CC BY
35
7. Turkaev H. Kul'tura Chechni: istoriya i sovre-mennye problemy. M.: Nauka, 2002.
8. Cuev Ya.M. Narodnye primety, nastavleniya, pogovorki (na chechenskom). Groznyj, 1992.
9. Chechenskie poslovicy / sost. T.B. Dzhambeko-va, L.M. Ibragimov. Groznyj, 2013.
The concept of "woman", representing the interpersonal relationships in the paroemias of three languages
The article explores the differences between the paroemias in the ethno-cultural space of the Chechen, Russian and English languages and different ways of conceptualization of the sphere of interpersonal relations of the conceptn "woman" in these languages. As a result of the analysis, the characteristics of the concept "woman" are indicated.
Key words: concept, paroaemias, mentality, national idea, language picture.
(Статья поступила в редакцию 11.02.2019)
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
т.в. дячук
(Санкт-Петербург)
проблема «лишнего человека» в творчестве г.и. успенского
Рассматривается репрезентация темы «лишнего человека» в творчестве Г.И. Успенского. «Лишними», с точки зрения писателя, являются представители неподатных сословий, неспособные к труду на благо народа. Пафос социальной критики сближал позицию Успенского с идеями английского экономиста и священника Томаса Роберта Мальтуса.
Ключевые слова: Г.И. Успенский, чиновничество, лишний человек, Т.Р. Мальтус.
На протяжении всего творчества Глеб Успенский возвращался к раздумьям о русской семье, о том, как «жить свято» в семье и в обществе. Он изобразил быт и нравы русских се-
мей разных сословий: чиновников, крестьян, духовенства [2].
Пожалуй, ни один из русских писателей XIX в. не уделял столько внимания нежеланным детям, сиротам, подкидышам [8]. Никто не оплакивал их загубленные судьбы так, как это делал автор «Деревенского дневника» (например, в знаменитой VI главе, где рассказывается история конокрада Федюшки). Жалея сирот, он не судил бросивших их матерей (горничных, кухарок, швей и т. д.), извиняя их поступок тем, что буржуазное общество отказывает им, неимущим, в праве быть матерью. успенский был уверен в том, что в грехе сиротства виновато русское образованное общество, закрывающее глаза на вопиющую социальную несправедливость [10, с. 131-153].
Но, сочувствуя людям подневольного труда, успенский был неизменно беспощаден к представителям неподатного сословия, из которого происходил сам, - к чиновничеству. В его рассказах и очерках чиновники отличаются чрезвычайной плодовитостью, производя на свет целые поколения будущих государственных служащих, втуне потребляющих продукты чужого (прежде всего крестьянского) труда. о чиновничьих детях в рассказе «Обстановочка» (1868) сказано с предельной резкостью: «Головастые уродцы росли, неизвестно для удовлетворения какой общественной потребности» (т. 3, с. 444)*.
Тема «лишнего человека» - тема дворянской литературы 1820-1850-х гг. В творчестве Успенского, чьи взгляды сформировались под влиянием разночинной идеологии 1860-х гг., «лишний человек» истолковывался исключительно с социально-экономической точки зрения. В очерке «Овца без стада» (1880) Успенский рассказывает о том, как он был приглашен на крестины в качестве кума. Многочисленные бедные родственники вымогали у писателя деньги и подарки, ссылаясь на свою нищету: «Тяжело мне было на душе, когда, окруженный толпой этого "сиротства", я ходил вокруг купели с новым сиротой на руках. Всем нужно, а тут еще является новый конкурент и требует еще и на свою долю. Откуда возьмет он? Конкурент наконец был введен в лоно православной церкви под именем Гавриила и отправился домой на руках кумы» (т. 6, с. 125).
* В дальнейшем все произведения и письма Г.И. Успенского цитируются по изданию [9] с указанием тома и страниц в круглых скобках.
О Дячук т.в., 2019
В ранних очерках Успенского, рисующих преимущественно быт провинциального чиновничества, неизменно повторяется ситуация: в чиновничьей семье появляется очередной ребенок и отец семейства размышляет над вопросом: «Что именно это такое? Наказание божие или награда... "Это наказание божие!", говорит кто-то, и робкая чиновная душа начинает соображать, что это наказание посылается, чтобы смирить; что, стало быть, она, эта убитая чиновная особа, возгордилась перед богом... Вспоминается тут древний царь, в виде быка, пожирающий траву за гордость...» (Будни, 1864) (т. 1, с. 145). В очерке «В ожидании лучшего» (1883) Успенский спрашивал: «Бывали ли вы, читатель, когда-нибудь на крестинах в бедном чиновничьем семействе, где родилось уже пропасть детей, и где дети все продолжают прибывать, и прибывать ежегодно, угнетая и убивая родителей?.. Помните вы ту тоску всего, обремененного семейством, полуголодного дома; забитого, испуганного, зеленого и еле держащегося на ногах отца многочисленного семейства, суетящегося, приготовляя кой-какую нищенскую закуску, в ожидании "батюшки" с купелью» (т. 8, с. 509).
Тема избыточного потомства подробно раскрывается в рассказе «Учителя» (1864), где речь идет о семье чиновника Руднева, которому «стоило больших усилий настроить себя на радостный манер при всякой новой прибыли» (т. 1, с. 201). В рассказе «Из чиновничьего быта» (1865) сообщается о «целых поколениях самых плодущих чиновничьих жен» (т. 1, с. 213). Как необходимый элемент сюжета во всех рассказах из чиновничьего быта фигурирует всегда беременная жена чиновника («Зимний вечер (Из чиновничьего быта)», 1865).
В рассказе «задача (Из чиновничьего быта)» (1867) чиновник Кыскин решается на половое воздержание, понимая, что не в состоянии прокормить свое все прибывающее потомство. «задача» оказалась слишком трудной для чиновника, и очерк заканчивается ожиданием очередных крестин.
Один из первых критиков Успенского -П.Н. Ткачев, выступивший под псевдонимом П. Никитин, в статье «Недодуманные думы» сопоставил замысел очерка со знаменитым «"restraint moral", проповедуемым некоторыми мальтузианцами» [7, с. 10].
Идеи английского экономиста Томаса Мальтуса широко обсуждались в русском обществе и проникали в русскую литературу [4] задолго до появления в 1868 г. русского перевода «опыта о законе народонаселения, или
Изложения прошедшего и настоящего действия этого закона на благоденствие человеческого рода». Как известно, пессимизм Мальтуса в вопросе о бедности был концептуализирован им в знаменитом законе о народонаселении («Опыт закона о народонаселении в связи с будущим совершенствованием общества; с комментариями теорий У. Годвина, Ж. Кондорсе и других авторов», 1798). Мальтус считал, что человечество размножается гораздо быстрее, чем растет количество необходимого ему пропитания. Для того чтобы сохранить равновесие между ростом населения и наличными средствами его существования, необходимо, чтобы размножение встречало препятствия. Препятствием могут быть войны, эпидемии, голод и изнурительный труд. Но человечество в состоянии сознательно приостановить свой рост, управляя инстинктом размножения и следуя нравственному воздержанию (moral restraint). Мальтус был священником, и вопрос о самоограничении представлялся ему спасительным исходом для человечества. Кризис перенаселения можно предупредить, если те, кто не в состоянии содержать семью, не говоря уже о большом семействе, откажутся от вступления в брак или, уже состоя в браке, воздержатся от безответственного удовлетворения половой страсти [6].
Читатели не могли простить Мальтусу следующую фразу (потом исключенную им из «Опыта...»): «Человек, пришедший в занятый уже мир, не имеет ни малейшего права требовать себе пропитания: он - лишний на земле... На великом жизненном пиру нет для него места. Природа повелевает ему удалиться и сама же приводит в исполнение свой приговор...» (цит. по: [1, с. 87]).
К идеям мальтузианства в россии отнеслись критически. В 1871 г. известный публицист Ю.Г. Жуковский в статье «Вопрос народонаселения» подверг критике учение Мальтуса. По мнению Жуковского, «инстинкт плодовитости» не зло, а залог развития человечества в будущем, «условие, совершенно согласное с интересом человека» [3, с. 171].
Позиция Успенского по отношению к мальтузианству отличалась оригинальностью. Рецепт Мальтуса - «нравственное воздержание» - Успенский прописывал только чиновничеству. Писатель был уверен в том, что воспитанное в условиях крепостного рабства, погрязшее во взятках чиновничество - это «полип» на общественном теле (т. 3, с. 44). Чиновники-моллюски («Моллюски» - название очерка, входящего в цикл «Сторона наша убогая», 1865) способны только «паразитствовать, <...> жить на чужой счет» (очерк «Неизвестный»,
1865) (т. 1, с. 525). Не только сами они не могут вести «трудовую жизнь» (т. 1, с. 524), но их потомство также заражено тунеядством. В «Разоренье» (1869) отпрыск «лихоимного гнезда» (т. 3, с. 44) чиновников Василий Черемухин признается: «мои предки церемонились несколько посвящать меня в тайны своих нравов, в тайны того куска хлеба, из которого делалась моя ненужная кровь» (т. 3, с. 125). Успенский подробно изображает этих «лишних людей», влачащих свой праздный век в качестве мелких чиновников (наиболее яркий образ - Егор Гробов в «Провинциальных эскизах», 1866).
Писатель приветствует «разоренье» чиновничьих гнезд (цикл очерков «разоренье», «На старом пепелище», «Неизлечимый»), которое случилось в эпоху великих реформ Александра II. По Успенскому, «разоренье» коснулось и наболевшего семейного вопроса -возможности иметь детей в неограниченном количестве. Как рассуждает одна из героинь «разоренья»: «Не старое, сударыня, время стоит. В прежнее время с доходов сколько хошь жен набери, по сту дитев в год рожай, - всем хватит... Ну, теперь не очень-то!» (т. 3, с. 61).
В цикле «Из деревенского дневника» Успенский констатировал чиновничье «перенаселение»: «Такого народу, воспитанного на жирных крохах, падавших с жирного стола крепостного права, на руси великое множество: в чиновничестве, в мещанстве, в духовенстве, - везде нарождено много безземельного народа, громадному большинству которого нет уж средств получить ни знаний, ни уменья, дающих право требовать свою порцию хлеба, но не убежденного еще в том, что не сегодня, так завтра - "труд", и только один он и будет раздавать большие и малые порции. У бабушек, у деверьев, у бесчисленных родственников этих невинно привилегированных бедняков еще есть кое-какие средства прокормить какого-нибудь малого, не кончившего нигде курса лет до двадцати, есть еще кое-какие связи, позволяющие всунуть его в учителя, в писаря, в писцы на железную дорогу, в певчие и т. д. Но все это не может удовлетворить большинство, по незначительности своей и скудости и при изобилии, так сказать, исключительно "съестных" идеалов, так как никаких других не полагалось во многих поколениях предков» (т. 5, с. 103).
Социальная критика в мальтузианском духе не распространялась Успенским на представителей податного сословия. Дети крестьян и мещан-ремесленников, с точки зрения Успенского, не могли быть «лишними», поскольку трудились.
Таким образом, Успенский переиначивал формулу Мальтуса. Английский экономист утверждал, что именно бедным важно помнить о необходимости «нравственного воздержания», ведь они не в состоянии обеспечить свое потомство. успенский, напротив, убежден, что многочисленному и бесполезному (по его мнению) классу чиновников необходимо или пахать землю (писатель вполне сознавал утопичность своего предложения), или перестать плодиться, сократив тем самым бремя чужого труда. Ведь «расстройство народных масс находится в весьма тесной зависимости от служебного пролетариата, растущего с каждым годом» («Письма с дороги», 1888) (т. 10, кн. 1, с. 392).
Страстность, с которой Успенский обрушивался на русскую чиновничью семью, во многом объяснялась личными мотивами писателя. По воспоминаниям родственников Успенского, его дед, познакомившись с циклом «Разорение» и узнав в литературных героях себя и свою семью, проклял внука [5]. Успенский отрекся от своего чиновничьего происхождения, от многочисленного чиновничьего гнезда, в котором вырос сам и которое позже «разорил» в очерках с характерными названиями - «Разоренье» и «На старом пепелище». В «Письмах с дороги» он отзовется о своем прошлом как о «смрадном морге», «трупной яме»: «чему там можно было научиться?» (1886, т. 10, кн. 1, с. 306). В «Автобиографии», написанной в 1883 г., Успенский рассказывал о забвении своего происхождения и созидании «новой душевной родословной» (т. 14, с. 576) на выработанных им самим нравственных основаниях. Однако «грех» отцов тяготел над писателем, направляя его художественную интуицию к «Опыту...» «гиганта пессимистической мысли» [6] - Томасу Роберту Мальтусу.
Список литературы
1. Водовозов Н.В. Р. Мальтус: его жизнь и научная деятельность. СПб., 1895.
2. Дячук Т.В. Незамужницы - идеал неделимой личности в народническом дискурсе // Стратегии жизни личности в современном мире: сб. науч. ст. СПб.: РГПУ им. А.И. Герцена, 2018. С. 137-140.
3. Жуковский Ю.Г. Вопрос народонаселения // Вестн. Европы. 1871. № 1. С. 167-207.
4.Карпов А.А. К истории одного «неистового» мотива // Памяти Г.П. Макогоненко. Сборник статей, воспоминаний и документов. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000. С. 105-117.
5. Кузьмин П.К. Из воспоминаний о Глебе Ивановиче Успенском его двоюродного брата // Киевская мысль. 1909. 29 нояб.
6. Портер Рой 1790-е годы: «Видения чистейшего блаженства» / пер. с англ. Нины Ставрогиной) // Нов. лит. обозрение. 2018. № 1(149). С. 92-116.
7. Никитин П. Литературные этюды. Недодуманные думы // Дело. 1872. № 1.
8. Саввин Н.А. Дети в произведениях Глеба Успенского. Нижний Новгород: тип. И.А. Шелеме-тьева, 1912.
9. Успенский Г.И. Полное собрание сочинений: в 14 т. М., 1952.
10. Mondry H. Pure, strong and sexless: the peasant woman's body and Gleb Uspensky. Amsterdam -New York, 2006.
* * *
1. Vodovozov N.V. R. Mal'tus: ego zhizn' i nauch-naya deyatel'nost'. SPb., 1895.
2. Dyachuk T.V. Nezamuzhnicy - ideal nedeli-moj lichnosti v narodnicheskom diskurse // Strategii zhizni lichnosti v sovremennom mire: sb. nauch. st. SPb.: RGPU im. A.I. Gercena, 2018. S. 137-140.
3. Zhukovskij YU.G. Vopros narodonaseleniya // Vestn. Evropy. 1871. № 1. S. 167-207.
4. Karpov A.A. K istorii odnogo «neistovogo» motiva // Pamyati G.P. Makogonenko. Sbornik statej, vo-spominanij i dokumentov. SPb.: Izd-vo S.-Peterb. unta, 2000. S. 105-117.
5. Kuz'min P.K. Iz vospominanij o Glebe Ivano-viche Uspenskom ego dvoyurodnogo brata // Kievska-ya mysl'. 1909. 29 noyab.
6. Porter Roj 1790-e gody: «Videniya chistejshego blazhenstva» / per. s angl. Niny Stavroginoj) // Nov. lit. obozrenie. 2018. № 1(149). S. 92-116.
7. Nikitin P. Literaturnye etyudy. Nedodumannye dumy // Delo. 1872. № 1.
8. Savvin N.A. Deti v proizvedeniyah Gleba Us-penskogo. Nizhnij Novgorod: tip. I.A. Shelemet'eva, 1912.
9. Uspenskij G.I. Polnoe sobranie sochinenij: v 14 t. M., 1952.
The problem of the "outsider" in the prose of G.I. Uspensky
The article is focused on the representation of the theme «outsider» in the works of G.I. Uspensky. The author considers classes which do not pay poll tax to be «unnecessary», unable to work for the good of the people. The pathos of social criticism brought Ouspensky's position closer to the ideas of the English economist and priest Thomas Robert Malthus.
Key words: G.I. Assumption, bureaucracy, outsiders, T.R. Malthus.
(Статья поступила в редакцию 30.12.2019)
А.Б. АХМЕДОВА (Махачкала)
«ОТРАЖЕНИЕ» КАК ПРИЕМ КРИТИЧЕСКОЙ ПРОЗЫ И. АННЕНСКОГО (на примере «Виньетки на серой бумаге к "Двойнику" Ф. Достоевского»)
Рассматриваются особенности критической прозы И.Ф. Анненского, в частности прием отражения как организующий прием «Книги отражений». На примере интерпретации И.Ф. Анненским повести Ф.М. Достоевского «Двойник» в «Виньетке на серой бумаге» выявляются приемы стилизации, отсутствие оценочных суждений, особенности критической манеры вживания в текст и его интерпретации.
Ключевые слова: прием отражения, критическая проза, особенности критической манеры, стилизация.
Критической прозе как объекту научных исследований уделяется мало внимания, т. к. интерес литературоведов обращен к художественному творчеству авторов. Вместе с тем исследователей привлекают критические работы Ф.М. Достоевского, Д.С. Мережковского, A.A. Блока. Так, особенности критической прозы Ф.М. Достоевского стали объектом изучения в монографии E.A. Муртузалиевой [6]. Мы решили обратиться к критическим работам И. Анненского.
Восприятие текста у И. Анненского отличается тонкостью и глубоким проникновением в анализируемый мир, задача критика - познание текста и сосуществование с ним. Однако его критическое наследие, основанное на полном погружении в творчество автора, в свое время не получило такой известности, как работы других критиков Серебряного века. В своих статьях, посвященных Ф. Достоевскому, И. Анненский не пытается говорить о композиционных особенностях произведений, как это делают Вяч. Иванов и другие критики. Манера автора отличается особой заинтересованностью семантическим, словесным, поэтическим пластами произведения.
Глубокий лиризм И. Анненский сочетает с оценкой произведения. В предисловии к «Книгам отражений» автор определяет свой метод критического анализа как «отражение» текста.
«Эта книга состоит из десяти очерков. Я назвал их отражениями. И вот почему. Критик
О Ахмедова А.Б., 2019
