CC BY
92
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
Не случайно анархизм получил питательную почву в казалось бы этатистской России.
Крайне сложным является и вопрос о влиянии на русскую ментальность христианства и христианской церкви. Безусловно, принятие христианства означало важный шаг к утверждению в русском менталитете и культуре иудеохристианской установки отношения к миру. Но, во-первых, христианство на Руси нигде не смогло преодолеть психологию языческой поры и должно было считаться с этим. А в основе языческой психологии лежала именно установка на единство во многообразии. Кроме того, само христианство характеризовала внутренняя противоречивость, определяющаяся различиями, а иногда и противоположностями ветхозаветной и новозаветной традиции. История православия на Руси представляет собой множество примеров искушения иудеохристианством, поводом для которого обычно служила смена приоритетов. На место евангельской истины утверждалась особым образом интерпретируемая правда Ветхого Завета. В ряду этих ересей и описанное в летописи искушение монаха Никиты, и стригольничество, и жидоство, и, наконец, богословские поиски некоторых религиозных философов конца XIX — начала ХХ веков.
Следовательно, превратившись в один из элементов ментальности русского народа и его культуры, христианские ценности, взгляды и представления не унифицировали их «ядерный потенциал» по западному образцу. Адаптированное к ним христианство стало лишь ведущей культурной подсистемой, на базе которой более или менее успешно объединялись другие элементы. Значение христианства определялось во многом тем, что православие давало широкий простор для построения компенсаторных культурных моделей на уровне как обыденного, так и элитарного сознания.
Библиографический список
1. Брюшинкин В.Н. Феноменология русской души // Вопросы философии. — 2005. - № 1. — С. 31.
2. Вейз Дж.Э. Времена постмодерна (Христианский взгляд на современную мысль и культуру) / Дж.Э. Вейз // Режим доступа к изд.: http://skatarina.ru/library/putzhizn/pmodern/pmodern.htm
— Систем. требования: IBM PC; Internet Explorer.
3. Вьюнов В.А. Русский культурный архетип: страноведение России: / В.А. Вьюнов; УМО вузов России по педагог. образ-ю.
— М.: Флинта: Наука, 2005. — 479 с.
4. Гулыга А.В. Русская идея и ее творцы: / А.В. Гулыга.- М.: Изд-во ЭСКМО. - 448 с.
5. Ефимов Н.И. Русь - новый Израиль. - Казань: Без изд-ва, 1912. - С. 36.
6. Златоструй. Древняя Русь Х - XIII веков. / Сост., авторский текст, коммент. А.Г.Кузьмина, А.Ю.Карпова. - М., 1990. — С. 107.
7. Плотинский Ю.М. Модели социальных процессов. — М., 2001. — С. 212.
8. Поддубный Н.В. Онтологический статус и гносеологическое значение понятия // Системный подход в современной науке. — М., 2004. — С. 393.
9. Трофимов В.К. Менталитет русской нации: / В.К. Трофимов. — 2-е изд., испр. и доп. — Ижевск: ИжГСХА, 2004. — 272 с.
10. Ципко А. Нереальные русские. Миф о русском человеке как тормоз для обновления страны // Российская газета. — 2007.
— 5 мая. — С. 5.
11. Шаповалов В.Ф. Истоки и смысл российской цивилизации. / В.Ф. Шаповалов. — М.: Гранд: ФАИР — пресс, 2003. — 621 с.
12. Шулындин Б.П. Российский менталитет в сценариях перемен // Социологические исследования. — 1999. - № 12. — С. 51-53.
ШЕВЧЕНКО Светлана Николаевна, аспирант.
Дата поступления статьи в редакцию: 18.04.2007 г.
© Шевченко С.Н.
УДК 130 2 М. В. ФИНЬКО
ФГОУ ВПО «Южный федеральный университет» Педагогический институт
ПРОБЛЕМА ОБРАЗОВАНИЯ В РУССКОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ФИЛОСОФИИ
Внедрение современных образовательных моделей может быть эффективным при условии, если они построены на осмыслении ценностей национальной культуры. Система национального воспитания, сформулированная русскими религиозными философами, отчасти соответствует поставленным современностью задачам в области реформирования системы образования в сторону культурологической, личностно ориентированной модели.
Русская философская мысль, являясь органичной частью мировой философии и культуры в целом, вместе с тем отличается национальной самобытностью и в определенной степени уникальностью. Следует отметить, что в последние годы на страницах научных изданий, в средствах массой информации продолжается дискуссия о характере и значимости русской философии.
Дать определение русской религиозной философии действительно непросто, так как в целом она отличается главным и фундаментальным качеством — невозможностью строгого и жесткого выделения критериев, имманентных интеллектуальной отечественной культуре. Русская мысль, к какой бы из областей науки, культуры, образования ни относилась, всегда духовна, органична, образна. В отношении к русской фило-
софской мысли ХХ в., а это главным образом первая волна эмиграции, превалирует несколько подходов. Первый, когда русскую философию относят к философии «самобытной, инородной западной, со своей богословской сверхразумной установкой», и второй - когда считается, что русская философия «странна, отстала, короче, не доросла до западной». Мы придерживаемся позиции, согласно которой именно русская мысль, одушевленная вечными вопросами человеческого духа, подставила свое плечо под «растрескавшееся здание мировой философской традиции» [1, с. 243]. Этот тезис способствует обоснованию особенностей русской философской культуры, одна из которых — возведение собственного религиозно-философского постижения жизни на высочайший уровень духовности. Считая, что создание строго академических философских систем является ложной задачей, традиция русского философствования всегда на первый план выдвигала насущные вопросы жизни личности, задачи духовного становления, а возможность философского познания тесно увязывалась с духовным возрождением и обновлением. Представляется, что отношение к русской религиозной философии столь противоречиво вследствие неоднозначного в современном обществе восприятия опыта отечественной религиозной философии, которая, по мнению некоторых исследователей, «не создала», «не выдвинула», «не выработала» самобытной концепции [2, с. 116]. После первой восторженной реакции на возвращение в Россию в начале 90-х г. XX в. философского наследия отмечается снижение интереса, даже отторжение его основных идей (А.Н. Паршин, С.С. Хоружий, П.П. Гайденко и др.). Более того, по утверждению А.Н. Паршина, для значительной части нашей интеллигенции такой поворот к отечественному философскому наследию вряд ли был особенно желанным, т.к. для нее, скорее, западная философская мысль является точкой отчета для суждений о мысли отечественной и суждений, как правило, критических [3, с. 51]. О возможных причинах изменения отношения к русской религиозной философии пишет С.С. Хоружий. По его мнению, одна из причин кроется в приписывании ей «неограниченной потенции двоякого рода: она мыслилась источником и философской, и общественной истины...». В этой связи возрождение и воплощение в жизнь ее основных идей, по его мнению, будет происходить на основе возрождения богословских традиций исихазма [4, с. 141].
Более конкретна и обстоятельна в своих доводах П.П. Гайденко, вполне справедливо полагающая, что причины негативной оценки русской религиозной философии лежат в расколотости русского общества «во всех сферах духовной жизни, в том числе и в отношении к возвращенному русскому читателю наследию отечественных философов». «В этих условиях, — считает она, — для нас становится все более актуальным обращение к русской философии конца прошлого — начала нынешнего века» [5, с. 6 — 7]. Мы, соглашаясь с ней, также полагаем, что анализ богатого творческими идеями наследия русской эмиграции необходим, прежде всего, потому, что в центре ее внимания всегда были проблемы духа, веры, нравственности. Эти понятия являются центральными и в работах, посвященных теме образования.
Необходимо отметить, что в целом философское осмысление проблем образования также представляет собой своеобразное противостояние западных подходов к образованию и отечественных традиций. В современной России при определении целей образования особое значение придается русской нацио-
нальной культуре как основе отечественной системы воспитания с ее непреходящими духовными традициями, сложившимися в России. Одним из способов восстановления национальной русской традиции в образовании и воспитании служит изучение работ русских религиозных философов, позволяющих сегодня размышлять о судьбе русской духовности, системе воспитания будущих поколений.
Многие философы, предполагая, что будущий век будет веком расцвета культуры, считали, что новой России предстоит выработать иную систему образования, подчиненную прежде всего целям воспитания. Главной задачей им виделось возвращение тысячелетней, родной для многих поколений культуры в души детей, чтобы произошло их живое единение с историей (В.В. Зеньковский, Б.П. Вышеславцев, Н.О. Лосский, Г.П. Федотов, С.Л. Франк и др.). В их работах образование представляется как своеобразное просветление человека культурой, что полностью соответствовало убеждениям русской эмиграции, проявлявшимся в стремлении сохранить в памяти детей духовный язык культуры России. В обозначении смысла, целей и задач образования, особенно в сравнительном анализе развития культуры России и Запада, русские философы демонстрируют глубокое осмысление истории, особенностей формирования национального сознания русского народа, развития культурных традиций. И не случайно в их текстах часто употребляются словосочетания «русская педагогика», «русская школа», «русское образование». Поиск духовных основ в образовании побуждает современных исследователей обратиться к их творческому наследию, к анализу концепций, в которых образование и воспитание рассматриваются в контексте нравственных принципов и традиций русской духовности [6, 7].
Вполне закономерно, что сегодня под образованием подразумевается творческое и индивидуальное становление человека, обретение им неповторимой индивидуальности, духовности. Значительную роль в ходе изменения всей системы образования в сторону уважения опыта исторического прошлого России, на наш взгляд, сыграли традиции русской религиозной философии, позволяющие осмыслить современные процессы русской культуры: понимание роли личности в обществе, видение целей образования и, главное, представление о человеке XXI в.
Образование, предполагающее вочеловечение, созидание и самосозидание личности, приближающейся к идеалу, находим в святоотеческой литературе, где под образом Божием понимаются разумность и духовность человека, его свободная воля, способность творения и служения в творчестве, высокая ответственность перед миром. Необходимым и насущным называл Святейший Патриарх Алексий обращение к опыту образовательной и воспитательной деятельности, накопленному за несколько столетий православной церковью. По его мнению, «образование — это главная задача церкви. Ведь само это слово происходит от слова «образ». Образовывать человека означает не просто передать ему некую сумму знаний, но и выявить в нем определенный образ» [10, с. 21].
Более конкретно смысл идеи раскрывается в трудах русских религиозных философов. Сравнивая ветхозаветное, античное значение религиозной идеи богоподобия и богосродства человека, С.Л.Франк приходит к выводу, что актуальное и решающее значение эта идея обрела только в христианском сознании, «где она была дополнена идеей органической связи между Богом и человеком». Франк подчеркивает одну очень важную сторону богоче-
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
ловечности личности: раскрытие и актуализация ее потенциальной божественности возможны лишь на пути «самоопределения человека в том естестве, в котором он отличен от Бога» [9, с. 311 — 316]. Обращение человека к рассмотрению идеи богоподобия как в христианской, так и в безрелигиозной антропологии, по мнению Б.П. Вышеславцева, вызвано тенденцией ставить себя в известное отношение к Абсолютному, идеалу, последней истине, сущности бытия. «Понять человека, — пишет он, — значит понять его отношение к Богу» [10, с. 380].
Своеобразные штрихи такого образа есть в работах В.В.Зеньковского, глубоко исследовавшего проблемы формирования образа Божьего в человеке, основы духовного воспитания посредством освоения личностью пластов культуры. Связывая образ Божий, особый и неповторимый у каждого из нас, с духовной жизнью человека, он считал необходимым и обязательным самостоятельное строительство своей души [11, с. 13]. Однако И.А. Ильин, на наш взгляд, смог наиболее четко сформулировать концепцию русской культуры, в рамках которой определил цели и задачи системы образования.
Педагогическую составляющую концепции философа можно отнести к основам духовной педагогики, которую сегодня активно исследуют, говорят о ней как о творческой системе духовного воспитания, воспитательной концепции духовного достоинства и свободы и ценностном ориентире русской философской культуры [12; 13; 14]. Ее востребованность сегодня очевидна, так как личностно ориентированное образование предполагает возвращение образования в контекст культуры с использованием механизма культурной идентификации [15, с. 63].
В системе педагогических взглядов И.А.Ильина можно выделить несколько направлений, включающих в себя религиозное, художественное (приобщение к искусству) и национальное воспитание. Построенная на принципах нравственной педагогики, педагогическая теория Ильина содержит элементы религиозной духовности, предполагающей возрождение религиозного «самостояния» на основе сердечного созерцания и возрождения чувства собственного достоинства, формирование духовности инстинкта. Концепция Ильина предполагает формирование основ духовности, требующей внутренней напряженной работы личности, преобразований внешних отношений и условий жизни на основании изменений своих внутренних духовных основ; содержит элементы религиозной духовности, побуждает к духовному совершенствованию и одухотворению, осмыслению нравственных ценностей, данных русской культурой.
Своеобразной методологической основой педагогического кредо И.А.Ильина служат выводы относительно анализа такой сложной триады, как человек — образование — культура, и его убежденность в том, что человека не следует сводить к сознанию, мышлению или разуму, так как его сущность гораздо глубже. Поэтому образование, по Ильину, не может воспитывать. Учитывая то, что в современной системе образования до сих пор методы познания в большинстве своем строятся на знании вне переживания его смысла учащимися или на чисто эмпирическом исследовании объекта, противопоставленного учащемуся со стороны его внешнего проявления, потому вырванного из контекста бытия, мысли И.А.Ильина имеют не только аксиологический аспект. Считая, что человек глубже своего сознания, проницательнее мышления и богаче своего разума, Ильин видит главную цель образования не в полу-
чении знания как такового, а в сообщении нового способа жизни. Ясперовский тезис о ненужности и бездонности знания, лишенного целостного мировоззрения, у Ильина был рассмотрен более детально [17, с. 370]. Он утверждал, что человек могущественней своего рассудка, поэтому сознательная мысль не в состоянии проникнуть, по его убеждению, сведение человека к его сознанию, мышлению, рассудку или разуму является нарушением «живой тайны воспитания». Отсюда неопределенность, бездуховность, полуобразованность [16, т. 3, с. 408 — 409].
Ориентированность на сумму знаний, о которой говорил философ в начале XX в., рассматривалась А.И.Солженицыным, анализировавшим последствия «образованщины» для русской культуры. Он считает, что к началу 80-х гг. в России сложилась непростая обстановка, когда стандартным входом «в интеллигенцию» являлось получение образования. В определении причин (всеобщий процесс «массовизации», а также направленный процесс «стирания» исконного лица России) для нас важна мысль Солженицына о том, что самой главной потерей в жизни является потеря не в образовании как в количественной совокупности конкретного знания, а в душе, ее порча, на которую мы беззаботно соглашаемся с юных лет [18, с. 132].
«Образованщина» Солженицына и «полуобра-зованность» Ильина в своей основе имеют одни и те же нравственные, социальные корни и сходные негативные последствия. Ильин подробно описывает ее последствия и предупреждает, что в поиске путей культурного развития и обновления человечество зачастую обречено на тупик, приводящий к смерти истинную культуру, что рано или поздно образование, если его цели определяются вне культуры, вступает в конфликт с личностными ожиданиями.
Об этом стали писать в начале 90-х гг. ХХ в. многие исследователи, вполне справедливо полагая, что особенность современной трансляции исторической памяти (культуры) наиболее ярко раскрывается в противопоставлении идеалов «образования» и «культуры» [19, с. 154]. Процесс образования сопряжен не только с овладением знанием, но и с выявлением сущности, которая, будучи рассеянной, в итоге образовательного процесса конкретизируется и выявляется человеком. О.В.Долженко, выделяя ряд противоречий между человеком и институтом образования, определяет главное в этом процессе: «Соприкасаясь с образованием, мы жаждем встречи с культурой, а оказываемся лицом к лицу со знанием» [20, с. 5].
Понимая культуру как особую форму исторической памяти, Ильин писал о возникновении духовного кризиса, который, нарушая чувства взаимной духовной принадлежности семьи, ее духовных традиций, в определенный промежуток истории способствует проявлению родителями беспомощности в воспитании детей. Определяя причины кризиса культуры, ее духовно-нравственных компонентов, философ пишет о том, что его сущность имеет ограниченную духовную природу. Духовный опыт, духовная любовь и вера, по мнению И.А.Ильина, формируются народом на протяжении столетий, а затем передаются в процессе воспитания от одного поколения другому. Тогда каждое новое поколение в детстве получает воспитательный заряд внутренней свободы, а к зрелому возрасту — все увеличивающуюся от поколения к поколению долю внешней свободы, на которой оно должно довершить свое воспитание самовоспитанием [16, т. 1, с. 145].
Подобные утверждения Ильина основываются на лучших традициях русской семьи, когда почтение к родителям считалось по нравственным понятиям ручательс-
твом здоровой, долгой и счастливой жизни. Не признавая главным формирование рабской покорности ребенка, о которой писал Н.И. Костомаров в очерках о домашней жизни и нравах великорусского народа, когда власть родителей переходила в слепой деспотизм, Ильин считает необходимым чередование повеления и запрета только на основе нравственной силы [21, с. 205 — 206].
Здесь для нас является важным тезис о том, что формирование духовности в первую очередь ложится на семью, которая является первичным лоном человеческой культуры, в ней побуждаются все основные силы души ребенка, слагаются основы его характера. О подобных законах развития семьи, но в параллели отношений «семья — школа», писал В.В. Розанов. У него тоже находим некоторые оттенки поднятой Ильиным темы духовности, инстинкта в процессе воспитания. По мнению В.В.Розанова, только семья может воспитать в детях существеннейшие стороны культуры, привить самые одухотворенные, эфирные частицы. Он отмечает, что в данную культурную эпоху семья держится на более высоком уровне, чем школа: «Все здесь теплее, интимнее, хоть чуть-чуть правдивее, и вот уже потому — все здесь воспитательнее. Наконец, семья, всякая семья, перед детьми сожмется, выправится, пообчистится — неудержимым инстинктом, неудержимой потребностью, чувством самого элементарного, почти животного стыда» [22, с. 222].
Выводы И.А.Ильина о необходимости воспитания с самого раннего детства чувства религиозного само-стояния на основе свободы сердечного созерцания также представляют интерес для современной системы образования, которая в последние годы находится в поиске оптимальных форм и способов внедрения основ православной культуры в образовательные учреждения. Учитывая то, что использование культурного потенциала православия в системе общего образования осуществляется не так просто, представляется важным анализ творческого наследия представителей русской религиозной философской мысли, включая работы И.А Ильина, современными исследователями данной проблемы (Б.М.Бим-Бад, Б.С.Гершунский, А.А.Корольков, Н.Д.Никандров, Д.М.Утринович).
Современная Россия последние годы стала осознавать степень и значимость этих потерь. Продолжает идти разработка новой образовательной парадигмы, ставящей перед собой обозначенные Ильиным конкретные задачи: не приспособление индивида к выполнению определенных локальных функций, а целостное развитие личности, готовой к универсальной духовной деятельности, не обогащение сознания и памяти множеством ненужных сведений, а духовно-нравственное развитие. В рамках такого подхода личность, образовываясь, должна сама, с одной стороны, осознавать и творчески преображать самое себя, с другой — осознавать и развивать отечественную культуру, в которой она находится. Такое коренное изменение содержания образования требует времени и целого ряда последовательных шагов.
Мы полагаем, что образовательно-воспитательные модели могут быть эффективными при условии, если они построены на осмыслении ценностей национальной культуры. На наш взгляд, система национального воспитания Ильина как нельзя лучше соответствует поставленным современностью задачам в области реформирования системы образования в сторону культурологической, личностно ориентированной модели. И если мы действительно хотим изменить его цели и содержание в лучшую сторону, то необходимо, оглянувшись назад, попытаться увидеть в педагогических концепциях русских религиозных философов
те самые нравственные основания и духовную основу для собственной реформаторской деятельности.
Библиографический список
1. Гальцева Р.А. О миссии и месте русской философии // Культурное наследие российской эмиграции: 1917-1940. В двух книгах. Книга первая. /Под общей ред. акад. Е.П.Челышева и проф. Д.М.Шаховского.- М.: Наследие, 1994. - С.243 — 247.
2. Барабанов Е.В. Русская философия и кризис идентичности. // Вопросы философии. - 1991. №8. — С.102 — 116.
3. Паршин А.Н. Русская религиозная мысль: возрождение или консервация? //Вопросы философии. - 2002, №4. - С.51.
4. Хоружий С.С. Путем зерна: русская религиозная философия сегодня // Вопросы философии. - 1999. №9. — С.139—147.
5. Гайденко П.П. Владимир Соловьев и философия Серебряного века. — М.: Прогресс-Традиция, 2001. — 472 с.
6. Философия образования и традиции русской школы. — СПб: Изд — во христианского гуманит. ин — та, 1995. — 218 с.
7. Беленчук Л.Н. Концепции национального воспитания на рубеже XIX — XX вв. // Педагогика. - 1999. №5. — С.89 — 93.
8. Слово Святейшего патриарха Алексия по случаю его избрания академиком в Российскую академию образования. //Педагогика. — 1993. №3. - С.21.
9. Франк С.Л. Духовные основы общества. — М.: Республика, 1992. — 511 с.
10. Вышеславцев Б.П. Образ Божий в сущности человека// Русская религиозная антропология. В 2-х т. Т.2. — М., 1997. -С.380 — 394.
11. Зеньковский В.В. Проблемы воспитания в свете христианской антропологии. - М., 1996. — 412 с.
12. Музафарова Н.И., Зорина Н.А. Иван Ильин о тайнах воспитания. // Судьба русской философской мысли на рубеже XXI века. Сборник научных статей. /Отв. редактор-составитель И.А. Бирич. - М.: МГПУ, 2001. - С.163-175.
13. Бекетова Н.В. Проблема личного духа как проблема национальной школы. //Материалы Южно-российской научно-практической конференции «Культура — истинная духовная ценность». — Ростов н/Д., 1999. — С.40 — 49.
14. Байденко В.И. Концепции воспитания в российской образовательной системе (изложение авторского подхода). М.: Исследовательский центр проблем качества подготовки специалистов. 1997. — 24 с.
15. Бондаревская Е.В. Образование и культура. — Ростов н/Д, 1997. — С. 62 — 68.
16. Ильин И.А. Собрание сочинений: В 10 т. /Сост., вступ. ст. и коммент. Ю.Т.Лисицы. - М.: Русская книга, 1993.
17. Ясперс К. Смысл и назначение истории. — М.: Политиздат, 1991. — 527 с.
18. Солженицын А.И. Образованщина. /Публицистика: В 3 т. Т.1.: Статьи и речи. — Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во. 1995. - С.87— 133.
19. Библер В.С. XX век и диалогический смысл культуры //Методологические проблемы теоретико-прикладных исследований культуры. — М., 1988. — С.131 — 158.
20. Долженко О.В. Очерки по философии образования. — М.: Промо — Медиа, 1995. — 240 с.
21. Костомаров Н.И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XIII столетиях. — М.: Республика. 1992. — 303 с.
22. Розанов В.В. Собрание сочинений. Мимолетное. - М., 1994. — 541 с.
ФИНЬКО Маргарита Васильевна, д-р филос. наук, профессор кафедры философии теологии и культурологии.
Дата поступления статьи в редакцию: 25.04.2007 г.
© Финько М.В.
ЮН
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 4 (58), ИЮЛЬ-АВГУСТ 2007
