Научная статья на тему 'Проблема престолонаследия в контексте династической политики Гогенцоллернов в XVIII веке'

Проблема престолонаследия в контексте династической политики Гогенцоллернов в XVIII веке Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
779
120
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
АБСОЛЮТИЗМ / ПРОСВЕЩЕНИЕ / "БОЖЕСТВЕННОЕ ПРАВО" / ДИНАСТИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА / ФРИДРИХ II / ДИСКУРС / "DIVINE RIGHT" / ABSOLUTISM / ENLIGHTENMENT / DYNASTIC POLICY / FREDERICK II / DISCOURSE

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Шигарева Анна Николаевна

Статья обращена к проблеме наследования престола в условиях предреволюционной эпохи XVIII века. Династическая политика в этот период является основой межгосударственных отношений в Европе. Она не является застывшей структурой, несмотря на свой консерватизм. Исследовательский интерес представляет выявление особенностей ее развития на основе проблемы престолонаследования династии Гогенцоллернов в эпоху Фридриха Второго (1712-1786 г), прошедшего путь от наследника до короля и оставившего значительный след в истории Пруссии и в истории Европы. Общая проблематика наследственной монархии XVIII века конкретизируется на материале по вопросу престолонаследия прусского королевства. На основе источников изучается проблема отношений между королем и наследником, происхождение и развитие династических кризисов в Пруссии XVIII века. В исследовании применяются современная теоретические подходы: теория дискурса, репрезентации власти. Наследственная монархия была подвержена рискам еще в дореволюционный период. Вопреки стереотипам о династической политике, как некой «ширме» феодально-абсолютистских интересов, персонифицирующий государство политик занимался сложным согласованиям интересов общественных групп, определял и реализовывал стратегию развития страны. Проблему престолонаследия в XVIII веке необходимо рассматривать не только в ключе внутренней политике, но и в системе межгосударственных отношений. Принцип наследственной монархии постепенно утрачивает в качестве основы «божественное право», все больше закрепляясь на «фундаменте» рационализма. Несмотря на все сложности и перипетии дворцовой жизни период до восшествия на престол был важным этапом становления личности будущего правителя, его политической системы и выбора стратегии по ее воплощению.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

The problem of succession to the throne in the movement of the 18th century dynastic policy of the house of Hohenzollern

The article is addressed to the problem of succession to the throne in the pre-revolutionary era of the 18th century. Dynastic politics in this period would be the basis for international relations in Europe. It is not a frozen structure, despite its conservatism. Identifying characteristics of its development on the basis of the problem of succession to the throne of the house of Hohenzollern in the era of Frederick II (1712-1786), who went from being successor to being the king and left a significant mark in the history of Prussia and in the history of Europe, is of research interest. General problems of hereditary monarchy of the 18th century is specified on the material on the issue of succession of the kingdom of Prussia. The problem of relations between a king and a successor, the origin and development of dynastic crisises in Prussia in 18th century is studied on the basis of sources. Modern theoretical approaches the theory of discourse, of representation of power are used in the study. Hereditary monarchy was still exposed to risks in the pre-revolutionary period. Contrary to stereotypes about dynastic politics as a kind of "cloak" of feudal-absolutist interests, the politician who personified the State, was engaged in complex coordination of interests of social groups, in defining and implementing the development strategy of the country. The problem of succession in the 18th century is needed to be considered not only in terms of domestic policy, but also in the system of international relations. The principle of hereditary monarchy is gradually losing «divine right» as the basis, to become more fixed on the "foundation" of rationalism. Despite all the difficulties and vicissitudes of court life, the period up to accession to the throne was the important step in the future development of the personality of the ruler, his (or her) political system and the choice of strategies for its implementation.

Текст научной работы на тему «Проблема престолонаследия в контексте династической политики Гогенцоллернов в XVIII веке»

ИСТОРИЯ

УДК 94(430)

Шигарева Анна Николаевна

кандидат исторических наук, доцент Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова

schigareva.an@yandex.ru

ПРОБЛЕМА ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИЯ В КОНТЕКСТЕ ДИНАСТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ ГОГЕНЦОЛЛЕРНОВ В XVIII ВЕКЕ

Статья обращена к проблеме наследования престола в условиях предреволюционной эпохи XVIII века. Династическая политика в этот период является основой межгосударственных отношений в Европе. Она не является застывшей структурой, несмотря на свой консерватизм. Исследовательский интерес представляет выявление особенностей ее развития на основе проблемы престолонаследования династии Гогенцоллернов в эпоху Фридриха Второго (1712-1786 г.), прошедшего путь от наследника до короля и оставившего значительный след в истории Пруссии и в истории Европы.

Общая проблематика наследственной монархии XVIII века конкретизируется на материале по вопросу престолонаследия прусского королевства. На основе источников изучается проблема отношений между королем и наследником, происхождение и развитие династических кризисов в Пруссии XVIII века. В исследовании применяются современная теоретические подходы: теория дискурса, репрезентации власти.

Наследственная монархия была подвержена рискам еще в дореволюционный период. Вопреки стереотипам о династической политике, как некой «ширме» феодально-абсолютистских интересов, персонифицирующий государство политик занимался сложным согласованиям интересов общественных групп, определял и реализовывал стратегию развития страны. Проблему престолонаследия в XVIII веке необходимо рассматривать не только в ключе внутренней политике, но и в системе межгосударственных отношений. Принцип наследственной монархии постепенно утрачивает в качестве основы «божественное право», все больше закрепляясь на «фундаменте» рационализма. Несмотря на все сложности и перипетии дворцовой жизни период до восшествия на престол был важным этапом становления личности будущего правителя, его политической системы и выбора стратегии по ее воплощению.

Ключевые слова: абсолютизм, Просвещение, «божественное право», династическая политика, Фридрих II, дис-

В опрос о престолонаследии для XVIII века являлся определяющим в межгосударственных отношениях. Процесс оформления национальной государственности в раннее новое время на Западе напрямую был связан с проведением активной и независимой внешней политикой. Неоспоримое лидерство в этом процессе приобретают монархии, стремящиеся к централизации власти. Гогенцоллерны, заполучившие королевский титул лишь в 1701 году, стремились обеспечить преемственность собственной политики, стабильное увеличение мощи государства, обладая меньшими ресурсами, чем бурбоновская Франция, монархия Габсбургов, правящий английский Дом или российские императоры. В контексте проблемы «ресурсов власти» особое значение приобретает субъективный фактор роли личности монарха. В этой связи интересен опыт Фридриха II Прусского, первые 28 лет своей жизни являвшегося наследником, последующие 46 лет - правителем динамично развивающегося немецкого государства в центре Европы. Ввиду достаточно позднего включения источников по проблематике престолонаследия Дома Гогенцоллернов во времена Фридриха II в научный оборот, эта тема оставалась пробелом в биографических исследованиях.

Гогенцоллернам, как и другим авторитарным правителям Европы, приходится действовать в условиях постепенного разрушения феодальной политической системы, основанной на «божествен-

ном праве» монархов. В отличие от предыдущей эпохи, восприимчивой к вопросам веры, внешняя политика «старого режима» эпохи Просвещения утрачивает религиозный характер и, в большинстве случаев, подчинена династическим интересам. В 1752 году инициатор войны за Австрийское наследство Фридрих II писал: «Есть два вида расширения владений: наследование и завоевание [4, s. 221]». Впрочем, зачастую оба эти пути могли пересекаться. В духе феодального права король дает советы на будущее о возможном наследстве земель: Ансбаха, Байрета и Мекленбурга.

Просвещенный XVIII век менял представление о роли монарха, способствовал ее десакрализации. Ожидалось, что отныне монарх будет исполнен «правовым сознанием», тем самым, поэтапно создавались предпосылки перехода к конституционной форме правления. Разрыв с прежней политической традицией далеко не всегда вел к ограничению власти, так закон о престолонаследии 1722 года в России вел, наоборот, к ее абсолютизации.

В дискурсе между королем и наследником, действующий политик доминирует целиком. Внешне наследник должен был демонстрировать покорность и почтительность, что являлось не только залогом получения наследства, но и зачастую вопросом выживания. В бытность свою кронпринцем Фридрих в немалой степени пострадал от несоответствия ожиданиям своего деспотичного старомодного отца Фридриха Вильгельма. Конфликт

© Шигарева А.Н., 2014

Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 7, 2014

107

ИСТОРИЯ

по причине личной неприязни едва не закончился кровавой развязкой, как конфликт между Петром I и царевичем Алексеем. В схожей ситуации есть и различие: Петр символизировал реформистское начало, а Алексей - консервативное. В государственно-семейном конфликте Гогенцоллернов, наоборот, взгляды и намерения сына наследника были радикальнее, чем политика его отца короля. В этом неравноправном диалоге неуслышанный наследник вполне был способен совершить про-тестный жест, например, пойти на крайнее средство - бегство из страны. В политико-правовой практике ХУШ века подобное поведение расценивалось как одно из проявлений семейного конфликта, а скорее, как тяжкое государственное преступление со всеми вытекающими последствиями.

Словесная сублимация нереализованных политических предложений, а также зависимого статуса находила выражение в химерических проектах и планах на будущее. Не без кокетства и пафоса будущий король писал, что «шёл бы от земли к земле, открывая для себя новые миры, как Александр Македонский» [3, s.198]. В письме к камер-юнкеру фон Нацмеру 19-летнй принц описывает свое первое видение прусской «политической системы»: «Первая ее часть - это сохранение мира в Европе <...> вторая часть, состоит в объединении разрозненных бранденбургско-прусских территорий в единое, по возможности компактное государство и его дальнейшее расширение» [6, s. 94]. План этот будет незамедлительно воплощаться в реальной политике после восшествия на престол.

Истоки трагичного непонимания в королевской семье Гогенцоллернов связаны с разным восприятием двух поколений норм общения, дозволенного и недозволенного. Сын уже принадлежал к поколению просветителей, для которых игривый тон, остроты и критика авторитетов были неотъемлемой частью мышления и вербальной коммуникации.

Сам конфликт отчасти мог приобретать и вполне современные черты. Например, король-отец не доволен недостаточной, на его взгляд, маскулинностью сына, тем, что тот отпустил длинные волосы, увлекается игрой на музыкальных инструментах, чтением «неполезной» литературы. Не вызывал доверия у короля и ближний круг друзей принца. Ситуация выглядела как «набор» извечного конфликта «отцов и детей», для преодоления которого зачастую нужен лишь один фактор - время. Примирение произошло с обеих сторон. После заключения в Кюстрине и активной административной деятельности Фридрих имел возможность убедиться, что благодаря рачительной политике отца, государство, а значит и государь, обладает необходимыми средствами для ведения активной внешней политики. В свою очередь, старый король мог рассчитывать на то, что хотя наследник и не

является его подобием, но у него вполне хватит мужества и способностей, чтобы защитить интересы королевства.

Во второй половине 1730-х, когда примирение с отцом состоялось, письма и реплики принца полны предвкушения наследования престола. В письме к Грумбкову от 01.11.1737 г. будущий король пишет, что «его будут упрекать не в пренебрежении своими интересами, а скорее в чрезмерной живости и дерзости». В другом письме принц ждет своего часа, как актер - выхода на сцену [6, s. 95]. Судя по всему, актер, который знает свою роль и намерен удивить публику. Сам образ актера был не исключением для западной монархической традиции, достаточно вспомнить галантный век Людовика XIV, чью политику Фридрих оценивал всегда высоко [1].

В эпоху господства книжной культуры кронпринц не был лишен возможности репрезентации своих политических взглядов. Он создает и публикует персональные тексты. Стремление выйти из тени, стать заметным, а возможно и знаменитым угадывается в его намерении распространять свои политические заметки о европейской политике в виде листовок. Переосмысливая момент своего вступления на престол (1740 г.) в «Истории моего времени», Фридрих делает акцент на мотиве чести: сына, дворянина, патриота своего Отечества. Он даже приписывает английскому королю Георгу II уничижительную характеристику, данную Фридриху Вильгельму: «Мой брат унтер-офицер, король и чистильщик дорог Священной Римской империи» [2, с. 111]. В этой ситуации последующее нападение на австрийцев выглядело как восстановление репутации Дома Гогенцоллернов. Соглашаясь с десакрализацией «старого режима», Фридрих не считает пережитком феодальное представление о чести. В основе его репрезентации очень спорного с правовой точки зрения вторжения в Силезию в 1740 г. угадывается благородный облик защитника семейной чести, исполняющего долг сына по защите «доброго имени» отца.

Переход от роли «наследника» к «правителю» совпала у Фридриха с еще одним изменением идентичности: переходом от теории к практике. Как он сам признавался в письмах к друзьям, «философ» становился «политиком». Отныне право давать рекомендации и политические советы будущему преемнику перешло к нему.

Вопрос о будущем преемнике был важен для прусского короля как для правителя, посвятившему свою жизнь служению государству. Будучи бездетным, король мог рассчитывать на продолжение Бранденбургского дома по линии своих многочисленных братьев и племянников. До своей ранней смерти в 1758 году брат короля принц Пруссии Август Вильгельм являлся наиболее вероятным претендентом на престол [5, s. 224].

108

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 7, 2014

Проблема престолонаследия в контексте династической политики Гогенцоллернов в XVIII веке

Соблюдение преемственности в политике становится все более необходимым в век просвещенных реформ для всех монархий. Для Пруссии, нарушившей «баланс сил» в Германии и Европе, еще одной важной задачей становится удержание завоеваний. Спустя десятилетие после начала своего правления, имея за плечами войну за австрийское наследство, опыт внутреннего реформирования Пруссии, Фридрих II пишет в 1752 году одно из ярких свидетельств политической практики просвещенного абсолютизма «Политическое завещание». Этот источник сравнительно поздно поступил в распоряжение историков, в начале XX века. Не вдаваясь в споры о репрезентативности этого источника по ближайшей политической стратегии короля, безусловно связанной с проблемой происхождения Семилетней войны, представляется важным уделить внимание проблеме наследования престола и политического поведения наследника.

Высокая требовательность к самому себе со стороны короля-философа распространялась и на ожидаемое поведение наследника. «Нужно следовать своим замыслам и принимать решения, которые соответствуют собственным интересам.не-обходимо маскировать свой характер и позволять разглядеть только деловую, определяемую правовым сознанием твердость» [4, s. 215]. Дипломатические и военные таланты, умение ориентироваться в меняющейся обстановке - весь этот арсенал качеств будущего правителя должен быть подчинен идее служения Отечеству.

Представление короля о возможном преемнике к 1750-м гг. приобретает зрелый характер, а из отдельных характеристик и рекомендаций складывается цельный образ «идеального» преемника. В завещании представлена пространная картина внешнеполитических наблюдений короля и дается подробный прогноз о будущем большой европейской политики. Помимо детально описанной внешней конъюнктуры интерес представляют рекомендации общего характера.

Внешняя политика по-прежнему оставалась одной из главных прерогатив монарха. «Человека, чье поведение не меняется, быстро разгадают. Если Ваш характер известен, то ваши враги говорят: «Мы сделаем то и то, а он отреагирует на это так и так» И при этом они не ошибаются в своих ожиданиях. Тот же, кто меняет свое поведение, запутывает их, и они ошибаются. Но такое мудрое поведение требует постоянного самонаблюдения. Нужно следовать своим желаниям и принимать решения, которые соответствуют собственным интересам» [4, s. 232]. Под «своими желаниями» подразумевается, прежде всего, следование интересам государства. В то же время поведение монарха мо-

жет быть вполне «ситуативным», «опытный государственный муж должен вести себя соответственно обстоятельствам, в которых он находится».

Некоторые рекомендации короля носят общий характер и могут быть примером консервативного политического дискурса: «Мудро управляйте финансами, чтобы у Вас были деньги тогда, когда Вы в них будете нуждаться; союзы заключайте только с теми, чьи интересы полностью совпадают с Вашими; никогда не заключайте договоры со слишком отдаленными перспективами... Остерегайтесь полагаться на количество и верность Ваших союзников. Всегда рассчитывайте только на себя и никогда не разочаруетесь» [4, s. 233]. Подобная рекомендация могла прозвучать и во времена ка-ролингов, и в новое время, и в современном государстве, стремящемся проводить независимую политику. Кровное родство становится не столь важным качеством наследника, а вот способность проводить умелую политику, служить государству на внутреннем и внешнем поприще, становится определяющим пожеланием к будущему преемнику. Как справедливо отмечает современный биограф короля И. Куниш, принцип наследственной монархии «les roi est mort, vive le roi!» (король умер, да здравствует король! -А.Ш.) был способен ослабить эмоциональное потрясение и траур по случаю смерти властителя [5, s. 133]. Но это лишь малая часть династической политики. Монархический принцип передачи власти, с одной стороны, стабилизировал политическую систему, с другой стороны, не только не разрешал до конца проблему насилия в структурах высшей власти, но мог стать источником межгосударственных конфликтов.

Библиографический список

1. Шигарева А.Н. Фридрих II об уроках европейской истории // Вестник Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова. -2015. - № 2.

2. Фридрих II. История моего времени // Оставшиеся творения Фридриха II. - СПб., 1789.

3. Friedrich II der Grosse. Schreiben des Kronprinzen Friedrich an den Kammerjunker von Natzmer // Die Werke.B-de VII - Brl., 1912.

4. Friedrich der Grosse. Das Politische Testament von 1752 // Ausgewählte Quellen zur deutschen Geschichte der Neuzeit. B-de XXII. - Osnabrück, 1996.

5. Kunisch J. Friedrich der Grosse. Der König und seine Zeit. - München: Verlag C.H. Beck, 2004.

6. Nürnberger R. Friedrich der Große als Staatsmann // Friedrich der Große in seiner Zeit./ mit Betr. Von Peter Baumgart. Hrsg. von O. Hauser. -Köln, Wien: Böhlau, 1987.

Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 7, 2014

109

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.