ИСТОРИЯ
УДК 94(430)
Шигарева Анна Николаевна
кандидат исторических наук, доцент Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
schigareva.an@yandex.ru
ПРОБЛЕМА ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЯ В КОНТЕКСТЕ ДИНАСТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ ГОГЕНЦОЛЛЕРНОВ В XVIII ВЕКЕ
Статья обращена к проблеме наследования престола в условиях предреволюционной эпохи XVIII века. Династическая политика в этот период является основой межгосударственных отношений в Европе. Она не является застывшей структурой, несмотря на свой консерватизм. Исследовательский интерес представляет выявление особенностей ее развития на основе проблемы престолонаследования династии Гогенцоллернов в эпоху Фридриха Второго (1712-1786 г.), прошедшего путь от наследника до короля и оставившего значительный след в истории Пруссии и в истории Европы.
Общая проблематика наследственной монархии XVIII века конкретизируется на материале по вопросу престолонаследия прусского королевства. На основе источников изучается проблема отношений между королем и наследником, происхождение и развитие династических кризисов в Пруссии XVIII века. В исследовании применяются современная теоретические подходы: теория дискурса, репрезентации власти.
Наследственная монархия была подвержена рискам еще в дореволюционный период. Вопреки стереотипам о династической политике, как некой «ширме» феодально-абсолютистских интересов, персонифицирующий государство политик занимался сложным согласованиям интересов общественных групп, определял и реализовывал стратегию развития страны. Проблему престолонаследия в XVIII веке необходимо рассматривать не только в ключе внутренней политике, но и в системе межгосударственных отношений. Принцип наследственной монархии постепенно утрачивает в качестве основы «божественное право», все больше закрепляясь на «фундаменте» рационализма. Несмотря на все сложности и перипетии дворцовой жизни период до восшествия на престол был важным этапом становления личности будущего правителя, его политической системы и выбора стратегии по ее воплощению.
Ключевые слова: абсолютизм, Просвещение, «божественное право», династическая политика, Фридрих II, дис-
В опрос о престолонаследии для XVIII века являлся определяющим в межгосударственных отношениях. Процесс оформления национальной государственности в раннее новое время на Западе напрямую был связан с проведением активной и независимой внешней политикой. Неоспоримое лидерство в этом процессе приобретают монархии, стремящиеся к централизации власти. Гогенцоллерны, заполучившие королевский титул лишь в 1701 году, стремились обеспечить преемственность собственной политики, стабильное увеличение мощи государства, обладая меньшими ресурсами, чем бурбоновская Франция, монархия Габсбургов, правящий английский Дом или российские императоры. В контексте проблемы «ресурсов власти» особое значение приобретает субъективный фактор роли личности монарха. В этой связи интересен опыт Фридриха II Прусского, первые 28 лет своей жизни являвшегося наследником, последующие 46 лет - правителем динамично развивающегося немецкого государства в центре Европы. Ввиду достаточно позднего включения источников по проблематике престолонаследия Дома Гогенцоллернов во времена Фридриха II в научный оборот, эта тема оставалась пробелом в биографических исследованиях.
Гогенцоллернам, как и другим авторитарным правителям Европы, приходится действовать в условиях постепенного разрушения феодальной политической системы, основанной на «божествен-
ном праве» монархов. В отличие от предыдущей эпохи, восприимчивой к вопросам веры, внешняя политика «старого режима» эпохи Просвещения утрачивает религиозный характер и, в большинстве случаев, подчинена династическим интересам. В 1752 году инициатор войны за Австрийское наследство Фридрих II писал: «Есть два вида расширения владений: наследование и завоевание [4, s. 221]». Впрочем, зачастую оба эти пути могли пересекаться. В духе феодального права король дает советы на будущее о возможном наследстве земель: Ансбаха, Байрета и Мекленбурга.
Просвещенный XVIII век менял представление о роли монарха, способствовал ее десакрализации. Ожидалось, что отныне монарх будет исполнен «правовым сознанием», тем самым, поэтапно создавались предпосылки перехода к конституционной форме правления. Разрыв с прежней политической традицией далеко не всегда вел к ограничению власти, так закон о престолонаследии 1722 года в России вел, наоборот, к ее абсолютизации.
В дискурсе между королем и наследником, действующий политик доминирует целиком. Внешне наследник должен был демонстрировать покорность и почтительность, что являлось не только залогом получения наследства, но и зачастую вопросом выживания. В бытность свою кронпринцем Фридрих в немалой степени пострадал от несоответствия ожиданиям своего деспотичного старомодного отца Фридриха Вильгельма. Конфликт
© Шигарева А.Н., 2014
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 7, 2014
107
ИСТОРИЯ
по причине личной неприязни едва не закончился кровавой развязкой, как конфликт между Петром I и царевичем Алексеем. В схожей ситуации есть и различие: Петр символизировал реформистское начало, а Алексей - консервативное. В государственно-семейном конфликте Гогенцоллернов, наоборот, взгляды и намерения сына наследника были радикальнее, чем политика его отца короля. В этом неравноправном диалоге неуслышанный наследник вполне был способен совершить про-тестный жест, например, пойти на крайнее средство - бегство из страны. В политико-правовой практике ХУШ века подобное поведение расценивалось как одно из проявлений семейного конфликта, а скорее, как тяжкое государственное преступление со всеми вытекающими последствиями.
Словесная сублимация нереализованных политических предложений, а также зависимого статуса находила выражение в химерических проектах и планах на будущее. Не без кокетства и пафоса будущий король писал, что «шёл бы от земли к земле, открывая для себя новые миры, как Александр Македонский» [3, s.198]. В письме к камер-юнкеру фон Нацмеру 19-летнй принц описывает свое первое видение прусской «политической системы»: «Первая ее часть - это сохранение мира в Европе <...> вторая часть, состоит в объединении разрозненных бранденбургско-прусских территорий в единое, по возможности компактное государство и его дальнейшее расширение» [6, s. 94]. План этот будет незамедлительно воплощаться в реальной политике после восшествия на престол.
Истоки трагичного непонимания в королевской семье Гогенцоллернов связаны с разным восприятием двух поколений норм общения, дозволенного и недозволенного. Сын уже принадлежал к поколению просветителей, для которых игривый тон, остроты и критика авторитетов были неотъемлемой частью мышления и вербальной коммуникации.
Сам конфликт отчасти мог приобретать и вполне современные черты. Например, король-отец не доволен недостаточной, на его взгляд, маскулинностью сына, тем, что тот отпустил длинные волосы, увлекается игрой на музыкальных инструментах, чтением «неполезной» литературы. Не вызывал доверия у короля и ближний круг друзей принца. Ситуация выглядела как «набор» извечного конфликта «отцов и детей», для преодоления которого зачастую нужен лишь один фактор - время. Примирение произошло с обеих сторон. После заключения в Кюстрине и активной административной деятельности Фридрих имел возможность убедиться, что благодаря рачительной политике отца, государство, а значит и государь, обладает необходимыми средствами для ведения активной внешней политики. В свою очередь, старый король мог рассчитывать на то, что хотя наследник и не
является его подобием, но у него вполне хватит мужества и способностей, чтобы защитить интересы королевства.
Во второй половине 1730-х, когда примирение с отцом состоялось, письма и реплики принца полны предвкушения наследования престола. В письме к Грумбкову от 01.11.1737 г. будущий король пишет, что «его будут упрекать не в пренебрежении своими интересами, а скорее в чрезмерной живости и дерзости». В другом письме принц ждет своего часа, как актер - выхода на сцену [6, s. 95]. Судя по всему, актер, который знает свою роль и намерен удивить публику. Сам образ актера был не исключением для западной монархической традиции, достаточно вспомнить галантный век Людовика XIV, чью политику Фридрих оценивал всегда высоко [1].
В эпоху господства книжной культуры кронпринц не был лишен возможности репрезентации своих политических взглядов. Он создает и публикует персональные тексты. Стремление выйти из тени, стать заметным, а возможно и знаменитым угадывается в его намерении распространять свои политические заметки о европейской политике в виде листовок. Переосмысливая момент своего вступления на престол (1740 г.) в «Истории моего времени», Фридрих делает акцент на мотиве чести: сына, дворянина, патриота своего Отечества. Он даже приписывает английскому королю Георгу II уничижительную характеристику, данную Фридриху Вильгельму: «Мой брат унтер-офицер, король и чистильщик дорог Священной Римской империи» [2, с. 111]. В этой ситуации последующее нападение на австрийцев выглядело как восстановление репутации Дома Гогенцоллернов. Соглашаясь с десакрализацией «старого режима», Фридрих не считает пережитком феодальное представление о чести. В основе его репрезентации очень спорного с правовой точки зрения вторжения в Силезию в 1740 г. угадывается благородный облик защитника семейной чести, исполняющего долг сына по защите «доброго имени» отца.
Переход от роли «наследника» к «правителю» совпала у Фридриха с еще одним изменением идентичности: переходом от теории к практике. Как он сам признавался в письмах к друзьям, «философ» становился «политиком». Отныне право давать рекомендации и политические советы будущему преемнику перешло к нему.
Вопрос о будущем преемнике был важен для прусского короля как для правителя, посвятившему свою жизнь служению государству. Будучи бездетным, король мог рассчитывать на продолжение Бранденбургского дома по линии своих многочисленных братьев и племянников. До своей ранней смерти в 1758 году брат короля принц Пруссии Август Вильгельм являлся наиболее вероятным претендентом на престол [5, s. 224].
108
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 7, 2014
Проблема престолонаследия в контексте династической политики Гогенцоллернов в XVIII веке
Соблюдение преемственности в политике становится все более необходимым в век просвещенных реформ для всех монархий. Для Пруссии, нарушившей «баланс сил» в Германии и Европе, еще одной важной задачей становится удержание завоеваний. Спустя десятилетие после начала своего правления, имея за плечами войну за австрийское наследство, опыт внутреннего реформирования Пруссии, Фридрих II пишет в 1752 году одно из ярких свидетельств политической практики просвещенного абсолютизма «Политическое завещание». Этот источник сравнительно поздно поступил в распоряжение историков, в начале XX века. Не вдаваясь в споры о репрезентативности этого источника по ближайшей политической стратегии короля, безусловно связанной с проблемой происхождения Семилетней войны, представляется важным уделить внимание проблеме наследования престола и политического поведения наследника.
Высокая требовательность к самому себе со стороны короля-философа распространялась и на ожидаемое поведение наследника. «Нужно следовать своим замыслам и принимать решения, которые соответствуют собственным интересам.не-обходимо маскировать свой характер и позволять разглядеть только деловую, определяемую правовым сознанием твердость» [4, s. 215]. Дипломатические и военные таланты, умение ориентироваться в меняющейся обстановке - весь этот арсенал качеств будущего правителя должен быть подчинен идее служения Отечеству.
Представление короля о возможном преемнике к 1750-м гг. приобретает зрелый характер, а из отдельных характеристик и рекомендаций складывается цельный образ «идеального» преемника. В завещании представлена пространная картина внешнеполитических наблюдений короля и дается подробный прогноз о будущем большой европейской политики. Помимо детально описанной внешней конъюнктуры интерес представляют рекомендации общего характера.
Внешняя политика по-прежнему оставалась одной из главных прерогатив монарха. «Человека, чье поведение не меняется, быстро разгадают. Если Ваш характер известен, то ваши враги говорят: «Мы сделаем то и то, а он отреагирует на это так и так» И при этом они не ошибаются в своих ожиданиях. Тот же, кто меняет свое поведение, запутывает их, и они ошибаются. Но такое мудрое поведение требует постоянного самонаблюдения. Нужно следовать своим желаниям и принимать решения, которые соответствуют собственным интересам» [4, s. 232]. Под «своими желаниями» подразумевается, прежде всего, следование интересам государства. В то же время поведение монарха мо-
жет быть вполне «ситуативным», «опытный государственный муж должен вести себя соответственно обстоятельствам, в которых он находится».
Некоторые рекомендации короля носят общий характер и могут быть примером консервативного политического дискурса: «Мудро управляйте финансами, чтобы у Вас были деньги тогда, когда Вы в них будете нуждаться; союзы заключайте только с теми, чьи интересы полностью совпадают с Вашими; никогда не заключайте договоры со слишком отдаленными перспективами... Остерегайтесь полагаться на количество и верность Ваших союзников. Всегда рассчитывайте только на себя и никогда не разочаруетесь» [4, s. 233]. Подобная рекомендация могла прозвучать и во времена ка-ролингов, и в новое время, и в современном государстве, стремящемся проводить независимую политику. Кровное родство становится не столь важным качеством наследника, а вот способность проводить умелую политику, служить государству на внутреннем и внешнем поприще, становится определяющим пожеланием к будущему преемнику. Как справедливо отмечает современный биограф короля И. Куниш, принцип наследственной монархии «les roi est mort, vive le roi!» (король умер, да здравствует король! -А.Ш.) был способен ослабить эмоциональное потрясение и траур по случаю смерти властителя [5, s. 133]. Но это лишь малая часть династической политики. Монархический принцип передачи власти, с одной стороны, стабилизировал политическую систему, с другой стороны, не только не разрешал до конца проблему насилия в структурах высшей власти, но мог стать источником межгосударственных конфликтов.
Библиографический список
1. Шигарева А.Н. Фридрих II об уроках европейской истории // Вестник Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова. -2015. - № 2.
2. Фридрих II. История моего времени // Оставшиеся творения Фридриха II. - СПб., 1789.
3. Friedrich II der Grosse. Schreiben des Kronprinzen Friedrich an den Kammerjunker von Natzmer // Die Werke.B-de VII - Brl., 1912.
4. Friedrich der Grosse. Das Politische Testament von 1752 // Ausgewählte Quellen zur deutschen Geschichte der Neuzeit. B-de XXII. - Osnabrück, 1996.
5. Kunisch J. Friedrich der Grosse. Der König und seine Zeit. - München: Verlag C.H. Beck, 2004.
6. Nürnberger R. Friedrich der Große als Staatsmann // Friedrich der Große in seiner Zeit./ mit Betr. Von Peter Baumgart. Hrsg. von O. Hauser. -Köln, Wien: Böhlau, 1987.
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 7, 2014
109