CC BY
7612. Вишневский А.А. Вексельное право. М.: 13. Табашников И.Г. Прошлое векселя: Исто-
Юристъ, 199B. рико-юридическое исследование. Одесса: 1891;
A.V. Sokolov. FORMATION AND DEVELOPMENT OF BILLS CIRCULATION.
The article gives a thorough interpretation of the term «bill of exchange» and explains the functions of bill of exchange in different periods of its development. The author describes the peculiarities of the establishment of law of exchange in Russia.
Key words: bill of exchange, law of exchange, calculation mode, fiscal bill of exchange.
СОКОЛОВ Алексей Васильевич, родился в 19S6 г., окончил Московскую открытую социальную академию (2QQS), соискатель Чебоксарского кооперативного института Российского университета кооперации. Автор 2 работ.
УДК 343
ПРОБЛЕМА РАЗГРАНИЧЕНИЯ БАНДИТИЗМА И СМЕЖНЫХ СОСТАВОВ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В ТЕОРИИ СОВЕТСКОГО УГОЛОВНОГО ПРАВА
Р.Н. Таймасов
В работе рассматривается проблема разграничении бандитизма от смежных с ним составов преступлений, в частности, от разбоя в советском уголовном праве. Автор приходит к выводу, что наиболее сложным для теории и практики являлась трактовка объективных признаков бандитизма, таких, как понятия банды и нападения, форм бандитизма и особенностей их выражения, по которым и следовало проводить его отграничение от разбоя.
Ключевые слова: состав преступления, бандитизм, уголовное право, разбой.
С момента появления в советском уголовном законодательстве состава бандитизма возникает проблема разграничения его с некоторыми составами преступлений, в частности, с разбоем. Особенно остро эта проблема обозначалась в тех случаях, когда налицо было максимальное совпадение элементов, характеризующих указанные составы, например, когда разбой совершался несколькими лицами, и когда его совершение сопровождалось использованием оружия.
Сходство бандитизма и разбоя было обусловлено тем, что оба эти преступления выражались, как правило, в посягательстве на отдельных граждан или на государственные, общественные предприятия и организации. Кроме того, бандитские нападения, так же как и при разбое, могли быть соединены с применением в отношении потерпевших насилия, опасного для жизни и здоровья.
Однако при внимательном анализе становиться очевидным что, несмотря на значительное внешнее сходство между этими преступлениями имелись и существенные различия.
Исторически сложилось так, что в совет-
ском уголовном законодательстве разбой рассматривался как разновидность бандитизма. Так, например, в ст. 184 УК РСФСР 1922 г. было сформулировано понятие разбоя как открытого, с целью хищения имущества, нападения отдельного лица на кого-либо, соединенного с физическим или психическим насилием, грозящим смертью или увечьем. Случаи же группового разбоя квалифицировались по ч. 2 ст. 184, где вслед за словами «то же преступление, совершенное группой лиц» в скобках стояло слово «бандитизм». Не случайно, поэтому, в литературе можно было встретить такое утверждение, что квалифицированный грабеж или разбой есть «бандитизм иного состава» [1]. «Обычное представление о содержании ст. 59-3, как и о самом бандитизме, - писал по этому поводу А.Я. Вышинский, - сводится к тому, что предусмотренное этой статьей преступление рассматривается как один из видов имущественных преступлений. По общераспространенному представлению, бандитизм есть лишь разновидность разбоя. Между тем сведение бандитизма к простой разно -видности имущественных преступлений, к своеобразному виду разбоя является совер-
шенно неправильным и совершенно не вытекающим из действительной природы этого преступления» [2].
В УК РСФСР 1922 г. бандитизм определялся как «организация банд-шаек для совершения разбойных нападений с различными преступными целями» (ст. 76). Таким образом, становится очевидным, что сам законодатель отождествлял эти понятия. Поэтому не случайно на практике вставал вопрос о соотношении ст. 76 и ч. 2 ст. 184 УК. В комментарии к УК РСФСР 1922 г. по данной проблеме было сказано следующее: «Неправильно считать, что понятия «группа» и «шайка-банда» тождественны между собой. Банда, шайка представляет собой наиболее опасную форму единения нескольких лиц, которая предполагает их организованность для преследования преступной цели на началах взаимной солидарности» [3]. В то же время М.Н. Гернет указывал: «Хотя ст. 76 и ч. 2 чт. 184 говорят о бандах, но первая из названных статей имеет в виду участие в организуемых бандами разбойных нападениях, а вторая карает единичные нападения без организации действующей продолжительное время шайки» [4]. Аналогичной точки зрения придерживался и А. А. Жижиленко [5].
Следует признать, что в теории советского уголовного права не был выработан единый критерий разграничения рассматриваемых составов. Высказывались различные точки зрения. По мнению одних авторов, основным критерием, отличающим разбой, совершенный вооруженной группой лиц, от бандитизма, является устойчивость [6]. Другие авторы полагали вооруженность группы и устойчивость ее членов теми признаками, которые могут быть приняты во внимание при разграничении указанных преступлений [7]. Таким образом, из выводов теории, следовало, что вооруженность и устойчивость, взятая каждая в отдельности, могли быть критериями разграничения бандитизма и разбоя.
В этой связи будет более верным замечание А.М. Ивахненко, что «устойчивость, хотя и является обязательным признаком бандитизма, но коль скоро она возможна и при разбойной группе, вне сочетания, однако, с вооруженностью, критерием разграничения бандитизм от разбоя признаваться не может» [8]. По тем же основаниям, как мы полагаем, вооруженность группы вне сочетания с устойчивостью, также не могла быть критерием разграничения рассматриваемых преступлений.
По нашему мнению, основным критерием, по которому возможно провести разграничение бандитизма, сопряженного с посягательством на отношения собственности, и группового вооруженного разбоя была совокупность признаков вооруженности и устойчивости преступной группы.
Сложность отграничения бандитизма от разбоя заключалась в том, что судам крайне трудно было отличить организованную группу от банды. А высшие судебные инстанции решали этот вопрос в самом общем виде [9]. Однако на практике из всех перечисленных признаков реально работал только один -вооруженность, поскольку другие признаки, в той или иной степени были присущи и организованным группам при разбое [10].
Различия бандитизма и разбоя обусловлены были, прежде всего, объектами посягательств каждого из этих преступлений. Как отмечалось в литературе, разбой посягал на два объекта - на отношения собственности и личность [11]. Что же касается бандитизма, то хотя отдельные нападения при совершении этого преступления и выражались в посягательстве на граждан или государственные, общественные предприятия и организации, советский законодатель до 1947 г. не связывал их с конкретным объектом. Бандитизм всегда посягал на основы нормальной деятельности государства в области обеспечения общественной безопасности и поэтому родовым объектом бандитизма выступали общественные отношения, связанные с обеспечением нормальной работы органов управления, а также охраны общественной безопасности и общественного порядка [12].
Наиболее сложным для теории и практики являлась трактовка объективных признаков бандитизма, таких как понятия банды и нападения, форм бандитизма и особенностей их выражения. Между тем именно они свидетельствовали о повышенной опасности бандитизма и своеобразии его как преступления.
Важнейшим условием разграничения бандитизма и разбоя было уяснение конкретных признаков, характеризовавших понятие банды, под которой понималась одна из форм преступной организации, состоящей из устойчивой вооруженной группы из двух и более лиц, предварительно организовавшейся для совершения нападений на предприятия, учреждения, организации, либо отдельных лиц [13]. Банда обладала такими признаками как: а) организован-
ность; б) устойчивость; в) вооруженность; г) наличие определенной цели - совершение нападений.
Организованность как признак бандитизма выражалась в установлении определенных форм связи между всеми участниками. Эти связи находили свое проявление в иерархическом строении и распределении функций, в согласованности действий, готовности к выполнению общих задач в соответствии с ролью в преступном сообществе. Обязательным элементом организованности было наличие в бандах довольно жесткой дисциплины, опиравшейся на круговую поруку [14].
Как мы уже отмечали ранее, в советской уголовно-правовой литературе большинством исследователей признавалось, что одним из обязательных признаков банды являлась ее устойчивость [15]. Однако некоторые авторы предлагали исключить признак устойчивости из понятия банды. В частности, П.Ф. Гришанин писал: «устойчивость не следует считать обязательным признаком банды» [16]. Данная позиция была подвергнута справедливой критике П.И. Гришаева и Г.А. Кригер [17]. На устойчивость как обязательный признак банды неоднократно указывалось в определениях Судебной коллегии по уголовным делам, в постановлениях Пленумов Верховного Суда СССР и Верховного Суда РСФСР [18].
Именно отсутствие устойчивой преступной связи между членами группы и было, на наш взгляд, одним из существенных признаков, отграничивающих разбой от бандитизма.
Устойчивость преступных форм связи и сплоченность соучастников изначально рассматривались теорией советского уголовного права как качественные признаки бандитизма, отграничивающая его от менее опасных форм соучастия [19]. «Устойчивость, -писал Л.Д. Гаухман, - является основным признаком, отличающим банду от разбойной группы» [20]. «Разбой в отличие от бандитизма не характеризуется наличием устойчивой группы», - указывала Г. Л. Кригер [21]. В то же время устойчивость является признаком и организованной группы. Однако организованная группа - менее опасная форма соучастия, нежели преступная организация. Она может перерасти в преступную организацию. Более того, организованная группа есть необходимый закономерный качественный этап в процессе образования и развития преступного сообщества [22]. Однако не всякая организованная группа
перерастала в преступную организацию. Организованная группа - это группа из двух и более лиц, предварительно организовавшихся для совершения одного или нескольких преступлений, то есть ее основным специфическим признаком является предварительная организованность, которая охватывается понятием устойчивости, но далеко не исчерпывает его содержания. Отождествление организованной группы и преступной организации на практике могло привести к растворению последней в более многочисленных организованных группах и, следовательно, к ослаблению борьбы с преступными организациями [23].
Источники и литература
1. Трайнин А.Н. Уголовное право РСФСР. Особенная часть. Л., 1925. С. 79.
2. Вышинский А.Я. Судебные речи. М., 1948. С. 247.
3. Уголовный кодекс РСФСР. Практический комментарий под ред. проф. М.Н. Гернета и А.Н. Трайнина. Общая часть. С доп. и изм., внесен. пост. ВЦИК и СНК от 11 авг. 1924 г. ст. 1 -56. Коммент. проф. М.Н. Гернета, АА Жижиленко, М.М. Исаева и др. М.: Право и жизнь, 1924. С. 76.
4. Гернет М.Н. Имущественные преступления: Текст и комментарий ст.ст. 180-195 Уголовного Кодекса. М., 1925. С. 76.
5. См.: Жижиленко А.А. Имущественные преступления. Л., 1925. С. 107.
6. См.: Гаухман Л.Д. Проблемы уголовноправовой борьбы с насильственными преступлениями в СССР: дис. ...д.ю.н.: 12.00.08. М., 1978. С. 280.
7. См.: Кригер Г.Л. Ответственность за разбой. М., 1968. С. 72-73.
8. Ивахненко А.Н. Квалификация бандитизма, разбоя, вымогательства: проблемы соотношения составов: дисс. ... канд. юрид. наук. М., 1996. С. 192.
9. См.: Судебная практика Верховного Суда РСФСР. - 1927. - № 2. С. 23; № 3. С. 7; № 6. С. 2.
10. Немировский Э, Филин Н. Уголовный кодекс УССР и РСФСР. Сравнительный текст и комментарий. Вып. III. Преступления против порядка управления. Харьков: Юрид. изд-во Наркомюста УССР, 1928. С. 17.
11. Трайнин А.Н. Уголовное право РСФСР. Особенная часть. Л., 1925. С. 80.
12. См.: ГерцензонА.А., МеньшагинВ.Д., Оше-рович Б.С., Пионтковский А.А. Уголовное право. Особенная часть. Государственные преступления. М.: Юрид. изд-во нКю СССР, 1938. С. 110, 127; Дьяков С. В., Игнатьев А. А., Карпушин М. П. Ответственность за государственные преступления. М., 1988. С. 96; Загородников Н.И. Советское уголовное право. Общая и Особенная части. М., 1976. С. 277; Пионтковский А.А. Классовый момент при определении мер социальной защиты // Со-
ветское право. - 1926. - № 2(20). С. 55, 61; Советское уголовное право. Часть Особенная. Л., 1959. С. 76-77.
13. См.: ПинчукВ.И. Виды преступных организаций. С. 357.
14. См.: Герцензон А.А., Меньшагин В.Д., Ошерович Б. С., Пионтковский АА Уголовное право. С. 128; Ошеров В.Н. Преступная группа. С. 69-70.
15. См.: Гришаев П.И., Кригер Г.А Соучастие по советскому уголовному праву. М., 1959. С. 98; Тельнов П.Ф. Иные государственные преступления. - М., 1970; Трайнин А.Н. Учение о соучастии. М., 1941. С. 82 и др.
16. Гришанин П. Ф. Понятие преступной организации. С. 20.
17. См.: Гришаев П.И., Кригер Г.А Указ. соч. С.
108.
18. См. напр.: Судебная практика Верховного Суда СССР. - 1946. - Вып. 6 (ХХХ). С. 36; 1947. -Вып. 4 (XXVIII). С. 10; 1950. - № 3. С. 22 и др.
19. См.: Гришаев П.И, Кригер Г.А Указ. соч. С. 51; Лаптев А. Соучастие по советскому уголовному праву // Советская юстиция. - 1938. - № 23-24. С. 15; Трайнин А.Н. Уголовное право. Общая часть. М., 1929. С. 347.
20. Гаухман Л.Д. Указ. соч. С. 272.
21. Кригер ГЛ. Ответственность за разбой по советскому уголовному праву: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1964. С. 240.
22. Коновалов В. Что такое организованная преступная группа // Законность. - 1993. - № 8. С. 27.
23. См.: Комиссаров В.С. Понятие бандитизма в уголовном праве // Вестник Московского университета. Сер. 11. Право. - 1990. - № 4. С. 45.
23. См.: Гришаев П.И., Кригер ГА Указ. соч. С. 51; Лаптев А. Соучастие по советскому уголовному праву // Советская юстиция. - 1938. - №2324. С. 15; Трайнин А.Н. Уголовное право. Общая часть. М., 1929. С. 347.
R.N. Taimasov. PROBLEM OF DIFFERENTIATION OF BANDITISM AND ADJACENT STRUCTURES OF CRIMES IN THE THEORY OF THE SOVIET CRIMINAL LAW.
The article considers a problem of differentiation of banditism from structures of crimes adjacent with it, in particular from robbery in the Soviet criminal law. The author comes to the conclusion, that the treatment of objective attributes of banditism is the most complex for the theory and practice, such as concepts of a gang and an attack, forms of banditism and features of their expression, on which it was necessary to distinguish it from robbery.
Key words: structure of a crime, banditism, criminal law, robbery.
ТАЙМАСОВ Рашид Ниазович, родился в 1983 г., окончил Казанский государственный университет (1999). Преподаватель юридического факультета Марийского филиала Академии права и управления, соискатель кафедры истории и теории государства и права Чебоксарского кооперативного института Российского университета кооперации. Автор 4 работ.
