CC BY
288
ЭПИСТЕМОЛОГИЯ & ФИЛОСОФИЯ НАУКИ • 2014 • Т. XXXIX • № 1
П
ОБЛЕМА «ТРЕТЬЕГО МИРА» В СОВРЕМЕННОЙ
ЭПИСТЕМОЛОГИИ
1
Георгий Дмитриевич Левин - доктор философских наук, ведущий научный сотрудник Института философии РАН. E-mail: g.d.levin@mail.ru
Поппер называет первым природный мир, существующий за границами человеческого сознания, вторым - мир самого этого сознания, а третьим - мир духовных и материальных продуктов человеческой деятельности,т.е. то, что Э.В. Ильенков включает в сферу идеального мира. Первооткрывателем третьего мира Поппер считает Платона. Имеется в виду его учение об эйдосах. В статье эта гипотеза ис-пытывается. Показано, что Платон в своем учении об эйдосах отвечает на три вопроса: что представляет собой предмет теоретического знания? Где он находится? Как знание о нем проникает в наше сознание? Обоснован тезис, что современное учение об онтологии знания, отличаемой, с одной стороны, от самого этого знания, а с другой - от отраженной в нем объективной действительности, является прямым потомком платоновского учения об эйдосах, а то, что Поппер называет третьим миром или миром объективного знания, представляет собой реальную сферу бытия, но принципиально отличную отонтологии теоретического знания и лишь связанную с ней. Эта связь анализируется.
Ключевые слова: идеальный объект, интенциональность, онтология, теоретический объект,теория,третий мир,умное место, эйдос, эмпирический объект, эмпирия, эпистемология.
I
HE PROBLEM OF THE "THIRD WORLD" IN CONTEMPORARY EPISTEMOLOGY
Georgy Levin - doctor of philosophical sciences, master researcher at the Institute of Philosophy of Russian Academy of Sciences.
Popper calls natural world World One. It exists beyond human consciousness. World Two is the world of consciousness, and World Three is the world of spiritual and material products of human activity, i.e. what E.V.Ilenkov includes in the sphere of the ideal world. Popper considers Plato's theory of eidoses a pioneer investigation of World Three. The article tests this hypothesis. The author argues that the contemporary doctrine of ontology of knowledge which is distinguished on the one hand from the knowledge itself, and, on the other, from reality which is reflected in it is a direct descendant of Plato's treatment of eidoses. It is also argued that Popper's World Three present a real sphere of being which is principally different from the ontology of theoretical knowledge which is merely associated with it. This association is also investigated in the article.
Key words: ideal object, intentionalitat, ontology, theoretical object, the theory, the third world, a clever place, the eidos, empirical object.
1 Статья подготовлена при поддержке РГНФ, проект № 12-03-00539.
96 Epistemology and Cognition
Постановка проблемы. Благодаря авторитету Карла Поппера термин «третий мир» стал сегодня не только социологическим, но и эпистемологическим, а проблема третьего мира превратилась в одну из признанных философских проблем. Но авторитета Карла Поппера не хватило для того, чтобы общепризнанной стала сама его теория трех миров. Большинство реалистов (материалистов и объективных идеалистов) признают сегодня существование только двух миров: объективного мира и мира нашего знания о нем. Объясняется это, на мой взгляд, тем, что за 20 лет работы над этой теорией (с 1960-х до 1980-х гг.) Поппер так и не смог дать строгий и ясный ответ на вопрос, что это такое - третий мир. Отсюда мой план: выяснить все смыслы, в которых Поппер употребляет термин «третий мир», и проанализировать существующее между ними «разделение труда»».
Поппер не считает себя первооткрывателем третьего мира. Эту честь он приписывает Платону: «Всем известно, что Платон был первооткрывателем третьего мира» [Поппер, 2002: 123]. Имеется в виду платоновский мир эйдосов или, как выражается сам Поппер, форм и идей. Чтобы оценить претензии Поппера на родство его третьего мира с платоновским миром эйдосов, обсудим три вопроса: 1. Какие эпистемологические проблемы вынудили самого Платона постулировать существование мира эйдосов или, в терминологии Поппера, третьего мира? 2. Как эти проблемы решаются современной эпистемологией? 3. Действительно ли третий мир Поппера ведет свою родословную от мира эйдосов Платона?
Третий мир Платона. Проблема, приведшая Платона к постулированию мира эйдосов, проста и очевидна. Платон исходит из аксиомы: «Каждое знание как таковое должно быть знанием каждой вещи как таковой» [Платон, 1970:414]. В общей форме: каж- В дое знание есть знание о чем-то, «знание о»2. В Средние века эту ® особенность знания назвали интенциональностью. Сартр считает О интенциональность основной идеей философии Гуссерля, а сам ^ Гуссерль объявляет ее основным свойством психического. (В
Но если любое знание - это «знание о», то знанием о чем является, например, геометрическое понятие «четырехугольник»? О Простой и очевидный ответ: это знание о четырехугольнике, нахо- О дящемся в реальном, «подлунном мире», Платон отвергает. Когда Е математики, пишет он, «пользуются чертежами и делают отсюда
2 Э. Гуссерль называет эту черту знания интенциональностью, а объекты этого зна- ПрТ ния интенциональными. -
выводы, их мысль обращена не на чертеж» [Платон, 1970: 510ё]. А на что? Для сторонника теории двух миров ответ так же прост и очевиден: если референтов теоретических понятий нет в объективном, «подлунном мире», значит, их нет нигде. Теоретические знания суть знания ни о чем. Это просто красивые интеллектуальные игрушки. К эмпирическим знаниям это не относится. Такую концепцию можно назвать агностицизмом наполовину. В античной философии подобных агностиков наполовину, насколько мне известно, не было, а вот Галилей, создатель науки Нового времени, натерпелся от них столько, что даже вывел одного из них в своих «Диалогах» под именем Симпличио, Простака, который утверждает: «Все эти математические тонкости истинны лишь абстрактно. Но, будучи приложенными к чувственной и физической материи, они не функционируют» [Галилей, 1964: 302]. А. Койре так интерпретирует это высказывание: «В самой природе нет ни кругов, ни треугольников, ни прямых линий. Следовательно, бесполезно изучать язык математических фигур: последние по своей сути не являются, вопреки Галилею и Платону, теми знаками, которыми написана книга природы» [Койре, 1985: 144].
Итак, сторонник теории двух миров (объективного и мира нашего знания о нем) оказывается перед выбором: либо утверждать, что теоретическое знание интенционально и является знанием о предметах, находящихся в реальном пространстве-времени, либо отрицать принцип интенциональности и доказывать, что оно является знанием ни о чем. Платон находит третью возможность. Когда математики, пишет он, «пользуются чертежами и делают отсюда выводы, их мысль обращена не на чертеж, а на те фигуры, подобием которых он служит. Выводы они делают только для четырехугольника самого по себе и его диагонали3, а не для той диагонали, которую они начертили» [Платон 1971: 510ё].
0 Итак, теорема о диагоналях четырехугольника относится не к ^ чертежу четырехугольника как такового, а к самому четырехугольнику, «подобием» которого чертеж служит. Но такой ответ порождает новый вопрос: а где находится этот четырехугольник
01 как таковой, а также референты других теоретических понятий? £ Ведь их никто и никогда не видел! Платон называет местоположение эйдосов умным местом, а современные комментаторы Плато-
ф на - надмировым пространством или платоновским небом. Это и И -
■Н 3
* 3 Видимо, имеется в виду следующая теорема: если диагонали четырехугольника
О
(В
лельны.
точкой пересечения делятся пополам, то его противолежащие стороны попарно парал-
есть платоновский третии мир, хотя по роли в мироздании он -первый. Так возникает первый вариант учения о третьем мире.
Но число проблем от этого только увеличилось. Вот одна из них: а что эти «небожители» представляют собой по внутреннему содержанию? За 23 века, прошедших после Платона, на этот вопрос было дано множество ответов. Я принимаю тот, который воплощен в приведенном примере: четырехугольник сам по себе -это парадигмальный образец платоновского эйдоса. Эйдосы - это объекты, о которых говорят теоретические понятия, которым они соответствуют зеркально. Это теоретические объекты, входящие в содержание третьего мира. Интенциональные объекты Гуссерля отличаются от эйдосов Платона лишь тем, что существуют не на платоновском небе, а в субъективном мире индивида.
Но из этих двух ответов на эти два вопроса вытекает третий вопрос: как знания о теоретических объектах проникают в наше сознание? Если для ответа на первые два вопроса Платону к двум всем известным мирам пришлось добавить третий, то для ответа на третий ему пришлось создать свою знаменитую теорию воспоминаний. Он поясняет все три ответа знаменитым «символом пещеры» [Платон, 1971: 514-515]. Здесь эйдосы (тот же четырехугольник сам по себе) первичны, их тени на стене пещеры (например, четырехугольник, начерченный математиком) вторичны, зрительные образы этих теней, существующие в сознании узника, третичны. В конечном счете они являются образами эйдосов, но образами опосредованными и в силу этого не вполне адекватными.
Однако в душе узника пещеры, говорит Платон, есть и вполне адекватные образы эйдосов. Они возникли в результате их непосредственного созерцания душой до ее вселения в тело. Именно этот адекватный образ эйдоса узник и вспоминает, глядя на его тень на стене пещеры. Назвав знание, полученное в ре-
„ «
зультате непосредственного восприятия эйдосов, теоретиче- о
4 - и
ским , а знание, полученное созерцанием их теней, - эмпириче-
4 В «Теэтете» Платон возражает против определения знания как объяснения вместе Ц
с истинным мнением. А я трактую теоретическое знание именно так. Отсюда делают ^
вывод, что я приписываю Платону как раз то понимание знания вообще и теоретиче- Щ
ского знания в частности, которое он отвергает. Но в «Теэтете» Платон лишь опровер- О
гает это определение, альтернативное же обосновывает в «Пармениде»: «Признаешь ^ ты или нет: если существует какой-то род знания сам по себе, то он гораздо совершеннее нашего знания? И не так ли обстоит дело с красотой и всем прочим?» [Платон, 1970: 414]. Платон, как мы видим, различает здесь «наше знание» и «род знания сам по
себе». Реальность того и другого он признает. В примере с четырехугольником он гово- (Я
рит именно о «нашем знании», т.е. об обоснованном истинном мнении. Именно о на- ^
шем знании я и веду речь. Мне достаточно, что Платон признает его существование, а о ПрТ терминах можно договориться.
Е
9.
ским, мы можем представить платоновский символ пещеры в виде схемы (рис. 1).
а е и
л >1 В)
о о
Е
%
■н &
на
Рис. 1
Итак, я рассмотрел, как Платон на основе теории третьего мира и теории эйдосов отвечает на три вопроса: 1) что представляет собой предмет теоретического знания? 2) где он находится? 3) как знание о нем проникает в наше сознание?
Но вопросы, размышления над которыми довели Платона до «безумной» идеи третьего мира, стоят и перед современными теоретиками: знанием о чем является теорема о диагонали четырехугольника, если знанием о четырехугольнике, существующем в реальном пространстве-времени, она не является? Более того, класс таких вопросов разросся: знанием о чем являются понятия движения без трения, идеального газа, абсолютно черного тела, стоимости товара, если некоторых из них не только нет, но и не может быть в реальном пространстве-времени? Движение без трения, например, исключается законом возрастания энтропии. Как и во времена Платона, перед вопрошающим лежат три возможных ответа. Логически и исторически первый из них прост и очевиден: предметом теоретического знания является объективная реальность, она находится за границами моего сознания и познается органами чувств, продукты которых превращаются в теоретические знания посредством абстрагирования и обобщения. Именно с отказа от нее начинал Платон. Противоположная, столь же очевидная и популярная точка зрения выражена Симпличио: теоретические знания не соответствуют ничему в реальном мире и потому не соответствуют ничему вообще, ибо ничего, кроме объективного мира и знания о нем, нет.
Между этими двумя простыми и ясными крайностями находится «золотая середина» - та самая «безумная» теория третьего мира, исторически первой формой существования которой является теория эйдосов Платона.
Онтология теоретического знания как прямой потомок платоновского мира эйдосов. Здесь вспоминаются слова, кото-
рые в диалоге «Парменид» старый Парменид говорит молодому Сократу: «Ты еще молод, Сократ... и философия еще не завладела тобой всецело. теперь же по молодости ты еще слишком считаешься с мнением людей» [Платон, 1970: 130]. До какой же степени не нужно было считаться с мнением людей самому Платону, чтобы на вопрос, знанием о чем являются теоретические понятия, дать ответ, который мы рассмотрели. Но чтобы принять теорию третьего мира, вовсе не обязательно принимать теорию Платона. Достаточно просто признать принцип интенциональности, согласно которому каждое знание есть знание о чем-то, признать, что теоретическое знание не может быть знанием, зеркально, дуб-ликатно соответствующим предметам первого мира, и сделать отсюда вывод, что наряду с первым, объективным и вторым, субъективным миром существует еще и третий мир, который как раз и является тем, о чем говорит теоретическое знание.
За 23 века, прошедших после Платона, все логически возможные интерпретации третьего мира были перебраны. Если бы моя статья была историко-философской, я показал бы, что вариантами этой теории являются теория познания И. Канта, феноменология Э. Гуссерля, теория концептуальных каркасов Р. Карнапа, а также часто встречающееся в методологических исследованиях учение об онтологии теоретического знания. Но меня интересуют не точки зрения на проблему третьего мира, а сама проблема, потому я ограничусь анализом и обоснованием только учения об онтологии знания, которого придерживаюсь сам.
В отличие от кантианства, гуссерлианства и карнапианства у него нет общепризнанного автора. Это, если можно так выразиться, «народное учение». Но я намерен показать, что именно оно является самым современным и самым эвристичным вариантом теории третьего мира из всех способов «диалектического отрицания»
В)
платонизма. О
Итак, согласно этому учению, по одну сторону теоретического ^ знания находится отраженный в нем реальный объект (например, четырехугольник, начерченный математиком), а по другую - зада-
ваемыи этим знанием виртуальный теоретическии объект, входя- QI щий в онтологию теоретического знания. Но наше знание состоит £ из двух этажей: теоретического и эмпирического. Следовательно, g из двух этажей состоит и его онтология: под виртуальным теоретическим объектом, задаваемым теоретическим знанием, нахо- И дится виртуальный эмпирический объект, задаваемый эмпириче- ^ ским знанием (рис. 2). '—
Первый мир
Второй мир
Третий мир
а е и
л >1 а о
о
Е
%
■н &
на
Рис. 2
Поясню аналогией. Пусть существуют реальный предмет и два его слайда: необработанный и отретушированный профессиональным художником. И пусть существуют две проекции этих слайдов на экране. Онтологию эмпирического знания уподобим проекции на экран первого, а онтологию теоретического - второго слайда. Чтобы использовать эту аналогию в исследовании природы третьего мира, спустимся еще на один «этаж» и приглядимся к природе чувственного знания. Рассуждая умозрительно, мы должны различать две сущности: чувственно воспринимаемый предмет и его чувственный образ. Но в сознании человека и высших животных реальный предмет и его чувственный образ слиты, воспринимаются как одна сущность. Именно благодаря этому иллюзорному слиянию кошка вцепляется не в свои глаза, а в мышь. Вот как пытается «принудить» читателя к пониманию этого «невероятного, но очевидного» факта И.Г. Фихте: «Сознание и вещь, вещь и сознание; или точнее: ни то ни другое в отдельности, а то, что лишь впоследствии разлагается на то и другое, то, что является безусловно субъективно-объективным и объективно-субъективным» [Фихте, 1993: 645]. Необходимы дополнительные интеллектуальные усилия, чтобы «расщепить» эту, как выражается Фихте, объективно-субъективную вещь на объективную и субъективную или, как еще говорят, «удвоить» ее.
Иллюзорное (подчеркиваю это) слияние в нашем сознании предметов и их чувственных образов - не ошибка, а бесценный дар природы. Оно радикально упрощает процесс познания и практики и не ведет к ошибкам, но только если осуществляется в строго фиксированных границах. Индивид вправе отождествлять зрительный образ предмета с самим предметом, пока непосредственно оперирует с ним. Но как только он начинает работать с другим предметом и перестает воспринимать первый непосредственно, он теряет это право (подробнее об этом см.: [Левин, 2011]). Неучет этого принципиального обстоятельства ведет, с одной стороны, к
презентационизму, не различающему объективный мир и мир чувственного знания о нем, а с другой - к солипсизму, не признающему существования объективного мира. Теперь используем этот опыт удвоения мира для его утроения.
Аксиоматический и генетический методы познания. Различив три мира - объективный мир, мир нашего знания о нем и мир онтологии этого знания, - мы вправе утверждать, что процесс теоретического познания можно исследовать тремя способами: 1) как развитие самого теоретического знания; 2) как операции с его материальными носителями - именами и предложениями и 3) как мысленные эксперименты с теми теоретическими объектами, которые задаются содержанием теоретического знания и входят в его онтологию5.
Однако при попытке описать процесс теоретического познания этими тремя способами знание, отличное от его онтологии, так же не удается обнаружить, как и чувственный образ предмета, отличный от самого этого предмета. Именно поэтому В.А. Смирнов, первым, насколько мне известно, применивший теорию третьего мира в исследовании теоретического познания, различает не три, а лишь два метода. Референты теоретических знаний он называет теоретическими объектами, идеальными объектами, моделями объективного мира и строго отличает их как от теоретических знаний о них, так и от самих предметов объективного мира. Особенно удачен здесь, на мой взгляд, термин «модель объективного мира». Но таких миров, состоящих из идеальных теоретических моделей объективного мира, у каждого исследователя, с точки зрения Смирнова, несколько, так что нужно выбирать. Он предлагает критерий такого выбора: «Вопрос о том, является ли та или иная система идеальных объектов моделью действительности, « есть познавательный вопрос; а вопрос о степени точности модели 'g включает в себя элемент выбора, определяемого практической ус- И тановкой» [Смирнов, 1983: 373]. Теоретическое познание, заклю- и чающееся в мысленных экспериментах с идеальными теоретиче- ^ скими объектами, он назвал генетическим [Смирнов, 1962: 269]6. ц Осталось еще две возможности. Процесс теоретического позна- >% ния можно представить как операции с терминами и высказыва- ® ниями, в том числе с формулами. Такой способ теоретического по- ^
--Е
5 Прекрасный анализ мысленных экспериментов содержится в книге [Илларионов, JJ 2007] (см. гл.: Мысленный эксперимент в физике, его сущность и функции). щ
6 Детальное исследование этой концепции содержится в статье А.М. Анисимова ^ «Аксиоматические и генетические модели», опубликованной в книге: Владимир Алек- |"|f|f сандрович Смирнов. М., 2010. -
знания он назвал аксиоматическим. Остался третий способ, понимаемый как познавательный процесс, протекающий внутри второго мира, т.е. самого теоретического знания, а не того, о чем оно говорит. Но о нем автор не говорит ничего. Он не находит второго мира, отличного от третьего. То же самое наблюдается и в блестящей книге Я. Хинтикки и У. Ремеза «Метод анализа, его геометрическое происхождение и всеобщее значение» [Hintikka, 1974: 106]. Метод, который Смирнов называет генетическим, они называют инстанциальным (от instance - пример), а метод, который он называет аксиоматическим, - пропозициональным (от proposition - предложение). Метод теоретического исследования, регулирующий процессы, протекающие внутри мира живого теоретического знания, т.е. второго мира, у них тоже не упоминается. Та же картина наблюдается и в работах В.С. Степина, который различает генетический и аксиоматический методы со ссылкой на Смирнова. Правда, метод «построения и развертывания теории, основанный на конструировании идеальных теоретических объектов и мысленных экспериментов с ними», он называет не генетическим, а генетически-конструктивным, а систему самих теоретических объектов - универсальной теоретической схемой [Сте-пин, 2000: 499]. Куда же делось само теоретическое знание, т.е. второй мир, существование которого признают даже противники теории трех миров? Вот здесь-то, на мой взгляд, нам и пригодится опыт размышлений над презентационизмом и солипсизмом.
В сознании высших животных и человека зрительный образ предмета, входящий во второй мир, слит с самим предметом, входящим в первый мир, воспринимается как нечто «безусловно ^ субъективно-объективное и объективно-субъективное». А что ес-10 ли нечто подобное имеет место и в отношениях между теоретическим знанием, входящим во второй мир, и теоретическим объек-О том, входящим в третий мир? Тогда многое встает на свои места, ^ например то, что сторонники теории третьего мира, рассматривающие теоретические объекты в качестве моделей объективного мира, начинают говорить как о том же самом о теоретических зна-QI ниях, задающих эти объекты; я мог бы привести примеры, но не
(В
2 хочу терять друзей.
Здесь нет возможности исследовать вопрос о соотношении ф теоретических знаний и теоретических объектов и показать, что 1А наряду с генетическим и аксиоматическим существует еще и гносеологический метод исследования, метод трансформации самого теоретического знания.
т
Итак, я рассмотрел два из трех вопросов, поставленных в начале статьи: 1. Какие эпистемологические проблемы вынудили Платона постулировать существование третьего мира? 2. Как эти проблемы решаются в современной эпистемологии? Остался третий вопрос: действительно ли Поппер в своей теории третьего мира ставит и решает ту же проблему, что и Платон, а если нет, то что это за проблема и чем его третий мир отличается от третьего мира Платона и онтологии современной эпистемологии?
Третий мир Поппера. Поппер - реалист. Он полагает, что «существует физический мир и мир состояний сознания и что они взаимодействуют между собой» [Поппер, 2002: 109]. Физический мир он называет первым, мир состояний сознания - вторым. Моя цель - понять, что он понимает под третьим миром. У Поппера несколько его трактовок, и они плохо согласованы между собой. Вот одна из наиболее развернутых: «Обитателями моего третьего мира являются прежде всего теоретические системы; не менее важными его жителями являются проблемы и проблемные ситуации. Однако его наиболее важными обитателями... являются критические рассуждения и то, что. можно назвать состоянием дискуссий или критических споров; конечно, сюда относится и содержание журналов, книг и библиотек» [Поппер, 2002: 109].
Я рассмотрю здесь только последнюю часть попперовского третьего мира - «содержание журналов, книг и библиотек». Это содержание способно существовать, даже если его создатели и пользователи исчезнут. В этом смысле Поппер называет его объективным знанием, objective knowledge. Здесь возникает вопрос об отношении этого знания к платоновским эйдосам. Они тоже
w
существуют независимо от людей. Но эйдосы Платона первичны по ^ отношению к субъективным знаниям человека, а объективное зна- В ние Поппера вторично по отношению к нему. Если бы Платон при- ® знал реальность знания, воплощенного в письменных текстах, он ^ назвал бы его вторичным по отношению к субъективному знанию ' людей и третичным по отношению к своему миру эйдосов. Отличен в третий мир Поппера и от онтологии знания: последняя понимается
как проекция живого человеческого знания в виртуальный мир и существует, пока существует это живое знание. Вопрос, что пред-
ставляет собой онтология попперовского объективного знания, ф
должен быть поставлен и обсужден сначала Поппером. Но если тре- Тв тий мир Поппера - это и не надмировое пространство Платона, и не
виртуальный мир онтологии нашего знания, то что это такое? '—
Платоновская теория эйдосов и современное учение об онтологии знания отвечают, как мы видели, на три вопроса: 1) что представляют собой предметы теоретического знания? 2) где они находятся? и 3) как они проникают в сознание исследователя? Поппер готовит ответ на четвертый, принципиально новый вопрос: как это уже полученное исследователем субъективное знание передается из его сознания в сознание ученика? По своему значению для эпистемологии этот вопрос не уступает первым трем. Чтобы обосновать этот свой тезис, воспользуюсь еще одной схемой (рис. 3), на которой изображены три этапа движения информации: 1) из предмета через исследование в сознание исследователя; 2) из сознания исследователя через коммуникацию в сознание ученика; 3) из него через практическую деятельность - снова в предмет.
Предмет
Рис.3
До конца прошлого века философы исследовали в основном первый этап. В прошлом веке усилиями Л. Витгенштейна, Дж. Остина, М.М. Бахтина, Ю. Хабермаса, К. Поппера и др. началось ис-в следование второго этапа. Науку, решающую эту задачу, называ-К ют теорией коммуникации. Наука, предметом которой является В) третий этап и которую называют праксиологией, до сих пор существует лишь как программа.
Теория третьего мира Поппера, отличаемая и от теории эйдо-сов Платона, и от современного учения об онтологии знания, вносит свой вклад именно в теорию коммуникации. Дело в том, что в
е и
л >1
в! процессе обучения знание учителя «перетекает» в сознание уче-™ ника не непосредственно, как жидкость из одного сосуда в другой, а через посредство текста. Оно сначала кодируется учителем в ^ «объективное знание» текста, а затем декодируется учеником в свое субъективное знание. Нас интересует случай, когда ученик, например Поппер, отделен от учителя, например Платона, тысячелетиями и может усваивать его идеи только через посредство
ш
письменного текста. Поскольку заключенная в этом тексте информация существует, даже когда уже нет учителя и еще нет ученика, ее вполне можно назвать объективной. Попытка Поппера доказать реальность «объективного знания» и понять его природу является его бесспорным научным результатом, заслуживающим тщательного анализа.
Способы кодирования и декодирования постоянно совершенствуются, но для понимания процесса коммуникации, представленного на рис. 3, достаточно письменного текста. Дикарь, глядя на бесценный текст Платона и даже не подозревая о существовании письменного языка, не увидит в нем ничего, кроме разных по форме пятен, находящихся в разных пространственных отношениях друг к другу. В лучшем случае он примет их за геометрический узор для своей будущей татуировки. Дикарь может задать вполне философский вопрос: что представляет собой это ваше объективное знание и где оно находится?
Чтобы ответить ему, вспомним гениальную мысль Ньютона: «Природа не роскошествует причинами». Она позволяет предположить, что механизм, посредством которого субъективное знание учителя через письменный язык превращается в субъективное знание ученика, в более простых формах работает и на более низких уровнях развития материи, где его значительно легче понять. Рассмотрим с этой целью передачу генетической информации от родителей к детям.
Четыре азотистых основания - аденин, гуанин, цитозин и ти-мин - генетики называют буквами, которыми записан генетический код будущего ребенка. В самом этом генетическом «тексте» непрофессионал увидит не больше, чем дикарь в письменном: «буквы» (азотистые основания) и отношения между ними. Этого О сходства вполне достаточно, чтобы ответить на философский во- « прос нашего дикаря. §1
В генетическом «тексте» содержится не сам организм ребенка, ^ а возможность его возникновения, которая превращается в дей- ^ ствительность лишь в организме матери. По аналогии можно заключить, что в письменном тексте, состоящем из букв и отношений между ними, также содержится не само субъективное знание, 01 а лишь возможность его возникновения, которая превращается в ™ действительность в сознании человека. Отсюда следует, что за- g ключенную в письменном тексте возможность возникновения ф субъективного знания ученика так же некорректно назвать объек- И
тивным знанием, как и заключенную в зиготе возможность возникновения человека - человеком. И когда Поппер называет «со-
(В >|
Опт 107
держание журналов, книг и библиотек» объективным знанием, он, на мой взгляд, совершает ту же методологическую ошибку, что и преформисты, утверждавшие, что зародыш уже заключен в половой клетке и его дальнейшее развитие состоит лишь в увеличении в размерах.
Историческая заслуга преформистов в том, что они поставили вопрос о механизме передачи генетической информации от одного поколения к другому и дали исторически и логически первый ответ на него. Историческая заслуга Поппера в том, что он поставил вопрос о гносеологическом механизме передачи субъективных знаний (а только эту форму существования информации я предлагаю называть знанием) от одного лица к другому и также дал исторически и логически первый ответ на него.
То, что попперовская теория третьего мира находится примерно на том же методологическом уровне, что и учение о наследственности во времена А. Левенгука, вполне объяснимо. Методологическое отставание исследования абстрактных сущностей от исследования материальных объектов закономерно. Достаточно вспомнить, что идеализация как метод исследования, введенная в естественные науки Галилеем еще в XVII в., в исследовании социальных отношений была применена Марксом лишь в XIX в., за что он и получил титул Галилея общественных наук.
Но, признав заслугу Поппера в исследовании механизма передачи субъективного знания от одного лица к другому, его работу нужно продолжить. Письменный текст не просто аналогичен генетическому. Он родственен ему. Это два вида одного рода. И именно их родство позволяет увидеть, что интуиция ведет Поппера в правильном направлении, когда он включает в свой О третий мир наряду с содержанием письменных текстов и про-д блемные ситуации, критические рассуждения и теоретические системы. В зиготе в возможности заключены не только анато-О мия, физиология и психология будущего человека, но и в опреде-^ ленных пределах его биография. В письменных текстах Платона ' в возможности существуют не только его мысли, но и логические ® следствия из них, противоречия между ними и, следовательно, будущие дискуссии и концепции, рожденные в ходе этих дискус-^ сий. Именно это имел в виду А.Н. Уайтхед, говоря, что вся история философии - это комментарии к Платону.
Третий мир Э.В. Ильенкова. Есть еще один претендент на И роль третьего мира, существующего рядом с природной действительностью и человеческим сознанием. В.А. Лекторский в личной —' беседе со мной показал, что в качестве такового выступает идеаль-
ное в смысле Э.В. Ильенкова. Я с благодарностью включаю эту идею в содержание статьи.
Мысль, что для понимания природы познания необходимо наряду с объективным и субъективным признать существование еще и мира объективного разума (objective mind) или объективного знания (objective knowledge), Поппер высказал в 1967 г. и разрабатывал ее около 20 лет, сведя в конце концов мир объективного разума к человеческой культуре. Мысль, что материальной системой, «функцией и способом существования которой выступает идеальное», является не один только мозг, который находится «под черепной крышкой индивида», но и «общественный человек в единстве с тем предметным миром, посредством которого он осуществляет свою специфически человеческую жизнедеятельность» [Ильенков, 1962: 221], Э.В Ильенков высказал в конце 1950-х гг. Он разделил идеальное на объективное и субъективное и исследовал отношения между ними. Так что перед нами два изложения одной идеи и вполне уместен вопрос о приоритете.
Итог. Я проделал чисто аналитическую часть работы: различил трех претендентов на статус третьего мира: мир онтологии живого субъективного знания; попперовский мир застывшего «объективного знания» и мир человеческой культуры в целом, в которую и субъективное знание, и его онтология, и «объективное знание» входят как части в целое. Теперь можно приступать к синтетической части исследования - выявлению тончайших диалектических взаимосвязей между этими мирами.
Библиографический список
о
Галилей, 1964 - Галилей Г.Избранные труды. В 2 т. М. : Наука, 1964. Т. 1.
Илларионов, 2007 - Илларионов C.B. Теория познания и философия науки. В) М., 2007. в
Ильенков, 1962 - Ильенков Э.В. Идеальное // Философская энциклопедия. Т. 2. М., 1962. g
Койре, 1985 -КойреА. Очерки истории философской мысли. М., 1985. (В
Левин, 2011 - Левин Г.Д.Проблема истинности восприятий // Он же. Истинность и рациональность. М., 2011.
Платон, 1971 - Платон. Государство // Он же. Соч. В 3 т. Т. 3 (1). М., 1971.
Платон 1970 - Платон. Парменид. 134a// Платон. Соч. Т. 2. М., 1970.
Поппер 2002 - Поппер K.P. Объективное знание. Эволюционный подход. М., 2002.
Смирнов, 1962 - Смирнов В.А. Генетический метод построения научной теории // Философские вопросы современной формальной логики. М., 1962.
В) О
в
Е
f
■н &
Ш
Смирнов, 1983 - Смирнов В.А. О достоинствах и ошибках одной логико-философской концепции (критические заметки по поводу теории «языковых каркасов» Р. Карнапа) // Философия марксизма и неопозитивизм. М., 1983.
Степин, 2000 - Степин В.С. Генетически-конструктивный метод // Новая философская энциклопедия. Т. 1. М., 2000.
Фихте, 1993 - Фихте И.Г. Ясное, как Солнце, сообщение широкой публике о сущности новейшей философии // И.Г. Фихте. Соч. В 2 т. Т. 1. СПб., 1993.
Hintikka, 1974 - Hintikka J., Remes ü. The Method of Analysis. Its Geometrical Origin and its General Significance. Dortrecht; Boston, 1974.
