CC BY
271
2010 История №3(11)
II. ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИОГРАФИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ
УДК 292.08 + 947.084
Ю.В. Гераськин, А.Ю. Михайловский
ПРОБЛЕМА ПЕРИОДИЗАЦИИ ИСТОРИИ ОТНОШЕНИЙ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА И РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
Дан обзор подходов к периодизации конфессиональной политики советского государства, его отношений с Русской православной церковью, настроений и поведения верующих на протяжении 50-летнего исторического цикла с учетом социальнодемографических изменений. Предлагается оригинальная периодизация истории го-сударстеенно-церковных отношений в период с конца 30-х до начала 80-х гг. ХХ в. Ключевые слова: период, политика, государство, церковь, верующие.
В настоящее время многие исследователи истории взаимоотношений советского государства, общества и Русской православной церкви (РПЦ) ограничиваются анализом политически обособленных периодов. Выделяют два, три и даже десять таких периодов [1—5]. Они, по мнению М.В. Шкаровского, одного из авторов подобной хронологической конкретизации, совпадают, как правило, с переломными этапами в истории государства и общества. Он считает, что «такое совпадение не случайно, поскольку церковная политика всякий раз по-своему отражает внутреннюю политику властных структур в целом... И церковь никогда не отделяла себя от интересов общества» [5. С. 8]. Приведенный выше аргумент, казалось бы, аксиоматичен. Однако в полном объеме принять предлагаемый подход историки Русской православной церкви не могут, предпочитая привязывать этапы развития церковной организации не столько к политической истории государства, сколько к деяниям патриархов или к датам проведения поместных или архиерейских соборов [6]. Среди предстоятелей РПЦ встречались люди, не согласные с правящим политическим курсом (например, избранный на переломе исторических эпох патриарх Тихон). Выборы всех остальных патриархов происходили с ведома и по рекомендации советского руководства и Совета по делам РПЦ, поэтому кардинальных изменений в государственно-церковные отношения внести не могли.
Вряд ли исследователи будут оспаривать точку зрения о том, что дробление истории отношений советского государства и Церкви на малые, привязанные к политической истории периоды, носит условный характер. Уязвимость подобного дробления отмечена Т.Г. Леонтьевой в рецензии на работу М.В. Шкаровского [7. С. 162-165]. Нередко оно привязано не к кардинальным изменениям религиозной политики советского государства, а к хронологическим рамкам нахождения у власти отдельных партийногосударственных лидеров, задававших тон в отношениях государственной и церковной элит. Кроме того, дробление соотносится с колебаниями, лавиро-
ваниями правительственного курса, происходившими по следующему сценарию: наступление (гонения) - оттепель (относительная стабилизация) -рецидив наступления. Случалось, что этим циклам соответствовали изменения в общественном мнении: религиозные настроения либо активизировались, либо верх брали антиклерикальные тенденции. Однако при любых колебаниях преобладающей линией был государственный атеизм, в либеральном или в консервативном исполнении.
Следует также учитывать, что политический режим нередко практиковал такую тактическую уловку, как видимость веротерпимости. В этой связи любой из дробных периодов уязвим. Каждый из выявленных исследователями малых периодов можно оспорить в плане последовательности проводимой в его рамках государственно-церковной политики. Например, «десятилетие Хрущева» не было единым в плане реализации религиозной политики государства. Негатив дробного рассмотрения заключается в преувеличении степени неустойчивости государственно-церковных отношений. При этом следует признать, что рассмотрение малых исторических циклов, наверное, целесообразно при изучении тех или иных особенностей проблемы в такие острые и динамичные моменты в жизни государства, как, например, война.
При дробном подходе воздействие характерного для России ХХ в. процесса перехода к индустриальному обществу на религиозную жизнь населения и церковную политику государства рассматривается фрагментарно. Целесообразным представляется анализ более широких исторических периодов, привязанных не только к политическим, но и к социальнодемографическим параметрам развития. Важно, например, учитывать данные всесоюзных переписей населения, что позволяет определить, как трансформировалась государственно-церковная политика под воздействием глубинных объективных факторов развития советского общества. Без учета их воздействия на общественную психологию затрудняется анализ такого субъекта в сфере государственно-конфессиональных отношений, как верующие. Было бы не совсем правильно ограничивать исследование религиозной политики власти анализом дихотомии только институтов государства и Церкви, без включения в нее верующих.
Еще в 1989 г. М.И. Одинцов определил временной промежуток 1943 -начало 80-х гг. как в целом единый период [4. С. 29-71]. В последнее время все чаще стали появляться диссертационные исследования, рассматривающие эволюцию государственно-церковных отношений в более или менее продолжительных хронологических рамках [8-15]. В докторской диссертации И.И. Масловой «Эволюция вероисповедной политики советского государства и деятельности Русской православной церкви (1953-1991 гг.)» справедливо подвергается сомнению целесообразность дробной периодизации в исследовании проблемы государственно-церковных отношений в СССР. В то же время не вполне бесспорным представляется тезис автора о прямом и доминирующем воздействии идеологических факторов на вероисповедную политику государства [16. С. 465]. Данному тезису противоречат «новый конфессиональный курс Сталина», антицерковная репрессивная политика государства второй половины периода хрущевской «оттепели». Без сомне-
ния, в государственной конфессиональной политике присутствовали элементы прагматизма, экономического расчета, субъективизма. Дробная периодизация при рассмотрении истории государственно-церковных отношений размывает контуры конфессиональной политики и затрудняет объемный анализ эволюции отношений государства и церкви на фоне действия социально-экономических и демографических факторов долговременного характера.
Спорным также выглядит тезис вологодского историка О.Б. Молодова о том, что «существование региональных моделей государственноконфессиональных отношений, отличающихся особенными чертами от общегосударственной модели, ставит перед современными историками задачу выявления и обоснования границ исследования, опираясь на объективные данные по конкретной республике или епархии» [17. Т. 1. С. 209]. Автор недооценивает степень централизации власти в советский период истории.
Попытаемся дать периодизацию истории взаимоотношений Церкви, общества и власти в хронологических рамках конца 30-х - 1991 г. В конце 30-х и 50-х гг. XX в. два тотальных наступления государства на Церковь совпали с двумя этапами индустриальной революции. В конце 70-х гг. начинается незавершенный переход к постиндустриальному этапу развития советского общества, который также предполагал определенное изменение вектора государственной конфессиональной политики. Конец 1980-х гг. был ознаменован религиозным возрождением на фоне коренного переустройства общества.
Исследование истории государственно-церковных отношений в России представляется также невозможным без осмысления процессов, происходящих в традиционной среде ее поддержки - провинции, в которой было сосредоточено большинство церковных приходов. Глубинный потенциал существования и воспроизводства религии Церковь черпала именно там. К сожалению, практически отсутствуют работы, анализирующие связь демографии, религиозного поведения населения и конфессиональной политики государства. Из имеющихся в этом плане работ можно отметить лишь диссертационное исследование Е.П. Мареевой «Церковный фактор в демографическом поведении населения Тамбовской губернии в ХГХ - начале ХХ вв.» [18].
Представляется целесообразным исследование развития государственноцерковных отношений периода с учетом религиозно-демографических изменений, отраженных в материалах всесоюзных переписей населения 1937, 1939, 1979, 1989 гг. и принятия двух советских конституций 1936, 1977 гг. и конституционной реформы 1989 г. (отмена 6-й главы Конституции СССР о руководящей и направляющей роли КПСС). Принятые конституционные акты не только конкретизировали новое политическое и социальноэкономическое состояние советского общества, но и декларировали определенные правовые основы принципа свободы совести. Эпохальным фактором, имевшим колоссальные последствия для страны и привнесшим серьезные коррективы в религиозную политику государства, явилась Великая Отечественная война Советского Союза против фашистской Германии.
Историю государственно-церковных отношений в СССР, начиная с довоенного времени, можно поделить на следующие этапы: конец 1930-х - ко-
нец 1950-х гг., конец 1950-х - конец 1970-х гг. и конец 1970-х - 1991 г. В хронологических рамках размещаются промежуточные индикаторы состояния советского общества - всесоюзные переписи населения и советские конституции. Для обоснования предложенной концепции периодизации необходимо уточнить понятия «период» и «этап». Под периодом в исследовании понимается хронологическая фаза эволюции общества, развитие которой определяется особенностями социально-экономических процессов и социально-политической среды. В каждом периоде можно выделить самостоятельные этапы - определенные ступени развития во взаимоотношениях РПЦ, общества и власти, обусловленные спецификой конкретно-исторической ситуации.
Процесс эволюции отношений Русской православной церкви, общества и государства в период с конца 1930-х гг.- до 1991 г. прошел три последовательных исторических периода, время и содержание которых были обусловлены социально-экономическими, политическими, идеологическими, научными и другими факторами. В частности, период конца 30-х - конца 50-х гг. ХХ в. был периодом вынужденной относительной стабилизации государственно-церковных отношений. Определялось это не только внешнеполитическими обстоятельствами. Несмотря на предпринятую в конце 1920-х - начале 1930-х гг. форсированную социалистическую реконструкцию общества и искоренение религии, культурологические архетипы традиционного общества по основным количественным и качественным параметрам продемонстрировали свою жизнеспособность.
Период конца 50-х - конца 70-х гг. ХХ в. характеризовался кризисом государственно-церковных отношений и последующим периодом длительного преодоления кризисных проявлений бюрократическим путем. Эти процессы развивались на фоне массированной индустриальной модернизации в СССР и динамичного размывания элементов традиционного общества и его культуры. В 1980-е гг. происходит поворот к диалогу государства и Церкви, обновляется содержание государственно-церковных отношений, их политическое реформирование. Это было связано с системным кризисом социализма, сломом административно-командной системы, что сняло препоны в деятельности РПЦ и дало импульс дальнейшему развитию взаимоотношений между Церковью, обществом и властью.
Рассмотрим этапы предлагаемой периодизации подробнее. Конец 30-х знаменовался победой социализма в основном, что сопровождалось ликвидацией остатков патриархального общества, сменой хозяйственных устоев, изменениями социально-классовой структуры, культурных традиций. В то же время православная жизнь и традиция в провинции демонстрировали свою неистребимость. Религиозность крестьянства, пусть даже колхозного, в целом была цельной, слитой с их образом жизни. Так, православные праздники выступали неотъемлемой частью повседневной жизни селян. Новые советские праздники оказались не в состоянии вытеснить православный календарь. Несмотря на разгром церковной организации, православное сознание сохранилось среди населения, что было продемонстрировано результа-
тами признанной «дефектной» Всесоюзной переписи 1937 г. Способность православного сознания к воспроизводству проявлялась и в дальнейшем.
Под воздействием целого комплекса внутри- и внешнеполитических факторов осенью 1939 г. наметились предпосылки к повороту государственной религиозной политики, заключающемуся в создании видимости религиозной терпимости в стране. Большое внимание предпосылкам и обстоятельствам нормализции государственно-церковных отношений уделяют такие авторы, как В. Алексеев [19. С. 332-346], М. Одинцов [8. С. 57-62], М. Шкаровский [5. С. 95-118]. С началом II Мировой войны, после падения Польши в состав СССР вошли территории с практически нетронутой религиозной жизнью, не только православными, но и униатскими приходами. С этим обстоятельством также нельзя было не считаться. При определении стратегической линии в отношениях с Церковью учитывался не только внешний фактор, но и, несомненно, настроения православной провинции, вскрывшиеся в ходе принятия сталинской Конституции и избирательной кампании в Верховный Совет СССР. Наглядный материал дали также результаты Всесоюзной переписи. Нельзя не отметить и то обстоятельство, что к 1939 г. политическому руководству удалось избавиться от некоторых крайностей «ежовщины». Поэтому, соглашаясь с историками М. Шкаровским [5. С. 118] и У. Флетчером [20. С. 3], можно говорить о том, что с началом II Мировой войны, после десятилетнего периода бескомпромиссного наступления на Церковь наметилось изменение курса государственной религиозной политики. Открытое активное наступление на Церковь было приостановлено. Третья «безбожная» пятилетка провозглашена не была. Политическое руководство начинает осознавать ошибочность своего убеждения в том, что религия потеряла свое влияние на граждан.
В начале Великой Отечественной войны Союз воинствующих безбожников был распущен, журнал «Безбожник» ликвидирован, антирелигиозная пропаганда прекратилась. Первые начальные признаки нормализации государственно-церковных отношений проявились в 1942 г. Весной 1942 г. власти впервые способствовали организации празднования верующими Пасхи. В целях ускорения процесса складывания антигитлеровской коалиции в бывшей типографии Союза воинствующих безбожников была напечатана большая книга «Правда о религии в России». В ноябре 1942 г. один из трех высших иерархов РПЦ митрополит Николай (Ярушевич) был включен в состав Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков. В целях установления прямых контактов РПЦ с западными религиозными организациями в сентябре 1942 г. в Куйбышеве была организована встреча митрополита Николая с советником британского посольства Баггалеем. В начале февраля 1943 г. Сталин дает согласие на открытие Патриархией банковского счета, куда вносились бы пожертвования в Фонд обороны. Тем самым Патриархия приобретает ограниченный статус юридического лица. В июле 1943 г. на предсобор-ном совещании в Ульяновске была рекомендована к избранию патриархом кандидатура митрополита Сергия. Этим предпосылкам коренного изменения государственной политики по отношению к Церкви порой не уделяют долж-
ного внимания. Можно полагать, что основные контуры нового курса государства в отношении Церкви для политического руководства к осени 1943 г. были уже определены. Предпосылки сентябрьского 1943 г. поворота государственной религиозной политики складывались, таким образом, достаточно продолжительное время.
В сентябре 1943 г. Сталин предлагает новый курс в отношениях с Русской православной церковью. Духовно-религиозный фактор должен был сыграть весьма существенную роль в переломе поначалу неблагоприятного для страны хода военных действий, росте национально-патриотического самосознания, особенно среди населения оккупированной территории. Кроме того, политика веротерпимости играла роль дипломатического фактора в налаживании отношений со странами антигитлеровской коалиции. Поэтому последовал отказ от политики воинствующего атеизма и классовой борьбы против духовенства, которая была характерна для предыдущего периода советской истории. Произошла официальная легализация института Церкви в советском государстве. Наступившая стабилизация, разумеется, не означала абсолютной гармонии в отношениях тоталитарного государства и Церкви. По сведениям А.Н. Яковлева, в 1943 г. были арестованы 1000 священников, из них 500 расстреляны, а в 1944-46 гг. количество смертных казней было не менее 100 ежегодно [21. С. 95-96]. Под ударом оказались представители религиозного подполья и так называемого «народного православия».
После смерти Сталина как главного гаранта стабильности государственно-церковных отношений факт легализации Церкви стал расцениваться новым политическим руководством как одно из проявлений сталинских деформаций. Демократизация общественной жизни в середине 1950-х гг. породила конфликтность внутри церковной организации, что, в свою очередь, подготовило почву для реформы церковного управления 1961 г. И все же если не принимать во внимание отдельные колебания и лавирования правительственного курса, период 1939-1958 гг. в целом можно охарактеризовать как более или менее стабильный в отношениях государства и Церкви. В 1939 г. в стране насчитывалось в среднем 30% горожан. Переход к индустриальному обществу, урбанизация вызвали активную миграцию из села в город. Доля городского населения с 1939 по 1959 г. возросла с 33 до 52% [22. С. 290]. Прирост городского населения в указанный исторический период в ряде регионов Центральной России был ниже общесоюзных показателей. В Рязанской области доля горожан выросла с 10,6 до 29,9 % [23. Т. 137. С. 27-28].
За 20 лет (1939-1959 гг.) общая численность сельского населения России снизилась на 16,1 млн чел., в том числе по областям Российского Нечерноземья на 3,7 млн чел. (33%), а его доля в составе населения - с 2/3 в 1939 г. до 48% в 1959 г. В результате в конце рассматриваемого периода в сельской местности проживало менее половины населения России (48%), хотя еще 20 последующих лет население деревни численно доминировало в общем составе населения [22. Т. 2. С. 288-289]. Характерное для страны преобладание деревни еще не завершилось. В традиционно аграрных регионах снижение удельного веса сельских жителей шло медленнее, чем в других. Наименьшее снижение было зафиксировано в Центрально-Черноземном регионе:
за 20 лет с 86 до 73% [24. С. 24-29]. Плотность сельского населения в Тамбовской области в 1939-1959 гг. снизилась в полтора, в Рязанской - в два раза, а его численность - соответственно на 26% и 40%. Отличительной чертой этих областей была послевоенная индустриализация [23. С. 29-30].
При общем снижении численности доля сельских жителей в общем составе населения Рязанской области за 20 лет снизилась ненамного: с 89,4 до 70,1% Население рязанской деревни насчитывало чуть более 1 млн чел. Доля занятых в сельском хозяйстве Рязанской области рабочих и служащих составляла 81% [25. С. 129]. Коротким периодом стабилизации численности сельского населения стали 1953-1957 гг. вследствие ликвидации прежних жестких экономических и социальных ограничений в отношении деревни. Определенное воздействие на эти процессы оказала целинная эпопея. Любопытно, что историки религии зафиксировали в отмеченный период всплеск религиозной обрядности [6. С. 20]. В Рязанской области, например, в этот период отмечается повышение количества очных отпеваний, о чем свидетельствовало повышение дохода от этой требы на 29% за 1956-1957 гг. [26. Л. 188]. Показатель смертности при этом не увеличился [27. С. 15].
Этап обострения государственно-церковных отношений в конце 50-х гг. совпал с новым этапом научно-технической революции. Официальная политическая доктрина того времени, нацеленная на построение коммунистического общества в СССР, исключала религию как элемент духовной жизни. Вера в Бога вступала в диссонанс с новым этапом развития научнотехнической революции в советском обществе. Антирелигиозная политика государства в это время являлась одним из проявлений модернизационных процессов в советском обществе, когда обострились противоречия между идеологизированной наукой и религией. Идеологов партии, выдвинувших лозунг опережающего развития СССР по пути строительства коммунистического общества, не устраивала медленная трансформация общественного сознания, в котором православие занимало весомое место. По их мнению, религия тормозила научный и общественный прогресс, отвлекала людей от трудового процесса. Кроме того, хрущевское руководство рассчитывало на тенденцию снижения религиозности населения, необычайно высокой в первые послевоенные годы, полагая, что функцию утешения людей, потерявших своих родных и близких в период Великой Отечественной войны, Церковь уже выполнила. Ветерана-руководителя Совета по делам РПЦ при Совмине СССР Г.Г. Карпова сменяет В.А. Куроедов.
Власть на гребне промышленной революции в СССР, с учетом опыта периода «великого перелома», решила, опираясь на изменения в социальнодемографической структуре населения, нанести удар по церковным обрядам и экономике с тем, чтобы ограничить количество крещеных, предотвратить воспроизводство православной традиции и ликвидировать материальнотехническую базу Церкви. Настроения демократизации, присущие оттепели, партийно-политическое руководство пыталось внести в жизнь церковных общин, особенно городских, сильнее восприимчивых к ним. На этом пути партийно-государственное руководство столкнулось с парадоксальной живучестью обрядов и беспрецедентным финансовым вкладом населения в
экономику Церкви. Церковная организация в целом придерживалось курса Патриарха Сергия (Страгородского) на отказ от противоборства с государством. На пути гонителей православной веры встали поколения, взращенные на Евангелии и внутренней, подчас плохо осознаваемой, церковности. Бесцеремонное и пренебрежительное отношение к памятникам истории и культуры вызвало протест интеллигенции. Неадекватной была и реакция маргиналов, на кого в проведении антирелигиозной политики пыталась опираться власть.
Принятие нового порядка управления церковной организацией 1961 г. препятствовало нормальной институализации религии, но не смогло разрушить жесткую церковную иерархию и устранить духовенство от контроля за финансово-экономической деятельностью приходов. Отменить пусть ограниченную, но легализацию Церкви, состоявшуюся в годы войны, и добить ее окончательно было уже невозможно. 60-70-е гг. ХХ в. - неоднозначный период в истории Церкви. Его нельзя рассматривать в отрыве от социальнополитических, демографических процессов, протекавших в советском обществе.
С 1959 по 1979 г. произошли существенные изменения в размещении сельского населения России. Для этого периода характерны рост городского населения с 61,5 до 95,4 млн чел. (в 1,5 раза) и сокращение сельского - с 55,9 до 42,2 млн чел. (в 1,33 раза) [28. С. 32]. В 1974 г. был взят курс на укрупнение сел и уничтожение обнищавших «неперспективных» деревень. На уменьшении сельского населения сказалось изменение статуса ряда крупных сельских поселений, которые были переведены в разряд поселков городского типа. Снижение численности сельского населения происходило как в результате перехода из села в город, так и по причине уменьшения естественного прироста в сельской местности (из-за продолжавшегося процесса старения населения). Убыль сельского населения Рязанской области в 1956-1966 гг. составила 250 тыс. человек [26. С. 14]. За этот период население областного центра увеличилось на 150 тыс. жителей. С 1959 по начало 1980-х гг. Россия потеряла около 140 тыс. деревень. Доля городского населения возросла с 52 в 1959 г. до 70% в 1979 г. Абсолютный прирост сельского населения страны прекратился [29. С. 82-83].
Интенсивная убыль сельского населения и соответствующий ей более быстрый рост числа горожан, столь характерные для рассматриваемого ХХ столетия, отмечались в тех регионах, где развитие индустриализации получило огромный импульс в послевоенные годы. Начиная со второй половины 60-х гг. положение Русской православной церкви стабилизировалось, нормализовался ее правовой статус, но тем не менее было гораздо хуже, чем в конце правления Сталина. Борьба с институтом Церкви переместилась из области политической в область идеологическую. Акцент делался не на форсированное вытеснение православия из общественной жизни государства, а на сдерживание распространения православного учения и влияния Церкви, ограничение воспроизводства религиозного сознания в последующих поколениях.
При сохранении определенной стабильности в отношениях государства и Церкви церковная организационная структура уменьшалась вследствие потери сельских приходов. Советская социология тех лет фиксирует уменьшение числа респондентов, позиционирующих себя как верующие. Непрекра-щающиеся миграционные процессы, отдаленные демографические последствия войны, казалось, должны были не только сократить людские резервы, подрывая воспроизводственную способность деревни, но и окончательно разрушить патриархальный семейный уклад и ее православные традиции. Борьба с православными традициями в деревне выступала как необходимое условие политики модернизации сельского хозяйства, выравнивания укладов жизни в городе и селе. И все же закрытие сельских приходов под предлогом распада церковных «двадцаток», вследствие ухода из жизни давних ревнителей православной веры, не вызвало ожидаемых властью размеров сужения сферы религиозного сознания. Она столкнулась с ростом интереса к вере со стороны ранее нерелигиозной части населения, генерированием новых, во-церковленных уже в советский период, поколений. Через массированный миграционный отход село выступило своеобразным донором в распространении элементов православного сознания в города и поселки городского типа - своего рода промежуточную зону миграции. Потери в межгородской миграции также возмещались притоком из села.
Политическое руководство эпохи Брежнева взяло курс на дальнейшую легализацию Церкви с целью встраивания ее в партийно-государственную машину и в концепцию «развитого социализма». К преемственности во взглядах советских руководителей на Церковь как отживший, архаичный общественный институт брежневское политическое руководство добавило некоторые новые подходы.
Антирелигиозные акции перестали носить масштабный характер. Была взята линия на отход от ориентации на количественные показатели в атеистической работе. Наделение Церкви в 1975 г. признаками ограниченного юридического лица свидетельствовало об отказе от политики ликвидации церковной экономики. На смену политическому насилию приходит политика жесткой регламентации деятельности Церкви, административного и законодательного контроля с целью выявления и устранения нарушений. Воинственно-атеистическая пропаганда меняется на научно-атеистическую. Церковь стала полноправным участником внешнеполитической деятельности, поднялся ее международный авторитет. Участие церкви в патриотической, благотворительной деятельности и социальном служении табуировалось. В целом продолжала действовать прежняя линия на вытеснение Церкви из общественной жизни, правда, она уже не носила форсированного характера. На протяжении всех периодов советской истории церковь вытеснялась в одну нишу - миротворческой деятельности. Полнокровным субъектом государственно-конфессиональных отношений Церковь так и не стала. Государство всячески сдерживало распространение религиозных воззрений и влияния РПЦ.
Православное массовое сознание долгое время оставалось практически единственной не подконтрольной государству коммуникативной сетью сель-
ского социума. Даже при закрытии сельских храмов народная вера сохранялась в формах упрощенной обрядности, неканонического духовного самовыражения верующих. Несмотря на гонения, все усилия власти, религиозное сознание, базировавшееся на духовных традициях Православия и невербали-зованном социальном опыте крестьянства, проявило стойкую тенденцию к воспроизводству в нескольких поколениях советских людей. Как говорилось выше, более разрушительным для воспроизводства православных традиций был ускоренный переход страны к индустриальному обществу, начавшийся в конце 50-х гг. ХХ в.
Вслед за демографическими изменениями происходит трансформация социальной структуры и поведения сельских жителей. Получают распространение глубокие деформационные процессы, касающиеся сущностных характеристик природы крестьянства (так называемое раскрестьянивание). Крестьяне, уходя в город, расставались с привычной обстановкой своей жизни, расставались вместе с тем и с верой, которая для них ассоциировалась с привычными формами традиции и образами приходского храма. Вслед за разрушением привычного крестьянского быта шло разрушение традиционного мировоззрения и религиозности.
Под влиянием социокультуры города кардинально менялись взгляды селян на жизнь. Навещающие родные места «горожане-новоселы» своими рассказами и личным примером способствовали изменению традиционного крестьянского мировоззрения. Исчезало понятия о патриархальной семье, плотской чистоте, святости плодоношения. Росло число незаконных сожительств, абортов, незаконнорожденных детей, увеличивались хулиганство, преступность, пьянство. Сокращался период активной репродукции, шел переход от традиционного к рациональному типу воспроизводства в нуклеарной семье. Главное, активизировались процессы размывания православного церковного сознания. Ликвидация монастырей, храмов, святых мест, православных святынь способствовала этому. Процессы миграции сельского населения ускорили закрытие ряда сельских храмов. При этом новые церкви в городах открывались крайне редко. Хрущевское наступление на Церковь совпало с этим переломным с точки зрения демографического развития моментом.
В начале 70-х гг. снизилась посещаемость церквей, серьезной стала кадровая проблема. В 1974 г. журнал РПЦЗ «Православная Русь» писал, что в силу биологических причин стал уходить контингент молящихся, на которых все последние 30 лет продержались открытые храмы [30. С. 8]. С середины 70-х начинается приток в церковь «новообращенных», в т.ч. из атеистических семей, проживающих в городе. Тип воспроизводства религиозного сознания меняется. Кардинальные сдвиги происходят и в кадрах Церкви. К концу 1970-х гг. отмечено в 3 раза больше хиротоний, чем в начале десятилетия [31. С. 446].
Феномен «религиозного возрождения» второй половины 70-х гг. во многом был связан с кризисом умонастроений советских людей, не дождавшихся обещанного «коммунистического рая» на земле. Кризис ожиданий была призвана устранить концепция «развитого социализма», предложенная в Конституции СССР 1977 г. Конституция зафиксировала новое социальное
состояние общества, сформировавшееся в ходе перехода к индустриальному обществу. Проявилась тенденция к совершенствованию практики нормативно-правового регулирования государственно-церковных отношений. В апреле 1985 г. происходит смена руководителя Совета по делам религий, заканчивается двадцатипятилетнее управление этой структурой В.А. Куроедовым. На смену ему приходит К.М. Харчев.
С точки зрения демографии к концу 1970-х гг. провинция уступает городу, несмотря на все попытки руководства страны интенсифицировать сельскохозяйственное производство. Процесс миграции в города становился необратимым. Носители традиционного православия в сельской местности завершали свой земной путь. На 70-е гг. ХХ в. приходится последняя волна массовых ходатайств верующих-селян об открытии храмов. Потенциал многолетнего сопротивления секулярной политике власти был близок к исчерпанию. Традиционная религиозность старшего поколения постепенно истощается по мере его естественного ухода. Вместе с угасающими населенными пунктами сокращалось число сельских приходов. Села, в которых были закрыты церкви, стали консервировать не только православные традиции, но и «атеистическое воспитание», поскольку поредевшая деревенская молодежь не всегда спешила возродить веру предков. Размытая православная культура деревни стала постепенно отставать от динамики развития религиозной жизни в городе.
Сельская религиозность посредством миграционных процессов переливается в города по типам «село - город», «село - поселок городского типа». В городские храмы стало приходить новое поколение верующих. Возникает религиозность, характерная для нового состояния советского общества, в котором доминировало преимущественно городское население. В среде городской интеллигенции рождаются церковные диссиденты, которые перенимают петиционную эстафету и подготавливают почву для осуществления политики «перестройки» и пересмотра подходов к государственноцерковным отношениям во второй половине 1980-х гг.
Вышеизложенное доказывает, что расчет власти на то, что с уходом из жизни поколений, получивших традиционное воспитание, влияние Церкви на общество прекратится, не оправдался. Об этом свидетельствовал взрыв религиозности населения в конце 1980-х - начале 1990-х гг. В 1988 г. было широко отпраздновано 1000-летие крещения Руси. В июне состоялся Поместный собор Русской православной церкви. В феврале 1988 г. Политбюро ЦК КПСС официально поручило Совету по делам религий разработать проект союзного закона о свободе совести. В конце апреля Совет внес в ЦК КПСС и Совет Министров законопроект «О свободе совести и религиозных организациях». Этот законопроект обсуждался на заседании идеологической комиссии ЦК КПСС в мае 1989 г. На ХГХ Всесоюзной партийной конференции в докладе М. С. Горбачева была затронута проблема свободы совести [32. С. 41-42]. В 90-е гг. начинается динамичное восстановление структуры и влияния Русской православной церкви.
Таким образом, попытка отхода от дробной, жестко привязанной к политическим основаниям, периодизации истории отношений советского государ-
ства и Русской православной церкви в хронологических рамках конца 30-х -конца 80-х гг. XX в. позволяет проанализировать эволюцию длительных во времени глубинных тенденций развития общества и общественного сознания, оказывавших воздействие на весь комплекс государственно-церковных отношений. Это, в свою очередь, дает возможность избежать излишней политизированности и персонифицированности в оценках тех или иных аспектов конфессиональной политики советского государства в указанный период, углубить исследование объективных предпосылок колебаний степени религиозности населения, которые нередко соответствовали изменениям правительственного конфессионального курса.
Литература
1. Губкин О. Русская православная церковь под игом богоборческой власти в период с 1917 по 1941 годы. СПб., 2006.
2. Кашеваров А.Н. Государство и церковь. Из истории взаимоотношений Советской власти и Русской православной церкви. 1917-1945 гг. СПб.,1995.
3. КрапивинМ.Ю. Противостояние большевиков и Церкви. 1917-1941 гг. Волгоград, 1993.
4. Одинцов М.И. Путь длиною в семь десятилетий: от конфронтации к сотрудничеству (Государственно-церковные отношения в истории советского общества // На пути к свободе совести». М.: Прогресс, 1989. С. 29-71.
5. Шкаровский М.В. Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве (государственно-церковные отношения в 1943-1964 гг.). М., 1999.
6. Цыпин В., протоиерей. История Русской Церкви. 1917-1997. М., 1997.
7. Отечественная история. 2002. №10. С. 162-165.
8. Абдулов Н.Т. Уфимская епархия в системе государственно-церковных отношений: 1917-1991 гг. Уфа, 2006.
9. Белкин А.И. Государственно-церковные отношения в Мордовии в 20-х - начале 60-х годов ХХ века (на материалах русского православия). Саранск, 1995.
10. Вяткин В.В. История Пермской епархии в XIX - начале XXI века: формы и методы церковной деятельности, государственно-церковные отношения. Пермь, 2005.
11. Горбатов А.В. Церковно-государственные отношения в Кемеровской области (1943-1969 гг.). Кемерово, 1996
12. Грашевская О.В. Политика Советского государства в отношении Русской православной церкви в 1940-1980-е гг.: центр и местные власти (на материалах Мурманской области). Мурманск, 2005.
13. Подмарицын А.Г. Взаимоотношения Русской православной церкви и государственных органов в Самарском регионе: 1917-1941 гг. М., 2006
14. Тюрина Л.В. Государство и Русская православная церковь: эволюция отношений. 1917-2000 гг. Курск, 2000.
15. Федотов А.А. Русская православная церковь в 1960-1990-х гг.: внутрицерковная жизнь и взаимоотношения с государством. Иваново, 2000.
16. Маслова И.И. Эволюция вероисповедной политики советского государства и деятельности Русской православной церкви (1953-1991): Дис. ... д-ра ист. наук. М., 2005.
17. Молодов О.Б. К вопросу о периодизации истории государственно-церковных отношений в СССР во второй половине ХХ в. // Власть и общество в России: традиции и современность: Материалы IV Всерос. науч. конф. 12-13 апр. 2008. Рязань, 2008. Т. I.
18. МарееваЕ.П. Церковный фактор в демографическом поведении населения Тамбовской губернии в XIX - начале XX вв.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Тамбов, 2003.
19. Алексеев В.А. Иллюзии и догмы. М.: Политиздат, 1991. С. 332-346.
20. Fletcher W. Religion and Soviet Foreign Policy. 1945-1970. London: ОхЮй University Press, 1973.
21. Яковлев А.Н. По мощам и елей. М., 1995.
22. Население России в XX веке: Исторические очерки. Т. 2: 1940-1959 / Отв. ред. Ю.А. Поляков. М.: РОССПЭН, 2001. С. 290.
23. Доленина О.Е. Некоторые особенности динамики плотности населения России в период 1913-1989 гг. // Известия Русского географического общества. Сентябрь - октябрь 2005. Т. 137, вып. 5. С. 27-28.
24. Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 г. РСФСР. М.: Статистика, 1963.
25. Народное хозяйство Рязанской области. М.: Статистика, 1967.
26. Государственный архив Рязанской области. Ф. Р-5629. Оп. 1. Д. 96.
27. Рязанской области 60 лет: Юбил. стат. сб. Рязань, 1997.
28. Население России за 100 лет (1897-1997). М., 1998.
29. Зайончковская Ж.А. Демографическая ситуация и расселение. М., 1991.
30. Православная Русь. 1974. № 21.
31. ЦыпинВ. Русская православная церковь. 1925-1938. М., 1999.
32. Материалы Х1Х Всесоюзной партийной конференции КПСС. М.: Политиздат, 1988.
