CC BY
65Савина М.А.
магистр культурологии Русской антропологической школы Российского государственного гуманитарного университета, Россия, 125993, ГСП-3, г. Москва, Миусская площадь, д. 6; магистрант Института философии Свободного университета Берлина, Habelschwerdter Allee 30, 14195 Berlin, Германия. E-mail: maria. [email protected].
Проблема субъективности: внутренние пространства как граница индивидуального и коллективного в работах Вальтера Беньямина
Аннотация: Среди диалектических оппозиций В. Беньямина оппозиция индивидуального и коллективного является одной из центральных, организующих его мышление. Особо стоит отметить неоконченный проект «Das Passagen-Werk», в котором Беньямин переносит в сферу политического и социального способы мысли и описания истории, раскрытые им прежде на материале индивидуального опыта в «Улице с односторонним движением» и «Берлинском детстве на рубеже веков». Актуализируя опыт исторического в противоположность праисторической реальности мифа (Urgeschichte) и отграничиваясь от редукционистской, антиисторической на его взгляд теории коллективного бессознательного Юнга, Беньямин разрабатывает собственное понятие диалектического образа, а также связанного с ним коллективного опыта, исходя из которого предлагает описание субъекта истории. Статья посвящена коллективной и индивидуальной составляющим субъективности, раскрываемым в текстах Беньямина на примере интерьера и архитектуры внутренних пространств.
Ключевые слова: Беньямин, интерьер, историк, коллектив, миф, пассажи, история Модерна, революция, субъект.
Историко-философский ежегодник
2018. Т. 33. С. 200-217. DOI 10.21267/AQUILO.2018.33.21036
Субъективность на сцене истории
Прежде чем обратиться к вопросу о сферах индивидуального и коллективного, необходимо раскрыть связанные с ними категории субъекта, истории и исторического времени. Субъект для Беньями-на - это субъект истории, как таковой он может пребывать в двух состояниях - мифологического сна или исторического пробуждения1. Оба состояния связаны с особенностью испытываемого субъектом опыта2 времени, диалектического настоящего в историческом пробуждении и мифологического повторения одного и того же во сне3. Тем не менее, мифологическое, называемое Беньямином праисториче-ским, является диалектической составляющей исторического времени: через него во времени присутствует мессианский момент утопического, причем утопия является таковой как на индивидуальном, так и на коллективном уровне.
Не всякое состояние, согласно Беньямину, можно назвать историческим. История для него - это, в первую очередь, сцена истории, поэтому историческим состоянием, опытом, сознанием можно назвать лишь исторически представленные состояния и события. Также и субъект истории - это субъект, представленный на ее сцене, одновременно и персонифицирующий ее, и переживающий как свою соб-
1 См. Benjamin W. Das Passagen-Werk // Benjamin W. Gesammelte Schriften (GS) in 7 Bde. Bd. V 1. S. 156 сл., 570 сл., 960 сл. (разд. «Langeweile» и «Müßiggang», а также «Erkenntnistheoretisches, Theorie des Fortschritts»).
2 Беньямин использует категорию опыта (Erfahrung) в противоположность понятию переживания (Erlebnis), отсылающему к текстам Дильтея и связанному у последнего с классическим, доиндустриальным пониманием времени, при котором переживание понимается как целостная и непосредственная форма опыта. Беньямин же переопределяет переживание как дефицитарный опыт. Опыт, в противоположность непосредственной сиюминутной тотальности переживания, связан для него с работой воспоминания и неотделим от памяти, континуума (см. Schmider C., WernerM. Das Baudelaire-Buch // Benjamin Handbuch / Hg. v. Burkhardt Lindner. Stuttg.; Weimar, 2006. S. 575; Benjamin W. GS V 2. S. 964). Обе категории оказываются взаимосвязанными в «Пассажах»: переживание, шок, через оставляемый след проникает в память и организует работу воспоминания, в свою очередь связанную со сферой опыта (см. Benjamin W. GS V 2. S. 962-964; Weidmann H. Flanerie, Sammlung, Spiel: Die Erinnerung des 19. Jahrhund. bei Walter Benjamin. Münch., 1992. S. 69). Используемое мной здесь понятие опыта подразумевает указанную выше диалектику опыта-переживания.
3 Benjamin W. GS V 1. [N 1,9] S. 571 сл, [N 2a,1] S. 576, [N 2a,3] S. 576сл, [N 3a, 3] S. 579.
ственную. Метафору сцены истории Беньямин развивает в своей диссертации «Происхождение немецкой барочной драмы», подчеркивая изначальное единство использования категории Trauerspiel4 как для исторических событий, так и для театральных представлений5. Проводя знак равенства между историей и театром, представляющим ее, Беньямин рассматривает героев барочной драмы как субъектов истории. Центральной при этом оказывается фигура суверена, служащая персонификацией истории на сцене6. В качестве субъекта истории, наделенного абсолютной властью, а вместе с ней и единоличным правом вершить историю, суверен не способен справиться с возложенной на него задачей7 и в своих страданиях уподобляется стоическому мученику8. Генеалогически родственные ему персонажи -Гамлет, обладающий знанием и потому не способный к действию, и Сократ, мученик, умирающий драматической смертью и преодолевающий трагическое молчание речью (Там же. С. 109, 137-138).
В той же работе Беньямин подчеркивает активность исторического героя в противоположность подчиненности героя античной трагедии судьбе и богам. В античной трагедии, согласно Беньямину, центральным объектом представления является не история, как в случае с барочной драмой, но миф, утверждающий власть богов и судьбы (Там же. С. 48). Герой барочной драмы, одновременно и активный, и не способный к суверенному действию, в инсценируемой борьбе страстей9 представляет на сцене истории как себя (субъективность в разорванной на части и не способной состояться абсолютной воле), так и историю, которая длится и после его смерти, тем самым отличаясь от наступающего со смертью трагического героя конца эпохи
4 В русском переводе - барочной драмы.
5 Беньямин В. Происхождение немецкой барочной драмы. М., 2002. С. 49.
6 Беньямин В. Происхождение немецкой барочной драмы. С. 48.
7 Единая воля суверена - воля, разорванная аффектами на части, и потому не ведущая к суверенному действию (Там же. С. 57).
8 «Тиран и мученик в эпоху барокко - две стороны двуликого Януса коронованной особы. Это два необходимо крайних воплощения монаршей сущности» (Происхождение немецкой барочной драмы. С. 56).
9 «Подобно тому как маньеристская живопись почти не знает композиции с ровным освещением, так и театральные фигуры этой эпохи предстают в резких отсветах их постоянно меняющихся намерений. В них прочитывается не столько суверенность, заявленная в стоических рассуждениях, сколько порывистый произвол постоянно бушующей бури страстей, в которой персонажи, в особенности Лоэнштейна, вздымаются словно растерзанные, трепещущие на ветру стяги» (Там же. С. 57-58).
(Там же. С. 109-110). Страдая меланхолией, герой барочной драмы не только останавливает ход времени в созерцании истории, раскрывающейся ему как история катастрофы в форме руины, но через вещие сны предвидит в своем созерцании события будущего (Там же. С. 142, 146-147, 155, 185). Мотив замирания хода времени как необходимая основа времени исторического будет развит Беньямином в последующих его работах в таких понятиях, как диалектический образ (dialektisches Bild), актуальное настоящее (Jetztzeit), диалектика в бездействии (Dialektik im Stillstand) и будет служить, прежде всего, критической цели. Однако уже в «Происхождении немецкой барочной драмы» субъект истории описывается Беньямином как субъект действия, разворачивающегося не в форме великих свершений и завоеваний суверена, но в языке и через речь10. Можно даже сказать, что способность к речи, реализующаяся в произнесении речей, является для Беньямина отличительной чертой исторического героя и соответствующего ему субъекта истории, примером которого служит уже Сократ.
Тем не менее, субъект истории не всегда является активно действующим. Как было сказано выше, Беньямин говорит не только об историческом пробуждении, но также и о разной степени глубины праисторическом сне, единственно из которого в истории и может впервые возникнуть нечто по-настоящему новое11. Поэтому Бенья-
10 Важно подчеркнуть особую роль слова для Беньямина, в «Происхождении немецкой барочной драмы» называющего Адама отцом философии (С. 17), а инсценированную историю - письмом: «Когда вместе с драмой на сцену выходит история, она делает это как письмо. Слово «история» на лике природы начертано письменными знаками бренности. Аллегорическая физиономия природо-истории, представленная на подмостках драмой, действительно переживается как руина. С ней история чувственно переместилась на арену» (С.185). В языке существуют и исторические диалектические образы (Benjamin W. GS V I, S. 577 [N 2a,3]). Для Беньямина произнесение слова - уже действие, этический акт. Речь рассматривается им из перспективы ее генетического родства божественному слову: произнося слово, Бог творит мир. Можно проследить параллель и с созидающей ролью своевременной речи у Арендт: «Отыскание нужного слова в нужный момент [...] есть уже действие», АрендтХ. Vita activa, или деятельной жизни. СПб., 2000. С. 36. См. также «О языке вообще и о языке человека», «Задача переводчика», Беньямин В. Учение о подобии. Медиаэстетические произведения. М., 2012. С. 7-26, 254-270.
11 Состояние сна соответствует мифологическому, праисторическому уровню современности, из него же - историческое пробуждение, в момент которого в мифе на историческом уровне отражается актуальное. Развитие этой идеи см., напр., у Buck-MorssS. The Dialectics of Seeing: Walter Benjamin and the Arcades
мин, не забывая о критике мифа, осуществляет работу с мифом изнутри, как бы подчеркивая в нем, как во сне, историческое - интенцию к пробуждению спящего12. Отсюда и кайротичный характер истории у Беньямина13, связанный не с линейным или циклическим представлением о времени, но со временем, мыслимым как целостность, разбитая на фрагменты, моменты времени, автономные и замкнутые в себе, объемлющие целое подобно монаде14. При этом решающая роль отводится конститутивному для субъекта моменту, описываемому Беньямином через метафору пробуждения.
Индивидуальный субъект и его переосмысление Беньямином
Субъективность, представленная в «Происхождении немецкой барочной драмы» через самоинсценирование героя в истории, в «Das Passagen-Werk» поясняется через особый опыт модерна, опыт субъекта под угрозой своего исторического исчезновения15. Эпоха модерна для Беньямина обозначает временной перелом между XIX и XX вв., но такой, при котором новое граничит со старым, а предшествующий век и присущие ему формы жизни обнаруживаются и в веке настоящем. Так, формы жизни индивидуального субъекта переносятся в сферу коллективного и организуются в коллективный опыт. Индивидуальное при этом понимается Беньямином пространственно - как индивидуальное жилище буржуазного класса, связанное также и с историческими практиками угнетения16.
Project. Cambr.; L.,1989. P. 70-71, 117, 211.
12 В недостаточной критике мифа Беньямина упрекает Адорно, из-за чего отвергает его концепцию Пассажей 1935 года. См. письмо Адорно Беньямину от 2 авг. 1935 в: Benjamin W. GS V II, S. 1127 сл.; тж. см. Buck-MorssS. The origin of negative dialectics. N.Y., 1977. P. 144-146.
13 См. KonersmannR. Erstarrte Unruhe. Walter Benjamins Begriff der Geschichte. Fr. am Main, 1991.
14 См. эпистемологическое предисловие к «Происхождению немецкой барочной драмы» и Konvolut N в «Das Passagen-Werk». БеньяминВ. Происхождение немецкой барочной драмы. М., 2002. С. 5-41; Bengamin W. GS V 1. S. 570-611.
15 Имеется в виду угроза забвения исторической модальности в вытесняющей ее, вторгающейся в сферу времени и настоящего безвременной тотальности мифа.
16 Напр., Беньямин цитирует Маркса, подчеркивая, что фабричный труд является экономической основой буржуазного класса и его идеологической скуки, см. Benjamin W. GS V 1. S. 162.
Критикуя индивидуального субъекта через раскрытие его исторического происхождения, Беньямин остается близок идеям критической теории17. В частности, в своей критике теории Самости у Кьер-кегора, Беньямин опирается на посвященную Кьеркегору диссертацию Адорно18, представляющего Самость как нигилистическую субъективность, укорененную в мифологии XIX в., буржуазный способ жизни которого Кьеркегор разделял19. Реализуя критику автономного субъекта, через прыжок веры утверждающего себя свободным в уединении с Богом и тем самым уходящего от мира в пространство буржуазного интерьера20, Беньямин, на первый взгляд, близок идеям Ницше, критикующего уход от мира и отказ от жизни христианских священников21. Тем не менее, Ницше, как и Кьеркегор, оказывается для Беньямина теоретиком буржуазной индивидуальности, в первую очередь из-за мифологичности его концепции вечного
возвращения и следующего из нее пренебрежения диалектикой исто-
22
рического в неповторимости момента настоящего .
Как Самость Кьеркегора, принимающая Бога и тем самым себя23, так и сверхчеловек Ницше, творящий нового Бога и задающий человеку новую цель и надежду, предполагают субъекта или находящего-
17 О связи Беньямина с критической теорией - в частности с реализуемой ею экономической и политической критикой эстетики - более подробно см.: Buck-MorssS. The origin ofnegative dialectics. N.Y., 1977; ReckiB. Aura und Autonomie: zur Subjektivität der Kunst bei Walter Benjamin und Theodor W. Adorno. Würzb., 1988; TraversoE. Left-wing melancholia: Marxism, history and memory. N.Y., 2016. S. 181 сл.; Waschkuhn A. Kritische Theorie: Politikbegriffe und Grundprinzipien der Frankfurter Schule. München; Wien, 2000. S. 3 сл., 98, 102.
18 Adorno T.W. Gesammelte Schriften: In 20 Bde. Bd. 2: Kierkegaard. Konstruktion des Ästhetischen. Frankf. am Main, 2003.
19 См. рецензию Беньямина «Kierkegaard. Das Ende des philosophischen Idealismus» // Benjamin W. GS III, S. 380 сл. О рецепции Кьеркегора Беньямином через философию Адорно см.: Theunissen M., Greve W. Kritischer Marxismus // Materialien zur Philosophie Seren Kierkegaards / Hrsg. v. Theunissen, Greve. Fr. am M., 1979; Westfall J. Walter Benjamin. Appropriating the Kierkegaardian Aesthetic // Kierkegaard Research: Sources, Reception and Resources v. 11. Kierkegaard's influence on philosophy. T. I: German and Scandinavian philosophy / Hrsg. v. John Stewart. London; N.Y., 2012. P. 49-65.
20 Benjamin W. GS III, S. 382-383.
21 Ницше Ф. Так говорил Заратустра, I, Предисловие Заратустры // Ницше Ф. Полное собрание сочинений (ПСС): В 13 т. Т. 4. М., 2007. С. 12-13.
22 Benjamin W. GS V 1. S. 178.
23 См.: Theunissen M. Das Selbst auf dem Grund der Verzweiflung. Kierkegaards negativistische Methode. Frankf. am Main, 1991.
24
ся в циклическом движении «возвращения того же» , или подчиненного логике прогресса, поступательного и автоматизированного совершенствования, новизну которого Беньямин обличает как все тот же миф возвращения25. Более того, для Беньямина неприемлема описываемая Ницше позитивная роль забвения и его необходимость для жизни и нового начала26: субъект истории, как бодрствующий, обязан помнить27, а в связи с опасностью исторического забвения и вытекающей из нее центральной ролью памяти, как спящий, грезит о пробуждении28.
Прокладывать путь к индивидуальному субъекту и его «внутреннему миру»29 через пространственную форму проживания в буржуазном интерьере Беньямин начинает с анализа своего собственного опыта, а впоследствии обнаруживает коллективную модель индивидуального буржуазной квартиры и в стеклянной замкнутости пасса-жей30. В борьбе с тоской по утраченному Беньямин представляет прошедшее в форме мыслительных образов в «Улице с односторонним движением» и в «Берлинском детстве на рубеже веков», тем самым критически изучая свои личные утопии31. Рассматривая через
24 Как космически, так и этически. Benjamin W. GS V 1. S. 174, 175, 177, 178.
25 Benjamin W. GS V 1, S. 178. Об особенностях критики концепции вечного возвращения Ницше у Беньямина см.: BrusottiM. „Das Neue und Immergleiche". Benjamin, Nietzsche und die ewige Wiederkehr // Nietzsche-Studien. 2017. Vol. 46. Issue 1. S. 254-283.
26 Ницше Ф. О пользе и вреде истории для жизни // Ницше Ф. ПСС. Т. 1/2. М., 2014. С. 89-90.
27 Беньямин В. О понятии истории // Беньямин В. Учение о подобии. Медиаэсте-тические произведения. С. 245.
28 Benjamin W. GS V 1. S. 492 [K 1a,2].
29 Беньямин и Адорно используют термин Innerlichkeit.
30 Ср. Brüggemann H. Passagen // Benjamins Begriffe in 2 Bde. Bd. 2 / Hg. v. Michael Opitz und Erdmut Wizisla. Fr. am M., 2000. S. 582.
31 См. предисловие к «Берлинскому детству» : «Я не раз убеждался в действенности прививок, исцеляющих душу; и вот я вновь обратился к этому методу и стал намеренно припоминать картины, от которых в изгнании более всего мучаешься тоской по дому, - картины детства. Нельзя было допустить при этом, чтобы ностальгия оказалась сильнее мысли - как и вакцина не должна превосходить силы здорового организма. Я старался подавлять чувство тоски, напоминая себе, что речь идет не о случайной - биографической, но о необходимой - социальной невозвратимости прошлого.
По этой причине биографические моменты в моих набросках, проступающие скорей в силу непрерывности, а не глубины жизненного опыта, отходят на задний план. А с ними и лица - школьных товарищей и родных. Зато мне было важно воссоздать картины, в которых отразилось восприятие большого города
буржуазный интерьер такие состояния, как, например, отчаяние Кьеркегора или распространенную среди буржуазии в начале XX в. скуку, Беньямин подчеркивает овеществление индивидуального субъекта, превращение его посредством товарного фетишизма в вещь среди вещей, причем буржуазная квартира как выражение внутреннего мира индивида видится ему исторической тюрьмой для праисто-рического человека32. Подобно коллективным пространствам, место проживания автономного индивида, овеществляя его существование, отражает в себе господствующую систему властных отношений, но вместе с тем содержит намеки и признаки ее преодоления. Например, в «Улице с односторонним движением» буржуазная квартира описывается как потенциальное пространство убийства ее жителей33, а ребенок, играющий в подобном месте в прятки, как сливающийся с материальной реальностью и пронизываемый ей: «Здесь он включен в мир материи. Он видит его с необычайной отчетливостью, безмолвно сближается с ним. Так висельнику становится понятно, что такое веревка и дерево, только в момент казни»34. Но есть и пространство лоджии: в «Улице с односторонним движением» Беньямин связывает его с опытом любящего, то есть, с пребыванием «вне себя»35, тогда как в «Берлинском детстве на рубеже веков» лоджия предстает границей внутреннего, где двор переходит в квартиру и наоборот, - то есть единственным местом встречи индивидуального субъекта с социальной реальностью «снаружи», местом памяти о первых опытах встречи с внешним миром, видимым словно через призму сна:
Ничто не питало мои воспоминания столь щедро, как вид дворов, где
была среди темноватых лоджий одна, летом затененная маркизами,
ребенком из буржуазной семьи», Беньямин В. Берлинское детство на рубеже веков. М., Екатеринбург, 2012. С. 9-10.
32 Беньямин цитирует Адорно: «Внутреннее - это историческая тюрьма праисто-рического человека» («Innerlichkeit ist das geschichtliche Gefängnis des urgeschichtlichen Menschenwesens»), Benjamin W. GS V 1. S. 289.
33 «Буржуазный интерьер шестидесятых-девяностых годов с его огромными, пышно украшенными резьбой буфетами, сумрачными углами, где стоит пальма, с эркером, оснащенным балюстрадой, и длинными коридорами с поющим газовым пламенем - подходящее жилище только для трупа. "На этом диване тетушку можно только убить". Бездушное великолепие домашней обстановки становится по-настоящему комфортным лишь в присутствии мертвого тела» (Беньямин В. Улица с односторонним движением. М., 2012. С. 17).
34 Там же. С. 61.
35 Там же. С. 22. Беньямин В. Происхождение немецкой барочной драмы. С. 911.
ставшая колыбелью, в которую уложил меня, своего нового жителя, Берлин. Должно быть, кариатиды, поддерживавшие лоджию, что находилась над нашим этажом, ненадолго покинули свои места, чтобы спеть песню над моей колыбелью; и пусть в той песне почти не упоминалось о том, что ожидало меня в будущем, зато были в ней слова, навсегда сохранившие для меня пьянящий воздух наших дворов. Мне кажется, легкое дыхание этого воздуха проносилось даже над виноградниками на Капри, укрывавшими меня, когда я сжимал в объятиях возлюбленную, и, несомненно, этот воздух сегодня овевает образы и аллегории, что властвуют над моей мыслью, подобно тому, как кариатиды на лоджиях господствовали над дворами в западной части Берлина36.
Индивидуальное, заключенное в интерьер, для Беньямина - сознание, соединенное с вещами, мертвое или спящее. Стоит отметить также, что жизнь индивидуального субъекта в интерьере подчинена циклическому принципу ритуалов и повторений, сменяющихся и плавно перетекающих друг в друга37. Однако Беньямин видит в буржуазном интерьере не только власть капитализма, умертвляющую жизненную спонтанность, но также и вынашивание иного - неявленных социальных форм и отношений, чьи признаки можно наблюдать и в утопическом горизонте буржуазного пространства38. Рассматривая интерьер в качестве мыслительного образа, тем самым представляя его через призму будущего и утопии, Беньямин обнаруживает следы уже сейчас, в каждый момент настоящего присутствующего бесклассового общества, субъект которого коллективен39. Такой
36 Беньямин В. Берлинское детство на рубеже веков. С. 11.
37 Феноменологию негативного заключения во внутреннее можно также найти у критикуемого Беньямином Кьеркегора, в частности в описаниях последним однообразно длящегося бытия эстетического субъекта: «Как, однако, ужасная скука — ужасно скучна! Я не знаю более сильного, более верного определения, ибо подобное познается подобным. Если бы нашлось более точное и сильное выражение, в нем было бы хоть какое-нибудь движение. Я лежу вытянувшись, неподвижно; я вижу только пустоту, я двигаюсь в пустоте. Я не ощущаю даже боли. Коршун постоянно клюет печень Прометея, яд беспрерывно капает на голову Локи; тут есть какая-то прерывность, пусть даже однообразная. А для меня даже боль потеряла свою свежесть. Предложи мне кто-нибудь всю славу мира или все его страдания, это нисколько бы меня не тронуло, я даже не повернулся бы на другой бок, чтобы получить одно и избежать другого. Я умираю смертью», Кьеркегор С. Или — или. Фрагмент из жизни: В 2 ч. СПб., 2011. С. 63.
38 Benjamin W. GS V 1. S. 46.
39 Там же. S. 46-47.
субъект, следуя логике Беньямина, есть субъект ожидания, подобный ребенку, читающему книгу и ждущему окончания дождя, фланеру, собирающему визуальные впечатления, студенту, коллекционирующему знания, или охотнику, выслеживающему свою цель по следам40. Сам Беньямин не уточняет, как соотносятся друг с другом в жизни такого субъекта его индивидуальная и коллективная сферы, однако из его хода мысли можно заключить, что коллективный субъект41 - тот, кому еще только предстоит осознать себя, а вместе с тем изменить и понимание индивидуального, освободив последнее из стен буржуазного саркофага ради участия в социальной и политической жизни42. Можно сказать, что ожидание превращает индивидуального субъекта в историка43, в пророка субъекта коллективного, который не тождественен толпе и массам, как никогда ясно представленным на сцене истории ХХ в. благодаря развитию кино- и фототехники44.
Опасность отождествления масс и коллективного субъекта Бень-ямин видит в концепции коллективного бессознательного К.Г. Юнга: содержащиеся в историческом, по природе своей диалектическом образе формы коллективной жизни редуцируются до архаических образов, переводимых на язык обыденности, а по сути - понятного, идеологизированного настоящего, чей критический, революционный потенциал они, объясняя и замещая, парализуют45. Хотя поздний Юнг уделял особое внимание принципу индивидуации и Самости, понимая последнюю не как изолированное Эго, но как синтез сознания и
40 См. Benjamin W. GS V. S. 164 [D 3,4], 963 [m 2,1], 969 [m 5, 1], [m 5,2], [m 5, 4].
41 Например, пролетариат или подчиненные классы.
42 Benjamin W. GS V 1. S. 492 [K 1 a,2]. Метафоры гробницы, смерти, сна, мавзолея и саркофага Беньямин регулярно использует для описания буржуазного мира.
43 Имеется ввиду автор истории, причем письмо и историческое действие оказываются синонимами. См. также предисловие Тидеманна к двухтомнику «Das Passagen-Werk». Benjamin W. GS V 1. S. 37.
44 Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости // Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости. Избранные эссе. М., 1996. С. 62-64.
45 Benjamin W. GS V 1. S. 589-590. Ср. с фрагментом из «Улицы с односторонним движением»: «[...] основа будущего заключена в духовном настоящем; точно подметить, что происходит в данную секунду, куда важнее, чем знать наперед дальнейшее. Предзнаменования, предчувствия, знаки денно и нощно, словно волны, прокатываются сквозь наш организм. Толковать ли, использовать ли их, вот в чем вопрос. Совместить же это невозможно. Малодушие и леность советуют одно, трезвость и свобода - другое» (Беньямин В. Улица с односторонним движением. М., 2012. C. 101-102).
коллективного бессознательного46, Беньямин мог быть знаком только с ранними его работами. Теория архетипов, как оторванный от особого контекста психотерапевтической задачи инструмент описания и объяснения коллективного опыта, не могла служить радикально сформулированной им в период расцвета фашизма критической задаче историка, через призму которой и раскрываются для Беньямина сферы индивидуального, коллективного и массового47.
Коллективный субъект: спасение и революция
Проблемы коллективного субъекта Беньямин касается наиболее подробно в «Пассажах» и в тезисах «О понятии истории», своей самой поздней и самой продолжительной по времени работе. Идея коллективного при этом кажется особенно противоречивой, прежде всего, поскольку коллективный субъект не говорит сам за себя, но предстает гипотезой, абстракцией субъекта индивидуального, грезящего коллективным сном истории, революционное пробуждение из которого так важно для Беньямина. В частности, пролетариат, мыслимый им как еще не осознавший себя исторический субъект, особая, в том числе политическая, роль которого отмечается Беньямином в его тезисах, как коллективный субъект революции оказывается несостоявшимся: реальные интересы пролетариата скорее связаны с изменением условий труда, чем с учреждением бесклассового общества48.
Важно отметить, что опыт коллективного - категория не будущего, но настоящего, и уже буржуазный, заточённый во внутреннем пространстве вещей индивидуальный субъект испытывает коллективный опыт, находясь с самого рождения в социальных пространствах своего класса и познавая их в течение жизни. Буржуазная квартира, отражающая коллективную действительность, во времена Бенья-мина, оказывается отмирающей формой, ее (пра)исторический образец следует искать не в XX, но в XIX в.: «Сложность критического рассмотрения проживания: с одной стороны, в нем необходимо обнаружить древнее - возможно, вечное - отображение пребывания [Aufenthalt] человека в материнском лоне; с другой стороны, не при-
46 Например, см.: ЮнгК.Г. Психология и алхимия. М., 2008.
47 Беньямин В. О понятии истории. Тезис II, III // Беньямин В. Учение о подобии. Медиаэстетические произведения. С. 237-238.
48 См. критику Беньямином немецких социал-демократов и коррумпирующего рабочий класс понимания труда как спасения, Там же. С. 243-244.
нимая во внимание этот праисторический мотив, в проживании в его наиболее выраженной форме [такой формой для Беньямина является Gehäuse, жилище] необходимо определить состояние бытия XIX веке», - пишет Беньямин в «Пассажах», и продолжает: «сегодня [жилища] отмерли и проживание редуцировалось: для живущих через гостиничный номер, для мертвых через крематории»49. Причина исчезновения жилища в значении буржуазной квартиры XIX века -прозрачность, «пористость» новых архитектурных форм50, выставляющих напоказ то, что раньше было частным и закрытым.
Говоря об исчезновении внутреннего и индивидуального в новых архитектурных сооружениях, Беньямин ищет исторически родственную им коллективную форму XIX в., которая могла бы дать представление о пространственном пребывании современного ему субъекта эпохи модерна. Такую форму он находит в архитектуре парижских пассажей. Беньямин проводит параллель между праисторической и исторической составляющими жилища, с соответствующими им коллективными формами жизни. Так, скучающий «биржевой король», просыпаясь и завтракая в апартаментах отеля, передвигается подобно спящему и своими движениями передает пространству свою уста-лость51. Он ведет, можно сказать, растительное существование, на коллективном уровне наиболее ярко отраженное в архитектуре пассажей, выстроенных из стекла и металла по принципу теплицы - пер-воформы всякого сооружения из железа и стекла52.
Растительной жизни обитателя апартаментов уподобляется и пребывание субъекта в пассажах Парижа. Как и сон младенца в утробе, оно лишено акцентов и протекает гомогенно53. Однако в стеклянной замкнутости пассажей отображена историческая актуальность кол-
49 Перевод мой. Немецкий оригинал: «Das schwierige in der Betrachtung des Wohnens: daß darin einerseits das Uralte - vielleicht Ewige - erkannt werden muß, das Abbild des Aufenthalts des Menschen im Mutterschoße; und daß auf der anderen seite, dieses urgeschichtlichen Motivs ungeachtet, im Wohnen in seiner extremsten Form ein Daseinszustand des neunzehnten Jahrhunderts begriffen werden muß. Die Urform allen Wohnens ist das Dasein nicht im Haus sondern im Gehäuse. [...] Heut ist es [Gehäuse] abgestorben und das Wohnen hat sich vermindert: für die Lebenden durch Hotelzimmer, für die Toten durch Krematorien», Benjamin W. GS V 1. S. 291-292.
50 Там же.
51 Беньямин цитирует запись Пеллетана о визите к такому «биржевому королю», Benjamin W. GS V 1. S. 160.
52 GS V 1. S. 221.
лективных снов: стеклянные и металлические конструкции его архитектуры - мифологические предвестники иной формы коллективной жизни, тогда как само внутреннее пространство - сон, в архитектуре которого каждый, подобно эмбриону, в материнской утробе проживающему животные формы жизни, или отождествляющемуся с пространством родительской квартиры ребенку, видит мечты и надежды
„54 ,-л
родительских поколений . С одной стороны, такое пространство отражает замкнутость, заключение пребывающих в нем и редуцирует их жизнь до проживания как бы внутри родителя. С другой стороны, сон в замкнутом пространстве - условие пробуждения, которое, в свою очередь, разделяет грезящего субъекта и родительский сон55, открывая тем самым и для вещей их прежде неявленную в слиянии со спящим субъективность, в вещах как в языке обнаруживая голос и свидетельство других56. Иными словами, пробуждение из сна впервые только и открывает то, что прежде было безграничным пространством спящего, как пространство другого, родителя, а на коллективном уровне как пространство предшествующих поколений, и, проводя разграничение, устанавливает связь.
Из связи индивида с жизнью предыдущих поколений проистекает для Беньямина и понимаемое как пробуждение революционное действие: его истоком оказывается не надежда на освобождение внука, но живая в момент настоящего память об угнетенных родителях57, поскольку «лишь тот, кто привык относиться к собственному прошлому как к отродью, порожденному нуждой и бедствиями, способен в любой момент извлечь из него самое ценное. Ибо прожитое можно в лучшем случае сравнить с прекрасной статуей, которая потеряла при перевозке все члены и теперь представляет собой не более чем ценный блок, из которого ему надлежит высечь облик будущего»58. Видя родительский мир и, шире, мир предшествующих поколений
53 GS V 1. S. 162.
54 Benjamin W. GS V 2. S. 1054.
55 Benjamin W. GS V 1. S. 492 [K 1a,2].
56 Такой взгляд на вещи следует из понимания Беньямином материальности истории как руины в «Происхождении немецкой барочной драмы», а также языка и задачи переводчика по отношению к оригиналу, см.: Беньямин В. Происхождение немецкой барочной драмы. М., 2002; Беньямин В. Задача переводчика // Учение о подобии. Медиаэстетические произведения. С. 254-270.
57 Беньямин В. О понятии истории // Беньямин В. Учение о подобии. Медиаэсте-тические произведения. С. 245.
58 Беньямин В. Улица с односторонним движением. М., 2012. С. 64.
как собственное прошлое, критическая связь с которым устанавливается в революционном действии, индивид преодолевает собственные границы и открывается революционной энергии бытия друг с другом, коллективной по своему характеру и раскрывающей будущее в событии настоящего. Настоящее при этом понимается как замирание времени, его остановка, и противопоставляется движению, прогрессу, циклу, интерпретируемым Беньямином как история катастрофы, остановить которую и есть задача революции59. Интересно, что другие, со-бытие с которыми реализуется в момент революции, если развить мысль Беньямина, - это не ныне живущие, с которыми в стремлении к общему будущему разделяется мир настоящего, но скорее угнетенные, вытесняемые из процесса истории, мертвые - ожидающие спасения, не обнаруживающие его скрытого действия в настоящем и уходящие в забвение безвозвратно60. Делая акцент на мессианской перспективе мгновения, Беньямин связывает друг с другом мотивы революции и спасения, одновременно утверждая особое понимание времени человечества, а именно - взгляд на его историю, альтернативный как идее прогресса, так и циклического повторения, рассматривающий человеческую историю как критический момент актуального настоящего, требующий бодрствования сознания61.
Таким образом, революционное действие одновременно и прерывает исторический континуум, и устанавливает (именно благодаря прерыванию) связь поколений, без которой прошедшее, а вместе с ним и любая возможность нового исчезли бы безвозвратно62. Обращаясь к коллективному опыту и проблеме связи поколений, Бенья-
59 Беньямин сравнивает революцию не с локомотивом (как Маркс), но со стоп-краном мировой истории. См. Benjamin W. GS I 3, S. 1232.
60 Ср.: «Нет никаких сомнений, что прорицатели, вопрошавшие время о том, что оно таит в своем лоне, не воспринимали его ни как гомогенное, ни как пустое. Кто сможет живо представить себе это, получит, возможно, некоторое представление о том, как прошедшее время переживается в процессе воспоминания: точно так же. Как известно, иудеям было запрещено испытывать будущее. Зато Тора и Молитвенник наставляли их в воспоминании. Благодаря этому для них было расколдовано будущее, под чары которого попадают те, кто прибегает к помощи прорицателей. Однако поэтому будущее не было для иудеев гомогенным и пустым временем. Потому что в нем каждая секунда была маленькой калиткой, в которую мог войти Мессия» (Беньямин В. О понятии истории. Приложение В // Беньямин В. Учение о подобии. Медиаэстетические произведения. С. 249-250).
61 Тезис XVIII. Там же. С. 248-249.
62 Тезис XVII. Там же. С. 248.
мин соединяет и фактически приравнивает друг другу спасение единичного субъекта и спасение человечества. И хотя в его текстах подчеркивается особая роль пролетариата и угнетенных классов, субъектом истории потенциально может стать каждый: фланеры, игроки, коллекционеры и другие охотники за временем. Их кульминация -историк, одновременно и коллективный, и индивидуальный субъект, своим письмом вторгающийся на сцену истории и принадлежащий утопии бесклассового общества. Иллюзорная автономия и границы индивида и существуют, согласно Беньямину, только как форма коллективного, в момент актуализации которого они стираются.
Сферы коллективного и индивидуального переходят друг в друга, существуя для Беньямина как диалектические оппозиции, ни одна из которых не преодолевает другую в том, что можно было бы назвать прогрессивным развитием. В этом их отличие от массового, ассоциируемого Беньямином со всегда существующими в культуре конформизмом и варварством63, в ХХ в. принимающими форму фашизма и обретающими господство. Коллективное, мыслимое Беньямином, полагается через связь субъекта с поколениями, с традицией: «[...] ведь именно невозвратимый образ прошлого оказывается под угрозой исчезновения с появлением любой современности, не сумевшей угадать себя подразумеваемой в этом образе» (С. 239), тогда как массовое -не столько разрывание связей, сколько забвение прошедшего, а вместе с тем и любой формы субъективности, в гомогенной пустоте. В момент угрозы и перед лицом варварства традиция оказывается подчиненной, и спасти ее из подчинения господствующему классу - задача коллективного субъекта, историка, своим письмом-действием останавливающего автоматизм катастрофы: «В каждую эпоху необходимо вновь пытаться вырвать традицию у конформизма, который стремится воцариться над нею. Мессия ведь приходит не только как избавитель; он приходит как победитель антихриста. Даром разжечь в прошлом искру надежды наделен лишь историк, проникнувшийся мыслью, что враг, если он одолеет, не пощадит и мертвых. А побеждать этот враг продолжает непрестанно»64.
63 Тезис VII. Там же. С. 240-241
64 Там же. С. 240.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Арендт Х. Vita activa, или деятельной жизни / Пер. нем. и англ. В.В. Биби-хина; под ред. Д.М. Носова. СПб.: Алетейя, 2000.
Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости. Избранные эссе / Пер. с нем. С. Ромашко. М.: Медиум, 1996.
Беньямин В. Происхождение немецкой барочной драмы / Пер. с нем. С. Ро-машко. М.: Аграф, 2002.
Беньямин В. Берлинское детство на рубеже веков / Пер. Г.В. Снежинской; науч. ред. A.B. Белобратов. М.: Ад Маргинем Пресс. М., Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2012.
Беньямин В. Улица с односторонним движением / Пер. под ред. И. Болдырева. М.: Ад Маргинем Пресс, 2012.
Беньямин В. Учение о подобии. Медиаэстетические произведения. Сб. статей / Пер. с нем. И. Болдырева, А. Белобратова, А. Глазовой, Е. Павлова, А. Пен-зина, С. Ромашко, А. Рябовой, Б. Скуратова и И. Чубарова. М.: РГГУ, 2012.
Кьеркегор С. Или - или. Фрагмент из жизни: В 2 ч. / Пер. с дат. Н. Исаевой и С. Исаева. СПб.: Амфора, 2011.
Ницше Ф. Полное собрание соч.: В 13 т. Т. 4: Так говорил Заратустра. М.: Культурная революция, 2007.
Ницше Ф. Полное собрание соч.: В 13 т. Т. 1/2: Несвоевременные размышления. М.: Культурная революция, 2014.
Юнг К.Г. Психология и алхимия. М.: ACT, 2008.
Adorno T. W. Gesammelte Schriften in 20 Bänden. Bd. 2: Kierkegaard. Konstruktion des Ästhetischen. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2003.
Benjamin W. Gesammelte Schriften in VII Bänden / Hg. v. Rolf Tiedemann und Hermann Schweppenhäuser. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1974-1991.
BrusottiM. „Das Neue und Immergleiche". Benjamin, Nietzsche und die ewige Wiederkehr // Nietzsche-Studien. 2017. Bd. 46. S. 254-283.
Brüggemann H. Passagen // Benjamins Begriffe in 2 Bänden. Bd. 2 / Hg. v. Michael Opitz und Erdmut Wizisla. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2000. S. 573-618.
Buck-Morss S. The Origin of Negative Dialectics. N. York: The free press, 1977.
Buck-Morss S. The Dialectics of Seeing: Walter Benjamin and the Arcades Project. Cambridge/London: The MIT Press, 1989.
Konersmann R. Erstarrte Unruhe. Walter Benjamins Begriff der Geschichte. Frankfurt am Main: Fischer, 1991.
ReckiB. Aura und Autonomie: zur Subjektivität der Kunst bei Walter Benjamin und Theodor W. Adorno. Würzburg: Königshausen u. Neumann, 1988.
Schmider C., Werner M. Das Baudelaire-Buch // Benjamin-Handbuch / Hg. v. Burkhardt Lindner. Stuttgart/Weimar: J.B. Metzler, 2006. S. 567-584.
Theunissen M., Greve W. Kritischer Marxismus // Materialien zur Philosophie Seren Kierkegaards / Hg. v. Theunissen M., Greve W. Fr. am M.: Suhrkamp, 1979.
Theunissen M. Das Selbst auf dem Grund der Verzweiflung. Kierkegaards negativistische Methode. Frankfurt am Main: Hain, 1991.
Traverso E. Left-wing melancholia: Marxism, history and memory. New York: Columbia University Press, 2016.
WaschkuhnA. Kritische Theorie: Politikbegriffe und Grundprinzipien der Frankfurter Schule. München/Wien: Oldenbourg, 2000.
Weidmann H. Flanerie, Sammlung, Spiel: Die Erinnerung des 19. Jahrhunderts bei Walter Benjamin. München: Fink, 1992.
Westfall J. Walter Benjamin. Appropriating the Kierkegaardian Aesthetic // Kierkegaard Research: Sources, Reception and Resources. Vol. 11: Kierkegaard's influence on philosophy. Tome I: German and Scandinavian philosophy / Hg. v. John Stewart. London/New York: Routledge, 2012. P. 49-65.
Mariya Savina
MA in Cultural Studies, Russian School for Anthropological Studies, Russian State University for the Humanities; 6 Miusskaya square, Moscow, 125993 Russian Federation; MA Student at the Free University of Berlin (Institute of Philosophy), Ha-belschwerdter Allee 30, 14195 Berlin, Germany. E-mail: [email protected].
The problem of subjectivity: interior spaces as the limit of the individual and the collective in Walter Benjamin
Summary: The individual/collective opposition is the one of the key oppositions that organize Benjamin's thinking. In his unfinished work "The Arcades Project", Benjamin applies the methods of conceptualising of history he has developed before by addressing his individual experience in "One-Way Street" and "Berlin Childhood around 1900" to the political and social sphere. He actualises the experience ofthe historical which is opposed to the prehistoric reality of myth. In contrast to Jung's supposedly reductionist and anti-historical theory of collective unconsciousness, Benjamin develops his original concept of dialectical image and the related concept of collective experience, describing the subject of history in connection with the latter. The paper examines the collective and the individual aspects of subjectivity which Benjamin demonstrates on the example of interior spaces.
Keywords: Benjamin, interior, historian, collective, myth, arcades, prehistory of Modern, revolution, subject.
References
Adorno, T.W. Gesammelte Schriften, 20 Bde. Bd. 2: Kierkegaard. Konstruktion des Ästhetischen. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2003.
Arendt, H. Vita activa, ili o deyatel'noi zhizni [The Human Condition], transl. by V.V. Bibikhin; ed. by D.M. Nosov. Saint Peterburg: Aleteiya Publ., 2000. (In Russian)
Benjamin, W. Gesammelte Schriften, 7 Bde, hg. v. Rolf Tiedemann und Hermann Schweppenhäuser. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1974-1991.
Benjamin, W. Proizvedenie iskusstva v epokhu ego tekhnicheskoi vosproizvodi-mosti. Izbrannye esse [The Work of Art in the Age of Mechanical Reproduction. Selected essays], transl. by S. Romashko. Moscow: Medium Press, 1996. (In Russian)
Benjamin, W. Proiskhozhdenie nemetskoi barochnoi dramy [The Origin of Ger-
man Tragic Drama], transl. by S. Romashko. Moscow: Agraf Press, 2002. (In Russian) Benjamin, W. Berlinskoe detstvo na rubezhe vekov [Berlin Childhood around 1900], transl. by G.V. Snezhinskaya; ed. by A.B. Belobratov. Moscow: Ad Marginem Press; Ekaterinburg: Kabinetnyi uchenyi Press, 2012. (In Russian)
Benjamin, W. Ulitsa s odnostoronnim dvizheniem [One-Way Street], transl. from German, ed. by I. Boldyrev. Moscow: Ad Marginem Press, 2012. (In Russian)
Benjamin, W. Uchenie o podobii. Mediaesteticheskie proizvedeniya. Sb. Statei [Doctrine of the Similar. Media Aesthetic Works. Collected papers], transl. by I. Boldyrev, A. Belobratov, A. Glazova, E. Pavlov, A. Penzin, S. Romashko, A. Ry-abova, B. Skuratov and I. Chubarov. Moscow: RGGU Publ., 2012. (In Russian)
Brusotti, M. „Das Neue und Immergleiche". Benjamin, Nietzsche und die ewige Wiederkehr, in: Nietzsche-Studien, 2017, Bd. 46, S. 254-283.
Brüggemann, H. „Passagen", in: Benjamins Begriffe, 2 Bd. Bd. 2, hg. v. Michael Opitz und Erdmut Wizisla. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2000. S. 573-618.
Buck-Morss, S. The Origin of Negative Dialectics. New York: The Free Press, 1977.
Buck-Morss, S. The Dialectics of Seeing: Walter Benjamin and the Arcades Project. Cambridge; London: The MIT Press, 1989.
Jung, C.G. Psikhologiya i alkhimiya [Psychology and Alchemy]. Moscow: AST Publ., 2008. (In Russian)
Kierkegaard, S. Ili - ili. Fragment iz zhizni [Either-Or. A Fragment of Life], in 2 vols., transl. by N. Isaeva, S. Isaev. Saint Peterb.: Amfora Press, 2011. (In Russian) Konersmann, R. Erstarrte Unruhe. Walter Benjamins Begriff der Geschichte. Frankfurt am Main: Fischer, 1991.
Nietzsche, F. Polnoe sobranie sochinenii [The Complete Works of Friedrich Nietzsche], 13 vols. Moscow: Kulturnaya revolyutsiya, 2005-2014. (In Russian)
Recki, B. Aura und Autonomie: zur Subjektivität der Kunst bei Walter Benjamin und Theodor W. Adorno. Würzburg: Königshausen u. Neumann, 1988.
Schmider, C. and Werner, M. „Das Baudelaire-Buch", in: Benjamin-Handbuch, hg. v. Burkhardt Lindner. Stuttgart/Weimar: J.B. Metzler, 2006, S. 567-584.
Theunissen, M. and Greve, W. „Kritischer Marxismus", in: Materialien zur Philosophie S0ren Kierkegaards, hg. v. Theunissen M., Greve W. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1979.
Theunissen, M. Das Selbst auf dem Grund der Verzweiflung. Kierkegaards negativistische Methode. Frankfurt am Main: Hain, 1991.
Traverso, E. Left-wing melancholia: Marxism, history and memory. New York: Columbia University Press, 2016.
Waschkuhn, A. Kritische Theorie: Politikbegriffe und Grundprinzipien der Frankfurter Schule. München/Wien: Oldenbourg, 2000.
Weidmann, H. Flanerie, Sammlung, Spiel: Die Erinnerung des 19. Jahrhunderts bei Walter Benjamin. München: Fink, 1992.
Westfall, J. "Walter Benjamin. Appropriating the Kierkegaardian Aesthetic", in: Kierkegaard Research: Sources, Reception and Resources. Vol. 11: Kierkegaard's influence on philosophy. T. I: German and Scandinavian philosophy, hg. v. John Stewart. London; New York: Routledge, 2012, pp. 49-65.
