CC BY
47
ПРОБЛЕМЫ АНТРОПОГЕНЕТИКИ: ФИЛОСОФСКО-ГУМАНИТАРНЫЙ АСПЕКТ
Е.Н. ГНАТИК
Кафедра онтологии и теории познания Факультет гуманитарных и социальных наук Российский университет дружбы народов 117198 Москва, Россия ул. Миклухо-Маклая, д. 10 а
В статье сделана попытка рассмотреть некоторые аспекты проблем (научных, этических, философских, религиозных и правовых), возникающих в связи с развитием генетических исследований человека.
Бурный, беспрецедентный по своим темпам и размаху научно-технический прогресс является одной из наиболее очевидных реальностей нашего времени. Наука колоссально повышает производительность труда, расширяет масштабы производства. Она добилась ни с чем не сравнимых результатов в овладении силами природы. Вместе с тем научно-технический прогресс обостряет многие из существующих противоречий современного общественного развития и порождает новые. Более того, его негативные проявления могут привести к катастрофическим последствиям для судеб всего человечества. Сегодня уже не только произведения писателей-фантастов, авторов антиутопий, но и многие реальные события предупреждают нас о том, что людей может ждать катастрофическое будущее если научно-технический прогресс будет выступать как самоцель, лишится «человеческого измерения».
Среди областей научного знания, в которых особенно остро и напряженно обсуждаются возможные перспективы человечества, различные этические, философские, религиозные и правовые проблемы, особое место занимают генетические исследования человека. Свершения генной инженерии как в познании механизмов функционирования организмов, так и в прикладном плане весьма внушительны, а перспективы поистине фантастичны [Лещинская, 1996, с. 33]. Однако уже после первых успешных экспериментов с рекомбинацией молекул ДНК в пробирке появились первые сомнения и опасения, не принесет ли генная инженерия вред природе и человечеству.
Мощный рывок в исследованиях по молекулярной генетике за последние десятилетия открыл перед учеными возможность направленного воздействия на наследственность организмов, вплоть до инженерного конструирования организмов с заранее заданными свойствами. Начались обсуждение и поиски способов практического осуществления таких процессов
и процедур, как получение в неограниченных количествах ранее труднодоступных медикаментов (включая инсулин, человеческий гормон роста, многие антибиотики и пр.); придание сельскохозяйственным растениям свойств устойчивости к болезням, паразитам, морозам и засухам, а также способности усваивать азот прямо из воздуха, что позволило бы отказаться от производства и применения дорогостоящих азотных удобрений; избавление людей от некоторых тяжелых наследственных болезней путем замены патологических генов нормальными (генная терапия). Наряду с этим началось бурное развитие биотехнологии на основе применения методов генной инженерии в пищевой и химической промышленности, а также для ликвидации и предотвращения некоторых видов загрязнения окружающей среды.
В невиданно короткие сроки, буквально за несколько лет, генетика прошла путь от фундаментальных исследований до практического применения их результатов. К началу 80-х годов термин «генная инженерия» вряд ли был известен за пределами исследовательских лабораторий, а уже сегодня общественное мнение поляризовалось: есть и сторонники генетических манипуляций, и противники, призывающие к осмотрительности в выборе этих средств, способных изменить жизнь человека с гораздо более значимыми последствиями, чем прежние научные и технологические прорывы. Сегодня исследователи обладают возможностями, о которых раньше невозможно было даже предположить. Новаторские методы, в частности, репродуктивные техники, генные технологии, господство над инфекционными болезнями, пересадка органов и изменение поведения, пренатальная хирургия и т.п., создали новые дилеммы, как для ученых, так и для пациентов. Все перечисленное несет в себе серьезный вызов традиционным моральным ценностям. Разрыв между традиционными моральными ценностями и техническими возможностями современных технологий усугубляется растущим моральным плюрализмом общества.
Достижения генетики активно используются в медицинской науке, которая направлена на поиск освобождения человека от разного рода ограничивающих его возможности явлений, связанных с природными недостатками или просто волей случая: болезнями, несчастными случаями, болью, старением организма и смертью. В настоящее время этот идеал управления человеческой жизнью вступает в стадию возможной реализации. Сегодня техника способна воздействовать непосредственно на живой организм. В современной медицине речь идет уже не только о помощи больному, но и о возможностях управления процессами патологии, зачатия и умирания с весьма проблематичными «физическими» и «метафизическими» (нравственными) последствиями этого для человеческой популяции в целом.
Дело осложняется тем, что мы пока практически не знаем последствий искусственного вмешательства в геном, хотя исследования в этом направлении ведутся весьма интенсивно. Сегодня уже очевидно, что даже простая небрежность экспериментатора или некомпетентность персонала лаборатории в мерах безопасности могут привести к непоправимым последствиям. Еще больший вред методы генной инженерии могут принести при использовании их всякого рода злоумышленниками или в военных целях. Опасность обусловлена, прежде всего, тем, что организмы, с которыми чаще всего проводятся эксперименты, широко распространены в естественных условиях и могут обмениваться генетической информацией со своими «дикими» сородичами. В результате подобных экспериментов возможно создание организмов с совершенно новыми наследственными свойствами, ранее не встречавшимися на Земле. Такого рода опасения заставили ученых разработать чрезвычайно строгие меры безопасности при проведении экспериментов (в их числе - биологическая защита, то есть конструирование ослабленных микроорганизмов, способных жить только в искусственных условиях лаборатории). Тем самым генетики продемонстрировали осторожность и осмотрительность при планировании и проведении исследований, которые могли нести в себе потенциальные опасности и для человечества, и для всей живой природы. Это свидетельствует о том, что научное сообщество вполне в состоянии действовать, исходя из интересов и ценностей не только науки, но и человечества.
Максимум ожиданий и опасений связан с изучением генома человека, направленным на выявление всех генов, установление их функций и взаимодействий в норме и при нарушениях, приводящих к болезням. Расшифровка генома человека делает генетику одной из основных наук о человеке. Если прибавить к этому пренатальное исследование, искусственное зачатие и генетическое воздействие, а также репродукцию органов и тканей, - иными словами, все то, что до сих пор не подлежало человеческому вмешательству и воле, а зависело только от природы и воли случая, то можно себе представить, насколько сложные задачи все эти научные достижения ставят перед философией, этикой и юриспруденцией. В то же время с этими научными открытиями связаны и новые надежды, в частности, в области лечения до сих пор неизлечимых болезней, борьбы с инвалидностью и др. Однако возникает вопрос: до какой степени подобные исследования совместимы с многообразием и свободой человечества? До какой степени следует разрешать эксперименты на человеческом организме, выбор эмбрионов и т.п., чтобы не нанести непоправимый ущерб человеческому достоинству, уникальности и неповторимости каждого существа? Возникающие проблемы потребуют совместного участия
медиков, генетиков, философов, правоведов, социальных работников и богословов.
Похоже, накал дискуссий можно объяснить не столько тем, в какой мере реальны опасности, связанные с поистине фантастическими возможностями генетики, сколько тем, что они заставляют людей во многом по-новому, более остро воспринимать такие вечные проблемы, как проблемы человека, его свободы и предназначения. Далекие перспективы, открываемые генетикой, начинают оказывать влияние на нас уже сегодня, заставляя задуматься, более пристально всмотреться в самих себя, чтобы понять, чего мы хотим, к чему стремимся и что считаем неприемлемым. И здесь использование средств философского анализа, обращение к многовековому опыту философских размышлений становится не просто желательным, но существенно необходимым для поиска и обоснования разумных и вместе с тем подлинно гуманных позиций при столкновении с этими проблемами в сегодняшнем мире. Как отмечала Р.С. Карпинская, «в том и состоит одна из важнейших функций философского знания, чтобы вовремя поддержать новые научные идеи, акцентировать внимание научной общественности на гуманистическом смысле зарождающихся научных направлений в исследовании человека» [Карпинская, 1996, с. 14].
Новейшие биотехнологии как никакое другое направление научно-технического прогресса обнажают связь между достижениями генетики и биомедицины и падением ценности человеческой жизни. Как это ни парадоксально, но падение ценности человеческой жизни проявляет себя особенно ярко в технологиях, обеспечивающих воспроизводство человеческой жизни. Заготовка «запасных» зигот и их последующее уничтожение - условие процедуры искусственного оплодотворения. Отрицательные результаты пренатальной диагностики - еще одно мощное основание «показаний» для искусственного прерывания жизни. Превращение человеческих зародышей в фармацевтическое «сырье» является условием фетальной терапии [Силуянова, 2001, с. 60].
Мысль о том, что благо отдельного человека - испытуемого - превыше тех благ, которые могут получить наука и общество от его участия в эксперименте, явилась основной идеей Нюрнбергского кодекса. К ее осознанию человечество пришло через страдания многих и многих тысяч жертв. Эта идея отнюдь не утратила своей значимости и сегодня. Напротив, масштабы научных экспериментов на человеке стали поистине беспрецедентными, как неисчислимы и получаемые благодаря им достижения. Однако то, что было выявлено в ходе Нюрнбергского трибунала, до сих пор остается грозным предупреждением: успехи науки, лишенной этических начал, толкают человечество в пропасть [Contemporary Issues in Bioethics, 1989, p. 420].
В начале XXI века ученые-генетики, философы, политики, социологи встают перед необходимостью решения целого комплекса реальных фи-лософско-гуманитарных проблем генных технологий. Может ли человек (ученый, исследователь-генетик, политик) стать соавтором биологической эволюции? Может ли государство и общество регулировать процесс научных исследований, и если да, то как? Должно ли генетическое обследование стать доступным каждому и охватывать всю популяцию? Должно ли генетическое тестирование стать обязательным? Должно ли оно стать обязательным для людей, вступающих в брак, или при беременности? Можно ли рассматривать генетическую диагностику основанием для прерывания беременности? Этично ли сообщать человеку об имеющейся у него предрасположенности к тому или иному заболеванию, особенно, если медицина не может еще предотвратить его развитие? Допустимо ли, чтобы данные генетического обследования («генетический паспорт») были использованы страховыми компаниями, образовательными учреждениями и работодателями? Может ли геном стать критерием оценки личности? Как гарантировать и обеспечить конфиденциальность материалов генетического тестирования? Должна ли информация о результатах генетического обследования быть доведена до сведения всех членов семьи? Должны ли люди знать свое генетическое будущее? Вправе ли они выбирать: знать или не знать? Можно ли и нужно ли информировать их об этом в принудительном порядке? Может ли генетическое тестирование населения стать основанием классификации групп населения и основанием для властей ограничения свобод «неблагополучных» людей? Ограничится ли наука расшифровкой патологических генов или пойдет дальше, к поиску генов, ответственных за поведение человека? Можно ли улучшать или «гармонизировать» человека и род человеческий путем избирательного скрещивания определенных индивидуумов? Обладает ли человек правом на селекцию себе подобных и «проектирование» тех или иных качеств человека? Эти вопросы и множество других, подобных, составляют суть философско-гуманитарной проблематики генетики человека. В настоящей статье сделана попытка рассмотреть лишь некоторые из них.
Этические проблемы требуют весьма взвешенного подхода при лечении наследственных и других болезней с помощью генной терапии. Появление принципиально новых технологий, позволяющих активно манипулировать с генами и их фрагментами и обеспечивающих адресную доставку новых блоков генетической информации в заданные участки генома, стало важным событием в биологии и медицине. Такие методики генетической терапии можно назвать своего рода «молекулярным протезированием». Это направление уверенно набирает силу не только в лабораториях, но и в клиниках. Уже сейчас, на современном уровне знаний о геноме человека теоретически вполне возможны такие его модификации
с целью улучшения некоторых физических (например, рост), психических и интеллектуальных параметров. Таким образом, современная наука о человеке на своем новом витке развития вернулась к идее улучшения человеческой породы, когда-то постулированной английским генетиком Ф. Гальтоном и развитой его последователями и учениками. Дальнейший ход истории, как известно, полностью дискредитировал саму идею улучшения человеческой породы. Однако грядущее всевластие человека над собственным геномом заставляет вновь и вновь возвращаться к этой теме, делает ее предметом постоянных оживленных дискуссий в широкой и научной печати [Kay, Liu, Hoogerbrugge, 1997, Vol. 94. p. 12744-12746].
Сегодня уже признано целесообразным применение генной терапии для лечения многих заболеваний, ранее считавшихся неизлечимыми. Введение генных конструкций в организм человека предъявляет к вопросам генетической безопасности повышенные требования. Особое значение имеет вид клеток, служащих объектом генной терапии. Любое введение в клетки человека генетического материала может иметь отрицательные последствия, связанные с неконтролируемым встраиванием их в те или иные участки генома, что может привести к нарушению функции генов. Однако отрицательные последствия генной терапии соматических и половых клеток несоизмеримы по своему масштабу. В первом случае речь идет о судьбе одного тяжело больного индивида, и риск, вызываемый лечебными процедурами, обычно ниже, чем риск смертельного исхода от первичного заболевания. В то же время при внесении генетических конструкций в половые клетки возникает возможность внесения нежелательных изменений в геном будущих поколений [Баранов, 1999], и, как результат, - изменения природы человека. Безусловно, такое вмешательство недопустимо. Попробуем привести некоторые аргументы против такой интервенции.
Во-первых, человек имеет право на естественный неизмененный геном. Это одна из сторон его права на сохранение человеческого достоинства. Затем, представляется, что ученый-исследователь не должен присваивать себе право Бога и вмешиваться в наследственность. Также подобное вмешательство недопустимо потому, что, как считают некоторые исследователи, «невозможно отделить генную терапию половых клеток, то есть исправление генетических дефектов, от евгеники, то есть от попыток «улучшения» человеческого рода» [Зеленин, 1999]. Многие специалисты считают, что единственным и непременным ограничением, сохраняющим свою силу в современных условиях, является то, что все генотерапевтические мероприятия должны быть направлены только на конкретного больного и касаться исключительно его соматических клеток. Они полагают, что манипулирование соматическими клетками абсолютно этично, ибо последствия касаются только данного индивида, не имея воз-
действия на наследственность. Эта констатация вызывает сомнение в связи с развитием такого вида клеточной терапии, как фетальная, использующая при лечении зародышевые ткани человека. Фетальный материал
- это человеческие эмбрионы поздних сроков беременности (16-21 недели) [Силуянова, 2001, с. 107]. Возникает вопрос: совпадают ли цели и средства фетальной терапии?
Еще раз отметим, что на современном уровне знаний недопустимо проводить коррекцию генных дефектов на уровне половых клеток и клеток ранних доимплантационных зародышей человека в связи с реальной опасностью засорения генофонда нежелательными искусственными генными конструкциями или внесением мутаций с непредсказуемыми последствиями для будущего человечества. Вместе с тем в научной литературе все чаще и настойчивее раздаются призывы к возобновлению дискуссии о целесообразности генной коррекции зародышевых и половых клеток человека [Степанова, 1999]. В настоящее время наблюдается тенденция к интеграции двух видов терапии: половой и соматической. Вот некоторые вопросы, которые должны быть решены в рамках широкой дискуссии по проблемам генной терапии. Сможет ли в будущем генная терапия обеспечить столь полноценную генную коррекцию, которая не представит угрозы для потомства? В какой мере полезность и необходимость генетической терапевтической процедуры для одной супружеской четы перевесят риск такого вмешательства для всего человечества? Сколь оправданы будут эти процедуры на фоне грядущего перенаселения планеты? Насколько реальна опасность навязывания обществу неких генетических форм, создания с помощью «улучшающих» манипуляций, профилактической или «косметической» генотерапии новых, генетически высших и низших классов? Как будут соотноситься генно-инженерные мероприятия на человеке с проблемами гомеостаза общества и биосферы? Таким образом, генетическая революция, апофеозом которой явилась генная терапия, не только предлагает реальные пути лечения тяжелых наследственных и ненаследственных недугов, но и в своем стремительном развитии ставит перед обществом новые проблемы, решение которых настоятельно необходимо уже в ближайшем будущем.
Также возможен вопрос: целесообразно ли применение генетической терапии к тем больным, которые «не хотят изменяться», даже если прогнозируется явно положительный эффект лечения. Ведь известно, что существуют некоторые сообщества людей даже с явными дефектами, которые совершенно удовлетворены своим существованием и вовсе не считают себя ущербными. Например, некоторые лилипуты, или карлики, если бы им предложили лечение гормоном роста, отказались бы. То есть, генотерапия, видимо, далеко не всегда может восприниматься людьми как благо, и концепция «нормальности» сейчас подвергается достаточно
жесткой критике. Также хотелось бы коснуться весьма непростого вопроса о правомерности генетического вмешательства в тех случаях, когда надо скорректировать, скажем, определенную биологическую конституцию в соответствии с требованиями той небольшой группы, к которой человек принадлежит. Бывают такие, например, просьбы и пожелания: родители из сообщества слепых просят ослепить их зрячего новорожденного ребенка, чтобы он остался с ними, в нормальной для них среде, где у них есть статус, где у них есть привычная форма существования. И они считают себя вполне нормальными в своем маленьком замкнутом мире. Это одна из трудноразрешимых проблем.
Сближение генетики и методов медицинской помощи зачатию, а также все возрастающая конкуренция между предприятиями в области биотехнологий также могут стать причиной серьезных этических отклонений. В науке появилось новое понятие «прогностическая медицина» [Силуянова, 2001, с. 102], достижения которой дают возможность задолго до появления «клинической картины болезни» человека, даже до его рождения, определить, какие заболевания ему грозят. Также широкое распространение медицинских технологий, способствующих зачатию, в сочетании с развитием генетики открывает возможности уже в самом скором времени производства детей по запросу взрослых. Например, существуют методики, позволяющие выбирать пол ребенка (80% успеха). Если такое положение вещей установится, то оно может привести к нарушению равновесия между полами в тех странах, где по причине социальной дискриминации женщин считают «худшим» полом, и рождение девочки может рассматриваться как нежелательное. Также существуют новые методики пренатальной диагностики, позволяющие избежать передачи ребенку особо тяжелых заболеваний, поскольку в случае его обнаружения мать может прибегнуть к аборту. В вопросе о прерывании беременности, в том числе беременности неизлечимо больным плодом, в суждениях медиков, пациентов, общества в разных культурах наблюдаются значительные разногласия. Представители одной крайней точки зрения считают, что искусственное прерывание беременности даже на основании безнадежного прогноза для плода недопустимо. Представители другой крайней точки зрения считают, что в безнадежной ситуации не следует возлагать на женщину, ее семью, общество моральное и материальное бремя по содержанию неизлечимо пораженного индивида.
Одну из острых проблем, вытекающих из достижений генетики, составляет опасность появления неуправляемой евгеники. Эта опасность основана на естественном желании врача или супружеской пары выбрать наилучший материал для будущего ребенка. При наличии нескольких различно оплодотворенных яйцеклеток появляется искушение их выбора. Разработана технология преимплантационной диагностики (БР1). Этот
метод состоит в устранении эмбрионов с генетическими заболеваниями и трансплантировании «лучшего» эмбриона в матку матери. В расширенном анализе ОР1 планируется исследование около пятидесяти генетических аномалий, в том числе предрасположенность к диабету, высокому давлению или раку груди. Представляется, что это уже не просто основанная на сострадании альтернатива болезни, а первый шаг к поиску «идеального ребенка». Однако кто знает, какая яйцеклетка будет лучше в генетическом плане? Не приведет ли желание улучшить таким путем человеческую природу к трагедиям, рождению детей не с улучшенными, а с ухудшенными качествами? Не будет ли это дорогой с благими намерениями, ведущей в ад? Однако представляется, что помимо этих непростых проблем могут возникнуть и другие, например: распространение методики пренатальной диагностики на всех беременных женщин может стать первым шагом к погоне за больным геном, а значит, к организованной политике искоренения целой человеческой группы, например, группы больных болезнью Дауна. Какими будут демографические и социальные последствия медицинского прогнозирования? Ответ на этот вопрос непосредственно связан с выбором нравственных ценностей. Проблема генетической евгеники, очевидно, нуждается в неотложном разумном правовом регулировании с участием экспертов всего мирового сообщества. Представляется, что дородовая диагностика может считаться нравственно оправданной лишь в тех случаях, если она нацелена на лечение выявленных недугов на ранних стадиях, а также на подготовку родителей к особому попечению о больном ребенке. Ведь правом на жизнь, любовь и заботу обладает каждый человек, независимо от наличия у него тех или иных заболеваний.
Другая возможность, предоставляемая современной антропогенетикой, состоит в соединении технологии предимплантационной диагностики и клеточной терапии и в создании «лекарственных» младенцев. В матку матери имплантируется эмбрион, не страдающий заболеванием, которым болен старший ребенок той же пары. После рождения ребенка из пуповины берутся клетки, которые затем передаются больному в целях его излечения. Однако остается вопрос: как относиться к новорожденному в случае, если излечения не произойдет? Как к бракованной продукции? Ребенок может стать продукцией, изготавливаемой по заказу по нормам и характеристикам, указываемым заказчиком, и с прилагаемой гарантией. С нашей точки зрения, этот подход вряд ли может быть оценен как безупречный. Рождение таких детей, возможное благодаря этой технологии, перевернуло бы наше представление о человеке, личности и человечестве в целом. Использование новых технологий порождает соблазн рассматривать формирующуюся жизнь как продукт: продукт, который можно выбирать согласно собственным склонностям и которым можно распоря-
жаться наравне с любыми другими продуктами человеческой деятельности. Зарождающаяся человеческая жизнь может оказаться предметом ку-пли-продажи.
Очень сложным является также вопрос о возможных границах проведения научных исследований. Например, несколько лет назад сообщалось о предложении следующего эксперимента по использованию подходов генной терапии: речь идет о попытке ввести в эмбрион гены, компенсирующие один из тяжелейших генетических дефектов - иммунодефицит. На сегодняшний день случай диагностирования этого заболевания на ранних сроках является показателем для прерывания беременности. С согласия женщины с помощью определенных манипуляций вводится нужный ген. Но речь совсем не идет об излечении. Беременность все равно будет прервана, а полученный эмбриональный материал используют для того, чтобы доказать, произошла или не произошла компенсация генетического дефекта [Зеленин, 1999]. Это достаточно резкое изменение в подходах к манипуляциям на половых клетках. Естественно, перед обществом, перед врачами, перед родителями встают новые, очень сложные морально-этические проблемы. Сегодня большинство ученых и богословов согласны с тем, что формирование человеческого эмбриона является началом человеческой жизни и связано с фундаментальным правом человеческой личности не быть «биологическим объектом» для разного рода экспериментов. Представители Церкви справедливо считают «безнравственным лишение жизни зачатого человеческого существа по причине нежелательного для родителей пола или наличия врожденного недуга» [Основы социальной концепции РПЦ, 2000, с. 76] и напоминают о необходимости трезво и ответственно учитывать этические последствия внедрения новых технологий.
Сегодня все чаще поднимается вопрос о целесообразности не только индивидуального, но и массового контроля так называемых генов предрасположенности. Если учесть, что генетическая идентификация личности методами геномной дактилоскопии уже широко используется не только в криминалистике, но и в других социальных сферах, то вполне закономерен вопрос о целесообразности разработки и путях внедрения в жизнь своеобразного генетического паспорта (индивидуальной базы данных) для каждого человека [Баранов, Асеев, Баранова, 1999]. Естественно было бы предположить, что при наличии такой базы данных, высококвалифицированном и своевременном медико-генетическом консультировании, вдумчивом семейном докторе, внимательных родителях и разумном индивидууме такой генетический паспорт был бы весьма полезен на всех этапах жизни человека. Своевременная коррекция питания, профориентации и пр. позволили бы избежать многих катастроф, способствовали профилактике многих недугов, обеспечили творческое долголетие. Однако, к
сожалению, реальная ситуация намного сложнее. Дело в том, что генетический паспорт не только открывает новые горизонты для здравоохранения, но и порождает опять-таки массу серьезных социальных и этических вопросов, которые пока остаются без ответа. Какие институты здравоохранения и каким образом смогут обеспечить его эффективное использование? Кто реально будет иметь доступ к индивидуальной базе данных? Как будет обеспечена ее строгая конфиденциальность? Эти и многие другие вопросы все чаще становятся предметом широких дискуссий. Представляется, что генетическая идентификация и генетическое тестирование (создание «генетического паспорта») могут осуществляться лишь на основе уважения свободы личности. Ибо, «имеется реальная опасность злоупотребления генетическими сведениями, при котором они могут послужить различным формам дискриминации. Кроме того, обладание информацией о наследственной предрасположенности к тяжким заболеваниям может стать непосильным душевным грузом» [Основы социальной концепции РПЦ, 1999, с. 79]. Необходимо подчеркнуть опасность распространения генетической информации о конкретных людях. В связи с этим в некоторых странах уже приняты законы, запрещающие распространение такой информации.
Анализ подобных проблем свидетельствует о том, что в целом человечество не готово пока к эффективному восприятию многих достижений современной генетики. Тем не менее, учитывая то, что наши знания о геноме человека непрерывно углубляются и постепенно проникают во все области жизни, прежде всего, в медицину, есть основания думать, что все эти вопросы со временем будут решены. Подготовка высококвалифицированных специалистов по медицинской генетике, свободно ориентирующихся в геноме человека, рост генетической грамотности населения, разработка хорошо продуманных юридических правил и норм - непременные условия для достижения такой цели. И не исключено, что методом проб и ошибок, через жаркие дискуссии человечество XXI века придет к идее генетического паспорта на более высоком научном и правовом уровне [Баранов, Асеев, Баранова, 1999].
В условиях, когда занятия медицинской наукой тесно переплетаются с практикой оказания медицинской помощи, возникает и такой этический вопрос: различаются ли между собой обязательства врача по отношению к просто пациентам и по отношению к пациентам, выступающим в роли испытуемых? Ведь есть опасность, что испытуемый для исследователя становится не субъектом, а предметом, вещью. И тогда понятия о «вреде» и «несправедливости», причиняемых испытуемому, приобретают иное этическое измерение, нежели это имеет место в ходе лечения пациента. Другими словами, медики-исследователи должны попытаться переосмыслить и модифицировать требования, содержащиеся в клятве Гиппо-
крата, в соответствии с новыми возможностями, открывшимися перед медициной сегодня. Безусловно, противоречие между интересами прогресса науки и неприкосновенностью жизни испытуемых должно решаться в пользу уважения личности последних, их права на самоопределение, автономию при принятии решений [Катц, 1997]. Подчеркнем, что отношения между наделенным большими возможностями исследователем и находящимся по сравнению с ним в более уязвимом положении испытуемым должны строиться на принципах уважения права последнего (являющегося неотъемлемым правом каждого человека) принимать собственные решения.
Еще один важный вопрос - вопрос о патентировании живых организмов. Развитие биотехнологий создает радикально новую ситуацию. Сегодня техника позволяет человеку изменять не только растения и виды животных, но и свои собственные генетические характеристики. Изменять человека, какая головокружительная ответственность! С другой стороны, человек может превратиться в простой банк органов, в машину и воспроизводимый предмет, который может подвергнуться купле-продаже. И тогда граница между человеком и вещью может оказаться под угрозой. Грань между отношением к человеку как «объекту исследования» и отношением к человеку как «объекту использования» - очень тонка. Иоанн Павел II констатирует: «Относиться к другому человеку как объекту использования - значит, рассматривать его исключительно как средство для достижения своей цели, как предмет, без учета присущего личности предназначения» [Иоанн Павел II, 1993, с. 89].
Всегда считалось, что жизнь в любых ее проявлениях невозможно приобрести. Ситуация изменилась, когда в 30-х годах XX века в США серия законов разрешила запатентовать гибрид кукурузы, дававший наибольший доход с гектара. После Второй мировой войны другие организмы, чуть более совершенные, также были запатентованы. В 1998 году в рамках исследований генома человека американец Крег Вентер получил патент на части генома, которые его предприятие, Celera Genomics, обнаружило и определило. Тем самым была открыта дорога получению патентов на геном человека. То есть на человека! Причины, конечно же, финансовые: перспектива захвата рынков и получение огромных прибылей. Нарушение это было столь вопиющим, что вызвало протесты по всей Европе. Но это происшествие показывает, что граница между человеком и вещью оказалась нарушена. Таким образом, генетика может стать опасной, если выйдет из-под контроля человеческой и политической воли. Важность вопроса о патентировании живых организмов предполагает самую серьезную юридическую защиту биотехнологических открытий. В связи с экономической и этической важностью этого сектора, развивающегося быстрыми темпами, государства и международные организации
задумываются над способами контроля науки. В мире постепенно рождается новая законодательная система, подчас еще неполная или недостаточно отработанная. Однако представляется, что, пока директивные тексты не обретут силу закона, генетические опыты, направленные на приобретение финансовой выгоды, обличаемые международным сообществом, будут продолжаться в полной безнаказанности. Развитие и все более широкое овладение методами генной инженерии, возможность заниматься генотерапией в негосударственных структурах, общее нарастание криминальных тенденций в биомедицине - все это, очевидно, требует разработки механизмов строгого контроля над исследованиями в области генетики и постоянного совершенствования правовых норм для обеспечения безопасности человека.
В ходе обсуждения различных проблем антропогенетики, по сути дела, ставится вопрос о необходимости правового определения понятия «человеческое существо», а тем самым, по крайней мере, косвенно, - и самого понятия «человек». Определение этого понятия - давняя философская проблема. Философы разных времен предлагали множество определений
- от «двуногое без перьев» до «животное, производящее орудия». Большинству же людей это представлялось не более чем праздными причудами изощренных умов. Стремительный прогресс современных генетических технологий, однако, показывает, что это определение имеет не только отвлеченно философский, но и непосредственно практический смысл. Таким образом, проблема, вся острота которой до последнего времени была ясна лишь достаточно узкому кругу специалистов по философским и этическим вопросам биомедицины, становится ныне актуальной для всех.
Антропогенетика сегодня непрестанно расширяет технологические возможности контроля и вмешательства в естественные процессы зарождения, протекания и завершения человеческой жизни. Как уже отмечалось, стали обыденной практикой различные методы искусственной репродукции человека, замены органов и тканей, нейтрализации действия вредоносных или замещения поврежденных генов, продления жизни, воздействия на процесс умирания и др. Во всех подобных случаях исследователи сталкиваются с пограничными ситуациями, когда трудно сказать, имеют ли они дело уже (или еще) с живым человеческим существом или только с конгломератом клеток, тканей и органов. Пределы вмешательства ученых в жизненные процессы и функции определяются не только расширяющимися научно-техническими возможностями, но и нашими представлениями о том, что есть человек, а, следовательно, и о том, какие действия и процедуры по отношению к нему допустимы, а какие - неприемлемы. Таким образом, перспектива дальнейших генетических исследований человека со всей очевидностью демонстрирует необходимость
юридически, а значит, четко и однозначно определить такие понятия, как «человек» и «человеческое существо». Представляется, что такое разграничение оказалось бы очень важным не только для тех, кто подвергается генетическим и биомедицинским воздействиям, но и для всех людей в целом. Ведь тем самым мы, люди, не просто словесными формулировками, но и своими решениями и действиями даем определение самих себя как допускающих или не допускающих те или иные вмешательства в жизнь человека.
Несмотря на очевидный прогресс науки, генной инженерии, мы тем не менее еще далеки от полного раскрытия тайны живого. А значит, далеки от понимания последствий наших воздействий на живое. Сегодня мировое сообщество обеспокоено вопросом: к чему может привести бесконтрольное баловство с генами? Ведь последствия до конца неизвестны и могут оказаться необратимыми, может начаться период мутаций, и человек может стать жертвой собственных экспериментов. Существует множество реальных и гипотетических факторов, представляющих опасность развитию человечества. Н.Н. Моисеев справедливо считает, что «природа не пассивный фон нашей деятельности. Она - и это чрезвычайно важно, может быть, самое важное - самоорганизующаяся система. Реагировать на наше воздействие природа будет не по «нашим» правилам, а по своим собственным законам самоорганизации, которых мы пока почти не знаем» [Моисеев, 1986, с. 32]. Ученые все чаще говорят об утрате человеком своих природных качеств, о снижении андрогенных способностей людей, об истощении генофонда человечества. Человек постепенно заменяет биосферу техносферой. Таким образом, существует целый ряд нерешенных глобальных вопросов. Долго ли продлится наше господство на Земле и не угрожает ли нам опасность? Каково будущее человека как вида? Не заменит ли его новый, более разумный вид? Ведь с точки зрения прогрессивной эволюции нельзя считать, что «самое разумное творение» эволюции на сегодняшний день - Homo sapiens - будет ее концом. Не появится ли новый вид, отличный от Homo sapiens? Не появятся ли новые существа с «новой конструкцией» - интегральным интеллектом, имеющим наследственные черты интеллекта их предков? Существуют ли теоретические и физические препятствия к тому, чтобы искусственный интеллект сначала сравнялся с человеческим, а затем обогнал его [Беляев, 1981, с. 54-82]? Исследователи отмечают, что, с точки зрения общего процесса эволюции жизни, замена человека разумного новым техногенным видом разумной жизни вполне укладывается в общую картину как следующий, более высокий этап развития живой материи во Вселенной.
Представляется, что для генетики особо важное значение имеет справедливое распределение ресурсов между живущим и будущим поколениями. И когда общество не вкладывает средства в развитие медицинской
генетики - оно ущемляет тем самым права и интересы тех людей, которые еще не родились. А использование результатов научных исследований во имя добра или зла - это уже вопрос социальной зрелости общества. Нельзя не согласиться с Р.С. Карпинской, которая писала: «сохранение жизни на Земле, как человеческой, так и любой другой, все больше осознается не только как практически-политическая, но и как научная задача. Более того, проблема выживания заслуживает пристального внимания и со стороны философии. Функционирование идей гуманизма в самом «теле» науки создает новые акценты в содержании целей и мотивов научного познания» [Карпинская, 1996, с. 15]. В настоящее время как никогда актуально такое понимание наук о жизни, в котором утверждается ее самоценность. В таком случае на главное место выступают не те или иные успехи эволюционной биологии, генетики, генетической инженерии и т.д., а глобальная целевая установка всех биологических наук - содействовать сохранению жизни на Земле [там же, с. 15].
На протяжении XX столетия естественные науки существенно расширили возможности человека. Их достижения, в основном, способствовали колоссальному возрастанию человеческого благополучия. Когда же новые технологии порождали вполне правомерные морально-этические и философские вопросы, человеческое сообщество в целом демонстрировало готовность обсуждать эти вопросы открыто, и искать такие ответы, которые направлены на общее благо. С появлением и распространением генетических технологий, расширяющих возможности науки, все человечество в целом вторгается в область непривычного, неизведанного, чреватого самыми разнообразными и неожиданными социальными и человеческими последствиями. Однако хотелось бы надеяться, что философско-гуманитарные вопросы, порождаемые генетикой человека, в своем разрешении окажутся не намного более сложными, чем те, с которыми люди уже имели дело по поводу таких технологий, как ядерная энергия, компьютерное моделирование и т.п.
Следует еще раз подчеркнуть важность видения социальных аспектов антропогенетических исследований, их гуманистическую направленность, исключающую манипуляторские подходы к человеку и исходящую из уважения его свободы и уникальности [Фролов, 183, с. 240]. Уберечь генофонд человечества, всячески защищая его от рискованных вмешательств, и при этом извлечь максимальную выгоду из уже полученной бесценной информации в плане диагностики, профилактики и лечения многих тысяч наследственно обусловленных недугов - вот главная задача антропогенетики и медицины, которую необходимо решать уже сегодня.
ЛИТЕРАТУРА
1. Баранов B.C. Генная терапия - медицина XXI века // Соросовский образовательный журнал. 1999.
1. Баранов B.C., Асеев М.В., Баранова Е.В. «Гены предрасположенности» и генетический паспорт. //Природа. 1999. № 3.
1. Беляев Д. К. Современная наука и проблемы исследования человека: Мат. III Все-союз. совещания по философским проблемам современного естествознания. - М., 1981.
1. Зеленин А.В. Этика геномики. // Человек. - 1999. №№ 4, 5.
1. Иоанн Павел II. Любовь и ответственность. - М., 1993.
1. Карпинская Р.С. Биология и гуманизм // Философия биологии: вчера, сегодня, завтра. - М., 1996.
1. Катц Дж. Защита испытуемых и пациентов: уроки Нюрнберга // Человек. 1997, №
4.
1 .Лещинская КБ. Генетическая инженерия // Соросовский образовательный журнал. 1996, № 1.
1 .Моисеев ЯД Стратегия разума // Знание - сила. 1986., № 3
1. Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. // Информационный бюллетень ОВЦС Московского Патриархата. 2000, № 8.
2. Силуянова И В. Биоэтика в России: ценности и законы. - М., 2001.
3. Степанова Н.Г. Этика геномики // Человек. - 1999. № 4, 5.
3. Фролов И. Т. Перспективы человека. - М., 1983.
3. Contemporary Issues in Bioethics / Eds. T.L. Beachamp & LeRoy Walters. - Belmont, 1989.
4. Kay M.A., Liu £>., Hoogerbrugge P.M. II Gene Therapy: Proc. Nat. Acad. Sci. USA. 1997 - Vol. 94. p. 12744-12746.
PROBLEMS OF ANTHROPOGENETICS: PHILOSOPHIC AND HUMANITARIAN ASPECTS
E.N. GNATIK
Department of Ontology and Epistemology,
Faculty of Humanities and Social Sciences,
Russian Peoples’ Friendship University 117198 Russia, Moscow,
Miklucho-Maklay Str., 10 a
In this article some aspects (philosophical, religious, social, moral and juridical) of problems arising in gene researching of human are considered.
