CC BY
16
А.В. Шолохов, Т.А. Череда
ПРОБЛЕМА ЛЕГИТИМНОСТИ ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИЙСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ В АСПЕКТЕ ЛЕГАЛЬНОСТИ ЕЁ ГЕНЕЗИСА (СИСТЕМНЫЙ И ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТЫ)
Аннотация. Статья представляет краткое изложение авторского анализа проблемы достижения современным российским государством системно необходимого уровня легитимности как фактора сбалансированности и функциональности российского государства в качестве институциональной системы.
Ключевые слова: государство, институт, система, общество, легитимность, легальность, суверенитет.
A.V. Sholokhov, T.A. Chereda
THE PROBLEM OF LEGITIMACY OF POST-SOVIET RUSSIAN STATEHOOD IN THE ASPECT OF LEGALITY OF ITS GENESIS (SYSTEMIC AND INSTITUTIONAL ASPECTS)
Abstract. This article presents a summary of the author's analysis of the problem of achieving the systemically necessary level of legitimacy by the modern Russian state as a factor of balance and functionality of the Russian state as an institutional system.
Keywords: state, institution, system, society, legitimacy, legality, sovereignty
Как известно, понятия «легальность» и «легитимность» имеют в своей этимологии одно и то же латинское слово "lex, legis", то есть закон. Но в процессе формирования этих терминов как юридических и политологических понятий их содержательное наполнение стало отличаться. Понятием «легальность» характеризуют социальные феномены, имеющие соответствие действующим нормативно-правовым актам и, в первую очередь, законам. Это могут быть подзаконные акты, фиксирующие государственно-властные решения органов государственного управления и власти, конкретные процессы реализации этих решений, действующие и проектируемые структуры государственного управления и другое, сама государственность данной страны, в рамках которой действует её политический институт.
Следует отметить, что легальность и легитимность, будучи несовпадающими характеристиками государства, тем, не менее взаимно дополняют и взаимно обусловливают друг друга.
Как известно, победное завершение государственного переворота и революции имеют своим результатом формирование нового государственного аппарата как материальной объективации новой формы старого явления, а именно - политического (и, соответственно, правового) института. При этом достаточно часто в качестве «строительных кирпичиков» нового-старого института государства участвуют бывшие государственные чиновники (включая специалистов разных направлений, обслуживающих функционирование органов государственной власти) и даже целые структурные подразделения различной степени сохранения организационно-структурной иерархии. Вместе с тем со стороны гражданского населения возможны различные варианты оценки правильности и необходимости произошедшей смены государственного аппарата и, соответственно, его политики, как внешней, так и внутренней. Если речь идёт о государственном перевороте, то большинство граждан воспринимает такую насильственную смену как неправильную и ненужную для общества в целом и для таких как они (то есть для относящихся к соответствующей социальной группе), и для каждого лично. Иными словами, в восприятии таких граждан статус государства как социального института имеет отрицательное, то есть нелегитимное значение. Если же речь идёт о социально-политической рево-
люции, то здесь ситуация в оценке и в восприятии гражданами насильственной смены государственного строя прямо противоположная. Большинство граждан, понимая незаконность и преступность, с точки зрения ранее действовавшего законодательства, такого переворота, тем не менее, согласны с необходимостью радикального изменения государственной политики, чего невозможно добиться без принудительного слома старого государственного института, зачастую оценивают саму политику старого государства и часто методы её реализации как преступные. И тогда, если политика нового государства получает по мере её реализации положительную оценку большинства граждан, то легитимность нового государства как нового социального института в рамках общества фундируется в сознании и поведении граждан, и это фундирование самым решительным образом ускоряет легализацию в общественном сознании нового государственного института и его составляющих подсистем, таких как полиция, судебная система, службы государственной безопасности и др. [4].
Этот же процесс, но с определённым временным лагом (задержкой), происходит и в случае с государственным переворотом. Смена государственного строя при этом, может быть, и не была, с точки зрения большинства граждан, насущной необходимостью и, более того, она была, по их оценкам, незаконной и преступной, но если весь ход функционирования нового государства и итоги реализации его политики демонстрируют более масштабные и качественные результаты, то они оцениваются этим большинством как правильные и положительные и/или более эффективные, чем те, которых достигало старое государство. Так постепенно происходит переоценка правильности произошедшего государственного переворота. И в общественном сознании постепенно формируется положительное отношение ко вновь установившемуся государственному строю и его законности. Тем более, если в результате противодействия мощным внешним и/или внутренним отрицательным влияниям на общество государство сумело эффективно компенсировать или максимально минимизировать последствия такого воздействия (например, победило в тяжёлой войне с внешним врагом или справилось с разрушительным воздействием природных стихийных бедствий - землетрясений, наводнений и т. п.) [1].
Можно видеть, что, с формальной точки зрения, законность, то есть легальность как атрибут государства, возникает вместе с самим государством по мере формирования им содержательного наполнения своего правового института и, в первую очередь, нормативно-правовой основы. Но приятие этой легальности обществом обеспечивается уровнем и скоростью формирования в общественном сознании оценки легитимности нового государства [6, 7].
Опираясь на вышеприведённую дескриптивную матрицу, можно проанализировать процесс легитимации нового постсоветского российского государства, начиная с момента беловежского «денонсирования» союзного договора Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем в декабре 1990 г., проводя сопоставительно-аналитические параллели с процессами легитимации советского государства после завершения Гражданской войны в 1922 г. Авторы настоящей работы исходят из той оценки ситуации декабря 1990 г., что, по сути произошёл незаконный государственный переворот с участием глав трёх советских республик с последующим формированием новых нормативно-правовых основ (по результатам конституционного референдума 1993 г., призванного выполнить функцию учреждения и легализации новой постсоветской российской государственности) и построением нового государственного института с новой постсоветской организационно-структурной иерархией.
Авторы исходят из того, что если «денонсирование» союзного договора было воспринято значительной (или даже подавляющей) частью российских граждан тяжело, но как мера крайней необходимости для выживания общества РСФСР в условиях глубочайшего кризиса всей советской союзной системы, то расстрел «белого дома» - здания советского парламента Российской Федерации - с последующим «роспуском» самого органа власти был оценён гражданами как самый настоящий военный государственный переворот. Срочно требовалась и легализация, и легитимация нового политического режима. Поэтому в кратчайшие сроки (в сравнении, например, с подготовкой и проведением Учредительного собрания в 1917-1918 гг. в России) был организован и проведён конституционный, а по сути - учредительный референдум для легализации постсоветского государства на территории бывшей РСФСР. Сам референдум, его подготовка, процедура, механизм подсчёта голосов и его результаты в тот период вызывали и до сих вызывают много вопросов и сомнений. Усилия офи-
циальной пропаганды по легитимации результатов имели незначительное воздействие на самые широкие массы населения, поскольку последующая политика российского государства (как внешняя, так и внутренняя) вызывала у широчайших масс населения резко отрицательную оценку и крайнее неприятие. Новое постсоветское российское государство столкнулось с системным кризисом критически низкой легальности и легитимности. Более того, действия главы государства, президента Ельцина зачастую способствовали развитию и углублению этого кризиса. В течение десяти лет режим Ельцина привёл российское общество на грань готовности к новой социальной революции или, как минимум, новому государственному перевороту.
Как известно, развитие тренда в направлении новой революции или государственного переворота было купировано аккуратно проведенной «операцией» по легальному «перехвату» власти в 2000 г. той частью российского правящего класса, у которого сохранилось представление о роли и значении российской цивилизации в истории человечества (и, конечно, чувством политического и экономического самосохранения) [6, 7].
Перед главой государства и его правительством встал целый ряд первоочередных задач, решение которых позволило сохранить саму целостность и суверенитет России. В данной статье мы не ставим задачу перечисления и оценки качества решения этих проблем. Они хорошо известны и были решены с положительным результатом в соответствии с целями, и в том числе - с точки зрения легитимации новой российской государственности и укрепления легальности его правовой основы. Самый яркий и сильнейший шаг в этом направлении был предпринят в связи с проведением всенародного референдума по поправкам к Конституции России и их принятию, которые самым решительным образом укрепили суверенитет, подведя его близко к уровню, который был присущ Советскому государству и Российской империи. Другие задачи, которые также фундаментальным образом решали и решают проблему легитимации современной российской государственности, - это решительное восстановление политического влияния России на постсоветском государственном пространстве. Российское государство получило возможность решать задачи восстановления и повышения своего суверенитета не только экономическими методами, но и военно-политическими, опираясь на свой ресурсный, технико-технологический, экономический и человеческий потенциал, который был значительным образом модернизирован и ремотивирован.
В связи с вышеизложенным, мы теперь имеем возможность обозначить ту проблему, которая видится нам в аспекте процесса легитимации и роста суверенности современного российского государства, в контексте процессов экономической глобализации и необходимости достижения независимости российского государства от внешних экономических факторов.
Очевидно, что путь достижения абсолютной независимости от внешнего мира является тупиковым и контрпродуктивным (яркие примеры тому - современная изоляционистская КНДР, средневековая изоляционистская Япония и др.). Следовательно, проблемой является определение и установление той меры интеграции (и её количественных параметров) российской цивилизации в мировую экономическую и культурную систему, которая бы, с одной стороны, позволяла бы ускорять развитие российского общества на основе роста его благополучия, но, с другой стороны, чтобы эта интеграция не переросла бы в необратимую зависимость, когда разрыв связей стал бы критическим или тем более катастрофическим.
То есть, высшим уровнем суверенности как оптимального для государства можно определить тот, при котором оно обладает высшим статусом легитимности, позволяющем ему от имени практически всех граждан осуществлять интеграцию в мировую хозяйственную деятельность любого ранга, оперативно меняя его, без ущерба национальным интересам и при сохранении высшего уровня национальной безопасности [2, 5].
В течение президентства В.В. Путина рост легитимности современного российского государства в основном осуществлялся на основе укрепления его суверенитета и восстановления политического и культурного (в какой-то мере и экономического) влияния на постсоветском пространстве (хотя и не без определённых и притом весьма болезненных потерь). Наибольшее влияние на этот процесс оказали поддержка и признание независимости Абхазии и Южной Осетии, а также воссоединение Крыма с Россией в 2014 г. В настоящий период — это, несомненно, связано с признанием независимости народных республик Донбасса и их защитой от агрессии украинского нацистского
режима в ходе специальной военной операции. Очевидно, что практически все шаги в этом направлении будут получать среди большей части граждан поддержку и тем самым будут легитимизировать российское государство в общественном сознании. Такого рода события не столь часто происходят в текущей государственной политике, хотя играют весьма значительную роль в рассматриваемом нами аспекте и имеют пролонгированный во времени кумулятивный эффект. Отдаление этих событий по мере их завершения неизбежно актуализируют в сознании граждан текущие социальные проблемы. И главной из них, с точки зрения легитимности современной российской государственности, по мнению многих граждан, остаётся сомнительная легальность проведённой в 90-х гг. прошлого века приватизация промышленности и аграрного сектора российской экономики, которая стала основой российского капитализма второй генерации, и которая продолжает быть одним из главных «демотива-торов» легитимности современной российской экономики, а в итоге - и государственности. Декларация о том, что, дескать, пересмотр итогов приватизации может якобы обрушить экономику, не убеждает, потому что кроме этой декларации в качестве аргументов больше ничего не приводится. Этот «демотиватор» мог бы перевесить такой фактор, как уверенный и ощутимый рост качества жизни на основе уверенного роста доходов (только, конечно же, не инфляционного, достигнутого за счёт роста бумажной денежной массы). Но проблема в том, что при сохранении сложившейся по результатам приватизации 90-х гг. системы собственности производственная (трудовая) мотивация (которая является одним из фундаментальных факторов в основе высокой динамики экономического роста) будет продолжать оставаться низкой, поскольку сами собственники (сколь бы их политически не заверяли, что результаты приватизации в целом не полежат ревизии) понимают, что в отношении каждого из них персонально эти результаты могут быть всегда пересмотрены как незаконные, а, следовательно, они потенциально всегда могут быть лишены статуса собственника данного конкретного капитала. Отсюда происходит стремление собственников капиталов и земли (ставших таковыми именно в процессе приватизации 90-х гг.) - максимально выкачать прибыль в кратчайшие сроки, несмотря на проблему износа основных фондов предприятий и недостаточность или даже отсутствие их амортизации, минимально инвестируя в развитие или даже вовсе не предусматривая такового, минимизируя издержки, притом что зарплаты наёмных работников (которые и составляют подавляющее большинство граждан российского государства) для собственника капитала - это всегда издержки [5].
«Замылить» вопрос низкой легальности генезиса крупной собственности современной российской промышленности вряд ли удастся, и поэтому проблема этого негативного груза в отношении его влияния на легитимность российского государства будет продолжать действовать. О том, как, с экономической точки зрения, преодолеть это барьер низкой легитимности российской постсоветской экономики, было подано много предложений и высказан ряд оценок относительно них. Но самым простым и самым эффективным, с нашей точки зрения, всё-таки следует считать введение компенсационного налога на дивиденды собственников приватизированных предприятий (естественно, тех, которые были приватизированы через механизмы так называемой «ваучерной приватизации» и «приватизации залоговых аукционов»), который должен иметь целевое направление его расходования государством.
Рассматривая проблему низкой легитимности современного российского капитализма как следствие низкой легальности его правового генезиса, можно видеть, что статус низкой легитимности экономики понижающим образом экстраполирует свой низкий статус на статус легитимности российского государства. В целом, однако, не снижая его до предельно низкого уровня (поскольку, как мы рассмотрели ранее, действуют и другие повышающие легитимность факторы).
Более того, можно сделать вывод, что интегральный статус легитимности государства есть системный комплекс, формирующийся как интегральная целостность, в генезисе которой участвуют легитимности отдельных институциональных систем общества, таких как экономика, образование и т. д. [2, 3, 6].
Отсюда естественным образом напрашивается вопрос о том, каков же перечень институциональных подсистем общества, которые решающим образом уровнем статуса своей легитимности фундируют как составляющие интегральный комплекс легитимности государства как целостной ка-
чественной характеристики государства. При этом можно сделать предположение, что есть ряд универсальных компонент, которые присутствуют как атрибутивные детерминанты. Но для каждого государства есть и те компоненты, которые можно определить, как специфические, задаваемые такими особенностями государства, как этнический состав (в том числе, этническая однородность), как религиозно-конфессиональный состав населения и группы доминирования в этом составе, как степень влияния религиозного фактора и церкви в качестве социального института на уровень легитимации государства и его главы и т. д. и т. п. Все эти проблемные вопросы требуют своего комплексного исследования учёными-обществоведами, такими как социологи, политологи, экономисты, историки, психологи, и представителями других отраслевых социально-гуманитарных направлений потому, что легитимность государства, несомненно, есть решающий фактор исторической успешности общества.
ЛИТЕРАТУРА
1. Гуров, М.И., Дягилева, Т.В. Великая Отечественная война глазами современников и потомком (на материалах архива семьи) / М.И. Гуров, Т.В. Дягилева // Вестник архивиста. - 2014. - № 2. - С. 93 - 95.
2. Курилкина, О.А. Государственная власть, гражданское общество, и суверенитет: теоретико-правовые взаимосвязи / О.А. Курилкина // Философия права. - 2020. - № 3 (94). - С. 144 - 149.
3. Курилкина, О.А., Шолохов, А.В., Самойлова, И.Н., Сердюкова, Ю.А. Корректирующая роль образования в «праве наследования» правящих классов / О.А. Курилкина, А.В. Шолохов, И.Н. Самойлова, Ю.А. Сердюкова // Евразийский юридический журнал. - 2021. - № 8 (159). - С. 420 - 422.
4. Смирнова, В.К. Формирование стереотипов исторического сознания советского человека в 1920-е годы / В.К. Смирнова // Вестник Российского нового университета. - 2009. - № 1. - С. 64 - 71.
5. Шолохов, А.В. Денежное богатство и социальный статус / А.В. Шолохов // Символ науки: международный научный журнал. - 2015. - № 6. - С. 194 - 198.
6. Шолохов, А.В., Воронцова, М.В. и др. Образование в системе реконструкции российского общества: монография / А.В. Шолохов, М.В. Воронцова и др. - Таганрог: Изд-во Ступина А.Н., 2009. - 118 с.
7. Шолохов, А.В., Самойлова И.Н., Шляхтин М.Ю., Орехов А.С. Философско-правовой анализ легализации и легитимации современной российской государственности / А.В. Шолохов, И.Н. Самойлова, М.Ю. Шляхтин, А.С. Орехов // Евразийский юридический журнал. - 2019. - № 6 (133). - С. 368 - 370.
