CC BY
34Humanity space International almanac VOL. 7, No 5, 2018: 923-946
Проблема сотворения мира в русском богословии до 1-й половины середины XX века. Общий обзор
А.А. Салтыков протоиерей
Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет 115184, г. Москва, ул. Новокузнецкая, д. 23, стр. 5а Saint Tikhon's Orthodox University of Humanities Novokuznetskaya str., 23, building 5a, Moscow 115184 Russia e-mail: psalt@list.ru
Ключевые слова: Бог, вера, мироздание, душа, наука, картина мира. Key words: God, faith, the universe, the soul, science, picture of the world. Резюме: Статья является обзором основных работ XVIII-XIX и первой половины XX вв. по вопросу происхождения мироздания в русской богословской и отчасти философской литературе. Русские духовные школы уделяли этому немалое внимание. Труды русских богословов опирались обычно на строго научную методологию, с разграничением задач наук естественных и богословских. Русское богословие постоянно стремилось «согласовать» естественно-научный опыт с духовным опытом Православной Церкви, которые дополняют друг друга с учетом последствия грехопадения, существенно повлиявшего на все мироздание.
Abstract: Article is a review of the main works of the XVIII-XIX and first half of the XX centuries on the origin of the universe in Russian theological and partly philosophical literature. Russian religious schools have paid considerable attention to this. The works of Russian theologians usually relied on a strictly scientific methodology, with a separation of the tasks of the natural and theological sciences. Russian theology constantly sought to "harmonize" natural science experience with the spiritual experience of the Orthodox Church, which complement each other, taking into account the consequences of the fall, which greatly influenced the entire universe. [Saltykov A-А. archpriest The problem of the world creation in Russian theology until the 1st half of the middle of the XX century. General review]
Русское богословие о сотворении мира до начала ХХ века
Таинственное сплетение реалий и символов в повествовании о сотворении мира, данное через Моисея человечеству на все времена, требует, для своего распознавания, христианского духовного опыта, и наша немощь особенно проявляется тогда, когда мы пытаемся решить эту проблему исключительно рационально и вне соборного разума. Мы, конечно, полагаем, что настоящая наука ведет к предпочтительному подтверждению бытия первопричины всего
существующего, то есть Бога. Но это - проблема для неверующих. Верующим научные доказательства бытия Божия нужны, прежде всего, и преимущественно для просвещения своих неверующих братьев. При этом рамки научной апологетики весьма ограничены. Далее установления разумности веры в Бога наука не идет. Тем не менее, есть такие проблемы науки и религии, которые могут считаться пограничными, но в которых наука иногда перестает, на первый взгляд, быть полезной для веры и даже как бы становится ее соперником в установлении истины. Это, понятно, зависит от мировоззрения. К такой пограничной области относится, в первую очередь, и изучение происхождения мироздания. Но более глубокое изучение постоянно показывает, что сотрудничество веры и науки возможно и необходимо.
В русской науке синодального периода в рамках догматического богословия, библеистики, апологетики и религиозной философии, объяснению и истолкованию Шестоднева естественно уделялось значительное внимание, и этот вопрос всегда освещался на основе святоотеческой традиции. Назовем несколько книг, которые нам представляются наиболее авторитетными. В первую очередь это «Синопсис» - замечательный труд по церковной истории святителя Димитрия (Ростовского), которую он возводит к сотворению мира. Святитель Димитрий скромно пишет, что «достаточно имеется на иностранных языках печатных, а на нашем славянском - рукописных хронографов с пространными историческими повествованиями», и он всего лишь «только собирал для себя в научение все лучшее из многих книг. Если же сия книга попадет в руки и других читателей, и если она кому-либо будет угодна, то в этом да прославится имя Господне» (Ростовский, 1998: 3). При этом святитель Димитрий обнаруживает значительное знакомство с современной ему европейской литературой. И, несомненно, этот вдумчивый труд, в наше время, к сожалению, мало читаемый, достойно прославляет имя Господне. Рай для него - подлинная и абсолютная реальность, и он обнародует в книге собственные размышления о бытии земного Рая.
В ХУШ веке святитель Тихон (Задонский) мог
однозначно рассуждать о первоначальном творении, понимая его, как тождественное окружающему миру и неизменное, но вместе с тем полное гармонии и совершенства. По его мысли, как говорит современный исследователь, «все творение вышло из рук Творца прекрасным и во всем наблюдалась гармоничность, закономерность и целесообразность <...>. Создание настолько прекрасно и благоустроено, что напоминает собой искусно выполненную мозаичную картину или сложнейшее техническое сооружение» (Маслов, 1993: 166). Так же, в строгом соответствии со всей святоотеческой традицией, святитель Тихон говорит и о человеке, который «по образу своего происхождения... существенно отличается от прочих тварей видимого мира» (Маслов, 1993: 167). Вместе с тем рассуждения святителя Тихона обнаруживают влияние общефилософской модели мира того времени.
Этот вопрос - о соответствии библейского учения с наукой - стал проблемой, и при том мучительной, лишь в исторически недавние времена, - по крайней мере, с первой половины - середины XIX века, когда постепенное развитие естественных наук привело к обнаружению многочисленных явлений, не укладывающихся, как кажется, в рамки библейского Откровения о создании мира и человека. Проблема «согласования» возникла в рамках научно-богословской апологетики, призванной ответить на новые запросы, порожденные научным мышлением. Само по себе возникновение этого противоречия есть, как думается, несомненное свидетельство серьезного духовного кризиса, охватившего человечество именно на современном, научном этапе развития общества: ведь в принципе для верующего ученого противоречия между наукой и религией как таковой не существует.
Для нас понятно, что искреннее, глубоко верующее христианское сознание, погруженное в молитвенное предстояние Господу, может вовсе не ставить никаких вопросов, всецело покоясь на вере в безусловную истину библейского Откровения. Но поскольку Церковь несет свидетельство об Истине в мир, чуждый этой Истине, с целью просвещения всякого человека, грядущего в мир (Ин. 1: 9), и с
любовью отвечает на все его недоумения и вопросы, уча его через рассматривание творений, начиная от создания мира, видеть невидимое Его, вечную силу Его и Божество (Рим. 1: 20), то она может и должна удовлетворять и современные недоумения, в том числе связанные с библейским учением о происхождении мира - одной из существенных частей христианского вероучения. Развитие наук о природе стало испытанием веры.
В XIX веке почти безграничная вера в естественнонаучное познание получила широкое распространение. Но уже тогда для многих глубоких людей было понятно, что подход к Шестодневу с преобладанием естественно-научного содержания сам по себе недостаточен для его понимания, даже при благочестивом признании Промысла Божиего в развитии форм мира через действия природы. На это издавна указывали многие богословы. Уже авторы того времени были вынуждены откликаться на естественно-научные достижения своего времени, которые нередко использовались для противопоставления науки и религии и для разрушения религиозного учения.
Так, например, в 1847 году в журнале «Современник» было помещена статья известного французского лексикографа П.М.Е. Литтре (Littre, 1801-1881) «Важность и успехи физиологии» (Современник, 1847: 125-164, 183), содержавшая краткий пересказ книги знаменитого в свое время германского естествоиспытателя Иоганна Мюллера (Müller, 1801-1858) «Физиология». В статье говорилось, будто «новые открытия в области естествознания окончательно разрушили учение о конечных причинах», так что «одна из великих заслуг положительной науки состоит в изгнании отовсюду этих вымышленных целей природы», явления которой суть только «необходимое действие свойств материи и прочее» (Исслед. в 7 письмах ... , 1858: 22, репринт, 2004: 3). Статья в «Современнике» вызвала ответы известного ученого-философа прот. Феодора Голубинского и профессора Д.Г. Левитского, из которых (в основном, из выступлений Д.Г. Левитского) составилась книга «Премудрость и благость Божия в судьбах мира и человека (о конечных причинах)» (Голубинский,
Левитский, 2004), с подробным изложением и разбором библейского учения о сотворении мира и человека середины XIX века. Многие мысли этой книги сохраняют, по нашему мнению, свою ценность и до сегодняшнего дня.
Богословские сочинения XIX века обычно отличаются точностью мысли, что относится и к апологетике. Архимандрит Феодор (Бухарев) говорит: «Некоторые богословы представляют вседержительное Божие промышление как бы продолжением творения. Но все же никак не следует смешивать действие творения с действием промышления Божественного <... > уже поэтому одному оказывается произвольным и неверным такое толкование миротворения, по которому творение, в собственном смысле, признается только в начальном сотворении неба и земли (Быт. 1: 1), а дальнейшие творческие действия, по которым происходили «свет», «твердь», отделении суши от воды и, наконец, светила, сближены с теперешними явлениями природы <...> не говорим уже, сколько подобным, только внешним сближением Святого Бытописания с геологией, отнимающим у творения мира самое значение творения, закрывается чрезвычайное обилие света в тайне миротворения» (Бухарев, 1862: прим. 1). Автор четко отмечает, что современное ему научное истолкование миротворения отнимает «у творения мира самое значение творения». Автор обращает наше внимание на то, что понятие творения в Священном Писании прилагается ко всем перечисленным в главах о творении объектах и явлениях, а не только к первичному моменту. Обратим внимание на важное различение между понятием «творения» и понятием «промышления» Божия о мире, на только внешний характер сближения Священного Бытописания с геологией и другими естественными науками. Примечательно само по себе и наблюдение о значении света в тайне шестидневного миротворения, которого в самом деле очень много в творении каждого дня; для автора оно «закрывается» геологией, но теперь, нам представляется, все же скорее поддерживается современной космологией.
Подобной точки зрения придерживался уже А.С. Хомяков, писавший: «Нет сомнения, что показания некоторых наук положительных, как геология, фактических, как история,
или умозрительных, как философия, кажутся не вполне согласными с историческими показаниями Священного Писания или с его догматическою системою. То же было и с другими науками, и иначе быть не могло». Однако вредным и опасным как для науки, так и для религии представляется Хомякову не это, а «немецкое суеверие в непреложность наук на каждом шагу их развития» (Хомяков, Т.1: 351-374).
Появлялись и переводные работы. Так, в «Православном обозрении» за октябрь-ноябрь 1865 и январь 1866 гг. печаталось сочинение немецкого евангелического богослова ортодоксального направления Х.Э. Лютардта ^ШаЛ, 18231902) «Миротворение», в котором последовательно рассматривается несостоятельность материализма.
Положительное содержание состоит в доказательствах отсутствия существенных противоречий между Священным Писанием и наукой. В частности, рассматривается вопрос о днях творения как неясный и второстепенный, поскольку, считает автор, «для религии интерес не во времени, но в деле» (Лютардт, 1865: 199; 1866: 39). Стоит отметить, что редакция в примечании отвергает это мнение, как уступку неверующим.
Среди основных сочинений этой эпохи доныне остается труд святителя Филарета Московского (Дроздова) о книге Бытия (Дроздов, 1867), несмотря на «немецкое влияние», отмеченное прот. Георгием Флоровским. Книга свт. Филарета соответствовала научным требованиям своего времени.
В «Православно-догматическом богословии»
митрополита Макария (Булгакова) также собран, систематически изложен и глубоко продуман большой святоотеческий материал по данному вопросу. Тогда же митрополит Макарий (Булгаков) отмечал, что «наука, занимающаяся изучением устройства нашей планеты...построят разные теории и системы, которые почти также быстро забываются, как быстро возникают. Существовали целые десятки таких систем, которые ныне признаются ложными. <... > Справедливо ли же показания такой науки противополагать повествованию Бытописателя и поверять первыми последнее?» (Булгаков, 1993: 423-424).
Немало проникновенных слов о миротворении
содержатся и в сочинениях святителя Игнатия (Брянчанинова), в частности, в «Судьбах Божиих», в «Слове о смерти» и в других. Святитель Игнатий известен своими аскетическими писаниями, но он вдумывался также в понятия числа, времени, пространства.
К «золотому фонду русской библеистики» относят труд профессора МДА протоиерея Николая Елеонского (1872: Кн. 1: 104-124, 153-164; Кн. 2: 34-63; 1873: Кн. 3: 9-35). В 70-х годах Х1Х века он опубликовал несколько вдумчивых очерков об основных моментах творения по библейскому сказанию, отличающиеся большой научной эрудицией на уровне своего времени и тщательностью исследования. Многие суждения прот. Н. Елеонского и поныне заслуживают внимания.
Красноречивым и ярким церковным мыслителем является архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий (Борисов). Он систематически рассматривает историю грехопадения в проповедях на начало Великого поста и в проповедях о происхождении и существе греха (Борисов, 1908: 124-130). В этих «Беседах», составляющих в целом достаточно солидную книгу «Падение Адамово», и в других сочинениях (Борисов, 1908: 92-93, 137-176, 717-732) красноречивый проповедник внимательно и многогранно рассматривает почти каждую фразу библейского текста преимущественно в духе святоотеческих традиций, а также критикует католические и протестантские воззрения в отношении соответствующих мест, иногда делая яркие обобщения. В том числе он критикует западных мистиков, но допускает «взгляды мистические, каких много в Записках преосвящ. Филарета» (Борисов, 1908: 115). Рассматривая общие понятия о бытии и о человеке, он учитывает естественно-научные данные своего времени. Много ценных и глубоких мыслей о сотворении мира и человека высказывал святитель Феофан Затворник в своих толкованиях Священного Писания, в частности, Послания к римлянам. (Феофан Затворник, 1996: 504-507).
В одном ряду со святителем Феофаном Затворником и другими видными толкователями стоит имя епископа Виссариона (Нечаева), труд которого «Толкование на паремии из книги Бытия» (Нечаев, 1998: 62) был высоко оценен наукой его времени. Нельзя не согласиться с его оценкой в «Церковных
ведомостях»: «Изложены толкования с замечательной простотой и ясностью. Лишних слов нет <...>. Ясная, светлая мысль передается прозрачным, ясным, местами высокохудожественным языком. При краткости речи -замечательная полнота и глубина мыслей». Замечательно, что автор рассматривает священный текст именно как паремийные чтения, то есть непосредственно в связи с церковной службой, в которую они входят. Этим подчеркивается непререкаемая авторитетность текста, изъяснения которого у епископа Виссариона основаны на святых Отцах. Вместе с тем толкователь учитывает современное ему естественно-научное понимание мироздания, которому старается дать богословское объяснение. Однако, эти объяснения, на наш взгляд, нередко ставят богословие в зависимость от естествознания и в наше время во многом требуют значительного пересмотра.
Были и другие публикации. Так, в «Христианском чтении» опубликована большая статья (без указания автора) «Прочны ли выводы естествознания о происхождении жизни и человека?» (1880, № 3-4: 3-46), где приведен материал по критике Дарвина и Геккеля: с точки зрения научной методологии, сторонники эволюционизма злоупотребляют гипотезами, происхождение жизни из неживой материи недоказуемо.
Весьма продуманной представляется статья известного философа, профессора МДА В.Д. Кудрявцева-Платонова «О Промысле» в «Прибавлениях к изданию творений святых Отцов» (Кудрявцев-Платонов, 1871: 147-210). Эта работа написана с большой философской эрудицией, необходимой для уяснения промыслительного отношения Творца к Его творению; Поскольку понятие о Промысле следует из понятий отношения Божества к миру (Кудрявцев-Платонов, 1871: 149), автор рассматривает эти отношения. Критически анализируются взгляды английских и французских деистов, односторонность Канта и Лейбница, последнему автор более симпатизирует. Рассматривая мироздание, автор замечает: «Не можем не видеть <... > что все предыдущее образование мира служило необходимым приготовлением и условием для того, чтобы дать возможность существованию на земле высшему из существ -
человеку» (Кудрявцев-Платонов, 1871: 165). - К этой идее, в настоящее время обозначаемой, как «антропный принцип», вернулась, как известно, современная космология. В мире действует, по мнению автора, законосообразность, но вместе с тем, имеют место «особенные действия божественной воли, которые могут быть названы необыкновенными и сверхъестественными» (Кудрявцев-Платонов, 1871: 193). Это чудеса. Несомненность чудес является свидетельством уклонения мира от первоначального порядка. «Так и смотрит на значение чудес религия: она видит в них сверхъестественное восстановление нарушенного падением человека первоначального совершенства мира» (Кудрявцев-Платонов, 1871: 193). Автор говорит о «христианской науке», для которой нет сомнений в особенных действиях Промысла, называемых чудесами. Несомненно, если мы рассматриваем происхождение мира и человека с религиозной позиции, не только можно, но и необходимо рассматривать чудо в связи с изменением человека и природы после грехопадения. Но когда автор считает, что общий итог исторического развития - «постепенное усовершенствование человечества» (Кудрявцев-Платонов, 1871: 165), с этим вряд ли можно согласиться.
Исходя из подобного же взгляда на соотношение естественно-научных знаний и задач богословского исследования, проф. Н.П. Рождественский в лекциях, читанных в СПБДА еще в 1881/1882 гг. говорил: «Величайшая ошибка, которую могла бы сделать библейская экзегетика, состоит в подчинении себя той или другой естественно-научной теории при толковании Священного Писания, потому что естественнонаучные теории переменчивы, а библейские истины вечны. Экзегетике не следует связывать участь библейских истин с тем, что может погибнуть и быть признано ошибкою человеческого ума. Если не дело Библии давать нам уроки физиологии, химии, геологии, ботаники, то с другой стороны не дело естественных наук учить экзегетов правильно толковать и понимать Священное Писание. Что следует разуметь под известным словом, как понимать то или другое место в Священном Писании, - это чисто экзегетический вопрос, который нужно решать на основании единственно экзегетических данных,
независимо от того, как думают по тому вопросу естественнонаучные теории, совершенно некомпетентные в области экзегетики» (Рождественский, 1893: 225-270). Что можно возразить против справедливости этих слов? Но, несмотря на такие давным-давно сделанные разъяснения и предупреждения, принадлежащие ряду сильных богословов эпохи расцвета отечественной богословской науки, «величайшая ошибка» стала общим местом в посвященных Шестодневу многочисленных трудах ученых и богословов вплоть до нашего времени.
Видный богослов епископ Михаил (Грибановский) в лекциях 1888-1889 гг. излагает библейское учение о творении мира в сопоставлении с эволюционной теорией, несостоятельность которой он показывает с философской точки зрения. Епископ Михаил обстоятельно показывает, что невозможно доказать происхождение одних видов из других. «Предположим, - говорит епископ Михаил, - что исполнилось самое высшее чаяние защитников эволюционной теории, найдены все посредствующие звенья между неорганическим и органическим миром или между обезьяной и человеком. Что этим будет доказано? Только то, что существовали животные, представляющие средину между тем-то и тем-то. Но показать неопровержимо, что такое-то животное есть перерождение такого-то, невозможно никакими изысканиями <...> на основании только факта совместного существования их мы не можем заключать, что животные и исторически, генетически происходят из зоофитов, птицы - из рыб, человек - из обезьяны. Это может быть доказано только в том случае, если представят факты перехода обезьяны в человека и прочее» (Грибановский, 2003: 167). По мнению епископа Михаила, Библия говорит о постоянстве форм. Анализируя эволюционное учение (в другом месте упоминается теория Дарвина) с философских позиций, епископ Михаил указывает на непоследовательность ее сторонников, которые не углубляются в самую суть понятия возникновения: «Ошибка ученых в том, что они, говоря о влиянии естественных условий на появление организмов, смешивают причину (производящую) с причиной
materialis <...>. Новые учения полагают, что явления организмов понятны, если указаны условия их возникновения, и забывают,
что кроме условия возникновения нужно понять самое возникновение, самый переход из небытия в бытие, то есть самое творчество факта. Библия <...> совершенно точно выражается: Бог сотворил так, что земля произвела, то есть земля и вообще естественные силы были внешними условиями возникновения организмов, а самое их возникновение, творение, под этими установленными творческою силою условиями, произведено Богом» (Грибановский, 2003: 169). Принцип жизни - единство, обусловленное внутренней силой, но «жизнь есть не механическая метаморфоза, а нечто объединенное» (Грибановский, 2003: 171). Епископ Михаил делает критические замечания об отношениях религии и науки в его время (80-е годы XIX века) на Западе. Это, по его мнению, ложные отношения: «Если мы познакомимся с антирелигиозной литературой на Западе, то увидим, что теории являются здесь только иллюстрацией той вражды, которая присуща западным ученым по отношению к католичеству. Только в силу этой вражды библейское учение всегда встречает на Западе предубежденный взгляд» (Грибановский, 2003: 173).
В солидной монографии профессора богословия протоиерея Тимофея Буткевича, посвященной проблеме зла (Буткевич, 2005), миротворению уделяется значительное внимание в связи с грехопадением. Здесь содержится достаточно полный для своего времени обзор понятий и учений о зле и его происхождении в мировых религиях и философских системах древности и нового времени.
Обширное изложение православного учения о творении мира и человека и о грехопадении с его последствиями предпринял известный церковный просветитель священник магистр Григорий Дьяченко в своем объемистом труде «Катехизические поучения, общедоступно изъясняющие учение Православной Церкви о христианской вере, надежде и любви с библейскими и церковно-историческими приложениями» (Дьяченко, 1898). При всей обстоятельности труда, о последствиях грехопадения для мироздания в целом говорится очень немного: изгнанный из Рая человек потерял или уменьшил власть над животными, земля стала производить терния и волчцы, появились болезни и телесная смерть
(Дьяченко, 1898: 96-97). Несмотря на разрушительные действия в природе, земля стоит ненарушимо (Дьяченко, 1898: 100).
Известное место в богословии ХХ века занимает труд профессора П.А. Светлова «Опыт апологетического изложения православно-христианского вероучения» (Светлов, 1899). Поставленная автором апологетическая задача побуждает его подробно остановиться на христианском понимании мироздания. При этом он выделяет категорию совершенства, которое обусловливает блаженство тварей. На вопрос о наличии зла автор отвечает рядом соображений, упуская из виду, по нашему мнению, наиболее глубокое объяснение, принадлежащее Отцам Церкви: зло не имеет собственной сущности, оно есть лишь отсутствие добра. Это, конечно, весьма существенно для понимания грехопадения.
Заслуживает внимания еще один русский богослов XIX века, епископ Михаил (Лузин), также составивший большой труд по изучению Пятикнижия, в том числе и миротворения. Наблюдая развитие наук и одновременно - упадок веры, епископ Михаил указывал на необходимость иметь чистую веру для того, чтобы исследовать вопрос о происхождении мира: «Если что во всей этой истории развития царства Божия на земле не подлежит вполне внешним - от инуду заимствованным доказательствам положительным, так это - творение мира по сказанию Пятикнижия: творение мира есть таинство, постигаемое только верой, как прямо высказал это великий апостол: Верою разумеваем совершитися веком глаголом Божиим, во еже неявляемых видимым быти (Евр. 11: 3). <...> Но это не значит, чтобы этот внешний покров тайны, это повествование о творении не подлежало исследованию и изучению научному, даже и не соединено было с ним; нет, как сказание, оно подлежит всяческому исследованию и требует исследования; мы говорим только о том, что корень этого исследования должен быть в вере в непостижимость этой тайны, что за поднятие и этой завесы тайны самого сказания надобно касаться чистыми руками и очищенной мыслью, иначе и для обладающих мудростию слова, но не словом премудрости, многое <...> покажется соблазном и безумием» (Лузин, 1899: 98).
Мы полагаем, что епископ Михаил был прав, и именно
чистой и глубокой веры не хватает нам и, увы, многим нашим ученым современникам. Творение есть непостижимая тайна, библейское сказание есть ее «внешний покров», который можно и следует изучать, но центром истинного познания является глубокая вера. О том, насколько оскудела вера, свидетельствует, как нам кажется, сама постановка этого вопроса, ставшая традиционной: на протяжении более полутораста лет все обсуждения сводятся главным образом к вопросу о том, как «вписать» данные современной науки в схему Шестоднева.
И это происходит в значительной степени потому, что наука не стала отвечать тем требованиям, о которых писал св. апостол Павел, учивший, что рассматривание творений, от создания мира обнаруживает невидимое Его, вечную силу Его и Божество (Рим. 1: 20). Конечно, одного взгляда на небо нередко бывает достаточно, чтобы человек вдруг опомнился и задумался о Боге и о смысле жизни. Но такой целостной науки, которая последовательно поставила бы перед собой благодатную задачу в естествознании познавать величие Бога во всем многообразии творения и протекающих в природе процессов, - такой науки как системы, до сих пор, увы, не существует.
Поэтому, несмотря на все справедливые утверждения и предупреждения лучших представителей русского богословия, громкие и в значительной части все же общепринятые научные открытия светских ученых, в основном далеких от глубокой веры, необходимо требовали дать удовлетворительное богословское обоснование библейских истин о происхождении мира перед лицом современной науки. Это оказалось совсем не просто. Неудивительно, что в богословской литературе нередко утверждается, что никаких противоречий между наукой и Библией нет, и этот провозглашаемый постулат подтверждается тем или иным сопоставлением отдельных данных науки и Священного Писания, иногда с попыткой объяснения имеющихся расхождений, а иногда просто с выражением веры, что когда-нибудь эти противоречия найдут вполне удовлетворительные объяснения. Так, например, прот. Николай Малиновский писал в 1911 году в официально принятом учебнике: «Многое уже достигнуто для разъяснения этих разностей <...>. Будет время, когда и те несущественные
разности, какие находят ныне, устранятся, и Библия, и природа, как Откровение единого Бога, будут читаемы и понимаемы людьми одинаково» (Малиновский, 1911: 225). Как видим, это иная точка зрения, чем у епископа Михаила (Грибановского) или епископа Михаила (Лузина) или проф. Н.П. Рождественского. Со времени издания учебника прошло уже почти более ста лет, но никакого прогресса в изъяснении «несущественных» (на самом деле, весьма существенных) разностей по существу не происходит и очевидно, что такого рода разъяснений, как прямых взаимных подтверждений одинаково понимаемых истин, мы уже никогда не дождемся.
Говоря о состоянии науки своего времени, митрополит Макарий (Булгаков) отмечал, что «одни из этих ученых принимают дни творения за дни обыкновенные, а другие за целые периоды» (Булгаков, 1868: 423-424). Эти два направления господствуют и поныне в богословской литературе, посвященной Шестодневу. Первые именуются креационистами, вторые -эволюционистами. Существенна связь этих направлений с западными конфессиями. Эволюционизм в основном обязан своим происхождением Дарвину, который был унитарием (ответвление протестантизма) и нашел немало сторонников среди ученых католиков; современный креационизм также вырос из протестантской мысли. В русской богословской литературе XIX-XX веков имело место как креационистское, так и эволюционное направление. Следует отметить, что в период перед революцией 1917 года в борьбе с активно пропагандируемыми материалистическими концепциями происхождения мироздания, жизни и человека православная научная апологетика нередко исходила именно из креационистских предпосылок целесообразности в природе, как свидетельства Божественной Мудрости в творении (Тихомиров, 1906: 299).
К концу XIX в. «согласование» отдельных данных науки и библейского учения стало одной из важнейших, если не основной задачей богословской науки не только за рубежом, но и в России.
Примером одной из попыток такого рода является объяснение, предложенное крупнейшим русским библеистом XIX - начала XX века А.П. Лопухиным, заимствовавшим его в
западной науке. Ученый справедливо констатировал: «К первым дням творения, предшествовавшим появлению солнца, довольно трудно прилагать нашу обычную астрономическую мерку» (Лопухин, 1904: 5). Эту трудность он несколько неожиданно преодолевает возможностью «допустить, что это сравнительно незначительное препятствие (? - наш вопрос. - А.С.) было как-либо устранено силой Божественного Всемогущества». Такое допущение, конечно, является выражением веры, но нисколько не примиряет данные науки с библейским повествованием. Излагаемая Лопухиным «визионерная» гипотеза (гипотеза Хью Миллера) пыталась примирить креационизм и эволюционизм. По «визионерной» теории, «библейское повествование о творении мира представляет собой не строго научное и фактически-детальное воспроизведение всей истории действительного процесса мирообразования, а лишь его главнейшие моменты, открытые Богом первому человеку в особом видении (visio). Здесь вся история происхождения мира <...> прошла пред духовным взором человека в виде целой серии картин, из которых каждая представляла известные группы явлений, причем как общий характер, так и последовательность этих картин являлись верным, хотя и мгновенным отображением действительной истории. Каждая из этих визионерных картин образовывала собою особую группу явлений, фактически развивавшихся в течение одного и того же периода, в видении же получившего название того или другого дня. <...> День был самой удобной, самой простой и легко доступной сознанию первобытного человека хронологической меркой. <... > Итак, - заключает Лопухин, - по вопросу о днях творения Библия и наука отнюдь не сталкиваются между собой: Библия, разумея обыкновенные дни, отмечает этим самым лишь различные моменты космогонического видения, в котором Бог благоволил открыть человеку историю мироздания, наука же <... > имеет в виду исследовать фактический процесс происхождения и постепенного устройства мира». По мнению Лопухина, «визионерная теория находит своих защитников среди отцов и учителей Церкви (Иоанн Златоуст, Григорий Нисский, Феодорит, Юнилий Африканский)». Но следует заметить, что великие духовные писатели, перечисленные
Лопухиным, не были знакомы с позднейшими, то есть современными научными представлениями о развитии материи и всего мироздания в целом, а именно они создают проблему. Конечно, визионерная теория совершенно не является удовлетворительной и, видимо, не случайно она вообще-то почти не вспоминается в современной богословской литературе, посвященной Шестодневу. Она, к сожалению, достаточно произвольно приспособляет дни творения к эволюционной теории происхождения мира, рассматривая их психологически -как образы восприятия, но, по сути, лишая библейские дни той реальности, о которой говорят святые Отцы и которую стремится утвердить сам Лопухин. Изложенная гипотеза лишь еще раз показывает, насколько трудной проблема «согласования» представлялась уже в XIX веке.
В трудах А.П. Лопухина были собраны достижения библеистики и науки того времени, в частности, по вопросу о происхождении мира. Существовали и попытки разработать другие теории «согласования», также имевшие западное происхождение. В этот же период продолжалось издание в переводах ряда трудов иностранных авторов.
XX век принес исключительный интерес и вместе с ним новые подходы к изучению сложного вопроса о христианском понимании происхождения мироздания. В нашем распоряжении находится рукопись (частный архив) неопубликованного сочинения Алексея Миловидова на эту тему, объемом 209 страниц. Автор использует труды почтенных профессоров XIX века, - таких, как Казанский, прот. Сергиевский, Левитский, Матвеев и других, а также видных философов своего времени -В.С. Соловьева, С.Н. Булгакова, П.А. Флоренского и ряд западных авторов. Свое сочинение он открывает анализом библейского понятия Мудрости (Миловидов, 1917 [рукопись]: 5), следующие главы - «Начало мира» (Миловидов, с.34), «Мир в его настоящей данности» (Миловидов, 1917: 68), рассматриваемый с точки зрения божественной целесообразности. Несмотря на то, что это юношеская работа, ей нельзя отказать в обстоятельности и сравнительной новизне подхода, особенно в попытке привлечь учение о Софии к объяснению миротворения в церковном контексте. А. Миловидов полагает, что «идеальный порядок в
природе еще от вечности определялся, как равномерное и целесообразное устроение всех явлений жизни природы. Норма этой жизни была актом Божественной Ипостасной Мудрости, и как таковая, эта норма явила, или, вернее, отразила Ипостасную Мудрость в себе, и на бытии своем выявила Тварную Мудрость, которая, обняв все создание Божие, вводит тварное бытие в жизнь Бога, как отражение Божественной Мудрости» (Миловидов, 1917: 18-19). Заслуживает внимания мысль об изначальной софийности твари. Есть здесь и много других, на наш взгляд достаточно глубоких и содержательных размышлений. Не излагая, за невозможностью, всех рассуждений автора (к тому же, возможно, и не всегда вполне точных) отметим, что он сосредоточивает внимание на реализации предвечной мысли Божией о мироздании, о чем свидетельствует божественное да будет. Главная цель творения - создание человека, введенного в Рай. По его мнению, «главная трудность в том, чтобы определить связь в переходе от Абсолютного к относительному. В этом переходе заключены как самые основы мира, так и начало условий его бытия» (Миловидов, 1917: 22). Определяя «главную трудность» как отношение абсолютного и относительного, автор ставит философскую задачу, и это, по нашему мнению, в целом совершенно правильно при рассмотрении содержания данного библейского текста. В отношении естественно-научных построений происхождения мира этот автор не вполне последователен, что не удивительно, имея в виду общее гипнотическое влияние научных открытий на богословие нового времени. С одной стороны, наш автор считает, что «первые главы кн. Бытия рисуют нам некоторые стороны из жизни первобытной природы во всей ее чистоте и неповрежденности <...> никто не мог покушаться на жизнь созданной плоти - такова заповедь Господа» и т.д. С другой стороны, автор высказывает убеждение, что «научные добросовестные исследования приводят, однако, к тому же самому», что говорит Моисей о мирообразовании (Миловидов, 1917: 45).
Об интересе учащихся МДА начала ХХ века к теме сотворения мира, его красоты свидетельствует то, что среди курсовых работ студентов выпускного 4-го курса встречаются близкие темы, например, «Учение святых отцов и церковных
писателей о материи» Константина Руницкого (Сергиев Посад, 1916: 64) или «Христианское понимание красоты (взгляд святых отцов)» иеромонаха Игнатия (Жебровского) (Сергиев Посад, 1917: 43)и другие.
Многие вопросы мироздания были затронуты в сочинениях В.И. Несмелова, одного из своеобразнейших русских религиозных мыслителей конца XIX - начала XX века. В первую очередь речь идет о его капитальном труде «Наука о человеке» (1898-1903). (Несмелов, 1994).
Говоря о результатах, приходится признать, что в целом отечественная наука весьма сдержанно относилась к попыткам прямого «согласования» библейского учения о происхождении мироздания и человека с данными естествознания. Русское богословие этого периода достаточно последовательно указывало на недостаточность рационального знания для выяснения первоначальной природы мироздания и искало пути «согласования» науки с опытом веры.
Русское богословие о проблеме миротворения послереволюционного периода до середины ХХвека
Однако бурное развитие отечественной богословской науки было насильственно прервано революционными событиями. В России революция и последующее господство государственного атеизма не благоприятствовали, как само собой понятно, развитию богословской мысли. Характерно, что даже в послевоенный период, когда были восстановлены церковные учебные заведения, проблемы миротворения церковными учеными практически не затрагивались. На наш взгляд, это свидетельствовало о понятном нежелании и невозможности вступать даже в малейшую конфронтацию с официальной идеологией, тем более в области науки, в этот трудный и опасный для Церкви период. В СССР на эту тему высказывались буквально единицы исследователей (следует упомянуть протоиерея Всеволода Шпиллера), но с его мыслями был знаком крайне ограниченный круг людей.
После 1917 года русская религиозно-философская мысль в основном продолжала существовать и развивалась за рубежом. «Космогоническому видению» посвящена книга В.Н. Ильина
«Шесть дней творения», трактующая творение мира как в естественно-научном, так и в религиозно-философском плане. По В.Н. Ильину, «в Библии - в первых главах книги Бытия и в других ее текстах, связанных по содержанию и смыслу с книгой Бытия - даны не история или теория мира, но образ возникающей сущности внутреннего бытия вещей. Выражаясь кратко и на языке философии - в Библии раскрыта генетическая эйдология космоса с землей в центре... в священных письменах откровения явлено творческое действие Бога - Слова в совершенном образе вещей, в эонах тварного мира, как целого» (Ильин, 1930: 205). Это влияние платонизма. В начале своей работы В.Н. Ильин совершенно справедливо, на наш взгляд, говорит: «Прежде всего, надо оставить маниловские мечтания апологетической лже-философии о каком-то компромиссном «согласовании» и «примирении» Библии с наукой» (Ильин, 1930: 7). Изложив эту радикальную позицию, автор в дальнейшем много внимания уделяет научным теориям, прослеживая их соответствие Библии, - а также их недостаточность, которую он, к сожалению, кое-где восполняет различными мифологиями, от христианства весьма далекими. В общем, если нас интересует святоотеческое восприятие дней творения, как мера истины, то теория В.Н. Ильина при всей эрудиции, на наш взгляд, далека от этого соответствия, тем более что автор к восточным Отцам почти не обращается. В книге В.Н. Ильина содержатся методологические установки и идеи, на которых остановимся позднее. Но тем не менее трудности несоответствий не преодолены, по причине, нам кажется, слишком большого внимания, уделяемого научным концепциям и мифологии вопреки его собственному принципу, заявленному вначале.
Православное учение о творении прекрасно изложено, хотя и в весьма сжатом виде, по нашему мнению, в трудах известного богослова парижской школы В.Н. Лосского, среди которых выделим книгу «Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие» (Лосский, 1991). Эта небольшая книга замечательна тем, что в ней глубоко и всесторонне, на базе обширных знаний античных и современных религиозно-философских систем и учений о космосе, с
пониманием современных исканий изложены все основные пункты святоотеческого учения о тварном бытии и о святоотеческой космологии. В оценке современных естественнонаучных теорий происхождения мироздания В.Н. Лосский весьма осторожен. Христианское богословие вполне допускает, по мнению В.Н. Лосского, «любую научную теорию мироздания, лишь бы она не переходила положенных ей границ и не принималась дерзко отрицать то, что находится вне поля ее зрения» (Лосский, 1991: 81). Вместе с тем для В.Н. Лосского, «коперниканская космография, с точки зрения психологической или, вернее, духовной, соответствует состоянию разбросанности, известной религиозной рассеянности, ослабленности сотериологического аспекта, как в гнозисе или оккультных системах <... > беспокойный дух Фауста <... > его внешнее познание, ограниченное областью становления, может объять целое лишь в его аспекте распада, соответствующего состоянию нашей природы после ее падения» (Лосский, 1991: 81). Это путь, прямо противоположный пути православного подвижника, как говорит В.Н. Лосский - христианского мистика. В.Н. Лосский как бы намечает первые штрихи современного православного учения о мироздании в соответствии с учением древних отцов Церкви. После падения нашей природы преобладает процесс распада, к которому и обращен «дух Фауста» - дух рационального, внешнего изучения мироздания. Знакомство с лекциями В.Н. Лосского, в частности, его изложением святоотеческого понимания времени и вечности, много дает для правильного понимания, на наш взгляд, пути к решению вопроса о современной православной космологии. В «Догматическом богословии» В.Н. Лосский дает превосходное изложение православного учения о миротворении; его глубокие мысли о Шестодневе можно считать, с нашей точки зрения, основополагающими для современного прочтения первых глав книги Бытия (Лосский, 1991: 254). Странно, что мало кто, по-видимому, вчитывается в эти содержательные страницы, где давно дан ответ на многие наши вопрошания.
Книга крупного русского философа первой половины XX века протоиерея Василия Зеньковского «Апологетика» (Зеньковский, 2002) содержит необходимый для изучения
происхождения мира анализ основных понятий. Прот. Василий Зеньковский напоминает, что учение, опирающееся на данные Откровения, есть предмет веры (Зеньковский, 2002: 24), что разум наш ограничен, что разум и вера должны восполнять друг друга, и при этом «участие веры в познании должно ограничиваться лишь основными и принципиальными вопросами» (Зеньковский, 2002: 25-28). В отношении науки он считает достаточным ограничиться «лишь вопросом о принципе эволюции», (Зеньковский, 2002: 60-61). При этом «было бы неверно, - замечает прот. Василий Зеньковский, - стремиться каждую деталь в библейском тексте освещать данными науки. Система согласования (конкордизма) <...> ложна в самом принципе (подчеркнуто нами - А.С.) - так как наука в своем развитии вынуждена или заменять одни предположения другими, или так менять прежние, что они по существу являются новыми <... > А библейский текст остается все тем же» (Зеньковский, 2002: 60). Это, конечно, не означает, добавим, что надо отказаться от попыток объяснений, но нужно помнить, что Бог свободен и что в мире существует тайна.
В другом своем труде - капитальных «Основах христианской философии» (Зеньковский, 1997: 115) -протоиерей Василий Зеньковский также постоянно обращается к интересующим нас проблемам, высказывая много глубоких мыслей о сущности творения. Выше мы уже упоминали его работу, посвященную проблеме космоса.
Одни из последних работ, так или иначе затрагивающих тему сотворения мира, принадлежат перу крупного православного богослова русского происхождения, который, однако, всю жизнь провел в эмиграции - во Франции и США, протоиерея Александра Шмемана. Особое внимание этот богослов уделял таинствам Церкви, пытаясь через них осмыслить, в частности, и тайну сотворения мира (Шмеман, 1991: 341-342). Его мысли оказали большое внимание на богословские работы последних лет.
Еще один преподаватель Свято-Сергиевского Богословского института в Париже, интересовавшийся вопросами мироздания, - протопресвитер Алексий Князев (19131998). Его работа «Понятие и образ Божественной Премудрости
в Ветхом Завете» была написана еще в 1955 году, но стала доступна для отечественных читателей совсем недавно (Князев, 2006: 171, 345-397).
Различные вопросы мироздания затрагивали пассажиры «философского парохода», высланные из Советской России в 1922 году. Протоиерей Сергий Булгаков писал на эту тему еще до революции (Булгаков, 1933: 42-43). Заслуживают внимания идеи Н.А. Бердяева (Бердяев, 1995: 164-274) и С.Л. Франка (Франк, 1956: 327).
Необходимо упомянуть также труд епископа Кассиана (Безобразова) (Безобразов, 2006: 197-198). Еп. Касиан подчеркивает, что книга Бытия в первую очередь посвящена метаисторическому периоду существования человечества.
Епископ Александр (Милеант) (Милеант, 2005: 13) отмечает трудность некоторых мест книги Бытия, которые имеют символическое значние.
Как показывает предложенный обзор основных работ XVIII-XIX и первой половины XX вв. по вопросу происхождения мироздания в русской богословской и отчасти философской литературе. Русские духовные школы уделяли этому немалое внимание. Труды русских богословов опирались обычно на строго научную методологию, с разграничением задач наук естественных и богословских. Русское богословие постоянно стремилось «согласовать» естественно-научный опыт с духовным опытом Православной Церкви, которые дополняют друг друга с учетом последствия грехопадения, существенно повлиявшего на все мироздание.
ЛИТЕРАТУРА
Александр (Милеант), еп. 2005. Ключ к Библии. История создания, краткое
содержание и толкование Священного Писания. М.: «Дар». 528 с. Бердяев Н.А. 1995. Опыт эсхатологической метафизики: Творчество и объективация. Cc.164-286. - В кн: Бердяев Н.А. Царство Духа и царство кесаря. М.: «Республика». 383 с. Буткевич Т., прот. 2005. Зло, его сущность и происхождение: Репринт воспроизведение изд. 1897 г. СПб.: Общество памяти игумении Таисии. 505 с.
Виссарион (Нечаев), еп. 1998. Толкование на Паремии: научное издание. М.:
Изд-во Сретенского м-ря. 256 с. (Репр.: СПб., 1871). Дьяченко Г., свящ. 1898. Катехизические поучения, общедоступно
изъясняющие учение Православной Церкви о христианской вере, надежде и любви с библейскими и церковно-историческими приложениями. М.: Типография Вильде. 1040 с.
Елеонский Н., прот., проф. МДА. 1872. История происхождения неба и земли. Сотворение мира. Рай. Грехопадение. Опыт истолкования Быт. 1.13.24. Чтения в обществе Любителей Древней Письменности. Кн.1.
Зеньковский В., прот. 2002. Апологетика. М.: «Грааль». 248 с.
Зеньковский В., прот. 1997. Основы христианской философии. Изд. 1-е. Франкфурт-на-Майне: Посев, 1961-1964; переизд.: Т. 1-2. М.: «Канон».
Ильин В.Н. 1930. Шесть дней творения. Раris: YMCA-Press. 229, [2] с.
Иннокентий (Борисов), архиепископ Херсонский и Таврический. 1908. «О человеке» Т. 6. СПб., 1908. Сс. 92-93. «О последней судьбе человека и мира». Сс. 137-176; Учение о сотворении мира. Т. 6. СПб.
Иоанн (Маслов), схиархим. 1993. Святитель Тихон Задонский и его учение о спасении [магистерская диссертация]: статьи разных лет. [Б. м.]: Мир Отечества. 524 с.
Кассиан (Безобразов), еп. 2006. Принципы православного толкования слова Божия. - В сб.: Православие и Библия сегодня. Сб. Киев: Центр православной книги.
Князев А., прот. 2006. Понятие и образ Божественной Премудрости в Ветхом Завете. - В сб.: Православие и Библия сегодня. Киев: Центр православной книги. 448 с.
Кудрявцев-Платонов В.Д. 1871. О Промысле. - В кн.: Прибавления к изданию творений святых Отцов. Ч. 24. М.
Литтре Е. 1847. Важность и успехи физиологии. - Современник. Т. 1. № 2: 125164.
Литтре цит. по: Голубинский Ф.А., прот., проф., Левитский Д.Г., проф. Премудрость и благость Божия в судьбах мира и человека (о конечных причинах): [Исследования в семи письмах профессоров Московской Духовной Академии - протоиерея Федора Алексеевича Голубинского и Дмитрия Григорьевича Левитского]. М., 1858. 22, 458 с.; репринт: СПб., 2004.
Лопухин А.П. 1904. Библейская история при свете новейших исследований и открытий Ветхого завета. Т. 1. СПб., 1889. Также: Лопухин А.П. Толковая Библия, или комментарий на все книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Под ред. А.П. Лопухина. Т. 1. СПб.
Лосский В.Н. 1991. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. Париж, 1944; Пер. с франц. М.: Центр «СЭИ». 288 с.
Лютардт Х.Э. Миротворение. - Православное обозрение. октябрь-ноябрь 1865; январь 1866.
Макарий (Булгаков), митр. Православно-догматическое богословие. Т. 1. 3-е изд. СПб., 1868. Сс. 423-424. Репринт, М., Свято-Троицкий Ново-Голутвин монастырь. 1993
Малиновский Н., прот. 1911. Очерк православного догматического богословия. Сергиев Посад.
Миловидов А. Библейское учение о природе / Курсовое сочинение студента 4-го курса (1916/1917 учеб. года) Московской духовной академии Алексея Миловидова. Сергиев Посад, 1917 (рукопись).
Михаил (Грибановский), еп. 2003. Лекции по введению в круг богословских наук. Киев: «Пролог». 252 с.
Михаил (Лузин), еп. 1899. Библейская наука. Кн. 2. Пятикнижие Моисеево, академические чтения. Издано под ред. И.И. Троицкого. Тула.
Несмелов В.И. Наука о человеке. Т. 1-2. Казань, 1897; репр.: Казань: «Заря-Тан», 1994. Т. 1.
Отчет о состоянии Московской духовной академии в 1915-1916 учебном году. Сергиев Посад, 1916.
Прочны ли выводы естествознания о происхожении жизни и человека? -Христианское чтение. 1880. № 3-4.
Рождественский Н.П. 1893. Христианская апологетика : курс основного богословия, читанный студентам Санкт-Петербургской. Духовной академии в 1881/2 учебном году. СПб.: Изд. книгопродавца И.Л. Тузова. Т.1 и 2. 2-е изд. 428 с.
Ростовский Д., свт. 1998. Летопись, синопсис. М.: Московского Подворья Свято-Троицкой Лавры. 474 с.
Светлов П.А., проф. 1899. Опыт апологетического изложения православно-христианского вероучения. Т. 1. [Соч.] П.Я. Светлова. Изд. 2-е. Киев: тип. С.В. Кульженко. [2], 402, VI с.
Тихомиров А. 1913. Создание жизни на земле. Издание Комиссии по организации общеобразовательных чтений для фабрично-заводских рабочих г. Москвы, М.: Типография Русского Товарищества.
Тихомиров А. 1906. Положение человека в природе: Читано для рабочих в Историческом Музее 19 февраля 1906 г. Издание Комиссии по устройству чтений для московских фабрично-заводских рабочих. М.
Феодор (Бухарев), архим. 1862. Изъяснение первой главы книги Бытия о миротворении. СПб.
Феофан Затворник, свт. 1996. Толкование первых восьми глав послания ап. Павла к римлянам. М.: Сретенский монастырь. (Творения. М., 1890; репринт).
Филарет (Дроздов), митр. 1867. «Записки, руководствующие к основательному разумению книги Бытия, заключающие в себе и перевод сея книги на русское наречие». Ч. 1. М.
Булгаков С.Н., прот. 1933. Агнец Божий. О богочеловечестве. Ч. 1. Paris: YMCA-Press. 468 с.
Франк С.Л. 1956. Реальность и человек. Метафизика человеческого бытия. Париж: YMCA-PRESS. 416 с.
Хомяков А.С. Об общественном воспитании в России // Хомяков А.С. Сочинения. Т.1.
Шмеман А., прот. 1993. Воскресные беседы. М.
Шмеман А., прот. 1991. За жизнь мира. Нью-Йорк.
Получена /Received: 09.10.2018 Принята/Accepted: 29.10.2018
