CC BY
34
Е. П. Иванова
ПРОБЛЕМА МЕЖСЛОВАРНЫХ ЗАИМСТВОВАНИЙ:
ОПРЕДЕЛЕНИЕ СЛОВАРЯ КАК ОБЪЕКТА ОХРАНЫ АВТОРСКИХ ПРАВ (НА МАТЕРИАЛЕ ФРАНЦУЗСКОЙ ЛЕКСИКОГРАФИИ)
Использование электронных словарей, которые сегодня постепенно вытесняют свои бумажные аналоги, делает возможным применение приема параллельного сопоставления словарных статей и, в частности, дефиниций, представленных в словарях французского языка XVII-XXI веков. В результате было зафиксировано явление межсловарных заимствований, т. е. частичное или полное совпадение словарных статей как в словарях, относящихся к одному периоду (например, в рамках XVII в.), так и между хронологически предшествующим словарем и последующими изданиями.
В качестве общеизвестного факта исследователь истории французской лексикографии Л. Бре отмечает, что словари редко бывают по-настоящему оригинальными, а лексикографы не всегда представляют собой образец честности и порядочности, случаи плагиата в лексикографии встречаются столь часто, что вполне можно считать его правилом1. Вместе с тем, детальное рассмотрение примеров этого лексикографического «дежавю», как представляется, позволяет говорить о неоднородности наблюдаемого явления. Действительно, вряд ли можно упрекнуть составителей словарей в использовании одинаковых дефиниций при семантизации лексических единиц, обозначающих простые понятия, формирующие понятийную картину повседневной жизни человека, например, таких как averse, bruine, deluge (в его не библейском, а природном значении «сильного дождя»), frimas,pluie, ondee, neige, gelee и т. д.
Как справедливо замечает А. С. Герд, идеальным в таких случаях было бы указание либо в рамках собственно словарной статьи, либо в предисловии на источник заимствования словарных определений2. Подобная практика «сертифицированного» цитирования определений оказывается характерной для словаря XVII в. Томаса Корнеля “Dictionnaire des Arts et des sciences”, задуманного как приложение к Словарю Французской Академии (1694), в котором номенклатура описываемых лексем в большей степени ориентирована на научные и технические понятия, а по объему информации словарь тяготеет к лексикографии энциклопедической направленности. Исходя из этих особенностей в предисловии к словарю оговаривается, что в случае наличия хорошей дефиниции описываемого слова в Академическом Словаре заимствуется приводимая в нем дефиниция (в исследованном нами материале это имеет место, например, в словарных статьях к лексемам rosee, serein, neige, nue, nuee, gelee и др.).
Если совпадение дефиниций, как правило, представленных короткими предложениями и относящихся к лексемам, обозначающим обыденные понятия, можно объяснить «стереотипностью» понятийного мышления, то сложнее обстоит дело с оценкой фактов совпадения фрагментов в рамках развернутой структуры словарной статьи, в частности, авторских примеров, комментариев, которые в XVII -XVIII вв. часто имели персонифицированный характер.
© Е. П. Иванова, 2008
В 1812 г. Ш. Нодье в своем исследовании о легальной литературе, посвященном, главным образом, вопросам охраны авторских прав в художественной литературе, назвал словарь особым жанром плагиата в алфавитном порядке3. Действительно, словарь не похож на традиционное художественное произведение; в нем органичным образом находят отражение два подхода к слову: с одной стороны, слову как необходимому условию реализации дискурсивной функции языка, соответствующей «динамическому», процессуальному плану познавательной деятельности, а с другой стороны, как отражению кумулятивной (накопительной) функции языка, соответствующей «статичному» плану познавательной деятельности. В принципе разделяя точку зрения Ш. Нодье о своеобразии лексикографического жанра с позиций литературной критики, мы все же не можем согласиться с его выводом о том, что рассмотрение словаря как объекта плагиата может быть ограничено только моральными рамками порицания и осуждения. Напротив, мы полагаем, что словарь как законченное произведение одного или нескольких авторов, для которых характерен единый подход в интерпретации словарного материала, изложенный, как правило, в предисловии к нему, при всей своей специфике может представлять самостоятельный объект интерпретации плагиата в юридической и собственно лингвистической плоскости.
В предисловии к комментированному изданию Предисловий и Посвящений к девяти изданиям Словаря Французской Академии Б. Кемада пишет, что история словарей и лексикографии, преодолевая барьеры языка, пространства или времени, настойчиво стремится к тому, чтобы законными способами отличить новаторов от компиляторов и плагиаторов4. В истории многих национальных лексикографических школ можно найти примеры обвинений авторов в плагиате. Например, в английской лексикографии к числу таких эпизодов относится известная «война двух словарей», которая началась с того, что Вебстер несправедливо обвинил в недобросовестности Вустера, составителя Полного толкового словаря английского языка с указанием произношения (Comprehensive Pronouncing and Explanatory Dictionary of the English Language, 1830), при этом основным поводом для возникновения сомнений в оригинальности данного труда стало участие Вустера в подготовке сокращенного издания большого словаря Вебстера (издания 1828 года), вышедшего в один год с его собственным словарем. Первым известным эпизодом лексикографического плагиата в романском мире стал случай Жана Скапулы, который работал в типографии Анри Этьена и по его поручению занимался вычиткой пятитомного “Thesaurus graecae linguae” (1572). Жан Скапула весьма своеобразным образом воспользовался предоставленной ему возможностью ознакомления с еще не напечатанным вариантом Тезауруса, над созданием которого Этьен трудился в течение нескольких лет своей жизни, параллельно привлекая многочисленные лексикографические записи, собранные его отцом Пьером Этьеном. Он попросту скопировал словарные материалы Тезауруса и в 1579 г. опубликовал свой словарь “Lexicon Greco-latinum”, который в действительности был не чем иным как сокращенной версией “Thesaurus graecae linguae” Этьена. Самым поразительным же в этой истории стал не сам факт словарного воровства, а восприятие пиратского словаря со стороны публики, которая, с одной стороны предала плагиатчика моральному остракизму, а с другой — стала активно раскупать Lexicon, который оказался более дешевым и удобным по сравнению с многотомным «оригиналом», что способствовало коммерческому успеху и последующим многократным переизданиям «контрафактного» словаря.
Показательно, что вопросы лексикографического плагиата в исторической перспективе привлекают внимание исследователей. Назовем лишь некоторые исследования. Плагиат в испанских словарях XVI-XVII вв. рассматривается в работах Л. Купера5 и М. Алвара
Эцкуерра6, обвинения в плагиате авторов английских словарей XVIII в. — в работе А. Род-ригеса-Альварец и др.7 Анализ авторских примеров в исторических словарях французского языка в работе Ф. Байдера сопровождается выводом о своеобразной смерти автора и
0 рождении лексикографа8. Первым французским словарям, в частности, словарю Ришле, посвящено исследование Л. Бре, который предлагает термин «лексикографическая криминальность» (criminalite dictionnairique), имея в виду практику незаконного заимствования фрагментов из чужих словарей, имевшую место в истории лексикографии9.
Напротив, число исследований, затрагивающих вопрос плагиата в современной лексикографии, крайне ограничено. Упомянем работу С. Ландо10, которая содержит небольшую главу “Legal and ethical issues in lexicography”, посвященную, главным образом, истории копирайта лексикографической марки Webster. Кроме этого, отметим, что в 1999 г. на важном международном форуме “International School in Lexicography” в рамках рассмотрения актуальных проблем в области лексикографии была организована работа секции “Plagiarism, criminality, and ethics in lexicography and dictionary-making” (EURALEX Newsletter, 1999).
Если применительно к традиционному литературному произведению (роман, пьеса, рассказ, поэма и т. п.) интерес к обсуждению вопросов взаимоотношений права и языка за последние двадцать лет значительно активизировался11, то лексикографическое поле как объект охраны интеллектуальной собственности остается в стороне от общего вектора юридико-лингвистических дискуссий.
Заслуга в постановке и обосновании актуальности данной проблемы принадлежит А. С. Герду12. Несмотря на то, что разработчики как российского, так и французского текстов закона об авторских правах (Le Code de lapropriete intellectuelle (Loi n° 2006-961 du
1 aout 2006 art. 31 Journal Officiel du 3 aout 2006), Закон РФ «Об авторском праве и смежных правах» № 5351-1 от 09.07.1993 (не действителен с 01.01.2008) и Часть четвертая Гражданского кодекса РФ N 230-ФЗ от 18.12.2006 «Права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации», вступил в силу с 01.01.2008), даже не упоминают о словаре как отдельном виде произведений, на который распространяется действие данного закона, выпуск словарей с экономической точки зрения представляет собой динамично развивающийся сегмент современного книгоиздательского рынка, для которого проблемы пиратского копирования и охраны авторских прав априори особенно актуальны. Лексикографический плагиат имеет свою собственную историю, которая содержит еще немало неоткрытых страниц, а сам словарь, с нашей точки зрения, как в бумажной, так и в электронной его форме из-за специфики своего содержания предполагает особую интерпретацию и осмысление основополагающих принципов охраны авторских прав по сравнению с другими объектами авторских прав.
Выступая социально значимым объектом духовной жизни общества, словарь, к какому бы типу он ни принадлежал (нормативному или описывающему), имеет кодифицирующий характер с точки зрения его потребителя. Систематизируя наши знания о языке и мире, он содержит аутентичную информацию, а сам лексикограф пользуется авторитетом и уважением, которое общество оказывает ему по умолчанию. В этом смысле любой словарь представляет собой в первую очередь дидактическое, обучающее произведение. Однако тот факт, что общество сознательно или бессознательно делегирует лексикографу полномочия не только в области фиксирования и описания лексического состава языка, но и наделяет его правом выступать выразителем коллективного знания, ни в коей мере не означает, что у автора нет возможности проявить свою субъективную индивидуальность.
На практике это означает, что составитель словаря должен самостоятельно решить весь комплекс вопросов, связанных с лексикографическим конструированием (выбор и соотношение лексикографируемых параметров). Кроме того, зачастую субъективность лексикографа приводит к т. н. лексикографическим ошибкам. Показательно, что даже ведущие словари не застрахованы от подобного рода промахов, особенно в области словарных дефиниций. Осмысление подобного рода лексикографических «индивидуальных интерпретаций», равно как и многогранной природы словаря, как представляется, предполагает обращение к более общей проблематике, а именно феномену автора словарного текста и соотношения коллективного знания и индивидуального знания в словарном тексте. Одним из возможных подходов в комплексном исследовании подобной направленности может стать изучение категории интерсубъективности и субъективности в качестве одной из онтологических характеристик словаря.
Специфика словаря заключается в том, что он представляет собой результат объективного отражения языкового состояния социума, пропущенного через индивидуальное авторское восприятие. В какой степени знание о словах и референтах, представленное в словаре, является общим, разделяемым коллективом индивидов, использующим данный язык как средство коммуникации и фиксации информации, т. е. интерсубъективным, и в какой степени оно маркировано индивидуальностью субъекта, в качестве которого выступает автор, т. е. является субъективным? Кем является автор в словаре — составителем, отбирающим фрагменты знания из общего фонда и объединяющим их в определенном порядке, чаще всего алфавитном, или творческим интерпретатором, создающим оригинальное произведение?
Развитие рынка лексикографии поставило перед исследователями задачу осмысления теоретических положений, связанных с интерсубъективностью и субъективностью в словаре. В частности, определение содержания понятий «новизна», «оригинальность» применительно к словарному делу предполагает рассмотрение вопроса не только в юридическом или этическом аспектах, но и собственно лингвистическом, а именно, в какой степени можно говорить о словаре как об особом типе текста компилятивного характера, в котором сочетается объективная информация и творческая индивидуальность составителя. Актуальность определения специфики словаря с точки зрения текстовой типологии (словарь как вид составного произведения или словарь как оригинальное произведение?) в настоящий момент особенно очевидна в связи с неопределенностью его статуса в законодательных документах в области охраны авторских прав. Между тем термин «плагиат» в отношении литературных произведений в последнее время приобрел не столько этическую, сколько юридическую окраску, если судить по постоянно увеличивающемуся количеству судебных дел по разоблачению фактов литературной контрафактной продукции. На сегодняшний день можно сказать, что решения, принимаемые в судебной практике по делам о литературном плагиате, зачастую сопряжены с комплексом субъективных обстоятельств. В чем же сложность определения понятия плагиата применительно к литературному произведению? Исходя из каких критериев можно различить добросовестное заимствование от несанкционированного воровства? Какие меры законодательного плана используются для наказания авторов плагиата? И, наконец, что следует понимать под «оригинальностью» в области литературного творчества?
В заключение отметим, что проблема соотношения интерсубъективного и субъективного с точки зрения распространения знания, доступного и открытого для всех, рассматривается в новом аспекте в современную эпоху «третьей индустриальной
революции», проходящей под знаком развития информационно-коммуникационных технологий, символом которых стал Интернет. Понятие «общество знания» (knowledge society), автором которого является американский экономист Петер Дракер, введенное в активный оборот в 70-х гг. ХХ в., означает, что источником происхождения добавочной стоимости в обществе знания становятся знание и инновации. Углубление отмеченной тенденции коммерциализации знания привело к началу XXI в. к разделению единого информационно-коммуникативного пространства на две составляющие, определенные и осмысленные в докладе ЮНЕСКО13: собственно информация, которая является товаром, и знание, предназначенное для публичного пространства, доступ к которому в принципе должен быть открыт всем индивидам. Какое место занимает словарь с точки зрения обозначенного противопоставления знания и информации, в каком соотношении эти понятия объективируются в словарном продукте — очерченный круг вопросов также нуждается в осмыслении в XXI в.
Следует признать, что словарю, который, как мы полагаем, можно рассматривать как отдельный жанр научного стиля, в принципе свойственна внутренняя противоречивость, одним из проявлений которой является его многоплановость: выступая как результат воплощения лексикографической теории с точки зрения его создателей, в глазах потребителя главное достоинство словаря заключается в предоставляемой им возможности оперативного и выборочного извлечения необходимой информации. Многоплановость словаря обусловливает и разнообразие проявлений категории интерсубъективного и субъективного в словарном тексте. С точки зрения соотношения интерсубъективного и субъективного, понимаемого как соотношение общего, разделяемого всеми индивидуумами социума, и частного, индивидуального, отражающего субъект автора, можно констатировать действие двух противоположных тенденций. С одной стороны, имеет место очевидное доминирование в словаре его информативной функции, при этом происходит хронологически последовательное движение словаря по пути к его трансформации в сетевой продукт потребления, что отражается в целом ряде признаков: униформизация системы дефиниций, значительная концентрация издательских услуг на мировом уровне; объединение лексических баз данных; маркетинговые исследования рынка и его потребностей, предшествующие подготовке и выпуску новых словарей; рекламные кампании, сопровождающие предложение словаря на рынке; диверсификация словарей, обусловленная учетом разнообразных потребностей пользователей и т. д. Кроме этого, названия крупнейших издательств начинают функционировать как торговая марка, своего рода лексикографический бренд. Словарь все в большей степени превращается из авторского в институциональный или издательский проект, в котором вопросы индивидуального авторства перемещаются в область коллективных форм авторства, что приводит в конечном итоге к обезличиванию автора как субъекта. Вместе с тем, в недрах доминирующей тенденции субъективное vs интерсубъективное совершенно отчетливо просматривается обратная ориентация интерсубъективное vs субъективное, выражающаяся в активизации выпуска словарей авторской направленности.
1 Bray L. Cesar-Pierre Richelet (1626-1698). Biographie et oeuvre lexicographique // Lexicogaphica Series Maior, 15. Tttbingen, 1986. Р. 8.
2 Герд А. С. Закон об авторском праве, понятие «плагиат» и академическая лексикография // ЯЛИК. Язык. Литература. История. Культура. Научно-информационный бюллетень. 2005. № 64. С. 2.
3 Nodier Ch. Questions de litterature legale. Du plagiat, de la supposition d’auteurs, des supercheries qui ont rapport aux livres (Seconde edition, revue, corrigee et considerablement augmentee, Paris, Crapelet, 1828). Geneve, 2003. Р. 36.
4 QuemadaB. Presentation // Les Prefaces du dictionnaire de l’Academie fran9aise 1694-1992 / Sous la dir. de B. Que-mada. Paris, 1997. P. VIII.
5 Cooper L. Plagiarism in Spanish Dictionaries of the XVIth and XVIIth Centuries // Hispania. 1962. Vol. 45. № 4. P. 717-720.
6 Alvar Ezquerra M. Los diccionarios del espanol en su historia // International Journal Lexicography. 1995. № 8. Р. 173-201.
7 Rodriguez-AlvarezA., Rodriguez-GilM.E. John Entick’s and Ann Fisher’s Dictionaries: An Eighteenth-century Case of (Cons)Piracy? // International Journal Lexicography. 2006. № 19. P. 287-319.
8 Baider F The Death of the Author, the Birth of the Lexicographer: How French Historical Dictionaries Construct History // Ibid. 2007. № 20 (1). P. 67-83.
9 Bray L. Op. cit. Р. 8.
10 Landau S. I. Dictionaries: The art and craft of lexicography. 2nd ed. Cambridge, 2001.
11 Отметим также интерес не только к оригинальным литературным произведениям, но и проблеме авторского права в области художественного перевода: Семенов А. Л. Проблема авторского права в переводческой деятельности // VI Степановские чтения. Язык и культура. На материале Романо-германских и восточных языков: Материалы докладов и сообщений Междунар. конф. М., 2007. С. 31-36.
12 Герд А. С. Указ. соч.
13 Vers les societes du savoir. Rapport mondial de l’UNESCO // J. Binde (dir.), Collection Ouvrages de reference de l’UNESCO, 2005.
