CC BY
62Недиков Вячеслав Борисович Московский государственный юридический университет
имени О. Е. Кутафина (МГЮА) Институт публичного права и управления
Россия, Москва vbnedikov.msal@gmail.com Nedikov Vyacheslav Borisovich Kutafin Moscow State Law University (MSAL) Institute of public law and management
Russia, Moscow
ПРОБЛЕМНЫЕ ВОПРОСЫ УСТАНОВЛЕНИЯ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА НЕЗАКОННОЕ ОБОГАЩЕНИЕ: РОССИЙСКИЙ И ИНОСТРАННЫЙ ОПЫТ Аннотация: в статье рассматривается вопрос о установлении уголовной ответственности за незаконное обогащение. Автором проанализированы понятия «незаконное обогащение», выявлены признаки данного деяния, дана оценка правовой природе ответственности за его совершение, изучен международный опыт привлечения к уголовной ответственности за незаконное обогащение, а также сделан вывод о перспективах криминализации незаконного обогащения в условиях российской правовой системы. Помимо этого, автором затронут цивилистический аспект возмещения вреда, причиненного незаконным обогащением.
Ключевые слова: незаконное обогащение; противодействие коррупции; коррупционные преступления; уголовная ответственность; презумпция невиновности; бремя доказывания; конфискация «in rem».
УДК 343.23
PROBLEMATIC ISSUES OF ESTABLISHING CRIMINAL LIABILITY FOR
ILLEGAL ENRICHMENT: RUSSIAN AND FOREIGN EXPERIENCE Annotation: the article considers the issue of establishing criminal liability for illegal enrichment. The author analyzes the concepts of «illegal enrichment», identifies the signs of this act, assesses the legal nature of responsibility for its commission, studies the international experience of criminal prosecution for illegal enrichment, and also concludes about the prospects for criminalizing illegal enrichment in the Russian legal system. In addition, the author touches on the civil aspect of compensation for damage caused by illegal enrichment.
Key words: illegal enrichment; anti-corruption; corruption crimes; criminal liability; presumption of innocence; burden of proof; confiscation «in rem».
На современном этапе развития общества коррупция является одной из укоренившихся проблем на пути социально-экономических и государственно-правовых преобразований. Последствия недостаточного эффективного противодействия коррупции в системе государственной власти прямо или косвенно сказываются на жизнедеятельности практически каждого гражданина нашей страны, и в настоящее время ни у кого не возникает сомнений, что коррупция - это опаснейшее деструктивное явление, подрывающее авторитет власти, разрушающее государственность, ослабляющее экономику и, в конечном итоге, создающее угрозу национальной, в том числе и экономической безопасности страны.
Сегодня, несмотря на все предпринимаемые государством меры, проблема коррупции по-прежнему стоит остро. По данным Генеральной прокуратуры Российской Федерации, ущерб от коррупционных деяний в 2019 году оценивается примерно в 55,1 млрд. рублей, что составляет 8,8 % от общей суммы ущерба, причиненного всеми видами преступлений, совершенных на территории страны за год.
Актуальность проблемы противодействия коррупции обуславливается повышенной степенью ее общественной опасности. Результатом совершения коррупционных преступлений являются: нарушение установленного порядка деятельности органов государственной власти и местного самоуправления; снижение уровня доверия граждан к публичной власти в целом; ущемление прав граждан и попрание их законных интересов, а также интересов общества и государства. Чаще всего коррупционные акты сопровождаются причинением значительного материального ущерба.
Помимо национального законодательства, включающего в себя Конституцию Российской Федерации, федеральные законы и изданные в их развитие подзаконные акты, правовую основу противодействия коррупции в России, в соответствии с положениями ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, составляют и международные договоры Российской Федерации.
В начале 2007 года Россия официально вступила в международную организацию ГРЕКО - Группу государств против коррупции, - учрежденную Советом Европы в целях проведения мониторинга национального законодательства государств-членов на предмет соответствия антикоррупционным стандартам организации. Также Россия ратифицировала ключевые международные конвенции, посвященные противодействию коррупции, среди которых и Конвенция ООН против коррупции [1].
Однако на практике ратификация положений Конвенции ООН породила ряд проблемных вопросов, в частности, статья 20 Конвенции гласит: «При условии соблюдения своей конституции и основополагающих принципов своей правовой системы каждое Государство-участник рассматривает возможность принятия таких законодательных и других мер, какие могут потребоваться, с тем чтобы признать в качестве уголовно наказуемого деяния, когда оно совершается умышленно, незаконное обогащение, т.е. значительное увеличение
активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать» [2].
Значение данной статьи заключается в том, что правоохранительным органам предоставляется возможность уголовного преследования коррупционеров в тех случаях, когда не имеется возможности зафиксировать другие их преступления, например, передачу денег при взятке. Вполне оправданно считается, что незаконно полученные средства должностное лицо вкладывает в собственные активы, стоимость которых довольно легко сравнить с уровнем его официального дохода.
Из буквального толкования смысла статьи 20 Конвенции следует, что в российской правовой системе норма о незаконном обогащении может быть имплементирована только в уголовное законодательство, состоящее из Уголовного кодекса Российской Федерации (ч. 1 ст. 1 УК РФ), так как, в соответствии с принципом законности, преступность, наказуемость деяний и иные последствия уголовно-правового характера определяются только Уголовным кодексом Российской Федерации (ч. 1 ст. 3 УК РФ).
Суть проблемы состоит в следующем: указанное положение Конвенции допускает его имплементацию в национальное законодательство при условии соблюдения конституции и основополагающих принципов правовой системы соответствующего государства, тогда как, по мнению ряда отечественных ученых-криминалистов, норма о незаконном обогащении в такой формулировке противоречит базовым принципам уголовного законодательства России - презумпции невиновности, принципу криминализации деяния, а не его результата, запрету на повторное осуждение лица и прочим основам уголовной политики государства.
Говоря о степени научной разработанности темы, стоит отметить фрагментарный характер исследований проблемы незаконного обогащения. Монографических и диссертационных работ, в которых бы комплексно
рассматривались вопросы установления уголовной ответственности за незаконное обогащение в криминологических аспектах, не имеется. Данная проблема затрагивалась в научных публикациях В.Н. Боркова, В.Н. Бурлакова, Д.В. Лобач и Е.А. Смирновой, И.В. Ильина и В.С. Изосимова, Н.В. Щедрина, А.В. Иванчина и др.
Анализируя позиции ученых по проблеме незаконного обогащения, можно выделить несколько спорных позиций, которым необходимо дать правовую оценку с целью формулирования окончательного вывода: 1) ратифицировала ли Россия статью 20 Конвенции ООН против коррупции; 2) противоречит ли концепция уголовной ответственности за незаконное обогащение основополагающим принципам российского права, и, соответственно, необходима ли имплементация нормы о незаконном обогащении в уголовное законодательство России; 3) в какой формулировке норма о незаконном обогащении может быть легально закреплена в Уголовном кодексе РФ.
В статье 1 Федерального закона от 08.03.2006 г. № 40-ФЗ «О ратификации Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции» содержится перечень статей Конвенции, в отношении которых Российская Федерация обладает юрисдикцией. Отсутствие в этом перечне указания на статью 20 Конвенции дало основание некоторым ученым-юристам и политикам утверждать, что она не была ратифицирована Россией. Что здесь говорить, если в 2013 году об этом заявил сам Председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин в своем выступлении «Проблемы конституционно-правового развития России», приуроченном к 20-летию Конституции России. Следует согласиться с мнением В.Н. Бурлакова о несостоятельности данного утверждения, так как об этом прямо не сказано в законе о ратификации конвенции [11, с. 13]. Конвенция была ратифицирована Россией полностью, без каких-либо оговорок, а отсутствие статьи 20 в перечне положений, в
отношении которых Россия обладает юрисдикцией, означает, что ответственность за незаконное обогащение в Уголовном кодексе РФ не предусмотрена.
Перспектива установления уголовной ответственности за незаконное обогащение разделила ученых на два лагеря - противников и сторонников имплементации данной нормы.
Главный аргумент первых заключается в том, что норма о незаконном обогащении противоречит презумпции невиновности, закрепленной в ст. 49 Конституции РФ и ст. 14 УПК РФ, так как предполагает перенесение бремени доказывания на подозреваемого (обвиняемого), ведь привлечение к уголовной ответственности за незаконное обогащение изначально основывается на предположении о виновности лица, которое не способно разумным образом оправдать значительное превышение стоимости его активов над официальными доходами [14, с. 804]. Решить этот вопрос возможно двумя способами. Можно вовсе отказаться от формулирования необходимости должностного лица доказывать легальность происхождения своего имущества. По этому пути пошли некоторые отечественные ученые, предлагая свои конструкции состава незаконного обогащения [10, с. 221]. В данном случае у сотрудников правоохранительных органов остается возможность самостоятельно опрашивать должностных лиц, подозреваемых в незаконном обогащении, предлагать им ответить на вопросы, которые имеют значение для правильного разрешения дела. Правомерность этого способа подтверждается многими конституционалистами, ведь подозреваемый (обвиняемый) имеет право доказывать свою невиновность, однако, это лишь его право, которое он может использовать добровольно, но отнюдь не обязанность [9, с. 156].
Второй вариант - обосновать право такой формулировки на существование. В этой связи важное значение имеет правовая позиция Европейского суда по правам человека, выраженная им в Постановлении от
07.10.1988 по делу «Салабиаку против Франции». Суд определил, что презумпция виновности будет считаться правомерной при условии соблюдения разумных пределов обвинения, т.е. достаточной процессуальной доказанности факта незаконного обогащения, и предоставления подозреваемому (обвиняемому) реальной возможности опровержения выдвинутой презумпции. Также в постановлении допускается возможность привлечения к уголовной ответственности за сам факт обладания незаконными активами при совершении определенных преступлений. В данной ситуации можно говорить о презумпции сомнения в невиновности лица, в отношении которого установлены факты, свидетельствующие о совершении им преступления. Поэтому презумпцию невиновности нельзя рассматривать как преграду к уголовному преследованию лиц, совершивших преступление, она является основой для создания процедурных гарантий от незаконного и необоснованного уголовного преследования законопослушных граждан. Рассматривая вопрос соотношения необходимости установления истины и соблюдения процедуры в уголовном судопроизводстве, В.В. Лунеев отмечал, что процедура может как способствовать разрешению сложнейших дел, так и напрочь загубить поиск даже самой очевидной истины. Отсюда ученый делает вывод о том, что процедура не должна быть препятствием к разработке современных подходов к криминализации форм общественно опасного поведения [15, с. 51].
Противники имплементации нормы о незаконном обогащении также утверждают, что введение уголовной ответственности за сам факт превышения стоимости имущества должностного лица над уровнем его официальных доходов противоречит теории криминализации и легальной дефиниции преступления, данной в части 1 статьи 14 УК РФ, в соответствии с которой преступлением признается только деяние, а не его результат [12, с. 53]. На деле же все будет зависеть от формулировки состава преступления. Например, в предлагаемой В.Н. Бурлаковым модели состава незаконного обогащения,
деяние заключается в легализации (отмывании) незаконного обогащения [11, с. 19]. При этом действия лица будут направлены на придание правомерного вида владению, пользованию и распоряжению имуществом, стоимость которого превышает официальные доходы должностного лица, а сама норма станет специальным видом легализации (отмывания) денежных средств и иного имущества.
С помощью такой конструкции объективной стороны состава незаконного обогащения удастся решить и другую серьезную проблему -вероятность повторного привлечения лица к уголовной ответственности за одно и то же преступление, запрет на которое установлен частью 1 статьи 50 Конституции РФ, - так как иная формулировка могла бы содержать признаки предикатного преступления, которое должно квалифицироваться самостоятельно.
Также, по мнению ряда ученых, уголовное преследование за незаконное обогащение только должностных лиц привело бы к нарушению принципа равенства и породило бы дискриминацию по отношении к определенной категории лиц [14, с. 806]. Едва ли можно согласиться с этим. Позиция Конституционного Суда РФ по этому вопросу состоит в том, что лицо, которое решило воспользоваться конституционным правом на свободное распоряжение своими способностями к труду, добровольно принимает условия, ограничения и преимущества, порождаемые тем публично-правовым статусом, который оно приобретает, поэтому оно обязано соблюдать установленные законом требования. В связи с этим запреты и ограничения, обусловленные специфическим статусом лица, не могут рассматриваться как дискриминационные и нарушающие его конституционные права [4].
При анализе содержания международно-правовой нормы о незаконном обогащении становится понятно, что она предусматривает возможность введения в уголовное законодательство института конфискации «in rem» -
конфискация в доход государства денежных средств и имущества, которые могут не являться предметом преступления, но обнаружены у подозреваемого (обвиняемого), когда имеются достаточные данные полагать, что эти средства и имущество получены незаконно. Введение такого правового института обременяет владельца имущества доказыванием законности его приобретения.
1 июня 2010 года в Государственной Думе РФ был проведен круглый стол комитетов по безопасности, по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству и Комиссии по законодательному обеспечению противодействия коррупции, по итогам которого была выпущена информационная справка «О реализации рекомендации Группы государств против коррупции (ГРЕКО) по введению в уголовное законодательство Российской Федерации понятия конфискации «in rem». Участники круглого стола сошлись во мнении, что применение конфискации «in rem» может применяться в следующих случаях: 1) когда лицо невозможно привлечь к уголовной ответственности по разным причинам; 2) когда уголовное преследование лица прекращено по нереабилитирующим основаниям, но имеются доказательства приобретения им имущества на преступные деньги; 3) когда размер имущества осужденного явно не соответствует законным источникам доходов этого лица и имеются обоснованные подозрения, что это имущество нажито преступным путем.
Представляется, что здесь было допущено смешение двух концепций конфискации имущества: конфискации «in rem», характерной преимущественно для цивилистической процедуры, и конфискации «in personam», осуществляемой в отношении осужденного лица. По мнению А.В. Смирнова, такой подход является необоснованным переносом гражданско-правовой формы на уголовно-правовые отношения [18].
Сегодня процедура конфискации «in rem» может легитимно существовать в российской практике только в качестве гражданско-процессуальной формы
применения последствий недействительности сделок с имуществом, осуществляемых на средства, добытые преступным путем, с заведомо противной основам правопорядка и нравственности целью - преступным обогащением (ст. 169 Гражданского кодекса РФ). Пленум Верховного Суда РФ разъяснил, что требование о применении последствий недействительности сделки в данном случае может предъявить лицо, не являющееся стороной сделки, при указании законного интереса, который нарушается этой сделкой [3]. В соответствии с положениями статьи 45 Гражданского процессуального кодекса РФ, такой иск в защиту интересов Российской Федерации, субъектов РФ и муниципальных образований может быть подан прокурором. Последствия недействительности антисоциальной сделки могут быть следующими: 1) если умысел на совершение сделки имелся у обеих сторон при ее исполнении обеими сторонами - в доход Российской Федерации взыскивается все полученное по сделке, - а в случае исполнения сделки одной стороной - с другой стороны взыскивается в доход Российской Федерации все полученное ею и все причитавшееся с нее первой стороне в возмещение полученного; 2) при наличии умысла лишь у одной из сторон такой сделки - все полученное ею по сделке должно быть возвращено другой стороне, а полученное последней либо причитавшееся ей в возмещение исполненного взыскивается в доход Российской Федерации [5].
Некоторыми учеными высказывается позиция, в соответствии с которой идея ответственности за незаконное обогащение в российском законодательстве уже реализована, но не уголовно-правовыми средствами [16, с. 113]. В качестве примера приводятся положения Федерального закона от 03.12.2012 № 230-Ф3 «О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам» [12, с. 55]. В частности, закон предусматривает возможность обращения в доход государства материальных объектов незаконного обогащения по представлению органов
прокуратуры, когда заинтересованное лицо не может подтвердить их приобретение на законные доходы, а также возможность уголовно -процессуального реагирования правоохранительных органов на поступившую информацию о незаконном обогащении конкретного лица. Однако, как справедливо отмечает Ю.Г. Наумов, к реальным положительным изменениям в деле противодействия коррупции это не привело и по сей день [17, с. 25].
Неэффективность существующих механизмов конфискации преступного имущества подтверждается и самой Генеральной прокуратурой РФ: из общего ущерба от коррупции в 2019 году в размере 55, 1 млрд рублей, добровольно был погашен ущерб на сумму около 4,1 млрд рублей, изъято имущества, денег, ценностей на сумму почти 1,5 млрд рублей, наложен арест на имущество обвиняемых стоимостью 18,2 млрд рублей. О судьбе оставшихся 31,3 млрд рублей остается только догадываться.
Об увеличении положительного эффекта от борьбы с коррупцией, благодаря имплементации нормы о незаконном обогащении, говорит международная практика. Уголовная ответственность за незаконное обогащение предусмотрена законодательством более 50 государств мира, среди которых: Аргентина, Индия, Китай, Бельгия, Литва, Франция, Украине и др. Полагаем, что анализируя иностранный опыт борьбы с незаконным обогащением уголовно-правовыми средствами, целесообразно будет рассмотреть опыт ближайших соседей России из числа стран постсоветского пространства - Украины и Литвы, - так как наши правовые системы имеют много общего вследствие многовекового развития в рамках одного государства.
На Украине уголовная ответственность за незаконное обогащение была введена в 2011 году. Соответствующая норма была закреплена ст. 368-2 Уголовного кодекса Республики Украина. Незаконным обогащением считалось приобретение лицом, уполномоченным на выполнение функций государства или местного самоуправления, в собственность активов в значительном
размере, законность оснований приобретения которых не подтверждена доказательствами, а также передача им таких активов любому другому лицу.
Однако в 2017 году группа из 59 депутатов Верховной Рады Украины обратилась в Конституционный Суд Украины требуя признать уголовно-правовую норму о незаконном обогащении неконституционной. В феврале 2019 года Конституционный Суд Украины признал ее нарушающей принципы верховенства права и презумпции невиновности, т.е. не соответствующей Конституции Украины [7]. Это решение нивелировало положительный эффект от действия данной нормы, так как все расследуемые дела коррупционеров были закрыты.
Осенью 2019 года Президентом Украины был подписан новый закон, предусматривающий уголовную ответственность за незаконное обогащение, в котором были учтены все замечания Конституционного Суда. Этим законом в УК Украины вводилась статья 368-5, согласно которой незаконным обогащением признается приобретение лицом, уполномоченным на выполнение функций государства или местного самоуправления, активов, стоимость которых более чем на шесть тысяч пятьсот необлагаемых минимумов доходов граждан превышает его законные доходы [6]. Можно заметить, что в данной формулировке законодатель отказался от упоминания обязанности лица доказывать законность своих активов.
Стоит заметить, что многие ученые-юристы и политики Украины не согласны с решением Конституционного Суда. По их мнению, в Уголовно-процессуальном кодексе Украины не было и нет какого-либо положения, согласно которому общая основа уголовного производства может не распространяться на производство по ст. 368-2 УК Украины, а это значит, что уполномоченные органы всегда должны были чтить принципы законности, презумпции невиновности, обеспечения доказанности вины, состязательности сторон, свободы в предоставлении сторонами своих доказательств суду и в
доказывании перед судом их убедительности. Помимо этого, положения статей 62, 63 Конституции Украины и части 2 статьи 2 УК Украины позволяют обвиняемому хранить молчание и не доказывать законность происхождения своих активов, таким образом, бремя доказывания не перекладывается на обвиняемого в незаконном обогащении, а остается на стороне обвинения, главная задача которого - опровергнуть наличие у обвиняемого законных источников получения сомнительных активов.
С 2010 года уголовная ответственность за незаконное обогащение предусмотрена в законодательстве Литовской Республики. Статья 189 Уголовного кодекса Литвы определяет незаконное обогащение как приобретение, пользование и реализацию имущества, добытого преступным путем при условии, что лицо заведомо знало о преступном происхождении данного имущества [8]. Подобная формулировка нормы о незаконном обогащении значительно отличается от содержащейся в Конвенции ООН против коррупции. Так как статья УК Литвы не содержит указания на необходимость обвиняемого лица объяснять источник происхождения своего имущества, можно сказать, что она соответствует презумпции невиновности, закрепленной статьей 31 Конституции Литовской Республики. Также стоит подчеркнуть две особенности применения нормы о незаконном обогащении в уголовном законе Литвы: во-первых, законодатель предусмотрел уголовную ответственность за незаконное обогащение не только для должностных лиц, но и для всех граждан, таким образом статья направлена не только на борьбу с коррупцией, но и на противодействие легализации любых преступных доходов; во-вторых, законодателем были дополнительно определены две категории имущества преступного происхождения - небольшой ценности (не превышающий суммы в размере 1 прожиточного минимума) и большой ценности (превышает сумму в 250 прожиточных минимумов), наказания за операции с таким имуществом также зависит от его ценности.
Первый случай осуждения за незаконное обогащение в Литве был зафиксирован в марте 2011 года, когда житель Вильнюса не смог объяснить происхождение 31 тыс. долларов на своем счету в банке. Суд конфисковал эти денежные средства, а также назначил штраф за неуплату налогов в размере 13 тыс. долларов.
В России также предпринимались попытки установления уголовной ответственности за незаконное обогащение. Впервые соответствующая законодательная инициатива была выдвинута депутатами Государственной Думы РФ от фракции КПРФ еще в 2011 году. Законопроектом № 600388-5 «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» предлагалось ввести в УК РФ статью 290.1 «Незаконное обогащение», согласно которой незаконным обогащением признавалось бы приобретение должностным лицом имущества, стоимость которого значительно (на сумму более 500 тыс. рублей) превосходит его законные доходы и происхождение которого оно не может объяснить разумным образом. Законопроект получил отрицательное заключение Правительства РФ и профильного комитета Государственной Думы РФ, был отклонен и неоднозначно оценен учеными-криминалистами [11, с. 18].
В 2017 году большая группа депутатов Государственной Думы РФ от фракции «Справедливая Россия» в порядке законодательной инициативы внесла проект № 157763-7 федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части введения понятия незаконного обогащения и иных мер, направленных на противодействие коррупции», которым также предлагалось дополнить УК РФ статьей 290.1 «Незаконное обогащение», предусматривающей ответственность за значительное (на сумму более 5 млн рублей) превышение стоимости активов должностного лица над размером законных доходов такого лица. Данный законопроект ожидала та же судьба,
что и его предшественника: отрицательный отзыв Верховного Суда РФ, отсутствие поддержки Правительства РФ и отклонение Государственной Думой РФ в первом чтении.
В заключение необходимо отметить, что коррупция является системной проблемой, решать которую необходимо путем реализации комплексных мер не только уголовно-правового характера. Уголовно-правовая норма о незаконном обогащении не является панацеей от коррупции, но в совокупности с иными решениями в сфере противодействия коррупции, способна дать определенный положительный эффект. Правовое закрепление уголовной ответственности за незаконное обогащение обладает рядом преимуществ, в числе которых: 1) возложение обязанности на уполномоченные государственные органы реагировать на факты значительного несоответствия расходов должностных лиц их официальным доходам; 2) сдерживание деструктивных процессов криминализации общественных отношений; 3) постепенный вывод криминальных активов из теневого сектора экономики и рост инвестиционной привлекательности государства [20, с. 74].
На основании изученного российского и иностранного законодательства, судебной практики, доктринальных позиций, теоретических конструкций состава преступления незаконного обогащения и международного опыта, можно сделать вывод, что большинство вопросов, препятствующих реализации уголовной ответственности за незаконное обогащение, могут быть решены путем точного формулирования объективной стороны состава преступления потенциальной нормы о незаконном обогащении. В этом плане российский законодатель мог бы заимствовать одну из конструкций, сформулированных отечественными учеными-криминалистами, либо пойти по пути своих иностранных коллег.
Считаем, что имплементация нормы о незаконном обогащении в уголовное законодательство России в формулировке, соответствующей
основополагающим принципам нашей правовой системы, станет прогрессивным шагом в деле борьбы с коррупционным обогащением. Однако данный правовой институт, даже при его введении в законодательство, имеет все шансы остаться юридической фикцией при отсутствии необходимых условий его реализации, таких как политическая воля, направленная на борьбу с лицами, живущими на коррупционные доходы, а также адекватная судебная и правоприменительная практика реализации ответственности за незаконное обогащение.
Список литературы:
1. Федеральный закон от 8 марта 2006 г. № 40-ФЗ «О ратификации Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции» // СЗ РФ. 2006. № 12. Ст. 1231.
2. Конвенция Организации Объединенных Наций против коррупции (принята Генеральной Ассамблеей ООН 31 октября 2003 г.) // СЗ РФ. 2006. № 26. Ст. 2780.
3. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 08.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // БВС РФ. 2015. № 8
4. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Королевой Александры Евгеньевны на нарушение ее конституционных прав статьей 13 Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации: определение Конституционного Суда Российской Федерации от 18.07.2006 г. № 191-О. // СПС «КонсультантПлюс»
5. Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы открытого акционерного общества "Уфимский нефтеперерабатывающий завод" на нарушение конституционных прав и свобод статьей 169 Гражданского кодекса Российской Федерации и абзацем третьим пункта 11 статьи 7 Закона Российской Федерации "О налоговых органах Российской Федерации: определение
Конституционного Суда Российской Федерации от 08.06.2004 № 226-О // СПС «КонсультантПлюс»
6. Кримшальний кодекс Украши // СПС «Лига закон»
7. У справi за конституцшним поданням 59 народних депуталв Украши щодо вгдповщност Конституцп Украши (конституцiйностi) статтi 3682 Кримшального кодексу Украши: рiшення Конституцшного Суду Украши от 26.02.2019 № 1 -р/2019// СПС «Лига закон».
8. Уголовные кодексы государств-участников ОБСЕ: законодательная база данных // URL: https://www.legislationline.org/ (дата обращения: 11.05.2021).
9. Комментарий к Конституции Российской Федерации / Под ред. Л. А. Окунькова. М., 1996. С. 156.
10. Борков В. Н. Криминализация коррупционного обогащения как логическое продолжение контроля над доходами и расходами должностных лиц // Вопросы управления. 2014. № 6. С. 214-222.
11. Бурлаков В. Н. Криминализация незаконного обогащения: теоретическая модель состава преступления // Всероссийский криминологический журнал. 2015. № 1. С. 12-19.
12. Иванчин А. В. Составу незаконного обогащения - не место в Уголовном кодексе РФ // Вестник Ярославского государственного университета им. П. Г. Демидова. Серия гуманитарные науки. 2018. № 1. С. 5156.
13. Ильин И. В., Изосимов В. С. Вопросы отражения статьи 20 Конвенции ООН против коррупции, предусматривающей ответственность за незаконное обогащение должностного лица в уголовном законодательстве Российской Федерации // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2016. № 5. С. 95-96.
14. Лобач Д. В., Смирнова Е. А. Проблемы имплементации международно-правовой нормы о незаконном обогащении в российское законодательство // Всероссийский криминологический журнал. 2016. №4. C. 801-811.
15. Лунеев В. В. Проблемы юридических наук криминального цикла // Государство и право. 2007. № 5. С. 42-55.
16. Михайлов В. В. Статья 20 Конвенции ООН против коррупции об ответственности за незаконное обогащение и возможные направления отражения ее идей в правовой системе Российской Федерации // Уголовное право. 2012. № 2. С.113-114.
17. Наумов Ю. Г. Теория и методология противодействия институциональной коррупции: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2013. С. 25.
18. Смирнов А. В. К вопросу о введении в российское уголовное законодательство института конфискации «in rem // URL: https://justicemaker.ru/view-artide.php?id=21 &art=1568 (дата обращения: 12.05.2021).
19. Щедрин Н. В. Борьба с незаконным обогащением как направление государственной антикоррупционной политики // Актуальные проблемы научного обеспечения государственной политики Российской Федерации в области противодействия коррупции. 2019. № 1. С.307-330.
20. Щедрин Н. В. Проблемы и перспективы криминализации незаконного обогащения публичных должностных лиц // Имущественные отношения в Российской Федерации. 2018. №12. С. 62-75.
