CC BY
58
АДМИНИСТРАТИВНОЕ И МУНИЦИПАЛЬНОЕ ПРАВО
DOI 10.24412/2227-7315-2022-2-101-110 УДК 342.94
И.Н. Дехтярь
ПРОБЛЕМНЫЕ ВОПРОСЫ ПРИНУДИТЕЛЬНОГО ЛИЦЕНЗИРОВАНИЯ ФАРМАЦЕВТИЧЕСКИХ ПРЕПАРАТОВ В СВЯЗИ С НАРУШЕНИЕМ АНТИМОНОПОЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Введение: статья посвящена рассмотрению правовых аспектов применения процедуры так называемого «принудительного лицензирования» в фармацевтической отрасли. Внесенные в законодательство Российской Федерации изменения сделали возможным применение данного механизма в связи с пандемией коронавирусной инфекции COVID-19. Однако существующие пробелы нормативного регулирования во многом препятствуют достижению целей принудительного лицензирования, в качестве которых выступают предупреждение злоупотреблений патентными правами, в том числе в связи с нарушением антимонопольного законодательства, а также устранение последствий таких нарушений. Зарубежный опыт свидетельствует о возможности применения принудительного лицензирования в связи с нарушением антимонопольного законодательства фармацевтическими компаниями. Цель: выявить риски, возникающие при применении принудительного лицензирования в фармацевтической отрасли, а также предложить пути устранения недостатков нормативных правовых актов, препятствующих применению данного механизма в связи с нарушением антимонопольного законодательства. Методологическая основа: использованы как общенаучные методы познания (анализа, синтеза, аналогии, системный), так и частнонаучные методы юриспруденции: формально-юридический, сравнительно-правовой методы. Результаты: аргументирована авторская позиция относительно возможности применения механизма принудительного лицензирования в фармацевтической отрасли в связи с нарушением антимонопольного законодательства. Выводы: необходимость эффективной борьбы с неблагоприятными для развития конкуренции практиками фармацевтических компаний требует отмены антимонопольного иммунитета правообладателей интеллектуальной собственности, а также усиления правовой регламентации оснований и процедуры принудительного лицензирования.
Ключевые слова: антимонопольное законодательство, принудительное лицензирование, злоупотребление доминирующим положением, фармацевтические препараты, COVID-19, патент, крайняя необходимость, интеллектуальная собственность.
© Дехтярь Иван Николаевич, 2022
Кандидат юридических наук, доцент кафедры административного и муниципального права (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: [email protected] © Dekhtyar Ivan Nikolayevitch, 2022
Candidate of Law, Associate Professor, Department of Administrative and Municipal Law (Saratov State Law Academy) 101
I.N. Dekhtyar
PROBLEMS OF COMPULSORY LICENSING OF PHARMACEUTICALS IN CONNECTION WITH VIOLATIONS OF ANTITRUST LAW
Background: the article is devoted to the consideration of legal aspects of the application of the so-called "compulsory licensing" procedure in the pharmaceutical industry. Changes in the legislation of the Russian Federation made it possible to apply this mechanism in connection with the COVID-19 pandemic coronavirus infection. However, the existing gaps in normative regulation in many respects hinder the achievement of the goals of compulsory licensing, which are the prevention of abuse of patent rights, including in connection with violations of antitrust laws, as well as the elimination of the consequences of such violations. Foreign experience shows the possibility of applying compulsory licensing in connection with violations of antitrust laws by pharmaceutical companies. Objective: to identify the risks arising from the application of compulsory licensing in the pharmaceutical industry, as well as to propose ways to eliminate the deficiencies of regulations that prevent the application of this mechanism in connection with violations of antitrust law. Methodology: general scientific methods of knowledge (analysis, synthesis, analogy, systematic) and particular scientific methods of jurisprudence: formal-legal, comparative-legal methods were used. Results: the author's position on the possibility of applying the mechanism of compulsory licensing in the pharmaceutical industry in connection with a violation of antitrust law is argued. Conclusions: the need for effective fight against unfavorable for the development of competition practices of pharmaceutical companies requires the abolition of anti-monopoly immunity of intellectual property rights holders, as well as strengthening the legal regulation of the grounds and procedures for compulsory licensing. the need for effective fight against unfavorable for the development of competition practices of pharmaceutical companies requires the abolition of anti-monopoly immunity of intellectual property rights holders, as well as strengthening the legal regulation of the grounds and procedures for compulsory licensing.
Key-words: antitrust law, compulsory licensing, abuse of dominance, pharmaceuticals, COVID-19, patent, emergency, intellectual property.
Современный рынок характеризуется широким использованием результатов интеллектуальной деятельности, которые могут служить инструментом получения компанией преимуществ в конкурентной борьбе. Обладание объектами интеллектуальной собственности, как правило, определяет конкурентоспособность на соответствующем рынке. Однако права на результаты интеллектуальной деятельности могут быть использованы также в целях монополизации рынка и ограничения конкуренции. Законодательство гарантирует защиту прав собственности, в том числе интеллектуальной, но пределы такой защиты, как представляется, должны быть ограничены необходимостью соблюдения прав и законных интересов иных участников хозяйственного оборота, а также необходимостью обеспечения инновационных процессов в отрасли.
Как справедливо отмечают исследователи, исключительное право по своей сущности не отличается от права собственности и предназначено для того, чтобы правообладатель получил вознаграждение от коммерческого использования результатов интеллектуальной деятельности, однако не для того, чтобы он имел
контроль над рынком [1, с. 448]. В юридической литературе подчеркивается необходимость установления законодательных ограничений злоупотребления правом интеллектуальной собственности путем применения инструментов антимонопольного регулирования [2; 3; 4].
В конечном счете, использование гражданских прав не должно причинять вред потребителям и конкуренции. В противном случае, речь должна идти о злоупотреблении правом, то есть заведомо недобросовестном использовании гражданских прав.
Особую актуальность вопросы соотношения законодательства об интеллектуальной собственности и антимонопольного законодательства имеют при рассмотрении проблем правового регулирования фармацевтической отрасли. Это обусловлено ее высокой инновационностью. Она является одной из наиболее динамично развивающихся отраслей экономики, от состояния инновационных процессов в которой напрямую зависит жизнь и здоровье граждан. С целью стимулирования участников рынка к разработке и производству наиболее эффективных лекарственных средств и лекарственных субстанций, используемых при производстве таких средств, законодательство предусматривает механизмы патентной защиты, предполагающие регистрацию объектов интеллектуальной собственности и монополию правообладателя на определенные формы использования результатов интеллектуальной деятельности.
Рыночная власть, которая появляется исключительно как итог превосходства продукта, не нарушает антимонопольное законодательство и не налагает на владельца интеллектуальной собственности обязательства лицензировать использование такой собственности другими субъектами1. Вместе с тем следует обратить внимание на положение ст. 40 «Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности» от 15 апреля 1994 г.2, согласно которой виды лицензионной практики или условия, относящиеся к правам интеллектуальной собственности, ограничивающие конкуренцию, могут иметь неблагоприятное воздействие на состояние рынка, препятствовать передаче и распространению технологий. Членам Всемирной торговой организации предоставлено право указывать в национальном законодательстве критерии признания данных практик злоупотреблением правом интеллектуальной собственности.
Таким образом, защита прав интеллектуальной собственности не должна находиться в противоречии с существующими принципами антимонопольного регулирования. В частности, факты изъятия товара, обладающего патентной защитой, из обращения, при наличии спроса на него, поддержания монопольно высокой цены на продукцию, могут быть расценены как злоупотребление доминирующим положением компании, что является нарушением антимонопольного законодательства.
Соглашение по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности предоставляет странам-участникам полномочия по принятию надлежащих мер, направленных на предотвращение практик злоупотребления механизмом патентной защиты. К числу таких мер относится механизм так называемого
1 См.: Antitrust Guidelines for the Licensing of Intellectual Property. U.S. Department of Justice and the Federal Trade Commission. 12 January 2017. URL: https://www.ftc.gov/system/files/ documents/public_statements/1049793/ip_guidelines_2017.pdf (дата обращения: 25.01.2022).
2 См.: Agreement on Trade-Related Aspects of Intellectual Property Rights. URL: http://www. wto.ru/ru/content/documents/docs/prillС.doc (дата обращения: 23.01.2022). 103
«принудительного лицензирования», под которым следует понимать нормативно урегулированный порядок принятия решения о принуждении компании-правообладателя к заключению лицензионного договора.
В Российской Федерации механизм принудительного лицензирования основывается на положениях Гражданского кодекса1 и предусматривает возможность принятия решения об использовании изобретения, полезной модели или промышленного образца без согласия патентообладателя с уведомлением его об этом в кратчайший срок и с выплатой ему соразмерной компенсации. Размер выплат зависит от выручки патентообладателя в течение года, предшествующего году принятия решения о применении принудительной лицензии.
Наличие механизма принудительного лицензирования в условиях пандемии обеспечивает гарантию выпуска доступных для населения фармацевтических препаратов в случае злоупотребления механизмом патентной защиты со стороны правообладателя. Первый случай применения принудительного лицензирования в Российской Федерации основывается на Распоряжении Правительства Российской Федерации от 31 декабря 2020 г. № 3718-р, согласно которому акционерному обществу «Фармасинтез» предоставлено право в течение 2021 г. осуществлять выпуск фармацевтического препарата для лечения коронавирусной инфекции «Ремдесивир». Правообладателем патента на данный препарат является зарегистрированная в США компания Gilead Sciences. Основанием для применения принудительной лицензии выступили неудовлетворительные результаты переговоров данных компаний о заключении лицензионного договора2.
В связи с пандемией коронавирусной инфекции COVID-19 ранее аналогичный механизм был использован в Израиле. Посредством механизма принудительного лицензирования осуществлен выпуск в оборот лекарств-дженериков3 лопинавир и ритонавир4.
Закрепление в законодательстве различных стран возможности применения принудительного лицензирования базируется на положениях Парижской конвенции по охране промышленной собственности. Согласно пункту А(2) статьи 5 данного документа, страны-участники конвенции имеют право включить во внутригосударственное правовое регулирование механизм принудительного лицензирования с целью предотвращения злоупотреблений со стороны правообладателей патентов5. К международным правовым актам в данной сфере относится также Соглашение по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности, согласно которому передача лицензии без разрешения патентообладателя воз-
0 1 См.: Гражданский кодекс Российской Федерации (часть четвертая) от 18 декабря 2006 г. № 230-Ф3 (в ред. от 11 июня 2021 г.) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2006. № 52,
S ч. 1, ст. 5496; 2021. № 24, ч. 1, ст. 4231.
¡5 2 См.: Распоряжение Правительства РФ от 31 декабря 2020 г. № 3718-р «О разрешении ак-
§ ционерному обществу „Фармасинтез" использования изобретений без согласия патентооблада-" телей в целях обеспечения населения Российской Федерации лекарственными препаратами с
1 международным непатентованным наименованием „Ремдесивир"». Документ опубликован не S был. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
3 Дженерик — лекарственное средство, содержащее химическое вещество — активный фармацевтический ингредиент, идентичный запатентованному компанией-первоначальным разработчиком лекарства. Дженерики производятся и продаются другими производителями под названием, отличающимся от фирменного названия разработчика препарата.
4 См.: Israel approves generic HlV drug to treat COVID-19 despite doubts. URL: https://www. reuters.com/article/us-health-coronavirus-israel-drug/israel-approves-generic-hiv-drug-to-treat-covid-19-despite-doubts-idUSKBN216237 (дата обращения: 23.01.2022).
5 См.: Paris Convention for the Protection of Industrial Property (as amended on September 28, 104 1979). URL: https://www.wipo.int/treaties/en/ip/paris/ (дата обращения: 23.01.2022).
можна, если он, в частности, нарушает законодательство о конкуренции. При этом конкретные случаи применения принудительной лицензии устанавливаются в рамках правовых систем отдельных стран.
Однако следует учитывать, что в соответствии с позицией ВТО «О применении Дохийской декларации о Соглашении ТРИПС и здравоохранении»1, национальное правовое регулирование применения принудительного лицензирования должно быть достаточно четким. В противном случае речь идет о нарушении положений данного соглашения. Принудительное лицензирование является инструментом прямого воздействия на экономические отношения, полномочием органа государственной власти. Справедливо отмечается, что нечеткое, неправильное определение функций органов власти приводит к неограниченному усмотрению при выборе органами публичной власти инструментов реализации государственных функций и, как следствие, к ослаблению гарантий защиты прав хозяйствующих субъектов [5].
В Российской Федерации применение механизма принудительного лицензирования в фармацевтической отрасли долгое время было заблокировано нормативными положениями, не предусматривающими четких оснований его применения. В настоящее время правовое регулирование Российской Федерации закрепляет в качестве оснований применения принудительной лицензии наличие крайней необходимости, связанной с обеспечением обороны и безопасности государства, охраной жизни и здоровья граждан.
Представляется, что законодательная формулировка крайней необходимости требует уточнения. По замечанию А.Ю. Соколова, «необходимо в принципе уйти от попыток поиска экономической выгоды в сфере обеспечения безопасности» [6, с. 50]. В связи с этим критерий крайней необходимости не должен быть связан со стремлением снижения бюджетных расходов государства или реализацией стратегии импортозамещения.
Как отмечают отдельные авторы, наличие крайней необходимости должно предполагать введение особых правовых режимов: военного положения, чрезвычайного положения, применения мер по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера2. Следует обратить внимание на то, что ст. 1359 ГК РФ уже предусматривает возможность использования изобретения при чрезвычайных обстоятельствах (стихийных бедствиях, катастрофах, авариях) с уведомлением о таком использовании патентообладателя в кратчайший срок и с последующей выплатой ему соразмерной компенсации.
Таким образом, сущность крайней необходимости подразумевает наличие реальной опасности, угрожающей правам и законным интересам личности, общества и государства. Важное значение имеет тот факт, что данная опасность в конкретной ситуации не может быть устранена иными средствами. В аспекте применения принудительного лицензирования обозначенная опасность обусловлена отказом патентообладателя от производства или поставки фармацевтического препарата, в том числе в форме злоупотреблением доминирующим положением на рынке, что приводит к недоступности препарата для населения.
1 См.: Implementation of paragraph 6 of the Doha Declaration on the TRIPS Agreement and public health. URL: https://www.wto.org/english/tratop_e/trips_e/implem_para6_e.htm (дата обращения: 23.01.2022).
2 См.: Как изменились основания принудительного лицензирования. URL: https://cljournal. ru/glavnoe/290/ (дата обращения: 23.01.2022). 105
Следует отметить, что отказ патентообладателя от производства или поставки фармацевтического препарата, либо злоупотребление доминирующим положением, являются нарушениями антимонопольного законодательства. Однако в числе нормативно закрепленных оснований применения механизма принудительного лицензирования нарушение антимонопольного законодательства как таковое не предусматривается. Более того, из сферы антимонопольного регулирования в Российской Федерации исключены правоотношения, связанные с защитой результатов интеллектуальной деятельности. Данное изъятие не соответствует современной мировой практике и реалиям рынка, в связи с чем требуется законодательное закрепление возможности распространения запретов, установленных антимонопольным законодательством, на ненадлежащие правореализационные практики обладателей патентов. Законодательство ряда стран Евразийского экономического союза содержит прямое указание на неприменимость антимонопольных иммунитетов для случаев злоупотребления интеллектуальными правами. Так, в соответствии с ч. 7 ст. 169 Предпринимательского кодекса Республики Казахстан1, иммунитет для интеллектуальной собственности не действует, если соглашения хозяйствующих субъектов привели или могут привести к ограничению или устранению конкуренции. Положения Закона Республики Армения «О защите экономической конкуренции»2 допускают применение антимонопольного законодательства к правоотношениям, связанным с использованием прав на интеллектуальную собственность.
Именно нарушение антимонопольного законодательства в различных правовых системах выступает в качестве одного из оснований применения принудительной лицензии. Действия или бездействие патентообладателя в ряде случаев могут свидетельствовать о злоупотреблении своим правом. В этом аспекте механизм принудительного лицензирования служит средством пресечения и предупреждения антиконкурентных практик фармацевтических компаний.
Так, механизм принудительного лицензирования предусмотрен в США Основанием его применения является наличие угрозы для конкуренции при невмешательстве регулятора. В практике имеется случай предупреждения компании Bayer3 о возможности применения принудительного лицензирования при отказе от снижения цены лекарственного препарата. В результате такого предупреждения цена препарата была снижена в три раза [7].
В Италии полномочиями по принятию решения о применении принудительной лицензии обладает национальное антимонопольное ведомство4.
Интересным представляется нормативное регулирование применения административного порядка принудительного лицензирования в КНР. Государственное управление интеллектуальной собственности при Государственном совете
§ 1 См.: Предпринимательский кодекс Республики Казахстан от 29 октября 2015 г. № 375-5.
Ч URL: https://online.zakon.kz/Document/?doc_id=38259854 (дата обращения: 25.01.2022). 1 2 См.: Закон Республики Армения «О защите экономической конкуренции» от 6 ноября
i 2000 г. №ЗР-112. URL: http://extwprlegs1.fao.org/docs/pdf/arm197265.pdf (дата обращения: 23.01.2022).
3 См.: Non-voluntary use of patents for drugs to treat the hepatitis C virus in the United States: mechanisms available to the federal government, state governments and private actors. URL: https://www.keionline.org/sites/default/files/Non-voluntary_use_HCV_patents_USA.pdf (дата обращения: 23.01.2022).
4 См.: Интеллектуальная собственность и доступ к лечению. Текущие практики стран в области реформирования законодательства, связанного с интеллектуальной собственностью. URL: https://itpcru.org/wp-content/uploads/2016/04/dajdzhest-aprel-2016.pdf (дата обращения:
106 23.01.2022).
Китайской Народной Республики имеет право по заявлению, сделанному любой организацией или физическим лицом, применить механизм принудительного лицензирования, если имеется необходимость устранения негативного воздействия на конкуренцию; необходимость защиты общественных интересов, в том числе в случае стихийных бедствий и эпидемий; необходимость обеспечения охраны здоровья населения1.
Имеется возможность применения механизма принудительного лицензирования в Германии в рамках антимонопольного регулирования. Согласно позиции высшей судебной инстанции, передача лицензии против интересов правообладателя возможна в случае наличия доминирующего положения компании и ее отказа в заключении лицензионного договора на основах справедливости. При этом принудительное лицензирование допускается только для обеспечения общественных интересов2.
Также антимонопольное принудительное лицензирование предусмотрено законодательством Бразилии. Согласно положениям Закона о промышленной собственности от 14 мая 1996 г. №№ 9.279, возможность применения принудительного лицензирования допускается в случае, если подтвержден факт злоупотребления правообладателя своим доминирующим положением на соответствующем рынке3.
Необходимо обратить внимание на возможные проблемы применения механизма принудительного лицензирования в фармацевтической отрасли.
Так, существует мнение, что монополия патентообладателя является необходимым условием для развития фармацевтической отрасли, поскольку разработка новых лекарственных средств требует значительных финансовых вложений, а отсутствие гарантии закрепления результатов может способствовать снижению инвестиционной активности предприятий4. С данной точкой зрения сложно согласиться, поскольку риск ухудшения инвестиционного климата значительно снижается при обеспечении следования нормативным положениям, закрепляющим механизм принудительного лицензирования, и предварительных переговоров с патентообладателем. Наличие предварительных переговоров о снижении цены на препарат или недопущении антиконкурентных практик должно являться обязательным условием, имеющим приоритет перед применением принудительной лицензии. При этом закрепленный в национальном законодательстве механизм принудительного лицензирования даже в случае его неиспользования может служить превентивной мерой воздействия, направленной на предупреждение злоупотреблений патентными правами производителей фармакологических препаратов.
1 См.: Implementing Regulations of the Patent Law of the People's Republic of China. URL: http:// ¡° www.wipo.int/edocs/lexdocs/laws/en/cn/cn078en.pdf (дата обращения: 23.01.2022). 11
2 См.: Urteil des Kartellsenats vom 6.5.2009 - № KZR 39/06. URL: http://juris.bundesgericht- ) shof.de/cgi-bin/rechtsprechung/document.py?Gericht=bgh&Art=en&sid=acea256584d0e420272 2 381a9d0c7a57a&nr=48134&pos=0&anz=1 (дата обращения: 23.01.2022). 2
3 См.: Lei 9.279/1996 (Lei Ordinaria) 14.05.1996. URL https://www.gov.br/agricultura/pt-br/ assuntos/sustentabilidade/tecnologia-agropecuaria/arquivos-de-legislacoes-de-tecnologias/lei-no-9-279-de-14-de-maio-de-1996.pdf/view (дата обращения: 23.01.2022).
4 См., например: Принудительное лицензирование может создать новые проблемы. URL: https://rg.ru/2020/03/23/prinuditelnoe-licenzirovanie-lekarstv-mozhet-sozdat-novye-problemy. html (дата обращения: 23.01.2022); Возможности и опасности принудительного лицензирования: кому помогут инициативы ФАС. URL: https://pravo.ru/story/view/127879/ (дата обращения: 23.01.2022); Bird R., Cahoy D. The Impact of Compulsory Licensing on Foreign Direct Investment:
A Collective Bargaining Approach // American Business Law Journal. 2008. Vol. 45. Issue 2. 107
Следует также отметить, что принудительное лицензирование необходимо рассматривать лишь как экстраординарную меру, которая подлежит применению тогда, когда исчерпаны иные средства побудить патентообладателя выпустить препарат на рынок в требуемом объеме и по доступным ценам. Препарат, производимый по принудительной лицензии, не всегда будет значительно дешевле препарата патентообладателя, что обусловлено наличием существенных издержек для вывода препарата на рынок.
В числе иных проблемных вопросов применения механизма принудительного лицензирования — отсутствие гарантий, что фармацевтическое средство (дже-нерик) окажется столь же качественным, как и препарат, выпускаемый правообладателем. Однако стоит отметить, что данный риск тесно связан с вопросом создания действенной системы контроля качества лекарственных препаратов в рамках национального правового регулирования. При осуществлении выпуска лекарственных средств в оборот имеется возможность применять такие средства, направленные на обеспечение надлежащего качества продукции, как сертификат предквалификации Всемирной организации здравоохранения, или механизмы, предусмотренные в рамках законодательного регулирования конкретного государства. В частности, в США таким механизмом выступает сертификация Управления по контролю за пищевыми продуктами и лекарственными средствами США (FDA), в Европейском союзе — Европейского агентства по лекарствам (EMA).
Относительно затрат бюджета на выплату компенсации правообладателю оригинального препарата следует отметить, что такие затраты должны осуществляться в соответствии с законодательством конкретного государства, однако страны, являющиеся членами Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности, должны учитывать, что согласно ст. 31 (k) данного акта, объем выплат зависит от установленных нарушений законодательства о конкуренции1. Из этого следует, что в случае серьезного нарушения национального антимонопольного законодательства допускается пропорциональное уменьшение размера компенсации.
По справедливому замечанию А.С. Ворожевича, передача лицензии должна производиться только в отношении объектов, имеющих особое социально-экономическое значение; осуществляться при условии наличия доказательств невозможности получения лицензии обычным способом [8, с. 105].
Однако в законодательстве Российской Федерации не указано, что использование патента должно основываться на индивидуальных характеристиках предмета, не обозначены какие-либо специфические свойства предмета патента. Это может свидетельствовать о противоречии положениям Соглашения по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности, включающего соответствующие требования, а также принципу четкого правового регулирования, установленного позицией ВТО «О применении Дохийской декларации о Соглашении ТРИПС и здравоохранении»2. В связи с этим требуется закрепить в Гражданском кодексе Российской Федерации положение, согласно которому принудительное лицен-
1 См.: Agreement on Trade-Related Aspects of Intellectual Property Rights. URL: http://www. wto.ru/ru/content/documents/docs/prillС.doc (дата обращения: 23.01.2022).
2 См.: Implementation of paragraph 6 of the Doha Declaration on the TRIPS Agreement and public health. URL: https://www.wto.org/english/tratop_e/trips_e/implem_para6_e.htm (дата
108 обращения: 23.01.2022).
зирование допускается при наличии существенного общественного интереса в использовании фармацевтического препарата. Наличие общественного интереса подтверждается смертельно опасным характером заболевания и принципиальной незаменимостью препарата.
Таким образом, механизм принудительного лицензирования в фармацевтической отрасли может выступать инструментом, способствующим устранению последствий злоупотребления патентными правами, а также последствий нарушения антимонопольного законодательства. Однако в целях обоснованного применения данного механизма требуется внесение изменений в действующее законодательство Российской Федерации, предусматривающих отмену так называемых «антимонопольных иммунитетов» правообладателей интеллектуальной собственности; закрепляющих обязательную процедуру проведения предварительных переговоров с патентообладателем, а также уточняющих критерии «крайней необходимости» и «общественного интереса» как основания для принудительного лицензирования.
Библиографический список
1. Ullrich H. Legal Protecton of Innovative Technologes: Property or Policy? // Economics, Law and Intellectual Property: Seeking Strategies for Research and Teaching in a Developing Field / ed. by O. Granstrand. Kluwer Academic, 2003. P. 439-487.
2. Иванов А.Ю. Мифы о легальной монополии, или сказ о том, почему в России не развиваются инновации при упорной охране интеллектуальной собственности // Закон. 2020. № 2. С. 86-102.
3. Иванов А.Ю, Доценко А.В. Антимонопольное регулирование, цифровые платформы и инновации: дело Google и выработка подходов к защите конкуренции в цифровой среде // Закон. 2016. № 3. С. 31-45.
4. Пузыревский С., Гаджиев Г., Калятин В., Иванов А., Семенов А., Хабаров Д., Суворов К., Войниканис Е., Ворожевич А., Макдональд Б., Пружанский В. Антитраст в сфере интеллектуальной собственности: в поисках разумного баланса // Закон. 2018. № 2. С.18-34.
5. Васянина Е.Л. Финансово-правовые и административно-правовые аспекты регулирования экономики // Правовая политика и правовая жизнь. 2021. № 3.1. С. 182-193.
6. Соколов А.Ю. Правовая политика в сфере регулирования участия субъектов коммерческой деятельности в производстве по делам об административных правонарушениях // Правовая политика и правовая жизнь. 2020. № 3. С. 44-54.
7. Иванов А.Ю. Принудительное лицензирование для инновационного развития: о необходимости балансировки режима интеллектуальных прав // Закон. 2017. № 5. С. 78-93.
8. Ворожевич А.С. Пределы осуществления и защиты исключительного права патентообладателя. М.: Статут, 2018. 320 с.
References
1. Ullrich H. Legal Protecton of Innovative Technologes: Property or Policy? // Economics, Law and Intellectual Property: Seeking Strategies for Research and Teaching in a Developing Field / ed. by O. Granstrand. Kluwer Academic, 2003. P. 439-487.
2. Ivanov A.Yu. Myths About Legal Monopoly, or a Tale About Why Innovations Are Not Developed in Russia with Stubborn Protection of Intellectual Property // Law. 2020. No. 2. P. 86-102.
3. Ivanov A.Yu., Dotsenko A.V. Antitrust, Digital Platforms and Innovation: the Google Case and How to Protect Competition in the Digital Environment. Law. 2016. No. 3. P. 31-45.
4. Puzyrevsky S., Gadzhiev G., Kalyatin V., Ivanov A., Semenov A., Khabarov D, Suvo-rov K., Voinikanis E., Vorozhevich A., McDonald B, Pruzhansky V. Antitrust in the Field of Intellectual Property: in Search of a Reasonable Balance // Law. 2018. No. 2. P. 18-34.
5. Vasyanina E.L. Financial-Legal and Administrative-Legal Aspects of Economic Regulation // Legal policy and legal life. 2021. No.. 3.1. P. 182-193.
6. Sokolov A.Yu. Legal Policy in the Field of Regulating the Participation of Commercial Entities in Proceedings on Cases of Administrative Offenses // Legal Policy and Legal Life. 2020. No. 3. P. 44-54.
7. Ivanov A.Yu. Compulsory Licensing for Innovative Development: on the Need to Balance the Regime of Intellectual Rights // Law. 2017. No. 5. P. 78-93.
8. Vorozhevich A.S. Limits of the Exercise and Protection of the Exclusive Right of the Patent Owner. M.: Statut, 2018. 320 p.
