CC BY
156
Ученые записки Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого. № 2. 2015 ' -1
УДК 123
К.А.Аленевский
ПРОБЛЕМА СВОБОДЫ ВОЛИ В СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ
В статье исследуется проблема свободы воли, рассматриваемая в различных направлениях современной аналитической и континентальной философии. В аналитической философии отчетливо выделились два направления, отстаивающие различные точки зрения по данному вопросу: «компатибилизм», допускающий совместимость свободы воли с принципом необходимости, а также «инкомпатибилизм», отстаивающий первенство метафизической свободы воли по отношению к различным формам детерминизма. В работе анализируется и критически рассматривается аргументация сторонников «компатибилизма», являющегося современной версией детерминизма, а также выдвигается тезис о фундаментальном значении принципа свободы воли в понимании феномена человеческой субъективности. Исключение свободы воли не позволяет адекватно понять существование человека в его исторической и культурной эволюции. Детерминизм приводит к сугубо биологическому истолкованию человеческого бытия. В качестве альтернативы «компатибилизма» предлагается иная модель человеческой субъективности как сферы опыта, не совпадающей ни с биологической, ни с физической природой человека.
Ключевые слова: свобода воли, аналитическая философия, континентальная философия, «компатибилизм», «инкомпатибилизм», детерминизм, эволюция, смертность, биологическое существование человека, человеческая субъективность, человеческое действие, открытость
Одной из самых обсуждаемых тем в современной философии является тема «критики или
деконструкции субъективности» [1]. Итогом радикального пересмотра всех базовых атрибутов, приписываемых человеку как субъекту (воли, свободы, разума), стал тезис о смерти субъекта. Важной частью ревизии субъективности стало исследование вопроса о свободе воли в различных школах и течениях современной мысли. Актуальность исследования темы обусловлена тем, что данная проблема не получила очевидного и адекватного решения в рамках метафизических теорий. В некоторых передовых направлениях современной философии считается, что свобода воли и выбора является пережитком классических теорий, которые следует удалить с интеллектуальной сцены. Данная проблема не является случайной, поскольку свобода воли человека является краеугольным камнем в устройстве различных сфер жизни человека: политической, этической, правовой и так далее.
В современной мысли сложился ряд школ и направлений, высказывающих диаметрально противоположные точки зрения относительно вопроса о свободе воли. Сторонники «компатибилизма», современной версии детерминизма, утверждают, что сознательный опыт человека является продуктом физических и биологических программ организма, которые исключают свободу действий человека как «поступающей» и активной личности. Содержание сознания в данном подходе понимается как набор предустановленных стереотипов поведения и мышления, охватывающих всю реальность человека. Человек, как агент сознания, способен осуществлять свободу собственной воли лишь в жестко заданных вариантах поведения, предопределяемых его физиологией или габитусом. Объяснение сознания предполагает редукционистский ответ, демонстрирующий то факт, что «ментальные характеристики могут быть сведены к физическим характеристикам» [2]. Аргументация сторонников «компатибилизма» строится вокруг постулируемой неспособности субъекта давать ясный отчет о причинах и мотивах того или иного действия. В настоящее время «компатибилизм» составляет обширный исследовательский цех, в котором работают такие известные представители аналитической философии, как Дж.Серл, А.Макинтайр, Г.Стросон, М.Слоут, считающие своими предшественниками Т.Гоббса, Д.Юма и, более непосредственно, А.Айера и других философов-аналитиков. Проблема свободы воли, в их понимании, «сводится к изучению психологии и нейрофизиологии» [3]. Человек, представленный в таких моделях, имеет жестко установленные пределы и границы и приближается в своем существовании к машине или компьютеру.
Менее значительный цех сторонников «инкомпатибилизма» (К.Гинет, Х.Маккан, Р.Кларк) отстаивает тезис о несовместимости свободы воли с принципом необходимости, и тяготеет к такому пониманию свободы воли, каким оно было представлено в европейской философии.
Резким контрастом аналитической философии выступают некоторые направления и течения европейской мысли ХХ века, такие как экзистенциализм, «фундаментальная онтология» М. Хайдеггера, а также философия трансгрессии, представленная Ж.Батаем, М.Фуко и другими. В частности, философия трансгрессии утверждала отказ от самых разных форм детерминации поведения. Опыт трансгрессии (то есть «преступания») — это получение «состояния экстаза, восхищения» [4], предполагающего достижение освобождения от всех установок социума, всех норм, правил и законов. В акте трансгрессии человек целостно меняет себя, преодолевая биологическую детерминированность и предопределенность.
Вопрос о свободе воли, впервые поставленный в догматических спорах христианских богословов, перекочевал в классическую философию Нового времени, в которой получил неоднозначное решение. С одной
стороны, воля признавалась неотъемлемой способностью человека как разумного существа, без которой его разум не способен осуществлять себя во времени и пространстве. С другой стороны, свобода воли существенно ограничивалась полаганием физических и метафизических законов, регулирующих деятельность человека как субъекта. Детерминизм обладал либо религиозной природой, либо принимал формы физической или механистической каузации явлений. Это не позволило адекватно разрешить вопрос о свободе воли в рамках метафизических теорий. К детерминизму добавлялось то, что изучение природы человеческих действий ограничивалось исключительно спекулятивным методом и общим антиантропологизмом классической философии. Сторонники детерминизма утверждают, что в человеке нет инстанции принятия решений, свободных от физической и биологической обусловленности. По их мнению, человек существует по общим физическим законам, исключающим свободу как иллюзорное и метафизическое понятие.
Критическим основанием для возражений на данный тезис могло бы стать указание на то, что феноменологически исследуемый опыт человека демонстрирует иную картину. Между детерминацией поведения на биологическом и физическом уровне и стратегииями, создаваемыми человеческим сознанием, лежит пропасть. Понятие свободы предполагает человека как личность, наделенную опытом принятия сознательных решений, поэтому сужение исследования к разбору только лишь физических процессов исключает в принципе возможность критики или утверждения свободы воли. В такой философии отсутствуют необходимые методологические предпосылки для исследования опыта свободы как сознательного и волевого опыта человека. При рассмотрении человека как самостоятельного субъекта можно обнаружить, что субъект способен признать в качестве собственного свободного и ответственного действия любое свое действие, чем бы оно ни было предопределено. Даже если доказывается, что то или иное действие произведено сознанием без учета субъективных желаний и воли, то очевидно, что сфера таких проявлений предстает заведомо ограниченным полем изучения сознания.
Опыт наличного существования человека крайне обширен и разнообразен в его исторической, политической, этической и многих других сферах, в которых можно обнаружить самые различные образцы поведения и реализации человека, не подводимые ни под какой единый знаменатель физической или метафизической сущности. Если классическое мышление понимало свободу человека как результат исполнения им собственной сущности, то неклассическое мышление констатировало, что свобода человека может иметь совсем другие основания. Философское мышление ХХ века, представленное самыми различными направлениями, утвердило, что человек ни в самом себе, ни в боге не обнаруживает незыблемых образцов и идеалов, структурирующих его бытие. Именно это стало основой понимания нигилизма как самой радикальной формы свободы. Здесь открывается новая грань свободы как отказа от любых форм подчинения. Отчетливее всего это было сформулировано в экзистенциальной философии: никакая сущность не предшествует существованию человека. При таком повороте мышления существует вполне закономерная логика, утверждающая, что при отсутствии сущностной и причинной обусловленности свободы воли есть все основания закрепить свободу воли как свободу истока, зачатка действия, которое является свободным уже по факту собственного возникновения. Для того чтобы совершить любое человеческое действие, заранее должно иметься условие свободы воли, которая может получить свое основание без указания на причинность. Исследуя то или иное человеческое действие, невозможно априори утвердить, является ли оно несвободным, так как даже тогда, когда поступки совершаются в жестко обусловленных обстоятельствах, человек имеет выбор, следовать этим обстоятельствам или нет. В конечном счете в любых ситуациях подобного рода любое самое предсказуемое и очевидное решение принимается добровольно. Доказательством подобного утверждения может служить исследование Э. Ла Боэси, доказавшего на обширном историческом материале, что тот или иной народ «сам отдает себя в рабство... сам расстается со своей свободой и надевает себе ярмо на шею, когда он сам не только соглашается на свое порабощение, но даже ищет его» [5]. Человек в своих действиях свободен настолько, что способен учреждать сам над собой любые формы свободы или несвободы, подчиняя или, наоборот, высвобождая собственную волю. Без свободы воли феномен человека не может быть исследован во всей полноте, а теоретический отказ от ее постулирования приводит к десубъективации и расчеловечиванию. Для пояснения этого вопроса необходимо обратиться к смыслу, вкладываемому в понятие «человек».
Ориентированная в духе позитивизма аналитическая мысль рассматривает человека сугубо как продукт эволюции биологической жизни, интерпретируя само понятие эволюции исключительно в биологическом контексте. Здесь можно выдвинуть возражение на том основании, что человек и его эволюция должны пониматься как минимум в двух смыслах: как развитие биологического носителя и как творчество и создание форм интеллектуально-духовных ценностей. Само понятие «человек» несет в себе двунаправленность, которая фиксировалась на протяжении истории развития мысли. Использование имени «человек» традиционно нагружалось смыслом, отличающим простое биологическое существование человека от «человечности» в ее ценностных (интеллектуальных, этических, политических) аспектах. Смешение в одном понятии этих двух различных линий, происходящее в современной цивилизации, приводит к тому, что самые разные формы манифестации человека объединены под одним смыслом. Указанное смешение производит редукцию человека к простой биологической жизни, игнорируя всю культурную и ценностную нагрузку, вкладываемую в понятие человеческого бытия, отличного от простого наличного существования. Не любое полноценное в биологическом смысле человеческое существо может быть признано специфически человеческим внутри интеллектуально-культурного контекста. Ребенок, к примеру, не является полноценным человеком, поскольку
до определенного момента он не владеет языком, речью, способностью совершать самостоятельные поступки. Другие пограничные ситуации, например пребывание человека в коматозном состоянии и в других похожих обстоятельствах, предполагают поиск критериев «человечности» вне поля биологии. О человеке в высшем смысле слова можно говорить лишь тогда, когда происходит преодоление подчиненности различным программам, ограничивающим свободу сознания и воли и превращающим человека в раба. Можно предположить, что вне интеллектуально-духовной сферы человек начинает деградировать не только как существо, наделенное волей и сознанием, но и как биологический вид. Антропогенез и эволюция человека шли не только по пути создания биологического носителя, но также по пути творчества и создания сознанием духовных, нематериальных ценностей. Именно благодаря интеллектуально-волевой деятельности, удаленной от биологической жизни, человек стал тем, кем он являлся на протяжении собственной истории, то есть активной и созидающей личностью.
Аргументы, выдвигаемые сторонниками детерминизма, доказывающими факт подчиненности человека эволюционным законам, поддаются также иному толкованию, позволяющему рассматривать человеческую историю как историю развития свободы и воли. Благодаря эволюции человек освободил собственную волю от естественных и природных условий существования. Эволюция снабдила человека самыми совершенными инструментами для изменения самого себя и окружающего мира. Язык, как продукт развития мозга, отделяет человека от всех прочих живых существ, предоставляя возможности изменения и контроля над окружающим миром. Оязыковление внутренней жизни человека отдаляет его внутренний мир от внешних условий и создает новую самостоятельную причинность поведения и мотивации поступков. Человеческий язык качественно отличен от сигнальных систем животных, он является носителем иноприродных символических объектов. Говоря о соотношении биологической и сверхбиологической, интеллектуально-языковой природы человека, необходимо учитывать разрыв и различие между ними. Данный разрыв не является, как предполагала картезианская метафизика, дуализмом тела и разума, но осуществляется в человеке как в целостном существе. Целостность или единство в данном случае нужно понимать как соединение, чреватое, заряженное на разделение двух природ в горизонте опыта человека. Будучи живым существом, человек способен менять и переустанавливать соотношение различных частей своего существования. Внутри опыта человеческая природа является разомкнутой и открытой для различных изменений. Это является первичным условием свободы, выступающей как исходная ситуация человеческого бытия. Биологическая сущность не дает ответа на то, что в человеке является специфически человеческим, поскольку антропогенез стартовал из той точки, где человеческое существо оказалось предоставленным собственной открытости и свободе в принятии волевых решений. Сама фактичность человеческого существования, в отличие от существования вещей, не является однозначно детерминированной и предопределенной, а выступает как открытая ситуация, возникающая перед субъектом человеческого действия. Исторически человек стал способен менять практически любые данности своей жизни, вплоть до изменения собственной биологической и генетической программы, что вызывает самую интенсивную реакцию среди философов и ученых: «Мы устроены как машины для генов... но мы в силах обратиться против наших создателей. Мы - единственные существа на земле, способные восстать против тирании эгоистических репликаторов» [6].
Рассматривая различные способы детерминистского описания реальности, стоит сказать, что факт смертности и конечности существования, как налагаемое очевидное ограничение, при более детальном рассмотрении обладает неоднозначной онтологической природой. Событие смерти, будучи частью биологической конституции человека и природы, парадоксальным образом открывает возможность разрыва биологической ограниченности человека. В горизонте человека через смертность для сознания открывается свобода от жестких и статичных биологических рамок. Механизм смерти запускает генерирование в живой природе иного сорта реальности, стремящейся выйти за пределы отведенной временности жизни. В рамках естественной эволюции можно наблюдать, как происходит синтез вещества, стремящегося преодолеть подчиненность закону уничтожения. Развитие клеточного и генного материала двигалось в форме поиска универсального биологического носителя, способного стать основой для постоянного воспроизведения жизни, а также появления существ, способных к адаптации в самых различных условиях. Для человеческого сознания неприятие факта смертности является побудителем поиска стратегии, целью которой является изменение существующих обстоятельств. В отдельные моменты истории индивидуальное и коллективное сознание выстраивало стратегии выхода за пределы всего наличного горизонта существования. Начиная с древних духовных практик, теорий коммунизма и заканчивая идеологией современной технической цивилизации, человеческое сознание вырабатывает мечту — создать новые носители для перемещения собственного потенциала и условия максимальной независимости от законов биологии. История богата примерами резкого разрыва и изменения сознания и поведения человека. Смысл понятия революции в политике предполагает установление символической и идеологической надстройки над всей природной сферой жизни человека. Опыт истории ХХ века наглядно показывает, что человек способен собственным усилием воли и сознания кардинально менять весь свой способ бытия, подчиняя его метафизическим задачам. Феномен политической жизни человека не может быть адекватно понят, если не учитывается внутри различных политических систем «непрерывное принятие решения между человеком и животным» [7].
Таким образом, опыт, к которому апеллируют сторонники «компатибилизма», демонстрирует, что человеческое бытие не может быть адекватно понято без учета свободы воли, которая является основой для
человеческого действия. Понимая свободу воли как свободу проявлений, открывается возможность подхода, не сводящего субъективность человека к биологической и физической причинности.
1. Nancy J.-L. Who comes after the subject? New York: Chapman and Hall Inc., 1991. P. 4.
2. Иванов Д. Природа феноменального сознания. М.: Книжный дом «Либроком», 2013. С. 45.
3. Мюрберг И. Свобода воли в политической философии: проблема метода // Философско-литературный журнал Логос. 2013. № 2(92). С. 214.
4. Батай Ж. Внутренний опыт / Пер. с франц., послесл. и комментарии С.Л.Фокина. СПб.: Аксиома, Мифрил, 1997. С. 17.
5. Ла Боэси Э. Рассуждение о добровольном рабстве / Пер. с фр. и ком. Ф.А.Когана-Бернштейна. М.: АН СССР, 1952. С. 12-13.
6. Докинз Р. Эгоистичный ген / Пер. с англ Н.Фоминой. М.: Мир, 1993. С. 186.
7. Агамбен Дж. Открытое / Пер. с итал. и нем. Б.М.Скуратова. М.: РГГУ, 2012. С. 93.
References
1. Nancy J.-L. Who comes after the subject? New York: Chapman and Hall Inc., 1991. P. 4.
2. Ivanov D. Priroda fenomenal'nogo soznaniya. M.: Knizhnyy dom «Librokom», 2013. S. 45.
3. Myurberg I. Svoboda voli v politicheskoy filosofii: problema metoda // Filosofsko-literaturnyy zhurnal Logos. 2013. № 2(92). S. 214.
4. Batay Zh. Vnutrenniy opyt / Per. s frants., poslesl. i kommentarii S.L.Fokina [Bataille G. Inner experience. Gallimard. Paris, 1954]. SPb.: Aksioma, Mifril, 1997. S. 17.
5. La Boesi E. Rassuzhdenie o dobrovol'nom rabstve / Per. s fr. i kom. F.A.Kogana-Bernshteyna [La Boesi E. Discourse on voluntary servitude]. M.: AN SSSR, 1952. S. 12-13.
6. Dokinz R. Egoistichnyy gen / Per. s angl N.Fominoy [Dawkins R. The Selfish Gene. Oxford University Press, 1976]. M.: Mir, 1993. S. 186.
7. Agamben Dzh. Otkrytoe / Per. s ital. i nem. B.M.Skuratova [Agamben G. Openess. Bolatti boringhierri.]. M.: RGGU, 2012. S. 93.
Alenevskiy K.A. The problem of free will in the contemporary philosophy. The problem of free will in various directions of the analytic and continental philosophy is surveyed in this article. There are two distinct directions proving various points of views regarding this issue in the analytic philosophy: "compatibilism" recognizes the compatibility of free will and the doctrine of necessity; and "incompatibilism" recognizes the priority of the metaphysical free will in relation to the different forms of determinism. In this work we analyze and critically consider the argumentation of comparabilitism supporters, which is the modern form of necessitatiarism, as well we propose and support the thesis on the fundamental meaning of the free will doctrine in the understanding of the human subjectivity phenomenon. Alternatively we propose the model of human subjectivity as the experience sphere, which doesn't agree neither with the biological nor with physical human nature.
Keywords: free will, analytic philosophy, continental philosophy, "compatibilism", "incompatibilism", determinism, evolution, mortality, biological existence, human subjectivity, human action, openness
Сведения об авторе. К.А.Аленевский — аспирант кафедры философии; НовГУ им. Ярослава Мудрого; [email protected].
Статья публикуется впервые. Поступила в редакцию 12.05.2015.
