CC BY
91
МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ»
№10/2015
ISSN 2410-700Х
На вопрос анкеты: «Были ли случаи за последние 5 лет, когда Вы или члены Вашей семьи стали жертвами грабежа или нападения, насилия?», смоляне ответили так: да, были случаи - 21%; нет - 62%; затрудняюсь ответить - 17%.
Из полученных данных следует, что не защищёнными чувствуют себя 58% смолян. С наступлением темноты, в полной безопасности чувствуют себя только 4% опрошенных. Жертвами грабежа или нападения были 21% опрошенных.
Можно предположить, что чувство защищенности смолян от различных опасностей обусловлено, скорее всего, проявлением тревоги, которая, вызвана не «чужими», переселенцами, а переживанием стресса общих, негативных социокультурных изменений социума региона. По данным специальных исследований уже отмечалось, что «...в сознании и поведении смолян проявляются чувство неудовлетворенности своим социально-экономическим положением, признаки состояний депривации и фрустрации» [1,с. 153].
Таким образом, вероятность влияния малых сообществ переселенцев на изменения социальной структуры г. Смоленска мала. Заметного влияния на криминогенную ситуацию малые сообщества иностранных граждан в городском социуме не оказывают, а вот социокультурная ситуация, в том числе и криминогенная, вызывает существенные изменения социально-психологических состояний смолян в худшую сторону.
Исследования этой динамики следует продолжить, сравнить полученные данные с результатами оценки чувства защищенности смолян других муниципальных образований Смоленской области. Следует отметить, что приграничные территории интересны в качестве пилотных регионов для апробации исследования роли малых сообществ в изменении социально - психологической атмосферы регионального социума, так как негативные изменения социально - психологического состояния больших групп людей могут снизить модернизационный потенциал региона, помешать развитию его международных связей.
Список использованной литературы
1. Винокуров А.И. Социокультурные предпосылки новой индустриализации запада России (на примере Смоленской области) /А.И. Винокуров // Открытия и достижения науки: Сб. материалов межд. научн. конференции (Москва 30-31 июля 2015г.). - Москва, 2015. - с.153.
2. Цаплина С.П. Молодёжный экстремизм в России: причины и следствия: Культура. Искусство. Образование: проблемы и перспективы развития: Материалы научно-практич. конференции с международным участием (4 февраля 2011г.). - Смоленск: СГИИ, 2011. - С.400-405.
© А.И.Винокуров, С.П. Цаплина, А.А. Винокуров, 2015
УДК 316.35
Ушамирский Алексей Эдуардович
к.ю.н., доцент,
декан юридического факультета муниципального бюджетного образовательного учреждения
высшего профессионального образования «Волжский институт экономики, педагогики и права», Волгоградская обл., г. Волжский, РФ E-mail: [email protected]
ПРОБЛЕМА ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО ДОВЕРИЯ В МОЛОДЕЖНОЙ СРЕДЕ
Аннотация
Доверие лежит в основе легитимности социальных институтов и политических лидеров. Доверие является ожиданием взаимности в осуществлении каких-либо действий, и воспроизводство социальных отношений возможно только тогда, когда взаимодействие между отдельными членами не требует
_МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №10/2015 ISSN 2410-700Х_
предоставления гарантий как обязательного условия этого обмена. Формирование культуры доверия является одним из условий предупреждения дезинтеграции социума. В настоящее время недостаточная эффективность адаптационных функций государственных и негосударственных социальных институтов, уменьшение объема институционального доверия создают запрос на деятельность сетевых форм взаимной поддержки и сетевых механизмов социальной адаптации.
Ключевые слова
Доверие, молодежь, социальные сети, дефицит доверия, имидж власти, межличностное доверие,
институциональное доверие.
Проблема доверия является одной из наиболее актуальных проблем современного социального развития. Прежде всего, потому, что феномен доверия играет весьма значимую, а иногда и ключевую роль, в процессах общественной интеграции и социализации. Без определенного, трудно определимого количественными методами, но интуитивно фиксируемого общественным сознанием уровня социального доверия не может быть длительное время прочным ни один социальный порядок. Доверие лежит в основе легитимности социальных институтов и политических лидеров. Наконец, только на основе взаимного доверия личность способна формировать и использовать свой социальный капитал, представляющий собой, по определению П. Бурдье подчеркивал: выгоду, которая аккумулируется благодаря членству в группе, и является базисом возможной солидарности [1].
Признавая особую роль доверия в системе общественных отношений, многие исследователи рассматривали содержание данного феномена. В частности, Т. Парсонс отмечал, что доверие является ожиданием взаимности в осуществлении каких-либо действий, и воспроизводство социальных отношений возможно только тогда, когда взаимодействие между отдельными членами не требует предоставления гарантий как обязательного условия этого обмена [10,с.21].
«Доверие, - отмечал Ф. Фукуяма, — это возникающее у членов сообщества ожидание того, что другие его члены будут вести себя более или менее предсказуемо, честно и с вниманием к нуждам окружающих, в согласии с некоторыми общими нормами» [16, с.52].
Согласно П. Штомпке, «доверие есть ставка в отношении будущих непредвиденных действий других» [5]. Особое внимание он уделял формированию в обществе культуры доверия, рассматривая ее как комплекс отношений, складывающихся во взаимоотношениях между людьми и при этом обладающих конкретными характеристиками. Эти характеристики, по его мнению, могут быть определены и противопоставлены элементам культуры недоверия по следующим параметрам: (1) нормативная согласованность / нормативный хаос (аномия); (2) стабильность социального порядка / радикальные изменения; (3) прозрачность социальной организации / секретность; (4) ощущение понятности окружающего мира / ощущение неизведанности; (5) подотчетность других людей и институтов / произвол и безответственность [17]. Следовательно, по мнению П. Штомпки, формирование культуры доверия является одним из условий предупреждения дезинтеграции социума.
Очевидно, этот вывод крайне важен для современной России, которая, несмотря на относительную стабилизацию последних полутора десятилетий продолжает оставаться обществом некалькулируемого риска, в котором «ключевые естественные условия обеспечения жизнедеятельности человека (вода, воздух, почва, продукты питания), равно как и созданные им социотехнические системы жизнеобеспечения (урбанизированная среда, энергетические и транспортные системы), превращаются в источники риска. Тем самым среда жизнеобеспечения трансформируется в среду жизнеразрушения» [14, с.26].
Испытываемый российским обществом дефицит доверия стимулирует нарастание рисков и угроз, побуждая конструктивные силы общества искать возможные модели выстраивания отношений доверия. Д.Б. Беспарточный подчеркивает: «Изучение российского социума в современных исторических условиях показывает, что в нем возрастает спрос на социальное доверие, формируется общественная потребность в добросовестном сотрудничестве, установлении взаимности и прочности партнерских обязательств. К сожалению, реалии современного российского общества далеки даже от минимальных параметров
_МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №10/2015 ISSN 2410-700Х_
достойной человеческой жизни. Социальные, политические, экономические противоречия инициируют различные формы человеческого недоверия»[5,с.3].
При этом важными являются все аспекты, которое выступает одновременно как межличностное (то есть доверие между людьми) и институциональное доверия (то есть доверие людей к социальным институтам и их представителям).
В данной статье мы попытаемся рассмотреть второй аспект применительно к молодежи, учитывая при этом три важнейших обстоятельства.
Во-первых, как отмечают белгородские авторы В.П. Бабинцев, Е.В. Реутов и И.В. Бояринова, положение молодежи в обществе в своих основных чертах в предельно концентрированном виде отражает общую социальную ситуацию. Более того, молодежь, вероятно, в значительно большей степени, чем многие другие социально-демографические группы, может рассматриваться как индикатор общественного развития [4,с.28]. В этом контексте уровень культуры доверия может рассматриваться как показатель состояния доверительных отношений в обществе в целом. Это возможно потому, что молодежь наиболее открыта для социального анализа, и ее открытость проявляется, прежде всего, в критических точках, которые выявляются в нестабильной, модернизирующейся среде. Одной из таких точек бифуркации является переход от недоверия к доверию и обратно, постоянно совершающийся в молодежной среде, что определяется ее сущностной характеристикой, как среды маргинальной, а потому - нестабильной. В свое время В.Т. Лисовский подчеркивал: «Молодежь - поколение людей, находящихся в стадии социализации, усваивающих, а в более зрелом возрасте уже усвоивших, образовательные, профессиональные, культурные и другие социальные функции» [15,с.32].
Во-вторых, очевидно, что современная молодежь несет в себе проект будущего. Складывающиеся в ее среде отношения в перспективе будут определять жизнь российского общества. И от того, какой выбор молодые люди делают в рамках дилеммы «доверие - недоверие», во многом будет зависеть возможность его интеграции или - напротив - дезинтеграции. Тем более, что в наличных условиях содержатся предпосылки для движения по любому из этих вариантов.
В-третьих, исследования показывают, что настоящее время в молодежной среде фиксируется заметный дефицит институционального доверия. В частности, Т.И. Морозова на основании ряда социологических опросов, проведенных в областях Центрального-Черноземного региона отмечает, что для молодых людей типично преимущественно негативное восприятие государства проявляется и в низкий уровень доверия к основным государственным и муниципальным структурам. Она пишет: «Так, исследование 2012 года показало: Президенту РФ доверяют 21,93% молодых людей; Государственной Думе РФ - 8,16%; главам исполнительной власти регионов (губернаторам) - 8,16%; представительным органам власти субъектов РФ - 4,61%; главам администраций муниципальных образований - 4,48%. Крайне низким уровнем доверия молодежи пользуются полиция (0,33%) и органы безопасности (0,53%) [9,с. 116].
Автор подчеркивает «Уровень доверия к политическим партиям остается крайне низким. Им доверяют лишь 0,53% молодых людей» [9,с.123].
Проведенное нами социологическое исследование в трех областях России - Волгоградской, Ростовской, Саратовский - в 2023 году (n = 1488) в целом подтвердило вывод о низком рейтинге доверия молодежи к социальным институтам. В частности, выяснилось, что только 20% молодых людей доверяют губернаторам регионов, 18% - общественным палатам, 17% главам местного самоуправления. Несмотря на то, что эти данные выше, чем данные Т.И. Морозовой3, они все же позволяют диагностировать кризис институционального доверия в молодежной среде.
Вполне естественным является вопрос о причинах низкого уровня доверия. Пытаясь ответить на него, необходимо учесть, что, во-первых, молодежь неоднородна. В составе ее можно выделить по различным критериям отдельные группы, которые будут характеризоваться специфической диспозицией, в
3 Причины выявленных различий, очевидно, связаны с тем, что Т.И. Морозова исследовала ситуацию в Белгородской, Курской и Воронежской областях. Опыт показывает, что российские регионы довольно заметно различаются друг с другом. К тому же в нашем исследовании принимали участие молодые люди в возрасте 18 - 29 лет, в исследовании автора - 14 - 29 лет.
_МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №10/2015 ISSN 2410-700Х_
том числе и по отношению к социальным институтам. Во-вторых, эти институты также различаются по своему статусу. И хотя на практике в сознании молодых людей порой присутствует неадекватное представление об этом статусе (например, партии нередко считают государственными структурами, что, впрочем, в российских условиях имеет определенные основания), отношение к ним молодежи все же нельзя считать тождественным.
Тем не менее, можно выделить ряд общих оснований, определяющих низкий рейтинг институционального доверия в молодежной среде. В сущности, все они делятся на две группы. Первая -обстоятельства, связанные со спецификой актуального взаимодействия социальных институтов и молодежи. В основе их лежит низкий уровень удовлетворенности молодых людей решениями и действиями государственной и муниципальной власти, а также общественных структур, которые в массовом молодежном сознании увязываются с государственной политикой.
Фактически, показатели уровня удовлетворенности действиями государственных и муниципальных органов очень близки показателям доверия к ним. В частности, в ходе нашего исследования 23% молодых людей заявили: они удовлетворены действиями губернаторов регионов, 17% - общественных палат, только 7% органов местного самоуправления. Полученные показатели, как нам представляется, являются в значительной степени реакцией на неэффективность государственной и общественной молодежной политики. Значительная часть молодежи убеждена, что государство не заботится о них. Как отмечает Т.И. Морозова, приводя результаты собственных исследований, «в молодежной среде преобладает убеждение, что государство вспоминает о молодежи время от времени (так заявили 36,19% респондентов в 2008 году и 37,97% в 2012 году)» [9,с.116].
Государство, как полагают многие молодые люди (и это мнение довольно обоснованно) не готово к полноценному и открытому диалогу с молодежью. 43% респондентов убеждены: в их регионах не созданы благоприятные условия для участия населения в управлении, лишь 7% считают, что такие условия сформированы в полном объеме, 25% - в основном.
Имидж власти в молодежной среде весьма низок. Для многих молодых людей чиновники - это, прежде всего, коррупционеры. Уровень коррумпированности государственных служащих 34% респондентов оценивают как высокий, столько же - как средний, и только 15% - как низкий. Соответственно оценки коррумпированности муниципальных служащих составляют - 28%, 35% и 19%.
Вполне понятно, что большинство молодых людей не испытывают доверия к коррумпированным чиновникам и - соответственно - к породившей их системе. Правда, следует отметить, что многие молодые люди сами не прочь занять государственную или муниципальную должность, о чем свидетельствует высокий конкурс в вузах на направление «Государственное и муниципальное управление».
Вторая группа обстоятельств, не способствующих установлению институционального доверия в молодежной среде, имеет ценностную природу. Они связаны с тем, что очень многие молодые люди наблюдают в российском обществе дефицит справедливости. И здесь следует отметить, что именно справедливость относится к числу базисных ценностей отечественной культуры, продолжая играть крайне значимую роль в общественном процессе.
Между тем, в ходе нашего исследования 45% респондентов ответили, что они постоянно сталкиваются с проявлениями несправедливости; 32% имеют с ними дело редко и только 9% выбрали вариант ответа -«никогда» (таблица 1).
Таблица 1.
Распределение ответов на вопрос: «Как часто Вам приходится сталкиваться с проявлениями несправедливости?» Количество
абс. %
Постоянно 670 45.03%
Редко 483 32.46%
Никогда 135 9.07%
Не ответили 56 3.76%
Всего 1488 100.00%
_МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №10/2015 ISSN 2410-700Х_
Только немногим более 15% опрошенных однозначно полагают: в нашей стране «простой человек» может законными способами защитить свои права в ходе конфликта; еще 33% уверены в этом с оговорками
(таблица 2).
Таблица 2.
Распределение ответов на вопрос: «Верите ли Вы, что в нашей стране «простой человек» может законными способами защитить свои права в ходе конфликта?» Количество
абс. %
Да Скорее да, чем нет 232 495 15.59% 33.27%
Скорее нет, чем да Нет 414 238 27.82% 15.99%
Не ответили 15 1.01%
Всего 1488 100.00%
Таким образом, в молодежном сознании сложился во многих отношениях весьма непривлекательный имидж российского социума и, соответственно, репрезентирующих его институтов. Правда, в данной связи возникает вопрос: почему, не доверяя этим институтам, молодые люди склонны их, по меньшей мере, формально поддерживать. Мы связываем ответ на него с тем, что рационализм и прагматизм сегодня являются базисными ценностями, определяющими духовное развитие большей части молодых людей. Согласно данным мониторинга «Социальное развитие молодёжи», проведенного в 12 регионах РФ Центром социологии молодёжи ИСПИ РАН (руководитель д. соц.н., проф. В.И. Чупров), молодые люди в качестве наиболее типичных для них качеств назвали индивидуализм (59,2 % респондентов полагают, что он присущ им в полной мере); практичность и рационализм (в полной мере уверены в обладании данными качествами 42,8 % молодых людей). В то же время лишь 32,9 % в полной мере убеждены в наличии у себя такого качества, как коллективизм [6,с.44].
В соответствие с этими ценностями молодые люди готовы «обменять недоверие» на возможность сделать карьеру, которая превратилась в одну из ведущих жизненных целей молодежи. По мнению белгородских авторов В.П. Бабинцева, Е.В. Реутова и И.В. Бояриновой, «жизненный успех в представлениях, формирующихся в рамках данной диспозиции, связывается с карьерой. В частности, установка на карьеру оказалась ведущей для 45,29% респондентов. Это очень высокий показатель, уступающий лишь показателю установки на семейное счастье (64,73%)» [4,с.28].
Тем не менее, ощущение дефицита справедливости постоянно актуализирует эту ценность в молодежном сознании. И это далеко не случайно, поскольку, по мнению П.Л. Крупника, «понимание важности справедливости дается человеку через ее, справедливости, недостаток» [8,с.106].
Следовательно, чем меньше в России будет справедливости, тем активнее молодежь будет ее искать. При этом зачастую искать за пределами легитимных социальных институтов. Фактически, подтверждая данное обстоятельство А.В. Петров, когда пишет, что в ходе проведенного им исследования выяснилось, что «половина респондентов мало верит в силу закона и скорее живет, руководствуясь «понятиями» - это следование не правовым нормам и законопорядку, а неким представлениям о благе и справедливости, принятым в криминальных сообществах» [11,с.86].
Разумеется, массовое обращение молодежи к нормам и ценностям криминальной среды вряд ли возможно. Скорее всего, дефицит справедливости и институционального доверия будет восполняться посредством включения в сетевые сообщества, основанные на неформальных связях.
«Социальные сети, - пишут белгородские исследователи, - выступают либо альтернативной формой институтов, либо ко-институтом, параллельно реализующим задачу социальной адаптации и компенсирующим недостаточность индивидуальных ресурсов за счет поддержки родственников, друзей и знакомых, соседей, коллег, земляков, членов религиозных и этнических общин. В настоящее время недостаточная эффективность адаптационных функций государственных и негосударственных социальных институтов, уменьшение объема институционального доверия создают запрос на деятельность сетевых форм взаимной поддержки и сетевых механизмов социальной адаптации» [13,с. 15].
_МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ «СИМВОЛ НАУКИ» №10/2015 ISSN 2410-700Х_
Сети, по мнению М. Кастельса, составляют новую социальную морфологию наших обществ, а распространение «сетевой» логики в значительной мере сказывается на ходе и результате процессов, связанных с производством, повседневной жизнью, культурой и властью [7]. М. Райсс определяет сетевые структуры как это мегатренд, охватывающий широкий спектр социальных явлений [12].
Именно в этих горизонтально интегрированных и относительно автономных от государствах и связанных с ним традиционных институтов структурах молодые люди будут формировать (и уже формируют) правила доверительных практик, которые будут востребованы в будущем, но которые вполне можно дискредитировать, пытаясь манипулировать сетевым строительством. Список использованной литературы
1. Bourdieu P. The Forms of Capital // Handbook of Theory and Research for the Sociology of Education / ed. by J. G. Richardson. NewYork [u. a.], 1986. P. 249.
2. Sztompka P. Society in action: the theory of social becoming. Cambridge, 1991.
3. Sztompka P. Trust: a sociological theory. Cambrige, 1999. P.25.
4. Бабинцев В.П., Реутов Е.В., Бояринова И.В. Социальное аутсайдерство молодежи пограничного региона: проблемы диагностики и регулирования. Белгород: КОНСТАНТА, 2007. С. 28.
5. Беспарточный Д.Б. Доверие в системе социальных отношений населения региона: автореф. дис. канд. социол. наук: 22.00.04. М., 2012. С. 3.
6. Дятченко Л.Я., Бабинцев В.П., Морозова Т.И. Формирование социально-технологической культуры школьников в регионе. Белгород: Изд-во БелГУ, 2006. С. 44.
7. Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000.
8. Крупник П.Л. Россия и Современность: Проблемы совмещения: Опыт рационального осмысления. М.: Флинта: Наука, 2010. С. 106.
9. Морозова Т.И. Регулирование процессов самоорганизации молодежи в социокультурном пространстве региона. Белгород: ИД «Белгород», 2012. С. 116.
10.Парсонс Т. Система современных обществ / пер. с англ. М., 1998.С. 21.
11.Петров А.В. Ценностные предпочтения молодежи: диагностика и тенденции изменений // СОЦИС. 2008. № 2. С. 86.
12. Райсс М. Границы «безграничных предприятий: перспективы сетевых организаций // Проблемы теории и практики управления. 1997. №1. С. 92 - 97.
13. Реутов Е.В., Колпина Л.В., Реутова М.Н., Бояринова И.В. Социальные сети в региональном сообществе. Белгород, 2011. С. 15.
14. Россия: риски и опасности «переходного» общества. М.: ИС РАН, 1998. С. 26.
15. Социология молодежи: Учебник/Под ред. В.Т.Лисовского. СПб.: СПбГУ, 1996. С. 32.
16. Фукуяма Ф. Доверие. Социальные добродетели и путь к процветанию. М., 2004. С.52.
17. Штомпка П.Социология социальных изменений. М, 1996.
© А.Э. Ушамирский, 2015
