CC BY
61
УДК 94(515)
А. С. Клинов
ПРОБЛЕМА ПОЛИТИЧЕСКОГО СТАТУСА ТИБЕТА СОГЛАСНО СИМЛСКОИ КОНВЕНЦИИ 1914 г.:
ТЕОРЕТИКО-ИСТОРИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
Актуальность темы - в стратегическом значении Тибета как в первой половине ХХ в., так и сейчас. Исторический анализ международной конкуренции по проблеме статуса Тибета позволяет сделать важные теоретические выводы о типологии международных отношений и форм государственности на Востоке. Новизна работы в том, что автор вводит в научный оборот новые источники на иностранных языках. Выявлены изменения статуса Тибета в контексте конкуренции великих держав, различия типологии форм политико-территориального устройства в китайской и западной политических традициях.
Автор определил, что Симлская конвенция 1914 г. сохранила статус Внешнего Тибета как части государственной территории Китая и китайский сюзеренитет над Внешним Тибетом. Симлская конвенция признала Внешний Тибет автономным государством с правами политической автономии. Но этот международный акт ограничил позиции Китая в Тибете. Китай получил право наблюдать за положением дел во Внешнем Тибете, не более того. Британская Индия обрела больше возможностей во Внешнем Тибете, чем Китай. Страны Запада и Китай воспринимали смысл Симлской конвенции противоположно, в соответствии со своими политическими и правовыми традициями.
Поэтому Китай отказался ратифицировать Симлскую конвенцию.
После заключения Симлской конвенции Тибет старался выйти из состава Китая и обрести официальное признание суверенитета.
Автор дает трактовку видов территориально-политического устройства, раскрывая различия между унитарным, федеративным, конфедерацией, монархической унией и формами автономий в унитарных государствах. Отмечена однотипность вассальных государств в китайской традиции и автономных образований - в западном понимании. С точки зрения Китая, Тибет входил в геополитический пояс вассальных политических образований, не имевших независимости. Китай хотел, чтобы Великобритания и США отменили политическую автономию Тибета и разрешили установить военный и административный контроль Китая над Тибетом. Эти интересы Китая не нашли поддержки Британской империи и США.
Ключевые слова: политический статус, Тибет, Китай, Великобритания, Британская Индия, вассалитет, сюзеренитет, автономия.
Anatoliy Klinov
THE PROBLEM OF THE POLITICAL STATUS OF TIBET ACCORDING TO THE SIMLA CONVENTION OF 1914: THEORETICAL AND HISTORICAL ASPECTS
The relevance of the topic lies in the strategic significance of Tibet both in the first half of the twentieth century and now. Historical analysis of international competition on the issue of the status of Tibet allows us to draw important theoretical conclusions about the typology of international relations and forms of statehood in the East. The novelty of the work is that the author introduces new sources in foreign languages into scientific circulation. Changes in the status of Tibet in the context of great power competition and differences in the typology of forms of political and territorial structure in Chinese and Western political traditions are revealed.
The author determined that the Simla Convention of 1914 preserved the status of Outer Tibet as part of the state territory of China and Chinese suzerainty over Outer Tibet. The Simla Convention recognized Outer Tibet as an Autonomous state with political autonomy rights. However, this international act limited China's position in Tibet. China was granted the right to observe the state of Affairs in Outer Tibet, nothing more. British India found more opportunities in Outer Tibet than China. Western countries and China perceived the meaning of the
Simla Convention in a negative way, in accordance with their political and legal traditions. Therefore, China refused to ratify the Simla Convention. After the signing of the Simla Convention, Tibet tried to secede from China and obtain official recognition of its sovereignty.
The author gives an interpretation of the types of territorial and political structure, revealing the differences between unitary, Federal, Confederation, monarchical Union and forms of autonomy in unitary States. The similarity of vassal States in the Chinese tradition and Autonomous entities in the Western sense is noted. From China's point of view, Tibet was part of the geopolitical belt of vassal political entities that did not have independence. China wanted the United Kingdom and the United States to revoke Tibet's political autonomy and allow China to establish military and administrative control over Tibet. These interests of China were not supported by the British Empire and the United States.
Key words: political status, Tibet, China, Great Britain, British India, vassalage, suzerainty, autonomy.
Тибетская проблема является одной из ключевых для международных отношений в Азии. Для Китая она связана с сохранением территориальной целостности этой страны. Соединенные Штаты Америки, ведя дело к достижению Тибетом независимости, намереваются установить здесь режим в духе прав человека в американской их интерпретации. Доминирование Вашингтона в тибетских землях позволило бы ему занять преобладающее положение в Центральной Азии и соответствующим образом воздействовать на Китай и Индию. Для Индии тибетская проблема напрямую связана с ее безопасностью.
Поэтому Дели старается не допустить здесь присутствия Вашингтона и ослабить власть Пекина. Это не в последнюю очередь является источником острых индийско-китайских противоречий, что проявилось, в частности, в мае 2020 г., когда с новой силой вспыхнули столкновения на тибетском участке государственной границы двух стран. Для понимания современного состояния тибетской проблемы важно выяснить политический статус Тибета согласно Сим-лской конвенции 1914 г. и противоречивые интересы государств, конкурировавших по проблеме Тибета. Необходимо также уточнить типологию форм терри-
ториально-политического устройства с учётом циви-лизационных различий Китая и стран Запада. В этом состоит актуальность темы.
Хронологические рамки статьи охватывают 1914 г., время заключения Симлской конвенции 1914 г., определившей статус Тибета как политической автономии под сюзеренитетом Китая (что не устроило ни Китай, ни правящие круги Тибета).
Географические рамки работы охватывают, прежде всего, территорию Тибета, а во вторую очередь Британской Индии и Китая. Ниже мы поясним спорность определения границ Тибета и авторскую позицию в этом вопросе. Пространственные пределы Тибета являются предметом политической дискуссии. Так, с точки зрения правительства Тибета в изгнании, образованного Далай-ламой XIV после неудачи восстания 1959 г., пределы Тибета совпадают с Тибетским плоскогорьем площадью 2,5 млн кв. км [16, с.10] и включают все местности компактного проживания народа. Тибет состоит из 3 исторических частей: У-Цанг, Амдо и Кхам. У-Цанг примерно совпадает с границами ныне существующего Тибетского автономного района (ТАР). Амдо включает в себя южные районы китайских провинций Цинхай и Ганьсу. Кхам расположен в восточных районах провинции Сычуань и на крайнем севере провинции Юньнань. В У-Цанге живет меньшая часть тибетцев. Вместе три указанные исторические области составляют Большой (Великий) Тибет. Всю эту территорию нередко именуют просто Тибетом [7, с.42].
Органы власти Китайской Народной Республики отвергают точку зрения далай-дамы и эмигрантского правительства о границах Тибета, поскольку она ведёт к сепаратизму и расчленению Китая. Официальные представители КНР настаивают на том, что Тибет - это только ТАР [6, с.87] размером 1,2 млн кв. км [32, с.88], в том числе - весь регион У-Цанг и ряд западных местностей Кхама. Поясним, что площадь и население ТАР несколько меньше 50% Большого Тибета [7, с.42].
При подготовке работы использовались следующие группы источников. Это материалы обсуждений тибетского вопроса на заседании кафедры зарубежного Востока Коммунистического университета в 1927 г., хранящиеся в Российском государственном архиве социально-политической истории. Они содержат немало информации о Тибете, показывают проявления тибетского феодализма. Это дает возможность понять истоки подхода правящих кругов Тибета ко многим вопросам внешней политики [5]. Ведь внешняя политика является логическим продолжением внутренней политики и из нее вытекает. Важное место занимают международные договоры [15] и иные международные акты публично-правового характера. Немало информации дают справочные материалы [32]. Богатую информацию предоставляют Белая книга по Тибету, подготовленная тибетским правительством в изгнании [16], а также Белая книга по Тибету, изданная в Китае [6]. К источникам следует отнести справочные материалы [5], дипломатическую переписку, отчеты государственных служащих и военных [31]. Следует упомянуть деловую переписку [28]. Важную группу источников составляют воспоминания. Особенно следует выделить мемуары Ч. Белла [18], Т. Шакабпы [30], Т. Рампы [13]. Много информации дают журналистские материалы
и периодика. Особенно выделяются сведения, приводимые Амори де Ренкуром [14].
По тибетской проблеме существует обширная научная литература. Среди наиболее серьезных работ отечественных ученых следует выделить труды В. А. Богословского и А. А. Москалева [2], Б. П. Гуре-вича [4]. За рубежом проблемой Тибета основательно занимались О. Латтимор [24], Х. Ричардсон [29], Ли Дэцзэн [25], Л. Петех [27], Д. Колмаш [23]. Но по внешней политике Тибета изучаемого периода специальные работы отсутствуют. Наша работа является скромной попыткой восполнить указанный пробел хотя бы в малой степени.
Тибет является самым высокогорным регионом планеты. Тибет сохраняет значительное транспортное и геополитическое значение в масштабе Азиатского материка [13]. Тибет стратегически важен для обеспечения государственного единства и целостности Китая. В конце XVIII в. Тибет стал объектом вторжения непальцев и обратился к Цинской империи за защитой и с просьбой о вхождении в состав Китая на правах его внутреннего вассала. В 1793 г. китайские войска защитили Тибет. Таким образом, Тибет добровольно стал китайским внутренним вассалом под сюзеренитетом Цинской империи и частью государственной территории Китая. Тибетом стал управлять наместник («амбань»)от имени императора Китая). Его положение в отношении светской власти приравнивалось к положению далай-ламы и панчен-ламы. При амбане был цинский воинский контингент. Однако внутренние дела Тибета оставались в ведении его собственного правительства. Тибет имел свои вооруженные силы, более чем вдвое превышавшие по численности китайские гарнизоны в регионе.
Следует сказать об особенностях сюзеренно-вассальных отношений в Восточной, Юго-Восточной и Центральной Азии в добуржуазную эпоху. Эти отношения базировались на концепции универсальной монархии. Её системообразующие положения таковы.
Во-первых, Китайское государство и его император (ван) - это сюзерен, тогда как другие народы и страны могут быть только вассалами [19, р.92]. Следовательно, статус верховного правителя Китая выше статусов всех других глав государств.
Во-вторых, китайская концепция означает понимание межгосударственных отношений как иерархических, то есть, императору Китая, как отцу семейства, подчинены вассальные народы и территории [21, р.3].
В-третьих, вассалы Китая должны принять китайское летоисчисление и календарь.
В-четвёртых, зависимые государства и территории должны были регулярно приезжать в китайскую столицу с данью и совершать обряд коленопреклонения перед императором [26, р.36]. За это имперская власть наделяла вассальные государства особыми привилегиями и правами [10, с.49].
В-пятых, правитель вассального государства, его аристократы и сановники получали от империи такие же ранги, что и собственно китайские знатные лица и сановники. Такой порядок сплачивал империю и повышал статус вассалов в их собственном восприятии.
В-шестых, вассальные территории были самостоятельны в своем управлении, но не имели права поступать вопреки интересам империи. Нарушение этого правила влекло за собой ввод имперских войск в данные вассальные территории, низложение их правителей и временное централизованное управление китайских чиновников. Затем китайская администрация обеспечивала воспитание новых, послушных местных элит и правителей, изменяла законы и институты власти, чтобы обеспечить безусловную лояльность вассалов. После этого статус вассальных образований возвращался к докризисному уровню [22, р.82].
В-седьмых, вассальные территории получали в обмен за свою лояльность права и обязанности, равные таковым ядра империи.
И в-восьмых, вассальные образования должны были участвовать в войнах Китая, защищать свои рубежи как общеимперские. За это вассалы получали военную и полицейскую защиту империи в целом [8, с. 99101].
Таким образом, китайская концепция имперской власти предполагала взаимовыгодный обмен ресурсами и сотрудничество между центральной властью и вассальными территориями.
Важно, что вассальные образования имели различный статус в зависимости от уровня своего социально-экономического и политического развития, а также - от культурно-цивилизационной близости самому Китаю. Так, американский исследователь Д. К. Фэйрбэнк классифицировал вассальные образования на три разнотипных ареала: 1) самый близкий Китаю в цивилизационном отношении (Вьетнам, Корея и острова Рюкю) [20, р.119]; 2) интегрированные с Китаем политически, но обособленные в циви-лизационном и культурном аспектах (Япония, Юго-Восточная Азия (за исключением Вьетнама), страны Центральной и часть Южной Азии) [20, р.2]. Они имели статус либо «внутренних вассалов» в составе империи, либо «внешних вассалов», ограничиваясь данью и военной лояльностью («внутренние вассалы» не имели права вести обособленную внешнюю политику); 3) образования, не связанные с Китаем политически и социокультурно, однако принесшие вассальную клятву.
В целом совокупность вассальных территорий, несмотря на различия их статуса, обеспечивала геополитический внешний пояс безопасности вокруг Китая, гибкую интеграцию на пространстве империи и взаимовыгодное сотрудничество центральной власти с периферией [8, с.101].
Целесообразно кратко пояснить авторскую позицию о классификации форм политико-территориального устройства. Критерием классификации выбрано распределение компетенций и ресурсов власти между общегосударственной властью и властью субнационального (регионального) уровня. Ведущими формами политико-территориального устройства в ХХ в. являлись унитарное государство, федерация и конфедерация, а также уния государств. Они различаются по степени централизации либо децентрализации компетенций уровней и органов власти. Эта классификация отражает цивилизационные, правовые и политические традиции Запада. Как будет аргументировано далее, Китай имеет иные традиционные формы территориального устройства,
что следует учитывать при определении статуса Тибета в период 1914-1959 гг.
Применительно к теме важно, что унитарные государства могут иметь в составе автономные территориальные образования, охватывающие либо всю территорию страны, либо отдельную её часть. Основаниями создания автономий могут быть как компактное проживание этнических, языковых, религиозных меньшинств, так и экономико-географические особенности некоей территории, так и сочетание всех перечисленных факторов.
По критериям объёма полномочий и способов их закрепления автономные образования делятся на административные либо политические. Административная автономия не является государственным образованием и не вправе иметь свою конституцию (устав). Её нормативные акты производны от таковых общегосударственного уровня, а должностные лица, как правило, назначаются по воле центральной власти. Полномочия административной автономии ограниченны и обычно проявляются только в экономической, социальной, культурной, а не в политической, сферах [8, с.93]. Административная автономия по субъектному составу может быть территориальной и индивидуальной. При территориальной автономии правами административной автономии наделяется административно-территориальная единица. То есть за основу берется территориальный принцип. Административная автономия индивидуального характера предполагает наделение автономными правами какого-либо этноса или религиозной конфессии. При такой автономии автономными правами наделяются все члены указанных выше этноса или конфессии независимо от места их проживания. Народ либо конфессия имеет один руководящий центр, который занимается разработкой законов по вопросам, относящихся к ведению их административной автономии.
Политическая (конституционная) автономия означает, что автономные образования имеют гарантированный в конституции страны и собственных конституциях (уставах) статус, он не может быть пересмотрен общегосударственной властью в одностороннем порядке. Такие автономии имеют выборные органы власти. Их компетенция значительно шире, чем таковая административных автономий. Она приближается по объёму и гарантированности к компетенции субъектов федерации. В том числе, политические (конституционные) автономии вправе иметь особые институты власти и правовую систему, региональный официальный язык, таможенные границы (в том числе с государством, в состав которого политическая автономия входит) и иные полномочия, за исключением вопросов внешней политики и обороны. Режим экономического и военно-политического союза между политической автономией и государством не обязателен [8, с. 9394].
Политическая автономия при своих огромных полномочиях не вправе принимать антигосударственные решения, например, налагать вето на действие общегосударственных законов и международных соглашений страны, выходить из состава государства. Хотя центр ни в коей мере не вправе вмешиваться в вопросы, относящиеся к исключительному ведению политической автономии, когда присутствует угроза государственной безопасности,
центр получает полномочия вплоть до устранения этой угрозы давать субъекту политической автономии обязательные для исполнения указания по любому вопросу, который посчитает нужным.
Ведь унитарное государство, как и федеративное, обладает суверенитетом. Этот суверенитет, во-первых, в полной мере распространяется также и на территорию политической автономии, во-вторых, дает государству законное право эту автономию, нарушающую свой установленный статус, упразднить.
На практике, однако, бывали исторические случаи, когда политическая автономия проявляла неподчинение центру и причиняла прямой вред государству. Ярким примером этому могут быть многие действия Великого Княжества Финляндии в отношении России, в состав которой Финляндия входила с 1809 по 1917 гг. [11, с.107-109].
Характеризуя виды автономии (административную и политическую), нужно учитывать два основных подхода к регулированию межэтнических отношений: византийский и «стандартный». Первый из них признаёт равноправие народов и конфессий страны, предполагает государственную политику сохранения идентичности сообществ и на наделение ее правами административной автономии [8, с. 96]. Зародился этот подход в Восточной Римской империи. Среди правящих в ней династий были греческие, арабские, славянские. Ни раса, ни язык, ни этническая принадлежность не были препятствием для реализации прав византийскими подданными. Единственное ограничение религиозного характера было только лишь для монарха: византийский император обязан был исповедовать православие. Византийский подход стал нормой на Руси, а затем - в России.
Остальной же мир живет по канонам стандартного подхода к межнациональным отношениям. В соответствии с этим походом все в государстве строится по канонам и желанию титульной нации. По общему правилу представители нетитульных наций (особенно если они грамотны) должны ассимилироваться. Справедливости ради следует отметить, что после Второй мировой войны, уже к самому концу XX в., в Европе стало практиковаться исключения из этого правила. Наиболее сильное из этих исключений коснулось сферы языка. Если какой-либо народ составляет 10% и выше в общей численности населения какого-то района, то его языку в этом районе придается статус официального [12].
Стандартный подход бывает обычным и строгим. Обычный подход описан выше. Строгий же подход представляет собой обычный подход с единственным дополнением, а именно: титульная нация не допускает включение в свой состав представителей иных этносов. Наций, придерживающих стандартного подхода в строгом его варианте, не так уже много. В Азии это, например, японцы. Для того, чтобы быть полноценным японским гражданином, нужно быть японцем по крови, родиться в Японии и быть воспитанным в Японии или среди японцев на территории, подвластной правительству этой страны (а не где-нибудь, в США, например).
В Японии в настоящее время постоянно проживают около 600 тыс. корейцев и 50 тыс. китайцев, по общему правилу не имеющих права гражданства [17, с. 26]. Особенно это касается корейцев и не-
сколько меньшей степени китайцев. Вместо паспортов граждан Японии этой категории жителей японские власти выдают документы установленного образца. Предки этих людей во время Второй мировой войны были переселены (в большинстве случаев насильственно) японскими властями в Японию соответственно из Кореи и Китая для использования их в качестве неквалифицированной рабочей (точнее сказать, рабской) силы на тяжелых и вредных (часто опасных) для здоровья и жизни работах в пользу Японской империи, которая тогда вела тяжелую Тихоокеанскую войну (1941-1945 гг.) против США, Великобритании, Франции, Нидерландов и Китая. Эти китайцы и особенно корейцы давно утратили всякую связь со своей родиной, знают только японский язык, в Японии родились и выросли. Что касается небольшой по численности группы европейцев, живущих в Японии, то японская традиция рассматривает их только как временных жителей несмотря на срок проживания в Японии. Не может быть никакой речи о том, чтобы придать этим людям статус даже постоянного жителя Страны восходящего солнца. О предоставлении им гражданства не стоит не только говорить, но и думать. Исключения нет даже для американцев, хотя Япония в экономическом и военном отношениях всецело зависит от Соединенных Штатов. Приверженность Японии строгому варианту в рамках стандартного подхода к межнациональным отношениям стал важным обстоятельством, в силу которого Тибет не перешел на сторону держав оси в период Второй мировой войны.
Нужно учитывать два принципа, характеризующих отношение физического лица к своему государству: принцип гражданства и принцип домицилия. Принцип гражданства исходит из связи гражданина с государством, а принцип домицилия руководствуется связью лица с районом его проживания. Гражданство при этом учитывается, но ставится на второй, третий и даже на последний план. Принцип гражданства является руководящим правилом в странах романской и особенно германской государственных систем. А принцип домицилия характерен для английской и американской государственных систем.
Это обстоятельство немаловажно, учитывая, что тибетскими делами ведали Британская Индия (являвшейся в рассматриваемый период колонией Великобритании, которая делегировала ей ведение тибетских дел), и Китай. В Китае присутствуют оба принципа: принцип гражданства и принцип домицилия.
Как и в странах романской и германской систем, основным для китайца является принцип гражданства. Это закреплено в постулатах конфуцианства еще с глубокой древности, когда на территории современной Европы не было не только современных государств, но даже и того, что хотя бы отдаленно напоминало современные нации Запада. Однако в отличие от романской и германской государственных систем, где принципу домицилия отведена семейно-бытовая и конфессиональная сферы, в Китае принцип домицилия занимает важное второе место после принципа гражданства и призван наряду с принципом гражданства в том числе укреплять Китайское государство, воспитывать в китайцах верность ему. Это также закреплено и в официальной идеологии как Китайской Народной Республики, так
и Китайской Республики на Тайване. И в конфуцианстве, разумеется.
В Большом Тибете всецело господствует принцип домицилия. Район проживания тибетца, его деревня, его монастырь для него всегда были гораздо важнее Тибетского государства. Если же ему приходится выбирать между Тибетским государством и Китаем, то неизвестно еще, какая страна ему ближе: Тибет или Китай. Все зависит от конкретной ситуации. Руководство Тибета для тибетца ассоциируется прежде всего с религиозным центром, а далай-лама рассматривается, прежде всего, как духовный глава ламаистской конфессии, мнение которого в этой сфере имеет почти непререкаемый авторитет. Что же касается светской жизни, то здесь далай-лама представляется тибетцу больше как самый авторитетный чиновник, мнение которого можно пренебречь посредством усложненной процедуры. Ещё в большей степени это касалось в прошлом правительства старого Тибета, а в настоящее время правительства Тибета в изгнании.
Приведенная информация обязательно должна учитываться при рассмотрении взаимоотношений Тибета с Британской Индией, Великобританией, США, Китаем в первой половине ХХ в. Она объясняет многое в позиции, которую Тибет занял во Второй мировой войне.
Федерация, конфедерация и уния состоят из субъектов и центра. Субъекты представляют собой те государственные и административные образования, которые путем объединения образовали федерацию, конфедерацию и унию, а также определяют порядок функционирования данных территориально-политических систем.
Применительно к статусу Тибета в составе Китая с 1914 г. целесообразно пояснить, что в конфедерациях объём полномочий их субъектов выше, чем объём полномочий центральной власти. Члены конфедеративного союза обладают собственным суверенитетом, они вправе налагать вето на законы такого межгосударственного образования и международные договоры, заключённые конфедерацией. Участники конфедерации вправе иметь свои обособленные формы государственного правления и политические режимы, вооружённые силы, валюту и др. Субъекты конфедерации могут в одностороннем порядке законно выйти из состава конфедерации. Следовательно, конфедерации являются, скорее, рыхлым и шатким временным объединением суверенных государств, а не одним государством.
Уния - это ряд государств или территориальных образований, имеющих общего монарха. Уния может быть реальной (приближается по типу организации к унитарному государству) либо династической (близка к конфедерации). [8, с.95].
Встречается также и такое явление, как ассоциированное государство. Оно заключает с каким-либо государством договор, который прикрепляет ассоциацию к этому государству. Но в состав указанного государства ассоциация (иначе ассоциированный член, ассоциированное государство) не входит. В реальности у ассоциированного государства прав еще больше, чем у субъекта в конфедерации. Полномочия же государства, в состав которого входит ассоциация, носят по сути рекомендательный характер.
В унитарном государстве и в федерации территории не имеют права самостоятельно и по собственным правилам отделяться от государства, в состав которого они входят. Субъекты конфедерации и ассоциированные государства таким правом обладают. В унии возможны оба указанных выше варианта.
Справедливости ради нужно заметить, что в этом отношении Союз Советских Социалистических Республик на первый взгляд был некоторым исключением. Все конституции СССР Союз признавали право союзных республик (были его субъектами) на самостоятельный выход из состава СССР. Но это положение всех конституций бывшего СССР было декларативным и не наполненным реальным содержанием.
Во-первых, ни одна из конституций Советского Союза прямым действием не обладала. Следовательно, для реализации положений этих конституций требовались дополнительные нормативные акты, определяющие механизм этой реализации. Это в полной мере касалось и положения о праве союзных республик на выход из состава СССР по собственной инициативе. Таких нормативных актов (в первую очередь они должны были указывать на то, кто будет решат вопрос об отделении: элита или народ) не было вплоть до 1990 г. Принятый 3 апреля 1990 г. Закон СССР «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР» из-за саботирования его почти всеми союзными республиками, взявшими курс на выход из состава СССР либо же на преобразование его в конфедерацию, исполнен не был.
Во-вторых, важнейшую роль в жизни СССР играла Коммунистическая партия Советского Союза. В Конституции СССР (статья 6) была официально закреплена ее руководящая роль. А КПСС вплоть до последних месяцев существования Советского Союза строилась на четких унитарных началах, что исключало право выхода из ее состава какой-либо местной партийной организации.
На унитарных началах думали строить Советскую Россию и В. И. Ленин, ее основатель, и И. В. Сталин, ведавший делами национальностей. Унитарное государственное устройство оба лидера считали необходимым дополнить автономией. Если В.И. Ленин допускал и административную и политическую автономию, то И. В. Сталин был решительным противником последней. Л. Д. Троцкий был сторонником конфедеративного устройства России с наделением общероссийского центра весьма слабенькими полномочиями. В качестве компромиссного варианта В. И. Ленин предложил вариант федерации в форме федеративного государства (а не федерации как союза государств) и назвал его Советским Союзом.
Формальной уступкой Л. Д. Троцкому стало признание такой черты конфедерации, как право союзных республик на самоопределение. К этой уступке побудила большевиков также позиция бо-ротьбистов (первоначально независимая от Российской коммунистической партии (большевиков) партия украинских коммунистов, борющаяся за независимость Украины и затем кооптированная в ряды РКП(б)), а также позиция коммунистов Закавказья. Те сразу раскололись на сторонников достижения независимости Азербайджана, Армении и Грузии (имели свои, независимые от РКП(б), компартии), с одной
стороны, и сторонников вхождения Закавказья в состав Советской России на правах административной автономии (входили в состав РКП(б)), с другой стороны. В дальнейшем независимые компартии Закавказья вместе с вошедшими в них левыми членами буржуазно-националистических партий Мусават, Дашнакцютун и грузинских меньшевиков были включены в состав РКП(б) методом кооптации. На Украине боротьбисты перед самым вхождением их в РКП(б) включили в свой состав левых представителей националистического движения Симеона Пет-люры. Все это значительно усилило позиции Л. Д. Троцкого. В этой ситуации от В. И. Ленина потребовались ум, гибкость, последовательность, умение применить против своих политических противников целый арсенал самых разнообразных методов, включая и введение Л.Д. Троцкого в заблуждение, допуская при этом и прямой обман троцкистов.
Примером последнего метода может быть отсутствие во всех советских конституциях раскрытия понимания того, что означает право наций на самоопределение. Если исходить из концепции конфедерации, то только верхи территории, решившей отделиться от государства, определяли правила и процедуру выхода этой территории из состава государства. А если исходить из концепции В. И. Ленина, то это право находилось исключительно в ведении населения (прежде всего трудящихся) указанной выше территории. Поэтому он никогда не признавал отделения от Советской России тех территорий, где соответствующее решение принимали руководители (часто вдохновляемые иностранными державами) без участия населения этих земель. И уж во всяком случае В.И. Ленин именно в таком духе право на самоопределение распространял не только на республики, но и на народы, даже не имевшие своих автономий. Поэтому В.И. Ленин, говоря о праве на самоопределение, подразумевал под этим право наций, а не право руководителей отделяться от государства. Концепция же конфедеративного государства под правом самоопределения понимает прежде всего право элит субъектов конфедерации на такой шаг. Из этого же исходят общие правовые доктрины и практика. Поэтому когда первый и последний президент СССР М.С. Горбачев в предложенном им Законе СССР «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР» первенствующую роль в принятии вопроса об отделении от СССР отвел населению союзных республик, а не их руководству, а также подключил к этому процессу население всего Советского Союза, - вот тогда-то руководители бывших союзных республик почувствовали себя обделенными и, не желая отдавать решение вопроса о судьбах своих республик населению эти республики, весьма решительно и в большинстве своем методами (подчас довольно жесткими), весьма далекими от понятий и принципов демократии и добросовестности, взяли курс на выход из состава Советского Союза.
Следует здесь также отметить, что идеи В. И. Ленина о праве наций на самоопределение разделял и президент Соединенных Штатов Америки Вудро Вильсон. Он, как и большевистский лидер, понимал под этим - право населения, а не право элит, на сецессию. Но правовые доктрины и практика меж-
дународных отношений эти идеи не восприняли, подразумевая под правом на выход той или иной территории право осуществить такой шаг только элитами этих территорий и распространяя это право лишь на конфедерации. Примером того может служить непризнание мировым сообществом вхождения Крыма в состав Российской Федерации по результатам проведенного на Крымском полуострове всенародного референдума весной 2014 г. Основанием для такого суждения является унитарное государственное устройство Крыма. Таким образом, лишь в конфедерациях территория вправе самостоятельно выходить из пределов государства, но не в федерации и тем более ни в унитарном государстве.
Принимая во внимание все сказанное, можно вывести суждение, что китайская и западная концепции форм территориально-политического устройства исходят из различных ценностных, цивилизационных оснований, по-разному трактуя сам феномен государственной власти. Вместе с тем, китайское понимание «внутренних вассалов» близко западному пониманию политической автономии с той разницей, что китайские вассальные образования не имели конституций.
Новые границы и статусы областей, составляющих Тибет, были введены Симлской конференцией по Тибету 1913-1914 гг., на которой 3 июля 1914 г. заключена Конвенция между Великобританией и Тибетом. Этот международно-правовой акт разделил Тибет на Внутренний и Внешний и установил границу между ними [15, с.106]. Внутренний Тибет составили те тибетские земли, которые ныне входят в состав соседних с Тибетом китайских провинций (Амдо и почти весь Кхам). Внешний Тибет включил в себя У-Цанг и некоторую часть Кхама. Симлская конвенция 1914 г. признала абсолютный суверенитет Китая над Внутренним Тибетом и отнесла вопросы Внутреннего Тибета к исключительному ведению Китая, регулируя статус только Внешнего Тибета. Симлская конвенция заключена в период ослабления Китая после Синьхайской революции 1911 г. и отразила политику европейских держав по разделу Китая на сферы влияния.
Согласно Симлской конвенции 1914 г., Внешний Тибет получил международно-признанную автономию [15, с.103]. Британская империя и Китайская республика дали обязательство «воздерживаться от вмешательства в управление Внешним Тибетом (включая выборы и возведение в сан Далай-ламы), которое должно остаться в руках тибетского правительства в Лхасе» [15, с.103]. Исключительной компетенцией тибетского правительства также стали «выборы и назначение всех чиновников во Внешнем Тибете» [15, с.108]. Конвенция ввела норму, по которой «Внешний Тибет не должен быть представлен в китайском парламенте или другом подобном учреждении» [15, с.108]. Правительство Китая обязывалось не обращать Тибет в обычную провинцию [15, с.103], а Британская империя обещала не аннексировать Тибет или его часть [15, с.103]. Китай стал обязан «не посылать гражданских или военных должностных лиц и не создавать китайских поселений в этой стране» [15, с.104]. Китайские военнослужащие и чиновники, пребывавшие во Внешнем Тибете, подлежали выводу из региона в срок 3 месяцев после
заключения конвенции [15, с.104]. Конвенция разрешила Китаю иметь в Лхасе представителя с конвоем максимум 300 чел. [15, с.104]. Британская империя закрепила право держать в Гьянгдзе (город во Внешнем Тибете недалеко от индийских пределов) агента с правом посещать Лхасу в сопровождении конвоя [15, с.104]. Агенту поручалось подписать с правительством Тибета новое соглашение о взаимной торговле [15, с.105]. Более того, Симлская конвенция запретила Тибету и Китаю вступать в переговоры друг с другом и с другими странами по вопросу о политическом статусе Тибета [15, с.104-105, 9, с.107111].
Если учесть, что Китай был полуколониальной страной, ограниченной в своих правах многочисленными неравноправными договорами с иностранными державами, среди которых важнейшее место занимала Британская империя, то становится очевидным, что Симлская конвенция 1914 г. фактически преобразовала Тибет из китайского вассала в совместное владение Великобритании, Британской Индии и Китая, где приоритет был у Британской Индии, действующей по правилам делегированного законодательства от имени Великобритании и по ее поручению. Поэтому Китайская Республика отказалась ратифицировать Симлскую конвенцию 1914 г.
Что касается феодальных элит старого Тибета (то есть до проведения там антифеодальных реформ властями Китайской Народной Республики в 50-60-х гг. XX в.), то они поставили перед собой две задачи: во-первых, получить дипломатическое признание независимости Тибета с его полным выходом из состава Китая; во-вторых, включить в состав независимого Тибетского государства все земли Большого Тибета.
Симлская конвенция по Тибету оперирует понятием сюзеренитета. Поэтому полезно остановиться на понятиях суверенитета, сюзеренитета и вассалитета. Суверенитет представляет собой полновластие государства на своей территории и независимость и равноправие его во взаимоотношениях с другими государствами и иными субъектами международного публичного права. По общему правилу с принятием Устава Организации Объединенных Наций государства могут быть только суверенными.
Сюзеренитет означает неполную власть государства над своей территорией, вернее, над теми ее областями, которые относятся к числу вассальных (что реально соответствует политической автономии). По общему правилу «вассальное государство -государство, зависимое от более сильного государства-сюзерена, обязавшееся оказывать последнему военную помощь, ежегодно вносить «трибут», т.е. денежную или натуральную дань, и сохранять общую верность, обычно скреплявшуюся присягой. Сюзерен утверждает власть высшего органа» вассального государства, «ведет его международные дела и лишь в виде исключения признает за вассалом право вступать в международные договоры» [3, с.45]. Из приведенного определения следует, что реальное положение вассала совпадало с положением политической автономии. Только термины «вассал» и «вассальное государство» были присущи феодальной эпохе, а термин «политическая автономия» относится к постфеодальному, то есть к современному, периоду. Следует добавить, что в отличие от вассала, имевшего немалый объем обязанностей по от-
ношению к сюзерену, обязанности политической автономии сокращены до предела и заключаются лишь в отказе от права самостоятельно вести внешнюю политику.
При административно-территориальном устройстве государства обычно используют три подхода (принципа): экономический, исторический и этнический. Экономический подход делит страну на регионы в соответствии с отраслевой специализацией их хозяйства. При историческом подходе административно-территориальные единицы создаются, исходя из исторического прошлого, в первую очередь исходя из традиции. При этническом подходе в основу территориального деления берется факт компактного расселения этнических, языковых групп.
Исторический опыт показывает, что поскольку народы живут чересполосно и часто смешанно на конкретной территории, то национальный принцип проведения административных границ ведет к межэтническим конфликтам. Более жизнеспособны и эффективны экономический и исторический принципы деления государства на административно-территориальные единицы.
В Китае в основу создания административно-территориальных единиц положен исторический принцип в сочетании с китайской традицией. Все китайские провинции уходят своими корнями по меньшей мере во времена средневековья (большая их часть тогда была создана), а часто в период древней истории. Во многом благодаря этому Китай и отказывается от деления Тибета на У-Цанг, Амдо и Кхам, а также не признает введенного Симлской конвенцией 1914 г. деления Тибета на Внутренний и Внешний.
Подведём итоги анализа темы. Симлская конвенция признала Внешний Тибет автономным государством с правами политической автономии. Этот международный акт ограничил позиции Китая в Тибете. Китай получил право наблюдать за положением дел во Внешнем Тибете, не более того. Конвенция, вместе с тем, не изменила статус Внешнего Тибета как составной части Китая и сохранила сюзеренитет Китая над этим регионом. Страны Запада и Китай воспринимали смысл Симлской конвенции противоположно, в соответствии со своими политическими и международно-правовыми традициями. Тибет, являющийся автономным государством (в статусе политической автономии) под сюзеренитетом Китая согласно Конвенции, заключенной в Симле 3 июля 1914г., стремился к независимости. Лхаса же ставила своей целью дипломатическое признание суверенного статуса Тибета и его отделение от Китая при поддержке Британской империи и ее доминиона Индии.
Выявлена близость статусов «внутренних вассалов» Китая и автономных образований. С точки зрения Китая, Тибет входил в геополитический пояс вассальных политических образований, не имевших независимости. Особый статус Внешнего Тибета, установленный Конвенцией в Симле, означал де-факто ограничение сюзеренитета Китая над регионом. Поэтому Китай желал, чтобы Великобритания и Соединенные Штаты Америки отменили политическую автономию Тибета и разрешили установить военный и административный контроль Китая над Тибетом. Эти интересы Китая не нашли поддержки Британской империи и США.
Источники и литература
Азизов. События в Синьцзяне // На зарубежном Востоке. 1933. №5. С. 16-29.
2. Богословский В.А., Москалев А.А. Национальный вопрос в Китае (1911-1949). М.: Наука, 1984. 264 с.
3. Вассальное государство // Большая Советская Энциклопедия. 2-е изд. Москва: Большая Советская Энциклопедия, 1951. Т. 7. C. 45.
4. Гуревич Б.П. Освобождение Тибета. Москва: Издательство восточной литературы, 1958. 212 с.
5. Заседание кафедры Зарубежного Востока научно-исследовательской ассоциации Сталинского Коммунистического университета от 12.05.1927 // Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 532. Оп. 4. Д. 343.
6. Кому принадлежит суверенитет над Тибетом и как в Тибете обстоит дело с правами человека. Пекин: Пресс-канцелярия Госсовета КНР, 1992. 104 с.
7. Клинов А.С. К вопросу о международно-правовом статусе Тибета // Мир Евразии. - Горно-Алтайск, 2008. №2(2). С.41 - 46.
8. Клинов А. С. Об основных факторах политики Китая в тайваньском вопросе // Голос минувшего. Краснодар, 2017. №12. С. 85-108.
9. Клинов А. С. Политический статус Тибета и позиция ведущих мировых держав, 1914 г. конец ХХ в.: дисс. ... д-ра ист. наук. Краснодар, 2001. 503 с.
10. Крюков М. В., Малявин В. В., Софронов М.В. Китайский этнос в средние века (VII—XI11 вв.). М.: Наука, 1984. 336 с.
11. Похлебкин В. В. СССР Финляндия: 260 лет отношений (1713-1973). М.: Международные отношения, 1975. 408 с.
12. Рамочная Конвенция о защите национальных меньшинств (Страсбург, 01.02.1995) URL: http://constitution.-garant.ru/D0C_2440487.htm (Дата обращения: 20.08.2020).
13. Рампа Т. Третий глаз. Л.: Лениздат, 1991. 199 с.
14. Ренкур А. де. Крыша Мира. Тибет - ключ к Азии. М.: Издательство иностранной литературы, 1950. 100 с.
15. Симла Конвенция (03.07.1914) // Сборник документов по вопросу о китайско-индийской границе (документы и материалы). Пекин: Издательство литературы на иностранных языках, 1959. 156 с. С. 102-109.
16. Тибет: Правда, основанная на фактах. М.: Галарт, 1994. 120 с.
17. Япония. Справочник. М.: Республика, 1991. 544 с.
18. Bell Ch. Tibet: Past and Present. Oxford, 1924. 327 p.
19. Chun Hae Jong. Sino-Korean Tributary Relations in the Ch'ing Period // The Chinese World Order. Cambridge (Mass.), 1968. P. 90-111.
20. Fairbank J. K. A Preliminary Framework // The Chinese World Order. Cambridge (Mass.), 1968. P. 1-19.
21. Hsu I.C.Y. China's Entrance into the Family of Nations. The Diplomatic Phase. 1858 - 1860. Cambridge (Mass.), 1960.
22. Hsu I.C.Y. The Meetings of the Western and Eastern Families of Nations // Readings in Modern Chinese History. New York, 1971. P.79 - 89.
23. Kolmas J. Tibet and Imperial China: A Survey of Sino-Tibetan Relations up to the Еnd of the Manchu Dynasty in 1912. Canberra, 1967. 81 p.
24. Lattimore O. Inner Asian Frontiers of China. New York: Beacon Press, 1962. 585 p.
25. Li Tiehtseng. The Historical Status of Tibet. New York: Columbia University Press, 1956. 312 p.
26. Mancall M. China at the Center. 300 years of Foreign Policy. New York, 1984.
27. Petech L. China and Tibet in the Early Eighteenth Century: History of the Establishment of Chinese Protectorate in Tibet. Leiden, 1950. 286 p.
28. President Roosevelt to the Dalai Lama of Tibet. Washington. 1942.07.03 // Tibet and the Chinese People's Republic: A Report to the the International Commission of Jurists by its Legal Inquiry Committee on Tibet. Appendix III. Geneva: International Commission of Jurists, 1960. P. 320.
29. Richardson H.E. Tibet and Its History.. London, 1984. 328 p.
30. Shakabpa T.W.D. Tibet: A Political History. New Haven and London: Yale University Press, 1967. 369 p.
31. The Ambassador in China (Gauss) to the Secretary of State. Chungking. 1942.07.13 // Tibet and the Chinese People's Republic: A Report to the the International Commission of Jurists by its Legal Inquiry Committee on Tibet. Appendix III. Geneva: International Commission of Jurists, 1960.
32. й ffi ^ ffl Ф В Ш S5 l„t Ж: Ф В Ш S5 ffi ffi Й. 1992 105 Новейший атлас Китая для практического использования. Пекин: Китайское издательство географических карт, 1992. 105 с. (на китайском языке).
References
1. Azizov. Sobytiya v Sin'tszyane (The events in Xinjiang) // Na zarubezhnom Vostoke (In the foreign East). Moscow, 1933. No.5. P. 16 - 29. (In Russian).
2. Bogoslovskij V. A., Moskalyov A. A. Natsional'nyi vopros v Kitae (1911-1949) (The national question in China (19111949). Moscow: Nauka, 1984. 264 p. (In Russian).
3. Vassal'noe gosudarstvo (Vassal state) // Bol'shaya Sovetskaya Entsiklopediya (The Great Soviet encyclopedia). 2-nd ed. Moscow: Bol'shaya Sovetskaya Entsiklopediya, 1951. Vol.7. P.45. (In Russian).
4. Gurevich B. P. Osvobozhdenie Tibeta (Liberation of Tibet). Moscow: Izdatel'stvo vostochnoj literatury, 1958. 212 p. (In Russian).
5. Zasedanie kafedry Zarubezhnogo Vostoka nauchnoissledovatel'skoj assotsiatsii Stalinskogo Komuniversiteta ot 12.05.1927 -(Meeting of the Department of the Foreign East of the research Association of the Stalinist University from 12.05.1927) // Russian state archive of socio-political history (RGASPI). F.532. Op.4. D.343. L.1-62. (In Russian).
6. Komu prinadlezhit suverenitet nad Tibetom i kak v Tibete obstoit delo s pravami cheloveka (To whom belongs sovereignty over Tibet and in Tibet as is the case with human rights). Pekin: Press-kantselyariya Gossoveta KNR, 1992. 104 p. (In Russian).
7. Klinov A. S. K voprosu o mezhdunarodno-pravovom statuse Tibeta (On the international legal status of Tibet) // Mir Evrazii (The World of Eurasia). Gorno-Altajsk, 2008. No.2(2). P.41-46. (In Russian).
8. Klinov A. S. Ob osnovnykh faktorakh politiki Kitaya v tajvan'skom voprose (On the main factors of China's policy in the Taiwan issue) // Golos minuvshego (Voice of the past). Krasnodar, 2017. No.1-2. P.85-108. (In Russian).
9. Klinov A. S. Politicheskij status Tibeta i pozitsiya veduschikh mirovykh derzhav, 1914 g. konets XX v. (The Political status of Tibet and the position of the leading world powers, 1914. late twentieth century): thesis. Krasnodar, 2001. 503 p. (In Russian).
10. Kryukov M. V., Malyavin V. V., Sofronov M. V. Kitajskij etnos v srednie veka (VII-XIII) (Chinese ethnos in the middle ages (VII-XIII c.). Moscow: Nauka, 1984. 336 p. (In Russian).
11. Pokhlyobkin V. V. SSSR Finlyandiya: 260 let otnoshenij (1713-1973) (USSR Finland: 260 years of relations (17131973). Moscow: Mezhdunarodnye otnosheniya, 1975. 408 p. (In Russian).
12. Ramochnaya Konventsiya o zashchite natsional'nykh men'shinstv (Strasburg, 01.02.1995) (The framework Convention for the protection of national minorities). URL: http://constitution.garant.ru/DOC_2440487.htm (Data obrascheniya: 20.08.2020). (In Russian).
13. Rampa T. Tretij glaz (Third eye). Leningrad: Lenizdat, 1991. 199 p. (In Russian).
14. Renkur A. de. Krysha Mira. Tibet - klyuch k Azii (The roof of the world. Tibet is the key to Asia). Moscow: Izdatel'stvo inostran-noj literatury, 1950. 100 p. (In Russian).
15. Simla Konventsiya (03.07.1914) (Simla Convention (03.07.1914)) // Sbornik dokumentov po voprosu o kitajsko-in-dijskoi granitse (dokumenty i materialy) (Collection of documents on the issue of the Chino-Indian border (documents and materials). Pekin: Izdatel'stvo literatury na inostrannykh yazykakh, 1959. P.102-109. (In Russian).
16. Tibet: Pravda, osnovannaya na faktakh (Tibet: Truth based on facts). Moscow: Galart, 1994. 120 p. (In Russian).
17. Yaponiya. Spravochnik (Japan. Guide). Moscow: Respublika, 1991. 544 p. (In Russian).
18. Bell Ch. Tibet: Past and Present. Oxford, 1924. 327 p.
19. Chun Hae Jong. Sino-Korean Tributary Relations in the Ch'ing Period // The Chinese World Order. Cambridge (Mass.), 1968. P.90-111.
20. Fairbank J.K. A Preliminary Framework // The Chinese World Order. Cambridge (Mass.), 1968. P. 1-19.
21. Hsu I.C.Y. China's Entrance into the Family of Nations. The Diplomatic Phase. 1858-1860. Cambridge (Mass.), 1960.
22. Hsu I.C.Y. The Meetings of the Western and Eastern Families of Nations // Readings in Modern Chinese History. New York, 1971. P.79-89.
23. Kolmas J. Tibet and Imperial China: A Survey of Sino-Tibetan Relations up to the End of the Manchu Dynasty in 1912. Canberra, 1967. 81 p.
24. Lattimore O. Inner Asian Frontiers of China. New York: Beacon Press, 1962. 585 p.
25. Li Tiehtseng. The Historical Status of Tibet. New York: Columbia University Press, 1956. 312 p.
26. Mancall M. China at the Center. 300 years of Foreign Policy. New York, 1984.
27. Petech L. China and Tibet in the Early Eighteenth Century: History of the Establishment of Chinese Protectorate in Tibet. Leiden, 1950. 286 p.
28. President Roosevelt to the Dalai Lama of Tibet. Washington. 1942.07.03 // Tibet and the Chinese People's Republic: A Report to the the International Commission of Jurists by its Legal Inquiry Committee on Tibet. Appendix III. Geneva: International Commission of Jurists, 1960. 320 p.
29. Richardson H.E. Tibet and Its History. London, 1984. 328 p.
30. Shakabpa T.W.D. Tibet: A Political History. New Haven and London: Yale University Press, 1967. 369 p.
31. The Ambassador in China (Gauss) to the Secretary of State. Chungking. 1942.07.13 // Tibet and the Chinese People's Republic: A Report to the the International Commission of Jurists by its Legal Inquiry Committee on Tibet. Appendix III. Geneva: International Commission of Jurists, 1960.
32. * ffi ^ ffl ^ S № @ M: ^ S № @ ffi ffi *±o 1992 105 Novejshij atlas Kitaya dlya prakticheskogo ispol'zovaniya (The latest Atlas of China for practical use). Pekin: Kitajskoe izdatel'stvo geograficheskikh kart, 1992. 105 p. (In Chinese).
Сведения об авторе
Клинов Анатолий Сергеевич - доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры зарубежного регио-новедения и востоковедения Кубанского государственного университета (Краснодар) / [email protected]
Information about the author
Klinov Anatoliy - PhD in Historical Sciences, Associate Professor, Professor of Foreign Area Studies and Oriental Studies Department, Kuban State University (Krasnodar) / [email protected]
