CC BY
62
Раздел 4 ФИЛОЛОГИЯ
КУРАТОР
РАЗДЕЛА
Вячеслав Владимирович Десятов -
доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой теории, истории и методики преподавания литературы Алтайского государственного университета, г. Барнаул.
РЕДАКТОР
РАЗДЕЛА
Елена Васильевна Лукашевич -
доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой языка массовых коммуникаций и редактирования Алтайского государственного университета, г. Барнаул.
РЕДАКТОР
РАЗДЕЛА
Людмила Владимировна Шаляпина
- кандидат филологических наук, профессор, декан факультета информационных ресурсов и дизайна Алтайской государственной академии культуры и искусств, г. Барнаул.
УДК 801.73 А.С. Гавенко
ПРОБЛЕМА ТЕРМИНОЛОГИИ В ОБЛАСТИ ИССЛЕДОВАНИЯ МЕЖТЕКСТОВЫХ ОТНОШЕНИЙ И ЕЕ РОЛЬ В ИНТЕРПРЕТАЦИИ ПОСТМОДЕРНИСТСКОГО ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА
Проблема создания терминологической системы, обслуживающей сферу межтекстовых отношений, находится на пересечении различных гуманитарных дисциплин, а ее решение значимо для развития не только лингвистики, но и философии (особенно философии постмодернизма, а соответственно, эстетики и поэтики постмодернизма), семиотики, культурологии, лингвокультурологии и других наук. Решение данной проблемы представляется необходимым в плане развития идей интерпретации художественных текстов и в первую очередь постмодернистских.
Проблема межтекстовых отношений - одна из актуальных в современных гуманитарных науках. Это не вызывает сомнений, так как именно в последние десятилетия лингвистическое понятие «текст» начинает претендовать на центральное место в различных науках - философии, литературоведении, семиотике, культурологии и др., поэтому термин «текст» получает осмысление лишь на пересечениях различных аспектов гуманитарных наук (и гуманитарного мышления вообще). Идея межтекстовых отношений связана прежде всего со спецификой культурного пространства, ведь именно в эпоху постмодерна центральными понятиями в различных видах искусства, творчества, науки стали понятия «текст» или «интертекст», осмысление которых давало мыслителю, художнику свободу творить, пренебрегая требованиями традиции. Именно в связи с этим в настоящее время все более возрастает интерес к проблемам отношений между текстами. Однако ученые, исследуя эти проблемы, используют различные термины, каждый раз наполняя их особым, зачастую авторским содержанием, в связи с чем возникает вопрос: существует ли самостоятельная и общепризнанная терминологическая система в этой области научного исследования.
Говоря о межтекстовых отношениях, чаще всего имеют в виду понятие интертекстуальности, определение которого зависит от теоретической и философской базы научных изысканий исследователя. Первое определение принадлежит теоретикам постструктурализма и формирующегося на его основе постмодернизма. Так, Ю. Кристева понимает интертекстуальность как способность любого текста вступать в диалогические отношения с другими текстами. Нужно отметить, что идеи Ю. Кристевой тесно связаны с русской филологической традицией и прежде всего с именем М.М. Бахтина, который писал, что текст - это «своеобразная монада, отражающая в себе все тексты (в пределе) данной смысловой области» [4, с. 283]; «каждое слово пахнет контекстом и контекстами, в которых оно жило» [3, с. 106]. Эти высказывания М.М. Бахтина тесно связаны с его теорией по-лифоничности и введенным им понятием «чужого слова».
Традиционно считается, что классическое определение интертекстуальности дал Р. Барт: «Каждый текст является интертекстом; другие тексты присутствуют в нем на разных уровнях в более или менее узнаваемых фор-
мах: тексты предшествующей культуры и тексты окружающей культуры. Каждый текст представляет собой новую ткань, сотканную из старых цитат» [1, с. 418]. Существующие в настоящее время определения интертекстуальности основаны именно на концепциях М. М. Бахтина, Ю. Кристевой и Р. Барта. Так, например,
A.К. Жолковский определяет интертекст как некое текстовое пространство, состоящее из нескольких текстов;
B.П. Руднев рассматривает интертекст как основной вид и способ построения текста в творчестве модернизма и постмодернизма из цитат и реминисценций к другим текстам.
Существуют попытки разграничить понятия «интертекст» и «интертекстуальность». Так, Н.А. Кузьмина определяет интертекст как «объективно существующую информационную реальность, являющуюся продуктом творческой деятельности Человека, способную бесконечно самогенерировать по стреле времени», а под интертекстуальностью понимает «маркированную определенными языковыми сигналами “перекличку текстов”, их диалог» [5, с. 20], «онтологическое свойство любого текста (прежде всего художественного), определяющее его “вписанность” в процесс (литературной) эволюции» [5, с. 25]. Как видим, понятие «интертекст» поглощает понятие «интертекстуальность». Тем не менее, в большинстве научных исследований эти термины взаимоза-менимы, равноправны, а Н. А. Кузьмина, разграничив эти два термина, в то же время взаимозаменяет их. И такая ситуация вполне возможна, так как в межтекстовых отношениях на первый план выходит прежде всего некая текстовая совокупность (текстовая реальность), которая предполагает взаимодействие входящих в нее элементов, сама же эта текстовая совокупность может иметь различные степени масштабности. Эта может быть «информационная реальность» вокруг нас (что особенно актуально для эпохи постмодерна) или несколько текстов, взаимодействующих друг с другом, при этом важно учитывать, что текстов должно быть более одного.
Возможна ситуация, когда наличествует только один текст, в этом случае нужно говорит не об интертекстуальности, а об автотекстуальности: устанавливаются многомерные связи, порождаемые «определенной циркуляцией интертекстуальных элементов внутри одного и тог же текста» [8, с. 12]. Таким образом, акцент делается на категории отношения (взаимодействия, а именно: имеются в виду отношения между самостоятельными текстами и знаками, принадлежащими им (интертекстуальность), и отношения между интертекстуальными знаками одного текста внутри последнего (автотекстуальность). Эти отношения имеют выход на конкретные самостоятельные тексты, их взаимоотношения (на интертекстуальность в самом общем понимании).
Понятие интертекстуальности тесно связано с понятием диалогичности. Диалогичность как феномен речи или, вернее, речемыслительной деятельности может рассматриваться может рассматриваться в разных, но взаимосвязанных аспектах. Например, в аспекте оппозиции «автор - читатель». М.М. Бахтин, размышляя о проблемах содержания, материала и формы в словесном творчестве, определяет художественную форму как «выражение активного, ценностного отношения автора-творца к и воспринимающего (со-творящего форму) к содержанию» [2, с. 58]. Само обращение к слову «сотворящий» и особое его написание приводит к мысли о своеобразном диалоге автора и читателя того или иного текста и к понятию диалогичности. Причем явление диалогичности
свойственно тексту любого типа коммуникации (художественной, рекламной, деловой, научной и т. д.). В целом, опираясь на работы М. М. Бахтина, диалогичность можно определить как особое явление, возникающее из диалогических отношений между такими категориями, как «данное» и «новое», «прежнее» («старое») и «новое», «свое» и «чужое»; именно диалогичность отношений между указанными категориями позволяет говорить о конкретном проявлении диалогичности как интертекстуальности и цитате как определенном знаке интертекстуальности. Таким образом, диалогичность возможно определить как феномен речемыслительной деятельности автора и читателя (их взаимодействия с текстом, полифонию в бахтинском смысле), характеризующий взаимоотношения «нового» и «старого» знания в тексте, «своего» и «чужого», взаимоотношения между текстами и внутри текста. Результат таких диалогических отношений получает воплощение в тексте, оформляется при помощи определенных языковых средств, что и определяется как интертекстуальность, получающая оформление с помощью интертекстуальных знаков. Цитация (явная или неявная) как проявление интертекстуальности играет в тексте важную роль - диалогизирующую, и в связи с этим можно говорить о диалогической модальности, то есть об отношении автора к той системе, которая стоит за интертекстуальным знаком. Как отмечает Н. А. Кузьмина, «даже в тех случаях, когда нет явных показателей “согласия” или “несогласия” с автором цитаты, следует говорить об их значимом отсутствии, текстовом нуле, имплицитном диалоге, потому что самый факт выбора цитаты означает ее включенность в систему авторского сознания и как следствие - в систему текста» [5, с 121].
В самом общем виде единицей интертекстуальности следует признать систему «прототекст - метатекст» (в другой терминологии «предтекст / претекст / прецедентный текст - метатекст»; «первичный текст - вторичный текст»; «исходный / базисный - производный текст» и т. д.). Прототекст - это исходный текст, на базе которого создается метатекст, то есть «текст о тексте» или «текст в тексте». Основная функция метатекста - метарефе-рентная, то есть эксплицирующая референтный смысл прототекста.
Идея межтекстовых отношений позволяет говорить о категории гнезда родственных текстов: «в коммуникативном пространстве каждый (не каждый?) текст обрастает в принципе бесконечным числом вторичных текстов, которые в соединении с первичными, или исходными, текстами создают динамическое по своей сущности гнездо родственных текстов» [9, с. 8]. Отношения между текстами в пределах гнезда родственных текстов и даже отношения между текстами разных гнезд, между гнездами текстов отражают все основные типы конструкций отношений между текстами. Исследователи выявляют разные типы отношений между текстами, пытаясь определить сущность межтекстовых связей. Единства в терминологии, обслуживающей данную сферу исследований нет: интекст, метатекст, гипертекст, меж-текст, первичный / вторичный тексты, исходный / производный тексты, сверхтекст и т. д.
Существует множество работ, посвященных более частным примерам межтекстовых отношений, причем чаще всего такие работы не претендуют на какие-либо обобщения в области терминологии. Например, Ж. Же-нетт предлагает классификацию типов взаимодействия текстов (интертекстуальность, паратекстуальность, мета-
текстуальность, гипертекстуальность, архитекстуальность), а Н.А. Фатеева, следуя этой классификации, иллюстрирует эти типы отношений между текстами более частными примерами, а также указывает иные модели интертекстуальности (интертекст как стилистическая фигура, интермедиальная стилистическая фигура, поэтическая парадигма).
Если говорить об обобщающей терминологии, вскрывающей сущность межтекстовых отношений, то представляется необходимым отметить существование следующих терминов, помимо традиционно выделяемого интертекста. Так, например, в исследовательской литературе все большее внимание привлекает к себе понятие сверхтекста как ряда текстов, которые объединены общими стилистическим особенностями, «совокупности высказываний, текстов, ограниченной темпорально и локально, объединенной содержательно и ситуативно, характеризующейся цельной модальной установкой, достаточно определнными позициями адресанта и адресата, с особыми критериями нормального / анормального» [6, с. 215]. Примером сверхтекста может быть совокупность текстов о Великой Отечественной войне, созданная участниками войны и представляющая собой тематическую целостность; поэтический цикл, цельность которого определяется авторским замыслом; армянские, еврейские и др. анекдоты; совокупность политических лозунгов определенной эпохи и т. д.
Близким к определению сверхтекста является одно из пониманий гипертекста. В этом случае совокупность текстов, высказываний понимается несколько по-иному в связи с изменением сферы их бытования, которую можно определить как компьютерная реальность. В связи с интересом к Интернет, к сетевым технологиям в современных коммуникационных процессах гипертекст привлекает внимание многих исследователей (М. Визель, А. Генис, Ю. Хартунг, Е. Брейдо, О. Баранов, О.В. Дедова, С.В. Лесников, И.И. Панова и др.). «Под гипертекстом русского языка понимается использование новейших информационных технологий для анализа (переработки в широком смысле слова) информации в нелинейной форме в интерактивном режиме на персональном компьютере посредством синтагматически разорванных, в компьютерной форме оцифрованных, лексикографических: текстовых и словарных, графических, аудио- и видео-, анимационных данных» [7, с. 413]. В гипертексте выделяются разделы, например, художественный (автор, название, год издания, жанр), научный (диссертация, автореферат, доклад, монография и т.д.) и др. Последовательность воспроизведения отдельных текстов в гипертексте определяется их семантическими и ассоциативными связями, что позволяет говорить о соотнесенности гипертекстуальности и интертекстуальности, хотя зачастую термины интертекст и гипертекст не разграничиваются, так, например, П. И. Панова понимает под гипертекстом модернистский текст 19 века - постмодернистский текст 20-21 веков, то есть единичный текст или текстовую совокупность, характеризующиеся многосторонними связями с другими текстами. По мнению О. Баранова, гипертекст - это конструкции с выделенными элементами, которые содержат ссылки на другие элементы, обращения во вне, и так до бесконечности.
Мало разработанным является понятие межтекста, играющего важную роль в процессе текстовых отношений. Обычно межтекст определяют как некое абстрактное образование, которое выполняет связующую роль между исходным и производным текстами (например,
текст художественного произведения - межтекст (как абстрактное образование) - текст киносценария, созданного на основе художественного текста).
Определенную специфику межтекстовых отношений характеризует понятие интекста, которое П. Тороп определяет как общий (метакоммуникативный) текст, содержащий в своих границах какую-либо часть (или части) другого текста. Близка к такому пониманию интекста Е. А. Баженова, которая рассуждает о частных текстах (субтекстах, микротекстах) в составе текстового целого. Частный текст в составе текстового целого может существовать в виде текстового фрагмента, а также в виде совокупности принадлежащих разным языковым уровням средств.
Несмотря на то, что в данном случае проанализирован далеко не исчерпывающий список единиц интертекстуальности, отметим, что во всех указанных терминах, характеризующих ту или иную специфику межтексто-вых связей, зачастую акцент делается на их деривационном характере, который заключается в том, что отношения между конкретными текстами уподобляются отношениям между исходным и производным знаками. При описании деривационных механизмов текста наиболее приемлемым представляется обращение к терминам первичный / вторичный текст (исходный / производный), так как первичность или вторичность в той или иной степени охватывает многие виды межтекстовых связей. Так, например, интекст - это вторичный текст, образованный в результате совершения некой операции, а именно в результате «вставки» и трансформации первичного текста, существовавшего до создания такого ин-текста. Сверхтекст - это вторичное текстовое образование, созданное в результате объединения и трансформации определенных первичных текстов. Указанные особенности характерны и для гипертекста с той лишь разницей, что здесь акцентируется компьютерная реальность. Межтекст - это абстрактное образование, которое служит связующим звеном при создании вторичного текста на основе первичного. Этот ряд можно продолжить, однако в любом случае актуальным является приращение нового значения при трансформации первичного текста, в результате чего получает оформление текст вторичный, что непосредственно выводит на идеи тек-стодериватологии.
Некоторые исследователи возражают против использования в научном обиходе термина «вторичный», так как зачастую это отрицает уникальность текстов творческого характера. Необходимо отметить, что вто-ричность, например, художественного текста не предполагает отсутствие его уникальности, так как вторичность текста возникает вследствие наличия новой коммуникативной среды, в которой функционируют элементы, изначально существующие вне ее, то есть это реальные прототексты, а текст, использующий их, создает для их функционирования условия вторичной коммуникации. Оказываясь в условиях вторичной коммуникации, первичный текст претерпевает под их влиянием определенные изменения, становится вторичным, то есть актуализируется его новый более богатый смысловой потенциал, формирующийся за счет приращения новых значений, что, по нашему мнению, подчеркивает уникальность любого текста, в первую очередь, художественного.
Собственно интертекстуальность может быть представлена на разных уровнях: на уровне лексемы, синтаксической конструкции, ритма, жанра, того или иного языкового средства. Имеются и такие ситуации, когда
текст определенного жанра, сохраняя в своей основе типичные жанровые признаки, попадает в «контекст» другого текста, имеющего свою жанровую специфику. Текст как интертекстуальная единица сохраняет четкие «контуры», ограничивающие его от остального текстового пространства. Следовательно, наряду с ритмической, синтаксической, морфологической и другими разновидностями интертекстуальности, возможно выделить ситуацию интертекстуального преобразования текста в аспекте первичности / вторичности. С другой стороны, с точки зрения первичности / вторичности могут быть рассмотрены более частные аспекты межтекстовых отношений
Несмотря на несомненную актуальность проблемы межтекстовых отношений, в настоящее время остается нерешенной проблема создания терминологической системы, обслуживающей именно эту сферу исследований. Существующие термины либо обозначают одни и те же понятия, либо не соотносятся друг с другом логически, то есть не выстраиваются в стройную терминологическую систему. Многие термины теряют важнейшие свои характеристики: фиксированное содержание, однознач-
ность, отсутствие синонимичности, однозначность, систематичность. Выстроить иерархизированную терминологическую систему в области исследования межтексто-вых отношений возможно лишь при однозначной интерпретации того или иного термина и при выявлении его объективных связей с другими терминами в этой научной области и при решении проблемы классификации интертекстуальных единиц, что должно являться предметом отдельного рассмотрения. Заявленная проблема находится на пересечении различных гуманитарных дисциплин, а ее решение, несомненно, значимо для развития не только лингвистики, но и философии (особенно философии постмодернизма, а соответственно, эстетики и поэтики постмодернизма), семиотики, культурологии, лингвокультурологии и других наук. Решение данной проблемы представляется необходимым в плане развития идей интерпретации художественных текстов и в первую очередь постмодернистских текстов, так как создание единой, общей теории художественной поэтики произведений постмодернистской литературы возможно на основе создания единой терминологической системы в этой сфере научных исследований.
Библиографический список
1. Барт, Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика / Р. Барт. - М., 1994.
2. Бахтин, М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет / М. М. Бахтин. - М., 1975.
3. Бахтин, М. М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа / М. М.
Бахтин // Эстетика словесного творчества. - М., 1979. - С. 297-325.
4. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / М. М. Бахтин. - М., 1986.
5. Кузьмина, Н. А. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка / Н. А. Кузьмина. - Екатеринбург; Омск,
1999.
6. Купина, Н. А. Сверхтекст и его разновидности / Н. А. Купина, Г. В. Битенская // Человек - Текст - Культура. - Екатеринбург, 1994. - С. 215-233.
7. Лесников, С. В. Гипертекст русского языка / С. В. Лесников // Русский язык: исторические судьбы и современность / под. ред. М. Л. Ремневой, А. А. Поликарпова. - М., 2001. - С. 413-414.
8. Фатеева, Н. А. Интертекстуальность и ее функции в художественном дискурсе / Н. А. Фатеева // Известия АН. - Серия литературы и языка. - 1997. - Т. 56. - № 5. - С. 11-21.
9. Чувакин, А. А. Гнездо родственных текстов: интерпретационный уровень / А. А. Чувакин // Текст: варианты интерпретаций. -Бийск, 1999. - С. 3-10.
Материал поступил в редакцию 1.11.2007
УДК 930(470)
А.С. Мельков
ЭПИЗОД ИЗ ИСТОРИИ РУССКОЙ АРХЕОГРАФИИ. «ОПИСАНИЕ СЛАВЯНСКИХ РУКОПИСЕЙ МОСКОВСКОЙ СИНОДАЛЬНОЙ БИБЛИОТЕКИ» А.В. ГОРСКОГО И К.И. НЕВОСТРУЕВА
Статья посвящена малоизвестному в науке эпизоду из истории описания славянских рукописей Московской Синодальной Библиотеки. Цензура пыталась запретить издание многолетнего труда, но ученые смогли отстоять интересы филологической науки, дав компетентный и исчерпывающий ответ на цензорскую критику.
Синодальная библиотека, организованная в 1721 го- ным. За неимением настоящего указателя или каталога к
ду, составлялась на основе древнерусских собраний. К нему им почти невозможно было пользоваться, хотя не-
середине XIX столетия богатства библиотеки весьма обходимость введения в научный оборот всего этого ру-
возросли. В то время ни одно другое книгохранилище кописного богатства для ученых филологов и историков,
России не содержало столько данных о древних славян- с последующим изучением в высшей школе чувствова-
ских памятниках и материалов по истории славянских лась уже давно.
языков, сколько таилось в старинных рукописных и пе- Наконец инициативу положительно разрешить воз-
чатных актах этой библиотеки [1]. Между тем этот весь- никшую проблему взял на себя митрополит Московский
ма ценный материал оставался научно невостребован- Филарет. По его благословению в 1849 году профессор
