CC BY
8© Чернышов С. А., 2021
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 94(57)
ПРОБЛЕМА СУБЪЕКТНОСТИ В ПОЛИТИЧЕСКИХ КОММУНИКАЦИЯХ РУССКОГО ГОСУДАРСТВА XVI-XVH ВВ.
С. А. Чернышов
1502911@mail.ru
Национальный исследовательский Томский государственный университет г. Томск, Россия
Аннотация. В статье рассматривается проблематика субъектности в политических коммуникациях Русского государства №1-ХУ11 вв. на примере интерпретаций похода Ермака и покорения Сибири. Показано, как исходя из собственных субъектных предпосылок различные акторы политических коммуникаций - Строгановы, московское правительство, Церковь, обобщенный «народ» - формируют некоторые интерпретационные системы, которые не только остаются в локальных текстах, но и попадают в летописи и иные документы общегосударственного значения. Делается вывод, что в сложной системе из различных субъектов политической коммуникации с их действиями и интересами «историческая реальность» не может рассматриваться как единожды случившаяся данность, но может быть интерпретирована как связанная эволюционирующая с течением времени система из трех элементов: «исторический факт - субъект политической коммуникации - текущая прагматическая ситуация».
Ключевые слова: Ермак, Сибирское ханство, Киприан, Строгановы, присоединение Сибири, Иван Грозный, политические коммуникации.
Благодарности. Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-39-60002\19.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и Челябинской области в рамках научного проекта № 20-412-740004.
Для цитирования: Чернышов С. А. Проблемы субъектности в политических коммуникациях Русского государства XVI-XVII вв. Российские исследования. 2021;2(2):131-140.
Коммуникативные практики прошлого традиционно являются предметом интереса как исторической, так и филологической науки. Однако если первая предпринимает попытку определить на основе анализа этих символических сигналов некую достоверную «историческую реальность», то вторая воспринимает такие смысловые системы как форму интерпретации прошлого и (или) настоящего, «преданий, творимых в рамках словесности»1. Указанное концептуальное различие подходов к анализу социально-политических коммуникаций прошлого ведет к тому, что филологи, фольклористы и культурологи продвинулись в анализе коммуникативных практик гораздо дальше историков, которых обычно интересует не субъективная сторона коммуникации или структура текста, а заложенные в нем смыслы в широком объективно-временном контексте (принцип историзма).
Вместе с тем, представляется, что междисциплинарные исследования исторических событий (дискурсов) с учетом фактора субъектов политических коммуникаций, интерпретирующих эти события, представляет интерес не только для филологии, но и для исторической науки. Цель настоящей работы - демонстрация сложноустроенного характера политических коммуникаций в Русском государстве XVI-XVII вв. на примере дискурсов о присоединении Западной Сибири. Методологическими основаниями исследования являются концепции Ю. М. Лотмана (о тексте как точке пересечения интересов создателя, аудитории и структурных элементов коммуникации2) и Н. Д. Арутюновой (теория прагматической коммуникативной ситуации, согласно которой за любой коммуникацией стоит сложная система социальных взаимоотно-шений3). Для анализа политических аспектов коммуникаций мы опираемся на концепцию символической власти П. Бурдье, согласно которой власть - это одновременно и возможность коммуникаций в единой системе ценностей, и навязывание определенной модели интерпретации устройства общества и государства, а также текущих и прошедших исторических событий4.
Важно подчеркнуть, что в таком понимании символическая власть не идентична власти политической. При наличии единой
1 Виролайнен М. Исторические метаморфозы русской словесности. Санкт-Петербург: Амфора, 2007. С. 14
2 Лотман Ю. М. Культура и взрыв. Москва: Процесс, Гнозис, 1992. С. 178.
3 Арутюнова Н. Д. Фактор адресата // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. Т. 40. № 4. С. 361.
4 Власть как политическая коммуникация: материалы методологического семинара / отв. ред. Л. Н. Тимофеева. М.: Изд-во РАГС, 2010. С. 15.
132
«системы координат», прагматичных целевых установок и возможности навязывания этих идей в устных или письменных коммуникациях, символической властью может обладать не только монарх, но и представители промышленной элиты, Церковь и даже обобщенный «народ». Взаимодействуя не вертикально (правительство интерпретирует, а остальные - исполняют), а в основном горизонтально, взаимно влияя друг на друга, идеи и элементы политических коммуникаций, навязываемые разными субъектами, формируют искомую «историческую реальность». Она не является раз и навсегда зафиксированной, скорее, к ней нужно подходить с процессуальных оснований. Таким образом, уже в рассматриваемый период политические коммуникации в Русском государстве не могут быть рассмотрены упрощенно, как однонаправленные акты московского правительства, но должны интерпретироваться как результат многовекторного влияния различных субъектов - а значит, нам необходимо иметь в виду их цели и установки.
Проблема проявляется, в том числе, в коллективных интерпретациях присоединения Западной Сибири к Русскому государству, в том числе конструировании образа Ермака. Рассмотрим на примере этой фигуры содержательную и технологическую особенности проявления субъектности разных групп влияния в политических коммуникациях Русского государства XVI-XVII вв.
Фигура Ермака во многом уникальна для отечественной истории. Это один из немногих исторических персонажей, который, не будучи представителем политической элиты, тесно связывается с событием общегосударственного значения - началом покорения Сибири. Само это событие по разным причинам в первые десятилетия оказалось за пределами внимания официальных трактовок (и потому стало полем для интерпретаций различных субъектов политических коммуникаций). Сравним, например, покорение Сибири с покорением Казани. Митрополит Макарий, встречая Ивана Грозного из похода на Казанское ханство, сразу вписывает случившееся в общий контекст российской истории: «великому князю Владимиру, просветившему Рускую землю святмъ крещениемъ, и многихъ иноплеменныхъ победить, достохвальному же великому князю Димитрию на Дону варвары победить, и святому Александру Невьскому Латынь победить. Но тебе же ... превзыде свыше Божиа благодать: царствующий градъ Казан-
ский со всеми окрестными тебе дарова»5. Напротив, Ермак (как и упоминание о покорении Сибири) в официальном документе впервые встречается в противоречивом контексте - в «опальной» грамоте царя Ивана Васильевича Максиму и Никите Строгановым: «а не вышлете изъ остроговъ своихъ в Пермь волжскихъ казаковъ, Атамана Ермака Тимофеева... Намъ въ томъ на васъ опала своя положить большая»6.
Поэтому неудивительно, что на первом этапе доминирующую роль в конструировании образа Ермака и покорения Сибири играет не государство, а промышленники Строгановы. Согласно официальной истории рода Строгановых, именно Анике Федоровичу Строганову в конце 1560-х гг. впервые приходит мысль о присоединении Сибири: «а не возможно ль ему, каким было образом, столь близко лежащую от российских границ землю Сибирскую или часть оной. присовокупить к Российской держа-ве»7. В том же виде версия об инициаторах похода перекочевывает в Сибирские летописи, которые были написаны либо во владениях Строгановых, либо под их влиянием. Так, в Строгановской летописи (по списку Спасского) идея присоединения Сибири принадлежит царю, но организаторы похода - Строгановы: «И вложи Богъ благочестивому государю царю во умъ роспросити своего государства ведущихъ людей про ту страну, и повелъ государь предъ собою поставити Якова и Григорья Строгановыхъ и роспроси ихъ, како бы оберегати Пермъская земля отъ нашествия Сибирскихъ людей и Кучюму бы салтану чемъ теснота ему учинити»8. Строгановская летопись (по Афанасьевскому списку) объясняет нам, что именно Строгановы «призвали» Ермака с Поволжья, и это не было вольным выбором самих казаков: «в лето 7087, апреля въ 7 день, Семенъ и Максимъ и Никита Строгановы призваша волскихъ каза-ковъ Ермака Тивофеева с товарыщи в Чюсовские городки на спо-могание против неверныхъ»9. Это первая трактовка похода: «Ермак - посланник Строгановых».
Государство для внутреннего пользования сформулировало свою версию покорения Сибири и трактовку фигуры Ермака значи-
5 Полное собрание русских летописей: в 43 т. Т. 13. Летописный сборник, именуемый патриаршею или Никоновскою летописью. Анкт-Петербург: Тип. И. Н. Скороходова, 1904. С. 226
6 Кузнецов Е. В. Библиография Ермака. Тобольск: [Б. и.], 1891. С. 5
7 1000 лет русского предпринимательства: Из истории купеческих родов. Москва: Современник, 1995. С. 43.
8 Сибирские летописи. Краткая сибирская летопись (Кунгурская). Рязань: Александрия, 2008. С. 1
9 Там же. С. 98.
тельно позднее, только во второй половине XVII в., однако в дипломатической переписке некоторые идеи об этом появляются уже в конце XVI в. Уже в августе 1585 года, в инструкции русским послам в Швецию, формируется следующая официальная позиция относительно событий в Зауралье: «А нечто спросят про Сибирь, а хотя и не спросять, и имъ в розговорахъ про Сибирь гоорити <...> государь нашъ <...> позволилъ на Сибирь идти казакомъ, и казаки государевы, исх Перми шодъ, Сибирское царство взяли, и Сибирский царь Кучюмъ убежал в поле, и ныне государь на него послалъ рать свою»10. Эта версия присутствует в Новом летописце: «а къ Ермаку повелъ государь написати на отаманомъ, но княземъ Сибирскимъ»11, а также в Есиповской летописи (по Довлатовскому списку): «а Ермака повеле государь написат в грамотах сибирским князем»12.
Впрочем, идея о том, что «Ермак - князь Сибирский» волею русского царя, довольно быстро сходит на нет, однако образ Ермака как исполнителя государственной воли перетекает затем в официальную академическую трактовку похода. В протоколах исторического собрания Академии от 3 и 6 июня 1748 года читаем следующее: «господин профессор Ломоносов мнит, что подлинно неизвестно, для себя ли Ермак воевал Сибирь или для всероссийского самодержца, однако сие правда, что он потом поклонился ею всероссийскому монарху того раде, буде оные рассуждения, которые об его делах с некоторым похулением написаны, не могут быть применены, лучше их выкинуть»13. Итак, с точки, зрения государственной академии наук, образца середины XVIII в., любые трактовки похода Ермака, кроме государственнических, - нежелательны.
Еще один субъект политических коммуникаций этого периода - Церковь. В отношении интерпретаций похода Ермака роль Церкви следует оценивать, прежде всего, по делам и идеям первого архиепископа Сибирского и Тобольского Киприана, который в 1621 году ввел еженедельное упоминание Ермака и казаков в Софийской церк-
10 Сборник Императорского Русского Исторического Общества. В 148 т. Т. 129: Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными: Памятники дипломатических сношений Московского государства со Шведским государством: Ч. 1: 1556-1586 гг. Санкт-Петербург: [Б. и.], 1910. С. 414
11 Полное собрание русских летописей: в 43 т. Т. 14. Повесть о честнем житии царя и великаго князя Феодора Ивановича всея Руссии. Новый летописец. Санкт-Петербург, 1910. С. 33.
12 Полное собрание русских летописей: в 43 т. Т. 36, ч. 1. Сибирские летописи. Группа Еси-повской летописи. Москва: Наука, 1987. С. 74.
13 Введенский А. А. Строгановы, Ермак и завоевание Сибири // Исторический сборник Киевского государственного университета. 1949. № 2. С. 44.
135
ви, а затем руководил составлением «Синодника Ермаковым казакам» (1622 год). Киприану в новообразованной епархии очевидно нужен был образ героя общегосударственного значения, а также «патрон для новокрещенных земель»14. Поэтому поход Ермака в церковной трактовке - едва ли не деяния святого воинства, которому свойственны чудеса: «бе бо от Ермакова тела и от платья чюдо-творение, болезненным исцеление, родительницам и младенцем на отгнание недугом, на войне и в промыслах удача. Се же видев обызы и мурзы, что закон их скверен и предстает чюдотворение, запретиша всем от мала и до велика же поминать имя Ермаково»15. В результате уже в 1636 году общегосударственное прославление казаков утверждается царем Михаилом Федоровичем и патриархом Филаретом, и в том же году составляется Есиповская летопись, где казаки, в том числе, прославляются за подвиг приведения «бессурманской» Сибири к христианству. Казаки в повести - «избранники Бога, исполнители его воли, верные слуги царя»16.
Наконец, свою роль в интерпретациях «Сибирского взятия» играет и народное творчество. Впервые возникая еще в конце XVI в. в народных преданиях о Ермаке, ключевые паттерны этой традиции стабильно существуют вплоть до настоящего времени. Ермак здесь - выходец из «простых людей», который идет в Сибирь не только затем, чтобы освободить ее от Кучума, но и чтобы найти свободные земли для казаков (крестьян, простого народа - в данном случае, неважно). В народной традиции Ермак - это воплощение «фантомных болей» о казачьей вольнице, реализующихся на фоне постепенного включения Донской области в единое российское социально-политическое пространство, закончившееся введением там системы единого имперского управления в 1721 годе17. Поэтому в фольклоре Ермак в своих помыслах и действиях противопоставляется обобщенному «государству»18. К началу XX в.
14 Соболева Л. С. «Государев атаман» Ермак Тимофеевич: векторы идеалации // Древнерусское духовное наследие в Сибири: научное изучение памятников традиционной русской книжности на востоке России. Новосибирск, 2005. С. 188.
15 Полное собрание русских летописей: в 43 т. Т. 36, ч. 1. Сибирские летописи. Группа Еси-повской летописи. Москва: Наука, 1987. С. 346.
16 Дворецкая Н. А. Официальная и фольклорная оценка похода Ермака в XVII в. // Труды отдела древнерусской литературы. Т. 15. Москва, Ленинград: Издательство АН СССР, 1958. С. 331.
17 Тумилевич Т. И. Донские исторические предания о Ермаке: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Ростов-на-Дону: [Б. и.], 1980. С. 5.
18 Азбелев С. Н. Ранний фольклор о Ермаке Тимофеевиче и его предшественниках-казаказ в соотнесении с письменными историческими источниками // Русский фольклор XXX. Материалы и исследования. Санкт-Петербург: Наука, 1999. С. 101.
136
народная героизация Ермака достигает апогея. Характерны, например, такие тексты: «он с самых молодых лет показал многие опыты мужества и неустрашимости; но когда пришел в зрелый возраст, то деятельностью своей и искусством в военных упражнениях превосходил всех своих сверстников»19. А уже в середине XIX в. П. И. Небольсин, ехавший из Петербурга в Барнаул, констатирует: «в Тобольской и Персмкой губернии нет зажиточного дома, в котором бы не висело Ермакова портрета, или на холсте, или на дереве, а большею частию на железе, на подносах»20.
Таким образом, видно, что на основе субъективных целей отдельных акторов политических коммуникаций интерпретация образа Ермака в частности и покорения Сибири в целом эволюционирует и дополняется новыми, подчас противоречивыми идеями. От идеи «Ермак - выразитель воли Строгановых» до идеи «Ермак -народный герой» - пропасть, однако представляется, что именно так и следует воспринимать складывающиеся исторические образы, в широком субъектно-историческом контексте. На примере Ермака и покорения Сибири мы показали, как разные субъекты политических коммуникаций формируют собственное поле «символической власти», которое остается не только в отдельных локальных текстах, но и постепенно закрепляется в летописях и иных документах общегосударственного значения. Исходя из этой идеи понятно, что «исторической реальностью», таким образом, можно считать не столько исторические факты в их различных интерпретациях, сколько взаимосвязанную систему «исторический факт - субъект политической коммуникации - текущая прагматическая ситуация».
Литература
1. 1000 лет русского предпринимательства: Из истории купеческих родов. Москва: Современник, 1995. 478 с.
2. Азбелев С. Н. Ранний фольклор о Ермаке Тимофеевиче и его предшественниках-казаках в соотнесении с письменными историческими источниками // Русский фольклор XXX. Материалы и исследования. Санкт-Петербург: Наука, 1999. С. 101-119.
19 Жизнь и деяния Ермака, завоевателя Сибири. Москва, 1807. С. 7.
20 Соболева Л. С. «Государев атаман» Ермак Тимофеевич: векторы идеалации // Древнерусское духовное наследие в Сибири: научное изучение памятников традиционной русской книжности на востоке России. Новосибирск, 2005. С. 188.
137
3. Арутюнова Н. Д. Фактор адресата // Известия АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. Т. 40. № 4. С. 356-367.
4. Введенский А. А. Строгановы, Ермак и завоевание Сибири // Исторический сборник Киевского государственного университета. 1949. № 2. С. 5-44.
5. Виролайнен М. Исторические метаморфозы русской словесности. Санкт-Петербург: Амфора, 2007. 495 с.
6. Власть как политическая коммуникация: материалы методологического семинара / отв. ред. Л. Н. Тимофеева. Москва: Изд-во РАГС, 2010. 52 с.
7. Дворецкая Н. А. Официальная и фольклорная оценка похода Ермака в XVII в. // Труды отдела древнерусской литературы. Т. 15. Москва, Ленинград: Издательство АН СССР, 1958. С. 330-334.
8. Жизнь и деяния Ермака, завоевателя Сибири. Москва, 1807. 191 с.
9. Кузнецов Е. В. Библиография Ермака. Тобольск: [Б. и.], 1891. 33 с.
10. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. Москва: Процесс, Гнозис, 1992. 270 с.
11. Полное собрание русских летописей: в 43 т. Т. 13. Летописный сборник, именуемый патриаршею или Никоновскою летописью. Санкт-Петербург: Тип. И. Н. Скороходова, 1904. 532 с.
12. Полное собрание русских летописей: в 43 т. Т. 36, ч. 1. Сибирские летописи. Группа Есиповской летописи. Москва: Наука, 1987. 381 с.
13. Полное собрание русских летописей: в 43 т. Т. 14. Повесть о честнем житии царя и великаго князя Феодора Ивановича всея Руссии. Новый летописец. Санкт-Петербург, 1910. 154 с.
14. Сборник Императорского Русского Исторического Общества. В 148 т. Т. 129: Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными: Памятники дипломатических сношений Московского государства со Шведским государством: Ч. 1: 1556-1586 гг. Санкт-Петербург: [Б. и.], 1910. 585 с.
15. Сибирские летописи. Краткая сибирская летопись (Кунгурская). Рязань: Александрия, 2008. 643 с.
16. Соболева Л. С. «Государев атаман» Ермак Тимофеевич: векторы идеализации // Древнерусское духовное наследие в Сибири: научное изучение памятников традиционной русской книжности на востоке России. Новосибирск, 2005. С. 296-317.
17. Тумилевич Т. И. Донские исторические предания о Ермаке: авто-реф. дис. ... канд. ист. наук. Ростов-на-Дону: [Б. и.], 1980. 26 с.
THE PROBLEM OF SUBJECTIVITY IN THE POLITICAL COMMUNICATIONS OF THE RUSSIAN STATE IN THE 16th-17th CENTURIES
S. A. Chernyshov
National Research Tomsk State University Tomsk, Russia
Abstract. The article examines the problem of subjectivity in the political communications of the Russian state in the 16th-17th centuries on the example of interpretations of Yermak's campaign and the conquest of Siberia. It is shown how, proceeding
from their own subjective premises, various actors of political communications - the Stroganovs, the Moscow government, the Church, the generalized «people» - form some interpretive systems that not only remain in local texts, but also end up in chronicles and other documents of national importance. It is concluded that in a complex system of various subjects of political communication with their actions and interests, «historical real-ity» cannot be considered as once happened, but can be interpreted as a connected system of three elements evolving «a historical fact - a subject of political communications - the current pragmatic situation».
Keywords: Ermak, the Siberian Khanate, Cyprian, the Stroganovs, the annexation of Siberia, Ivan the Terrible, political communications
For citation: Chernyshov S. A. The problem of subjectivity in the political communications of the Russian state in the 16th-17th centuries. Journal of Russian Studies. 2021;2(2): 131-140. (In Russian).
Аcknowledgments. The study was funded by RFBR, project number 19-39-60002\19. The research was funded by RFBR and Chelyabinsk Region, project number 20-412-740004.
References
1. 1000 let russkogo predprinimatel'stva: Iz istorii kupecheskikh rodov [1000 years of Russian entrepreneurship: From the history of merchant families] (1995). M.: Sovremennik, 478 p. (In Russian)
2. Azbelev S. N. (1999). Ranniy fol'klor o Yermake Timofeyeviche i yego pred-shestvennikakh-kazakaz v sootnesenii s pis'mennymi istoricheskimi istochnikami [Early folklore about Ermak Timofeevich and his Kazakaz predecessors in relation to written historical sources] // Russian folklore XXX. Materials and research. SPb, Nauka, Pp. 101-119. (In Russian)
3. Arutyunova N. D. (1981) Faktor adresata [The addressee's factor] // Izvesti-ya AN SSSR. Ser. lit. and lang. Vol. 40. No. 4. Pp. 356-367. (In Russian)
4. Vvedensky A. A. (1949) Stroganovy, Yermak i zavoyevaniye Sibiri [The Stroganovs, Ermak and the Conquest of Siberia] / / Historical collection of Kiev State University. No. 2. Pp. 5-44. (In Russian)
5. Virolainen M. (2007). Istoricheskiye metamorfozy russkoy slovesnosti [Historical metamorphoses of Russian literature]. SPb.: Amphora, 495 p. (In Russian)
6. Vlast' kak politicheskaya kommunikatsiya: materialy metodologicheskogo seminara [Power as political communication: materials of the methodological seminar] (2010) / ed by L. N. Timofeeva. Moscow: Publishing house of RAGS, 52 p. (In Russian)
7. Dvoretskaya N. A. (1958). Ofitsial'naya i fol'klornaya otsenka pokhoda Yermaka v XVII v. [Official and folklore assessment of Yermak's campaign in the 17th century] // Proceedings of the Department of Old Russian Literature. T. 15.Moscow, Leningrad: Publishing House of the Academy of Sciences of the USSR, Pp. 330-334. (In Russian)
8. Zhizn' i deyaniya Yermaka, zavoyevatelya Sibiri [Life and deeds of Ermak, the conqueror of Siberia] (1807). Moscow, 191 p. (In Russian)
9. Kuznetsov E. V. (1891). Bibliografiya Yermaka [Bibliography of Ermak]. Tobolsk, 33 p. (In Russian)
10. Lotman Yu. M. (1992). Kul'tura i vzryv [Culture and explosion]. Moscow: Process: Gnosis, 270 p. (In Russian)
11. Polnoye sobraniye russkikh letopisey [Complete collection of Russian chronicles] (1904): in 43 volumes. V. 13. Letopisnyy sbornik, imenuyemyy patriarsheyu ili Ni-konovskoyu letopis'yu [Collection of annals, called the Patriarch or Nikon's chronicle]. SPb.: A type. I. N. Skorokhodova, 532 p. (In Russian)
12. Polnoye sobraniye russkikh letopisey [Complete collection of Russian chronicles] (1987): in 43 volumes. V. 36, part 1. Sibirskiye letopisi. Gruppa Yesipovskoy letop-isi [Siberian chronicles. Group of the Esipov Chronicle]. M.: Nauka, 38 p. (In Russian)
13. Polnoye sobraniye russkikh letopisey [Complete collection of Russian chronicles] (1910): in 43 volumes. V. 14. Povest' o chestnem zhitii tsarya i velikago knyazya Feodora Ivanovicha vseya Russii. Novyy letopisets [The story of the honorable life of the Tsar and Grand Duke Theodore Ivanovich of all Russia. New chronicler]. SPb, 154 p. (In Russian)
14. Sbornik Imperatorskogo Russkogo Istoricheskogo Obshchestva [Collection of the Imperial Russian Historical Society]. (1910). In 148 v. Vol. 129: Pamyatniki diplo-maticheskikh snosheniy drevney Rossii s derzhavami inostrannymi: Pamyatniki diplo-maticheskikh snosheniy Moskovskogo gosudarstva so Shvedskim gosudarstvom [Monuments of diplomatic relations between ancient Russia and foreign powers: Monuments of diplomatic relations between the Moscow state and the Swedish state]: Ch. 1: 1556-1586. SPb, 585 p. (In Russian)
15. Sibirskiye letopisi. Kratkaya sibirskaya letopis' (Kungurskaya) (2008) [Siberian chronicles. Brief Siberian Chronicle (Kungurskaya)]. Ryazan: Alexandria, 643 p. (In Russian)
16. Soboleva L. S. (2005). Yermak Timofeyevich: vektory idealatsii ["Sovereign Ataman" Ermak Timofeevich: vectors of idealization] // Drevnerusskoye dukhovnoye naslediye v Sibiri: nauchnoye izucheniye pamyatnikov traditsionnoy russkoy knizh-nosti na vostoke Rossii. Novosibirsk. Pp. 296-317. (In Russian)
17. Tumilevich T. I. (1980). Donskiye istoricheskiye predaniya o Yermake [Don historical legends about Ermak]: avtoref. na soiskanie uch. stepeni kand. ist. nauk. Rostov-on-Don, 26 p. (In Russian)
Автор публикации
Чернышов Сергей Андреевич - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник лаборатории социально-антропологических исследований Факультета исторических и политических наук Национального исследовательского Томского государственного университета, г. Томск, Россия. E-mail: 1502911@mail.ru
Author of the publication
Sergey A. Chernyshov - Candidate of Historical Sciences, Senior Researcher, Laboratory of Socio-Anthropological Research, Faculty of Historical and Political Sciences, National Research Tomsk State University, Tomsk, Russia. E-mail: 1502911@mail.ru
Поступила в редакцию / Received 15.04.2021 Принята к публикации / Accepted 22.04.2021
