CC BY
890
УДК 81
О. В. Михалевич
ПРОБЛЕМА ИЗУЧЕНИЯ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ В ЛИНГВИСТИКЕ: ИСТОРИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Статья посвящена истории формирования проблемы языковой личности в зарубежной и отечественной лингвистике. Также рассматриваются основные подходы к описанию языковой личности в русской диалектологии.
Ключевые слова: диалект, идиолект, лингвистика, языковая картина мира, языковая личность
O. V. Mikhalevich
LINGUISTIC RESEARCH OF LINGUISTIC PERSONALITY: HISTORICAL PERSPECTIVE
The article overviews the perspective of linguistic personality problem formation in foreign and native linguistics. It also accounts the basic approaches to the description of linguistic personality in Russian dialectology.
Key words: dialect, idiolect, linguistic world image, linguistics, linguistic personality
В настоящее время значительно вырос интерес к изучению языка отдельной личности. В центре внимания исследователей оказался человек со своими языковыми, ментальными, поведенческими особенностями, своей картиной мира, включающей индивидуальное и национальное. Языковая личность (далее — ЯЛ), или человек, существующий в процессе коммуникации и отражающий в речевом поведении как свой языковой опыт, так и общий опыт всего человечества, стала объектом исследования в различных областях, поэтому можно говорить об антропоцентричности современной науки. В новейшей лингвистике проблема ЯЛ все чаще рассматривается в смежных науках в качестве объекта междисциплинарных исследований и в аспекте формирования национального языка, в котором субъективное преобразуется в объективное. «Языковая личность — вот та сквозная идея, которая, как показывает опыт ее анализа и описания, пронизывает и все аспекты изучения языка и одновременно разрушает границы между дисциплинами, изучающими язык, поскольку нельзя изучать человека вне его языка» [9, с. 3].
Соотношение индивидуального и общего, коллективного в языковой личности является одним из объектов исследования в современной лингвистике. Оппозицию индивидуального и всеобщего лингвисты предлагают рассматривать как диалектическое единство: «С помощью языка человек выражает свой
внутренний мир, делая его интерличностным явлением. Язык является важным средством приобщения индивида к общественному опыту» [6, с. 51]. Это одна из причин, почему проблема языковой личности является одной из актуальных проблем современной антропоцентрической лингвистики.
Любой текст (в устной или письменной форме) создан человеком и для человека, «за любым текстом стоит языковая личность, владеющая системой языка» [9, с. 2]. Поэтому обращение к ЯЛ необходимо для понимания текста (а значит, и системы языка, особенно диалектного) и для изучения самой ЯЛ, ее картины мира, которая отражена в речи, в том, как при помощи средств языковой системы человек творит текст, выражает интенции, эмотивное отношение к данному моменту действительности.
Определения ЯЛ были неявно обозначены еще в работах В. Гумбольдта, К. Фосслера, М. М. Бахтина. Можно выделить трех авторов, которые активно занимались разработкой проблемы ЯЛ. Это прежде всего В. В. Виноградов, который и ввел термин ЯЛ в научное употребление; Г. И. Богин, который разработал модель ЯЛ в лингводидактическом аспекте и который понимал ЯЛ с точки зрения «его готовности производить речевые поступки, создавать и принимать произведения речи»; а также Ю. Н. Караулов, который предложил свою модель ЯЛ с учетом философского и психологического аспектов ЯЛ, а также вы-
делил уровни ЯЛ с точки зрения семантики и прагматики в языке.
В настоящее время ориентированность на ЯЛ послужила основой для оформления нового направления в лингвистике — лингвистической персонологии. В рамках этого направления ведется изучение коллективной ЯЛ или идиолектной ЯЛ, предпринимаются попытки создания портрета отдельной ЯЛ.
Э. Бенвенист считал, что язык заключен в самой природе человека: «В мире существует только человек с языком, говорящий с другим человеком, и язык, таким образом, необходимо принадлежит самому определению человека... Именно в языке и благодаря языку человек конструируется как субъект, ибо только язык придает реальность, свою реальность, которая есть свойство быть.» [2, с. 293].
Определение ЯЛ в языкознании было исторически изменчиво. Как отмечает Ю. Н. Караулов, в течение длительного периода в лингвистике преобладал обобщающий подход, который выделял человека как вид, существо говорящее [9, с. 3]. Но вопрос о соотношении языка и личности стал принципиальным в связи с проблемами определения социальной природы языка, соотношения языка и речи.
Обращение к проблеме связи языка и человека можно увидеть на самых ранних этапах развития лингвистики. В. М. Алпатов отмечает, что подход к языку через человека и его язык, когда исследователь мог исходить не только из корпуса текстов, но и пусть неявно или явно из собственного языкового чутья как носителя языка, существовала во всех лингвистических традициях. Такой подход можно назвать антропоцентричным, поскольку исследователь опирается на речь, созданную человеком, а не столько на текст [1, с. 20].
Внимание к человеку как пользователю языка свойственно арабской традиции, где считалось, что существует божественный язык, на котором написан Коран, и человек не может его изменить или усовершенствовать, но может частично или полностью забыть или испортить.
Высказывания на тему языка индивида можно найти также у античных мыслителей. Это и изречение Платона «Характер человека познается в речи», и утверждение Марка Фа-бия Квинтиллиана «Каков человек, такова и его манера изъясняться».
В. Гумбольдт в лингвофилософской концепции духа народа отмечал влияние языка на человека и его культуру, а также на культуру всего народа, поскольку язык для него — коллективное явление. Человек не может развиваться или мыслить без языка: «Создание языка обусловлено внутренней потребностью человека. Язык — не просто внешнее средство общения людей, но заложен в самой природе человека и необходим для развития духовных сил и формирования мировоззрения...» [1, с. 69]. Одна из антиномий Гумбольдта противопоставляет индивидуальное и коллективное в языке, что впоследствии стало одной из ведущих тем для исследований в лингвистике. Идея «национального духа» для ученого напрямую была связана с индивидом. Он отмечает, что «речевая деятельность даже в самых своих простейших формах есть соединение индивидуальных восприятий с общей природой человека. В языке таким чудесным образом объединяется индивидуальное со всеобщим, что одинаково правильно сказать, что весь род человеческий говорит на одном языке, а каждый человек обладает своим языком» [1, с. 73]. Развитие языка ученый связывает с творческой работой каждого индивида в процессе общения, что отражается в языке, который хранит следы прежних поколений и их языковой опыт.
Продолжение идей Гумбольдта в конце
XIX — начале XX вв. мы видим в школе эстетического идеализма, во главе которой стоял К. Фосслер. Представители данной школы изучали индивидуальный язык и стиль писателей. Фосслер считал, что необходимо изучать живую речь, но только с точки зрения ее строения, что не позволяло рассмотреть специфику языка человека. В то же время он говорил о значении языка индивида для развития всеобщего языка, его влиянии на язык других людей, о том, что язык индивида способен создать нормы, которые могут быть поддержаны или нет другими. Причина языкового развития — «человеческий дух с его неистощимой индивидуальной интуицией» [1, с. 91]. Так сложилась теория индивидуальных стилей, ориентированная на изучение стилистики отдельных творческих личностей, которые, по мнению представителей данной школы, больше всего повлияли на язык всего народа. Фосслер описывает функцию общения как основную функцию языка, выдвигая на передний план ЯЛ гения, который выра-
жает национальный характер языка, сводя собственно лингвистику к изучению идио-стилей писателей. Важным становится творческий, эстетический характер создания речи, поэтому и индивидуальный стиль рассматривается с точки зрения эстетических критериев.
Русский филолог А. А. Потебня еще в конце XIX в. писал, что «акт сознания субъекта выступает в качестве производного от языковой структуры, которая объективна и не зависит от индивидуальных свойств личности и понимание которой обусловлено принадлежностью к одному и тому же народу» [16, с. 142].
С 70-х гг. XIX в. создается новое направление в лингвистике — младограмматизм, представители которого отказались от обобщения, присутствовавшего в изучении языка предыдущих направлений. Они начали рассматривать язык с междисциплинарной точки зрения, а также применять метод эксперимента в своих исследованиях, поскольку было «необходимо выйти на свежий воздух современности» [1, с. 95]. Авторы «Манифеста младограмматизма» призывали к психофизическому изучению человека и его языка. В то же время отказ от изучения коллективного, «духа народа» приводил некоторых исследователей к изучению только языка индивида без обобщений о языке народа. Только язык индивида признавался реальностью, причем психической реальностью, зависящей от изменчивой психической деятельности индивида.
В дальнейшем эта теория развивалась в рамках другой школы — итальянской школы неолингвистики, созданной профессором М. Бартоли. Неолингвисты пытались соединить историческую лингвистику, лингвистическую географию с идеями Гумбольдта. Опираясь на идеи младограмматиков, ученые считали язык индивида единственной реальностью, «всякое языковое изменение — индивидуального происхождения; в своем начале — это свободное творчество человека, которое имитируется и ассимилируется другими...» [1, с. 105]. Однако попытки индивидуального рассмотрения лингвистических явлений и исключение общих закономерностей, присущих исследованиям младограмматиков, привели к описанию истории отдельных слов.
Разделял позиции младограмматиков и русский ученый И. А. Бодуэн де Куртенэ, который рассматривал национальные языки как
абстракцию, доступную только через изучение индивидуальных языков и не существующую в действительности. Он писал: «В числе психических целых, рассматриваемых обыкновенно с ложной точки зрения, т. е. вне психики человеческой, находится тоже язык. Между тем настоящую причину связи явлений языка, как и всех других комплексов представлений социально-психического мира, следует искать, с одной стороны, в индивидуально-психических центрах отдельных людей как членов известным образом оязыковлен-ного общества, с другой стороны, в социальнопсихологическом общении членов языкового общества» [3, с. 118].
Разграничение общего и индивидуального производится с наибольшей точностью у Ф. де Соссюра в связи с выделением им трех сущностей, противопоставленных друг другу: язык — речь — речевая деятельность. Язык и речь противопоставлены как общее и частное: язык социален, принадлежит всему обществу говорящих, а речь индивидуальна; язык не зависит от внешних, физических признаков (акустических свойств, например), а речь применяется в общении, поэтому подобные характеристики необходимы. Главная мысль Ф. де Соссюра: «Язык не деятельность говорящего. Язык — это готовый продукт, пассивно регистрируемый говорящим» [1, с. 132]. Концепция Соссюра не содержит подробного описания сущности речи индивида, более подробные исследования были проведены его последователями.
Идеи Ф. де Соссюра о разграничении языка и речи развивал А. Гардинер, дополнив их своими размышлениями в книге «Теория речи и языка». Он считал, что нельзя говорить о языке и речи как о частном и индивидуальном, поскольку в языке эти понятия сосуществуют, поэтому можно выделить английский язык Шекспира, Оксфорда, Америки или собственно английский язык. Гардинер разделяет понимание Соссюром языка как объективной реальности, хранящейся в мозгу людей. Он указывает на творческий характер речи, которая неповторима; каждый раз любой текст создается заново говорящим. О создающем характере речи, о появлении инноваций именно в речи индивида и последующем закреплении их в языке коллектива говорил также французский лингвист А. Сеше.
На рубеже XIX и XX вв. в рамках деск-риптивизма в Америке появляется новое на-
правление, связанное с объединением знаний нескольких дисциплин о человеке: антропологии, лингвистики, фольклористики, археологии и этнографии, — антропологическая лингвистика. При таком подходе следовало найти новые способы изучения языка, отличные от традиционной лингвистики. При этом особое значение в исследованиях приобретает личность человека-информанта, носителя определенного языка или диалекта. Вживание в языковую практику самого исследователя при этом было невозможно, поэтому центральное место заняла работа с информантом.
Сближение лингвистики с антропологией наблюдается в трудах Э. Сепира 20-30-х гг.
XX в. Особенно интересна его статья «Речь как черта личности» (1927), в которой рассмотрены возможные подходы к анализу речи с точки зрения изучения личности: 1) изучение различий индивида и общества; 2) изучение различных уровней речи.
Еще одним способом изучения речи человека в истории лингвистики был подход, связанный с применением бихевиористской теории языка. Л. Блумфилд сводит лингвистику к психологии языка, которая изучает поведение говорящих и слушающих, а также речевые расстройства у индивида.
Неолингвистика, возникшая в 20-е гг. ХХ в. в Италии, также выдвигала ЯЛ на передний план, полагая, что язык — явление не коллективное, а индивидуальное, в сущности, духовная деятельность индивида.
Проблема индивидуального рассматривается А. М. Пешковским в статье «Объективная и нормативная точка зрения на язык» (1925), где рассматривается влияние отдельных людей на создание языка народа.
Важный вклад в разработку проблемы соотношения личности человека и языка был внесен В. В. Виноградовым. В публикации «О художественной прозе» (1930) им впервые был использован термин «языковая личность». В работах В. В. Виноградова постоянно отмечается необходимость изучения индивидуального в речи, индивидуальных стилей в рамках художественной литературы. Ученый подчеркивал связь «объектно-структурных свойств и качеств» с «субъектными качествами писательского облика и его художественной манеры» [5, с. 16]. Он же говорил и о влиянии личности на формирование и развитие национального языка.
В середине ХХ в. ЯЛ понималась обобщенно и, как правило, не являлась самостоятельным объектом описания, а упоминалась в связи с изучением других явлений языка. Первоначально проблема изучения ЯЛ была важна для исследователей художественного текста в связи с противопоставлением автора-повествователя и автора-создателя произведения, автора-повествователя и образа персонажа. Например, в работе Р. А. Будагова «Литературные языки и языковые стили» (1967) утверждается, что изучение литературного языка и стиля должно рассматриваться как соотношение единичного и общего. В сос -таве общего присутствует и индивидуальное, а индивидуальное возможно только на фоне общего, «индивидуальное чаще всего преломляется сквозь призму самой категории общего: почти всякий выдающийся писатель нового времени „индивидуально обращается— со всеми ресурсами языка, которые сами по себе являются всеобщим достоянием людей, говорящих на этом же языке» [4, с. 185]. По замечанию Ю. Н. Караулова, «важно, что автор, как языковая индивидуальность, отличается от языковой индивидуальности того же лица вне художественного творчества» [9, с. 8].
Таким образом, до конца 70-х гг. XX в. внимание исследователей было сосредото -чено на философских аспектах проблемы ЯЛ, в частности на диалектическом соотношении общего и частного в связи с ЯЛ.
В последней трети ХХ в. интенсивно развиваются сферы, интегрирующие в себе несколько областей изучения с общим объектом — личностью человека. Это такие науки, как социолингвистика (изучающая социальные, территориальные, профессиональные, половые, возрастные черты говорящего), психолингвистика (изучающая процесс порождения речи и ее восприятия), прагматика (изучающая вопросы адресанта и адресата речи, вопросы дискурса), лингводидактика (изучающая характер овладения человека речью), лингвистика текста (изучающая организацию текста и характер применения в нем языковых единиц). Начинает формироваться новый объект изучения — говорящая личность. Интерес к человеку отразился в большом количестве журналов и сборников, которые изданы в конце XX в.: журнал «Человек» (выходит с 1990 г.), сборники «Человек и культура» (1990), «О человеческом языке» (1991). Выходит множество книг, посвященных этой
проблеме: «Язык, дискурс и личность» (1990), «Языковая личность: проблемы выбора и интерпретации знака в тексте» (1994), «Языковая личность: проблемы значения и смысла» (1994), «Языковая личность и семантика» (1994), «Общество, язык, личность» (1996), «Языковая личность: культурные концепты» (1996), «Антропоцентрический подход к языку» (1998), «Язык и мир человека» (1998), «Язык. Система. Личность» (1999), «Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке» (1999) и др. Ю. Н. Караулов отмечает, что «языкознание незаметно для себя вступило в новую полосу своего развития — полосу подавляющего интереса к ЯЛ» [9, с. 48].
С конца ХХ в. определяются в общих чертах основные теоретические понятия современной антрополингвистики — «языковая личность», «идиолект»; разрабатывается типология ЯЛ, создаются различные модели ЯЛ (работы Г. И. Богина, Ю. Н. Караулова, В. П. Не-рознака, С. Г. Воркачева и др.). Можно утверждать, что в этот период активно формируется новейшая теоретико-методологическая основа изучения ЯЛ, разрабатываются авторские методы описания ЯЛ, апробируются комплексные приемы сбора лингвистического материала.
Антропоцентрическая лингвистика подходит к изучению ЯЛ с разных сторон: с точки зрения лексико-стилистической системы ЯЛ, эмотивной картины мира. В ряде работ ЯЛ становится объектом комплексного исследования. Именно изучение ЯЛ в совокупности ее черт помогает понять структуру ЯЛ, ее картину мира, а также выделить национальные черты, которые представлены в речи каждого человека.
Следует отметить, что подавляющее большинство исследований ХХ в. было посвящено идиолектам творческих и широко известных в обществе людей: поэтов (Л. А. Зубова о М. Цветаевой), писателей (В. В. Леденева о Н. С. Лескове), видных деятелей науки (И. А. Федорченко о В. В. Виноградове) и культуры (Г. Н. Беспамятнова). В ряде исследований описывается ЯЛ вообще (А. А. Залев-ская, С. В. Лебедева, Г. В. Ейгер, И. А. Раппопорт) либо ЯЛ носителя национального языка и культуры (Н. Л. Чулкина, В. М. Богуславский, Н. В. Уфимцева и др.). Рядовой же носитель языка изучается лингвистами меньше, несмотря на то, что именно речь конкретного субъекта представляет наиболее полно феномен ЯЛ (О. Б. Сиротинина, Б. Ю. Нор-
ман, Т. В. Шмелева и др.). Небольшая часть лингвистов обращается к изучению ЯЛ определенного социолингвистического подтипа: ЯЛ ребенка, подростка, современного русского интеллигента, жителя деревни (А. В. Захарова, Л. П. Крысин, Р. Ф. Пауфошима, Г. Н. Бес-памятнова, Т. А. Ивушкина, В. П. Тимофеев и др.), реже — психологического подтипа (А. А. Пушкин, М. В. Ляпон) [8, 13].
С утверждением в современном языкознании антропоцентрической парадигмы и в области диалектологии появились исследования, учитывающие культурно-историческую и национальную специфику русской языковой личности (Р. Ф. Пауфошима, В. П. Тимофеев, Е. А. Нефедова, В. Д. Лютикова, Е. В. Иванцова и др.). Е. А. Нефедова отмечает, что «необходимость изучения динамики современных говоров, определения источников, ресурсов и средств варьирования выдвигает на первый план диалектологических исследований фигуру конкретного носителя диалекта — языковую личность» [13, с. 34]. Коммуникативная диалектология часто использует методику недифференциального описания языка диа-лектоносителей, которая позволяет наиболее полно отразить своеобразие отдельной ЯЛ. Исследования последних десятилетий связаны с изучением речевых портретов диалекто-носителей, идиолексикона, грамматических классов диалектной ЯЛ, синтаксических особенностей идиолекта, жанровой специфики диалектной речи, лингвокреативной деятельности и концептосферы носителя диалекта, а также метаязыкового сознания диалектной ЯЛ (Т. С. Коготкова, Т. А. Демешкина, Е. В. Иванцова, Л. Н. Гынгазова, О. А. Казакова, Е. А. Диденко, С. В. Гузий, Е. А. Крапивец, И. И. Вят-кина, И. И. Русинова и др.).
Е. В. Иванцова убеждена, что новый этап разработки проблемы «язык и личность» должен быть связан:
а) с изучением, наряду с коллективными, реальных ЯЛ, в том числе живущих в наши дни;
б) исследованием разных типов ЯЛ, в первую очередь рядовых носителей языка;
в) опорой на обширную базу первичных источников — текстов, полученных в результате долговременного наблюдения над речью реальных информантов (а не дискурса героев художественных произведений как модели ЯЛ), с привлечением особых приемов сбора материала;
г) системным подходом к анализу полученных данных (недифференциальный принцип при сборе и описании языковых фактов; последовательное изучение всех ярусов языка личности; комплексное разноаспектное исследование каждого из этих ярусов, а также анализ реализации ЯЛ в целостном тексте; сочетание объективного наблюдения над речью информанта с обращением к проявлениям его метаязыкового сознания) [8, с. 21].
Сейчас существует несколько обобщающих работ, посвященных диалектной ЯЛ: «Языковая личность и идиолект» (В. Д. Лю-тикова, 2000), «Феномен диалектной языковой личности» (Е. В. Иванцова, 2002) и др. ЯЛ рассматривается как представитель говора и одновременно как индивидуальность, творчески преобразующая говор. Однако, как считает Е. В. Иванцова, «почти все попытки создания речевых портретов не являются системными, затрагивая только отдельные языковые ярусы» [8, с. 20]. В. П. Тимофеев в свое время объяснял трудности изучения ЯЛ следующими причинами: трудности выбора самой ЯЛ (кто должен быль объектом исследования); постоянное изменение ЯЛ; невозможность организовать сплошное наблюдение за ЯЛ, поскольку кроме общественных речевых ситуаций есть сугубо личные, вплоть до разговора «про себя» [17, с. 7].
Исследование диалектной ЯЛ напрямую связано с воссозданием диалектной картины мира, которая является частью общерусской картины мира. Диалект отражает народную картину мира, она более естественна, открыта по сравнению с литературной, отражает особенности видения диалектной ЯЛ мира, природы, воспроизводя с помощью языковых средств особенности быта людей, объединенных общностью территории и языком. Как отмечает Е. А. Нефедова, «одной из задач, которая встает перед исследователями этого направления, является обнаружение, выделение тех участков макросистемы диалектного языка, в которых проявляются различия в мировидении носителей диалектов» [13, 14].
Изучение и сопоставление конкретных идиолектов, отдельных лексико-семантических групп и полей дает возможность описать концептосферу говора. Еще в XIX в. немецкими диалектологами было установлено, что диалектоноситель представляет свой говор
в той сфере, которая для него наиболее актуальна и востребована, значит, и язык каждой местности неоднороден, поскольку он включает совокупность индивидуальных картин мира, обладающих как общими, так и отличительными чертами. В. Д. Лютикова говорит, что «в диалекте как исходной форме существования языка создается такой тип языковой личности, который является первоосновой национальной русской языковой личности, без изучения которой невозможно освещение вопроса о русском менталитете, имеющем общенаучное значение» [12, с. 4].
Основными источниками изучения диалектной ЯЛ в любом аспекте являются написанные информантом тексты, а также записи исследователей. Диалектологи используют записи устной речи, поскольку это помогает наиболее полно изучить ЯЛ. Чем детальнее представлена информация о ЯЛ, тем полнее будет речевой портрет информанта, его идиолект. При описании идиолекта выделяют следующие его компоненты:
- фонетические, грамматические, словообразовательные, лексические диалектизмы, этнографизмы;
- синтагматические ресурсы, идиоматические особенности речи;
- эмотивные ресурсы диалекта;
- мотивационная основа лексикона ЯЛ.
Идиолект, реализующийся преимущественно в устной форме, содержит большое количество вариантных форм, новых слов, рожденных диалектоносителем в процессе коммуникации. Большинство подобных образований, по мнению Е.А. Нефедовой, можно отнести к эмоционально-оценочной сфере, в которой словотворчество ЯЛ проявляется наиболее полно. «Склонность к словотворчеству является одним из самых сильных способов проявления индивидуальности языковой личности и ее экспрессивного потенциала» [13, с. 34]. Поэтому и язык диалектоносителя начинает восприниматься исследователями как источник новообразований в говоре, требующий особого внимания и изучения.
Богатейший языковой материал, записанный от диалектных ЯЛ, отражается в диа -лектных словарях ЯЛ. Среди подобных словарей можно назвать «Диалектный словарь личности» В. П. Тимофеева [18] — первый словарь подобного типа, отражающий речь Е. М. Тимофеевой из Курганской области,
1897 г. рождения; «Словарь диалектной личности» В. Д. Лютиковой [11], воссоздающий идиолект В. М. Петуховой из Курганской области, 1920 г. рождения; «Диалектный словарь одной семьи» Е. Е. Королевой [10] фиксирует диалектную речь группы носителей одного говора, объединенных семейными узами; «Экспрессивный словарь диалектной личности» Е. А. Нефедовой [14] содержит экспрессивные единицы в речи А. И. Пономаревой, 1928 г. рождения; «Идиолектный словарь сравнений сибирского старожила» Е. В. Иванцовой [7] и «Полный словарь диалектной языковой личности» под редакцией Е. В. Иванцовой [15], рассматривающий идиолект В. П. Вершининой, 1909 г. рождения, который является на данный момент наиболее обширным в области изучения диалектной ЯЛ, включающим диалектную, просторечную и общерусскую лексику.
Таким образом, история изучения ЯЛ в лингвистике обнаруживает давнюю историю изучения. В европейском языкознании проблема ЯЛ возникла в связи с постановкой таких глобальных вопросов, как социальная
природа языка, соотношение языка и речи, языка индивида и коллектива (В. Гумбольдт, Ф. де Соссюр, Э. Сепир). Важный вклад в ее разработку был внесен видными русскими лингвистами И. А. Бодуэном де Куртенэ, А. М. Пешковским, В. В. Виноградовым, Р. А. Будаговым и др. В 70-90-е гг. ХХ в. в интеграции с социолингвистикой, психолингвистикой, лингводидактикой, лингвистикой текста, прагматикой и одновременно в обособлении от смежных дисциплин формируется лингвистическая персонология с новым объектом изучения (ЯЛ).
Исследование отдельной диалектной ЯЛ необходимо для выявления процессов, общих для всего говора, и особенностей, специфичных для речи конкретного диалектоносителя. Обращение к диалектной ЯЛ способствует разноаспектному изучению диалектной системы, рассмотрению того, в какой степени проявляются в языке конкретной ЯЛ черты диалектного и общенародного языка, как влияет личность человека на систему диалекта, как раскрывается в идиолекте народная картина мира.
Б и б ли о гр аф ич е с кий с пис о к
1. Алпатов В. М. История лингвистических учений: учеб. пособие. — М.: Яз. рус. культуры, 1999.
2. Бенвенист Э. Общая лингвистика. — М.: Прогресс, 1974.
3. Бодуэн де Куртенэ И. А. Избр. труды по общему языкознанию. Т. 1. — М.: АН СССР, 1963.
4. Будагов Р. А. Литературные языки и языковые стили. — М.: Высш. шк., 1967.
5. Виноградов В. В. Проблема авторства и теория стилей. — М.: Гослитиздат, 1961.
6. Гришаева Л. И. Картина мира как проблема гуманитарных наук // Картина мира и способы ее репрезентации в языке. — Воронеж: ВГУ, 2003.
7. Иванцова Е. В. Идиолектный словарь сравнений сибирского старожила. — Томск: Томский гос. ун-т, 2005.
8. Иванцова Е. В. Феномен диалектной языковой личности. — Томск: Томский гос. ун-т, 2002.
9. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. — М.: УрСС, 2002.
10. Королева Е. Е. Диалектный словарь одной семьи (Пыталовский р-н Псковской обл.). — М.: Даугавпилс Saule, 1999.
11. Лютикова В. Д. Словарь диалектной личности. — Тюмень: Тюменский гос. ун-т, 2000.
12. Лютикова В. Д. Языковая личность: идиолект и диалект: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. — Екатеринбург, 2000.
13. Нефедова Е.А. Лексико-семантическое варьирование в пространстве диалекта. — М.: МГУ, 2008.
14. Нефедова Е.А. Экспрессивный словарь диалектной личности. — М.: МГУ, 2001.
15. Полный словарь диалектной языковой личности / под ред. Е. В. Иванцовой. — Томск: Томский гос. ун-т, 2006-2009. — Т. 1-3.
16. Потебня А. А. Мысль и язык: собр. тр. — М.: Лабиринт, 1999.
17. Тимофеев В. П. Личности и языковая среда. — Шадринск, 1971.
18. Тимофеев В. П. Диалектный словарь личности: учеб. пособие. — Шадринск, 1971.
19. Язык и личность / под ред. Ю. Н. Караулова. — М.: Наука, 1988.
