CC BY
69
УДК 130.2 008(031)
Понарина Наталья Николаевна
доктор философских наук, доцент, доцент кафедры социальной работы
Армавирского института социального образования (филиала) РГСУ
natasha021072@bk.ru
Ponarina Natalia Nikolaevna
Doctor of Philosophy, associate professor,
associate professor of Social work of Armavir institute
of social education (branch) of RGSU
natasha021072@bk.ru
ПРОБЛЕМА КУЛЬТУРНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В ГЛОБАЛИЗАЦИОННЫХ ПРОЦЕССАХ
PROBLEM OF CULTURAL IDENTITY IN GLOBALIZATION PROCESSES
Аннотация: В статье анализируется глобализации культуры, следствием которой является переструктурирование идентичностей. Анализируется значимость глобализации в структурном усложнении и содержательном обогащении идентичностей, их гибридизация.
Ключевые слова: Глобализация, культура, идентичность, культурная идентичность, институциональная особенность культуры, национальное государство.
Summary: In article it is analyzed the culture globalizations which consequence is restructurization идентичностей. The importance of globalization in structural complication and substantial enrichment идентичностей, their hybridization is analyzed.
Key words: Globalization, culture, identity, cultural identity, institutional feature of culture, the national state.
Влияние глобализации в сфере культуры рассматривалось, в целом, в пессимистическом свете. Как правило, глобализация культуры связывалась с разрушением культурных идентичностей, которые стали жертвой ускоряющегося распространения гомогенизированной потребительской культуры Запада. Этот взгляд разделяется как некоторыми исследователями, так и антиглобалистами, которые видят в глобализации расширение западного культурного империализма, утверждающими, что глобализированный капитализм способен навязать свою культурную продукцию всему миру, и потому объявляют «джихад против макдональдизации». Напротив, Д. Томлинсон [1, P.402.] утверждает, что культурная идентичность, если ее правильно интерпретировать, является в гораздо большей степени продуктом глобализации, чем ее жертвой.
Когда-то, до эры глобализации, существовали локальные, автономные, вполне определенные и прочные связи между географическим местом и культурным опытом. Эти связи составляли «культурную идентичность» индивида и сообщества. Эта идентичность представляла собой нечто, что у людей просто «существовало» в их жизни - наследие, традиционное долгое пребывание в данном месте, ощущение неразрывной связи с прошлым. Идентичность, как и язык, была не просто выражением культурной принадлежности, она была своего рода коллективным достоянием локальных сообществ. Подобно наводнению, глобализация затопила различные культуры мира, разрушая стабильные локальные сообщества, приводя к перемещению народов, принося движимую рынком гомогенизацию культурного опыта, стирая тем самым различия между культурами, которые составляли наши идентичности. Хотя считается, что глобализация предполагает общий процесс утраты культурного отличия, некоторые культуры и традиции перенесли этот процесс лучше, другие хуже.
Стало быть, в этом заключается история о роли глобализации в разрушении культурной идентичности и о ее угрозе тому, что мы называем «национальной идентичностью». Но можно рассмотреть, по мнению Томлинсона[2, Р.36.], и другую, достаточно противоречащую вышесказанному историю: глобализация не только не уничтожает идентичность, но является, пожалуй, наиболее значимым фактором в создании и распространении культурной идентичности. В этой истории предполагается трактовка идеи «идентичности», отличающаяся от несколько «приземленного» понимания индивидуального или коллективного обладания.
Влияние глобализации становится вопросом взаимодействия институционально-технологического фактора, как стимула к глобальности, с «локализирующими» силами, выступающими в качестве противовеса. Стремление к «глобальности» сочетает в себе логику капиталистической экспансии с быстрым развитием средств массовой коммуникации. Но этому стремлению противостоят различные процессы и практики, отражающие различные степени «локальности». Мы должны указать на значительные усилия, прилагаемые национальными государствами, чтобы вовлечь своих граждан в иной культурно-политический порядок локальной идентификации.
Эта более сложная формула ясно показывает, что культурная идентичность едва ли станет легкой добычей глобализации. Идентичность -это не просто некая хрупкая общественно-духовная общность, а важное измерение институционализированной социальной жизни в обществе модернити. Особенно в доминантной форме национальной идентичности это измерение является продуктом целенаправленного конструирования и поддержания культуры через регулирующие и социализирующие институты государства - закон, систему образования и средства массовой информации. Таким образом, детерриториализирующая сила глобализации встречает сопротивление в форме того, что М. Биллиг [3, Р.36] назвал «банальным национализмом» - постоянное, рутинизированное утверждение своей
национальной принадлежности, особенно в средствах массовой информации, - который спонсируется развитыми национальными государствами.
Конечно, нельзя отрицать того, что глобализация в разной степени ставит под угрозу способность национальных государств поддерживать эксклюзивность своей идентичности, а также способность независимо управлять своей экономикой на глобальном рынке.
Однако, ни одна из этих проблем не вписывается в сценарий общего разрушения идентичностей глобализацией. Скорее, они свидетельствуют об усилении значимости позиций идентичности, вызываемого глобализацией. Именно рост числа идентичностей создает проблемы для национального государства, которому нужно сохранять ведущую роль в поддержании ощущения гражданами своей культурной общности. Он утверждает, что глобализация фактически размножает идентичности, а не уничтожает их.
Принято считать, что формирование идентичности является общей чертой человеческого опыта. Кастельс, похоже, принимает эту точку зрения, когда пишет: «Идентичность - это источник смысла и опыта для людей» [4, Р. 6.]. Но хотя верно то, что конструирование смысла через культурные практики - это человеческая универсалия, из этого не следует, что она обязательно предполагает конструирование идентичности. Эта этноцетрическая позиция недавно повергалась критике как со стороны антропологов, так и культурологов. Например, Д. Морли, комментируя проведенное Р. Раузом исследование миграции мексиканских рабочих в США, отмечает, что эти люди «уезжали из мира, в котором ... идентичность не была востребована, в мир, где их вынуждали принять определенную форму индивидуальности и идентичности как члена коллектива или «сообщества»,... что совершенно не соответствовало их пониманию своего положения и потребностей» [5, Р. 43.].
Понимание того, что мы называем «идентичностью» может разниться, но один определенный, современный способ социальной организации - и даже регулирования - культурного опыта дает нам повод усомниться в справедливости утверждения, что глобализация неизбежно разрушает идентичность. Социальная психология привязанности к локальности -сложный феномен с несколькими возможными формами проявления и с различной потенциальной значимостью для самоидентификации и благосостояния людей. Утверждение, что эти различные привязанности должны рассматриваться через призму современного западного понятия «идентичности» столь же недальновидно, как и утверждение, что в «традиционных» обществах эти привязанности с течением времени остались неизменными. Это, конечно, связано с ошибочным представлением о «традиционных» обществах как статичных по своей природе, а не по сравнению с современными обществами. Такая точка зрения критиковалась антропологом Дж. Клиффордом [6, Р.74.].
К глобализации необходимо подходить как к более сложному процессу, чем это принято считать - разумеется, в полемике с представителями антиглобалистского движения, для которых глобализация
представляется как глобализация капитализма, в культурном аспекте достигаемая с помощью контролируемых Западом средств массовой информации. Эта более сложная многомерная концепция, согласно которой глобализация рассматривается как процесс, протекающий одновременно и взаимозависимо в экономической, коммуникационной, политической и культурной сферах человеческой жизни, в академических кругах воспринимается как относительно бесспорная. Однако некоторые считают, что глобализация предполагает не просто навязанное распространение западного образа жизни, но также распространение всего набора институциональных особенностей культуры модернити.
Глобализация разрушает локальности, приводя повсюду к культурному единообразию, а в том, что культурный опыт различными способами «уводится» из его традиционной «стоянки» в определенных локальностях. Можно понять это, представив, что места, где мы живем, все сильнее подвергаются связующему воздействию глобализации. Идея детерриториализации указывает на то, что события, происходящие вне нашей локальности, становятся все более значимыми для нашего опыта. Современная культура в меньшей степени определяется локальностью, потому что локальность все больше испытывает на себе воздействие событий, пространственно от нее отдаленных.
Более яркие примеры проникновения глобализации в локальные культуры можно наблюдать в области коммуникационных технологий -телевидении, мобильной телефонии. В этих примерах мы видим изменения в нашем привычном образе культурного существования, затрагивающие саму суть нашего локального жизненного мира.
Начиная с XVIII века национальная идентичность была наиболее успешным для того времени инструментом объединения нации. Тот факт, что сегодня практически все 6 миллиардное население планеты заявляет о своей национальной идентичности, сам по себе свидетельствует о силе глобализации в эпоху модернити. Из этого следует, что нациям и национальной идентичности неминуемый коллапс не угрожает. Но динамика и сложность глобализации такова, что эта форма идентичности не может быть устойчивой бесконечно. Сама динамика утверждения национальной идентичности как мощной культурно-политической силы в эпоху модернити, возможно, раскрывает сейчас некоторые из загадок нашей привязанности к «национальному дому».
Большинство примеров такого рода угрозы указывает на разрушительный характер этого процесса: насилие и хаос, возникающие при столкновении этнических и религиозных групп с национальным государством, в частности в бывшей Югославии и бывшем Советском Союзе. Крушение коммунистической системы часто интерпретируется с политически-экономических позиций как результат поступенчатого изменения в глобальном наступлении капитализма. Возрастающая мощь и интеграция глобального капиталистического рынка сделали невозможным
выживание экономик восточного блока вне мировой экономической системы.
С одной стороны, такие примеры силового утверждения культурной идентичности и борьбы за нее, похоже, подтверждают идею о появлении современных институционализированных форм идентичности. Ибо, как говорит М. Кальдор, цель таких этнических столкновений заключается в обретении государственной власти, то есть в институционализации определенной культурной идентичности в современной политической форме. С другой стороны, в этих примерах мы можем видеть не столько фундаментальный вызов доминирующей форме идентичности, т.е. национальной идентичности, сколько борьбу за первенство внутри этой формы [7, Р.47.].
Наиболее значимым следствием глобализации культуры является переструктурирование идентичностей. Глобализация способствует размыванию сакральных ценностей, лежащих в основе этнокультурных идентичностей, создавая гомогенный прагматизированный и рационализированный контекст, лишенный сакрального измерения, чем провоцирует актуализацию протестных движений в защиту этнокультурной идентичности. В то же время благодаря глобализации происходит структурное усложнение и содержательное обогащение идентичностей, их гибридизация, в результате чего идентичность становится многослойной, соединяя в единой структуре этнокультурный и глобальный уровни.
Литература:
1. Tomlinson J. Proximity Politics / J. Tomlinson // Information, Communication and Society. - 2000. - № 3 (3).
2. Tomlinson J. Globalization and Culture / J. Tomlinson. - Cambridge,
1999.
3. Billig M. Banal Nationalism / M. Billig. - London, 1995.
4. Castells M. The Power of Identity, vol. II of The Information Age: Economy, Society and Culture /M. Castells. - Oxford, 1997.
5. Morley D. Home Territories: Media, Mobility and Identity / D. Morley. -London, 2000.
6. Clifford J. Routes: Travel and Translation in the Late Twentieth Century / J. Clifford. - Cambridge, 1997.
7. Kaldor M. New and Old Wars /M. Kaldor. - Cambridge, 1999.
