CC BY
178
С. А. Селюк, О. И. Борисова
ПРОБЛЕМАТИКА ВЛАСТИ, ГОСУДАРСТВА И ПРАВА В ТРУДАХ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ТЕОРЕТИКОВ АНАРХИЗМА
Анархический тип политического сознания, представленный системой политических и правовых идей, концепций, теорий, доктрин различных течений анархизма формирует политическую и правовую идеологию анархизма иными словами теорию анархизма. А поскольку критерием типизации политико-правового сознания в целом выступает его ценностное отношение, прежде всего к власти, государству, праву, то в рамках характеристики теоретических разработок отечественных представителей антиэтатического (анархического) как антитезы этатического типа сознания, целесообразным представляется акцентирование внимания именно на указанной проблематике.
Самыми близкими идейными предшественниками отечественного анархизма, но исторически самыми удаленными от него были представители так называемого христианского гуманистического анархизма, исходившего в своих постулатах из учения Христа в его первоисточниках, выраженного, прежде всего, в «чистом» христианском вероучении, а впоследствии в полемике между иосифлянами и нестяжателями, между официальной церковью и религиозным сектантством.
Так, согласно воззрениям представителей раннего христианства анархизм есть не просто безвластие, но отсутствие власти как источника насилия, господства над человеком чуждой ему силы - государства. А государство - это организация людей, которые в ущерб всем остальным членам общества присвоили себе исключительное право на власть. Таким образом, если понимать анархизм именно в указанном ключе, то он будет полностью совместим с христианским учением, согласно которому Иисус Христос основывал деяния свои исключительно на авторитете и добровольном приятии благодати. Благодать же - это то, что человек принимает в свою душу и достигает праведности, доброй жизни, но вместе с этим и то, что может отвергнуть, потому, что согласно Писанию обладает свободой воли. И именно в этом смысле христианское понимание свободы исключительно как добровольного приятия дара абсолютно противоречит представлениям о подчинению какой-то внешней власти, тому, что называют законом. Митрополит Илларион в первом русском политико-правовом трактате - «Слове о законе и благодати», имея ввиду иудейский Закон, предписывающий человеку определенную модель поведения и наказание за его неисполнение, понимает его лишь как ступень в познании Истины - «предтечу и слугу Истины и Благода-ти»1. Истина и Благодать, в свою очередь, связываются напрямую с учением Христа и добровольны по своей природе, человек вправе принять их, или отвергнуть, спастись или погибнуть духовно, без угрозы наказания за свой выбор. Таково истинное понимание христианства, которое, по выражению современного иеромонаха Игнатия Ханжина в одном из интервью «идет от Христа и апостолов, но было впоследствии извращено иерархической авторитарной средневековой имперской церковью». Это понимание вполне совпадает с подлинным, мудрым, мистическим, гуманистическим анархизмом.
Период русского централизованного государства и формирования сословно-представитель-ной монархии дает, по выражению исследователя анархизма С.В. Ударцева, пожалуй, первый зафиксированный в исторических источниках и достаточно известный в литературе значительный почти одновременный «всплеск» полярных типов политического сознания в России2. Взаимоотношения церкви с государством, претендовавшим на церковные землевладения резко обострились и указанная проблематика вызвала острую полемику не только между светскими и церковными деятелями, но и во внутрицерковных кругах, в которых сформировалось два идеологических направления: нестяжательство и иосифлянство. Представители нестяжательства аргументировали свои теоретические положения ссылками на учение Христа и Апостолов, полагая, что церковь должна отказаться от всех земных привилегий и благ. Учением предполагалось невмешательство государства в духовную жизнь человека, обладающего свободной волей, которая не обязана сле-
1 Илларион. Слово о законе и благодати. М., 1994. С. 121.
2 Ударцев С.Ф. Политическая и правовая теория анархизма в России. М., 1994. С. 41
довать авторитетам, если «обрящет что-либо полезнейшее».1 В указанной идеологии анархические идеи неярко выражены и часто подавляются свойственными той эпохе монархическими абсолютистскими концепциями, но, тем не менее, первый опыт политического противостояния абсолютной власти нашел впоследствии отражение и дал толчок к развитию собственно анархических теорий.
В средневековой России представителем анархического типа сознания выступал вольнодумец Феодосии Косой, которым были сделаны крайние выводы из доктрины нестяжания конца XIV - начала XVI вв. Его «новое учение» сложилось в 50-60-х гг. XVI в., примерно в тот же исторический период, что и теория «Москва - Третий Рим» старца Филофея - представителя этатического политического сознания этого времени.
Ф. Косой выступал против всех форм угнетения человека. Он предпринял попытку доказать порочность и несправедливость такого порядка, при котором «одни множатся в куплях, а другие оскудевают», показывая полную несовместимость подобных ситуаций с истинными положениями евангельских текстов, божественным разумом и требованиями разума человеческого. Современные ему общественные порядки он рассматривал не как данные Богом, а как существующие вопреки его воле, а предпочтение отдавал Естественному закону перед всеми видами государственных законов. Если нестяжатели рассматривали наличие свободной воли как сознательной возможности выбора поступков и личной ответственности за них, то Косой, прежде всего, обращал внимание на несовместимость наличия внутренней свободы с внешними формами несвободы. Несвобода, согласно его учению, не может быть оправдана Божественными законами, а поэтому «гражданские» законы, ее устанавливающие несправедливы и неистинны.
Указанные положения служат, таким образом, отправными моментами в той критике, которую он дает современным социальным и политическим институтам. Тем не менее, назвать Ф. Косого анархистом можно весьма условно, поскольку тема безвластия у него не разрабатывается, а обозначается лишь косвенно, в ключе неповиновения современным «властем и попом». Более всего его интересуют пути установления такого социального строя, в котором все будут равны «и татаровы и немци и прочий языци» при общности имуществ и обязательности труда за справедливое вознаграждение. Распространение Нового учения Феодосия Косого в XVI веке было велико и во многих своих положениях перекликалось с требованиями западных реформаторов.2
Начальный период распространения «классического» анархизма в России связан и с проникновением книги немецкого теоретика анархизма - Макса Штирнера «Единственный и его собственность», которая распространялась нелегально, ввиду запрета царской цензуры3. Призыв М. Штирнера к бунту, прославление им эгоизма как оружия личности, притесняемой со стороны государства и общества, воспринимались восторженно радикально настроенной русской молодежью. Штирнеровская теория не была близка идеологам революционно-демократического направления, она воспринималась менее подготовленными в теоретическом отношении деятелями и толкала их на путь, ведший к анархическому индивидуализму. Проникновение в Россию произведений Ж. Прудона также послужило началом пропаганды анархистских идей.
В XIX в. происходит переход от доклассического к классическому анархизму, обозначается период так называемой «теоретической кристаллизации» анархизма, который, прежде всего, связан с именами М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина.
Именно Бакунин заложил основы анархизма как цельного мировоззрения и дал начало мощному революционному движению, выступая за освобождение личности и общества.
Формулу бакунинских идей Кратко можно выразить названием одной из его программных речей: «Федерализм, социализм и антитеологизм». Антитеологизм, как новую «религию человека» и просвещение народа противопоставлял Богу и религии, власть малых субъектов-федераций и самоуправление - государственной централизации, социализм и коллективную собственность трудящихся - капиталистической эксплуатации.
1 Нила Сорского Предание и Устав. М., 1912. С. 91.
2 См.: Чиколини Л.С. Итальянская утопия XVI - XVII вв. М., 1980. С. 105-106, 112.
3 Канев С.Н. Революция и анархизм. М., 1987. С. 53.
Проявление античеловеческой, противоестественной и насильственной сущности государства как «обособленной концентрации» Бакунин видел в «особой государственной морали». Государство, по Бакунину, «есть временное историческое учреждение, переходная фора общежития», «государство - это насилие, мало того - тщеславие, пристрастие к насилию». Причем государство соответствует низшей ступени развития человечества и порожденное религией, ведь «божественное Провидение - высшая санкция всех государств» и правительства не без основания считают веру в Бога существенным условием своей власти»1 обречено на исчезновение.
Бакунин осуждает и патриотизм, считая его государственной идеологией рабства и ненависти. Критикует он и представительную демократию, опирающуюся, по его мнению, на манипулирование управляемыми массами, и республику, которая «станет воевать извне, угнетать внутри и не сумеет обеспечить счастье и свободу своим подданным - гражданам».
Бакунин различал общечеловеческое право как естественное от позитивного права - «законов произвольных - политических, религиозных, уголовных и частных».2 Как и государство, писаное право по Бакунину соответствует низшей ступени развития и исчезнет вместе с развитием человечества из животного состояния в человеческое, а «всякое законодательство имеет только одну цель: упрочить и узаконить эксплуатацию трудящихся масс господствующими классами».3 При этом на ближайшей ступени развития, к которой вскоре придет человечество, писанное право отсутствует, существуют лишь правовые нормы установленные общим согласием: норма, по которой будут выполняться взаимные договоры, и норма, в силу которой «земля, орудия труда и всякий иной вид капитала, могут сделаться общественным достоянием одних трудящихся, т.е. земледельческих и промышленных союзов».
У Бакунина обнаруживались элементы анархического федерализма в указании на необходимость вольной федерации славянских народов, республиканской федерации славянских земель. С исчезновением государства люди будут продолжать жить обществами, поскольку цель человеческой эволюции - развитие человечности - может быть достигнута только в обществе. Главным из путей, ведущих преобразованию существующего общества, Бакунин считал социальную революцию, которая разрушит классово-государственные институты современного общества и заменит их безгосударственно-социалистической федерацией общин, коммун, трудовых коллективов, а ее главной силой, способной совершить революцию считал в Европе - пролетариат («чернорабочий люд»), а в России - крестьянство.
Исходя из веры в творческую активность и самодеятельность масс, автор проповедует «пропаганду фактом», а не созерцательность и доктринерство. Условиями социальной революции, порождающей новое общество, свободное от принуждения, власти и эксплуатации, Бакунин считал нищету и отчаяние народных масс, наличие общенародного положительного идеала, выработанного в глубинах народного сознания при помощи народной памяти и опыта борьбы, заменяющего народу «образование», активную роль революционеров, придающих локальным выступлениям общенародный характер. Но, вместе с тем, Бакунин, считая насильственные действия в революционном процессе неизбежными, призывал свести их к минимуму.
Одновременность социальной и политической революции вытекала из убеждения Бакунина в том, что «политическая свобода без экономического равенства и вообще политическая свобода, т.е. свобода в государстве есть ложь».4 Бакунин констатирует: «эксплуатация и управление - два неотделимых друг от друга выражения того, что называется политикой, причем первая дает способы управлять и образует необходимую основу, равно как и цель всякого управления, которое, в свою очередь, гарантирует и легализует возможность эксплуатировать. С начала истории они составляют реальную жизнь государств».5
Мыслитель исповедует отрицание «самой идеи государства и государствования, т.е. управления обществом сверху вниз, во имя какого бы то ни было мнимого права, богословского или
1 Dieu et l'Etat; Proposition. Oeuvers. P. 9, 97, 285.
2 Историческое развитие Интернационала. Цюрих, 1873. С. 86.
3 Programme de la section slawe a Zurich. Dragomanow. P. 382.
4 БакунинМ.А. Философия, социология, политика. М., 1989. С. 340.
5 Цит. по: Мамут Л.С. Этатизм и анархизм как типы политического сознания. М., 1989. С. 227. 116
метафизического, божественного или интеллигентно-ученого» и утверждение «анархии, т.е. самостоятельной свободной организации всех единиц или частей, составляющих общины, и их вольной федерации между собою, снизу вверх не по приказанию какого бы то ни было начальства, даже избранного, и не по указанию какой-либо ученой теории, а вследствие совсем естественного развития всякого рода потребностей, проявляемых самою жизнью».1
Главными чертами бакунинского учения следует отметить сочетание рационализма с «философией жизни», антропологизм и персонализм, сочетание материализма и детерминизма с проповедью личной активности и верой в жизненную стихию, убеждение в примате жизни над мыслью и в примате реальной индивидуальности над всеми теоретическими абстракциями.
После смерти Бакунина Петр Алексеевич Кропоткин стал признанным теоретиком международного анархизма таким образом, что к началу ХХ века кропоткинские идеи почти безраздельно господствовали в анархическом движении Европы.
Согласно воззрениям автора, «анархия есть миросозерцание, основанное на механическом понимании явлений, охватывающее всю природу, включая сюда и жизнь человеческих обществ. Ее метод исследования - метод естественных наук; этим методом должно быть проверено каждое научное положение. Ее тенденция - основать синтетическую философию, т.е. философию, которая охватывала бы все явления природы, включая сюда жизнь человеческих обществ и их экономические, политические и нравственные вопросы...».2 Таким образом, Кропоткин предпринял попытку разработки цельного и конструктивного анархического учения, основывая анархическую программу на основательной теоретической базе, путем поиска общественного в природном, психологии - в физиологии, этики - в инстинктах, человека - в животном мире.
Другим важным научным положением Кропоткина, призванным обосновать его анархическое мировоззрение, был знаменитый «биосоциологический закон взаимопомощи» как важнейшего фактора эволюции. Взаимная помощь и солидарность, по мнению Кропоткина, является главным фактором прогресса, средством к выживанию видов и инстинктивной основой человеческой нравственности.
Отметив двумя основными тенденциями в историческом процессе народную, самоуправленческую, федералистскую тенденцию и государственническую, централистскую, имперскую, Кропоткин констатирует: «Очевидно, что анархизм представляет собой первое из этих двух течений - то есть творческую созидательную силу самого народа, вырабатывавшего учреждения обычного права, чтобы лучше защищаться от желающего господствовать над ним меньшинства». Таким образом, в учении Кропоткина анархизм предстает фактически, как тенденция самой природной и общественной жизни - к самоорганизации и гармонии на началах свободы и неиерархической координации.
По Кропоткину, неизбежным элементом эволюции выступает революция, причем последняя, выдвигая новые цели, ценности и перспективы, ломает старое и задает вектор для последующего эволюционного развития, которое, в свою очередь, будет подготавливать новую революцию. «Всякая реформа - всегда компромисс с прошлым; она всегда довольствуется большим или меньшим его изменением; между тем, как революция порождает руководящую идею для будущего»3. Революция, по Кропоткину, - это самоорганизация населения, вооружение народа, разрушение государства, экспроприация собственности, развитие местного и производственного самоуправления, а индивидуальная инициатива - душа революции.
Поскольку всякое правительство, как и диктатура, синоним рабства и подавления личной инициативы, то Кропоткин логично пришел к отрицанию идеи «революционного правительства», показав несовместимость этих двух понятий: «Революция есть нечто, прямо противоположное самой идее правительства, - отрицание его, потому что правительство есть поддержание «установленного порядка», консерватизм: т.е. стремление к сохранению существующих учреждений, безусловно враждебное личному почину и личной деятельности».4
1 Бакунин М.А. Философия, социология, политика. М., 1989. С. 503-504.
2 Кропоткин П.А. Хлеб и Воля. Современная наука и Анархия. М., 1990. С. 280.
3 Кропоткин П.А. Век ожидания (сб. ст.). М., 1925. С. 15.
4 Кропоткин П.А. Речи бунтовщика. СПб.; М., 1921. С. 244.
В характеристике государственной власти Кропоткин не боялся «крайних» суждений, говоря о неизлечимости общества в силу исторического господства государственной власти того, что «правительственная власть» «насела на общество».
При этом социальное и политическое единство, по его убеждению, как бы обратно пропорционально централизации власти. Федерализм понимался им как средство децентрализовать власть, а идея децентрализации признавалась прогрессивной идеей века.
Что касается воззрений автора на государство, то их можно проиллюстрировать следующей цитатой: «Государство в совокупности есть общество взаимного страхования, заключенного между землевладельцем, воином, судьей и священником, чтобы обеспечить каждому из них власть над народом и эксплуатацию бедноты. Таково было происхождение государства, такова была его история, и таково его существо еще в настоящее время... С нашей точки зрения на право, закон и государство, мы не можем видеть обеспеченного прогресса и еще менее приближения к социальной революции во все растущем подчинении личности государству».1
Кропоткин признавал, что анархизм, начиная с Годвина, отрицал писанные законы, установленные государством. При этом анархисты, по Кропоткину, продолжали традиции, проявившиеся в народных движениях прошлого с их стихийным анархизмом. Народные восстания, отмечал он, - «провозглашали верховные права человека. Они отрицали все писанные законы и утверждали, что каждый должен повиноваться лишь голосу своей собственной совести. Они стремились создать, таким образом, общество, основанное на принципах равенства, полной свободы и труда». «Верховные права человека» он называл еще «верховными правами личности и народа».2
Мыслитель утверждал, что законы, установленные государством, мешают развитию взаимной поддержки и равенства, неизбежно порождают злоупотребления.3
В произведениях Кропоткина выделяется несколько «проявлений» права, не совпадающих с законодательством и существующих независимо от его признания: естественные основы права, обычное право и естественные права. Он исходил из того, что существует два слоя правового регулирования. Обычное право выступает как регулятор глубинных отношений повседневной жизни людей, а законодательство затрагивает менее глубокие слои жизни.
Не управление из центра, но самоуправление, не власть, а свобода, не субординация и иерархия, а координация и равноправие должны восторжествовать после революции - утверждает Кропоткин, а «узкий индивидуализм», направленный на эгоистическое господство личности над другими приводит к торжеству государственного деспотизма и порабощению других личностей. При этом Кропоткин разграничивал «узкий индивидуализм» подобного рода, органично связанный со всевластием государства, поддерживаемый им и поддерживающий его, с «индивидуализацией» личности в подлинном смысле этого слова, когда личность обретает себя в свободном обществе, в союзе с другими свободными личностями.
Однако, как отмечает Алексей Боровой, «это гипертрофированное представление о творческой силе масс в учении П.А.Кропоткина невольно привело не только к недооценке роли личного начала в общественном процессе, но и к противоречивой постановке самой проблемы личности».4 Формулируя свою «формулу прогресса», Петр Алексеевич полагает, что прогресс состоит «в наиболее полном освобождении личности, в самом широком развитии инициативы личности и общества, и в то же время - в ограничении отправлений государства, а не в расширении их».5
Кропоткин считает федерализм частиц, элементов, индивидов - естественной формой объединения в природе и в обществе, оптимально соответствующей закону взаимной помощи. Будущее общество представляется Кропоткину множеством союзов общин в различных сферах жизни (экономической, духовной и пр.), которые взаимопересекаются, распадаются, вновь образуются и создают живую ткань социума; при этом прямые отношения между людьми не опосредуются вла-
1 Кропоткин П.А. Хлеб и Воля. Современная наука и Анархия. М., 1990. С. 347-348.
2 Кропоткин П. А. Современная наука и анархия. СПб.; М., 1920. С. 12, 13, 92, 177.
3 См.: Кропоткин П.А. Речи бунтовщика. П.; М., 1921. С. 17, 216.
4 Боровой А. Проблемы личности в учении Кропоткина // Петр Кропоткин (сб. ст. под ред. А.Борового и Н.Лебедева). СПб.; М., 1922. С. 51.
5 Цит. по: Кострюков В.Я. Проблема личности в трудах П.А. Кропоткина // Возрождение России: проблема ценностей в диалоге культур (материалы второй Всеросс. Науч. конф. 1-3 февраля 1995 г.). Ч. 3. Н. Новгород, 1995. С. 105.
118
стью. Более того, автор находит ростки коммунизма и анархии уже в современном обществе: множество союзов и организаций, отчасти основанных на негосударственных принципах.
В отличие от Бакунина, Кропоткин основной акцент делает на социальность личности в ущерб ее индивидуальности, на солидарность, взаимопомощь, общность и схожесть, в ущерб уникальности, самоутверждению и свободе, декларируя, но недооценивая эти ценности. Однако социальные прогнозы, сделанные Кропоткиным, оказались далеки от действительности и по замечанию Макса Неттлау: «предвидение Кропоткина не отвечало подлинному духу и тенденциям периода 1880-1930 годов»1 и показали фундаментальную философскую слабость и противоречивость его анархического учения.
А. Г. Степанян
ПРОБЛЕМА РЕАЛИЗАЦИИ ПРАВ МОЛОДЕЖИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Проблема реализации прав молодежи является одной из самых интересных и мало-затронутых тем современного общества, но актуальность ее заметно растет вместе с самосознанием своих прав самой молодежи и пониманием реальной силы, способной оказать действительный вклад в становление современного общества. Вся динамика общественного развития должна быть подчинена цели раскрытия и реализации потенциала каждой личности, как уникальной, значимой, обладающей нравственным достоинством силы преобразования окружающей действительности.
Особенности несовершеннолетнего и подросткового возраста, о которых много говорят в психологических и педагогических науках, не могут не учитываться и в праве. Молодой гражданин - уже не ребенок, но еще и не взрослый. Право должно не только учитывать эту особенность молодых людей, но и защищать их от возможных нарушений их прав и свобод со стороны взрослых. Необходимо на государственном уровне создавать условия для самореализации молодежи и стимулы для включения молодых в общественные процессы.
В этой связи большое значение для воспитания молодежи имеют правовые нормы, регулирующие различного рода общественные отношения с их участием. Подростки должны знать те права (и обязанности), которые закреплены в действующих правовых актах за ними.
Проблема прав человека - одна из вечных проблем, сопровождающих человечество. Важность ее решения состоит в том, что осуществление (реализация) прав человека есть одно из главных условий физического и психического благополучия человека, его нравственного развития. Право человека - это охраняемая, обеспечиваемая государством, закрепленная в правовых нормах возможность что-либо делать, осуществлять. Свобода человека - это отсутствие каких-либо ограничений, препятствий в чем-то (деятельности). Такое понимание прав и свобод находит свое отражение во многих международных документах о правах человека, которые являются основой для разработки законодательств конкретных государств.
Закономерным становиться следующий вопрос: а куда же все-таки могут обращаться молодые граждане для защиты своих прав и интересов? безусловно, прямо ответить на поставленный вопрос не возможно. Например, для защиты своих трудовых и профессиональных прав по местам учебы, либо работы создаются профессиональные союзы. Для защиты своих прав молодежными организациями могут проводиться собрания, митинги, уличные шествия, составлять петиции и др., не нарушающие прав других граждан и их правопорядок. Государство, в подобном случае, должно сформировать систему правовых и экономических гарантий, которые обеспечивали бы всем зарегистрированным молодежным объединениям равные возможности для участия в общественной жизни государства. В целях создания необходимых условий для функционирования зарегистрированных молодежных объединений, влияния на характер и направленность их деятельности государство может оказывать им материально-финансовую и организационную поддержку. Государство сохраняет за собой права координирующего, согласовывающего и контролирующего
1 НеттлауМ. Очерки по истории анархических идей. Детройт, 1991. С. 124.
