CC BY
401
III
МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНАЯ
КОММУНИКАЦИЯ: СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ИССЛЕДОВАНИЙ
УДК 94(47)+930:2
С.А. Варакин
ПРОБЛЕМА ВЗАИМООТНОШЕНИЯ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ И ЦЕРКВИ В 1920-1930-Е ГГ.: СОВРЕМЕННАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ
НИЖЕГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АРХИТЕКТУРНО-СТРОИТЕЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
В статье рассматривается современная историография проблемы взаимоотношения советской власти и церкви в 1920-1930-е гг. Проведенный анализ показал, что исследования историков основываются на принципах историзма и объективности, богаты новым фактическим материалом, ранее не доступном широкому кругу исследователей. В статьях, монографиях авторы критически подходят к проблеме взаимоотношения советской власти и церкви в 1920-1930-е гг.
Ключевые слова: историография, Союз воинствующих безбожников, Общество воинствующих материалистов-диалектиков, власть, церковь, антирелигиозная кампания, общественные организации, мировоззрение.
Поворотным моментом в развитии историографии стала «архивная революция» 1990-х гг., когда на основе многочисленных документов были изданы сотни сборников, содержащих рассекреченные материалы по советской истории. Эти первые публикации не только существенно изменили представления о местной истории и подготовили почву для ее дальнейшего изучения, но и со всей ясностью поставили вопрос о том, что без освоения местных архивов, сотрудничества историков и архивистов невозможны развитие историографии, разработка политической и социальной истории XX века [1, с. 17].
Работы современных авторов можно разделить на несколько групп.
К первой относятся работы по истории общественных организаций в СССР. В этих исследованиях дается краткая информация о этих обществах: образование и закрытие, деятельность, численность. Первой такой работой была «Общественные организации в СССР. Материалы к источниковедению и историографии» Т.П. Коржихиной, опубликованная в 1992 году. Книга представляет собой указатель опубликованных источников и литературы по истории общественных организаций в СССР в 1917-1990-х гг. В него включены более трех тысяч названий опубликованных источников, сборников и отдельных публикаций документов. Также здесь представлены важнейшие документы КПСС и Советского правительства, исследовательская литература (монографии, статьи, доклады), немногочисленные учебные пособия [2, с. 3]. В этой книге содержатся данные об истории основания СВБ, численность общества, основные вехи становления союза.
Другим исследователем общественных организаций являлась И.Н. Ильина. Ее работа «Общественные организации России в 1920-е годы» отличается от книги Т.П. Коржихиной своей структурой: здесь кроме указателя обществ и союзов, дается и их характеристика. Ав-
тором в работе «Общественные организации России в 1920-е годы» на основе новых архивных материалов, опубликованных источников и литературы всесторонне анализируется процесс формирования системы общественных организаций России в период НЭПа [3, с. 2]. Рассматривается история возникновения СВБ, формы и методы пропаганды, направления в атеистической работе безбожников, численность организации в 1920-е гг.
Ко второй группе работ относят исследования, посвященные непосредственно Союзу воинствующих безбожников и Обществу воинствующих материалистов-диалектиков. В них рассматриваются история организаций, их деятельность и состав. Н.Б. Лебина в статье «Деятельность «воинствующих безбожников» и их судьба», уделяла внимание репрессивной политике в отношении Ленинградской организации СВБ во второй половине 1930-х гг. В исследовании автором подробно прослежены судьбы руководителей СВБ по Ленинградской области. Как отмечает автор, «итогом репрессий в отношении членов этого общества стало то, что выдвинутые на место репрессированных лекторы-атеисты из среды партийных и комсомольских работников не имели должных знаний. СВБ был отброшен на уровень начала 20-х годов, когда излюбленной формой антирелигиозной работы были агитки или частушки оскорбительного содержания» [4, с. 156-157]. В статье Г.А. Тиме «Институализация идеологии. Общество Воинствующих Марксистов Диалектиков (ОВМД) в Ленинграде на рубеже 1920-х - 1930-х годов» отражена история создания Ленинградского отделения ОВМД, направления деятельности материалистов-диалектиков, их участие в выявлении классового врага [5]. Автор акцентировал внимание на том, что организация и активизация работы ОВМД и других подобных ему идеологических организаций были частью операции НКВД, направленной не только на выявление и уничтожение инакомыслия и инакомыслящих, но и на разобщение людей в научных и других сообществах [5, с. 803].
К третьей группе работ относятся исследования посвященные взаимоотношениям советской власти и религии. В них рассматриваются особенности государственной политики в отношении православия, буддизма, сектантства, состояние этих конфессий в конце 1930-х гг., роль партийных и карательных органов в этих процессах, методы борьбы с церковью. О.Ю. Васильева в статье «Русская православная церковь и советская власть в 1917-1927 годах», анализировала положение РПЦ в первые годы советской власти, в период гражданской войны, а также в период гонений в 1920-е годы [6, с. 41-53]. В статье рассматривается идеологическая борьба советской власти и церкви, где главным инструментом в противостоянии была фальсификация фактов. Так, из исторического контекста вырывались события, их освещение проходило в политическом русле, дополняясь выгодными цитатами патриарха, духовенства. Эта фальсификация привила к мифотворчеству об агрессивной антигосударственной и антинародной сущности Русской православной церкви в первые годы Советской власти и о классовой злобе патриарха Тихона [6, с. 41]. Автор отмечал, что «истоки многих сложностей и противоречий современной церковной жизни кроются в перипетиях именно тех лет. Само служение церкви являлось тогда подвижничеством, а незавершенность процесса нормализации положения церкви в советском государстве продолжала серьезно сказываться на ее жизни» [6, с. 53]. Интересно исследование В.Б. Жиромской «Отношение населения к религии: по материалам переписи 1937 года», где она констатировала следующее: «Верующих среди лиц в возрасте 16 лет и старше оказалось больше, чем неверующих: 55,3 млн. против 42,2 млн или 56,7 против 43,3% всех выразивших свое отношение к религии». Причем «в действительности верующих безусловно было больше, чем показали данные» - полагает исследователь [7, с. 329-330].
Работа А.А. Слезина «Воинствующий атеизм в СССР во второй половине 1920-х годов» посвящена анализу деятельности СВБ в Тамбовской области. В середине 1920-х годов в действиях ячеек Союза безбожников преобладала «умеренная линия». Красноречиво это подтверждает основной лозунг Союза: «Овладеем естествознанием, чтобы иметь крепкое оружие в борьбе с религией». Антирелигиозные мероприятия проводились под лозунгами внедрения в массы естественнонаучных материалистических знаний, преобразования куль-
туры и быта [8, с. 129]. Автор сравнивает внедрение атеизма 1920-х годов с христианизацией Руси: ««Массовый теизм» 1920-х годов во многом внедрялся по аналогии с христианизацией Руси, когда на местах языческих святилищ ставились христианские церкви, в языческие заговоры вселялись имена христианских святых, а языческие имена людей заменялись христианскими. Советские безбожники пытались заменить церкви избами-читальнями, христианские праздники - коммунистическими, церковные песнопения - «Интернационалом»» [8, с. 130]. А.А. Слезин приходит к выводу, что антирелигиозная пропаганда в основном и была ориентирована на бедняцкие и пролетарские слои, наиболее восприимчивые к упрощенным схемам, красивым лозунгам. С остальными предпочитали говорить языком силы [8, с. 130].
Другая работа А.А. Слезина посвящена антирелигиозным праздникам 1920-х годов. Автор выделял «комсомольское рождество» и «комсомольскую пасху», делавшие ставку на эмоциональность молодежи. Комсомольцы должны были показать, что в праздниках нет никакой святости, а новому поколению не нужны ни боги, ни черти [9, с. 82]. Их призывали праздновать свои праздники, посвященные победам над классовыми врагами трудящихся и над силами природы. Ценность новых праздников видели в поклонении не святым, воспринимаемым молодежью как нечто мифическое, а людям, которые пострадали за строительство коммунизма, т. е. за комсомольцев. А религиозные праздники следует использовать в интересах антирелигиозной пропаганды [9, с. 83]. Итогом проведения комсомольских антирелигиозных праздников стало формирование «двоеверия», раздвоение правовой психологии: человек публично говорил одно, а думал другое. Формирование в сознании идеи об особом правовом положении комсомольцев и коммунистов и о бесправии священнослужителей и верующих служило формированию психологии вседозволенности по отношении к «социально-чуждым», которых зачастую определяли только на основании социального происхождения, участия в исполнении обрядов или неучастия в антирелигиозном карнавале. Все это внесло свою лепту в подготовку общественного сознания к массовому участию советских граждан в борьбе с «врагами народа»» [9, с. 90].
В статье А.В. Мазырина «Легализация Московской патриархии в 1927 году: скрытые цели власти» рассматривается учреждение Синода 18 мая 1927 года и связанных с ним взаимоотношений власти и митрополита Сергия, целью которых были полный контроль деятельности священнослужителей и выявление противников власти [10, с. 122]. В работе А.В. Горбатова «КГБ и религиозные организации в Сибири» уделялось внимание особенностям работы спецслужб с церковниками и сектантами. Автор отмечал, что органы госбезопасности осуществляли негласный контроль внутренней жизни религиозных объединений [11, с. 128]. В целях получения информации использовали агентурные связи, тайные обыски. Именно органы владели наиболее полной и объективной информацией о жизнедеятельности религиозных общин, а также конфиденциальными сведениями о религиозных руководителях и активистах. Органы КГБ полностью контролировали кадровую религиозную политику [11, с. 128-129]. После того как в 1940 году РПЦ в Сибири фактически как институт был уничтожен, перед работниками НКВД ставились следующие задачи: обеспечение агентурой все бывшие церковные общины, «профилактическая и разложенческая работа среди церковников и сектантов (дискриминация и компрометация руководителей общин, работа среди верующих)» [11, с. 129-130]. Действенной мерой воздействия на религиозных руководителей и активистов служили общественные суды и собрания трудовых коллективов [11, с. 130].
И.А. Курляндский в статье «О мнимом повороте И.В. Сталина к православной церкви» выступал с критикой позиций ряда исследователей, таких как А.И. Вдовина, С.И. Васильева, Ю.А. Катунина, Т.В. Волокитиной, М.В. Шкаровского по поводу отношения И.В. Сталина к церкви. И.А. Курляндский на широком фактическом материале показывает и доказывает неправомерность того, что «вождь народов» был религиозным. Автор анализирует архивные документы, постановления власти, на основе широкого фактического материала опровергает положение о реабилитации верующих в период с 1939 по 1942 гг. [12, с. 7-11]. Он отмечает, что «опубликованные в ряде подобных сочинений материалы по истории цер-
ковно-государственных отношений в 1919 г. и в 1939 г., являются национал-коммунистическим подлогом, грубо сфабрикованным, с целью формирования и внедрения в общественное сознание мифа о расположенности И.В. Сталина к церкви и православию, создания образа «православного Сталина и «патриотического сталинского руководства» [12, с. 15].
Проблема взаимоотношения власти и сектантства нашла отражение в исследовании Е.Н. Даниловой и Н.В. Антоновой в статье «Трудовая иммиграция и реэмиграция духовных христиан в советскую Россию в 1920-е гг.» рассматривали судьбы духоборов, молокан и но-воизраильтян, вернувшихся на Родину или переехавших с окраин в центр страны. Авторы показали, что первоначально советская власть была заинтересована в использовании хозяйственного опыта и коллективистских традиций сектантских общин. С их помощью предполагалось создать в деревне показательные для российского крестьянства хозяйства. В статье прослеживается резкая смена политики по отношению к сектам во второй половине 1920-х гг., осмысляются причины этих перемен и их последствия для вернувшихся в СССР духоборов, молокан и новоизраильтян [13, с. 14]. В заключение авторы отмечали, что «несмотря на успехи иммигрантских и реэмигрантских хозяйств духовных христиан, приглашенных в начале 1920-х гг. в Советскую страну, политические соображения, установка на полную коллективизацию, внедрение колхозов и совхозов довольно скоро заставили власть отказаться от проводимого эксперимента. На повестку дня встала масштабная задача ускоренного преобразования села и его тружеников в новых людей и судьбы религиозных и этноконфессио-нальных меньшинств в решении такой задачи значили очень мало» [13, с. 30].
В статье О.В. Кириченко «Православное женское монашество в советское время» исследовалась деятельность женского монашества в период гонений на церковь. Благодаря своему мощному численному и трудовому потенциалу, оно не сразу было изгнано из стен монастырей, сумев продержаться там в виде трудовых общин до конца 1920-х гг. Окончательное изгнание женского монашества совпало с коллективизацией, так как большинство женских монастырей были сельскими, состоявшими из крестьянского населения. Следующий этап гонений пришелся на 1920-е гг., он был отмечен яркой антиобновленческой деятельностью. Послевоенный период, связанный с изменением отношений советского государства к церкви, дал возможность и монашеству сделать дополнительный шаг к церковным приходам [14, с. 112-113].
Изучением социокультурного феномена советской молодежи занимался Л.Н. Лютов в работе «Советская молодежь на закате НЭПа 1927-1929 гг.». Автор отмечает, что «в конце 1920-х гг. комсомол стремился укрепить у крестьянской молодежи антирелигиозные настроения. Их проявления усматривались в том, что в «деревнях молодежь является зачинщиком в выгоне попов из общественных квартир». В помещениях, из которых по инициативе молодежи изгонялись духовные лица, затем устраивались избы-читальни. В некоторых селах молодежь стремилась не заключать церковные браки» [15, с. 132]. Л.Н. Лютов писал, что у молодых людей, живших в условиях советской власти уже более десяти лет, менялось отношение к служителям церкви. Усиливалась тенденция, когда священника не называли «батюшкой» и не относилась «к нему с рабской вежливостью, как когда-либо». Антирелигиозность в настроении молодежи находила выражение также в «комсомольских песнях», колкостях и остротах в адрес верующих». Автор, подводя итог своему исследованию, отмечает, что «накануне великого перелома» среди молодежи деревни имелся морально раскрепощенный слой, освободившийся от последних признаков «рабской вежливости» не только к священникам, но, как скоро выяснилось, и к своим сородичам» [15, с. 132]. Исследователи занимались изучением не только взаимоотношений власти и РПЦ, но и с взаимодействием с другими конфессиями. Так, Ф.Л. Синицын в ряде статьей рассматривал историю взаимоотношений советской власти и буддизма, методы антибуддийской агитации, а также формы борьбы с священнослужителями [16,17].
Властью практиковались такие методы пропаганды как дискредитация буддизма (высмеивались символы учения, делался акцент на гендерных аспектах религии, проводилась
кампания, целью которой было подчеркнуть его реакционность и контрреволюционность), умаление авторитета буддийских лам (им присуждались оскорбительные эпитеты «жаждущие легкой наживы, корыстолюбивые», их обвиняли в занятии картежничеством, ростовщичеством, барышничеством, контрабандизмом, спекуляциями, в шарлатанстве, в поддержании низкого культурного уровня людей). Дискредитация была направлена также и на прошлое священнослужителей. Главным обвинением было в «антисоветской деятельности» (противодействие коллективизации, контрреволюционная деятельность, агитация против военной службы, терроризм в отношении советских работников, поддержка иностранной интервенции, обвинения в связях с фашизмом) [17, с. 66-74]. Ф.Л. Синицын отмечал, что накал антибуддийской пропаганды в итоге снизился, связано это с окончанием «Большого террора» и с тем, что к концу 1930-х годов в СССР не осталось ни одного действующего буддийского храма и монастыря. Но при этом уровень религиозности бурят, калмыков и тувинцев оставался высок. Окончательное прекращение антибуддийской кампании произошло на рубеже 1980-1990-х годов [17, с. 74].
Одним из новейших исследований по рассматриваемой теме является работа Т.Е. Бу-шуевой [18]. Автор пишет: «в истории никогда не было столь всеохватывающих и непрерывных гонений по всей территории огромной страны, как в России в XX в. Более ста миллионов православных людей в России подверглись репрессиям, притеснениям, дискриминации вплоть до расстрела [18, с. 234]. Православие как оплот многовековой российской монархии, как важнейшая традиционная часть российской государственности рассматривалась новой властью как пережиток свергнутого большевиками имперского строя как существенный тормоз к установлению монополии в области новой идеологии, к подавлению религиозного инакомыслия» [18, с. 234]. В статье содержатся сведения о положении церкви в первые послереволюционные годы, взятые из документов, подготовленных в ведомстве Информационного отдела (ИНФО) ВЧК-ОГПУ на основе материалов, полученных от хорошо налаженной осведомительской чекистской сети, охватившей практически всю страну. Эти сводки содержат богатейший материал о проведении кампании по изъятию церковных ценностей, о состоянии церковных течений, религиозных движений в губерниях. Именно в этот период, особенно после смерти патриарха, новая власть искала альтернативы традиционной «церковной политике» [18, с. 235]. Отмечается, что «к 1939 году по всей стране оставалось незакрытыми около 100 храмов из 60 тыс. действующих в 1917 году. На свободе пребывали только четверо правящих архиереев, причем и на них в НКВД были сфабрикованы «показания» для ареста [18, с. 407].
К четвертой группе работ следует отнести исследования, посвященные антирелигиозному воспитанию масс. В них авторы обращают внимание на атеистическое воспитание в школе, на специфику этого процесса и на основные методы в проведении генеральной линии партии в деле воспитания молодежи в русле социалистической идеологии. Отдельная работа посвящена антирелигиозной пропаганде в армии. Здесь можно выделить статью А. Билим «В армии верить нельзя. Антирелигиозная пропаганда в Красной армии в 1920-е годы». Автор указывала, что армия - важнейшая составная часть Советского государства, и среди военнослужащих проводилась серьезная антирелигиозная работа. В 1921-1923 годах в армии, как в целом по стране, методы и тактика антирелигиозной работы сводились «к ударным антирелигиозным кампаниям, грубой и навязчивой агитации», ведущая роль отводилась наступательной тактике. Со второй половины 1920-х годов партийной руководство пришло к пониманию необходимости изменения и тактики, и методов работы, безбожная работа «должна носить характер спокойной беседы, углубленно-пропагандистского воздействия на сознание красноармейцев». Основное внимание было направлено «не столько на разрушение существующих у красноармейца воззрений, сколько на сообщение ему определенного круга положений естественнонаучных знаний» [19, с. 91]. Автор отмечала, что «политическая окраска борьбы с религией была очевидной и основополагающей, поскольку важно было разоблачать «классовую сущность религиозных вероучений.. .и религиозную мораль особым способом
навязываемую трудящимся буржуазией и ее приспешниками» [19, с. 91-92]. В армии практиковались следующие формы антирелигиозной пропаганды: чтение лекций с показом диапозитивов и кинолекций, вечера с проведением химических опытов для разоблачения «чудес», беседы, чтение художественной и научно-популярной литературы с последующим обсуждением, также создавались ячейки СВБ. А. Билим отмечает, что «антирелигиозная пропаганда в армии проводилась регулярно и целенаправленно» [19, с. 92].
В.А. Шевченко в работе «Необходимо ударить, кого следует, чтобы делу не мешали» рассматривал политику советской власти в отношении школы, а именно введение антирелигиозного воспитания в 1928-1929 гг.» автор уделял внимание позициям Е.М. Ярославского и Н.К. Крупской в этом вопросе. В.А. Шевченко отмечал, что «антирелигиозное воспитание провоцировало конфликт советской школы с религиозной семьей и пагубно отражалось на качестве школьного образования в 1929-1932 гг.» [20, с. 95].
К пятой группе работ относятся исследования, затрагивающие региональный аспект не только государственной политики в отношении церкви, но и работу общественных антирелигиозных организаций. Эти статьи богаты фактическим материалом, раскрывают особенности атеистической деятельности власти на местных материалах.
В рамках изучения исторического опыта взаимоотношения власти и церкви на региональном уровне, важную роль играет сборник «Общество и власть. Российская провинция» в 6 томах [21]. Здесь следует отметить работы Л.В. Абросимовой и П.А. Розанова.
В статье Л.В. Абросимовой «Церковь, Верующие, Власть» дается критическая оценка антирелигиозной деятельность советского государства в отношении к религии. Автор отмечает, что «1930-е годы - годы жесткой репрессивной политики советской власти по отношению к русской православной церкви и верующим, когда не только церковь, но все, связанное с религиозной жизнью, епархия практически прекратили свое существование» [22, с. 943]. Л.В. Абросимова в своей работе опиралась на архивные материалы, дающие объективное представление об этом процессе, раскрывают сложную во многом трагическую картину взаимоотношений власти и церкви в Нижегородском крае, характерную для всей страны. Это документы органов власти, отражающие ее политику по отношению к церкви. Материалы внутрицерковные, изъятые у арестованных служителей церкви, приложенные к следственным делам на «церковников». Среди документов власти: документы органов контроля за церковными организациями, Союза воинствующих безбожников и репрессивных органов [22, с. 943]. В статье рассматривались основные организации, занимавшиеся церковной политикой: комиссия по делам религиозных культов при Нижкрайисполкоме, органы ОГПУ-НКВД, комиссия по вопросам культов при Президиуме ВЦИК и др. В этой работе уделяется внимание антиколокольной кампании начала 1930-х гг., кампаниям по закрытию церквей, позиции верующих в отношении политики власти, репрессиям в отношении священнослужителей. Л.В. Абросимова указывала, что «в 1939-1941 годах после уничтожения почти всех форм проявления религиозной жизни агрессивность официальной политики государства и накал антирелигиозной пропаганды несколько ослабли. К этому побуждали новые обстоятельства: опасность приближающейся войны требовала укрепления традиционных идеологических опор в общественном сознании; присоединение территорий Прибалтики, Белоруссии, Украины с благоустроенной церковной жизнью и значительным православным населением. Однако в целом на местах продолжалась прежняя практика препятствовать легальной церковной жизни, но акценты смещены на более «мирные» формы: финансовые придирки, отказ от регистрации священников, «ходатайства общественных организаций и закрытии». Сопротивление верующих в отстаивании своих прав не только не прекращалось, но и становилось более упорным, апеллирующим к закону [22, с. 948].
Работа П.А. Розанова «Антирелигиозная политика и деятельность власти» является крайне важной в изучении исторического наследия. В ней автор анализировал взаимоотношения власти и РПЦ в 1930-е гг. Они менялись в зависимости от ситуации в стране и проводимых политических и социально-экономических мероприятий. Власти объясняли это тем,
что духовенство и верующие активно сопротивлялись колхозному движению, вели подрывную работу против советской власти и среди рабочих строящихся предприятий-первенцев первой пятилетки [23, с. 971]. В работе П.А. Розанова содержатся вырезки из архивных документов, дающие четкое представление о политике власти в отношении к церкви и верующим. Документы того времени как отмечал автор, свидетельствовали, что духовенство еще пользовалось очень большим влиянием среди населения, особенно в деревне, а религиозность была широко распространена. Различного рода проверяющие выражали обеспокоенность этими фактами, особенно их тревожили факты соблюдения религиозных обрядов коммунистами и комсомольцами. Автор выделял следующие формы и методы гонений на религию: закрытие церквей и мечетей, произвольное увеличение налогов, аресты священников, организация балаганных крестных ходов и др., оскорбляющие чувства верующих [23, с. 971]. В связи с этим в статье И.В. Сталина «Головокружение от успехов. К вопросам колхозного движения» осуждалась грубая атеистическая работа: «Я уже не говорю о тех, с позволения сказать, «революционерах», которые дело организации артели начинают со снятия с церквей колоколов. Снять колокола, - подумаешь какая революционность» [23, с. 971]. П.А. Розанов отмечал, что «хотя смягчение длилось недолго, тем не менее, на местах больше внимания стало уделяться агитационно-пропагандистским методам работы: лекциям, беседам, газетным публикациям, передачам по радио и т. д., и, одновременно, осуждался административный нажим» [23, с. 972]. Автор указывал, что к середине 1930-х годов происходит определенное затухание антирелигиозной работы. Причины этого в пассивном сопротивлении антирелигиозной работе со стороны партийных работников, в политической беспечности по отношению к религии, имеющих место в очень многих парторганизациях. Одним из пиков активности в антирелигиозной работе приходится на 1937 год, когда было созвано областное совещание СВБ (28 мая 1937 год), на нем была представлена общая картина состояния с религиозностью в области [23, с. 972].
В.А. Сомов в статье «Антирелигиозная пропаганда в Горьковской области в 19391941 гг.» отмечает, что «несмотря на то, что к 1939 г. в СССР в течение нескольких лет велась активная атеистическая работа, а целое поколение верующих людей сошло «на нет», в кризисной ситуации войны религиозные настроения в обществе усиливались» [24, с. 97].
А.А. Гордин и Е.Д. Гордина в своих работах рассматривали роль антирелигиозной пропаганды в формировании мировоззрения советского рабочего в 1930-е годы. Отдельного внимания заслуживает статья А.А. Гордина и Е.Д. Гординой «Историческая романистика и общественные организации как средство формирования у советских трудящихся отношения к религии (конец 1920-х - начало 40-х гг.)», где авторы проследили эволюцию отношений между государством и церковью и выделили следующие этапы: 1) конец 1920-х - начало 1932 (1933) гг. - конфронтация власти и церкви, активизация антирелигиозной пропаганды; 2) 1933 - 1937 (1938) гг. - затухание антирелигиозной деятельности государства; 3) с конца 1930-х годов и до 1941 года - попытка возрождения антирелигиозной пропаганды; 4) 1941 -1943 гг. - намечается союз между государством и церковью [25, с. 145].
В статье Ю.П. Бардилевой «Кампания по вскрытию святых мощей и закрытие монастырей на европейском Севере России в 1918-1929 годах» рассматривалась политика власти в отношении церкви в первые десятилетия советской власти. Основными целями этой кампании были: подрыв материальной базы и влияния церкви, разоблачение обмана (имеется в виду мощи святых). Имущество обителей изымалось и национализировалось, помещения передавались под советские учреждения. Статья богата фактическим материалом, ярко иллюстрирующим политику власти, часто сопровождающейся применением силы к верующим и священнослужителям [26, с. 138]. В другой своей работе «Русская православная церковь на Кольском Севере в первой половине XX века» Ю.П. Бардилева освещала основные направления государственно-церковных отношений и мероприятий в рамках антирелигиозной пропаганды в рамках Кольского Севера [27].
В отдельную группу можно выделить работы зарубежных историков. В своих исследованиях они рассматривали этапы борьбы государства с религией, основные методы и средства в достижении поставленных целей. В целом в этих работах деятельность СВБ рассматривается как часть репрессивной политики государства в отношении к церкви, стоит заметить, что этот взгляд не отражает всю полноту процессов, происходивших в стране в 1920 -1930-е годы. Здесь также стоит учитывать культурно-просветительскую работу общества по подъему общего уровня развития советских граждан.
Отдельного внимания заслуживают работы Н. Дэвис и Д.В. Поспеловского. Н. Дэвис в книге «Долгая дорога церкви» отмечала, что «когда коммунисты захватили власть в России, они стремились подчинить все оппозиционные силы, включая Русскую православную церковь. Они стремились построить общество без бога, и церковь стояла у них на пути. Причем не только в землях ставших Советским государством, но и в каждой стране, где коммунисты захватили власть после второй мировой войны, последовала борьба между государством и церковью» [28, с. 2]. Н. Дэвис указывает, что «дважды в истории коммунистической власти в Советском союзе, большевики и советское государство ставили церковь на край гибели. Первый раз был в конце 1930-х гг. когда сталинцы практически уничтожили все ресурсы церкви. Второй раз, менее драматичный, был в период брежневского застоя [28, с. 3]. Автор выделяет три долгосрочные стратегии в борьбе с религией и церковью в 1920-1930-е гг.: пропаганда атеизма, ограничение проведения таинств и «прерывание цикла регенерации церкви» [28, с. 12]. В книге также уделяется внимание кампаниям по изъятию церковных ценностей, по закрытию церквей, а также борьбе с колокольным звоном [28, с. 10-19].
Д.В. Поспеловский в книге «Русская православная церковь в XX веке» отмечал, что «созданный в 1925 году Союз воинствующих безбожников поддерживался и финансировался коммунистической партией и комсомолом» [29, с. 113-114]. Автор указывал, что «несмотря на всемерную помощь со стороны правительства, усиливавшиеся репрессии против духовенства, террор 30-х гг. и принятие антицерковного законодательства, издание и распространение в десятках миллионов экземпляров антирелигиозной литературы, число членов Союза начало падать, составив в 1938 году менее двух миллионов. Под влиянием новой волны террора оно начало снова подниматься и в 1941 году составляло 3, 5 млн» [29, с. 114]. Автор пришел к выводу, что «если бы правительство не лишило Церковь возможности широкой деятельности и не подвергло ее репрессиям, то антирелигиозный фронт не мог бы с нею соперничать» [29, с. 114]. В другой книге - «Тоталитаризм и вероисповедание» - Д.В. Поспе-ловский отмечал, что «Союз - порождение НЭПа, когда в обществе допускался относительный плюрализм, и такая организация, как СБ, организация апробированных хулиганов, могла существовать под видом независимого общественного объединения, за поведение членов которого правительство ответственности не несло. Когда же началось уничтожение религии подчистую, то никакие «общественные» организации уже не нужны были. Кстати, кровавая чистка партии и комсомола 1937-1939 годов не миновала и СВБ, особенно его Московский комитет, который в своем антирелигиозном максимализме стоял в оппозиции к аппаратчику и оппортунисту Ярославскому» [29, с. 365-366].
К последней группе исследований относятся диссертации, посвященные проблеме взаимоотношений советской власти и церкви. В них авторы уделяют внимание антирелигиозным организациям, пропаганде среди населения, в школе. Важной работой является исследование С.В. Покровской, «Союз воинствующих безбожников СССР: организация и деятельность: 1925-1947», посвященная анализу деятельности Союза Воинствующих Безбожников на всесоюзном уровне. В своей работе автор рассматривает основные этапы в истории организации, структуру, численность и социально-профессиональный состав СВБ, анализирует формы и методы антирелигиозной пропаганды и агитации, участие СВБ в борьбе с религией [30]. Автором были выдвинуты следующие направления в деятельности общества: антирелигиозная агитация и пропаганда (данное направление на протяжении всего времени существования СВБ провозглашалось в качестве главного); организация «народных требова-
ний» по прекращению колокольного звона, закрытию и/или сносу церквей; научно-методическая и научно-исследовательская деятельность; взаимодействие с другими общественно-политическими организациями СССР; взаимодействие с иностранными свободомыслящими [30, с. 148]. Исследование С.В. Покровской служит фундаментом для историков в изучении Союза воинствующих безбожников на региональном уровне.
В.А. Шевченко в кандидатской диссертации «Формирование антирелигиозных представлений советской школой. 1927-1932 гг.» рассматривал дискуссию 1927-1928 гг. о переходе от безрелигиозного к антирелигиозному воспитанию в школе, механизм взаимодействия государственных и общественных структур в формировании антирелигиозных представлений школой, реакцию населения на проведение антирелигиозного воспитания в школе [31]. Автор отмечал, что «результатом антирелигиозных кампаний, сбора и сожжения икон и т. п. стали раздвоенность сознания многих школьников, конфликт советской системы образования с религиозной семьей. Такое положение приводило к нравственной драме, ., формировала склонность к неискренности, лицемерию, закрытости» [31, с. 24-25].
В диссертационном исследовании А.В. Баланцева рассматривалась антирелигиозная деятельность комсомола в условиях гражданской войны, ее особенности, отношение духовенства и верующих к этой работе [32]. Автор отмечал, что «к середине 1920-х гг. комсомол показал свою несостоятельность в противодействии духовенству и религиозному сознанию народа. На деле борьба с религией часто превращалась в оскорбление чувств верующих, способствовала развитию у большей части общества антикомсомольских и антисоветских настроений» [32, с. 12]. В работе Э.Д. Малюковой были проанализированы особенности государственной политики в отношении к церкви в рамках Пензенского края в 1918-1937 гг. [33].
Современная историография по проблеме взаимоотношения власти и церкви характеризуется разноплановостью: рассматриваются и взаимодействия советской власти и сектантских общин, и антирелигиозная деятельность общественных организаций, и кампании по изъятию церковных ценностей и др. Появление этих работ не могло быть возможным без архивной революции 1990-х годов, именно она дала новый толчок в изучении данной проблемы.
Анализ историографии по проблеме взаимоотношений власти и церкви позволяет взглянуть на нее с двух сторон. С одной стороны - советская историография, выступающая с позиции официальной идеологии, пропагандирующая линию партии. Задачей таких исследований являлось проведение политики власти в отношении к церкви. С другой - современная историография, позволяющая объективно взглянуть на события, происходившие в нашей стране в 1930-е гг.
Библиографический список
1. Кулаков, А.А. Век ХХ: Общество и региональная власть. Проблемы историографии: монография [Текст] / А.А. Кулаков. - Н. Новгород: ННГАСУ, 2009. - 327 с.
2. Коржихина, Т.П. Общественные организации в СССР. Материалы к источниковедению и историографии [Текст] / Т.П. Коржихина. - М.: РГГУ, 1992. - 179 с.
3. Ильина, И.Н. Общественные организации России в 1920-е годы [Текст] / И.Н. Ильина. - М.: ИРИ РАН, 2001. - 215 с.
4. Лебина, Н. Б. Деятельность «воинствующих безбожников» и их судьба [Текст] // Вопросы истории. 1996. № 5-6. С. 154-157.
5. Тиме, Г.А. Институализация идеологии. Общество Воинствующих Марксистов Диалектиков (ОВМД) в Ленинграде на рубеже 1920-х - 1930-х годов [Текст] / Г.А. Тиме. - СПб.: ИРЛИ РАН, 2011. С. 792-803.
6. Васильева, О.Ю. Русская православная церковь и советская власть в 1917-1927 гг. [Текст] // Вопросы истории. 1993. № 8. С. 40-54.
7. Жиромская, В.Б. Отношение населения к религии: по материалам переписи 1937 года [Текст] // Труды Института Российской истории РАН. 2000. Вып. 2. С. 329-330.
8. Слезин, А. А. Воинствующий атеизм в СССР во второй половине 1920-годов [Текст] // Вопросы истории. 2005. № 9. С. 129-135.
9. Слезин, А. А. Антирелигиозные праздники 1920-х гг. [Текст] // Вопросы истории. 2010. № 12. С. 82-91.
10. Мазырин, А. В. Легализация Московской патриархии в 1927 году: скрытые цели власти [Текст] // Отечественная история. 2008. № 4. С. 114-122.
11. Горбатов, В.А. КГБ и религиозные организации в Сибири [Текст] // Вопросы истории. 2008. № 6. С. 128-130.
12. Курляндский, И.А. О мнимом повороте И.В. Сталина к православной церкви [Текст] // Вопросы истории. 2008. № 9. С. 7-15.
13. Данилова, Е. Н. Трудовая иммиграция и реэмиграция духовных христиан в советскую Россию в 1920-е гг. [Текст] / Е. Н. Данилова, Н. В. Антонова // Вестник МГУ. 2009. № 3. С. 14-31.
14. Кириченко, О.В. Православное женское монашество в советское время [Текст] // Вопросы истории. 2011.№ 1.С. 101-114.
15. Лютов, Л.Н. Советская молодежь на закате НЭПа. 1927-1929 гг. [Текст] // Вопросы истории.
2011.№ 11.С. 128-134.
16. Синицын, Ф.Л. Советское государство и буддисты (1917-1946 гг.) [Текст]// Российская история. 2013. № 1. С. 63-75.
17. Синицын, Ф.Л. Антибуддийская пропаганда в СССР в 1925-1946 гг. [Текст]// Вопросы истории.
2012. № 7. С. 65-74.
18. Бушуева, Т.С. Историческая преемственность традиций Российской цивилизации: знаменательные даты, исследования и новые документы [Текст] / Т.С. Бушуева, С.А. Мельников, Л.П. Ко-лодникова. - М.: ИРИ РАН, 2013. - 432 с.
19. Билим, Н. В армии верить нельзя [Текст] / Н. Билим // Родина. 2013. № 4. С. 91-92.
20. Шевченко, В.А. «Необходимо ударить, кого следует, чтобы делу не мешали»: введение антирелигиозного воспитания в школе в 1928-1929 гг. [Текст] // Российская история. 2009. № 1. С. 8696.
21. Общество и власть: российская провинция. В 6 т. [Текст] / сост. А.А. Кулаков, В.В. Смирнов, Л.П. Колодникова; ИРИ РАН. - М., 1995-2010 гг.
22. Абросимова, Л.В. Церковь, верующие, власть [Текст] // Общество и власть: российская провинция. В 6 т. Т. 2. 1930 г. - июнь 1941 г. / сост. А.А. Кулаков, В.В. Смирнов, Л.П. Колодникова; ИРИ РАН. - М., 2005. - 1152 с.
23. Розанов, П.А. Антирелигиозная политика и деятельность власти // Общество и власть: российская провинция. В 6 т. Т. 2. 1930 г. - июнь 1941 г. [Текст] / сост. А.А. Кулаков, В.В. Смирнов, Л.П. Колодникова; ИРИ РАН. - М., 2005. - 1152 с.
24. Сомов, В.А. Антирелигиозная пропаганда в Горьковской области в 1939-1941 гг. / В.А. Сомов // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. Серия «История». 2002. №1. С. 97.
25. Гордин, А.А. Историческая романистика и общественные организации как средство формирования у советских трудящихся отношения к религии (конец 1920-х - начало 40-х гг.) [Текст] / А.А. Гордин, Е.Д. Гордина // Приволжский научный журнал. 2011. № 1. С. 144-148.
26. Бардилева, Ю.П. Кампания по вскрытию святых мощей и закрытие монастырей на европейском Севере в 1918-1929 годах [Текст] // Российская история. 2009. № 3. С. 135-142.
27. Бардилева, Ю.П. Русская православная церковь на Кольском Севере в первой половине XX века [Текст] / Ю.П. Бардилева. - Мурманск: МГГУ, 2015. - 253 с.
28. Дэвис, Н. Долгая дорога церкви. Новейшая история русского православия [Текст] / Н. Дэвис. -Оксфорд: Вествью Пресс, 1995. - 368 с.
29. Поспеловский, Д.В. Русская православная церковь в XX веке [Текст] / Д.В. Поспеловский. - М.: Республика, 1995. - 511 с.
30. Покровская, С.В. Союз воинствующих безбожников СССР: организация и деятельность: 19251947: дис. ...канд. ист. наук: 07. 00. 02 [Текст] / С.В. Покровская. - М., 2007. - 195 с.
31. Шевченко, В.А. Формирование антирелигиозных представлений советской школой. 1927-1932 гг.: автореф. канд. ист. наук: 07. 00. 02 [Текст] / В.А. Шевченко. - М., 2007. - 25 с.
32. Баланцев, А. В. Антирелигиозная деятельность комсомола: 1918-1925 гг.: Автореф. канд. ист. наук: 07. 00. 02 [Текст] / А. В. Баланцев. - Тамбов, 2008. - 22 с.
33. Малюкова, Э.Д. Взаимоотношения Русской православной церкви и советской власти в 1918-1937 гг. (на примере Пензенского края): автореф. канд. ист. наук: 07. 00. 02 [Текст] / Э. Д. Малюкова. - Самара, 2010. - 23 с.
