CC BY
26
Общество: философия, история, культура. 2021. № 9. С. 74-79. Society: Philosophy, History, Culture. 2021. No. 9. P. 74-79.
Научная статья УДК 17.022.1:355.426 https://doi.org/10.24158/fik.2021.9.13
Проблема морально-нравственного выбора в годы Гражданской войны в России (к портрету генерала Азиатской конной дивизии Б.П. Резухина)
Анна Владимировна Анисимова
Ростовский педагогический колледж, Ростов, Россия, niuraanisimova@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0003-3138-8258
Аннотация. Одним из аспектов гражданской войны является проблема выбора. Это касается как политической самоидентификации, так и выбора линии поведения в экстремальных для человеческой психики условиях. При этом модель поведения основывается на морально-нравственных ценностях, которые в военное время претерпевают серьезные изменения, и, как правило, в негативную сторону. Большинству сложно держать себя в формате норм, заданных в мирное время, лишь единицы находят в себе мужество не только сохранять прежние понятия о долге и чести, но и следовать им вне зависимости от складывающейся ситуации. В работе поставлена цель изучения возможных мотивов морально-нравственного выбора в условиях Гражданской войны в России на основе анализа портрета генерала Азиатской конной дивизии Бориса Петровича Резухина.
Ключевые слова: Гражданская война, генерал Б.П. Резухин, барон Р.Ф. фон Унгерн-Штернберг, Азиатская конная дивизия, психологический портрет, система ценностей, заговор, морально-нравственный выбор
Для цитирования: Анисимова А.В. Проблема морально-нравственного выбора в годы Гражданской войны в России (к портрету генерала Азиатской конной дивизии Б.П. Резухина) // Общество: философия, история, культура. 2021. № 9. С. 74-79. https://doi.org/10.24158/fik.2021.9.13.
Original article
The Problem of Ethical and Moral Choice during the Russian Civil War (To the Profile of General B.P. Rezukhin of the Asiatic Cavalry Division)
Anna V. Anisimova
Rostov Pedagogical College, Rostov, Russia, niuraanisimova@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0003-3138-8258
Abstract. The issue of choice is one of the civil war aspects. This concerns both political self-identification and the choice of behavior under extreme conditions for the human psyche. Meanwhile, the pattern of behavior is based on moral values, which undergo serious changes in wartime, and usually in a negative sense. The majority find it difficult to conform to peacetime norms, and only a few have the courage to uphold not only their old concepts of duty and honor but also to follow them, no matter what the situation demands. The paper aims to explore possible motives for moral and ethical choices in the Russian Civil War by analyzing the profile of Asiatic Cavalry Division General, B.P. Rezukhin.
Keywords: Civil War, General B.P. Rezukhin, Baron R.F. von Ungern-Sternberg, Asiatic Cavalry Division, psychological portrait, value system, conspiracy, ethical and moral choice
For citation: Anisimova A.V. The Problem of Ethical and Moral Choice during the Russian Civil War (To the Profile of General B.P. Rezukhin of the Asiatic Cavalry Division) // Society: Philosophy, History, Culture. 2021. No. 9. P. 74-79. (In Russ.). https://doi.org/10.24158/fik.2021.9 13.
Эпохи потрясений уносят не только жизни людей, но и память о них. От некоторых не остается не только дат жизни, но и самого имени. Люди исчезают в историческом небытии, словно никогда и не жили, в то время как многие прошли и завершили путь так, что потомкам полезно помнить об этом. При этом великие фигуры Гражданской войны в России настолько затмили людей, находившихся в их окружении, что формируется впечатление незначительности последних, в то время как именно они зачастую определяли судьбу лидеров.
В данной статье поставлена цель изучения психологических механизмов, обусловливавших морально-нравственный выбор человека, в частности военного, в условиях, когда разрушались старые системы ценностей и им на смену приходила единственная ценность - ценность собственной жизни, которую нужно было спасать любой ценой, в том числе ценой жизни других
людей. Этот процесс анализируется на примере реконструкции психологического портрета генерала Азиатской конной дивизии (далее - АКД) Бориса Петровича Резухина, а также его отношений с командиром - бароном Р.Ф. фон Унгерн-Штернбергом. Морально-нравственный выбор, сделанный Б.П. Резухиным, противопоставляется той линии поведения, которую избрали для себя другие офицеры дивизии.
Биография Бориса Петровича Резухина мало исследована. Безусловно, причина этого заключается в недостаточном количестве источников. Долгое время была неизвестна даже дата его рождения. В свою очередь, точная дата гибели сомнений никогда не вызывала - ночь с 16 на 17 августа 1921 г. Убийство генерала Б.П. Резухина практически наложилось по времени на заговор против барона Р.Ф. Унгерна во 2-й бригаде, осуществленный 18 августа 1921 г. Анализ ситуации, сложившейся в 1-й бригаде Азиатской конной дивизии на 16 августа, позволяет выявить яркий пример морально-нравственного выбора, перед которым ставила людей Гражданская война.
Сценарии подготовки к заговору у разных очевидцев выглядят по-разному. При аналогичной основе расхождения наблюдаются тогда, когда речь заходит о личной причастности к нему. Со слов Н.М. Рябухина, находившегося тогда на должности врача Азиатской конной дивизии, произошло следующее: «За день до того, когда мы, т. е. Унгерн со 2-й бригадой, отделились от Резухина, я был после полуночи разбужен в своей палатке кем-то, кого в темноте долго не мог узнать. Затем я узнал Ивана Маштакова, оренбургского казачьего офицера, которого незадолго до этого Унгерн назначил к себе в штаб. Взволнованным шепотом Маштаков рассказал мне, что он только что подслушал разговор между бароном и Резухиным, из которого понял, что барон хочет вести дивизию через пустыню Гоби в Тибет с тем, чтобы поступить на службу к далай-ламе в Лхасе. На робкое возражение Резухина, что дивизия вряд ли способна пересечь пустыню и будет обречена на гибель от недостатка воды и продовольствия, барон цинично заметил, что людские потери его не пугают и что это его окончательное решение; что ни ему, ни Резухину нельзя появляться в Забайкалье или Приморье из-за их прежней деятельности в тех местах. Маштаков добавил, что он уже виделся и переговорил с надежными офицерами в расположении войск, и они вместе решили убить Унгерна, предложить командование Резухину при условии, что он поведет дивизию на восток. Если же Резухин не согласится или будет вести себя так, как Унгерн, то следует убить и его, а командование доверить одному из старых полковников» [1, с. 507]. Б.П. Резухин отказался.
Здесь появляется нюанс, заставляющий взглянуть на фигуру Бориса Петровича более внимательно. Заговор, по сути, был направлен непосредственно против барона, т. е. жизни Б.П. Резухина вплоть до последней минуты ничего не угрожало. Наоборот, возникал шанс встать во главе дивизии. К. Гижицкий, который во время описываемых событий находился в расположении бригады Унгерна, отмечает: «Сначала была задумана передача хозяйства генералу Резухину при условии начала марша на восток, демобилизации там войска и раздачи в кассы дивизии, а Унгерн должен был быть отстранен или убит» [2, с. 412]. В воспоминаниях А.С. Макеева - почти то же, но в более грубой форме: «В палатку Резухина ввалилась толпа предателей-офицеров во главе с Хоботовым, Слюсом, Кастериным и др. Они резко заявили, что бригада дальше не пойдет, а возвращается на восток, и ему предлагают присоединиться к общему решению и вести бригаду» [3, с. 470]. Достоверность мемуаров А.С. Макеева можно поставить под сомнение, поскольку сам есаул в то время в 1-й бригаде отсутствовал: он находился в бригаде Р.Ф. Унгерна. Однако вполне возможно, что он был в курсе событий со слов прибывшего из 1-й бригады «гонца», некоего Калинина (в соответствии с воспоминаниями Н.М. Рябухина).
Тем не менее здесь важны даже не эти детали, а факт выбора, сделанного генералом. Если говорить общими словами, Б.П. Резухин отказался принять «почетное предложение» и даже попытался наказать «парламентеров»: «Когда в Монголии этот проект <заговора> был представлен Резухину, последний это предложение не только отбросил, но и ударил ташуром одного из офицеров» [4, с. 412]. Несколько иначе выглядит ситуация у Н.М. Рябухина: «Резухин отвечал <офицерам> безумными проклятиями и выгнал делегатов, угрожая страшной расправой после соединения с бароном» [5, с. 510]. Негативные эмоции Н.М. Рябухина объясняются глубоко неприязненным отношением к генералу и Р.Ф. Унгерну практически со всей его дивизией. В гораздо более возвышенном стиле ситуацию описал есаул А.С. Макеев: «Генерал спокойно выслушал истерические выкрики <офицеров> и потом хладнокровно ответил, что на это он не согласен, что он считает позором бросать даже Унгерна в нынешней обстановке, когда враг все более и более сжимает кольцо и когда всем нужно напрячь силы, чтобы пробиться и выйти, хотя бы в Урянхайский край... Бросить же боевого товарища, первую бригаду, он считает нечестным и отказывается от предложения.» [6, с. 470-471].
Так или иначе, в каком бы свете ни преподносились происходившие события, неизменным остается одно: Б.П. Резухин не пошел на поводу у заговорщиков, остался верным барону и за свою преданность расплатился жизнью: «Резухин остался верен Унгерну - своему другу и командиру, и был убит» [7, с. 32]. То, как именно произошло убийство, все мемуаристы описывают по-разному, но в итоге один из казаков добил уже раненого генерала выстрелом в голову. По-видимому, разброс в описании этих событий объясняется тем, что мемуаристы на тот момент находились в бригаде Р.Ф. Унгерна (А.С. Макеев, Н.М. Рябухин, К. Гижицкий, Д.Д. Алешин) либо вообще не имели отношения к дивизии барона, а руководствовались лишь слухами (С.Е. Хитун).
Р.Ф. Унгерн на допросе предположил, что Б.П. Резухина убили бывшие офицеры В.О. Кап-пеля, но «душой» заговора был полковник Хоботов, который находился в Азиатской конной дивизии еще с Даурии. Именно в нем Р.Ф. Унгерн видел причину заговора против Б.П. Резухина: «Один командир полка <Хоботов> много возомнил о себе и воспользовался этим. <...> .служил у Резухина в Германскую войну. Резухин его и вытащил понемногу» [8, с. 227]. Роль Хоботова в убийстве генерала никем не оспаривается, хотя инициатива вряд ли могла исходить от него. Таким образом, Б.П. Резухину пришлось столкнуться с предательством не только бывшего подчиненного, но и близкого друга. Если на тот момент другом барона можно считать лишь Б.П. Резухина, то у последнего друзья были. В качестве одного из них А.С. Макеев называет К.И. Пары-гина, причем «большим и личным другом». Поведение К.И. Парыгина во время заговора описано А.С. Макеевым, в нескольких словах оно сводится к тому, что «друг» был прекрасно осведомлен обо всем, однако «собственную шкуру и честолюбие ставил выше дружбы и товарищеского долга и даже намеком не предупредил Резухина - друга и командира о грозящей ему опасности. <...> Парыгин умыл руки и стал ждать, сам в активное число заговорщиков не вступая» [9, с. 470].
О последних днях существования 1-й бригады под командованием Б.П. Резухина, как уже было сказано, не сохранилось никаких прямых сведений. Лишь у Н.Н. Князева есть короткая ремарка относительно душевного состояния Бориса Петровича, не меньше, чем прочие офицеры, утомленного тяготами войны: «Даже Б.П. Резухин при переходе через Модонкульский голец за два дня до своей печальной кончины вслух мечтал - хоть месяц бы пожить под крышей, а чистая постель рисовалась ему в виде недостижимого идеала земного благополучия» [10, с. 343]. Однако это не заставило примкнуть его к заговору, что не может не заслуживать по меньшей мере уважения.
Классическим примером противоречивости сведений о судьбе генерала Б.П. Резухина можно считать воспоминания Д.Д. Алешина. Создается впечатление, что свою «Азиатскую Одиссею» после написания он не перечитывал. На последних страницах произведения Д.Д. Алешин рисует общеизвестную картину гибели генерала и расценивает его поведение не как благородный поступок, а как своего рода упрямство и нежелание считаться с другими людьми. При этом на первой странице судьба Б.П. Резухина предстает абсолютно неблаговидной и позорной: «Ре-зухин был близким другом барона с начала его военной карьеры. Он очень завидовал водительству барона и позже, когда положение барона стало более слабым, он дезертировал, спасая собственную никчемную жизнь» [11, с. 415]. Написанному сложно найти объективные причины.
Гибель Б.П. Резухина, сохранившего до последнего верность другу и командиру, выделяет его среди прочих лиц, представлявших Азиатскую конную дивизию. В известной степени преданность генерала объясняется именно тем, что Роман Федорович был не только его командиром, но и другом. О существовании товарищеских отношений между бароном и Б.П. Резухиным писали все современники, которые были с ними знакомы. Н.Н. Князев называет Б.П. Резухина «старым приятелем барона» [12, с. 343]; Д.П. Першин - «ближайшим помощником и единомышленником» [13, с. 405]; Н.М. Рябухин - «старым личным другом и помощником по командованию» [14, с. 493]. Кроме того, люди, знавшие Р.Ф. Унгерна лично, отмечали, что барон всегда держался замкнуто, любил одиночество и в плане личных отношений никого к себе не подпускал. Н.Н. Князев выделяет «чрезвычайную замкнутость его характера. а также отсутствие у него личных привязанностей» [15, с. 338]. Д.П. Першин утверждал, что «барон был замкнутой натурой» [16, с. 371]. А.С. Макеев, адъютант Романа Федоровича, прямо говорил: «Душу его понять никто не мог» [17, с. 459]. Таким образом, из всех тех, с кем сталкивался барон, в частности в период Гражданской войны, единственным серьезным другом был только генерал Б.П. Резухин.
Первое упоминание о Б.П. Резухине как о друге барона содержится в воспоминаниях А.В. Бурдукова, которые описывают события 1913 г. В монгольском городе Кобдо, куда прибыл Р.Ф. Унгерн с намерением принять участие в сражениях за независимость Монголии, он «заехал к своему другу, казачьему офицеру Резухину» [18, с. 271]. Примерно то же можно прочитать у Н.Н. Князева: «Вскоре он <Р.Ф. Унгерн> появился в г. Кобдо, где расположен был в то время дивизион 2-го Верхнеудинского полка. При одной из сотен, в которой состоял младшим офицером его
друг Б.П. Резухин, барон занял должность как бы нештатного офицера» [19, с. 336]. Сложно определить, как складывались отношения Б.П. Резухина и Р.Ф. Унгерна в период Первой мировой войны и пересекались ли эти два человека вообще в то время. Вероятнее всего, контактов между ними не было.
Известно, что с 1919 г. Б.П. Резухин уже находился с Р.Ф. Унгерном в Даурии. Первое упоминание о Борисе Петровиче в составе АКД содержится в воспоминаниях В.И. Шайдицкого, относящихся к февралю 1920 г. Он называет генерала «истинным офицером и прекрасным человеком» [20, с. 284].
Как складывалась дружба Б.П. Резухина и Р.Ф. Унгерна до Гражданской войны - неизвестно, а отношения, которые возникли между ними непосредственно в военный период, в частности при отступлении барона из Урги, сложно охарактеризовать однозначно. Дружба предполагает (в ее классическом варианте) равноправие, но равноправными их отношения назвать было нельзя.
В их взаимоотношениях барон занимал не только лидирующее, но порой даже подавляющее положение. Б.П. Резухину, видимо, приходилось испытывать на себе гнев Р.Ф. Унгерна. Н.Н. Князев отмечал, что «барон приходил в чрезвычайное раздражение и тогда готов был побить даже и генерала Резухина» [21, с. 342]. В свою очередь, Н.М. Рябухин приводит пример, когда генерал «был избит Унгерном, заставшим его спящим возле лагерного костра» [22, с. 507]. С одной стороны, это свидетельствует о справедливости Р.Ф. Унгерна, который не делал разницы между другом и подчиненным; с другой - Б.П. Резухин был лишен права ответить тем же, во всяком случае он его не использовал. Н.Н. Князев писал: «Как ни странно, храбрейший генерал Резухин, сверстник и старый приятель барона, совершенно немел в его присутствии» [23, с. 343].
Отчасти объяснить подобное неравноправие в отношениях можно тем, что для Б.П. Резухина Р.Ф. Унгерн был своего рода идеалом, образцом для подражания. Ряд очевидцев отмечали стремление Бориса Петровича походить на друга и командира: «Резухин был только бледной тенью барона, хотя очень хотел подражать ему поступками и характером» [24, с. 493]. Неоднократно указывается на стремление генерала копировать жестокость барона: «Резухин... старался не отстать от своего хозяина в суровости наказаний» [25, с. 504]. В воспоминаниях Н.М. Рябухин приводит много примеров подобной жестокости. Так, по отношению к подчиненным генерал практиковал те же наказания, что и барон, например сидение на дереве. Кроме того, ташур, по словам Н.М. Рябухина, Борис Петрович тоже часто использовал. Характерен случай с Хоботовым. Будучи в нетрезвом состоянии, новоиспеченный полковник был вызван к Б.П. Резухину для доклада. Затем события развивались по следующему сценарию: «Мы услышали безумную нецензурную брань, затем несколько ударов ташуром по крепкому черепу командира и пятью минутами позже увидели смущенное, распухшее и окровавленное лицо высоко над нашими головами. Резухин подверг его обычному наказанию: виновный должен был забраться на высокую сосну, стоявшую над ручьем, и целую ночь провести на одной из ветвей, в постоянной опасности свалиться с высоты тридцати пяти или сорока футов и покалечиться» [26, с. 498]. Возможно, это послужило причиной поступка Хоботова в дальнейшем. Ситуацию, сложившуюся в бригаде генерала в период отступления из Монголии, доктор представляет как систему террора «по отношению к противнику и грубого деспотизма и побоев по отношению к подчиненным, которую Резухин принял в подражание своему кумиру Унгерну» [27, с. 501], хотя необходимо сделать оговорку о существовании единства требований в дивизии.
У А.Ф. Оссендовского есть зарисовка портрета Б.П. Резухина, где также сделан акцент на слепом повиновении Р.Ф. Унгерну и стремлении «не отстать от барона в жестокости». Речь шла о судьбе доктора Гея, чья семья вместе с ним была полностью уничтожена: «Оцепенев от ужаса, смотрел я на этого юркого коротышку с тихим голосом и учтивыми манерами. В глазах его было столько неукротимой ненависти, что мне стала понятна та робкая почтительность, с какой держали себя в его присутствии офицеры. Позднее, в Урге, я много слышал и об отменном бесстрашии генерала, и о его безграничной жестокости. Цепной пес барона Унгерна, он был готов по первому приказу хозяина броситься в огонь или вцепиться неприятелю в глотку» [28, с. 39].
Тем не менее с учетом стремления походить на барона позиция Б.П. Резухина по отношению к Р.Ф. Унгерну становится более понятной. Тем не менее генерал не был «бледной тенью». Во-первых, человек, ничего из себя не представляющий, вряд ли смог бы завоевать расположение Романа Федоровича и тем более долго его удерживать. Во-вторых, Б.П. Резухин как командир и человек обладал большим авторитетом: «Генерал Резухин. пользовался в дивизии огромной популярностью среди унгерновцев, непререкаемым военным авторитетом и, главное, любовью, которая у нижних чинов, да и у многих офицеров доходила до институтского обожания» [29, с. 470]. Сам Р.Ф. Унгерн на допросе показал, что «его части разложились окончательно, так как они держались авторитетом его и генерала Резухина» [30, с. 210]; «После него <Унгерна> и Резухина в войсках его не осталось никого, кто мог бы в дальнейшем им[и] руководить» [31, с. 215].
Одновременно Р.Ф. Унгерн утверждал, что все решения он принимал единолично, не советуясь ни с кем, в том числе с Б.П. Резухиным. Роман Федорович предпочитал решать любые вопросы единолично и крайне неохотно прислушивался к советам. По словам барона, он лишь ставил Б.П. Резухина перед фактом, а тот должен был исполнить приказ: «Резухин мог сделать то, что ему прикажут. Ему нужно приказать, что нужно сделать, тогда он действительно пойдет и ляжет, или сделает. Сам он не мог.» [32, с. 225]. Об участии Б.П. Резухина в военных операциях Р.Ф. Унгерн говорил: «Он только послушный, он слушался» [33, с. 225]. Возможно, это объяснялось не столько слепым повиновением, сколько преданностью генерала. В свою очередь, барон, всегда относившийся к людям поверхностно, мог до конца не оценить личность друга.
У Б.В. Соколова есть свидетельство о том, что в момент осуществления боевых операций все вопросы военного плана решались Б.П. Резухиным, а барон как метеор носился по всему фронту [34, с. 312].
Психологический образ Б.П. Резухина приходится собирать по немногочисленным записям, поскольку люди, на чьи воспоминания можно опираться, в первую очередь ставили целью описание личности и действий Романа Федоровича, а Б.П. Резухин фигурировал в них лишь в качестве одного из его приближенных. Мнения очевидцев о личности генерала неоднозначны в плане его оценки и как офицера, и как человека. Тем не менее в разноречивых суждениях существуют некоторые точки пересечения. Они касаются безоговорочной храбрости Б.П. Резухина, его жестокости и исключительной близости к барону.
Наверное, для генерала нелегко было сделать выбор в пользу Р.Ф. Унгерна, несмотря на связывавшие их дружеские узы. Тем более что в последние несколько месяцев существования АКД отношения между Романом Федоровичем и генералом Б.П. Резухиным все меньше напоминали настоящую искреннюю дружбу (барон погружался в мир собственных идей и отстранялся от окружавших его людей). Хотя ряд современников продолжали называть их друзьями, возможно, по инерции, согласно давно устоявшимся фактам.
Бориса Петровича можно считать человеком более реалистичным и практичным, чем Р.Ф. Унгерн. В первую очередь он служил не высокой идее создания Азиатской империи, которой так был очарован барон, а самому Р.Ф. Унгерну. При этом Б.П. Резухину, несомненно, было свойственно чувство долга: дружбы, офицера, солдата перед командиром.
Можно представить, насколько нелегко приходилось Борису Петровичу в эти последние месяцы с бароном. Б.П. Резухин не мог не видеть и не понимать, какую трещину дала их дружба. Вряд ли до Гражданской войны их отношения строились на основе такой безраздельной власти со стороны Р.Ф. Унгерна и абсолютного подчинения со стороны Б.П. Резухина. Кроме того, генерал осознавал и гибельность пути, выбранного в августе 1921 г. Романом Федоровичем. Это подтверждает то «робкое замечание», о котором писал Н.М. Рябухин. После рокового совещания дивизия вновь разделилась на две бригады, идущие порознь. Было предположение, что это произошло по причине ссоры между генералом и бароном. Если это и имело место, то, возможно, именно из-за стремления Р.Ф. Унгерна вести дивизию в Тибет.
Свойственна была Б.П. Резухину и доля цинизма, которая наблюдалась в некоторых словах и поступках. Однако и цинизм, и жестокость можно считать качествами, порожденными атмосферой того периода. В известной степени ими было заражено едва ли не все сознательное население бывшей Российской империи. Словами одного из героев фильма К.С. Серебрянникова «Дневник убийцы»: «Сейчас время такое - всем убивать хочется». Даже безумной храбрости, иногда на грани психоза и отчаяния, также было в избытке. Тогда как с безоговорочной преданностью дело обстояло сложнее.
К концу Гражданской войны большинство солдат, как рядовых, так и офицеров, находились в крайне угнетенном состоянии, устав от постоянной необходимости воевать, тем более что исход войны был очевиден. Все системы ценностей рушились, в том числе кодекс офицерской чести. Единственным стремлением стало желание закончить боевые действия и при этом остаться в живых, остальное подчинялось этим приоритетам. Поведение генерала Б.П. Резухина, его морально-нравственный выбор в пользу долга и чести являются, скорее, исключением из правил, чем обыденной действительностью того времени. Можно предположить, что основными мотивами такого выбора послужили как дружеские взаимоотношения генерала и барона, так и личные качества Б.П. Резухина, включавшие в себя, помимо прочего, верность офицерскому долгу перед своим командиром.
Список источников:
1. Рибо Н.М. История барона Унгерн-Штернберга, рассказанная его штатным врачом // Барон Унгерн в документах и мемуарах / сост. и ред. С.Л. Кузьмин. М., 2004. С. 491-514.
2. Гижицкий К. Через Урянхай и Монголию // Там же. С. 411-415.
3. Макеев А.С. Бог войны - барон Унгерн: воспоминания бывшего адъютанта начальника Азиатской конной дивизии // Там же. С. 430-489.
4. Гижицкий К. Указ. соч. С. 412.
5. Рибо Н.М. Указ. соч. С. 510.
6. Макеев А.С. Указ. соч. С. 470-471.
7. Кузьмин С.Л. Деятельность барона Р.Ф. фон Унгерн-Штернберга и его роль в истории // Барон Унгерн в документах ... С. 4-44.
8. Допрос Р.Ф. Унгерна 7 сентября 1921 г. [в Новониколаевске] // Там же. С. 220-234.
9. Макеев А.С. Указ. соч. С. 470.
10. Князев Н.Н. Легендарный барон (отрывки из воспоминаний о генерал-лейтенанте бароне Унгерне) // Барон Унгерн в документах . С. 335-362.
11. Алешин Д.Д. Азиатская Одиссея // Там же. С. 415-430.
12. Князев Н.Н. Указ. соч. С. 343.
13. Першин Д.П. Барон Унгерн, Урга и Алтан-Булак: Записки очевидца о смутном времени во Внешней (Халхасской) Монголии в первой трети XX в. // Барон Унгерн в документах ... С. 362-411.
14. Рибо Н.М. Указ. соч. С. 493.
15. Князев Н.Н. Указ. соч. С. 338.
16. Першин Д.П. Указ. соч. С. 371.
17. Макеев А.С. Указ. соч. С. 459.
18. Бурдуков А.В. В старой и новой Монголии // Барон Унгерн в документах ... С. 270-271.
19. Князев Н.Н. Указ. соч. С. 336.
20. Шайдицкий В.И. На службе Отечества // Барон Унгерн в документах ... С. 277-289.
21. Князев Н.Н. Указ. соч. С. 342.
22. Рибо Н.М. Указ. соч. С. 507.
23. Князев Н.Н. Указ. соч. С. 343.
24. Рибо Н.М. Указ. соч. С. 493.
25. Там же. С. 504.
26. Там же. С. 498.
27. Там же. С. 501.
28. Оссендовский А.Ф. Люди, боги, звери. М., 2005. 477 с.
29. Макеев А.С. Указ. соч. С. 470.
30. Главные итоги первых допросов Р.Ф. Унгерна // Барон Унгерн в документах ... С. 209-210.
31. Допросы Р.Ф. Унгерна 1 и 2 сентября 1921 г. в Иркутске // Там же. С. 210-219.
32. Допрос Р.Ф. Унгерна 7 сентября ... С. 225.
33. Там же.
34. Соколов Б.В. Барон Унгерн. Черный всадник. М., 2007. 447 с.
Информация об авторе А.В. Анисимова - преподаватель немецкого языка Ростовского педагогического колледжа, Ростов, Россия.
Information about the author A.V. Anisimova - German language Lecturer, Rostov Pedagogical College, Rostov, Russia.
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 09.08.2021; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 20.08.2021; Принята к публикации / Accepted for publication 09.09.2021.
