CC BY
167
Оригинальная статья / Original article УДК 327
DOI: https://doi.org/10.21285/2415-8739-2021-2-238-248
Проблема исторической памяти в современных китайско-японских отношениях
© К.Е. Кузьмин
Иркутский государственный университет, г. Иркутск, Россия
Аннотация: В современной мировой политике все большее значение играет такое явление как историческая память, которое все чаще становится объектом исследований ученых. Под исторической памятью понимается, по определению философа А.М. Пятигорского, «направление сознания человека на его прошлое». Это понятие является междисциплинарным, входящим в отрасль исследований, именуемую «memory studies». Эта сфера изучает все, что связано с памятью о прошлом в социуме, в том числе то, как память используется в политике и международных отношениях. Историческая память как политическое явление занимает особое место в межгосударственном взаимодействии, влияет на состояние отношений между многими странами и используется как инструмент политического воздействия. Во многих отечественных и зарубежных исследованиях упоминаются примеры исторической памяти европейского типа, однако азиатские кейсы также представляют интерес для исследователей. Особое место занимают китайско-японские отношения, в которых проблема исторической памяти является одной из ключевых и неразрешенных. В данной статье автор описывает особенности исторической памяти китайского типа и ее места в современной внутренней политике КНР. Использование данного инструмента китайским руководством во внешней политике проиллюстрировано на примере отношений с Японией, в истории которых было немало трагических событий, оказывающих влияние на китайско-японское взаимодействие и сегодня. В работе представлены примеры использования исторической памяти против Японии в выступлениях руководителей Китая, представителей МИД КНР, а также в публикациях официальных СМИ. Делаются выводы о том, что историческая память в китайско-японских отношениях является одновременно проблемой и инструментом влияния Китая, а также что неразрешенные вопросы прошлого являются одним из препятствий в построении полноценного диалога между двумя ведущими восточноазиатскими акторами.
Ключевые слова: историческая память, политика памяти, memory studies, китайско-японские отношения, «китайская мечта», японо-китайская война 1937-1945 гг., «мукденский инцидент», «женщины для утешения», храм Ясукуни, «войны памяти»
Для цитирования: Кузьмин К.Е. Проблема исторической памяти в современных китайско-японских отношениях // Известия Лаборатории древних технологий. 2021. Т. 17. № 2. С. 238-248. https://doi.org/10.21285/2415-8739-2021-2-238-248
The problem of historical memory in modern Sino-Japanese relations
© Kirill E. Kuz'min
Irkutsk State University, Irkutsk, Russia
Abstract: In modern world politics such a phenomenon as historical memory plays an important role, which is increasingly becoming the object of research by scientists. Historical memory is understood, according to the definition of the philosopher A.M. Pyatigorsky as the «direction of a person's consciousness to his past». This is the interdisciplinary concept being the part of the branch of research called "memory studies". This field studies everything related to the memory of the past in society, including how memory is used in politics and international relations. Historical memory as a political phenomenon occupies a special place in interstate interaction, affects the state of relations between many countries and is used as an instrument of political influence. Many domestic and foreign studies mention examples of historical memory of the European type, but Asian cases are also of interest to researchers. A special place is occupied by the Sino-Japanese relations, in which the problem of historical memory is one of the key and unresolved. In this article, the author describes the features of the historical memory of the Chinese type and its place in the modern domestic policy of the People's Republic of China. The use of this tool by the Chi-
nese leadership in foreign policy is illustrated by the example of relations with Japan, in the history of which there were many tragic events that affect Sino-Japanese cooperation today. The paper presents examples of the use of historical memory against Japan in the speeches of Chinese leaders, representatives of the Chinese Foreign Ministry, as well as in the publications of the official media. The author concludes that historical memory in Sino-Japanese relations is both a problem and an instrument of China's influence, and that unresolved issues of the past are one of the obstacles to building a full-fledged dialogue between the two leading East Asian actors.
Keywords: historical memory, politics of memory, memory studies, Sino-Japanese relations, "Chinese dream", the Sino-Japanese War of 1937-1945, "Mukden incident", "comfort women", Yasukuni Shrine, "memory contests"
For citation: Kuz'min K.E. (2021) The problem of historical memory in modern Sino-Japanese relations. Izvestiya Laboratorii drevnikh tekhnologii = Reports of the Laboratory of Ancient Technologies. Vol. 17. No. 2. P. 238-248. (In Russ.). https://doi.org/10.21285/2415-8739-2021-2-238-248
Введение
Историческая память становится одним из важнейших политических инструментов. Этот тезис подтверждается событиями, происходящими в последние годы и связанными с памятью о Второй мировой войне, Холокосте и т. д. Политика памяти занимает все более важное место в международных отношениях. Споры о прошлом входят в повестку не только в риторике дипломатических представителей и послов, но даже лидеров государств и органов власти. Нельзя не вспомнить ставшую уже известной резолюцию Европарламента от 19 сентября 2019 г. «О важности сохранения исторической памяти для будущего Европы», выдвинувшей новую официальную версию событий начала Второй мировой войны. За ней, как известно, последовала ответная статья Президента РФ В.В. Путина, опубликованная в июне 2020 г. «75 лет Великой Победы: общая ответственность перед историей и будущим».
Историческая память играет важную роль не только в отношениях европейских стран (например, России и Польши, прибалтийских стран и России, Германии и Украины и т. д.) и в их внутренней политике, но также является важным инструментом, используемым азиатскими странами. Одним из наиболее известных примеров, иллюстрирующих историческую память азиатского типа, является кейс Японии. Известный ученый-японовед В.Э. Молодяков отмечает, что «значение исторической памяти для Японии и японцев традиционно велико» (Молодяков, 2008. С. 285). Действительно, память о прошлом, история страны является важной частью фундамента японского общества и од-
ним из инструментов политики японского руководства внутри государства и в отношениях с другими странами.
Однако на этом фоне исследователи обращают мало внимания на китайский пример исторической памяти и ее использования, в том числе, во внешнеполитической стратегии Китая. Тогда как кейс КНР в теме памяти о прошлом также немаловажен как для изучения теоретического вопроса исторической памяти, так и для исследования ее практического применения и выделения китайской модели этого процесса. Как нельзя лучше это можно сделать на примере китайско-японских отношений последних десятилетий, которые являются своего рода образцом использования исторической памяти в дипломатии КНР.
Целью данного исследования является попытка определить роль и место исторической памяти как политического инструмента в китайско-японских отношениях в начале XXI в. Автором было ограничено направление исследования и выбраны для анализа отношения КНР с Японией ввиду того, что историческая память как явление достаточно широка. Это обосновано тем, что историческая память в ее внешнеполитическом контексте предполагает наличие в истории отношений двух стран неких важных для них событий объединяющего или конфронтационного характера. В связи с этим вероятность наличия такого нарратива выше, если для исследования берутся кейсы соседствующих стран, которые ввиду своей географической близости могут также иметь некое историческое общее и тесные двусторонние отношения. Более того, в истории китайско-японских отношений существует
немало исторических проблем, что позволяет проанализировать поставленную проблему более полно.
Историческая память как объект исследования
Историческая память - это междисциплинарное понятие и явление, представляющее собой часть более крупной отрасли исследования, именуемой «memory studies» в отечественной и зарубежной литературе. К этой сфере ученые также относят такие термины, как «коллективная память», «культурная память», «политика памяти», «политика забывания» и т. д. (Миллер, 2009. С. 7). Исследования памяти, как уже было сказано выше, являются междисциплинарными и включают в себя социологические, исторические, политологические и психологические термины и методы. Это направление в науке зародилось в 1920-х гг., а основоположниками memory studies стали М. Хальб-вакс, А. Варбург и Ф. Бартлетт (Васильев, 2012. С. 461).
Однако настоящий всплеск в этом междисциплинарном направлении исследований произошел в 1980-1990-х гг., когда термин «память» вошел в научный оборот. Тогда были опубликованы уже ставшие классическими работы по теме memory studies: «Места памяти» П. Нора, «Захор: Еврейская история и еврейская память» Й. Йерушалми и «Культурная память» Я. Ассмана. В конце 1980-х гг. стал выходить первый журнал, посвященный данной проблематике - американское издание «History & Memory» (Там же).
На сегодня memory studies является весьма популярным у исследователей направлением, а работы по изучению памяти имеются и в отечественной литературе. Ведущими экспертами в этой теме являются Л.П. Репина («Опыт социальных кризисов в исторической памяти» (Репина, 2012)), Н.Е. Копосов («Память строгого режима: история и политика в России» (Копосов, 2011)) и А.И. Миллер («Вторая мировая война в «войнах памяти»» (Миллер, 2020)).
Исследователи дают исторической памяти разные определения. Например, В.Э. Молодяков в работе «Историческая память японцев» приводит
сформулированное философом А.М. Пятигорским определение: «Это направление сознания человека на его прошлое» (Молодяков, 2008. С. 285). Похожее на это определение дает Т.А. Булыгина в статье «Модели исторической памяти в воспоминаниях о войне». Она пишет, что историческая память - это «конструкт, рожденный сознанием, который принципиально отличается от самого прошлого, ибо потомки наполняют прошлые события новым смыслом» (Булыгина, 2010. С. 7). Таким образом, оба процитированных автора считают, что историческая память - это то, как определяются, понимаются, принимаются и трактуются социумом и его членами события их прошлого. Историческая память - это не сами события прошлого со своими причинно-следственными связями и системами координат, а их трактовка и переосмысление потомками и наследниками этого прошлого.
«Историческая память», по мнению многих исследователей - явление политизированное и идеологизированное ввиду того, что события прошлого служат опорой самоопределения того или иного общества, а также инструментом властей для продвижения тех или иных идей и решений и даже легитимации в глазах современников и будущих поколений (Там же. С. 6). Однако стоит предположить, что историческая память и сама история - это явления отдельные, первое из которых является субъективным и временным, а второе - объективным, не зависящим от исторической памяти и существующим самостоятельно.
Одной из важнейших особенностей исторической памяти является то, что события прошлого в ней не являются равновеликими. Это происходит ввиду того, что, как отмечают российские исследователи, существуют т. н. «забывание», когда социум стремится не вспоминать о тех или иных страницах истории, и «оживление», когда общество «выводит» из тени истории события, представляющие особое значение для него. Этому служат различные инструменты, такие как: установление памятников; ограничение доступа в архивы; создание «правильных» учебников истории; различные мемориальные мероприятия регионального и общегосударственного масштабов; приоритетность в
финансировании государством исторических исследований и т. д. (Миллер, 2009. С. 7).
Историческая память в последние годы стала играть все большую роль не только во внутренней политике стран, но и в межгосударственных отношениях. Помимо вышеупомянутых столкновений по поводу памяти о Второй мировой войне и трактовки событий, ей предшествовавших, происходят столкновения на исторической почве между Россией и Украиной, Россией и Польшей, Турцией и Арменией, представителями китайского общества и центральноазиатских стран, Китаем и Японией. Все это подтверждает недавний тезис А.И. Миллера о том, что «идея, что мы возвращаемся к исторической памяти, чтобы преодолеть политические разногласия и вражду, уступила место пониманию памяти как еще одного пространства, где решаются политические задачи»1.
Особенности исторической памяти китайского типа
История в общем и историческая память в частности имеют свои особенности во многих странах, в том числе, в таком государстве как Китай. В КНР историческая наука, как отмечают не только российские, но и китайские эксперты, практически полностью зависима от политики государства и партии. Один из ведущих специалистов по политике памяти в Китае, автор книги «Чтобы управлять страной и заниматься политикой, необходимо читать историю» Лю Даньчжэнь пишет, что история как наука стала особым государственным институтом, подчиненным политике китайских властей2.
1 Историческая память - еще одно пространство, где решаются политические задачи // Сайт «Россия в глобальной политике» [Электронный ресурс]. URL: https://globalaffairs.ru/artides/istoricheskaya-pamyat-eshhe-odno-prostranstvo-gde-reshayutsya-politicheskie-zadachi/ (дата обращения 08.03.2021).
2 Нежданов В. Политика памяти Китайской Народной Республики в контексте «китайской мечты» // Сайт «Российский совет по международным делам» [Электронный ресурс]. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/columns/asian-kaleidoscope/politika-pamyati-kitayskoy-narodnoy-respubliki-v-kontekste-kitayskoy-mechty/ (Дата обращения 09.03.2021).
Следствием этого стало исключительное право партийных и государственных органов КНР на трактовку тех или иных исторических событий. Однако это не значит, что в Китае отсутствует научная дискуссия по поводу событий прошлого. Эту тему подробно в своей работе «Китай: возвращение Небесного повеления» раскрывают О. Борох и А. Лома-нов. Но эти же авторы отмечают, что «конфликты возникают в тех случаях, когда обсуждаемая проблема ставит под вопрос легитимность правления Коммунистической партии Китая (КПК), правильность пути социализма или подвергает сомнению руководящие позиции официальной идеологии» (Борох, Ломанов, 2009. С. 65).
Как и всякая историческая память, китайское обращение к прошлому избирательно, однако главной особенностью является тот факт, что правом на эту избирательность также обладают официальные власти, а общество только принимает ту или иную трактовку событий. Кроме того, необходимо выделить особенность, выраженную в тезисе «заслуги - главное, ошибки - второстепенное». Это положение появилось на рубеже 1970-1980-х гг., когда у общества и новых властей Китая во главе с будущим «патриархом реформ» Дэн Сяопином появилась потребность в оценке недавних событий, связанных с именем Мао Цзэдуна. Пойти по советскому пути полного отказа от прошлого (имеется в виду кампания по развенчанию культа личности Сталина) КНР не решилась, и был избран «срединный путь». Такая риторика по поводу истории Китая второй половины XX в. сохраняется и доныне (Там же. С. 66).
Еще одной отличительной чертой китайской исторической памяти до недавних пор была «вик-тимизация» китайского государства и общества, т. е. утверждение его положения как жертвы, пострадавшей от иностранного вмешательства. Как известно, Китай с 1840-х гг. вплоть до 1945 г. подвергался вторжениям как западных, так и соседних держав (Coble, 2007. P. 395). Это столетие известно в КНР как «век унижений». Такая трактовка истории Китая сохранилась и даже закреплена в преамбуле Конституции. Однако с приходом к власти Си Цзиньпина режим памяти изменился с «памяти
жертвы на память победителя». Показательным примером этого является отношение ко Второй мировой войне. Долгие годы упор делался на японской агрессии и страданиях китайского народа (Кульнева, 2020. С. 24), но в последнее время Китай стал позиционировать себя как страну-победительницу, внесшую весомый вклад в разгром японского милитаризма. В 2015 г. по случаю 70-летия окончания Второй мировой войны в Пекине даже прошел военный парад, что является редкостью (парады до этого проводились с 1949 г. трижды и приурочивались к юбилеям образования КНР) (Хубриков, 2020. С. 76).
Обращение к историческому прошлому присутствует и в основных законодательных актах Китая, и в риторике официальных лиц и органов власти, и в дипломатической документации. Так, в преамбуле Конституции КНР около половины текста посвящено описанию исторического развития страны с 1840 г. по настоящее время. Упоминаются такие события и процессы как: превращение Китая в полуколониальную державу; Синьхайская революция 1911 г. под руководством Сунь Ятсена; образование КНР в 1949 г.; развитие страны после прихода к власти КПК . Историческая часть преамбулы китайской Конституции представляет собой именно официальную, подкрепляемую силой государства и авторитетом Конституции как основного закона, трактовку пути развития Китая в период «столетия унижений» и после 1949 г.
В Уставе Коммунистической партии Китая обращение к исторической памяти тоже имеет место. В разделе «Общая программа» основного документа партии описывается вклад всех руководителей КПК от Мао Цзэдуна до Си Цзиньпина. Кроме того, в этом разделе говорится о т. н. «двух столетних юбилеях», а именно: о 2021 г. как годе векового юбилея КПК и о 2049 г., когда будет отмечаться 100-летие КНР4. Важно отметить, что 2021 и 2049 гг.
3 Конституция КНР (в редакции 2018 г.) // Сайт «Chinalaw.Center» [Электронный ресурс]. URL: https://chinalaw.center/constitutional_law/china_constitut ion_revised_2018_russian/ (дата обращения 10.03.2021).
4 Полный текст Устава КПК, принятого с частичными
поправками 19-м Всекитайским съездом КПК // Сайт
- это определенные рубежные даты, к которым должна произойти реализация концепции Си Цзиньпина о «китайской мечте» возрождения китайской нации. Соответственно, «век унижений» с 1840 по 1949 гг. должен смениться веком «великого возрождения китайского народа». Нельзя не уточнить, что концепция «китайской мечты» основана на китайской философии, культуре и, что важно для данного исследования, на «коллективной памяти народа»5. Таким образом, можно утверждать, что современная концепция развития китайского государства и общества, выдвинутая нынешним председателем КНР Си Цзиньпином, в фундаменте также имеет обращение к исторической памяти о тяжелом прошлом.
Кроме того, в Китае существуют законодательные акты, которые регулируют историческую память. Например, перед 70-летием окончания Второй мировой войны ВСНП было принято несколько постановлений, которые закрепляли 13 декабря как день памяти жертв Нанкинской резни и всех пострадавших в годы японской агрессии, а 3 сентября - как день победы в Войне сопротивления китайского народа японским захватчикам и во Второй мировой войне (Хубриков, 2020. С. 74). Причем последняя дата была внесена в группу государственных праздников, что многими исследователями было расценено как очередной шаг Си Цзиньпина к переориентации китайской исторической памяти от позиционирования Китая как жертвы к утверждению себя в роли победителя.
Что же касается внешней политики, то она, в отличие от многих стран, в Китае не регулируется какими-либо официальными документами док-тринального или декларативного типа (к примеру, в РФ, как известно, существует Концепция внешней политики). По этой причине исследователи зачас-
«Синьхуа» [Электронный ресурс]. URL: http://russian.news.cn/2017-11/03/c_136726536_2.htm (дата обращения 10.03.2021).
5 Китайская мечта: китайский дух и китайский путь // Сайт «Новости Коммунистической партии Китая» (на китайском) / ФЯ^ : ФЯШ^ФЯШ [Электронный ресурс]. URL:
http://theory.people.com.cn/n/2013/1223/c40531-23924632.html (дата обращения: 07.03.2021).
тую вынуждены довольствоваться материалами, связанными с публикациями т. н. «Белых книг», определяющих оборонную стратегию и политику КНР. Кроме того, источниками информации по китайской внешней политике являются немногие опубликованные документы по внешней политике, а также партийные материалы, выступления, пресс-конференции и брифинги и заявления китайских руководителей, их представителей и чиновников китайского МИД. Соответственно, определение места исторической памяти в отношениях КНР и Японии возможно только с использованием тех немногих открытых данных, которые доступны исследователям.
Проблема исторической памяти в отношениях Китая и Японии на современном этапе
Одним из наиболее показательных примеров использования исторической памяти во внешней политике КНР являются китайско-японские отношения и, в особенности, их развитие в последние десятилетия. Как известно, в начале 1970-х гг. в обеих странах был взят курс на улучшение отношений, одним из результатов которого стало подписание в 1978 г. Договора о мире и дружбе между КНР и Японией (Киреева, 2009. С. 116). За эти более чем 40 лет страны стали ведущими акторами в азиатском регионе и укрепили свои экономические и культурные связи, став надежными партнерами в этих областях. Лидерство Японии и Китая в Восточной Азии признается многими исследователями, в том числе, западными, которые отмечают, что будущая стабильность в регионе зависит от отношений между двумя акторами (Sutter, 2012. P. 174).
Однако в политической сфере в китайско-японских отношениях до сих пор остается множество неразрешенных вопросов, которые не позволяют странам выстроить нормализованные взаимоотношения и влияют не только на стабильность китайско-японского диалога, но и на архитектуру безопасности в азиатском регионе (Соколов, 2014. С. 30). К числу нерешенных проблем можно отнести вопросы принадлежности островов Сенкаку (Дяоюйдао) (Ли, 2015. С. 143), взаимоотношений Японии и Тайваня, американо-японского военного
сотрудничества, взаимные опасения по поводу роста китайской или японской военной мощи в Восточной Азии и пр. (Киреева, 2020. С. 23).
Политические проблемы, существующие в отношениях Японии и Китая, периодически «оживляют» неразрешенные исторические вопросы, которые становятся инструментом для взаимных упреков и дипломатических нот протеста с китайской стороны еще с 1950-х гг. (Перминова, 2021. С. 82). Таковыми проблемами исторической памяти китайско-японских отношений являются, прежде всего, события 1931-1945 гг., т. е. периода военной агрессии Японии против Китая. Конечно, в отношениях двух стран существуют и иные исторические проблемы, как к примеру, японо-китайская война 1894-1895 гг. Однако в современном внешнеполитическом дискурсе Китая упор делается именно на событиях 1931-1945 гг. (Санин, 2015. С. 53). К ним можно отнести: японское вторжение в Маньчжурию вслед за т. н. «Мукденским инцидентом» 1931 г., который многие китайские историки считают началом японо-китайской войны; «инцидент 28 января» в Шанхае 1932 г.; инцидент на мосту Лугоу 7 июля 1937 г., послуживший непосредственным началом «войны сопротивления»; «Нан-кинскую резню», произошедшую в декабре 1937 г. Кроме того, нередко вспоминаются инциденты с использованием химического и биологического оружия против населения Китая, а также такое явление как «женщины для утешения».
Вышеупомянутые события и явления японо-китайского конфликта 1931-1945 гг. считаются весьма болезненными для общества в КНР и, с одной стороны, являются препятствием для налаживания полноценного двустороннего диалога, а с другой стороны, используются в качестве инструмента для давления на японских политиков, дипломатов и общество со стороны Китая. Как пишут некоторые западные исследователи, причиной такого активного обращения китайских властей к проблемам прошлого является, во-первых, опасения руководства и общества в КНР по поводу милитаризации Японии и возвращения ее в ряд мощных военных держав ввиду того, что памятны примеры жестокостей японских войск в Китае. Во-вторых,
этот страх перед японским возвышением и возрождением милитаризма и память о событиях более чем 80-летней давности активно используется китайскими руководителями и СМИ для давления на японское правительство с целью недопущения роста Японии в регионе либо получения каких-либо экономических уступок и льгот (Sutter, 2012. P. 184).
Так или иначе, но вопрос восприятия событий последней японо-китайской войны стоит очень остро как в китайском обществе, так и в отношениях между КНР и Японией. В официальной политической риторике постоянно упоминается прошлое отношений двух стран. Если мы говорим о выступлениях или заявлениях китайских председателей, то тема исторических проблем зачастую преподносится завуалировано. Например, Си Цзиньпин во время встречи с премьер-министром Японии Синд-зо Абэ в октябре 2018 г. упомянул о 40-летии Договора о мире и дружбе. Председатель КНР отметил, что документ «послужил прочной гарантией для взаимовыгодного сотрудничества, совместного развития и принятия надлежащих мер для решения чувствительных вопросов, связанных с историей»6. Тогда же с подобной риторикой выступил и председатель Госсовета КНР Ли Кэцян7.
Исторические проблемы отношений также упоминаются в выступлениях министров иностранных дел. Например, еще в 2005 г. на встрече глав МИДа Японии и Китая тогдашний министр Ли Чжаосин заявил: «Главное, что Япония должна воплотить свои обещания по историческим проблемам и тайваньскому вопросу в реальных действиях и воздерживаться от любых других действий, наносящих ущерб чувствам китайского народа»8. В ок-
6 Си Цзиньпин встретился с премьер-министром Японии // Сайт «Синьхуа новости» [Электронный ресурс]. URL: http://russian.news.cn/2018-10/26/c_137560908.htm (дата обращения 13.03.2021).
7 Ли Кэцян провел переговоры с премьер-министром Японии Синдзо Абэ // Сайт «Синьхуа новости» [Электронный ресурс]. URL: http://russian.news.cn/2018-10/26/c_137561064.htm (дата обращения: 13.03.2021).
8 Chinese and Japanese Foreign Ministers Hold Talks, Stress-
ing to Face up the Root Causes of the Difficulties faced by
China-Japan Relations. Available at:
тябре 2019 г. на китайско-японском форуме нынешний министр иностранных дел Ван И отмечал, что отношения двух стран претерпели позитивные изменения и стали глубоко интегрированы. Однако и здесь глава МИД упомянул о важности разрешения вопросов общей истории9.
Однако риторика китайского министерства иностранных дел по поводу исторических проблем является более резкой. МИД КНР использует любой повод для критики действий японских руководителей или представителей общественности и для напоминания партнерам из Японии о непростом прошлом отношений. Зачастую японские власти сами дают повод для критики со стороны Китая, выполняя те или иные традиционные ритуальные действия или касаясь темы безопасности, принадлежности островов или собственной обороны. Одним из наиболее известных поводов является ежегодные посещения или ритуальные подношения, связанные с храмом Ясукуни в Токио, который является местом поминовения японских военных, в том числе, активных сторонников и участников японской агрессии в Азии в годы Второй мировой войны, признанных военными преступниками. Эти ритуальные действия вызывают резкую реакцию со стороны МИДа КНР. Так, в августе 2019 г. официальный представитель МИДа КНР Хуа Чуньин на пресс-конференции отметила, что «китайская сторона обратила внимание на негативную тенденцию вокруг храма Ясукуни. Это в очередной раз продемонстрировало ошибочное отношение к истории некоторых ведущих японских политиков»10.
https://www.fmprc.gov.cn/mfa_eng/wjb_663304/zzjg_663 340/yzs_663350/gjlb_663354/2721_663446/2723_663450/ tl95208.shtml (accessed March 14, 2021) (In English).
Ван И: Чем дольше мы создаем новую эру между Китаем и Японией, тем сильнее нам нужно укреплять политический фундамент отношений между двумя странами // Сайт Министерства иностранных дел Китайской Народной Республики (на китайском) /
Sffl [Электронный ресурс]. URL:
https://www.fmprc.gov.cn/web/gjhdq_676201/gj_676203/ yz_676205/1206_676836/xgxw_676842/t1710956.shtml (дата обращения 13.03.2021).
10 МИД КНР прокомментировал негативную тенденцию вокруг храма Ясукуни // Сайт «Синьхуа новости»
Также было заявлено, что Японии следует реальными действиями завоевать доверие международного сообщества и азиатских партнеров. Подобная риторика исходит от представителей китайского внешнеполитического ведомства регулярно.
Вообще, китайский МИД использует историческую память не только в связи с посещениями храма Ясукуни. Поводом для таких выступлений представителей ведомства становятся события, которые трактуются в Китае как попытка Японии отойти от своей позиции «виновника» в военных трагедиях и занять оборонительное положение в этих вопросах. Например, в сентябре 2017 г. японские власти пригрозили приостановить финансирование ЮНЕСКО в связи с тем, что организация предложила внести документальные материалы о «женщинах утешения» в список всемирного наследия. Официальный представитель МИДа КНР Лу Кан заявил, что «китайская сторона настойчиво призывает японских партнеров проявлять ответственный подход к вопросу «женщин для утешения» в рамках исполнения взятых на себя обязательств о переосмыслении истории»11. Подобная реакция сопровождает разнообразные сообщения из Японии о пересмотре места Второй мировой войны в учебниках и образовательных пособиях. К слову, такая реакция исходит не только от КНР, но и от Южной Кореи (Стрельцов, 2019. С. 120).
Важно отметить, что МИД использует исторические события для критики Японии и в случаях, когда японские политики заявляют о необходимости переосмысления и изменения японской оборонительной политики и отношения страны к вопросам собственной безопасности. В последние годы главным объектом для критики был премьер-министр Японии (2012-2020) Синдзо Абэ (Цзян, 2015. С. 293). Например, в марте 2017 г. после его предложений о внесении в Конституцию Японии
[Электронный ресурс]. URL: http://russian.news.cn/2019-08/16/c_138312111.htm (дата обращения 14.03.2021). 11 МИД КНР: Япония должна проявлять ответственный подход к вопросу «женщин для утешения» // Сайт «Синьхуа новости» [Электронный ресурс]. URL: http://russian.news.cn/2017-09/18/c_136618899.htm (дата обращения 14.03.2021).
изменений, касающихся известной статьи 9, представитель МИДа Китая Лу Кан заявил, что КНР надеется, что «Япония вынесет уроки из истории и будет следовать пути мирного развития». Он также отметил, что в силу исторических причин намерения Японии провести реформу Конституции привлекли большое внимание стран - жертв японской агрессии времен Второй мировой войны (прежде всего, Китая и Южной Кореи)12.
Стоит также сказать о том, что память о прошлом влияет и на отношение китайской общественности к Японии. Как показал один из опросов общественного мнения, проведенный японской некоммерческой организацией Genron NPO в 2018 г., в Китае 42,2 % населения относятся к Японии положительно. А из тех, кто имеет противоположную позицию, более 54 % назвали главной причиной такого отношения то, что Япония «не раскаялась должным образом и не принесла извинения за вторжение на китайскую территорию» (Кульнева, 2019. С. 105). В 2012 г. в китайском обществе произошло определенное ухудшение отношения к Японии, связанное с конфликтом вокруг спорных островов Сенкаку (Дяоюйдао). Тогда действия японской стороны вызвали протесты по всей стране, в которых принимали участие десятки тысяч человек. Риторика и действия демонстрантов были довольно агрессивными, происходили случаи нападений на дипломатические представительства Японии13.
Официальные китайские СМИ, как, например, издания «Синьхуа» и «Жэньминь Жибао», также периодически выступают с антияпонской критикой. В последние годы постоянно публикуются материалы о японской агрессии в 1931-1945 гг., приуроченные к ключевым датам. Такие материалы
12 Китай призвал Японию извлечь уроки из истории и следовать мирному пути развития // Сайт «Синьхуа новости» [Электронный ресурс]. URL: http://russian.news.cn/2018-03/29/c_137074257.htm (дата обращения 14.03.2021)
13 Китай охватили антияпонские демонстрации из-за спорных островов // Сайт «Российская газета» [Электронный ресурс]. URL: https://rg.ru/2012/09/15/kitay-site-anons.html (дата обращения 13.03.2021).
выходят, например, в середине августа (память о капитуляции Японии в 1945 г.), во второй половине сентября (память о «Мукденском инциденте» и начале вторжения в 1931 г.) и т. д. Кроме того, СМИ критикуют и действия японских властей. Так, в августе 2017 г. перед очередной годовщиной окончания войны агентство «Синьхуа» выпустило комментарий с таким заголовком «Для улучшения отношений с КНР Японии следует выполнять обещания и держать слово». В этой публикации критиковались действия Синдзо Абэ: «После прихода к власти С. Абэ жестоко продвинул закон о безопасности; отказывается от признания ошибок Японии во время Второй мировой войны и в исторических вопросах. Напротив, он вновь и вновь оскорбляет чувства китайского народа, посещая храм Ясукуни, высказывая свои ошибочные мнения по вопросам Южно-Китайского моря, островов Дяоюйдао и «женщин для утешения», что вызывает у Китая лишь сожаление»14.
14 Комментарий: Для улучшения отношений с КНР Японии следует выполнять обещания и держать слово // Сайт «Синьхуа новости» [Электронный ресурс]. URL: http://russian.news.cn/2017-08/12/c_136521014.htm (дата обращения 12.03.2021).
Библиографический список
Борох О., Ломанов А. Возвращение Небесного повелителя // Pro et Contra. Журнал российской внутренней и внешней политики, 2009. Т. 13. № 3-4. С. 65-88.
Булыгина Т.А. Модели исторической памяти в воспоминаниях о войне // История и историческая память, 2010. № 1. С. 5-19.
Васильев А. Memory studies: единство парадигмы -многообразие объектов (Обзор англоязычных книг по истории памяти) // Новое литературное обозрение, 2012. № 5 (117). С. 461-480.
Киреева А.А. Японо-китайские отношения на современном этапе // Япония в Азиатско-Тихоокеанском регионе: политические, экономические и социально-культурные аспекты. М.: Восточная литература, 2009. С. 116-133.
Киреева А.А. Новая историческая веха в китайско-японских отношениях: насколько глубоко потепление и
Заключение
Таким образом, можно сделать следующие выводы. Во-первых, стоит отметить, что существует модель исторической памяти китайского типа, имеющая свои отличительные черты, которая в последние годы играет все более важную роль и во внутренней, и во внешней политике КНР. Во-вторых, в китайско-японских отношениях существуют неразрешенные политические проблемы и вопросы, одним из которых являются события 1931-1945 гг., их последствия и отношение к ним руководства и общественности двух стран. В-третьих, Япония является основной мишенью применения такого инструмента как историческая память во внешнеполитической стратегии. В-четвертых, память о сложном прошлом китайско-японских отношений является одновременно и проблемой, и инструментом в двустороннем взаимодействии.
Китайско-японские отношения развиваются по многим направлениям в сторону углубления. Экономические контакты являются прочными, происходит и культурное взаимодействие. Однако неразрешенные проблемы, подогреваемые спорами о прошлом и о восприятии его в настоящем, пока мешают Китаю и Японии стать надежными партнерами и в политическом направлении.
References
Borokh O., Lomanov A. (2009) The return of the Heavenly Lord. Pro et Contra. Zhurnal rossiiskoi vnutrennei i vneshnei politiki = Pro et Contra. Journal of Russian Domestic and Foreign Policy. Vol. 13. No. 3-4. P. 65-88. (In Russ.)
Bulygina T.A. (2010) Models of historical memory in war memories. Istoriya i istoricheskaya pamyat' = History and historical memory. No. 1. P. 5-19. (In Russ.)
Vasil'ev A. (2012) Memory studies: the unity of paradigm - the diversity of objects (Review of English-language books on the history of memory). Novoe literaturnoe oboz-renie = New Literary Review. No. 5 (117). P. 461-480. (In Russ.)
Kireeva A.A. (2009) Japan-China Relations at Present Time. Yaponiya v Aziatsko-Tikhookeanskom regione: poli-ticheskie, ekonomicheskie i sotsial'no-kul'turnye aspekty = Japan in the Asia-Pacific Region: Political, Economic and Socio-Cultural Aspects. Moscow: Vostochnaya literatura. P. 116-133. (In Russ.)
Kireeva A.A. (2020) A new historic era in China-Japan Relations: How deep is the rapprochement and what are
что за ним стоит? // Японские исследования, 2020. № 1. С. 21-47. DOI: 10.24411/2500-2872-2020-10002
Копосов Н. Память строгого режима: история и политика в России. М.: Новое литературное обозрение, 2011. 320 с.
Кульнева П.В. Место исторической памяти в восприятии Китая японским обществом // Японские исследования, 2019. № 4. С. 103-119. DOI: 10.24411/25002872-2019-10031
Кульнева П.В. Японская агрессия в Китае и чувство вины // Японские исследования, 2020. № 4. С. 21-39. DOI: 10.24411/2500-2872-2020-10026
Ли Ю. Влияние территориальных проблем на китайско-японские и российско-японские отношения // Китай в мировой и региональной политике. История и современность, 2015. Т. 20. № 20. С. 142-153.
Миллер А.И. Россия: власть и история // Pro et Contra. Журнал российской внутренней и внешней политики, 2009. Т. 13. № 3-4. С. 6-23.
Миллер А.И. Вторая мировая война в «войнах памяти» // Новое прошлое, 2020. № 4. С. 222-231.
Молодяков В.Э. Историческая память японцев // Ежегодник Япония, 2008. № 37. С. 285-301.
Перминова В.А. Память о войне в Китае и ее влияние на японо-китайские отношения в 50-х - начале 80-х годов XX века // Вестник Новосибирского государственного университета. Сер. история, филология, 2021. Т. 20. № 4. С. 80-90. DOI 10.25205/1818-7919-2021-20-4-80-90
Репина Л.П. Опыт социальных кризисов в исторической памяти // Кризисы переломных эпох в исторической памяти / под ред. Л.П. Репиной. М.: ИВИ РАН, 2012. С. 3-37.
Санин К.С. Проблемы исторического прошлого в отношениях КНР с государствами Восточной Азии // Сравнительная политика, 2015. № 3 (20). С. 48-59. DOI 10.18611/2221-3279-2015-6-3(20)-48-59
Соколов В.С. Нестабильность как стабильный фактор в китайско-японских отношениях // Актуальные проблемы современных международных отношений, 2014. № 4. С. 29-33.
Стрельцов Д.В. Проблемы исторического прошлого в отношениях Японии с Китаем и Республикой Корея // Трансформация международных отношений в СевероВосточной Азии и национальные интересы России / ред. А.В. Торкунов, Д.В. Стрельцов. М.: Аспект Пресс, 2019. С. 119-136.
the reasons? Yaponskie issledovaniya = Japanese Studies in Russia. No. 1. P. 21-47. (In Russ.). DOI: 10.24411/25002872-2020-10002
Koposov N. (2011) The Memory of a Strict Regime: History and Politics in Russia. Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie. 320 p. (In Russ.)
Kul'neva P.V. (2019) The place of historical memory in the perception of China by Japanese society. Yaponskie issledovaniya = Japanese Studies in Russia. No. 4. P. 103119. (In Russ.). DOI: 10.24411/2500-2872-2019-10031
Kul'neva P.V. (2020) Japanese aggression in China and the feeling of guilt. Yaponskie issledovaniya = Japanese Studies in Russia. No. 4. P. 21-39. (In Russ.). DOI: 10.24411/2500-2872-2020-10026
Li Yu. (2015) The impact of territorial issues on Chinese-Japanese and Russian-Japanese relations. Kitai v miro-voi i regional'noi politike. Istoriya i sovremennost' = China in World and Regional Politics. History and Modernity. Vol. 20. No. 20. P. 142-153 (In Russ.)
Miller A.I. (2009) Russia: power and history. Pro et Contra. Zhurnal rossiiskoi vnutrennei i vneshnei politiki = Pro et Contra. Journal of Russian Domestic and Foreign Policy. Vol. 13. No. 3-4. P. 6-23. (In Russ.)
Miller A.I. (2020) Second World War in the «wars of memory». Novoe proshloe = The New Past. No. 4. P. 222-231. (In Russ.)
Molodyakov V.E. (2008) Historical memory of the Japanese. Ezhegodnik Yaponiya = Yearbook Japan. No. 37. P. 285-301. (In Russ.)
Perminova V.A. (2021) War remembrance in China and its influence on Sino-Japanese relations in the 1950s -early 1980s. Vestnik Novosibirskogo gosudarstvennogo universiteta. Ser. Istoriya, filologiya = Vestnik NSU. Series: History and Philology. Vol. 20. No. 4. P. 80-90. (In Russ.). DOI 10.25205/1818-7919-2021-20-4-80-90
Repina L.P. (2012) Experience of social crises in historical memory. Krizisy perelomnykh epokh v istoricheskoi pamyati = Crises of critical epochs in historical memory. Moscow: IVI RAN . P. 3-37. (In Russ.)
Sanin K.S. (2015) Historical problems in the relations between the PRC and the countries of East Asia. Srav-nitel'naya politika = Comparative Politics Russia. No. 3 (20). P. 48-59 (In Russ.). DOI 10.18611/2221-3279-2015-6-3(20)-48-59
Sokolov V.S. (2014) Instability as a stable factor in China-Japan relations. Aktual'nye problemy sovremennykh mezhdunarodnykh otnoshenii = Topical Issues of Contemporary International Relations. No. 4. P. 29-33. (In Russ.)
Strel'tsov D.V. (2019) Problems of the historical past in the relations of Japan with China and the Republic of Korea. Transformatsiya mezhdunarodnykh otnoshenii v Severo-Vostochnoi Azii i natsional'nye interesy Rossii = Transformation of international relations in North-East Asia and the national interests of Russia. Moscow: Aspekt Press. P. 119-136. (In Russ.)
Хубриков Б.О. Историческая память в эпоху Си Цзиньпина // Новое прошлое, 2020. № 1. С. 66-83. DOI: 10.18522.2500-3224-2020-1-66-83
Цзян Ю. Будущее китайско-японских отношений в свете подхода Синдзо Абэ к истории Второй мировой войны // Роль СССР и Китая в достижении победы над фашизмом и японским милитаризмом во Второй мировой войне: межд. науч. конф., Москва, 5-6 мая 2015 г.: М.: ИДВ РАН, 2015. С. 291-297.
Coble P.M. China's «new remembering» of the anti-Japanese war of resistance, 1937-1945 // The China Quarterly, 2007. № 190. P. 394-410 (In English).
Sutter Robert G. Chinese foreign relations: power and policy since the Cold War. Third Edition. Maryland, Rowman & Littlefield Publishers, Inc. 2012. 436 pp. (In English).
Сведения об авторе Кузьмин Кирилл Евгеньевич,
аспирант, преподаватель кафедры востоковедения и регионоведения АТР, Иркутский государственный университет, 664003, Иркутск, ул. Карла Маркса, 1, Россия, e-mail: kirillkuzmin97@yandex.ru
Заявленный вклад автора
К.Е. Кузьмин выполнил исследовательскую работу, на основании полученных результатов провел обобщение и подготовил рукопись к печати.
Конфликт интересов
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Автор прочитал и одобрил окончательный вариант рукописи.
Информация о статье
Поступила в редакцию 19 марта 2021 г.
Поступила после рецензирования и доработки 29 апреля 2021 г.
Принята к публикации 17 мая 2021 г.
Khubrikov B.O. (2020) Historical Politics in the Era of Xi Jinping. Novoe proshloe = The New Past. No. 1. P. 66-83. (In Russ.). DOI: 10.18522.2500-3224-2020-1-66-83
Tszyan Yu. (2015) The future of Sino-Japanese relations in the light of Shinzo Abe's approach to the history of the Second World War. Rol' SSSR i Kitaya v dostizhenii po-bedy nad fashizmom i yaponskim militarizmom vo Vtoroi mirovoi voine: mezhd. nauch. konf., Moskva, 5-6 maya 2015 g. = The role of the USSR and China in achieving victory over fascism and Japanese militarism in the Second World War. International Scientific Conference, Moscow, May 5-6, 2015. Moscow: IDV RAN. P. 291-297. (In Russ.)
Coble P.M. China's «new remembering» of the anti-Japanese war of resistance, 1937-1945 // The China Quarterly, 2007. № 190. P. 394-410 (In English)
Sutter Robert G. Chinese foreign relations: power and policy since the Cold War. Third Edition. Maryland, Rowman & Littlefield Publishers, Inc. 2012. 436 pp. (In English)
Information about the author Kirill E. Kuz'min,
Postgraduate student, Lecturer of the Department of Oriental and Regional Studies of the Asia-Pacific Region, Irkutsk State University, 1, Karl Marx street, Irkutsk 664003, Russia, ^ e-mail: kirillkuzmin97@yandex.ru
Contribution of the author
K.E. Kuz'min carried out a research work, based on the obtained results made the generalization and prepared the manuscript for publication.
Conflict of interest
The author declares no conflict of interest.
The author has read and approved the final manuscript.
Article info
Received March 19, 2021. Received April 29, 2021. Accepted May 17, 2021.
