CC BY
498
Ораздурдыев А.М.
ПРОБЛЕМА СОСТАВНОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ В СВЯЗИ С ОБЩИМ УЧЕНИЕМ О СОВОКУПНОСТИ ПРЕСТУПНЫХ ДЕЯНИЙ
Orazdurdyev A.M.
THE PROBLEM OF THE DIVISIBLE CRIME IN CONNECTION WITH THE GENERAL DOCTRINE OF THE TOTALITY OF CRIMINAL ACTS
Ключевые слова: Составное преступление, единство преступлений, множествен -ность преступлений, совокупность преступлений, идеальная и реальная совокупность преступлений, конкуренция уголовно-правовых норм, поглощение преступлений.
Key words: Compound crime, unity of crimes, plurality of crimes, set of crimes, ideal and real set of crimes, competition criminally-rules of law, absorption of crimes.
Аннотация
В статье рассматривается одна из важнейших проблем общей части науки уголовного права - проблема единого составного преступления. Показано соотношение понятия составного преступления с идеальной совокупностью преступлений, анализируется научная дискуссия вокруг понятия "деяния, содержащего признаки преступлений, предусмотренных разными статьями Уголовного кодекса", широко использовавшегося законодательством времен первых российских уголовно-правовых актов, приводится дискуссия вокруг проблем отождествления и разграничения составного преступления и идеальной совокупности преступлений.
Abstract
In article one of the major problems of the General part of a science of criminal law - a problem of a uniform compound crime is considered. The parity of concept of a compound crime with ideal set of crimes is shown, scientific discussion round concept "the act containing signs of crimes, provided by different articles of the criminal code", widely used by the legislation of times of the first Russian criminally-legal certificates is analyzed, discussion round problems of an identification and differentiation of a compound crime and ideal set of crimes is resulted.
• • 1
«Leges cupiunt ut jure regantur»
(Древнеримское изречение) «Одному преступному деянию посвящается, как правило, отдельная уголовно-правовая норма»2.
(В.П.Малков)
«С о с т а в н ы е п р е с т у п л е н и я составляются из двух или более преступных деяний.... Отсюда и название «составные»»3.
(Н.Ф. Кузнецова)
Одной из неразрешенных проблем уголовно-правовой науки Х1Х-го - начала ХХ веков являлась проблема составного преступления. Главным достижением дореволюционной русской науки в этой области является признание формального (легального, юридического) единства действий и отнесение к числу единичных преступлений идеальной совокупности преступлений. При этом легальная конструкция составных преступлений мыслилась авторами в виде законом связанной совокупности двух общественно опасных деяний, в отдельности образующих составы различных
1 «Законы должны руководствоваться тем, что правильно».
2 Малков В.П. Совокупность преступлений. - Казань, 1974. - С. 55-56.
3 Кузнецова Н.Ф. Значение преступных последствий для уголовной ответственности.- М., 1958. - С. 117.
преступлений. Конструкции же, содержащие одно общественно опасное деяние, но обладающее признаками двух или более составов преступлений, считались отчасти разновидностью идеальной совокупности, отчасти - конкуренции уголовно-правовых норм. Внутреннее содержание составных преступлений, связь между актами, их соотношение между собой дореволюционными криминалистами в достаточной степени изучены не были. Их взгляды ограничивались лишь признанием разнородного характера образующих состав преступления действий. Именно в таком, я бы сказал, зачаточном состоянии вопрос о составном преступлении стал достоянием науки уголовного права советского периода развития.
Юристам первых лет существования Советского государства предстояло решить по сути принципиальные вопросы учения о составном преступлении. Необходимо было прежде всего определиться: в каком соотношении находится понятие составного преступления с конкуренцией уголовно-правовых норм, поглощением преступлений и главным образом с понятием идеальной совокупности преступлений. В самом ли деле идеальная совокупность есть одна из форм единичного преступления либо она все же -проявление множественности преступных деяний? Является ли единичным составным одно деяние, содержащее признаки нескольких преступлений, но предусмотренных одной уголовно-правовой нормой, либо оно относится к разряду множественности преступлений? Наконец, необходимо раскрыть характер внутренней связи действий, образующих единое составное преступление: в чем специфика объективной и
субъективной связи актов, в каком соотношении между собой находятся таковые и какова специфика различных форм проявления составного преступления. Именно эти вопросы являлись предметом теории советского уголовного права времен первых уголовноправовых нормативных актов, ибо от их решения зависело решение частных вопросов понятия составного преступления. Но уже в этот период в теории уголовного права наметились вполне определенные и далеко неправильные тенденции в разработке этой весьма важной в практическом и теоретическом плане проблемы. Практическая важность вопроса обусловлена сходством составных преступлений с совокупностью преступлений и конкуренцией уголовно-правовых норм, а, отсюда, и необходимостью разграничения их друг от друга в целях правильной квалификации и назначения наказания; с теоретической же точки зрения решение этого вопроса требует разработки соответствующих критериев разграничения этих понятий между собой. Но именно неясность законодательного регулирования проблем совокупности - ее понятия и применения наказания к случаям таковой, и отсутствие законодательного решения вопросов квалификации составных преступлений и путей правильного преодоления конкуренции уголовно-правовых норм явились главной причиной возникновения ошибочных тенденций в исследовании понятия составного преступления. На этом фоне в советской уголовно -правовой науке возникли и в течение длительного периода времени существовали глубоко ошибочные теории формального единства и отождествления составных преступлений с совокупностью. При этом теория формального (легального) единства стояла на позиции утверждения лишь внешнего единства актов, не раскрывая их внутренней связи, теория отождествления составных преступлений с совокупностью находилась на позиции признания составных преступлений идеальной совокупностью либо идеальную совокупность, как форму множественности преступлений, составными преступными деяниями. Являясь отголосками метафизических теорий, имевших место в дореволюционной теории уголовного права, взгляды эти нанесли немалый ущерб ранней советской уголовноправовой науке и практике применения уголовного законодательства.
Впервые вопрос о составном преступлении в уголовном праве был рассмотрен профессором А. А. Пионтковским (младшим).
В вышедшей в 1925 году книге по Общей части уголовного права он следующим образом сформулировал понятие составного преступления: «Составные преступления -это те преступления, которые слагаются из нескольких разнородных действий, из которых
каждое в отдельности выполняет состав разных преступлений, но рассматриваются как единое преступление, в силу непосредственного определения уголовного закона»4 (4). Из этого определения следует, что составные преступления - это деяния, состоящие из нескольких действий, что действия эти - разнородные, каждое из них в отдельности обладает признаками разных преступлений, и, что вероятно самое главное, отличающее их от совокупности, это то, что действия, входящие в их состав, объединены одним уголовным законом, а точнее, одной уголовно-правовой нормой. Важное значение в числе этих признаков А.А.Пионтковский придает единству уголовного закона и множественности действий: первый служит признаком, отличающим составное
преступление от реальной совокупности, второй - ту же функцию выполняет между составным преступлением, с одной стороны, и идеальной совокупностью и конкуренцией уголовных законов - с другой.
Безусловно, признаки эти, в особенности, единство закона, имеют важное значение. Ведь если поведение виновного складывалось из множества действий, которые к тому же охватывались единым законом, то, прежде всего, надобно допустить наличие единого преступления, чтобы избежать поспешного усиления уголовной ответственности за счет применения множества уголовных законов. Но из этого вовсе не следует, что содеянное обязательно должно быть единым составным преступлением. Установления формального единства действий далеко недостаточно для полного уяснения понятия составного преступления. Само формальное единство еще не решает вопроса о единичном характере действий, совершенных виновным. Оно всего лишь указывает на зависимость конструкции составного преступления от особенностей законодательного описания действий, входящих в его содержание. Формальное единство всего лишь говорит о том, что за пределами уголовно-правовой нормы понятия составного преступления не существует. Любая форма его проявления, прежде чем называться таковым, должна быть описана в одной уголовно-правовой норме. Следовательно, если два или более различных деяния, в отдельности могущие быть самостоятельными преступлениями, по воле законодателя окажутся объединенными в рамках одной уголовно-правовой нормы, мы, прежде всего, должны уяснить: не образует ли такое соединение единое составное преступление. Ведь важная и отличительная черта составного преступления - это условие формального единства. Но очевидно и то, что ограничение понятия составного преступления только формальными основаниями единства существенно обеднило бы его содержание. Формальное единство само по себе, в отрыве от реального фактического содержания составного преступления, еще не позволяет отграничить его от случаев совокупности преступлений. Оно означает совсем немногое: необходимость того, чтобы совокупность совершенных виновным действий была предусмотрена именно в одном уголовном законе. Между тем можно привести целый ряд примеров, где различные действия, образуя содержание одного и того же уголовного закона, все же не являются единым составным преступлением. Убийство и завладение чужим имуществом, например, могут быть квалифицированы и по пункту «а» статьи 142 Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. как единое преступление, но эти же деяния могут быть оценены по правилам совокупности (по ст.142 и 180); оскорбление и хулиганство могут быть расценены единым преступлением (по ст.176 УК), но они же могут быть признаны совокупностью (по ст.172 и 176); сопротивление представителю власти и нанесение ему телесных повреждений могут быть как единым преступлением (по ст.86 УК), так и совокупностью таковых (по статьям 86 и, например, 153 УК). Следовательно, одно лишь формальное единство еще не исчерпывает всей проблемы составного преступления. Наряду с таковым в понятии составного преступления необходимо установить внутреннюю фактическую связь, существующую между действиями. Деяния должны быть так связаны между собой, что должны находиться в зависимости друг от друга, чтобы совершение одного служило
4 Пионтковский А. А. Уголовное право РСФСР. Общая часть. - М., 1925. - С. 201.
причиной совершения другого, чтобы одно действие и объективно, и субъективно порождало необходимость в выполнении другого, являлось закономерным развитием первого, его необходимым следствием, либо являлось органическим воплощением этого последнего. Иначе говоря, конструкция составного преступления должна отражать не произвольную, а реально существующую жизненную связь действий, она ни в коем случае не должна быть просто искусственным законодательным образованием. К сожалению, определение, предложенное А.А.Пионтковским, не отражает специфику этой связи. Оно наряду с формальным основанием требует всего лишь установления важного, но опять-таки формального условия единства, а именно: действиям, предусмотренным одним уголовным законом, тогда придается качество единого преступления, если они имеют разнородный характер, т.е. каждое в отдельности является носителем признаков составов разных преступлений. Если хотя бы одно из двух действий, входящих в состав сложного преступления, не обладает в отдельности признаком состава разнородного преступного деяния, понятия составного преступления быть не может. Для признания деяния единым составным преступлением достаточно, таким образом, установить всего лишь два, причем, сугубо формальных условия: 1) наличия двух или более
противоправных действий, в отдельности образующих составы разных преступлений, и 2) наличия одного уголовного закона, объединяющего разные действия в один состав преступления. Выяснение же реального (внутреннего) содержания действий, особенностей их объективной и субъективной связи становится делом излишним, ибо характер взаимосвязи, специфика внутреннего содержания действий, образующих составное преступление, остаются за пределами конструкции последнего. Отсюда определение составного преступления, предложенное профессором А.А.Пионтковским, не способно служить на практике надежной преградой отождествлению его с совокупностью преступных деяний. Два совершенно не связанных между собой объективными и субъективными основаниями действия в силу лишь наличия формальных оснований и условий единства будут признаны единым составным преступлением, хотя фактически таковые кроме разнородности действий и единства закона ничего общего с понятием составного преступления не имеют.
Так, если виновный совершит убийство, затем, реализуя внезапно возникшее намерение завладеть личным имуществом потерпевшего, осуществит и этот замысел, мы обязаны признать его виновным в совершении одного преступления, ибо действия эти, как требует А.А.Пионтковский, разнородны, образуют в отдельности разные составы преступлений и объединены в одном уголовном законе, в данном случае в п. «а» статьи 142 Уголовного кодекса. Либо, если виновный нанес кому-либо оскорбление, а затем, грубо нарушив общественный порядок, проявил явное неуважение к обществу, мы вновь должны признать его виновным в совершении единичного преступления в силу одного лишь факта наличия формального основания единства - одной уголовно-правовой нормы, предусматривающей ответственность и за оскорбление, и за хулиганство (ст.176 УК), хотя ни объективных, ни субъективных оснований для объединения действий в одно составное преступление в обоих приведенных случаях не имеется.
Но, даже требуя формального единства действий, А.А.Пионтковский не сумел охватить всех возможных форм проявлений составного преступления. По его мнению, составными могут быть только такие преступления, которые слагаются из нескольких разнородных действий. Следовательно, одно действие (или бездействие), содержащее признаки нескольких составов преступлений, также учтенных одним уголовным законом, образовать единое составное преступление не может. С такой позицией согласиться нельзя. А.А.Пионтковский не принимает во внимание то обстоятельство, что каждое составное преступление - это прежде всего особая юридическая конструкция, составленная из признаков нескольких преступных деяний. Мы потому говорим о единичном характере таких преступлений, что в силу именно того, что в рамках одной уголовно-правовой нормы соединенными оказываются два или более различных
преступных деяния. Именно наличие признаков нескольких преступлений в одном уголовном законе возбуждает вопрос о том, едино ли преступление, которое описано в законе, либо это особая разновидность совокупности преступлений. И исключительно то, что признаки эти охвачены границами одного состава преступления, позволяет решить вопрос в пользу признания единого составного преступления. Поэтому главная особенность этого понятия - не в количестве действий, а в том, что в единое уголовнопротивоправное деяние сливаются признаки двух или более разнородных преступных деяний. И совершенно неважно, каким образом реализуется подобный состав в действительности: посредством ли нескольких действий или путем одного действия. Важно то, что составное преступление - это преступление, составленное из признаков двух или более преступных деяний. Коль скоро два или более действия, в отдельности содержащие признаки самостоятельных составов преступлений, признаются единым составным преступлением, то тем логичнее допустить таковое и в случаях, когда имеет место одно деяние, но содержащее признаки нескольких составов преступлений, ибо и это последнее по сути своей является единичным преступлением, составленным из признаков нескольких преступных деяний. Однако вопрос этот решен А.А.Пионтковским иначе.
По его мнению, такое деяние должно быть рассматриваемо в рамках идеальной совокупности преступлений. Последняя, трактуемая А.А.Пионтковским как случай совершения «лицом нескольких преступлений в результате одного действия»5, делится им на два вида: на идеальную совокупность в смысле конкуренции уголовных законов, когда одним действием причиняется один результат, осуществляющий ряд составов преступлений, и на идеальную совокупность в смысле множественности преступлений, когда одним действием причиняется несколько однородных или разнородных результатов, в отдельности выполняющих состав того или другого преступления6. Таким образом, одним и тем же понятием А.А.Пионтковский охватил разные формы преступной деятельности: в первом - понятие идеальной совокупности есть единичное преступление7, во втором - идеальная совокупность это форма множественности таких преступлений, которые совершаются посредством одного действия. Подобное решение вопроса в корне извращает суть идеальной совокупности как формы множественности преступных деяний. А.А.Пионтковский не мог не знать, что, охватывая этим понятием различные формы преступной деятельности, он вносит серьезное, по сути, неразрешимое противоречие в свою теорию. Над единичным преступлением, признанным идеальной совокупностью, несмотря на его единичный уголовно-противоправный характер, нависает угроза юридической оценки его по множеству статей Уголовного кодекса, признаки которых оно осуществляет. При этом не имеет значения, что в конечном итоге наказание будет назначено по одной, предусматривающей наибольшую наказуемость, статье, как того требует статья 29 Уголовного кодекса. Ведь как бы там ни было, единичное по своей природе преступление уже в стадии своей квалификации получает неверную юридическую оценку: лицо, совершившее его, признается виновным не в одном преступлении, каковым является совершенное им, а в нескольких преступных деяниях, признаки которых осуществлены его поступком. Чтобы преодолеть возникшее противоречие и недопустить подобного ошибочного решения вопроса на практике, А.А. Пионтковский должен был либо отказаться от понятия идеальной совокупности как множественности преступных деяний, либо отказаться от понятия идеальной совокупности как формы единичного преступления, либо, наконец, дать такое определение понятия идеальной совокупности, которое в одинаковой степени отражало бы особенности и единичного преступления, и множественности преступных деяний, совершаемых посредством одного общественно опасного действия, чего в принципе сделать невозможно. Определение же идеальной совокупности, предложенное А.А.
5 Т а м ж е. С. 199.
6 Т а м ж е. С. 199.
7 По непонятной причине названное им конкуренцией уголовных законов.
Пионтковским, как «случая совершения лицом нескольких преступлений в результате одного действия», абсолютно не охватывает случаев единичного преступного деяния с признаками нескольких составов преступлений. Оно говорит о совершении нескольких преступлений, а не одного преступного деяния. Попытка же «вместить» в такое определение и единичное преступление есть абсолютный нонсенс, который к тому же, на мой взгляд, находится в полном противоречии с законом.
Так, статья 30 УК РСФСР 1922 г., устанавливая особый порядок применения наказания на случаи совокупности преступлений, говорит о «совершении подсудимым до вынесения приговора двух или более преступных деяний». Нет сомнений, что идеальная совокупность как форма множественности преступлений подразумевалась именно этой статьей8 (8). Выражение «два или более преступных деяния», использованное
законодателем, одинаково имеет ввиду как реальную, так и идеальную совокупность преступлений, ибо в обоих случаях речь идет о преступных деяниях. Тогда как в статье 29 закон употребляет совершенно иное понятие - понятие «деяния, содержащего признаки преступлений, предусмотренных разными статьями кодекса». Закон говорит: «Когда в совершенном обвиняемым деянии содержатся признаки преступлений, предусмотренных разными статьями кодекса, суд определяет наказание по статье, устанавливающей наибольшую наказуемость». Можно ли утверждать, что в данном случае закон имел ввиду идеальную совокупность в смысле множественности преступлений? Отнюдь нет. Понятие «деяния, содержащего признаки преступлений, предусмотренных разными статьями кодекса», в одинаковой степени характерно и для идеальной совокупности, и для составного преступления, в основе которого лежит одно деяние, а само правило, сформулированное в статье 29, может быть как особым порядком преодоления конкуренции общей и специальной норм, так и порядком преодоления конкуренции таких норм, где в одной дано описание признаков составного преступления, в другой - описание лишь части его признаков. Но если статья 30, говоря о двух или более преступных деяниях, имеет ввиду и идеальную совокупность в смысле множественности преступлений, то эта последняя логически исключается из смысла статьи 29. Следовательно, можно допустить, что статья 29 УК устанавливает особый9 порядок преодоления конкуренции законов, именно это и полагает А.А.Пионтковский. Он пишет: «Действия, дающие содержание состава преступления хулиганства в смысле ст. 176, могут в то же время выполнять и состав преступления ст.172 - оскорбления, или действие, являющееся насильственным сопротивлением власти, предусмотренное ст.86 - в то же время может выполнять и состав преступления ст.157 - умышленное причинение побоев»10 (10). В первом случае конкуренция, по мнению А.А.Пионтковского, разрешается в пользу ст.176, во втором - в пользу ст.86. В обоих случаях сформулированы составы таких преступлений, которые обладают признаками нескольких составов преступлений. Так, ст.176 гласит: «Хулиганство, т.е. озорные, бесцельные, сопряженные с явным проявлением неуважения к отдельным гражданам или обществу в целом действия». Одно действие - неуважение к отдельным гражданам - выполненное в форме оскорбления, дает одновременно и состав хулиганства. Так же ст.86, где сказано: «Сопротивление отдельных граждан представителям власти при исполнении ими возложенных на них законом обязанностей..., сопряженное с убийством, нанесением увечий или насилием над личностью представителя власти». Одно деяние - убийство представителя власти или нанесение ему увечий - осуществляет вместе с тем и состав сопротивления представителю власти. Стало быть конкуренция, о которой говорит А.А.Пионтковский, возникает именно в связи с единым составным преступлением, в
8 Что, кстати, признает и сам А.А.Пионтковский.- См. т а м ж е. С. 199.
9 Далеко, кстати, ненаучный, о чем будет сказано далее.
10 Пионтковский А. А. Уголовное право РСФСР. Общая часть. - 1925. - С. 199.
основе которого лежит одно общественно опасное действие11 (11). Отсюда, признавая ст.29 конкуренцией уголовных законов и относя ее в разряд идеальной совокупности преступлений, А.А.Пионтковский фактически отождествляет единичное преступление, в основе которого лежит одно общественно опасное деяние, имеющее признаки нескольких составов преступлений, с идеальной совокупностью таковых. Точнее было бы сказать, что А.А.Пионтковский только называет такие случаи идеальной совокупностью, признавая на самом деле их единичным преступлением. Но даже такое отношение к рассматриваемой проблеме чревато нежелательными последствиями. В практике оно, как я уже говорил, могло привести к квалификации подобных деяний по правилам идеальной совокупности преступлений как формы множественности преступных деяний. На это обстоятельство в свое время обратил внимание и НКЮ РСФСР, в циркуляре от 26 апреля 1923 г. отметивший следующее: «Осмотром дел устанавливается, что обвинительные заключения в резолютивной их части довольно нередко страдают существенным недостатком в виде нагромождения в них целого ряда статей Уголовного кодекса, квалифицирующих одно и то же деяние. Например, при обвинении в злоупотреблении властью, отягченном особо тяжкими для государства последствиями (расстройство транспорта, центральных или местных аппаратов производства и т.п.), резолютивная часть дает указания, наряду со 110 ст., и на ст.105, каковая хотя и предусматривает то же деяние, но определенно оттеняет меньший вред причиненных им результатов (нарушение правильной работы) и в силу этого поглощается первой. При обвинении по ст.63, предусматривающей участие в
11 Вообще, всякая конкуренция законов возникает тогда, когда есть сомнение в возможности применения нескольких норм, так или иначе имеющих отношение к совершенному преступному деянию. В данном случае А.А.Пионтковский речь ведет не о конкуренции между общей и специальной нормами, с коими, в общем-то, традиционно связывают само понятие конкуренции, но о такой ее разновидности, которую много лет спустя проф. В.Н.Кудрявцев назовет конкуренцией части и целого (см.: В. Н. Кудрявцев. Теоретические основы квалификации преступлений. - М., 1963. - С. 261). Отличие ее от конкуренции общей и специальной норм состоит в том, что в последней о явлении конкуренции можно говорить только тогда, когда одно и то же преступление в объеме всех своих объективных и субъективных признаков, охватывается двумя или более статьями Уголовного кодекса. При этом отсутствие одного из законов не означает декриминализации этого преступления, второй закон с полным основанием может быть применен к содеянному и в этом не будет никакой ошибки, ибо как тот, так и другой закон одинаково охватывают деяние со всеми его признаками. Однако при действии обоих законов конкуренция возникает лишь потому, что один из них охватывает деяние в самом общем виде, другой - предусматривает его в той конкретной форме, в какой оно совершено. Отсюда для данной разновидности конкуренции абсолютно никакого значения не имеют размеры наказаний, предусмотренных в санкциях конкурирующих норм, ибо таковые не могут предрешать вопроса о том, какого вида данное конкретное преступление. Общая норма, даже если она сурова по размеру формулируемого в ней наказания, не может быть применена если в кодексе существует норма, конкретно предусматривающая ответственность за соответствующее ей деяние. Примеры же, приведенные А.А. Пионтковским, не находятся в состоянии конкуренции общей и специальной норм, ибо разные нормы дают описание признаков не одного и того же преступления, а совершенно различных преступных деяний, и исключение одной из норм совершенно исключает возможность применения другой. При этом содеянное либо не «вмещается» в данную норму, либо оно осуществляет только часть этой нормы, если она предусматривает ответственность за совершение сложного составного преступления. Так, если из Уголовного кодекса исключить ст.176, то хулиганство, совершенное в форме публичных оскорблений, никак нельзя в полном объеме квалифицировать по ст.172, ибо она предусматривает ответственность за нанесение оскорблений и абсолютно не охватывает причинения вреда общественному порядку и спокойствию граждан. Либо, если то же самое произвести со ст.86, таким же точно образом декриминализированным окажется сопротивление представителю власти, совершенное с нанесением побоев, и применение для этих случаев ст.157, предусматривающей ответственность за умышленное нанесение удара, побоев или иных насильственных действий, причинивших физическую боль потерпевшему, было бы по-меньшей мере неточным. При существовании обоих норм конкуренция такого рода преодолима либо 1) в пользу нормы, содержащей описание составного преступления и находящейся таким образом в положении «целого», если ее санкция устанавливает наибольшую наказуемость деяния, либо 2) в пользу обоих норм и таким образом в пользу решения вопроса по правилам квалификации преступлении по их совокупности, если санкции этих норм равны, либо санкция нормы, находящейся в положении «части», предусматривает более суровое наказание, чем санкция нормы, находящейся в положении «целого». В этом специфика конкуренции части и целого.
действующей контр.-рев. организации, резолютивная часть содержит указание на 69 ст., говорящую об агитации и пропаганде, т.е. о деяниях, значительно менее тяжких и также поглащаемых ст.63». При квалификации подобных деяний циркуляр требует указывать только «на ту статью УК, которая является наиболее серьезно-карающей это деяние, другие же статьи, хотя бы в деянии и имелись прямые признаки их, как поглощаемые первой, помещаться не должны»12 (12). Отсюда ясно, что любое «сближение» идеальной совокупности с единым преступным деянием в конечном итоге ведет к их отождествлению. Этого нельзя избежать даже путем признания конкуренции уголовных законов разновидностью идеальной совокупности преступлений. Единое составное преступление не может ни при каких условиях в одно и то же время быть идеальной совокупностью таковых. Раз деяние предусмотрено одной и той же уголовно-правовой нормой и более того, раз оно осуществлено посредством одного акта общественно опасного действия или бездействия, то, несмотря на наличие в нем признаков множества различных преступлений применению во всех стадиях правоприменительного процесса подлежит одна уголовно-правовая норма, предусматривающая всю совокупность этих признаков. Применение в стадии квалификации множества норм, а при определении наказания одной нормы (пусть даже самой суровой по наказуемости) означает фактически признание вины в совершении множества преступных деяний и одновременно вынесение наказания только за одно из них. Такая деятельность ведет к извращению не только природы рассматриваемых понятий, но и сути всего правоприменительного процесса и в целом принципа законности при отправлении уголовного правосудия, специальным проявлением которого является принцип виновной ответственности. Именно поэтому взгляд А.А.Пионтковского на проблему идеальной совокупности и единичного составного преступления не может быть признан приемлемым и способным удовлетворить потребности современной правоприменительной практики. По сути понятие составного преступления сужено им за счет исключения из его числа той его разновидности, которая имеет непосредственное сходство с идеальной совокупностью преступлений, которая вследствие этого не нашла в концепции А.А. Пионтковского надлежащего разрешения.
Нельзя признать правильной позицию и другого ученого, профессора Н.Н. Паше-Озерского, также рассмотревшего вопрос о единичном преступлении в связи с идеальной совокупностью таковых.
В 1924 г. он высказал мысль, согласно которой деяние, содержащее признаки преступлений, предусмотренных разными статьями кодекса, о котором сказано в статье 29 УК, есть не что иное, как идеальная совокупность преступлений. Последняя, по его мнению, является особой разновидностью единичного преступления, которая лишь мысленно, в идее может быть расчленена на отдельные части, из которых каждая заключает в себе законный состав какого-либо преступления13. Н.Н. Паше-Озерский полагает, что хотя, к примеру, убийство посредством нанесения ран холодным оружием может быть мысленно расчленено на нанесение ран и убийство, а убийство посредством поджога - на поджог и убийство, вменению всегда подлежит законный состав одного, являющегося высшим по наказуемости, преступления. На первый взгляд, казалось бы, что идеальной совокупностью именуются действительные случаи единичного преступного деяния. Так, если умышленное убийство явилось результатом умышленных телесных повреждений либо умышленного истребления имущества путем поджога, то, применив п. «в» ст.142 УК РСФСР14, в обоих случаях вопрос о квалификации содеянного разрешается
12 Сборник циркуляров Наркомюста РСФСР за 1922 - 1925 гг. - М.: Юриздат НКЮ РСФСР, 1926. - С.
323.
13 См.: Уголовный кодекс советских республик / Под ред. С.Канарского. - Харьков, 1924 (автор статьи - Н.Н. Паше-Озерский). С. 87; см. также: Уголовный кодекс советских республик. Текст и постатейный комментарий / Под ред. С.Канарского. 2-е изд. - Харьков, 1925. С.90.
14 Пункт «в» статьи 142 УК РСФСР 1922 г. предусматривал ответственность за умышленное убийство «способом, опасным для жизни многих людей или особо мучительным для убитого».- См.:
в полном соответствии со ст.29 УК. Но вряд ли можно признать единое преступление в случаях, когда умышленное нанесение побоев либо умышленное истребление имущества путем поджога привели к неосторожной смерти потерпевшего. В обоих случаях имеет место идеальная совокупность, но едва ли их можно признать единым преступным деянием, ибо УК РСФСР 1922 г. не содержит норм с описанием подобных составов сложных преступлений. Но, если все-таки подобные ситуации разрешать так, как того требует ст.29, то обвинение следует предъявлять только по статьям, предусматривающим ответственность за умышленные преступления (статьи 149 и 197 УК) в силу большей наказуемости их по сравнению с неосторожным убийством. Неосторожное преступление в этом случае остается без соответствующей юридической оценки. Но тогда быть может подобные случаи надобно рассматривать по правилам статьи 30 УК? К сожалению, Н.Н. Паше-Озерский не допускает, в отличие от А.А. Пионтковского, подобного, быть может единственно правильного, решения вопроса. По его мнению, статья 30 имеет ввиду только случаи реальной совокупности преступлений, характерным и отличительным признаком которых является раздельность и самостоятельность выполнения каждого преступного действия15. Следовательно, в отличие от А.А. Пионтковского, случаи идеальной совокупности как формы множественности преступных деяний, Н.Н. Паше-Озерский всецело относит к единичным преступным деяниям. По сути он тем самым встал на позиции полного отождествления идеальной совокупности как формы множественности преступлений с единичным преступным деянием.
Таковы основные положения теории отождествления идеальной совокупности с единичным составным преступлением. На мой взгляд, единственной причиной возникновения этой теории в раннем советском уголовном праве является существование в УК РСФСР 1922 г. правила, сформулированного в статье 29. Очевидно стремление законодателя нормативным порядком регламентировать понятие совокупности преступлений, но очевидно и то, что сделать это ему не удалось. Смысл статьи 29 настолько неясен, что порой совершенно невозможно определить, что имел ввиду законодатель, говоря о «деянии, содержащем признаки преступлений, предусмотренных разными статьями кодекса», и устанавливая к случаям такого рода особый порядок применения наказания. Разумеется, если изъять из контекста статьи 29 УК понятие «деяния, содержащего признаки преступлений, предусмотренных разными статьями кодекса», и рассмотреть его в отрыве от порядка применения наказания, установленного в этой же статье, то никаких сомнений не возникает в отношении того, что деяние это - не что иное, как идеальная совокупность преступлений. Но стоит лишь соединить его с порядком назначения наказания, установленного статьей 29, то сразу возникнет множество сомнений относительно природы и характера этого деяния. В самом деле, что собственно имел ввиду законодатель, говоря о «деянии, содержащем признаки преступлений, предусмотренных разными статьями кодекса», и о чем, собственно, идет речь в этой статье Уголовного кодекса? Об особой разновидности единичного преступления? Но закон говорит не о преступном деянии, а о деянии, содержащем признаки преступлений, предусмотренных разными статьями кодекса. Если все же допустить, что закон имел ввиду единичное преступление, то неясно, зачем надобно устанавливать для него особый порядок применения наказания. Единое преступление имеет единую норму, а, следовательно, и единую санкцию. Наказаниями, указанными в этой санкции, и должна определяться его наказуемость. Тогда быть может закон все же имел ввиду идеальную совокупность преступлений, для которой также характерно деяние с признаками нескольких составов преступлений? В таком случае неясно, зачем ориентировать суды на применение самой суровой по наказуемости статьи и создавать
Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. 1917-1952 гг. / Под ред. Проф. И.Т. Голякова. - М., 1953. - С. 133.
15 Уголовный кодекс советских республик. Текст и постатейный комментарий / Под ред. С. Канарского. 2-е изд. - Харьков, 1925. - С.91.
таким образом ложные критерий поглощения преступлений? Ведь идеальная совокупность есть разновидность совокупности преступлений, разновидность множественности преступных деяний. А раз так, то на любой стадии правоприменительного процесса количество совершенных преступлений должно получать соответствующую юридическую оценку как множественности преступных деяний и в каждый данный момент оценка эта должна быть основанием разрешения всех возникающих вопросов применения уголовно-правовых норм, так или иначе связанных с последствиями, характерными для множественности преступных деяний (амнистии, давности и пр.). Значит все-таки закон имел ввиду не идеальную совокупность. Но тогда что же имел ввиду закон? Конкуренцию уголовных законов? В этом случае вызывает сомнение порядок ее преодоления, установленный статьей 29. В самом деле, на каком основании преодоление конкуренции должно производиться с учетом специфики наказуемости конкурирующих норм, а не точности осуществления описанных в них составов преступлений? Ведь если согласиться с позицией закона, то способ преодоления, предложенный им, может привести к выводам, игнорирующим саму суть рассматриваемых понятий. Допустим, совершено единое составное преступление. Признаки его в той или иной степени предусмотрены двумя уголовно-правовыми нормами. При этом одна из них описывает все признаки содеянного, другая - только часть из них. Но вторая устанавливает большую по сравнению с первой наказуемость. Следуя правилу статьи 29, суд вынужден применить эту норму. Либо одна из норм может быть общей, другая - специальной. Но первая содержит большее наказание. И опять, соблюдая статью 29, суд должен дать неверную оценку совершенному деянию. Он должен применить общую норму, хотя есть норма, в точности описывающая признаки совершенного преступления. Следовательно, правило, сформулированное в статье 29, нельзя отнести ни к конкуренции уголовных законов, ни к составному преступлению, ни к идеальной совокупности, ни к поглощению преступных деяний. Норма эта одинаково извращает суть рассматриваемых понятий и поэтому вывод из всего сказанного может быть только один: законодательство должно было отказаться от понятия «деяния, содержащего признаки преступлений, предусмотренных разными статьями кодекса», и вместе с тем от правила, сформулированного в статье 29 УК, как юридически неверного и потому неприемлемого для нужд правоприменительной практики. Либо, если законодатель имел намерение отразить в законе понятие идеальной совокупности как формы множественности преступных деяний, он должен был объединить эту конструкцию с понятием реальной совокупности преступлений и предусмотреть общий порядок применения наказания в рамках статьи 30 Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. Но ни один из специалистов, так или иначе рассматривавших вопрос об идеальной совокупности и конкуренции уголовных законов, не выступил против правила, сформулированного в статье 29 УК, хотя и было очевидно, что сохранение его в законе, а вместе с тем и понятия «деяния, содержащего признаки преступлений, предусмотренных разными статьями кодекса», не могло привести в теории уголовного права к мирному решению данного вопроса.
Так, А. Эстрин в 1923 г. и А.А. Жижиленко в 1925 г. заняли позицию признания деяния с признаками нескольких составов преступлений единичным преступным деянием. А.Эстрин писал: «Когда преступление подходит под разные статьи, наказание назначается по самой строгой статье (ст.29)»16 (разрядка моя - А.О.). Употребив понятие «преступление» в единственном числе А. Эстрин таким образом признал «деяние с признаками преступлений, предусмотренных разными статьями кодекса», единичным преступным деянием. Комментируя эту же статью А.А. Жижиленко, в свою очередь, утверждал: «Так как здесь (т.е. в случаях, охватываемых статьей 29 - А.О.) имеется одно
16 Э с т р и н А. Уголовное право. - М., 1923. - С.23. Характерно то, что разбор статьи 29 УК А.Эстрин производит отдельно от вопроса «Определение наказания при совокупности нескольких преступлений одного преступника».
преступление, которое заключает в себе другое и тем поглощает его, то в этом случае может быть речь об ответственности только за одно преступление, а не за два»17. Э.Я.Немировский, в противовес им, высказал взгляд, по которому ст. 29 говорит об
идеальной совокупности преступлений, а не конкуренции уголовных законов. По его
18
мнению, закон имел ввиду поглощение наказаний, а не поглощение преступлений . Однако Э.Я. Немировский упускал из виду, что поглощение наказаний может иметь место
19
только после их назначения отдельно за каждое преступление, входящее в совокупность . Тогда как ст.29 не допускает подобного порядка применения наказания, и поэтому
практическое осуществление данного взгляда шло бы вразрез с позицией
20
законодательства тех лет .
Таким образом, понятие «деяния, содержащего признаки преступлений, предусмотренных разными статьями кодекса», не способствовало единообразному пониманию идеальной совокупности и единого составного преступления, в связи с чем необходимость его исключения из действующего законодательства стала делом вполне очевидным. Это было сделано в 1924 году Основными началами уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, где в ст.33 вопрос о совокупности преступлений был разрешен следующим образом: «Когда в совершенном обвиняемым деянии содержатся признаки нескольких преступлений, а равно, в случае совершения обвиняемым до вынесения приговора двух или более преступлений, меры социальной защиты определяются по тому преступлению, которое влечет за собой более строгую меру». Таким образом, если ст.29 УК РСФСР 1922 г. говорила о «деянии, содержащем признаки преступлений, предусмотренных разными статьями кодекса», то ст.33 Основных начал 1924 г. говорит о «деянии, содержащем признаки нескольких преступлений», что характерно только для случаев идеальной совокупности. Понятие «деяния, содержащего признаки преступлений, предусмотренных разными статьями кодекса», шире понятия, о котором говорит ст.33 Основных начал. Признаками преступлений, предусмотренных разными статьями кодекса, характеризуется не только идеальная совокупность, но и конкуренция законов, составное преступление, поглощение преступлений. Тогда как признаками нескольких преступлений обладает только идеальная совокупность. Ни конкуренция норм, ни поглощение преступлений, ни составное преступление не имеют в своей основе деяния с признаками нескольких преступлений. В конкуренции норм разные статьи уголовного закона (хотя и с разной степенью конкретизации) описывают одно и то же преступное деяние, и именно поэтому ни «признаков преступлений, предусмотренных разными статьями кодекса», ни тем более «признаков нескольких преступлений» здесь не имеется; в поглощении и составном преступлении с единичными действиями в основе разные статьи описывают ту или иную часть единичного деяния, но именно потому, что составные части этого деяния учтены законом в одной уголовно-правовой норме мы говорим не о деянии с признаками нескольких преступлений, как сказано в ст.33, а о
17 Уголовный кодекс. Научно'-популярный практический комментарий / Под ред. М.Н. Гернета и А.Н. Трайнина. - М., 1925. - С.44 (автор статьи - А. А. Ж и ж и л е н к о). Характерно, что и А.А. Жижиленко, и А.Эстрин, говоря о совокупности преступных деяний, исключительно имели ввиду реальную совокупность преступлений. Идеальной совокупности как формы множественности преступлений ученые в своей теории не отводили места. Обращает на себя внимание и то, что в последующих изданиях упомянутой работы А.Эстрин отказался от рассмотрения вопроса о совокупности преступлений. Тогда как А.А. Жижиленко случаи, охватываемые статьей 29 УК, стал называть идеальной совокупностью преступлений, сохраняя в то же время за этим понятием статус единичного преступного деяния.- См.: Уголовный кодекс. Научно-популярный практический комментарий / Под ред. М.Н. Гернета и АН.Трайнина - М., 1927. С.71-72 (автор статьи - А. А. Ж и ж и л е н к о).
18 Н е м и р о в с к и й Э. Я. Советское уголовное право. Ч. Общая и Особенная. - Одесса, 1924. - С. 139. См. также е г о: Советское уголовное право. Изд. 2-е. - Одесса, 1926. - С. 159.
19 Также, впрочем, как и поглощение преступлений может быть только после их совершения.
20 Идеальную совокупность в смысле множественности преступных деяний в ст.29 УК усматривал и Г.И.Волков.- См. е г о: Уголовное право. Популярное руководство. - Харьков, 1925. - С.54-55.
преступном деянии с признаками нескольких преступлений. Тогда как в идеальной совокупности каждому преступлению соответствует своя самостоятельная норма и единственное, что объединяет их это способ совершения входящих в нее преступлений: преступные деяния в идеальной совокупности совершаются посредством одного акта общественно опасного деяния (действия или бездействия), но такого, который содержит признаки нескольких преступлений. Таким образом в единичном преступлении имеет место одно, но именно преступное деяние с признаками нескольких преступлений, в идеальной же совокупности имеет место также одно, но лишь общественно опасное деяние с признаками нескольких преступлений. Говорить здесь об одном преступном деянии значило бы вновь отождествлять идеальную совокупность с единичным преступным деянием. Понятие «одно преступное деяние» по смыслу означает «одно преступление», оно может быть только тогда, когда деяние со всеми своими признаками описано в одной уголовно-правовой норме. Когда же признаки деяния не укладываются в рамки одной уголовно-правовой нормы правильнее говорить об одном общественно опасном деянии либо просто о деянии, как это сделано Основными началами уголовного законодательства. И не случайно поэтому ст.33 употребляет выражение «деяние с признаками нескольких преступлений» и не говорит при этом о «преступном деянии», стремясь как бы положить конец бесплодным дискуссиям по вопросу о природе идеальной совокупности. Не случайно и то, что понятие «деяния с признаками нескольких преступлений» и понятие реальной совокупности преступлений объединены уголовным законом общим порядком применения наказания. Законодатель недвусмысленно дал понять, что деяние, о котором говорят Основные начала, есть не что иное, как идеальная совокупность преступлений, и что последняя есть не особая разновидность единичного преступления или конкуренции уголовных законов, что, в общем -то, одно и тоже, а суть форма множественности преступных деяний. Единственное, что осталось от ст.29 УК РСФСР 1922 г. - это порядок назначения наказания, который к тому же в новом законодательстве был распространен и на случаи реальной совокупности преступлений. Но одно уже то, что порядок этот стал общим и для реальной, и идеальной совокупности преступлений говорит не в пользу признания последней единичным преступным деянием. Тем более, что спустя два года после принятия Основных начал законодательство в ст.49 УК РСФСР 1926 г. пошло по пути дальнейшей конкретизации этого правила, сформулировав требование о необходимости определения мер социальной защиты отдельно за каждое преступление 21. Но несмотря на это целый ряд криминалистов в рассматриваемый период продолжали отстаивать ошибочные позиции отождествления идеальной совокупности с единичным преступным деянием.
Так, по-прежнему этой позиции придерживались профессора А.А. Жижиленко22, Н.Н. Паше-Озерский23 и А.А. Пионтковский24. Причем, А.А. Жижиленко продолжал отстаивать эту теорию несмотря даже на то, что ст.49 УК уравняла идеальную и реальную совокупность преступлений в вопросе о порядке применения наказания. Он писал: «Здесь (т.е. в случаях идеальной совокупности, отнесенной им к числу единичных преступлений -
21 Справедливости ради надо сказать, что кодексы не всех союзных республик последовали примеру УК РСФСР 1926 г. Аналогичный порядок был установлен в УК Армянской ССР 1927 г. (ст.49), УК Узбекской ССР 1926 г. (ст.51) и УК Таджикской ССР 1935 г. (ст.44). УК Туркменской ССР 1927 г. (ст.44) полностью восприняла ст.33 Основных начал. Что же касается УК Украинской ССР 1927 г., Белоруской ССР 1928 г., Азербайджанской ССР 1927 г. и Грузинской ССР 1928 г., то в них были отражены положения ст.29 и 30 УК РСФСР 1922 г. Таким образом опасность отождествления идеальной совокупности и единичного составного преступления продолжала сохраняться.
22 См.: Уголовный кодекс. Научно-популярный практический комментарий / Под ред. М.Н.Гернета и А.Н. Трайнина. - М., 1927. - С.71-72.
23 См.: Уголовный кодекс советских республик. Текст и практический комментарий / Под ред. С. Канарского. Изд. 3-е. - Госиздат Украины. - 1928. - С. 121.
24 Пионтковский А.А. Советское уголовное право. Том 1. Общая часть. Изд. 2-е. - М.-Л., 1928. - С.
А.О.) из двух статей УК., под которые может быть подведено данное преступление, должна быть применена та, которая предусматривает более тяжкое преступление.»25. Для совокупности же преступлений (имеется ввиду реальной) порядок установления мер социальной защиты, по его мнению, сводится к тому, «что суд, прежде всего, обязан определить меру социальной защиты отдельно за каждое преступление, в котором обвиняется подсудимый и затем назначить одну общую меру социальной защиты за все преступления, им совершенные»26. В отличие от А.А. Жижиленко, Н.Н. Паше-Озерский продолжал защищать эту теорию, несмотря на отказ законодательства от понятия «деяния, содержащего признаки преступлений, предусмотренных разными статьями Кодекса». Н.Н. Паше-Озерский по-прежнему утверждал, что идеальная совокупность есть единое преступление, «конкуренция» законов, что это деяние, подходящее под различные статьи
27
Уголовного кодекса 27, хотя при этом и не упустил возможности заметить, что это к тому же «одно деяние с признаками нескольких преступлений»28. Позиции А.А. Жижиленко и Н.Н. Паше-Озерского попытался соединить в своей теории Г.Рогинский. Он утверждал, что ст.49 УК РСФСР предусматривает такие случаи идеальной совокупности, когда в совершенном обвиняемым одном преступном деянии, содержатся признаки преступлений, предусмотренных разными статьями Кодекса, и что квалификация этих случаев и определение мер социальной защиты должны производиться по одной объединяющей эти признаки статье Уголовного кодекса, которой между прочим может быть только статья, предусматривающая большую санкцию29. В 1929 г. позицию Г. Рогинского разделили Д.А. Карницкий и М.С. Строгович30. За признание идеальной совокупности конкуренцией уголовных законов в этот же период выступил А.Н. Трайнин31.
В 1929 г. Пленум Верховного Суда СССР принял по этому вопросу постановление, в котором вопрос о деянии с признаками нескольких преступлении был разрешен в пользу признания идеальной совокупностью преступлений. Случаям, когда в совершенном обвиняемым деянии имеются признаки нескольких преступлений, Пленум дал название идеальной совокупности преступлений32. Тем самым Пленум добился окончательного разрешения вопроса о юридической природе деяния с признаками нескольких преступлений, что послужило на практике надежной основой единообразного понимания ст.33 Основных начал уголовного законодательства и соответствующих статей уголовных кодексов союзных республик. Но вместе с тем это же разъяснение ориентировало суды на необходимость квалификации всей совокупности совершенных действий по статье,
25 Уголовный кодекс. Научно-популярный практический комментарий. С. 72.
26 Там же . С. 72.
27 Уголовный кодекс советских республик. С. 121-122.
28 Там же. С.122.
29 Рогинский Г. Идеальная и реальная совокупность преступлений / Еженедельник Советской Юстиции. - 1927. - № 31. - С.951. См. также: Рогинский Г.К. Уголовный кодекс РСФСР. - Л.: Рабочий суд, 1928. - С.97-98.
30 Карницки й Д. А., РогинскийГ. К. и Строгович М.С. Уголовный кодекс РСФСР. Постатейный комментарий. Изд.2-е. - М., 1929. - С.69-70.
31 Трайнин-А. Уголовное право. Часть общая. - М.: Изд-во МГУ, 1929. - С.370.- Он отмечал: «Теория и уголовный закон нередко к совокупности приравнивают еще и другие случаи, по своему социальному содержанию от совокупности глубоко отличные. Так, рядом с совокупностью в указанном выше смысле, так называемой реальной совокупностью, обычно называют совокупность идеальную, к которой относят случаи, когда одними действиями лица нарушается несколько уголовных норм». В таких случаях, как полагает А.Н. Трайнин, «нет стечения нескольких действий, ибо деяние одно, нет, следовательно, и не может быть совокупности деяний, а имеется лишь конкуренция норм, предусматривающих данное единичное деяние». Не без удивления А.Н. Трайнин далее замечает, что «закон, однако, нередко устанавливает один и тот же порядок учёта как реальной, так и идеальной совокупности». Единство деяния, таким образом, всегда и во всех случаях образует, по его мнению, единство преступления.
Об ошибочности данной теории см. далее.
32 Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 4 марта 1929 г. «Разъяснения ст.33 Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик об идеальной и реальной совокупности»./Сборник постановлений и разъяснений Верховного Суда Союза ССР. - М., 1936. - С.12.
предусматривающей наиболее тяжкую меру социальной защиты. Несмотря на очевидность того, что Пленум имел ввиду не процесс квалификации как таковой, а лишь порядок определения наказания, требование «квалифицировать всю совокупность действий по одной статье Уголовного кодекса»33 в определенной степени усиливало позиции сторонников теории отождествления идеальной совокупности с единичным преступным деянием, в связи с чем в печати вновь разгорелась дискуссия по этому вопросу.
Так, с идеей отождествления идеальной совокупности с единичным преступным деянием в 1929 г. вновь выступил А.А.Пионтковский34 В 1934 г. эту же идею поддержали Д.Карницкий, Г.Рогинский и М.Строгович35 . В 1938 г. позиция сторонников этой теории нашла поддержку в трудах профессора М.М. Исаева. В первых и последующих изданиях учебника по общей части уголовного права, изданных Всесоюзным институтом юридических наук (ВИЮН), он, в частности, писал: «При идеальной совокупности... по существу мы имеем одно преступление, но мысленно, в идее (откуда и название), мы можем расчленить его на несколько преступлений.»36 Эту же мысль он высказал в статье, посвященной проблемам назначения наказания37.
На ошибочных позициях в вопросе об идеальной совокупности в этот же период находился профессор Н.Д.Дурманов. Он писал: «Такая совокупность преступлений, при которой в совершенном обвиняемым действии одновременно содержатся признаки нескольких статей УК, называется идеальной совокупностью»38. Аналогичный взгляд в 1947 г. был сформулирован и проф. Б.С.Утевским. По его мнению, идеальная совокупность имеет место тогда, когда одно совершенное действие содержит нарушение
39
двух или нескольких уголовных законов .
В 1951 г. в защиту идеи отождествления идеальной совокупности с единичным преступным деянием выступила Н. Ф. Яшинова. В кандидатской диссертации, посвященной вопросам назначения наказания при совокупности преступлений, она, с одной стороны, утверждала, что идеальная совокупность «представляет собой единое деяние, единое преступление, содержащее признаки составов нескольких
40
преступлений» . С другой стороны, она отмечает, что идеальная совокупность должна быть квалифицирована по тем статьям УК, признаки которых она в себе содержит41. Н.Ф.Яшинова считает, что только такая квалификация совершенного способна учесть характер общественной опасности и юридическую сущность содеянного42. «При «идеальной совокупности» обстоятельства, имеющие значение для оценки общественной опасности деяния, прямо не предусмотрены определенной статьей УК, и полнота
33 Там же. С.12.
34 ПионтковскийА. А. Советское уголовное право. Том 1. Общая часть. Изд. 3 -е. - М.-Л., 1929. -
С. 322.
35 Карницкий Д., Рогинский Г. и Строгович М. Уголовный кодекс РСФСР. Практическое пособие для работников юстиции и юридических курсов. - М., 1934. - С.49. См. также: Карницкий Д., Рогинский Г. Уголовный кодекс РСФСР. Пособие для слушателей правовых вузов, школ и юридических курсов. -Госиздат, 1935. - С. 72-73. Как и в прежних изданиях, в указанных работах составное преступление с единичным деянием в основе именуется авторами идеальной совокупностью преступлений, которая, в свою очередь, отнесена к числу единичных преступных деяний.
36 См., н-мер: Уголовное право. Общая часть. Изд.2-е. - М., 1939. - С. 307; 3-е изд. - М., 1943. - С. 257; Изд.4-е. - М., 1948. - С. 537.
37 Исаев М. Назначение, применение и отмена наказания /Советская юстиция. - 1938. - № 18. - С. 19.
38 Дурманов Н. Советское уголовное право: учебное пособие для правовых школ. - М., 1938. - С. 57. - См. также его статью: Ответственность при совокупности преступлений по советскому уголовному праву /Социалистическая законность. - 1937. - № 8.
39 См.: Уголовное право / Под общей редакцией проф.И.Т.Голякова. Изд.2-е. - М., 1947. - С.144.
40 Яшинова Н. Ф. Вопросы назначения наказания при совокупности преступлений по советскому уголовному праву: Автореф. канд. дисс. - Харьков, 1951. - С. 4.
41 Там же. С.5.
42 Там же. С.5.
юридической квалификации совершенного достигается лишь путем квалификации деяний по нескольким статьям УК». Этим, по ее мнению, идеальная совокупность отличается от
43
других видов сложного единичного преступления .
Между тем идеальная совокупность никак не может быть единичным преступным деянием. Свой вывод Н.Ф.Яшинова основывает на глубоко ошибочной теории о том, что будто бы «единое действие всегда образует единое преступление»44 В ошибочности этой теории нетрудно убедиться хотя бы из того, что преступление - сугубо юридическое понятие, и одним из главных его свойств является свойство уголовной противоправности. В отрыве от этого свойства понятия преступления просто немыслимо, оно остается всего лишь общественно опасным деянием. Последнее только тогда обретает черты уголовнонаказуемого акта, если закон устанавливает ответственность за его совершение. Причем, закон в одной норме способен установить ответственность как за одно деяние, так и за совокупность таковых. И в первом, и во втором случаях налицо единое преступление, ибо едина норма, признающая его таковым.
Не убеждает нас в правоте и то, что единое действие, по мнению Н.Ф.Яшиновой, именно в силу того должно считаться единым преступлением -общественно опасным, виновным и наказуемым деянием - что оно является сознательным, волевым и целенаправленным, внешним поведением человека, вскрывающим его отношение к окружающему45. Напротив, единое преступление именно потому, что оно является уголовно-наказуемым (противоправным) актом не может исчерпываться лишь случаями единого деяния. Как сознательный и волевой акт преступление только на уровне психологическом может иметь свойства единого деяния. Но преступление - юридическая категория, и в этом смысле оно - суть явление, наделенное оценочным свойством - свойством уголовной противоправности. Преступным деяние становится только тогда, когда единый сознательный и волевой акт (действия или бездействия) либо известная их совокупность будут учтены законом в рамках одного состава преступления. Отсюда совершенно недопустимо одно деяние с признаками множества составов преступлений отождествлять с единым составом преступления. Деяние, как психологическая категория, может быть в основе как одного преступления, если свойства его образовали совокупность объективных и субъективных признаков преступления, так и множества преступлений, если его особенности не укладываются в рамки одного состава преступления. Идеальная совокупность - такая разновидность деяния, психологические свойства которого не укладываются в рамки одного состава. Именно поэтому как деяние с признаками нескольких составов она никак не может осуществлять один состав преступления и случаи такого рода, как утверждает сама же Н.Ф.Яшинова, должны быть квалифицированы по тем статьям УК, признаки которых они в себе содержат.
Ко всему прочему неясен практический смысл признания идеальной совокупности единым преступным деянием, если квалификации оно все же должно подлежать по множеству статей УК. Было бы более последовательным вслед за констатацией единичного характера идеальной совокупности установить и соответствующее единичным преступлениям правило квалификации либо вообще отказаться от идеи единства идеальной совокупности. Отсюда очевидно, что позиция, занятая Н.Ф.Яшиновой, не отражает ни психологическую, ни юридическую сущность как единичного преступного деяния, так и идеальной совокупности преступлений, в связи с чем концепция, предложенная ею, была подвергнута в печати серьезной и справедливой
46
критике .
43 Там же С.5.
44 Там же. С.3, 10-11.
45 Там же. С.3-4.
46 См., н-р: Яковлев А.М. Совокупность преступлений по советскому уголовному праву (понятие и ответственность): Автореф. канд. дисс. - М., 1956. - С. 7; он же: Совокупность преступлений по советскому
Так, Н.Ф. Кузнецова в тот период справедливо отмечала: «Превратив идеальную совокупность преступлений в вид сложных преступлений, Н.Ф.Яшинова была лишена возможности разграничить идеальную совокупность от действительно сложных преступлений»47. Анализируя эту же позицию А.М. Яковлев утверждал, что признание идеальной совокупности единичным преступным деянием «обусловлено недооценкой противоправности как непременного признака преступления»48. Спустя несколько лет в работе, посвященной совокупности преступлений, критикуя позицию Н.Ф. Яшиновой и М.М. Исаева, А.М. Яковлев писал: «Вряд ли верно будет противопоставлять
«действительность» «идее», утверждая, что в «действительности» может быть одно, а в «идее», «мысленно» - другое;. Конечно, мысленно можно расчленить на части любое целое, но от этого оно не перестанет быть целым, и что самое главное, подобная операция будет не столько отображать существо этого целого, сколько извращать его»49. Позицию сторонников теории отождествления А.М. Яковлев назвал ошибочной. По его мнению, подобное понимание идеальной совокупности объясняется неточностью термина «идеальная», которая в сочетании с «реальной совокупностью» наводит на мысль о нереальности множества преступных деяний в случаях, охватываемых идеальной совокупностью преступлений50.
Такой же взгляд в теории советского уголовного права в рассматриваемый период был высказан Н.Д. Дурмановым51.
На мой взгляд, неточность термина «идеальная совокупность» говорит лишь о неудачности формального обозначения случаев множественности преступных деяний, в основе которых лежит одно общественно опасное деяние с признаками нескольких составов преступлений. Но это обстоятельство никоим образом не объясняет причины отождествления идеальной совокупности с единичным преступным деянием. Последняя, как мне думается, кроется в неправильном истолковании понятия «деяния, содержащего признаки нескольких преступлений», о чем говорит ст.33 Основных начал уголовного законодательства. Как правильно заметил Г.А.Мендельсон, в будущем уголовном законодательстве «нет нужды сохранять различные определения идеальной и реальной совокупности. Следует дать такое определение совокупности преступлений, которое охватывало бы оба ее вида, и показывало, что во всех случаях совокупности имеет место совершение двух или нескольких преступлений. Тем самым устранялась бы возможность неправильного толкования идеальной совокупности как одного единого преступления, что ведет подчас к отрицательным последствиям на практике»52. Принятие такого предложения тем более актуально, что уже к концу рассматриваемого периода в теории советского уголовного права сложился правильный взгляд на идеальную совокупность преступлений как на множество преступных деяний. Так, правильную позицию в этом вопросе занял автор теории отождествления профессор А.А. Пионтковский. В работе, изданной в 1954 г., идеальная совокупность уже трактуется им как случай совершения двух или более
уголовному праву. - М., 1960. - С.56-57; Кузнецова Н.Ф. Значение преступных последствий для уголовной ответственности. - М., 1958. - С.147; Мендельсон Г.А. Назначение наказаний по совокупности преступлений / В кн.: Применение наказания по советскому уголовному праву. - М., 1958. - С.157-164.
47 Кузнецова Н.Ф. Значение преступных последствий для уголовной ответственности. - М., 1958. -
С. 147.
48 Яковлев А.М. Совокупность преступлений по советскому уголовному праву (понятие и ответственность): Автореф. канд. дисс. - М., 1956. - С. 7
49 Яковлев А.М. Совокупность преступлений по советскому уголовному праву. - М., 1960. - С. 56.
50 Там же. С.56-57.
51 Дурманов Н.Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву. - М., 1955. -
С. 163.
52 Мендельсон Г А. Назначение наказаний по совокупности преступлений/В кн.: Применение наказания по советскому уголовному праву. - М., 1958. - С.162.
отдельных преступлений посредством одного действия53. Такое представление целиком исключает возможность признания идеальной совокупности единым преступным деянием. Уточнил свою позицию и Б.С.Утевский. В двух изданиях работы «Уголовное право» он отстаивает позицию, что идеальная совокупность это «несколько преступлений, выразившихся в одном действий, совершенном обвиняемым», а не вовсе «деяние с признаками нескольких статей УК», как он утверждал ранее 54 В канун принятия нового уголовного законодательства свою точку зрения скорректировал и Н.Д.Дурманов. Он, в частности, писал: «Термин «идеальная совокупность» отражает наличие в объективной действительности двух отдельных преступных деяний, порожденных одним действием, поскольку это действие вызвало две линии причинной связи и два результата»55. При поддержке В.Д.Меньшагина и З.Вышинской свой взгляд на идеальную совокупность изменил и профессор А.Н.Трайнин. Теперь идеальная совокупность, по его мнению, имеет место в случаях,
56
«когда одним действием виновный совершает несколько различных преступлений» . В целом на правильных позициях во взгляде на идеальную совокупность в рассматриваемый период находилось большинство советских криминалистов57.
25 декабря 1958 г. были приняты новые Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. В ст.35 совокупность преступлений была охарактеризована как совершение виновным «двух или более преступлений, предусмотренных различными статьями уголовного закона, ни за одно из которых оно не было осуждено». Основы, таким образом, отказались от употребления понятий «деяния, содержащего признаки преступлений, предусмотренных разными статьями Кодекса» и «деяния с признаками нескольких преступлений». Впрочем, законодатель и на этот раз отказался от употребления самих понятий идеальной и реальной совокупности преступлений, вновь предоставив такую возможность теории и практике применения уголовного закона. Формулировка, избранная законодателем для характеристики обоих видов совокупности, представляется более удачной и, во всяком случае, она выделяет главную особенность и реальной, и тем более идеальной совокупности, каковой является факт совершения двух или более преступлений, предусмотренных разными статьями уголовного закона. Таким образом, речь идет не о «деянии с признаками преступлений, предусмотренных разными статьями кодекса» и даже не о «деянии с признаками нескольких преступлений», а о «двух или нескольких преступлениях, предусмотренных разными статьями закона». В законе, как говорил Г.А.Мендельсон, важно отметить то качество совокупности, которое охватывало бы оба ее вида. Именно так поступили Основы, и только такая позиция закона недвусмысленно дает понять, что совокупность преступлений ни в какой
53 Пионтковский А. А. Вопросы общей части уголовного права в практике судебно-прокурорских органов. - М., 1954. - С.119. См. также е г о : Учение о преступлении по советскому уголовному праву. - М., 1960. - С. 617.
54 Утевский Б. С. Уголовное право. - М., 1949. - С.75; он же . Уголовное право. - М., 1950. - С.96-97.
55 Дурманов Н.Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву. - М., 1955. -
С. 163.
56 Трайнин А., Меньшагин В., Вышинская З. Уголовный кодекс РСФСР. Комментарий. - М., 1941. -С.52; Изд. 2-е. - М., 1946. - С.54.
57 См., н-р: Герцензон А А. и Ошерович Б.С. Советское уголовное право. - М., 1937. - С.97;
Загородников Н. Назначение наказания при совокупности преступлений/Социалистическая законность. -1952. - № 6. -
С. 20; Карпец И.И. Назначение наказания по советскому уголовному праву. Диссертация на соискание уч. степ. канд. юрид. наук. Л- ., 1954. - С.237; Шаргородский М. Вопросы общей части уголовного права (законодательство и судебная практика). - М., 1955. - С.227; Стручков Н.А. Назначение наказания при совокупности преступлений. - М., 1957. - С.16-17; Кузнецова Н. Ф. Значение преступных последствий для уголовной ответственности. - М., 1958. - С.146-147; Мендельсон Г. А. Назначение наказаний по совокупности преступлений. С.155; Соловьев А.Д. Вопросы применения наказания по советскому уголовному праву. - М., 1958. - С.161.
своей разновидности не может являться единичным преступлением. Не случайно поэтому в теории советского уголовного права периода, последовавшего за принятием новых Основ нет случаев отождествления совокупности преступлений с единичным преступным деянием, и в этом, на мой взгляд, главное достоинство и основная заслуга дискуссии всего предшествующего периода, которая в конечном итоге способствовала выработке законодателем правильной позиции в вопросе об идеальной совокупности преступлений. А это, в свою очередь, логически ориентирует специалистов на правильное понимание сущности и признаков единого преступного деяния, разновидностью которого является единое составное преступление.
В 1960 г. вышел в свет фундаментальный труд А.А.Пионтковского «Учение о преступлении по советскому уголовному праву», в котором автор отказался от своих взглядов относительно формального единства составного преступления. А.А.Пионтковский дал следующее определение понятию составного преступления: «Составные преступления - преступления, слагающиеся из нескольких разнородных действий, из которых каждое в отдельности заключает в себе состав самостоятельного преступления, но которые в силу их внутреннего единства рассматриваются как одно преступление»58. Необходимый признак составного преступления - «наличие внутреннего единства» - выделено самим А.А.Пионтковским. Это означает, что автор коренным образом отказался от своих прежних позиций в вопросе о едином составном преступлении. Теперь задачей науки уголовного права было вскрыть понятие внутреннего единства актов, образующих составное преступление. Отрадно было то, что криминалист высочайшего ранга, каковым бесспорно являлся А.А.Пионтковский (и продолжает оставаться таковым по сей день), своей новой позицией по рассматриваемому вопросу дал правильную ориентацию как для теории уголовного права, так и для практики применения уголовного законодательства. Требование «внутреннего единства действий» означало, что исследование понятия составного преступления не должно замыкаться установлением единства закона. Само формальное единство разнородных действий еще не предрешает задачу правильной квалификации сложных преступлений. Совокупность разнородных актов либо, что более точнее, совокупность признаков, характеризующих ряд разнородных составов преступлений в рамках единой уголовно-правовой нормы, еще не дает правильную уголовно-правовую оценку всему содеянному как единому составному преступлению либо как совокупности преступных деяний. Это всего лишь первый шаг в осуществлении правильной квалификации усложненной формы преступной деятельности. Правильная и окончательная юридическая оценка разнородной преступной деятельности может быть дана только в результате установления наличия либо отсутствия внутреннего единства действий, а в случае его наличия, то и определения специфики, особенностей этого единства, форм проявления последнего в рамках единой преступной деятельности.
58 Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. - М., 1960.
С. 646.
