической культуры. 25.05.2013. -URL: http://www.fondsk.ru/news/2013/05/29/geopoliti-ka-gaza-i-sirijskij-krizis-20759.html (дата обращения: 3.10.2015).
8. Степанов Д.Ю. Проблемы сотрудничества стран Каспийского региона в нефтегазовой отрасли: геоэкономический аспект. - М.: Дипломатическая академия МИД РФ, 2008. - 171 с.
9. Томберг Р.И. Китай в глобальной конкуренции за нефть Африки. - М.: ИМЭМО РАН, 2011. - 99 с.
10. Центральная Азия: роль в перестройке мировых рынков нефти и газа. - М.: ИМЭМО РАН, 2014. -104 с.
11. Юшков И.В. Борьба за контроль над запасами энергетических ресурсов как фактор мировой политики // Конкуренция и конфликтность в мировой экономике и политике. - М.: ИМЭМО РАН, 2013. - С. 13-20.
12. ВР Energy Outlook to 2035 // BP plc Official Website. URL: http://www.bp.com/en/global/corporate/ about-bp/energy-economics/energy-outlook/outlook-to-2035.html (дата обращения: 12.09.2015).
13. Engdahl W. Syria, Turkey, Israel and the Greater Middle East Energy War // Global Research. Centre for Research on Globalization (Ингдахл В. Сирия, Турция, Израиль и большая ближневосточная энергетическая война // Глобальное исследование. Центр Исследования в области глобализации. 11.10.2012). URL: http:// www.globalresearch.ca/syria-turkey-israel-and-the-great-er-middle-east-energy-war/5307902 (дата обращения: 3.10.2015).
14. ExxonMobil Outlook for Energy: A View to 2040 // ExxonMobil Website (Перспектива ExxonMobil для энергии: представление о 2040 // Веб-сайт ExxonMobil). URL: http://corporate.exxonmobil.com/en/ener-gy/energy-outlook (дата обращения: 12.09.2015).
15. The Piracy Reporting Centre Database // International Chamber of Commerce. International Maritime Bureau. База данных Центра сообщения пиратства // Международная торговая палата. Международное морское бюро. URL: http://www.icc-ccs.org/piracy-re-porting-centre (дата обращения: 12.09.2014).
REFERENCES
1. Bzezhinskij Z. Vybor. Mirovoe gospodstvo ili global'noe liderstvo [The Choice: Global Domination or Global Leadership]. Moscow, Mezhdunarodnyye otnoshe-niya, 2005, 288 p. (In Russ.).
2. Zhiznin S. Energeticheskaya diplomatiya Rossii [Russian Energy Diplomacy]. Moscow, Ist Bruk, 2005, 640 p. (In Russ.).
3. Islamskii gazovyi al'yans protiv Rossii - bred ili provokatsiya? [Islamic Gas Alliance against Russia -Nonsense or Provocation?]. In: SovremennyiIran [Modern Iran]. No 36, 2014, pp. 11-16. (In Russ.).
4. Cohen Ariel. Snizit' zavisimost' SSHA ot blizhne-vostochnoy nefti [Reduce US Dependence on Middle East Oil ]. In: Rossiya v global'noi politike [Russia in Global Affairs]. 2006, no 3, pp. C. 208-216 (In Russ.).
5. Malashenko Aleksey. Islamskaya al'ternativa i is-lamistskiiproekt [The Islamic Alternative and the Islamist Project]. Moscow, Ves mir, 2005, 121 p. (In Russ.).
6. Maugeri Leonardo. Dvukratnoye «ura » dorogos-toyashchey nefti [The Double "Hurray" to Expensive Oil ]. In: Rossiya v global'noi politike [Russia in Global Affairs]. 2006. No 3, pp. 194-207 (In Russ.).
7. Minin G. Geopolitika gaza i siriyskiy krizis [Geopolitics of Gas and the Syrian Crisis]. In: Fond stra-tegicheskoy kul'tury [Strategic Culture Foundation]. May 25, 2013 (In Russ.). Available at: http://www. fondsk.ru/news/2013/05/29/geopolitika-gaza-i-sirijskij-krizis-20759.html (accessed on October 3, 2015).
8. Stepanov D.Yu. Problemy sotrudnichestva stran Kaspiyskogo regiona v neftegazovoy otrasli: geoeko-nomicheskiy aspect [Issues of Cooperation in the Caspian Region in the Oil and Gas Industry: Geo-economic Dimension]. Moscow, Diplomatic academy, MID RF, 2008, 171 p. (In Russ.).
9. Thomberg R.I. Kitay v global'noy konkurentsii za neft' Afriki [China in the global competition for oil in Africa]. Moscow, IMEMO RAS, 2011, 99 p. (In Russ.).
10. Tsentral'naya Aziya : rol' vperestroyke mirovykh rynkov nefti i gaza [Central Asia: Role in the Restructuring of the Global Oil and Gas Markets]. Moscow, IMEMO RAN, 2014, 104 p. (In Russ.).
11. Yushkov I.V. Bor 'ba za kontrol' nadzapasami en-ergeticheskikh resursov kak faktor mirovoy politiki [The Struggle for Control over Energy Resources as a Factor in World Politics]. In: Konkurentsiya i konfliktnost' v mirovoy ekonomike i politike [Rivalry and Conflict in the World Economy and Politics]. Moscow, IMEMO RAN, 2013, pp. 13-20. (In Russ.).
12. BP Energy Outlook to 2035. In: BP plc Official Website. Available at: http://www.bp.com/en/global/cor-porate/about-bp/energy-economics/energy-outlook/out-look-to-2035.html (accessed on September 9, 2015).
13. Engdahl W. Syria, Turkey, Israel and the Greater Middle East Energy War. In: Global Research. Centre for Research on Globalization. October 11, 2012. Available at: http://www.globalresearch.ca/syria-turkey-israel-and-the-greater-middle-east-energy-war/5307902 (accessed on October 10, 2015).
14. ExxonMobil Outlook for Energy: A View to 2040. In: ExxonMobil Official Website. Available at: http://cor-porate .exxonmobil. com/en/ energy/energy-outlook (accessed on September 12, 2015).
15. The Piracy Reporting Centre Database. In: International Chamber of Commerce. International Maritime Bureau. Available at: http://www.icc-ccs.org/ piracy-reporting-centre (accessed on September 12, 2015).
К сведению читателей
Вышла книга:
Самигуллин В.К. Восточная правовая традиция. - Уфа: ООО «ПрофиПлюс», 2015. - 100 с.
В книге отстаивается идея, что существует не только западная правовая традиция, но и восточная.
Рассмотрены две правовые системы - тюрко-татарская и мусульманская, в которых представлена восточная правовая традиция.
