CC BY
47
2. Лекторский В. А. Гуманизм как идеал и реальность // Вопросы философии. 1994. № 6. С. 103.
3. Беляева Л. А. Социокультурные основания педагогической деятельности: дис. ... д-ра филос. наук. Екатеринбург, 1994. С. 60-63.
4. Ильяшенко Е. Г. Педагогическая антропология в России: история и современность: монография. М.: Изд-во УРАО, 2003. 132 с. Вып. 20. С. 60.
5. Вентцель К. Н. Свободное воспитание. М., 1993. С. 18.
6. Огурцов А. П., Платонов В. В. Образы образования. Западная философия образования. 20 век. СПб.: РХГИ, 2004. С. 6.
7. Шелер М. Положение человека в космосе // Шелер М. Избранные произведения. М., 1994. С. 194.
8. Шелер М. Человек и история // М. Шелер. Человек: образ и сущность. М., 1991. С. 133.
9. Мамардашвили М. Проблема человека в философии // М. Мамардашвили. О человеческом в человеке. М., 1991. С. 14 - 15.
10. Подорога В. А. Культура и реальность. Заметки на полях. М., 2005. С. 145.
УДК 316.66
Э. Ю. Паниткова
ПРОБЛЕМА ВЛАСТИ СТРУКТУР НАД ЛИЧНОСТЬЮ НА УРОВНЕ СОЦИАЛЬНЫХ ИНСТИТУТОВ С ПОЗИЦИЙ ТЕОРИИ СОЦИАЛЬНОГО КОНСТРУИРОВАНИЯ РЕАЛЬНОСТИ
Статья показывает, что с точки зрения теории социального конструирования реальности П. Бергера и Т. Лукмана наиболее адекватным решением проблемы соотношения между структурами и личностью является признание их взаимообусловленности: структуры не существуют без их поддержки со стороны людей, а люди неизбежно вынуждены ориентироваться на структуры во избежание возникновения нестабильности и хаоса.
The article shows that, from the point of view of the theory of social construction of reality of P. Berger and Th. Luckmann, the most adequate solution of the problem of interrelation between structures and personality is admission of their interdependence, as structures do not exist without people's support and people have to be geared to the structures in order to avoid instability and chaos.
Ключевые слова: теория социального конструирования реальности, структуры, социальный институт, личность, социальные роли, язык.
Keywords: theory of social construction of reality, structures, social institute, personality, social roles, language.
Согласно положениям теории социального конструирования реальности П. Бергера и Т. Лукмана [1], мир повседневной жизни является продуктом
© Паниткова Э. Ю., 2011
интерпретации и категоризации, осуществляемых субъектами взаимодействия и имеющих своей целью привнесение в мир порядка. Неотъемлемой составляющей социального порядка является система социальных институтов.
Важнейшей составляющей любого социального института является система статусов и ролей. Возникновение ролей, как и возникновение социальных институтов, в теории социального конструирования реальности связывают с процессом хабитуа-лизации и объективации. П. Бергером и Т. Лукма-ном указываются две перспективы, на основе которых можно рассматривать взаимосвязь между знанием и ролями. В первом случае роли оказываются институциональными репрезентациями и опосредующими звеньями в процессе распространения институционально объективированных систем знания. Отсюда следует, что исполнение ролей невозможно без знания институционального порядка, и общество существует лишь постольку, поскольку индивиды его осознают. Во втором случае роль является носителем социально обусловленного знания, и оказывается, что индивидуальное сознание социально детерминировано. С одной стороны, институциональный порядок реален лишь в той степени, в какой он реализуется в исполняемых ролях, а с другой стороны, роли воплощают институциональный порядок, который наделяет их значением.
Личность является не только субъектом, но и предметом общественного развития. В частности, людям в той или иной мере навязываются некоторые роли, что определяет их положение в социальной структуре, причем разные роли определяют различную степень свободы для их исполнителей: к примеру, степень свободы художника или фотографа в целом выше, чем банковского клерка. Однако чем более личность развита, тем больше она имеет шансов для обретения свободы в рамках роли, статуса и социальной структуры. По А. Шутцу, даже пребывая в роли, мы сохраняем свободу выбора: человек может выбирать, какой частью своей личности он хочет участвовать в групповых принадлежностях, может выбирать и свою ситуацию в той или иной роли, устанавливать собственный частный порядок релевантностей, в котором каждая из его принадлежностей к различным группам имеет свой ранг [2].
Тем не менее понятия «статус» и «роль» всегда предполагают определенные паттерны поведения, что основано на процедурах стандартизации (типизации). Значительная часть повседневных взаимодействий в принципе ритуализирована, причем корни этого явления - в том «ужасе перед хаосом», который испытывает каждый из нас, а также в желании частично освободиться от того огромного количества решений, которые каждый из нас должен принимать: мы имеем представление,
Социальная философия
что некоторые модели действия общепризнанны, поскольку они уже доказали свою эффективность. Нарушение рутинного поведения, как правило, вызывает неодобрение, резкую критику. Значимость рутинных процедур заключается в том чувстве защищенности, «онтологической безопасности» [3], которое они дают любому человеку, следующему тем или иным моделям поведения. Бергер и Лук-ман, рассуждая о легитимации (т. е. о способах «объяснения» и «оправдания» существующего порядка, создания унифицированной модели поведения людей), говорят о символическом универсуме как о высшем ее уровне, подразумевая под символическим универсумом «системы теоретической традиции, впитавшей различные области значений и включающей институциональный порядок во всей его символической целостности» [4]. Поскольку всякая социальная реальность, по мнению авторов, ненадежна и «все общества конструируются перед лицом хаоса», символический универсум играет важную роль: он «представляет собой защиту от ужаса», классифицируя различные феномены в определенных категориях иерархии бытия и определяя сферу социального в этой иерархии. С помощью таких концептуальных механизмов, как мифология, теология, философия, наука, созданных для отражения вызова, брошенного «еретическими группами общества», символический универсум не только легитимируется, но и видоизменяется [5]. Все социально сконструированные универсумы изменчивы, так как они есть исторические продукты человеческой деятельности и изменения происходят в результате деятельности людей.
Теория социального конструирования реальности не отрицает воздействия паттернов на личность и не утверждает безграничной свободы человека в конструировании социального мира, более того, она объясняет, как созданные модели поведения могут влиять на жизнь индивидов, используя для этих целей понятие «реификация». Реификация, согласно П. Бергеру и Т. Лукману, является конечной ступенью объективации, из-за нее «объективированный мир перестает восприниматься как человеческое» [6]. Институты являются для индивида внешними, независимо от того, нравятся они ему или нет, так как они наделяются онтологическим статусом, что позволяет им существовать независимо от человеческой деятельности и сигни-фикации. По словам Д. Уолша, интерсубъективное конституирование социального мира есть причина его экстернализации как существующего независимо от людей и обретения им некоторой степени объективной фактичности [7]. Данная проблема рассматривалась и Г. Зиммелем, который констатировал, что люди, перерабатывая жизненный материал и придавая ему определенные формы, обнаруживают, что некие«энергии» оказываются не свя-
занными с предметом, оформлению которого служили, и «играют» в себе и ради себя. Зиммель подчеркивал ритуализированность этих форм, а также их пустоту, оторванность от жизни [8]. В этом отношении их можно уподобить бодрийяровским «симулякрам», пустым, играющим в самих себя знакам, генерирующим пустые по содержанию, зацикленные на самих себе сообщения, знакам, оторванным от реальности, но замещающим ее и посему знаменующим собой конец социального [9]. Однако эти «энергии» и «формы» (т. е. сами социальные институты и иные социальные феномены) не существуют сами по себе: они реальны постольку, поскольку члены общества наполняют их интерсубъективными значениями, признают их реальными, и существуют лишь благодаря тому, что человеческая активность продолжает их продуцировать. Социальный порядок является лишь продуктом человеческой деятельности, вернее, непрерывным человеческим производством, и никакого другого онтологического статуса ему приписать нельзя [10]. Необходимость и обоснованность воспроизводства разнообразных ритуализированных практик в рамках социальных институтов диктуются в первую очередь потребностями людей. Формулировка «институты воспроизводят сами себя», использующаяся зачастую при их описании, не совсем точна: институты не могут сами себя воспроизводить, это прерогатива индивидов. Вместе с тем индивиды воспроизводят их неосознанно, нерефлексивно и лишь потому, что «таков порядок». Социальные институты важны для человека и в ценностном аспекте: процесс накопления общих интерпретаций, объективированных в них, свидетельствует, по Шутцу, о восприятии их как Блага, так как в противном случае они были бы отвергнуты или пересмотрены.
Возможно сравнение социальных институтов с языком, который существует лишь постольку, поскольку употребляется, так как слова языка начинают иметь «действительное и законченное значение» [11] лишь в случае их употребления в определенном контексте (ср.: концепция значения как употребления у Л. Витгенштейна, структуралистские и постструктуралистские представления о значении, располагающемся всегда «между слов», проистекающем из отношений слов). Значения слов в словаре лишь инвентарь тех потенциальных значений, которые слово может получить в контексте, по-настоящему значение слова выражается только в речи. Подобны языку и социальные институты: если они не будут постоянно воспроизводиться в повседневных практиках индивидов, они перестанут существовать, воспроизводятся же они лишь благодаря тому, что в большей или меньшей степени удовлетворяют потребности людей.
Почему же, тем не менее, люди в некоторой степени позволяют своим творениям управлять
собой? П. Бергер дает объяснение этому явлению: сравнивая общество со стенами нашего заточения в истории, он уверен в том, что мы хотим подчиняться правилам и «хотим иметь ту долю, которую общество предназначает нам» [12]. Это подтверждает мысль о том, что человеку необходим порядок, пусть даже он будет навязанным извне. Но понятие «извне» не так однозначно, поскольку, по выражению Бергера, общество не только «вне», но и «внутри» нас «как часть нашего внутреннего бытия», «оно порабощает нас не столько в результате завоевания, сколько в результате сговора» [13]. Ту же мысль развивает и И. Гофман, утверждающий, что «социально одобряемые качества и их отношение к лицу превращают каждого человека в его собственного тюремщика», и этот социальный ограничитель действует даже тогда, когда человеку нравится его камера [14]. К подобным принудительным формам, определяющим порядок, можно отнести и язык, который заставляет человека жить в своем мире и подчиняться его правилам. Человек, образно выражаясь, становится пленником языка, причем пленником добровольным.
В отличие от структурализма, сконцентрированного на идее вне- и надындивидуальной детерминированности бытия и сознания, теория социального конструирования реальности отрицает безусловную подчиненность людей структурам, стремясь показать диалектику взаимоотношений индивида и общества. Хотя данная теория не свободна от структуралистских идей, к примеру, указывается, что, поскольку я сталкиваюсь с языком всегда как с внешней для меня фактичностью, он оказывает на меня принудительное влияние, подчиняя своим структурам [15], в ней подчеркивается конструируемая природа языка: язык есть прежде всего человеческий продукт. Но язык, эта сокровищница типизаций и социального опыта, представляет собой объективированный продукт, усвоенный в процессе социализации, что объясняет факт влияния языка на человека. Таким образом, и в отношении языка теория социального конструирования реальности стремится показать искусственный, конструируемый характер реальности, «гуманизировав» ее, для нее человек не ущербное зависимое существо с расщепленным сознанием, а член группы, творящей собственный мир, его формы и содержание. Структуры языка интересуют данную теорию постольку, поскольку они отражают запас социально одобренного знания и релевантные для группы типизации. Язык детерминирует поведение и сознание лишь в той мере, в
какой он является носителем общественного опыта и общественного знания, сам по себе язык в концепции социального конструирования реальности лишен того священного могущества, которым наделяют его структуралисты. Тем более чужды теории социального конструирования реальности постструктуралистские устремления поиска внутренних противоречий в дискурсе.
Таким образом, теория социального конструирования реальности осуществляет элегантное маневрирование между идеями номинализма и реализма: с одной стороны, она признает роль индивида в конструировании реальности, с другой -показывает власть структур, общества над каждым из нас.
Примечания
1. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания / пер. с нем. М. : Медиум, 1995. 323 с.
2. Шутц А. Равенство и смысловая структура социального мира // Избранное: мир, светящийся смыслом. М.: Российская политическая энциклопедия («РОССПЭН»), 2004. С. 616-666.
3. Гидденс Э. Устроение общества: очерк теории структурации / пер. с англ. М. : Академический проект, 2003. 528 с. («Концепции»).
4. Бергер П., Лукман Т. Указ. соч.
5. Там же.
6. Там же.
7. Уолш Д. Социология и социальный мир // Новые направления в социологической теории / пер. с англ.; общ. ред. Г. В. Осипова. М.: Прогресс, 1978. С. 47-79.
8. Зиммель Г. Общение. Пример чистой, или формальной социологии // Избранные труды. М.: Юрист, 1996. Т. 2. Созерцание жизни (Лики культуры). С. 486500.
9. Бодрийяр Ж. В тени молчаливого большинства, или Конец социального / пер. с фр. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2000. 95 с. (Left & right).
10. Бергер П., Лукман Т. Указ. соч.
11. Ортега-и-Гассет X. Человек и люди // Избранные труды / пер. с исп.; сост., предисл. и общ. ред. А. М. Руткевича. 2-е изд. М.: Изд-во «Весь Мир», 2000. С. 480-698.
12. Бергер П. Л. Приглашение в социологию: гуманистическая перспектива / пер. с англ.; под ред. Г. С. Батыгина. М.: Аспект Пресс, 1996. 168 с. (Программа «Высшее образование»).
13. Бергер П. Общество в человеке // Социологический журнал. 1995. № 2. URL: http:// www.socjournal.ru/article/159, свободный. Загл. с экрана. (05.03.2009).
14. Goffman E. On Face-work: an Analysis of Ritual Elements in Social Interaction // The Discourse Reader / ed. by A. Jaworski, N. Coupland. L.; N. Y.: Routledge, 1999. P. 306-320.
15. Бергер П., Лукман Т. Указ. соч.
