CC BY
100
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (92) 2010
%
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 81'23 : 008 О. А. КУЗИНА
Омский государственный университет путей сообщения
ПРОБЛЕМА НАЦИОНАЛЬНОКУЛЬТУРНОЙ СПЕЦИФИКИ РЕЧЕВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ ЛИНГВИСТИКЕ___________________________________________________
Выявление национально-культурной специфики речевой деятельности в современной отечественной психолингвистике остается актуальным направлением исследования. Предложены разные модели описания такой специфики в различных аспектах: культурологическом, психологическом, этнологическом, информационном. Нам представляется продуктивным исследование национально-культурной специфики в этнопсихолингвисти-ческом аспекте, что позволяет не только интегрировать уже разработанные модели описания этнолингвистических различий культур, но и интерпретировать специфику межэтнического взаимодействия.
Ключевые слова: культура, этнокультурная специфика, национально-культурная специфика, культурология, межкультурная коммуникация, речевая деятельность.
К настоящему времени достаточно четко оформились направления исследованиянацинально-куль-турной специфики деятельности социума: физиологический, нейрофизиологический, психический, культурологический (философский, исторический, лингвистический).
В перспективе исследования национально-культурной специфики, по мнению Ю. Е. Прохоровой, должны ответить на следующие вопросы: 1) каковы
параметры отличия речевого общения одной национально-культурной общности от другой? 2) каково значение этого отличия для общения разных национально-культурных общностей на языке одной из них и важность выбора языка? 3) каковы принципы выделения и описания этого отличия? 4) каковы способы элиминирования этого отличия? [1, с. 51].
В лингвистике и психолингвистике за последние десятилетия уже сложилась традиция изучения
отражения национально-культурной специфики в языке и речевой деятельности, в большинстве случаев это исследования, касающиеся лексики различных языков.
Существует два аспекта изучения национальной специфики семантики лексической единицы: первый аспект связан с изучением национально-специфической семемы (семем) в семантической структуре слова, причем эта семема является безэквивалентной, хотя и может иметь некоторые переводные соответствия; в рамках второго аспекта исследуется наличие национально-специфических компонентов в структуре значений лексических соответствий, эти несовпадающие компоненты значений выявляются при анализе векторных соответствий, при словарном рассмотрении единицы.
За разные виды национальной специфики семантики, как утверждает И.А. Стернин, отвечают разные макрокомпоненты значения. Национальнокультурная специфика, обнаруживаясь в случаях полной (мотивированной) безэквивалентности или отсутствия/наличия определенных компонентов значения, обусловленном отсутствием/наличием соответствующих признаков в называемых словом объектах материальной и духовной культуры, сосредоточена в денотативном и эмпирическом компонентах значения; национально-концептуальная специфика, выявляемая в случае немотивированных лакун и межъязыковых родовидовых несовпадениях, сосредоточена в денотативном компоненте национально-оценочная и национально-эмоциональная — в коннотативном; национально-языковая специфика, отражающая различия между единицами двух языков, связанные с исторически сложившейся системой языков и не связанные с культурой или особенностями мышления народа, представлена в структурном макрокомпоненте значения [2, с. 116— 120].
А. Гудавичюс обнаруживает в лексической семантике поверхностный и глубинный уровни отражения культуры [3, с. 17]. Поверхностным уровнем отражения культуры исследователь называет такой, «когда особенности культуры народа находят непосредственное выражение в особых единицах лексического уровня языка (безэквивалентная лексика) или в характере этих единиц (словообразовательная мотивированность, метафоризация). К этому же уровню отражения относится и стилистическая дифференциация лексики ...» [3, с. 18]. О.Д Кузнецова говорит о близости данного уровня к этнографизмам, отражающим в своем значении понятия материальной и духовной культуры народа [4, с. 4], но представляется, что при более строгом анализе этих явлений безэквивалентная лексика оказывается практически тождественной этнографизмам по характеру фиксации смыслопорождения. Глубинный же уровень кроется в природе самого значения как «сокращенного» понятия сигнализирующего об объектах действительности (или концептах) при вторичной референции в актах речи [3, с. 18]. Речь, собственно, должна идти именно о национально-культурных особенностях означивания реалий в речемыслительной деятельности.
В этом смысле разграничивает два взгляда на национально-культурную специфику языковых явлений Д.О. Добровольский, утверждает, что, согласно первому взгляду, национально-культурный компонент усматривается только в значении так называемых слов-реалий типа самовар, второй взгляд восходит к идеям В. Фон Гумбольдта о внутренней форме языка и воплощении в языке «духа народа» [5, с. 39].
В интерпретации Д.О. Добровольского, духовное присвоение действительности происходит под воздействием родного языка, так как мы можем помыслить о мире только в выражениях этого языка, пользуясь его концептуальной сетью, т.е. оставаясь в своем «языковом круге». Следовательно, разные языковые сообщества, пользуясь различными инструментами концептообразования, формируют различные картины мира, являющиеся по сути основанием национальных культур. Первый подход исследователь называет сравнительным, так как все языковые факты, различающиеся в данных языках, признаются специфическими; второй подход признается интроспективным, так как все специфическое в данном языке исследуется вне сопоставления с другими языками [5, с. 40].
Современных исследователей интересует прежде всего интроспективный подход, поскольку сравнительно-историческое языкознание, предоставляя огромное количество материала о специфике языковых систем, не решает проблему порождения механизма этой специфики. В связи с этим Д.О. Добровольский справедливо замечает, что интроспективный подход более полно может реализоваться в психолингвистических исследованиях, когда выявляется национальная специфика языка глазами его носителей, осознающих свои собственные национально-культурные характеристики и через их отражение в языке.
Многими учеными отмечается фрагментарность, несистемность таких исследований [6, с. 189]. Отдельные неполные исследования, не учитывающие всего многообразия факторов, влияющих на этнически специфическую речевую деятельность в целом, не могут претендовать на вскрытие механизмов, лежащих в основе такой деятельности. Известно, однако, большое количество работ по сопоставительному языкознанию, в рамках которого поуровнево исследуются языковые системы практически всех языков мира. Зафиксированные в ходе сопоставительных исследований языковые различия не отвечают на вопрос о специфике речевой деятельности того или иного этноса и тем более не дают представления о способах ее преодоления в практическом отношении. Постулирование необходимости знания или, по крайней мере, учета культурного компонента значения, самих реалий чужой культуры для обеспечения понимания в межкультурной коммуникации, давно уже стало аксиомой; предлагаются многочисленные методики описания национальнокультурной специфики различных единиц языка, однако не обнаружен механизм межкультурного взаимодействия и общения, потому и не разработаны методики по достижению эффективной коммуникации. Более того, оставаясь в рамках зафиксированных значений, пусть даже с выявленными национальнокультурными компонентами, не удается объяснить процессов их понимания/непонимания, усвоения/ неусвоения, принятия/непринятия. Поэтому в современной науке и возникают направления по поиску национального национально-культурной специфики сознания, национального (этнического) компонента сознания, национальной (этнической) картины, мира, менталитета (ментальности) и другие, как точке сосредоточения национально-культурной специфики.
В настоящее время возможность моделирования картины, мира (концептуальной системы) индивида (этноса) не вызывает сомнения. При необходимом различии картин мира в определенных компонентах
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (92) 2010 ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (92) 2010
или в целом сущность концептуальной картины мира понимается как деятельностная и определяется как система информации об объектах репрезентируемая в деятельности индивида. Национальная и национально-культурная специфика обусловливается наличием соответствующего компонента в картинах мира индивидов, интеграция которых и обеспечивает национальную (этническую) целостность и самосознание.
Национально-культурная специфика речевого общения, по утверждению А.А. Леонтьева, складывается под влиянием системы факторов, действующих в разных уровнях организации процессов общения и имеющих разную природу. Это факторы, связанные с культурной традицией; факторы, связанные с социальной ситуацией и социальными функциями общения, соотносятся с функциональными подъязыками и функциональными особенностями, а также с этикетными формами факторы, связанные с этнопсихологией в узком смысле, т.е. с особенностями протекания и опосредования психических процессов и различных видов деятельности; факторы, определяемые спецификой языка данной общности [6, с. 191-192].
По современным представлениям, язык является важнейшим знаком, принадлежности его носителей к определенному этносу. С одной стороны, язык выступает как главный фактор этнической интеграции, с другой — он же является основным этнодифферен-цирующим признаком этноса. В связи с этим в науке возникает понятие языковая картина мира, имеющая этническую специфику.
К компонентам культуры, несущим национальноспецифическую окраску, относят традиции как устойчивые элементы культуры, а также обычаи и обряды, выполняющие функцию неосознанного приобщения к господствующей в данном обществе системе нормативных требований; быт, бытовая культура, тесно связанные с традициями; повседневное поведение (привычки), мимический и пантомимический коды, используемые некоторой лингвокультурной общностью; национальные картины мира, отражающие специфику восприятия окружающего мира, национальные особенности мышления носителей некоторой культуры; искусство.
По мнению В.А. Арутюнова комплексные исследования межкультурных взаимодействий ведутся в контексте межэтнических взаимодействий [7, с. 11]. В центре исследований находится понятие культуры.
В культурологических науках до сих пор не разработан целостный категориальный аппарат, поэтому формирование корпуса категорий происходит стихийно, путем заимствований из философии, социологии, психологии, лингвистики и других наук. Представители различных направлений и школ познания культуры использовали и разрабатывали свои специализированные комплексы категорий.
Термин культура первоначально означал возделывание почвы, ее культивирование, т.е. изменение в природном объекте под воздействием человека в отличие от тех изменений, которые вызваны естественными причинами. В настоящее время гуманитарными науками приняты следующие основные интерпретации термина культура: возделанная среда обитания людей, организованная посредством специфических человеческих способов (технологий) деятельности и насыщенная продуктами (результатами) этой деятельности; мир возделанных личностей, чье сознание и поведение мотивируется и регулируется не только биологическими, но и социальными интере-
сами и потребностями, общепринятыми нормами и правилами их удовлетворения; мир упорядоченных коллективов людей, объединенных общими экзистенциальными ориентациями, социальными проблемами и опытом совместной жизнедеятельности; мир особых нормативных порядков и форм осуществления деятельности и образов сознания, аккумулированных социальным опытом на основании критериев их приемлемости по социальной цене; мир символических обозначений явлений и понятий, сконструированный людьми с целью фиксации и трансляции социально значимой информации, знаний, представлений, опыта, идей; мир творческих новаций — способов и результатов познания, интеллектуальных и образных рефлексий бытия и его практического преобразования с целью расширения объемов производства, распределения и потребления социальных благ [8, с. 203 — 204].
Таким образом, культура — это совокупность искусственных порядков и объектов, созданных людьми в дополнение к природным, заученных форм человеческого поведения и деятельности, обретенных знаний, образов самопознания и символических обозначений окружающего мира.
В современной культурологии выделяется несколько научно-исследовательских направлений. В основу ценностей концепции положено понимание культуры как совокупности материальных и духовных ценностей, имеющих свой аспект рассмотрения в структуре различных наук.
Деятельностный подход рассматривает культуру как внебиологически выработанный и предаваемый способ человеческой деятельности. Так, С.А. Арутюнов выделяет две модели межкультурного взаимодействия: взаимодействие локальных культур с общемировой индустриально-городской культурой и взаимодействие локальных культур друг с другом (в частности, между этническими культурами), при этом одна из культур выступает донором, а другая — реципиентом [7, с. 157]. С.Г. Ларченко и С.Н. Еремин исследуют один из аспектов межкультурного взаимодействия — межэтнический, содержанием которого служит изучение взаимодействия систем производства человека, а также формирование новых этнических общностей. Культура, в их интерпретации, — это конкретно-историческое единство системы социальной деятельности. Оставаясь в рамках деятельностного подхода к сущности культуры, исследователи говорят об односторонней направленности межкультурных взаимодействий: передача накопленных культурных ценностей от высокоразвитой культуры к слаборазвитой [9, с. 161 — 163].
Знаковый подход, изучая культуру как совокупность знаков и знаковых систем (мифология, язык, религия, искусство и т.д.), обосновывает двунаправ-ленность межкультурных взаимодействий. Культура, согласно данному аспекту, представляет собой механизм коллективной памяти, интеллектуальные свойства которого подразумевают наличие коллективного сознания. Коллективная память этноса формируется в результате семиотического освоения окружающего природного и социального мира. Процесс освоения включает в себя определение себя и других в качестве объектов своего сознания и осмысления взаимодействий с ними. Осознание отличий между представителями «своей» и «другой» этнической общности в результате сопоставления, основанного на принципе «мы-они», способствует возникновению представлений об общих для всех членов данного этноса специфических чертах, отражающих особенности «мы».
А.М. Аблажей выделяет типы взаимодействия культур: локальные (этнические) культуры; субкультуры, существующие в рамках единой культуры; представители разных культур, вступающие в индивидуальное взаимодействие. Культура определяется им как локально ограниченное, в структурном отношении целостное образование, главную роль в котором играют мифология, язык, религия, искусство, обычное право и так далее. Межкультурные же взаимодействия не носят закономерного характера, не имеют четко выраженной направленности [10, с. 13].
Ю.М. Лотман акцентирует существенный признак в межкультурных взаимодействиях, связанный с изменением в определенный момент направленности потока информации. Доминирование одной культуры над другой сопровождается неприязнью принимающей культуры, что служит для последней импульсом к расширению воздействия и утверждению древности своей культуры в момент смены направления воздействия [11, с. 121 — 122], что и происходит в современном российском обществе. Крайними проявлениями межкультурного воздействия служат различного рода этнические конфликты, ассимиляции.
А.И. Ракитов любую развитую социоэтнокультур-ную систему представляет как двухкомпонентную структуру — ядро культуры, и защитный пояс. «Ядро культуры концентрирует в себе нормы, стандарты, эталоны и правила деятельности, а также систему ценностей, выработанных в реальной истории данного этнического, профессионального или религиозно-культурного целого». Ядро культуры обладает высокой устойчивостью и минимальной изменчивостью, хотя и его стабильность относительна: оно как информационное образование изменяется и трансформируется медленнее, чем защитный пояс. Для сохранения ядра культуры в процессе исторического развития возникает так называемый культурный защитный пояс, выполняющий «функцию фильтрующего механизма, пропускающего директивную информацию, идущую из ядра культуры во все структурные узлы социального организма, но отслеживающего и поглощающего информационные импульсы, поступающие в социум от других культур» [1, с. 23 — 24]. Они обеспечивают функцию адаптации к окружающей социально-технологической среде.
В настоящее время практически невозможно найти ни одной этнической общности, которая не испытала бы на себе воздействие культур других народов. Именно тенденция культурной глобализации особенно обостряет интерес к культурной самобытности. Каждая локальная культура стремится сохранить и развивать свою целостность и культурный облик. Эта тенденция осознания и отстаивания собственной неповторимости и сохранения культурной традиции в очередной раз подтверждает общую закономерность, что человечество, оставаясь все более взаимосвязанным и единым, не утрачивает своего этнического многообразия.
Этнокультурная проблематика уже давно привлекла внимание представителей самых разных наук, однако, несмотря на многолетние диспуты, до сих пор отсутствует какое-либо общепринятое определение этнической культуры.. Современная отечественная этнология рассматривает этнической культуры как совокупность присущих этносу способов освоения условий своего существования, направленных на сохранение этноса и воспроизводство условий его жизнедеятельности. Главным здесь является функциональный аспект культуры, понимание его
как адаптивного механизма, облегчающего человеку жизнь в окружающем мире. Более того, защитные механизмы этнической культуры направлены на преодоление конкретной угрозы извне. Так, С.В. Лурье, говоря о действии защитного механизма этнической культуры и уровнях адаптации этноса к окружающей среде [12, с. 41 —42], утверждает, что, во-первых, в качестве защитного механизма выступает сама этническая культура — такая первичная систематизация мира, которая дает принципиальную возможность действовать. Это связано с формированием центральной зоны культуры, содержанием которой являются этнические константы, т.е. с формированием этнического бессознательного. Во-вторых, это адаптация центральной зоны культуры к конкретным условиям существования этноса, что связано с кристаллизацией вокруг центральной зоны инвариантов этнической картины мира и способствует самокон-струированию этноса. В-третьих, это искаженное восприятие членами этноса реальности, а именно невосприимчивость их к информации, противоречащей содержанию этнических констант (можно смотреть, но не видеть).
При столкновении с опасностью этнос первым делом старается вписать ее в уже существующую картину мира, часто не замечая имеющиеся несоответствия между ними, что объясняется высокой устойчивостью этнической картины, мира. Только когда реальность слишком явно не укладывается в эту картину, традиционное сознание этноса начинает распадаться. Это означает, что этносу нужно сформировать новую картину мира, сохраняя в неприкосновенности центральную зону культуры. Будучи не в силах изменить мир, этнос меняет себя. Начинается период смуты, который есть не что иное, как кризис самоидентификации.
Таким образом, изучение межкультурных взаимодействий представляет собой исследовательское направление, в рамках которого категория культура в большей степени приспособлена к освещению различных аспектов взаимоотношений между этническими группами в сравнении, например, с исследованием межнациональных отношений.
Все сказанное позволяет говорить о том, что разные модели описания такой специфики в различных аспектах: культурологическом, психологическом, этнологическом, информационном. Нам представляется продуктивным исследование национальнокультурной специфики в этнопсихолингвистиче-ском аспекте, что позволяет не только интегрировать уже разработанные модели описания этнолингвистических различий культур, но и интерпретировать специфику межэтнического взаимодействия. В связи с тем, что современная гуманитарная наука все чаще оперирует категорией картина мира этноса как феноменом, доступным реконструкции и научному описанию (образ мира, модель мира, образы сознания, языковое сознание).
Библиографический список
1. Ракитов, А.И. Новый подход к взаимосвязи истории, информации и культуры : пример России / А.И. Ракитов // Вопросы философии. — М., 1994. — № 4. — С. 14 — 34.
2. Стернин, И.А. Структурная семасиология и лингводидакти-ка / И.А. Стернин // Русское слово в лингвострановедческом аспекте. — Воронеж : Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 1987. — С. 104—121.
3. Гудавичюс, А. Глубинный уровень отражения культуры в лексической семантике / А. Гудавичюс // Исследования по семантике. — Уфа, 1993. — С. 16 — 23.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (92) 2010 ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №6 (92) 2010
4. Кузнецова, О.Д. Диалектные словари как памятники русской крестьянской культуры / О.Д. Кузнецова // Диалектная лексика. — СПб. : Изд-во Наука, 1991. — С. 3— 12.
5. Добровольский, Д.О. Национально-культурная специфика во фразеологии / Д.О. Добровольский // Вопросы языкознания. — М., 1997. — № 6. — С. 37 — 48.
6. Леонтьев, АА. Основы психолингвистики / А.А Леонтьев //. — М. : Изд-во Смысл, 1997. — С. 189— 192.
7. Арутюнов, В.А. Проблемы изучения функциональной стороны языка / В.А. Арутюнов // К вопросу о предмете социолингвистики. — Л. : Изд-во Наука, 1975. — С. 11 — 12.
8. Культурология. ХХ век. Словарь. — СПб., 1997. — С. 203 — 204.
9. Ларченко, С.Г. Межкультурные взаимодействия в историческом процессе. / С.Г. Ларченко // Межкультурные взаимодействия. — Новосибирск, 1991. — С. 161 — 163.
10. Аблажей А.М. Методологический анализ проблемы взаимодействия культур : автореф. дис. ... канд. филос. наук. — Новосибирск, 1994. — С. 13—16.
11. Лотман, Ю.М. Культура и взрыв / Ю.М. Лотман // Культура. — М. : Изд-во Гнозис — Прогресс, 1992. — С. 121 — 122.
12. Лурье С.В. Историческая этнология : учеб. пособие для вузов / С.В. Лурье. — М., 1997. — С. 41—45.
КУЗИНА Оксана Александровна, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского и иностранных языков.
Адрес для переписки: oksana_kuzina@mail.ru
Статья поступила в редакцию 14.04.2010 г.
© О. А. Кузина
удк 811.11+821.111+821.161 н. В. ВАСЕНЕВА
Омская гуманитарная академия
ПЕРЕВОД ПОДЗАГОЛОВКА ПЬЕСЫ Б. ШОУ «ПИГМАЛИОН»
КАК ПЕРЕВОДЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА______________________________
Статья посвящена проблеме жанрового толкования подзаголовка пьесы Б. Шоу «Пигмалион» в русской рецепции. Объектом статьи являются варианты интерпретаций подзаголовка пьесы Б. Шоу «Пигмалион». Автор статьи анализирует переводы подзаголовка пьесы и пытается сам определить его жанр.
Ключевые слова: роман, комедия, драма, пьеса.
В русской рецепции подзаголовок пьесы Б. Шоу «Пигмалион» вызывает неоднозначную интерпретацию, связанную с определением жанра пьесы.
Б. Шоу называет свою комедию «Пигмалион» в подзаголовке «роман в пяти актах» («romance in five acts»). Привлекает внимание несоответствие внешней формы произведения Б. Шоу (комедия) и ее жанрового определения (роман).
Русские переводчики интерпретировали подзаголовок «Пигмалиона» по-своему.
И. Р — ской и С. Разсохин в 1914 году переводят подзаголовок пьесы как «комедия», игнорируя текст Шоу.
Б. Лебедев в том же году интерпретирует подзаголовок — «пьеса». Обозначая так жанр, Б. Лебедев прибегает к переводческой стратегии генерализации — обобщение жанра. Переводчик дает общее универсальное обозначение драматического произведения, лишая его тем самым четко выраженных индивидуальных свойств. Т ермин «пьеса» в данном случае заменяет жанровое обозначение. Реципиенту остается лишь догадываться о характере жанра произведения.
В 1938 году Г. Рыклин опускает перевод подзаголовка.
В вариантах интерпретаций подзаголовка — «комедия» (И. Р — ской, С. Разсохин), «пьеса» (Б. Лебедев) и пропуск его перевода (Г. Рыклин), не учитывается авторское жанровое обозначение.
Заметим, что вышеперечисленные переводы адаптированы для игры на сцене. Они практически
не содержат авторских комментариев, что лишает пьесу эпичности.
Большего внимания заслуживают интерпретации П. Мелковой (1980) и В. Бабкова (200б) — «роман-фантазия» и Е. Калашниковой — «роман», содержащие авторскую концепцию жанрового определения.
Если говорить об авторском подзаголовке - romance, то, анализируя значения английского слова romance (роман), термин, введенный Дж. Чосером, (рыцарский роман, романический эпизод, любовная история, романтика, влюбленность, выдумка, небылица, роман о любви) и традиционную формулу романа (romance, как правило, заканчивается свадьбой главных героев), можно сделать вывод, что в самом определении заложен намек на романические взаимоотношения между персонажами. Определяя свое произведение как romance, Б. Шоу, как на первый взгляд может показаться, хотел подчеркнуть любовную детерминированность пьесы. Но Шоу комментирует свое авторское решение так: «я ее назвал романом, потому что это история о бедной девушке, которая встречает джентльмена у дверей церкви, и он превращает ее в красивую леди. Вот что я называю романом, и с этим мы все согласны» [1].
Драматург отмечает: «Дальнейшие события показывать на сцене незачем, да, по правде говоря, незачем было бы и рассказывать о них, если бы не разленилось наше воображение; оно слишком привыкло полагаться на шаблоны и заготовки из лавки старьевщика,
