CC BY
15
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2008. № 4
ЯЗЫК. ПОЗНАНИЕ. КУЛЬТУРА М.Н. Баринцева
ПРОБЛЕМА ПОНИМАНИЯ ИНОЯЗЫЧНОГО ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ КОНЦЕПТОВ "НЯНЯ" И "НАПИТКИ" (на примере пьес А.П. Чехова)
В связи с расширением международных связей и интенсивными процессами культурной глобализации владение иностранным языком в настоящее время предполагает усвоение культурологической информации, без понимания которой невозможно полноценное общение на иностранном языке. Весьма актуальным и значимым является использование художественных текстов в процессе обучения иностранным языкам. Работа с художественным текстом - наиболее приемлемый способ знакомства с духовной и нравственной культурой народа. Но даже при свободном владении языком учащиеся испытывают трудности в понимании, потому что "чтение иностранных авторов - это вторжение в чужой монастырь"1. Из-за недостатка фоновых знаний понимание текста иноязычным читателем может быть осложнено, в связи с чем возникает потребность в объяснении фактов внеязыковой действительности, включенных в текст. Выявление социокультурных концептов, за счет которых могут пополняться фоновые знания изучающих иностранный язык, имеет существенное значение для процесса преподавания иностранных языков в неразрывном единстве с культурой.
Рассмотрим проблему понимания иноязычного художественного текста через призму таких социокультурных концептов, как " няня" и "напитки", которые были выявлены в результате анализа пьес А.П. Чехова. Данные концепты, являясь универсальными, носят релятивный, национально-специфический характер и составляют часть фонового знания.
Итак, рассмотрим вначале слово-концепт "няня". Нетрудно заметить, что прямую параллель в английском языке не представляется возможным найти. Поэтому, например, в английском издании пьес А.П. Чехова2 была предложена латинская транслитерация "пуапуа", после чего следовал комментарий социокультурного типа, в котором выделялись очень важные характеристики русской няни. Няня - это человек, проживавший в русских домах в дореволюционной России
и игравший значительную роль в литературе и жизни. Определение, найденное в Толковом словаре живого великорусского языка В. Даля3, позволяет выявить для иноязычного читателя очень важные социокультурные коннотации данного явления русской жизни: няня - это почетное звание, сохранявшееся до конца жизни. Даже несмотря на тот факт, что няня была из простого народа и крепостной, она считалась полноправным и глубокоуважаемым членом барской семьи. Известно, что, получив вольную, няни не уходили от своих господ, а оставались в их доме навсегда. Так же поступила и известная всему миру няня А.С. Пушкина Арина Родионовна. По воспоминаниям Т.А. Кузминской, младшей сестры жены Л.Н. Тол -стого, в их доме тоже жила няня Вера Ивановна - одаренная большим тактом женщина, которая всегда знала, что "делалось в доме и в особенности у господ. Это был духовный барометр дома. В доме она пользовалась всеобщим уважением'4.
Нетрудно заметить, что практически в каждой из пьес А.П. Чехова в списке действующих лиц есть няня. С первого взгляда ее роль не представляется значительной. В предисловии к "Оксфордскому Чехову" ("The Oxford Chekhov"), одному из самых полных зарубежных изданий Чехова, которое признано " каноническим" в англоязычных странах, профессор Оксфордского университета Роналд Хингли прямо заявляет о том, что в пьесах Чехова явно есть разделение на главных и второстепенных героев. Среди второстепенных героев он называет слуг, включая няню. По его мнению, все эти персонажи являются смешными и "имеют смутное представление о том, что происходит вокруг них"5. Однако, анализируя пьесы Чехова, с мнением Р. Хингли относительно второстепенных персонажей позволим себе не согласиться.
В пьесе "Дядя Ваня" Марина, старая няня, открывает сцены из деревенской жизни размышлениями о разрушительном времени. С приездом профессора Серебрякова и Елены Андреевны нарушился привычный ритм жизни в доме. Марина, как истинная хранительница очага, недовольна тем, что все семейство не может собраться вместе около самовара, попить чаю и нормально, по-человечески поговорить, причем в определенное время. Профессор, например, может разбудить няню среди ночи и попросить ее приготовить для него чай. Такие новые порядки совсем не соответствуют старому укладу их жизни. Марина открыто возмущается и осуждает профессора. Это не жизнь, "а срам один!" Няня Марина, как "духовный барометр" в доме, чутко реагирует на любое нарушение порядка и христианских заповедей. Ее значение в пьесе важно и серьезно. Она, будучи няней, подчиненной своим господам, резко осудила их поведение во время пальбы: "Бога бойтесь!" Кроме того, своих господ она не побоялась обозвать довольно резким словом "гусаки".
Старая нянька Анфиса в пьесе "Три сестры" - уже старуха 80 лет. От сестер читатель узнает, что она живет в их доме уже 30 лет. Отношение сестер к своей няне очень почтительное и уважительное. Высокий нравственный статус Анфисы в семье дает ей право делать некоторые замечания сестрам. Всяческое пренебрежение к няне со стороны новоявленной родственницы Наташи вызывает недоумение сестер. Сначала Наташа, явившаяся словно из другого культурного мира, совершенно не обремененная нравственностью, покрикивает на няню. Затем она, как настоящая крепостница и полноправная хозяйка дома, кричит на нее: "При мне не смей сидеть! Ступай отсюда!" Наташа хочет выгнать няню из дома: "И чтоб завтра же не было здесь этой старой воровки... (стучит ногами) этой ведьмы! Не смей меня раздражать! Не сметь!" Понятно, что присутствие Наташи, воцарившейся в доме Прозоровых, стало настоящим стихийным бедствием, так как разрушается привычный уклад, разрушается прекрасный, теплый мир, в котором живут сестры, вскормленные и воспитанные няней. Отказаться от немощной няни и выбросить ее за порог дома для них абсолютно неприемлемо и недопустимо. Объяснение между Ольгой и Наташей по поводу няни - это диалог людей, которые говорят на разных, не переводимых друг для друга культурных языках. Наташа, действительно, ничего не понимает в отношении сестер к няне:
"Ольга. Ты сейчас так грубо обошлась с няней. Прости, я не в состоянии переносить. даже в глазах потемнело.
Наташа. .И зачем ты держишь эту старуху, не понимаю.
Ольга (оторопев). Извини, я тоже не понимаю".
Фирс из пьесы "Вишневый сад" не представляет своей жизни вне барского дома. Будучи просто слугой, он может, однако, сделать наставительные замечания в адрес любого персонажа, в том числе и беспомощного Гаева, которого он опекал в детстве и до сих пор опекает, как маленького ребенка, отчитывая за то, что он надел не то пальто или не те брюки. В связи с образом Фирса на память приходят еще некоторые замечательные образы из русской классической литературы. Это прежде всего Савельич из "Капитанской дочки" А.С. Пушкина. Его искренняя забота о своем беспечном и капризном хозяине Петруше Гриневе переходит все грани, разделяющие господина и слугу. Когда, например, проигравший Петруша попросил Савельича выдать ему денег, то получил полный и категоричный отказ: "Воля твоя, сударь, а денег я не выдам". Примечателен в этом плане также эпизод из первой книги трилогии Л.Н. Толстого "Детство", "Отрочество", "Юность". Няня Наталья Савишна так наказала маленького Николеньку за испачканную скатерть, что тот разревелся от злости и сильно обиделся на то, что какая-то няня посмела сказать ему "ты" и бить его, как дворового мальчишку.
Однако, приняв от нее карамельки и взглянув в лицо этой доброй старушки, Николенька заплакал "еще обильнее, но уже не от злости, а от любви и стыда".
В связи с этим эпизодом вспоминается другой персонаж - няня Бесси из известного английского романа Ш. Бронте "Джейн Эйр". Она не может ничего сказать против несправедливого и даже жестокого отношения сына миссис Рид к Джейн. Ни в чем не повинной девочке госпожа может надавать пощечин, а Бесси, не смея возражать своей хозяйке, может отчитывать Джейн (а не господского сына Джона, конечно) за то, что она самое злое и неблагодарное дитя. Джона никто и никогда не наказывал, хотя он душил голубей, убивал цыплят, срывал бутоны самых редких цветов, рвал и пачкал шелковые платья своей матери. Трудно представить, что какая-то няня Бесси могла бы сделать ему замечание по поводу такого непристойного поведения в доме, побить его и противоречить ему или его матери.
Итак, на основе анализа пьес А.П. Чехова можно заметить, что такой второстепенный персонаж, как няня, вовсе не является "подсобным". Не объяснить роль няни в барском доме - значит не понять многие значительные явления русской жизни, а значит, и не расшифровать для иноязычного читателя трудные места в тексте. Из чеховских пьес, а также других произведений русской классической литературы, включая документальные свидетельства, становится понятно, что русская няня - это доверенное лицо хозяина. Это звание почетное. Русская няня - это полноправный член семьи, а не человек второго сорта. Русская няня находится в курсе всех дел в доме и имеет свое право голоса. Это "духовный барометр", который чутко реагирует на любые, даже самые незначительные, перемены и беспорядки в доме. Русская няня имеет полное моральное право (при необходимости) поругать, отчитать, дать наставления, поучить уму-разуму своих хозяев.
Попытки некоторых зарубежных исследователей представить пьесы Чехова вне исторического и национального контекста обусловлены, вероятно, тем, что Чехов часто воспринимается в западноевропейском мире как драматург универсальный, вне времени и пространства. Но универсальность Чехова в плане постановки многих вечных проблем не может исключать его русской обусловленности. Пьесы, из которых порой "выбрасываются" няня, самовар, чай и другие важные составляющие русской культурной жизни, не воспринимаются иноязычным читателем так, как этого хотел сам автор, и не способствуют приобщению к русской культуре.
Образ няни непосредственно связан с такой распространенной в России и весьма экзотичной для западноевропейского человека привычкой, как чаепитие. Чаепитие считалось и до сих пор считается важной составляющей русской культурной традиции. Чаепитие в
России всегда являлось признаком семейного счастья, благополучия, так как вся многочисленная семья собиралась за столом и вела долгие разговоры. Чаепитие в России очень важно для русского человека, поскольку создает семейный уют и тепло, позволяя забыть о холодном и суровом климате.
В чеховских пьесах чайные церемонии весьма показательны. Если за столом пьют чай все вместе, то это признак спокойствия в доме. Если "самовар уже два часа на столе" стоит, а профессор Серебряков с супругой в это время отправились на прогулку, проигнорировав всех, домочадцы недоумевают. Неудивительно, что няня Марина ("Дядя Ваня") одной из первых высказывает недовольство таким странным поведением профессора. Не может сдержать своих эмоций даже умеющая всегда владеть собой Соня, когда ей приходится наливать из самовара уже остывший чай. Серебряков с женой воспринимаются домочадцами как люди из совсем другого культурного мира, для которых существуют иные правила и традиции.
В контексте разговора о напитках невозможно обойти стороной словосочетания "кушать чай" и "кушать водку", которые не единожды встречаются в пьесах. Няня Анфиса в пьесе "Три сестры", например, предлагает Вершинину "чай кушать". Няня Марина ("Дядя Ваня") предлагает доктору Астрову "кушать водки". Конечно, современный читатель без труда заметит недопустимое для настоящего времени употребление данного сочетания. Изучающий русский язык должен знать, что глагол "кушать" существует в современном русском языке, но сочетаемость его с существительными "чай" или "водка" является недопустимой. Значение этого глагола зафиксировано в главных словарях русского языка. В Толковом словаре живого великорусского языка В.И. Даля кушать - это "есть и пить, выражение более вежливое"6. В Словаре русского языка под редакцией А.П. Евгеньевой разъясняется, что "кушать (чай, кофе и т.п.) считается просторечным и устаревшим"7. Словарь С.И. Ожегова дает единственно возможное сочетание в современном русском языке: "пить чай"8.
Итак, обобщая данные словарей, можно сделать вывод, что словосочетания "кушать чай" и "кушать водку" являются устаревшими и вышедшими из широкого употребления. Для того чтобы избежать ошибки в речи, изучающие русский язык и читающие в оригинале художественный текст должны знать, что сегодня говорят "пить чай, водку", а не "кушать".
Продолжая анализ концепта "напитки", хотелось бы более подробно остановиться на таком русском национальном напитке, как водка. Известно, что производство этого крепкого напитка в России в массовых количествах началось с середины XV в., а уже в начале XVI в. имеются сведения о вывозе водки из России в соседнюю
Швецию, где она впервые стала известна именно от русских. Само понятие "русская водка" во всех языках мира "стало таким же известным и общепринятым, как шотландское виски, чешское пиво и французские вина"9. Чрезмерное потребление водки русскими широко известно.
Многие чеховские герои также не прочь принять крепкого напитка в виде водки, что всегда, как правило, сопровождается приятной задушевной беседой и философствованиями на самые разные темы. Достаточно любопытным представляется нам глагол "назюзюкаться", с помощью которого Чехов характеризует состояние изрядно выпившего человека. Отметим, что в Толковом словаре С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой глагола "назюзюкаться" нет вообще, но есть существительное "зюзя", что значит "пьяный человек". Очень интересные сведения о том, кто такой "зюзя", находим в уже не раз упоминавшемся Толковом словаре живого великорусского языка В.И. Даля. "Зюзя" обозначает не только "пьяного человека", но в псковском и тверском диалектах это также "свинья". Итак, можно сделать вывод, что глагол "назюзюкаться" - это "напиться, как свинья".
Следует также отметить, что в России пьянство традиционно связывается со свиньей, потому что свинью считали испокон веков воплощением всего грязного, подлого и гадкого. Самые плохие качества в человеке, в том числе и такой порок, как пьянство, ассоциируется со свиньей. В русском языке находим не одно сравнение пьяного человека со свиньей: "пьяный, как свинья", "напиться до поросячьего визга". Даже такой глагол, как "назюзюкаться", этимологически связан со словом "зюзя", что тоже значит "свинья". Пьяный человек, действительно, может напоминать это животное.
Однако в Европе поросята и свиньи считаются символами богатства. Неслучайно, наверное, и копилки часто делают в виде свиньи. Кроме того, в немецком языке существует любопытное словосочетание "Schwein haben" ("иметь свинью"), которое синонимично "Glück haben" ("иметь счастье"), т.е. свинья - это символ счастья и благополучия.
Про пьяниц в Англии говорят "drunk as a lord" ("пьяный, как лорд") или "drunk as a fiddler" ("пьяный, как уличный скрипач"). Именно сравнение "drunk as a lord" использовал переводчик при переводе русского глагола "назюзюкаться" в уже упоминавшемся издании чеховских пьес. Есть мнение, что «русские напиваются, как свиньи, только потому, что церковь считала пьянство грехом, а свинью - одним из самых низких животных наряду с козлом: мол, будешь грешить брагою, станешь подобен дьяволу. Но некоторые исследователи полагают, что дело здесь не столько в "бесовской природе" свиньи, сколько в ее веселом нраве и смешном облике.
Недаром Петр I, выезжая на "всешутейшие и всепьянейшие соборы", запрягал в сани свиней»10. Обобщая результаты исследования концепта "напитки", в частности крепкие напитки, можно сказать, что среди множества существующих в русском языке выражений, обозначающих пьяного человека, доминирующей является ассоциация со свиньей, что объясняется исторически сложившимся отношением к этому животному в России.
Итак, представленные концепты "няня" и "напитки" дают возможность увидеть их как результат взаимодействия языка, культуры и особенностей русской ментальности. Знание этих социокультурных концептов является важным для понимания художественного текста иноязычным читателем, поскольку перед ним раскрываются многие трудные и непонятные места. В процессе работы над текстом иностранные студенты имеют возможность проникнуть в тайну иного национального бытия и освоить важные элементы культуры страны изучаемого языка.
Примечания
1 Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. М., 2000. C. 24.
2 Chekhov A.P. Flays. Penguin Books, 2002.
3 См.: Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 2. М., 1979.
4 Кузминская Т.А. Моя жизнь дома и в Ясной Поляне. М., 1986. С. 53.
5 Chekhov A.P. The Oxford Chekhov. Voi. 8, 9 / Transl. and ed. by R. Hingiey. L., 1964.
6 Даль В.И. Указ. соч. С. 590.
7 Словарь русского языка: В 4 т. 2-е изд., испр. и доп. / Под ред. А.П. Евгенье-вой. М., 1981-1984. Т. 2. С. 157.
8 Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1978. С. 805.
9 Похлебкин В.В. История русской водки. Б.м.: Акционерное общество "Ласпи". Б.г С. 3.
10 Шейкина Г. Со свиным рылом в какой угодно ряд // Аргументы и факты. 2002. № 52. С. 20.
7 ВМУ, лингвистика, № 4
