CC BY
67
УДК 930.26+571
А. В. Овчинников
Институт Татарской энциклопедии АН РТ ул. Пушкина, 56, г. Казань, 420015, Россия E-mail: kgd2006@list.ru
ПРОБЛЕМЫ ДРЕВНЕЙ И СРЕДНЕВЕКОВОЙ АРХЕОЛОГИИ И ИСТОРИИ КОЧЕВЫХ НАРОДОВ ЕВРАЗИЙСКИХ СТЕПЕЙ В ТРАКТОВКЕ А. П. СМИРНОВА
АлексейПетровичСмирнов(1899-1974 гг.) -доктор исторических наук, профессор МГУ им. М. В. Ломоносова, долгое время заместитель директора Государственного исторического музея и Института археологии (Института истории материальной культуры) АН СССР, кавалер ордена Трудового Красного знамени, заслуженный деятель науки и культуры Татарской и Чувашской АССР, автор 267 научных работ, в том числе 10 монографий - известен широкой научной общественности как исследователь древней и средневековой истории финно-угорских и тюркоязычных народов Среднего Поволжья и Приуралья.
Вместе с тем А. П. Смирнов, наряду с Б. А. Рыбаковым, М. И. Артамоновым, А. В. Арциховским и другими, относился к плеяде выдающихся советских историков и археологов, которые обладали энциклопедическими знаниями практически по всем периодам древней и средневековой истории и археологии Восточной Европы. Алексей Петрович придавал большое значение культурному обмену между различными группами племен, в результате которого развивалась и обогащалась их материальная культура. Видимо, этим и определился повышенный интерес А. П. Смирнова к ранним кочевникам южно-русских степей, нашедший отражение в целом ряде его исследований. Однако взгляды А. П. Смирнова на те или иные проблемы древних кочевых обществ и государств до настоящего времени не были предметом специального анализа.
О профессионализме А. П. Смирнова в вопросах археологии и истории древнего и средневекового населения пояса степей Евразии говорит ряд его рецензий на фундаментальные монографии, посвященные это-
му вопросу [Смирнов А. П., 1950. С. 61-64; 1949. С. 226-228; 1961а. С. 218-222; 1971. С. 298-301; 1972а. С. 220-221]. Профессионализм ученого, отличное знание литературы и источников позволили ему справиться с ответственной задачей написания глав учебника по истории СССР, посвященных киммерийцам, скифам, сарматам, гуннам, аварам и болгарам, а также рабовладельческим государствам Средней Азии [Смирнов А. П., 1966а. С. 273-295, 321-336].
А. П. Смирнов не просто интересовался вопросами истории и археологии кочевников, но и оставил ряд ценных, не только с историографической точки зрения, трудов.
На протяжении всей научной деятельности А. П. Смирнова интересовала скифская история. Видимо, данный факт следует объяснять тем, что ученый ясно осознавал то мощное культурное воздействие, которое оказывали скифы на племена Поволжья и При-уралья - область основных научных интересов А. П. Смирнова.
Первая публикация А. П. Смирнова по скифской проблематике, вышедшая в 1935 г., называлась «Рабовладельческий строй скифов-кочевников» [1935. С. 5-35]. Ученый позднее сам признавался, что от этой работы «веет социологическим привкусом» [1948а. С. 113]. Вместе с тем само появление этой работы было очень важным, жизненно необходимым событием для А. П. Смирнова. В конце 20-х гг. XX в. он вместе с другими учениками В. А. Го-родцова - А. В. Арциховским, В. Я. Брюсовым и С. В. Киселевым - принадлежал к группе «нового археологического направления», участники которой пытались соединить воедино «типологический метод» (теорию развития вещей во времени и пространстве) В. А. Город-
ISSN 1818-7919
Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2007. Том 6, выпуск 3: Археология и этнография © А. В. Овчинников, 2007
цова и принципы марксистской теории развития производительных сил: в эволюции орудий труда они видели прямое отражение эволюции производительных сил и производственных отношений древних обществ. В начале 30-х гг., в связи с «Академическим делом» и началом гонений на В. А. Городцова, группа «нового археологического направления» подверглась идеологическому разгрому, и под шквалом критики А. П. Смирнов вместе со своими товарищами по «группе» был вынужден официально отречься от своего учителя [Арциховский А. В. и др., 1932. С. 47-48; Овчинников А. В., 2006а. С. 349, 350].
В исторической науке в начале 30-х гг. XX в. начался поворот к «вульгарному социологизму», и А. П. Смирнову, только что «разоблаченному» и «раскаявшемуся», была нужна публикация именно в этом духе. На появление работы, видимо, оказал влияние и фактор «межличностных отношений». А. П. Смирнов в первой половине 30-х гг. являлся сотрудником московского отделения ГАИМК (МОГАИМК). Не секрет, что сотрудники недавно образованного МОГАИМК, в основном ученики гонимого В. А. Городцова, тяготились ленинградским руководством ГАИМК и при каждом удобном случае стремились отстаивать былую независимость. Поэтому, когда ленинградские ученые В. И. Равдони-кас и М. И. Артамонов вступили в дискуссию о социальном строе скифов, предложив в противовес патриархально-родовой теории С. А. Семенова-Зусера теорию, согласно которой социальный строй скифов имел элементы перехода к рабовладению, часть научных сотрудников МОГАИМК выдвинула новую точку зрения - о наличии у скифов рабовладельческого общества [Семенов-Зусер С. А., 1947. С. 152]. Эту точку зрения фактически и озвучил А. П. Смирнов в своей работе [Смирнов А. П., 1935. С. 4].
По мнению А. П. Смирнова, ошибка С. А. Семенова-Зусера и В. И. Равдоникаса заключается в игнорировании ими исторической обстановки: «Совершенно выпадает различие в общественной жизни скифов архаической эпохи и более поздних веков, когда влияние греческого торгового капитала совершенно разложило архаический строй скифов». Детально анализируя сообщения греческих авторов о скифах, А. П. Смирнов все же признает, что им относительно общественного строя скифов были присущи две точки зрения:
одни из них (Страбон. - А. О.) наделяли скифов чертами общественного устройства, относящегося к стадии родового строя, другие же (Геродот, Гиппократ, Посидоний, Апполо-дор, Эратосфен. - А. О.) определяют скифов как общество классовое. А. П. Смирнов критикует первую точку зрения, положения которой, как он считает, резко расходятся с данными археологии. По мнению А. П. Смирнова, признаками рабовладельческого характера скифского общества являлись бунты рабов и наличие социальных заболеваний, зафиксированные в письменных источниках. Эти письменные данные А. П. Смирнов подтверждает археологическим материалом, а именно, «захоронениями рабов» в курганах скифской знати [Там же. С. 20].
А. П. Смирнов пытался доказать существование рабовладельческого государства у скифов, начиная с V-IV вв. до н. э., отмечая при этом примитивный характер рабовладения в скифском обществе и сохранение первобытных отношений на периферии кочевого мира. Им был поставлен вопрос о формах государства у скифов. Он видел государство скифов в старой организации племени, где власть принадлежала наследственным царькам, опиравшимся на военные дружины, ставшие опорой рабовладельцев. Ученый указывал при этом на значение родовых пережитков, которые в условиях классовых отношений исполняли новую социальную функцию их вуалирования [Смирнов А. П., 1960. С. 3]. В заключение своей работы А. П. Смирнов констатировал: «Рабовладельческий уклад в степях Причерноморья в условиях развития производства, рассчитанного на обмен, являлся господствующим. И, следовательно, он может характеризовать общественную формацию этих кочевников» [Смирнов А. П., 1935. С. 31].
Работа А. П. Смирнова подверглась критике со стороны известного специалиста по скифской историографии С. А. Семенова-Зу-сера, который в своем историографическом обзоре дал ей следующую характеристику: «...автор ограничивается голой социологи-зацией, совершенно игнорируя фактический материал, к тому же он неправильно истолковывает отдельные места у древних писателей. .Что касается ссылок на основоположников марксизма, то они не подкрепляют положений Смирнова, так как их высказывания относятся к иной исторической среде и
неприложимы к скифскому обществу» [Се-менов-Зусер С. А., 1947. С. 152].
Продолжая разрабатывать вопрос о государстве у скифов, А. П. Смирнов в 1939 г. в путеводителе по Государственному историческому музею выделил у скифов стадию союза племен с VII—V вв. до н. э., предшествующую сложению государства [Смирнов А. П., 1960. С. 3].
В послевоенное время исследователь продолжает интересоваться историей скифов. В 1947 г. на страницах журнала «Вопросы древней истории» он выступает с рецензией на статью С. Н. Замятина «Скифский могильник “Частые курганы” под Воронежом» [Смирнов А. П., 1947. С. 159-163]. В следующем году А. П. Смирнов рецензирует капитальный труд С. А. Семенова-Зусера «Опыт историографии скифов» [Смирнов А. П., 1948а. С. 113, 114]. Последняя рецензия ярко иллюстрирует глубокие познания ученого в историографии скифской проблемы. По ходу рецензии автор констатирует, что в книге С. А. Семенова-Зу-сера «изложены взгляды почти всех исследователей - начиная с петровского времени, - в той или иной мере касавшихся вопроса о скифах». Автор рецензии ставит в упрек С. А. Се-менову-Зусеру то, что работы исследователей разобраны вне связи с общим состоянием исторической науки. А. П. Смирнов, вернувшись к старому спору первой половины 30-х гг., обвиняет автора рецензируемой книги в недостаточной самокритичности, которую последний проявил к своей работе «Родовая организация у скифов Геродота». В заключение рецензии А. П. Смирнов, признавая книгу С. А. Семе-нова-Зусера «только справочником по библиографии» и обобщая свои знания по скифской проблематике, высказывает собственное мнение о развитии скифской историографии в досоветский и советский периоды, которое шло, по мысли ученого, в двух направлениях: источниковедческом и общеисторическом [Там же].
Во второй половине 40 - начале 50-х гг. продолжался спор о социальном строе скифов. М. И. Артамонов, критикуя взгляды А. П. Смирнова, пришел к выводу, что Скифия в политическом отношении представляла собой нестойкий союз племен, а государство у скифов возникло лишь в позднейший период их истории. В 50-х гг. точка зрения А. П. Смирнова о классовом обществе у скифов была поддержана известным специалистом в этой об-
ласти Б. Н. Граковым, по мнению которого у скифов в эпоху архаики сохранялся патриархально-родовой строй, а к концу V в. до н. э. зародились классовые отношения и в результате политики царя Атея возникло государство [Граков Б. Н., 1954. С. 48]. Разногласия между исследователями заключались лишь в том, что Б. Н. Граков большую роль в возникновении классов у скифов отводил «завоевательному» рабству, когда в результате военного подавления подвластные земледельческие племена попадали в подневольное, полураб-ское положение, сходное с положением спартанских илотов. Данный вывод основывался на сообщении Геродота о том, что «царские скифы всех прочих скифов почитают своими рабами». По мнению А. П. Смирнова, эти слова нужно понимать не в буквальном смысле, что все скифы были их рабами, а в смысле подвластности этих племен, платящих им дань [Смирнов А. П., 1935. С. 13].
В настоящее время родовая концепция общественного строя скифов, как и точка зрения А. П. Смирнова о существовании у скифов рабовладельческого строя и рабовладельческого государства, являются лишь историографическими фактами. Со временем исследователям стало очевидно, что в условиях кочевого скотоводческого хозяйства рабовладельческие отношения не могли стать основой социально-экономических отношений в обществе. Такие авторитетные исследователи, как В. А. Ильинская и А. И. Тереножкин характеризуют социальный строй скифов следующим образом.
1. Род и племя утратили у скифов первоначальные производственные и социальные функции и сохранялись только как основы воинских подразделений.
2. Общество было раннеклассовым, а скифское государство представляло собой военную организацию, возглавляемую несколькими, а иногда, возможно, и одним царем [Археология..., 1986. С. 57-60].
А. П. Смирнов был активным участником Первой конференции по проблемам скифосарматской археологии, состоявшейся в Москве в 1952 г. и явившейся важной вехой в изучении скифской проблемы. Он не поддержал основные положения доклада Б. Н. Гракова и А. И. Мелюковой, согласно которым собственно скифами нужно считать только степных скифов, объединенных в союз родственных племен, частью земледельческих, частью кочевых,
с царскими скифами во главе. А. П. Смирнов считал, что к скифам нужно приписывать и население лесостепи. По мнению ученого, тезис Б. Н. Гракова и А. И. Мелюковой привел к сужению скифской проблематики рамками одной степной части Северного Причерноморья и создал трудности в разрешении отдельных проблем, в первую очередь происхождения скифов, их культуры и «звериного стиля» [Смирнов А. П., 1963. С. 4]. Не согласился А. П. Смирнов и с теорией А. М. Тальг-рена, Б. Н. Гракова и М. И. Артамонова о скифах как потомках срубных племен бронзового века, продвинувшихся из Поволжско-Приуральских степей в Северное Причерноморье несколькими волнами, начиная с середины II тыс. до н. э., и частично вытеснивших, частично ассимилировавших местное киммерийское население. Свое мнение ученый продолжал отстаивать на Второй конференции по вопросам скифо-сарматской археологии, прошедшей в январе-феврале 1967 г. [Петренко В. Г., 1971. С. 8].
Позиция А. П. Смирнова по вопросу происхождения скифов заключалась в следующем. В согласии с М. И. Артамоновым и Б. Н. Граковым он считал, что во второй половине II тыс. до н. э. вторгнувшиеся с запада в степи Северного Причерноморья племена срубной культуры вытеснили отсюда киммерийцев-катакомб-ников, которые после продолжали обитать на границах своих бывших владений. В результате тесных контактов остатков племен катакомбной культуры с пришельцами происходило постепенное их смешение, что и привело к созданию на рубеже II и I тыс. до н. э. более или менее однородной языковой и культурной общности. При этом, утверждал ученый, победителями оказались племена срубной культуры: именно их язык и культура оказались главенствующими [Смирнов А. П., 1966б. С. 35, 40]. Собственно же «скифы» пришли в Северное Причерноморье в конце VIII - начале VII в. до н. э. из Средней Азии, частью уничтожив, частью ассимилировав «срубников». Это утверждение противоречило точке зрения известного специалиста-скифолога Б. Н. Гракова о том, что собственно «скифы» - это результат самостоятельного развития срубных племен [Там же. С. 40].
Свои взгляды о среднеазиатском происхождении скифов и об этническом единстве лесостепного и степного скифского населения А. П. Смирнов пытался положить в
основу деятельности отдела скифо-сарматской археологии Института археологии АН СССР, заведующим которого он оставался с 1958 г. практически до конца жизни, сменив на этом посту Б. Н. Гракова. С его приходом в план работы отдела были внесены не только темы, непосредственно касающиеся истории скифов и сарматов, но и, с точки зрения неспециалиста, выходящие за рамки скифосарматской проблематики, относящиеся к территории Приуралья, Северного Кавказа и более отдаленных областей, таких как Север Восточной Европы и Средняя Азия. Расширение тематики работы отдела А. П. Смирнов объяснял тем, что решение основных вопросов сложения культуры скифов и савроматов и проблемы их этногенеза следует искать за пределами узкой территории, где развивалась их история, известная по письменным источникам [Смирнов А. П., 1961б. С. 130; 1962. С. 118-125; 1964. С. 130-134].
А. П. Смирнов особо отмечал замеченное еще А. А. Спициным и В. А. Городцо-вым скифское влияние на ананьинское население Среднего Поволжья и Приуралья эпохи раннего железного века (РЖВ). С этим мнением соглашались все специалисты, занимавшиеся РЖВ, в частности, такой признанный авторитет, как А. В. Збруева [Збруева А. В., 1952. С. 164]. Вместе с тем А. П. Смирнов не считал возможным говорить о присутствии самих скифов в Среднем Поволжье. Но данная гипотеза существует в литературе. В 1984 г. на основании сообщений Геродота о скифах, отделившихся от царских скифов, М. Н. Погребова и Д. С. Раевский выдвинули поддержанную К. А. Смирновым (сын А. П. Смирнова. - А. О.) гипотезу о том, что «отделившимся скифам» могут принадлежать ананьинские могильники, в которых найдены скифские вещи или вещи, изготовленные в Прикамье по скифским образцам. По их мнению, какая-то группа кочевников совершила поход на север и осталась там не позднее рубежа УЛ-У вв. до н. э. С мнением М. Н. Погребовой и Д. С. Раевского не согласились Н. А. Членова и А. Х. Халиков, которые считали, что еще в киммерийскую эпоху группа мужчин-воинов совершили поход на Среднюю Волгу и растворились в местной среде. Данная гипотеза основывалась на присутствии вещей кобанской культуры (Северный Кавказ) в памятниках РЖВ Поволжья. Следует заметить, что А. П. Смирнов также отмечал нали-
чие кобанских находок на территории Среднего Поволжья [Смирнов А. П., 1961в. С. 92; 1973. С. 130-131]. Но исследователь категорически не соглашался с мнением о присутствии киммерийцев на Средней Волге. В 1969 г. в письме А. М. Ефимовой он констатировал следующее: «(А. Х.) Халиков, вкупе с нашей (Н. А.) Членовой выступили с парадоксальным докладом о киммерийцах на Средней Волге. Исходя из ложного положения, высказанного за последние годы (Л. А.) Ельницким о принадлежности кобанской культуры киммерийцам, взгляда раскритикованного и у нас и на западе, он (А. Х. Халиков. - А. О.) дал следующее толкование находкам вещей кобанского типа на Средней Волге: эти вещи принесены киммерийцами, которые отсюда ушли на запад, точнее на юго-запад» (письмо А. П. Смирнова А. М. Ефимовой от 01.05.1969. ОРРК НБ КГУ, ед. хр. 9817 (4). Л. 14).
В 1966 г. выходит монография А. П. Смирнова «Скифы» [1966б], которая, несмотря на свой научно-популярный характер, наряду с одноименным трудом Б. Н. Гракова [1971], может быть включена в число классических исследований по скифской проблематике.
А. П. Смирнов интересовался социальным строем восточных соседей скифов - саврома-тов. Интересны его работы по вопросу наличия матриархата у этих племен. Письменные и археологические источники создали почву для появления в XX в. точек зрения, по которым савроматы выделяются из общего массива кочевых племен благодаря культовой сфере, статусу женщин, принимавших участие в войнах, порою более высокому, чем у мужчин [Бесчастнов Н. А., 2006. С. 232].
А. П. Смирнов не соглашался с тезисом известного специалиста по савроматской археологии К. Ф. Смирнова о наличии матриархата в савроматском обществе. С точки зрения ученого, материнский род нельзя устанавливать по наличию в погребениях вооруженных женщин, как это делал К. Ф. Смирнов. Материнский род, доказывал А. П. Смирнов, характеризуется другими чертами: руководящей ролью женщин в хозяйственной жизни, равенством членов рода, матрилокальным браком, счетом родства по линии матери и соответствующими правами наследования, значительной ролью женщины в области религии. Анализируя археологический материал, сведения письменных источников, данные этнографии, А. П. Смирнов убедительно показал,
что перечисленные выше явления в савроматском обществе не наблюдались [Смирнов А. П., 1971б. С. 188].
По мнению А. П. Смирнова, матриархата не было и у предков савроматов - племен, оставивших срубную и андроновскую археологические культуры. «Все памятники срубной и андроновской культур свидетельствуют о прочно сложившихся патриархальных отношениях» [Там же. С. 189].
Ученый считал, что «гинекократия» у сав-роматов являлась не пережитком матриархата, а приспособлением общества к строю военной демократии, когда свободное взрослое мужское население было занято грабительскими походами, а руководство всем хозяйством, забота о безопастности кочевого дома и стада обеспечивались женщинами. В этих условиях, по мнению ученого, и должны были сформироваться женские отряды, что нашло отражение в сведениях древних авторов, в легендах об амазонках и в произведениях вазовой живописи [Там же].
Судя по новейшим обобщающим работам, современные исследователи, так же как и А. П. Смирнов, склоняются к мнению об отсутствии у савроматов матриархального строя (т. е. матрилинейного счета родства) [Марковская И. В., 2006. С. 106-108].
В последние годы жизни А. П. Смирнов уделял большое внимание гуннам - той силе, «которая фактически уничтожила античный мир Северного Причерноморья», приход которой в степи Восточной Европы, по словам ученого, стоял «на грани двух эпох - древности и средневековья. Для первой из них был характерен рабовладельческий способ производства, для второй - феодальный. Грань этих двух эпох характеризуется варварскими нашествиями, среди которых наиболее разрушительным оказалось гуннское» [Смирнов А. П., 1957. С. 3].
Еще в 1963 г. ученый писал о «зияющим пробеле в археологии Восточной Европы», связанном с вопросами истории гуннов. «Если исторически гунны изучены в достаточной степени, если в восточной Сибири они выделены археологически, то значительно хуже дело обстоит в западной Азии, на территории Средней Азии и совершенно неудовлетворительно в Восточной Европе. А между тем гунны сыграли в политической жизни Европы огромную роль. Несомненно, они содействовали большим передвижениям населения.
.Несмотря на большое значение гуннов в истории нашей страны, несмотря на то, что великое переселение народов открывает новую эру в истории человечества, о европейских гуннах мы почти ничего не знаем» [Смирнов А. П., 1963. С. 8].
Обращению А. П. Смирнова к «гуннскому вопросу» способствовала дискуссия между ним и А. Х. Халиковым по проблеме ранней тюркизации Среднего Поволжья, которую последний относил к гуннскому времени [Овчинников А. В., 2006б. С. 167-171]. А. П. Смирнов оставил капитальный, но не опубликованный труд, посвященный гуннам. Работу над этой монографией, которую исследователь вел будучи уже тяжело больным человеком, можно с полным основанием назвать научным подвигом, поэтому имеет смысл более подробно рассмотреть этапы этой работы.
В октябре 1972 г. А. П. Смирнов выступал с отчетным докладом «Гунны и их роль в этнической истории Приуралья и Поволжья» в Институте археологии АН СССР (письмо А. П. Смирнова Н. Д. Аксеновой от 26.10.1972. ОРРК НБ КГУ, ед. хр. 1029. Л. 112). В ноябре ученый констатировал: «Трудно продвигаются мои гунны. Написал я много, но мало интересно. Не ладится эта работа. Срок: с учетом болезни - 1 апреля 1973 г.» (письмо
А. П. Смирнова А. М. Ефимовой от 07.11.1972. ОРРК НБ КГУ, ед. хр. 9820 (13). Л. 15). В феврале 1973 г. он представил в виде предварительного доклада вводную часть своей работы (письмо А. П. Смирнова А. М. Ефимовой от 13.02.1973. ОРРК НБ КГУ, ед. хр. 9821 (3). Л. 4). В июле этого же года текст в первом варианте был почти готов (письмо А. П. Смирнова А. М. Ефимовой от 25.07.1973. ОРРК, 9821 (19). Л. 24). В марте 1974 г. А. П. Смирнов умер.
В своей неопубликованной работе автор анализирует гуннские памятники Забайкалья, в частности погребальный обряд гуннов (хун-нов). Затем он выделяет наиболее характерные черты, не встречаемые в других культурах, и прослеживает их в культурах Тувы, Средней Азии, степях Восточной Европы и на Дунае. Характерные черты гуннских памятников Забайкалья, по мнению А. П. Смирнова, встречаются на всем пути хуннов-гуннов. Встречаются они и у сармат, где, по выражению ученого, «тонут в сарматской культуре». По мнению исследователя, отдельные элементы гуннской культуры есть и на Дунае, проявляясь, в
частности, в керамике. Однако все это лишь фрагменты. А. П. Смирнов прослеживает сарматский элемент в знаменитом полихромном (техника «клуазоне») стиле украшений эпохи Великого переселения народов.
Автор в своей работе пришел к выводу о том, что гуннская орда была многоплеменным образованием. Археологически она была представлена различными обрядами захоронений. Основным этническим элементом гуннского союза племен, по мнению А. П. Смирнова, был сарматский. Следует заметить, что выводы ученого совпали с выводами известного западно-германского историка Вернера, который писал: «Едва ли когда-либо удастся отделить памятники гуннов в смешанной сарматогуннской коллекции» (письмо А. П. Смирнова
A. М. Ефимовой от 13.11.1973. ОРРК НБ КГУ, ед. хр. 98821 (26). Л. 33).
Большую роль в этнических процессах на территории Среднего Поволжья и Прикамья в раннее средневековье А. П. Смирнов отводил сарматам. Он считал, что сарматы были вытеснены в эти непривычные для кочевников северные районы гуннским нашествием. Следы пребывания сармат ученый видел в материалах таких памятников, как У фимские курганы, захоронение под Ела-бугой, Мари-Луговском могильнике, Харин-ских курганах. Эти памятники маркируют, по его мнению, путь сармат на север. Данную гипотезу не поддержали О. Н. Бадер,
B. А. Оборин, В. Ф. Генинг. Они считали, что появление верхнекамских курганов ха-ринского типа связано с проникновением сюда населения угорского происхождения из Западной Сибири и Южного Зауралья [Генинг В. Ф., 1956. С. 42]. В настоящее время данную гипотезу поддерживают Р. Д. Голдина, В. А. Иванов и др. Однако, как отмечает современный исследователь из Перми Н. В. Кулябина, «развернутой аргументации у сторонников этой теории нет до сих пор» [Кулябина Н. В., 1999. С. 54]. Между тем А. П. Смирнов в 1957 г. отмечал, что Западная Сибирь не знает вещей могильников типа Харинских и Качка, что там нет пряжек с изогнутыми язычками, нет фибул, характерных для южных сарматских погребений. Ссылаясь на П. А. Дмитриева, А. П. Смирнов датировал западно-сибирские курганы более ранним временем. К тому же, считал исследователь, в то время не было материалов, которые давали бы возможность связы-
вать рассмотренные памятники с угорскими [Смирнов А. П., 1957. С. 15].
Позднее А. П. Смирнов изменил свою точку зрения. После выхода в свет в 1957 г. работы В. Н. Чернецова, в которой автор убедительно доказал принадлежность курганов Нижней Оби уграм, А. П. Смирнов согласился со своим оппонентами, которые говорили о движении угров в северной части Западного Приуралья. Вместе с тем исследователь продолжал утверждать, что пришельцы не оказали большого влияния на местное аборигенное население и, по-видимому, растворились в нем. Южнее, по-прежнему настаивал А. П. Смирнов, большую роль сыграли сарматы, которые продвигались отдельными группами вплоть до нижнего течения Камы [Смирнов А. П., Корнилов Г. Е., 1971. С. 483-484].
Н. В. Кулябина, анализируя новые материалы с Верхнего Прикамья, пришла к выводу, что идея А. П. Смирнова о проникновении отдельных групп сармат в Прикамье в раннем средневековье «представляется весьма плодотворной и заслуживает дальнейшей разработки» [Кулябина Н. В., 1999. С. 54]. Развивает идею А. П. Смирнова о проникновении сармат на территорию Среднего Поволжья и Приуралья современный авторитетный казанский исследователь Е. П. Казаков. Он считает, что все население в середине VI в. н. э. от р. Сура на западе до р. Белая на востоке, от Нижней Камы на севере до Самарской Луки на юге представляло собою ираноязычных поздних сармат, называемых им «именьковс-ко-турбаслинской общностью». Он также приводит примеры сарматского влияния на финно-угорское население мазунинской культуры Средней Камы и на памятники Верхней Камы [Казаков Е. П., 1998. С. 97-99].
Алексей Петрович Смирнов известен как основатель научной школы булгароведения. Изучая историю и археологию волжских булгар, ученый не мог не обратиться к материалам Северного Причерноморья и Северного Кавказа - родины булгар, а следовательно, и к проблеме Хазарского каганата. О компетентности ученого в этой области говорит его рецензия на монографию М. И. Артамонова «Очерки древнейшей истории хазар». В этой рецензии А. П. Смирнов ратует за сопоставление письменных и вещественных источников в историческом исследовании. Здесь же он впервые высказывает мысль о генетической связи Салтовского (хазарского) могильника
с сарматской культурой: это положение ученый будет развивать вплоть до 60-х гг. [Смирнов А. П., 1938. С. 218-220].
Признавая Волжскую Булгарию государством многоплеменным, А. П. Смирнов тщательно разрабатывал этническую историю собственно булгарских племен, начиная со времени их обитания еще в Причерноморье и на Северном Кавказе. По мнению исследователя, булгары по своему происхождению являлись сарматами. Следует заметить новизну этого утверждения. До А. П. Смирнова в исторической литературе раннебулгарские племена обычно рассматривались как часть тюркской орды, связанной с гуннами и кочевавшей в Южной России в послегунское время. Но А. П. Смирнов считал, что пришлые тюрки лишь изменили язык ираноязычных сармат, тюркизировали их. Процесс тюркизациии сармат, по мнению ученого, шел много столетий от гуннов, аваров и других волн кочевников, двигавшихся из Азии. В своем историческом построении А. П. Смирнов исходил из положения о том, что вопрос происхождения языка и происхождения народа не один и тот же: «например, иранцы Средней Азии восприняли тюркские языки совсем недавно в середине I тыс. н. э.» (письмо А. П. Смирнова
А. М. Ефимовой от ?.10.1958. ОРРК НБ КГУ, ед. хр. 9806 (9). Л. 11). Этот тезис А. П. Смирнов доказывал схожестью некоторых черт материальной культуры волжских булгар (особенно ранней керамики) и алан. Поэтому он полагал, что булгар нельзя считать тюркским племенем, пришедшим из Азии с гуннами или после них. По мысли ученого, булгары - это тюркизированный сарматский союз племен. «Кочевники, представленные племенами, входившими, судя по памятникам материальной культуры, в число сармато-аланских племен, являлись булгарами, т. е. одним из племен, входивших в булгарский союз племен, по которому они и могли получить свое имя, передав его в свою очередь одному из городов на Волге. Более высокая военная организация кочевников дала им перевес над оседлыми соседями, и то обстоятельство, что все государство именовалось “Булгарским”, показывает, что булгары подчинили себе все окрестные племена» [Смирнов А. П., 1951. С. 26, 27].
Показательно мнение ученого о прародине венгров. А. П. Смирнов внимательно следил за литературой о древних угро-венграх и интересовался поисками их следов в Повол-
жье и Прикамье. Свои изыскания по этому вопросу он подытожил в статье «Археологические данные об угро-венграх в Поволжье».
A. П. Смирнову наиболее вероятным казалось отнесение к древней угорско-венгерской культуре памятников бахмутинской культуры. Но в целом исследователь считал, что в настоящее время выделить памятники предков венгров в Поволжье не представляется возможным [Смирнов А. П., 1972б. С. 87-94]. Позднее работами А. Х. Халикова, Е. А. Халиковой,
B. Ф. Генинга, Е. П. Казакова, В. А. Иванова была предпринята попытка локализовать «Великую Венгрию» пределами Западного При-уралья [Казаков Е. П., 2007. С. 31-44]. Однако настораживает одна из недавних работ ижевского лингвиста В. В. Напольских, в которой он указывает на отсутствие в Восточной Европе следов праугорской топонимии эпохи «Великой Венгрии» [Напольских В. В., 2002. С. 103].
А. П. Смирнов внес значительный вклад в изучение такого исторического феномена, коим была Золотая Орда. Историей Улуса Джучи ученый заинтересовался, видимо, с 1946 г., после сессии по этногенезу казанских татар. В ходе разгоревшейся на сессии дискуссии А. П. Смирнову как основному докладчику профессор М. Н. Тихомиров бросил упрек в том, что он в своем выступлении «говорил, что Золотая Орда не играла почти никакой роли в создании татарского народа. ... Как же можно... выкинуть из истории основной стержень, связанный с международной историей, и останавливаться только на одной какой-нибудь детали». Алексей Петрович ответил достаточно резко: «Истории ее (Золотой Орды. - А. О.) я и не должен был касаться. единого татарского народа нет» [Смирнов А. П., 1948б. С. 147-150]. Другого ответа в условиях того времени (после знаменитого постановления ЦК ВКП (б) от 9 августа 1944 г. «О состоянии и мерах улучшения массово-политической и идеологической работы татарской партийной организации» и в преддверии борьбы с космополитизмом) ждать было бессмысленно. Но Алексей Петрович был настоящим ученым - то, что нельзя было говорить вслух, можно было прочитать между строк его произведений. Это утверждение в полной мере относится к взглядам А. П. Смирнова на историю Золотой Орды. В 1949 г., в разгар борьбы с космополитизмом, он, в рецензии на коллективную моно-
графию «История культуры Древней Руси» (под ред. Б. Д. Грекова), как бы случайно упоминает о блестящей культуре городов Золотой Орды [Смирнов А. П., 1949. С. 142]. В монографии «Волжские булгары» А. П. Смирнов соглашается с мнением А. Ю. Якубовского о большой роли в образовании городов Золотой Орды ремесленников из Ургенча, «который в начале XIII в. достиг высшего расцвета своей торгово-промышленной жизни» [Смирнов А. П., 1951. С. 63-64]. Из анализа текста монографии «Волжские булгары» можно сделать вывод о том, что первоочередную роль в падении Золотой Орды А. П. Смирнов отводил походам Тамерлана, а не Куликовской битве [Там же. С. 70].
Политическая обстановка, сложившаяся в стране после критики культа личности И. В. Сталина во время хрущевской «оттепели», позволила А. П. Смирнову более открыто высказывать свои мысли. В докладе, прочитанном в Казани в декабре 1956 г. (т. е. уже через несколько месяцев после XX съезда КПСС) на конференции по археологии, древней и средневековой истории народов Поволжья, он прямо заявил: «За последние годы изучение истории Золотой Орды зашло в тупик. Во всех исторических работах учитывается только разгром, только тяжелый гнет золотоордынской знати, только отрицательная сторона ее политики. Благодаря этому мы получаем одностороннюю картину. Этим страдали, в частности, решения сессии отделения истории и философии АН СССР в 1946 г., посвященные этногенезу татарского народа». Далее ученый говорит о смешанном характере культуры Золотой Орды («Здесь и Иран, и Китай, и Хорезм, и Болгары, и Русь») и о культурном воздействии Улуса Джучи на Русь (правда, с оговоркой, что по сравнению с другими покоренными областями оно было наименьшим и захватило преимущественно господствующие слои общества) [Смирнов А. П., 1957а. С. 38]. Таким образом, в условиях «оттепели» Алексей Петрович одним из первых в СССР призвал к объективному изучению истории Золотой Орды, выступив тем самым против упомянутого выше постановления ЦК.
В 1957 г. под руководством А. П. Смирнова была создана Поволжская археологическая экспедиция (ПАЭ). В 1959 г. исследователь, совместно со своим учеником Г. А. Федоровым-Давыдовым, выступил с программной статьей по изучению Улуса Джучи [Смир-
нов А. П., Федоров-Давыдов Г. А., 1959. С. 128-134]. В этом же году начинается археологическое изучение золотоордынских городов. Основные работы велись и до сих пор ведутся на месте бывших столиц Улуса Джучи: Сарай-Бату (Сарай аль-Махрус) и Сарай-Берке (Сарай аль-Джадид), археологически представленных расположенными в Волгоградской и Астраханской областях Селит-ренным и Царевским городищами. В 1969 г. А. П. Смирнов, уже тяжело больной, передал руководство экспедицией своему ученику Г. А. Федорову-Давыдову. Плодотворная работа ПАЭ за 40 лет дала богатейший материал, окончательно опрокинув старые представления о Золотой Орде как о государстве, преимущественно кочевом, с малочисленными городами, слаборазвитой торговлей и ремеслом [Рудаков В. Г., 2000. С. 187]. Именно результаты работы ПАЭ позволили известному знатоку истории, археологии и нумизматики Улуса Джучи Г. А. Федорову-Давыдову заключить, что золотоордынские города были центрами международной торговли, узлами торговых путей, входящих в систему северных маршрутов Великого шелкового пути, связывающего Восток с Западом [Федоров-Давыдов Г. А., 1994. С. 14]. Данный вывод не мог бы состояться без того творческого и организационного импульса, который дал своим талантом работе ПАЭ А. П. Смирнов.
Таким образом, подводя итог выше сказанному, хочется заметить, что вплоть до настоящего времени не только широкая научная общественность, но и узкие специалисты мало представляли себе вклад А. П. Смирнова в разработку вопросов истории и археологии тех или иных народов Евразии. Между тем более внимательное обращение современных исследователей к историографии может оказать неоценимую услугу в решении многих сегодняшних научных проблем.
Список литературы
Археология Украинской ССР. Киев, 1986. Т. 2: Скифо-сарматская и античная археология. 589 с.
Арциховский А. В., Киселев С. В., Смирнов А. П. Возникновение, развитие и исчезновение «марксистской археологии» // СГАИМК. 1932. № 1-2. С. 47-48.
Бесчастнов Н. А. Источники особого положения женщин у савроматов: Материалы XXXVIII Урало-Поволжской археол. студ. конф. Астрахань, 2006. С. 232-234.
Генинг В. Ф. Этнические культуры Прикамья в эпоху железа: Тез. докл. на конф. по археологии, древней и средневековой истории народов Поволжья в Казани в 1956 г. М., 1956. С.41-46.
Граков Б. Н. Каменское городище на Днепре. Сер. МИА. М., 1954. № 36. 240 с.
Граков Б. Н. Скифы. М., 1971. 170 с.
Збруева А. В. История населения Прикамья в ананьинскую эпоху. Сер. МИА. М., 1952. № 30. 326 с.
Казаков Е. П. К вопросу о турбаслинско-именьковских памятниках Закамья // Культуры евразийских степей второй половины I тысячелетия н. э. (вопросы хронологии). Самара, 1998. С.40-57.
Казаков Е. П. Волжские болгары, угры и финны в IX-XIV вв.: проблемы взаимодействия. Казань, 2007. 208 с.
Кулябина Н. В. К вопросу о роли сармат в этнической истории Прикамья // Научное наследие А. П. Смирнова и современные проблемы археологии Волго-Камья: Сб. тез. докл. конф., посвящ. 100-летию со дня рождения А. П. Смирнова. М., 1999. C. 53-56.
Марковская И. В. Статус женщины в кочевых обществах Раннего железного века Южного Урала: Материалы XXXVIII Урало-Поволжской археол. студ. конф. Астрахань, 2006. С.106-108.
Напольских В. В. «Угро-самодийская» топонимика в Прикамье: заблуждения и реальность // Древнетюркский мир: история и традиции. Казань, 2002. С. 85-105.
Овчинников А. В. А. П. Смирнов: ученый и эпоха // История народов Поволжья и Приура-лья: исследовательские традиции и новации: Сб. науч. ст. Казань, 2006а. С. 347-356.
Овчинников А. В. Вопрос о ранней тюркиза-ции Среднего Поволжья в трудах А. П. Смирнова // Историческое образование в вузах Казани. Казань, 2006б. С. 167-171.
Петренко В. Г. Задача и тематика конференции // Проблемы скифской археологии. Сер. МИА. М., 1971. № 177. С. 3-10.
Рудаков В. Г. История изучения Селитряного городища // РА. 2000. № 2. С. 180-191.
Семенов-Зусер С. А. Опыт историографии скифов. Харьков, 1947. Ч. 1: Скифская проблема в отечественной науке. 1692-1947. 191 с.
Смирнов А. П. Рабовладельческий строй скифов-кочевников. М., 1935. 36 с.
Смирнов А. П. Рец. на кн.: Артамонов М. И. Очерки древнейшей истории хазар. Л., 1937 // ВДИ. 1938. № 3 (4). С. 218-220.
Смирнов А. П. Рец. на журн.: Советская археология. М.; Л., 1946. Т. 8. 318 с. // ВДИ. 1947. № 3. С. 159-163.
Смирнов А. П. Рец. на кн.: Семенов-Зу-сер С. А. Опыт историографии скифов. Харьков, 1947. Ч. 1 // ВИ. 1948а. № 7. С. 113, 114.
Смирнов А. П. Заключительное слово // Происхождение татарского народа. Казань, 1948б. С.147-150.
Смирнов А. П. Рец. на кн.: Евтюхова Л. А. Археологические памятники енисейских кыргызов. Абакан, 1947 // СЭ. 1949а. № 4. С. 226-228.
Смирнов А. П., Рец. на кн.: История культуры Древней Руси / Под общ. ред. Б. Д. Грекова, М. И. Артамонова. Т. 1. Домонгольский период; Ч. 1: Материальная культура / Под ред. Н. Н. Воронина, М. К. Каргера, М. А. Тиха-новой. М.; Л.: Изд-во АН СССР; Ин-та истории материальной культуры им. Н. Я. Марра. 483 с. // ВИ. 1949б. № 8. С. 141-144.
Смирнов А. П. Рец. на кн.: Киселев С. В. Древняя история Южной Сибири. М.; Л., 1949 // Советская книга. 1950. № 3. С. 61-64.
Смирнов А. П. Волжские булгары. М., 1951. 275 с.
Смирнов А. П. Некоторые вопросы средневековой истории Поволжья. Казань, 1957. 36 с.
Смирнов А. П. Предисловие // История скотоводства в Северном Причерноморье. Сер. МИА. М., 1960. № 53. С. 3-5.
Смирнов А. П. Рец. на ст.: Низовья АмуДарьи, Сарыкамыш, Узбой. История формирования и заселения (Материалы Хорезмской экспедиции. М., 1960. Вып. 3) // СЭ. 1961а. № 4. С. 218-222.
Смирнов А. П. Сектор скифо-сарматской археологии // КСИА. М., 1961б. Вып. 85. С. 130, 131.
Смирнов А. П. Железный век Чувашского Поволжья. Сер. МИА. М., 1961в. № 95. 172 с.
Смирнов А. П. Работа секторов института археологии в 1959-1960 гг. Сектор скифосарматской археологии // КСИА. М., 1962. Вып. 89. С. 118-125.
Смирнов А. П. Некоторые нерешенные задачи археологии раннего железного века // КСИА. М., 1963. Вып. 94. С. 3-8.
Смирнов А. П. Сектор скифо-сарматской археологии в 1962 г. // КСИА. М., 1964. Вып. 98. С.130-134.
Смирнов А. П. Киммерийцы, скифы и сарматы; Возникновение и расцвет рабовладельческих государств в Средней Азии; Кочевники IV-VII вв. н. э. // История СССР. М., 1966а. Т. 1. С. 273-295; 321-336.
Смирнов А. П. Скифы. М., 1966б. 200 с.
Смирнов А. П. Рец. на кн.: Кызласов Л. Р История Тувы в средние века. М., 1969 // СА. 1971а. № 1. С. 298-301.
Смирнов А. П. К вопросу о матриархате у савроматов // Проблемы скифской археологии. Сер. МИА. М., 1971б. № 177.
С.187-189.
Смирнов А. П. Рец. на кн.: Алексеев В. П. Происхождение народов Восточной Европы. М., 1970 // СА. 1972а. № 2. С. 220-221.
Смирнов А. П. Археологические данные об угро-венграх в Поволжье // Проблемы археологии и древней истории угров. М., 1972б.
С.87-94.
Смирнов А. П. О культурных связях Кавказа с Поволжьем // Кавказ и Восточная Европа в древности. М., 1973. С. 130-131.
Смирнов А. П., Корнилов Г. Е. Рец. на кн.: Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья. Казань, 1971 // История и культура Чувашской АССР. Чебоксары, 1971. Вып. 1. С. 481-517.
Смирнов А. П., Федоров-Давыдов Г. А. Задачи археологического изучения Золотой Орды // СА. 1959. № 4. С. 128-134.
Федоров-Давыдов Г. А. Золотоордынские города Поволжья. М., 1994. 254 с.
Материал поступил в редколлегию 24.03.2007
