CC BY
65
временное образование, как фундаментальная составляющая современной цивилизации.
1 Гадамер Х.Г. Истина и метод. М., 1988. С. 59.
2 Трубецкой E.H. Миросозерцание B.C. Соловьева. Соч. В 2т. М., 1995. Т.1. С. 316.
3 Соловьев B.C. Соч. В 2т. М., 1990. Т.2. С. 145.
4 Соловьев B.C. Соч. В 2т. М., 1989. Т.2. С. 118 - 119.
5 Там же. С. 107.
6 Соловьев B.C. Оправдание добра. Нравственная философия // Соловьев B.C. Соч. В 2т. М., 1990. Т.1. С. 503 - 504.
7 Там же. С. 504.
8 Там же. С. 484.
9 Там же. С. 79.
10 Там же. С. 130.
11 Там же. С. 493.
12 Там же. С. 546.
13 Там же. С. 92.
14 Там же. С. 286.
15 Там же. С. 339.
16 Там же. С. 340.
17 Там же. С. 498.
18 Там же. С. 495.
19 Там же. С. 499.
20 Там же. С. 377.
21 Там же. С. 379.
22 Соловьев B.C. Философские начала цельного знания // Соловьев B.C. Соч. В. 2т. М., 1990. Т.2. С. 176.
Л.А. КОНЕВА
Самарский государственный университет
ПРОБЛЕМА ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ В ФИЛОСОФИИ ВСЕЕДИНСТВА ВЛ. СОЛОВЬЕВА
Актуальность проблемы индивидуальности не вызывает сомнения, и необходимость знания природы ее требует обраще-
ния к наследию прошлого, к тому, что накоплено русской культурой, русской философией. Однако интерес к этой проблеме заставляет по-иному взглянуть на само это наследие, и прежде всего это относится к философии Вл. Соловьева, самого значимого явления в истории нашей философии.
В текстах Вл. Соловьева это понятие употребляется многократно, оно как бы выполняет функцию мифологемы, проясняя смысл того, о чем он хочет сказать. Но внимательное прочтение его трудов позволяет утверждать, что в его философии именно ставится и решается проблема индивидуальности, что проблема эта- необходимый элемент его концепции всеединства. Сохраняя традиционное значение индивидуальности как ценности, Вл. Соловьев онтологизирует индивидуальность, что позволяет ему развернуть логику всеединства. Онтологически индивидуальность имеет два проявления: воплощение и становление.
Индивидуальность как утверждаемое бытие, как воплощение. Как известно, всеединое у Вл. Соловьева означает такую целостность бытия, при которой все существует во всем. Он подчеркивает, что первенство бытия принадлежит целому, а не частям и что эта целостность абсолютна, есть сама по себе и пребывает в «неизменном покое вечности». Эта целостность, или Бог, проявляет себя, открывает себя «во всеединяющем смысле мира», и смысл есть Слово Божества, есть высказывание этой абсолютной целостности о себе. Этот смысл, это Слово Вл. Соловьев называет «явным и действующим Богом». Так всеединое становится единораздельной (Лосев) цельностью бытия. Это бытие он называет достойным, или идеальным, бытием, которое требует «одинакового простора для целого и для частей», требует «чтобы все частные элементы находили себя друг в друге и в целом, каждое полагало себя в другом и другое в себе ощущало в своей частности единство целого и в целом свою частность»1.
Существуя само по себе, достойное бытие выступает не как данная действительность, но как заданная, как смысл, который в самом себе таит необходимость своего бесконечного развития и воплощения. Воплощаясь, смысл объективирует себя в материи, проницая ее, преображая и одухотворяя, оставаясь при этом идеальным.
В этом софийном процессе становится и развивается жизнь в конкретных индивидуальных формах. Конечно, Вл. Соловьев имеет в виду не вещи, явления, процессы и состояния, он описывает космологический процесс, эволюцию жизни, понимаемую как жизнь смысла, который, постепенно воплощаясь, преодолеет смерть, зло и распадение на части. Согласно Вл. Соловьеву, жизнь - это «игра или свободное движение частных сил и положений, объединенных в индивидуальном целом»2. И это творение жизни по сути своей есть, по определению философа, богоматериальный процесс, который оказывается сменой индивидуальных живых целостностей». Зиждительное начало вселенной (Логос), - так пишет об этом Вл. Соловьев, - отражающееся от вещества снаружи как свет и изнутри зажигающее жизнь в веществе, образует в виде животных растительных организмов определенные и устойчивые формы жизни, которые, восходя постепенно к все большему и большему совершенству, могут, наконец, послужить материалом, и средою для настоящего воплощения всецелой и неделимой идеи»3. Эти формы жизни или царства, как называет их Вл. Соловьев, в своем порядке образуют такое единство, которое предполагает их эволюцию, конкретность, незаменимость и целенаправленность. Существуют же они только как индивидуальности или образования определенной, богоматериальной природы: смысл, дух, Божество мерою открывает себя материи, именно мерою, соответствующею конкретному ее состоянию, которое характеризуется ее способностью или готовностью ответить духу, воплотить эту меру «всеединяющего смысла мира», благодаря чему и станет конкретное индивидуальное царство жизни. При этом важно, что внутри царства нет развития, есть только поиск материальных форм, как говорит Вл. Соловьев, «зиждительный ум», «космический художник», Логос творит жизненные формы, отбрасывая все уродливое. Это значит, что внутри царства создаются условия, в которых становится возможным воплощение смысла, реализация цели всего софийного процесса.
Таким образом, факт воплощения есть событие, и это событие есть событие «преображения материи через воплощение в ней другого, сверхматериального начала», событие красоты, софийное преображение. Софийный процесс, смена царств ока-
зывается у Вл. Соловьева процессом создания красоты, умножения красоты, есть восхождение к достойному бытию, к совершенству и бессмертию. Именно так осмысляет философ слова Достоевского «красота спасет мир». В этом событии красоты как конкретного царства индивидуальность и обнаруживает себя не как качество бытия, но как само бытие. В свою очередь, индивидуальность как бытие онтологизирует красоту, сообщая ей бытийные основания.
Но не только красота получает онтологическое основание - это основание у Вл. Соловьева получает свобода. В софийном процессе свобода имеет как бы два модуса. Во-первых, свободно происходит воплощение: согласно Вл. Соловьеву, хотя дух и стремится к воплощению в материи, она должна ответить ему, а значит, может его и отвергнуть. Стремление духа - это дар Бога, и дар должен быть принят охотно. Стремление Бога дарить и ответное желание материи принять, диалог Бога и материи - таковы условия софийного процесса, без которых нет события красоты, нет бытия индивидуальности. Во-вторых, царства свободны относительно друг друга. У Вл. Соловьева каждое царство есть полнота выраженности его конкретного бытия, но то же царство, взятое не само по себе, а в отношении к другому, имеет разный смысл: для низшего - оно указывает предел развития, для высшего - дает материал возможных преобразований, средства для реализации целей. Но между царствами нет причинно-следственной связи, каждое следующее возникает вдруг, непредсказуемо, оно есть событие принятого дара, событие воплощенного смысла и поэтому, как говорит философ, каждое появление нового бытия есть новое творение, новая индивидуальность. «Эволюция низших типов бытия, - пишет Вл. Соловьев, - не может сама по себе создать высших, но она производит материальные условия или дает соответствующую среду для проявления или откровения высшего типа. Таким образом, каждое появление нового бытия есть в известном смысле новое творение»4. Однако событие преображения низшего бытия в высшее не может произойти, пока материально-духовное единство бытия не достигнет совершенства, в которое Бог и вложит новую меру откровения: «Условия явления происходят от естественной эволюции природы; являемое - от Бога»5.
В то же время связь между царствами есть, так как смыслы, открывающиеся по мере, осуществляют «всеединяющий смысл мира». Логос. И эта связь, согласно Вл. Соловьеву, есть связь любви, ибо дар как мера духа, охотно принятый - это отношение утверждения бытия обеих сторон, дарящей и одаряемой, в их совместном желанном бытии. Эти условия возможности воплощения, а следовательно, преображения и возникновения нового бытия обнаруживают «закон живого бытия», любовь, которая у Вл. Соловьева перестает быть состоянием живого существа, а понимается онтологически как закон становления всеединства в софийном процессе.
Таким образом, индивидуальность как воплощенность смысла описывается в понятиях красоты, свободы и любви, имеющих онтологический характер, и существует как событие не просто бытия, но бытия ценностного. Индивидуальность выражает такое бытие, которое, во-первых, духовно-материально, есть жизнь смысла, во-вторых, этот смысл есть выражение Логоса и диалогичен с воплощениями других смыслов, и в этом взаимодействии они утверждают друг друга, удерживают друг друга в бытии, во всеединстве. А возможно это только тогда, когда воплощение есть полнота выраженности бытия, есть совершенство. Иначе говоря, индивидуальность у Вл. Соловьева обозначает утверждаемое ценностное бытие, которое развертывается как становящееся всеединство.
Софийный процесс, таким образом, есть процесс преображения, одухотворения мира. Для Вл. Соловьева принципиально важно не только нарастание духовности в мире, воплощенной в красоте. Важно для него то, что внутри космического процесса должна оформиться деятельность, сознательно направленная на восстановление единства мира. Это означает изменение содержания софийного процесса - богоматериальный процесс становится богочеловеческим. Вл. Соловьев так выражает эту мысль: «Камни и металлы отличаются от всего прочего своим крайним самодовольством и консерватизмом; если бы от них одних зависело, природа никогда бы не вышла из непробудного сна, но зато без них ее дальнейший рост не имел бы твердой почвы и опоры. Растения в неподвижных грезах безотчетно тянутся к свету, теплу и влаге. Животные, при посредстве ощущений и свобод-
ных движений, ищут полноты чувственного воплощения бытия: сытости, полового восполнения - и радости существования (их игры и пение). Природное человечество кроме всего этого разумно стремится посредством наук, искусств и общественных учреждений к улучшению своей жизни, действительно совершенствует ее в различных отношениях и наконец возвышается до идеи безусловного совершенства»6. Богочеловеческий этап эволюции, по Соловьеву, связан с «участием человека в делах Бога», что предполагает не только способность их осознания, но и ответственное нравственное делание, поведение, которое регулируется целями Бога. Здесь софийный идеализм Вл. Соловьева выражает себя как философия поступка: человек не может не участвовать в творении жизни, его место в жизни - его не-алиби-в-бытии (Бахтин), он либо сотрудник Бога в осуществлении Его целей, либо он отпадает от Бога и препятствует становлению всеединства, достойного бытия, богочеловечества. Поступок человека каждый раз может (и должен) стать событием человека с Богом, событием откровения Бога в истории. Поэтому долженствование человека, постоянное повышение нравственного смысла его жизни ведет к обнаружению смысла и цели всего космического эволюционного процесса. «Всеединяющий смысл мира», объявляющий себя в творении жизни как красоты в богоматериальном процессе, с появлением человека находит совершенную природную форму, чтобы в процесс собирания Вселенной внести нравственное делание. Так Вл. Соловьев он-тологизирует нравственный закон, и это позволяет ему не только объяснить формальную всеобщность нравственного закона, но и ответить на вопрос о природе его принудительности, ибо нравственный закон есть заданность участия в целях Бога, а эти цели - цели любви, свободы и бессмертия - «милы и желанны для всех». Следует отметить, что такое понимание нравственного закона Вл.Соловьевым стало и основанием критики кантовского рационализма в этике категорического императива, и рефлексией русской идеи единства и соборности, впервые появляющейся у Г.С.Сковороды и развитой позднее славянофилами. В самой же философии всеединства такое понимание нравственного закона становится основанием учения об индивидуальности как способе удержания всеединства в его становлении, как преодоления небытия, как бессмертия.
Индивидуальность как преодоление небытия, как становление. Этот аспект в понимании индивидуальности как онтологического понятия в логике всеединства выражает изменение содержания софийного процесса, в котором теперь речь идет об утверждении нравственного смысла, о взаимоотношении Логоса как заданности, как задачи и человека, стоящего перед этой задачей и становящегося с ее решением. Становление нового бытия, богочеловечества, Вл. Соловьев видит в двух аспектах - в истории и в жизни человека. В истории становятся социальные условия и общественные формы, в которых человек должен и может себя осуществить, меняя их, совершенствуя, и с этими изменениями меняя и совершенствуя свои цели, свое понимание общества и общественных отношений, своих целей в истории и т.д. Второй аспект философ видит в становлении человека как индивидуальности, в постоянном удержании человеком в себе самом «определенного образа всеединства, некоторого определенного способа восприятия и усвоения себе всего другого »7. Оба эти аспекта находятся у Вл. Соловьева в сизигическом отношении.
Согласно Вл. Соловьеву, индивидуальность выражает человека как «второе всеединое». Как таковой, человек не только имеет, как и Бог, всеединство «как внутреннюю сущность жизни», но он свободен «восхотеть от себя быть как Бог». Иначе говоря, иметь - восхотеть - осуществить - в этом поле индивидуальность либо становится и удерживается, есть здесь и теперь, либо ее нет или уже нет, либо индивидуальность жива, либо умирает. Это значит, что индивидуальность есть преодоление небытия.
Анализируя второе всеединое, Вл. Соловьев противопоставляет «вечную сущность человека», с которой «имеет дело божественный порядок», «порядку естественному», который «есть не что иное, как постепенное осуществление или расчленение того, что зараз и слитно дано в порядке абсолютном»8. «Человек, - пишет Вл. Соловьев, - есть существо, содержащее в себе (в абсолютном порядке) божественную идею, т.е. всеединство или безусловную полноту бытия, и осуществляющее эту идею (в естественном порядке) посредством разумной свободы и в материальной природе»9.
Как «второе всеединое», человек раскрывается Вл. Соловьевым в нескольких аспектах. Прежде всего в аспекте экзистенциальном: человек есть. Но утверждение «человек есть» имеет у Вл. Соловьева два смысла. Во-первых, человек есть некоторое единство, которое метафизически больше своих состоя -ний, не ограничено ими и не определено ими, которое выступает всегда тождественным себе Я. «Я есмь в ощущении, но я не ощущение, - подчеркивает Соловьев, - а ощущающий, и не ограничиваюсь никаким ощущением, ибо я могу ощущать многое; но я не ощущающий только, ибо я есмь не в одних ощущениях, но и в мысли, и в воле, но я не мысль и не воля, а мыслящий и водящий, и я не определяюсь никакою мыслию и волею, ибо я могу мыслить и хотеть все возможных предметов, оставаясь тем же Я»10. Во-вторых, в своем существовании человек есть все, «поскольку может все заключать в своем сознании, поскольку все имеет для него действительное, положительное, хотя и идеальное, бытие, как норма всех его деятельностей»11.
Второй аспект метафизического смысла человека - эссен-циальный, человек не только есть, но он есть чем-то. Каждое Я, будучи единичным, представляет одному ему свойственное качество, «каждое Я не только есть безусловно, но есть «это»12. Однако индивидуальность не только безусловно есть, но и становится в каждый момент своего бытия. Метафизическим основанием становления этой конкретной индивидуальности выступает, согласно философии всеединства, противоречивое единство умопостигаемого внутреннего характера и характера эмпирического.
Идею божественного порядка, которую человек должен в себе осуществить, Вл. Соловьев называет умопостигаемым характером. А целостность естественного порядка, в котором может состояться или не состояться умопостигаемый характер, философ называет эмпирическим характером. Соловьев подчеркивает софийный характер связи двух характеров в человеке. С одной стороны, «наше материальное существо» является необходимым «орудием» осуществления нашей идеи, умопостигаемого характера. Эмпирический характер как совокупность натуральных свойств, влечений, инстинктов и интересов служит «необходимой подкладкой» для проявления «вечной сущности
человека», поэтому наша материальная природа не должна быть подавляема. Она должна быть так развита, чтобы стало возможно «полное воплощение божественного начала, то есть совместное одухотворение материи и материализации духа, или внутреннее согласие и равновесие обоих начал»13. «С другой стороны, связь двух характеров всякий раз существует конкретно, для каждого данного человека божественная идея выступает здесь и теперь не абсолютно, а применительно к его возможностям. «Хотя абсолютное благо (в абсолютном порядке) для всех одно и то же, но относительное благо, то есть проявление абсолютного в порядке естественном или временном процессе, различно для каждого, именно: оно соответствует степени развития каж-дого»14. Следовательно, эмпирический характер реализует «различную степень осуществления идеи», и это различие определяет место человека в «естественном порядке».
Так Вл. Соловьев вводит в отношение двух характеров важную для себя мысль о том, что человек как живая конкретность может осуществить себя только в ряду других конкретно-стей. Говоря о месте каждого в естественном порядке, Соловьев подчеркивает, что «общей мерой», которая определяет значение каждого в этом порядке, должно быть соответствие данного эмпирического характера с его вечным назначением. «Таким образом, - заключает Соловьев, - хотя все равно участвуют в абсолютной идее или входят в состав всеединства, но каждый, в силу своего собственного качества, представляя эту идею особенным образом, сам является как некоторая специальная идея, необходимая для полноты всеединого; другими словами, хотя все они по отношению к целому или в абсолютном (sub specie aeternita-tis) тождественны между собою, как все конечные величины равны между собою по отношению к величине бесконечной, но взаимное их отношение друг к другу, в силу особенности или специальной идеи каждого, необходимо является различным»15.
Отношения двух типов характера определяет метафизическую сущность человека. Умопостигаемый характер получает силу реальной жизни благодаря эмпирическому характеру, а реальное существование приобретает смысл, подчиняя себя «целому» или абсолюту. Будучи проводником абсолюта в жизнь умопостигаемый характер выступает как нравственный закон, на
котором строится индивидуальная жизнь. Этот закон организует такие отношения между людьми, в которых и осуществляется всеединство как богочеловечество.
Третий аспект метафизического смысла человека в философии Вл. Соловьева - рефлективность существования и сущности человека, метафизическая свобода человека. Вл. Соловьев выделяет два момента свободы: человек свободен в свободе и человек свободен в необходимости.
Свободу в свободе русский философ понимает как свободу в Боге или как состояние всеединства. В этой свободе отсутствуют какие-либо внешние ограничения. Человек «свободен в Боге, - пишет Соловьев, - ибо Бог есть не просто единый исключающий все другое, а всеединый, во всеединстве же каждый из элементов есть все, то есть ничем не ограничен и безусловно свободен»16.
Свобода в необходимости - это свобода в естественном порядке существования. Она означает, что человек вне Бога сам себя определяет, сам себя утверждает. Но в этом случае он подлежит необходимости. Однако необходимость всегда выступает как определенное состояние существования и проявления существования, как одно из состояний, в которых человек может находиться, а человек больше своих состояний, поэтому он свободен по отношению к ним. Следовательно, человек изначально свободен. «Человек, - пишет Вл. Соловьев, - имея в себе, во-первых, стихии материального бытия, связывающие его с миром природным, имея, во-вторых, идеальное сознание всеединства, связывающее его с Богом, человек, в-третьих, не ограничиваясь исключительно ни тем, ни другим, является как свободное «я», могущее так или иначе определять себя по отношению к двум другим сторонам своего существа, могущее склониться к той или другой стороне, утвердить себя в той или другой сфере»17.
Метафизическая свобода человека, согласно Соловьеву, — это свобода самоосуществления, а не свобода воли, которая понимается философом как способность человека принимать решения, обусловленная мотивами и индивидуальным характером человека. В свободе воли, конечно, проявляется метафизическая свобода - свойство становящегося, самоутверждающегося бы
тия, но к ней сама свобода не сводится. Понимание свободы не как произвольного выбора, имеющего свои основания в разуме человеке, а как выражение укорененности человека в бытии и признания человеком своей ответственности за свое человеческое бытие развивает традиции русской философии в учении о свободе в сознательном противопоставлении западноевропейскому рационализму. Так в логике всеединства Вл. Соловьева раскрывается метафизический смысл индивидуальности: тождественное себе Я, свободная живая конкретность бытия.
Целостная конкретность воплощенного Я есть осуществ -ление «всеединяющего» смысла как нравственного делания, и эта целостная конкретность или абсолютная индивидуальность в человеческой истории явлена Богочеловеком Христом. Конкретный же человек - только образ и подобие Бога, поэтому он есть становящееся всеединое, становящаяся целостность, бытие, утверждающее себя. Бог «определяет только то, чем он становится, - содержание и цель его жизни; но что он этим становится, это имеет свое основание не в Божестве, отрешенном от всякого процесса, а в нем самом», - заключает Вл. Соловьев18.
Становящуюся индивидуальность философ анализирует через понятия духа и плоти, эгоизма и любви, пустой и истинной индивидуальности. Это понятия антиномические и образуют поле борьбы. В этом поле становится человек как его собствен -ная жизнь.
Предельными основаниями этой жизни, согласно Вл. Соловьеву, является борьба духа и плоти. Духовная жизнь человека, духовная сторона его эмпирической индивидуальности определяется тем, как непосредственно является нашему сознанию разумно-духовное начало человеческого бытия, как человек осознает и претворяет в своей жизни идею всеединства. Разумно-духовное начало дано, утверждает Соловьев, человеку Богом, а содержание духовной жизни человека ему задано, он его должен сам выстроить. Разумно-духовное начало требует утверждения в мире всеединства и идеи добра, но человек может и не следовать этому требованию, если в своей духовной жизни, в течении, в направленности своей жизни он не будет придерживается нравственных принципов. Главную роль в духовной жизни человека играет, как считает Соловьев, совесть, которая воз-
никает из специфически человеческого чувства, каким является стыд, образующий как бы корень «индивидуально-нравственного состояния» человека. Совесть - это нравственная самооценка, которая «не может оставаться в простом виде конкрет -ного ощущения, она неизбежно проходит через среду отвлеченного сознания»19, поэтому является единством нравственного чувства и разума. Это единство и есть дух - духовная жизнь в своих самых первичных проявлениях. Более сложными (и вторичными) явлениями духовной жизни человека выступают, по мнению Соловьева, добродетели, которые также возникают в результате взаимодействия нравственных чувств и ума. Такие добродетели, как справедливость, умеренность, мудрость, мужество и т. д., не являются проявлением эмоциональной природы человека, но предполагают рефлексию и оценку. При этом важно, что основанием рефлексии и оценки оказывается различение добра и зла, достойного и недостойного бытия, должного и недолжного с точки зрения целого мирового процесса. Поэтому духовная сторона жизни человека «есть особое течение или процесс в нашей жизни, направленный к тому, чтобы осуществить во всем нашем бытии разумную идею добра''20.
Но этому направлению внутренней жизни противостоит в нашем внутреннем опыте «противоположное высшему сознанию течение, стремящееся захватить и потопить в материальном процессе начатки духовной жизни»21. Это течение Соловьев называет плотским началом. Мир природы дал человеку тело и это природное тело естественно включено во все природные процессы. Конечно, тело противоположно духовно-разумному на -чалу по своей природе, но само тело, считает Соловьев, не является ни злом, ни добром. Зло порождается не телом, а плотью, которая представляет собою сопротивление материальной природы человека духовному преображению. Если природный мир подчиняет себе человека как животное, сводя все его назначение только к сохранению себя и продолжению рода, тогда гибнет человек как индивидуальность и человек теряет назначение своего бытия. Согласно Вл. Соловьеву, тело, не имея самостоятельного нравственного значения, служит орудием как для духа, так и для плоти, и нравственная борьба в области телесной или органической жизни становится борьбой за власть над те-
лом. Но «в силу неразрывной внутренней связи и непрерывного взаимодействия между духовною и плотскою сторонами челове -ческого бытия, как единого процесса, эти два требования - самосохранение духа от плоти и осуществление духа в плоти - не могут исполниться в совершенной отдельности - они неизбежно переходят одно в другое: дух фактически может ограждаться от захватов плоти лишь на ее же счет, следовательно, отчасти осуществляясь в ней, а вместе с тем, осуществление духа возможно
только при непрестанных актах самосохранения его от продол-
« 22 жающихся плотских покушений на его самостоятельность» .
Поэтому эмпирический характер человека в его непосредствен -ном жизненном проявлении всегда сопровождается борьбой духа и плоти. Плоть - это бытие, не владеющее собой, полностью обращенное наружу, бытие расплывающееся во внешности и заканчивающееся реальным распадением. Дух - это бытие по внутренним определениям, бытие вошедшее в себя, которое, действуя во вне, опирается на свои силы и не теряется во внешнем, а сохраняет себя. Эти крайние полюса эмпирического характера человека образуют поле действия воли. И самосохранение духа предполагает всегда самообладание - действие воли по установлению внутреннего равновесия эмпирического характера, сохранения его как основания индивидуальности.
Направленность воли на то или иное содержание, по мысли философа, придает индивидуальности определенность. Вл. Соловьев выделяет два типа индивидуальности - индивидуальность пустую и индивидуальность истинную. Метафизическим основанием этого различения является отношение умопостигаемого и эмпирического характеров, отношения идеи человека и ее осуществления в человечески-природной форме. Первая из них порождается эгоизмом, вторая - любовью.
В каждый момент своего существования человек оказывается единством своей конкретности как таковой и способа своего бытия, с другой стороны, это единство само является только моментом (также конкретным) в общей цепи человеческой жизни, в промежутке между рождением и смертью. А общая цепь человеческой жизни, как считает Вл. Соловьев, также должна образовывать единство, иметь порядок и смысл, что зависит от
того, как человек понимает самого себя и способ своего существования и в данный момент, и в потоке жизни. Согласно Вл. Соловьеву, возможны два принципа понимания и реализации человеком самого себя и способа своего бытия - эгоизм и любовь, в которых философ видит два жизненных центра, определяющих отношение человека к миру и самому себе, и которые определя -ют тип индивидуальности.
Эгоизм как жизненный центр, по мнению Вл. Соловьева, играет в самоопределении человека двоякую роль. Во-первых, эгоизм, сосредоточивая внимание человека на самом себе, противопоставляет человека окружающему миру и тем самым разрушает всеединство. Но хотя эгоизм и разрушает всеединство, он все-таки, считает философ, неизбежен, закономерен в жизни человека. Эгоизм вырастает из плотских отношений к миру. Человек утверждает себя первоначально как природное существо, его воля во всех своих актах определяется стремлением к природному существованию, которое противостоит единству с другими. Поэтому человек естественно стремится к овладению данным ему миром. В природном самоутверждении человек, подчеркивает Вл. Соловьев, не выбирает - таков способ бытия природы. Поэтому индивид лишен здесь индивидуального содержания.
Но хотя эгоистическое природное самоутверждение человека не является его свободным выбором, оно все-таки несет в себе определенный нравственный смысл. Если подобное бытие «свойственно всему живому, так как всякое существо в природе, всякий зверь, всякое насекомое и всякая былинка в своем собственном бытии отделяет себя от всего другого, стремится быть всем для себя, поглощая и отталкивая другое (откуда и происходит внешнее, вещественное бытие), то, следовательно, зло есть общее свойство природы: вся природа, будучи, с одной стороны, именно в своем идеальном содержании или объективных формах и законах только отражением всеединой идеи, является, с другой стороны, именно в своем реальном, обособленном и разрозненном существовании, как нечто чуждое, враждебное идее, как нечто недолжное или дурное»23. В эгоизме человека природа продолжает этот разобщающий способ бытия: человек замкнут в себе, непроницаем для другого, другие, в свою очередь, непро-
ницаемы для нас. Люди друг для друга перестают быть живыми лицами, а становятся «пустыми личинами», и в этом зло человеческой жизни, здесь корни страдания человека: «зло есть напряженное состояние его воли, утверждающей исключительно себя и отрицающей все другое, а страдание есть необходимая реакция
24 тт
другого против такой воли...» . И индивидуальность, неся в мир отрицательное, а не позитивное начало, не приобретает и сама положительного содержания. Эгоизм - поле, рождающее пустую индивидуальность.
Но эгоизм может играть и известную позитивную роль в самоопределении и самостоятельности человеческого существа как существа индивидуального. Этот положительный смысл эгоизма объективно связан с тем, что всеединство не может осуществиться без качественной определенности своих элементов, без становления индивидуальной, целостной, органичной формы. Поэтому человек должен овладеть своей инди -видуальностью, чтобы процесс реализации всеединства мог осуществиться, а движение к индивидуальности начинается с эгоизма и всегда содержит в себе его элементы, которые могут либо усиливаться, либо ослабляться и заглушаться полностью в процессе развития индивидуальности. Обсуждая различные аспекты действия порожденного природой человека эгоизма, Вл. Соловьев выделяет разные уровни его проявления: в природе человека, на уровне человеческой психики, на социальном уровне. Но независимо от уровня «ложь и зло эгоизма, - пишет Вл. Соловьев, - состоит вовсе не в том, что этот человек слишком высоко себя ценит..., а в том, что, приписывая себе по справедливости безусловное значение, он несправедливо отказывает другим в этом значении... , он утверждает бесконечную разницу, совершенную несоизмеримость между собою и другими: он сам по себе есть все, они сами по себе - ничто»25. Тем самым другие люди «являются для нас не как живые лица, а как пустые личи-ны»26. Воплощением пустой индивидуальности, по убеждению Вл. Соловьева, является человекобог, понятие, широко бытовавшее в современной ему культуре. В теории эгоизма философа понятие человекобога выражает дурную бесконечность человеческого разума, способного ухватить всеединство только в теоретическом понятии. Уже в самой природе человека, подчерки-
вает Вл. Соловьев, заложено бесконечное стремление «быть всем», будучи только «этим». Эта «коренная стихия бытия» человека осознается разумом как желание «быть как Бог», самостоятельно ставить цели, имеющие основание только в разуме, и все объяснять только на основании доводов разума. Это приводит к тому, что человек не может выйти за границы своего эгоизма: «он хочет иметь божественную сущность от себя, - пишет Вл. Соловьев, - хочет сам овладеть ею»27. И такой «индивидуальный человекобог есть воплощение лжи, пародия на Христа, 28
или антихрист» .
Понятию пустой индивидуальности Вл. Соловьев противопоставляет индивидуальность истинную, которая появляется в результате преображения первой через любовь. Как и эгоизм, любовь является живой силой, вырастающей из природной сущности человека и охватывающей все существо человека. Как и эгоизм, любовь - это сила реальная, «укоренившаяся в самом глубоком центре нашего бытия и оттуда проникающая и обнимающая всю нашу действительность»29. Но любовь в отличие от эгоизма выражает не закон жизни индивидуального существа, а общий закон бытия как единства, который говорит о неизбежном восхождении бытия к совершенству и бессмертию. Любовь в философии Соловьева и выражает собою ту высшую степень симпатии и солидарности, без которых не может реализоваться всеединство и не может осуществиться восхождение бытия к совершенству.
Противостоя эгоизму по направленности своего действия, но совпадая с ним по силе воздействия на человека, любовь вытесняет эгоизм как жизненный центр в бытии человека и выводит его из ложного самоутверждения своей индивидуальности к действительному ее утверждению. «Любовь, как действительное упразднение эгоизма, есть действительное оправдание и спасение индивидуальности»30, - пишет Вл. Соловьев.
Но для того чтобы любовь могла стать жизненным центром для человека, необходимы определенные условия, так как любовь, хотя и связана с бытийными основаниями человека, не вытекает из простого его существования в мире, как это характерно для эгоизма. И тогда смысл человеческой любви, в которой достигается высший расцвет индивидуальной жизни, дол-
жен раскрыться через призму сознательной способности человека - способности постигать истину всеединства. Разумное сознание дает человеку знание о ценности жизни других людей и ложности эгоизма, но не спасает человека от эгоизма. «Любовь больше, чем разумное сознание , - пишет Вл. Соловьев, - но без него она не могла бы действовать как внутренняя спасательная сила, возвышающая, а не упраздняющая индивидуальность. Только благодаря разумному сознанию (или, что то же, сознанию истины) человек может различать самого себя, т.е. свою истинную индивидуальность, от своего эгоизма, а потому, жертвуя этим эгоизмом, отдаваясь сам любви, он находит в ней не только живую, но и животворящую силу и не теряет вместе со своим эгоизмом и свое индивидуальное существо, а напротив, увековечивает его»31. Образуя свой жизненный центр, любовь выявляет способность человека выйти за свои естественные пределы и осуществить волю к солидарности. В этом смысле любовь есть преодоление зла, как распада и взаимной вражды. Именно в любви, отмечает Вл. Соловьев, реализуется собственно человеческое свойство - способность к бесконечному стремлению и пониманию, без чего невозможно становление всеединства. Любовь создает особый способ восприятия мира, «заставляя нас не в отвлеченном сознании, а во внутреннем чувстве и жизненной воле признать для себя безусловное значение другого»32. Истинная индивидуальность, как уже отмечалось, для Соловьева выступает онтологической реализацией всеединства, ибо именно она может «стать нераздельною и незаменимою частью целого, самостоятельным живым и своеобразным органом абсолютной жизни»33. А любовь выступает формой приобщения отдельного существа к абсолютной жизни и формой постижения человеком этого абсолютного бытия. «Познавая в любви истину другого не отвлеченно, а существенно, перенося на деле центр своей жизни за пределы своей эмпирической особности, - пишет Вл. Соловьев, - мы тем самым проявляем и осуществляем свою собственную истину, свое безусловное значение, которое именно и состоит в способности переходить за границы своего фактического феноменального бытия, в способности жить не только в себе, но и в другом»34.
Любовь как общий закон живого бытия в индивидуальной
человеческой жизни становится. Она, считает Соловьев, проходит путь от влечения к постижению смысла жизни и завершается в абсолютной индивидуальности и бессмертии. Все виды любви, все ее ступени развития носят софийный характер и раскрывают, согласно философии Соловьева, «духовно-физический процесс восстановления образа Божия в материальном человечестве»35. Это - сильная идея в учении об индивидуальности Вл. Соловьева, ибо для него важно подчеркнуть, что индивидуальность - не свойство индивидного бытия, человеческой личности, но само бытие, которое в своем становлении требует преодоления половой разобщенности в человеческом мире, возникновения духовной телесности и как цели становления - осуществления в богочеловечестве.
Любовь как жизненный центр человека неизбежно поднимает его над его природным существованием, позволяет ему овладеть творческой силой природы, которая с грехопадением получает центробежное направление, разделяя человека, как выражается Соловьев, «и в ширь и в глубь», погружая человека в «частичное существование». Преодолеть это неистинное существование человек не только должен, но и может в деле любви, преодолевая эгоизм полов, создавая «истинного человека как свободное единство мужского и женского начала, сохраняющих свою формальную обособленность, но преодолевших свою существенную рознь и распадение»36. Вот в этой идее - истинный человек как высшее единство мужского и женского начал - обнаруживается суть соловьевского учения об индивидуальности: в его логике всеединства это понятие выводит нас за пределы единства двух людей к таким человеческим отношениям, содержанием которых становится индивидуальность. В понятиях духовной телесности и богочеловечества Вл. Соловьев выражает идеи о том, что человек не может быть индивидуальностью без таких условий его бытия, которые, во-первых, создавались бы им самим и в которых он был бы свободен, а во-вторых, ставили бы его в такие отношения, где каждый был бы подобен ему, т.е. всегда был бы целью для всех и никогда ни для кого - средством. Человек утверждает себя в индивидуальности, а индивидуальность восстанавливает солидарность в мире и утверждает богочеловечество, в котором достигается «свободное согласова-
ние божественного и человеческого начала»37.
Богочеловечество имеет свой прообраз в Богочеловеке. Богочеловек Христос - это совершенный человек, Абсолютная Индивидуальность, в которой сняты все противоречия и достигнуто абсолютное единство божественного и человеческого. Христос, явившийся в середине истории, задает, считает Вл. Соловьев, цель последующей истории. «Я есмь путь, истина и жизнь», -заявляет Христос. И это определяет, по Соловьеву, всю последующую историю и человеческую жизнь. Совершенное богоче-ловечество - это только совершающееся общество, которое становится усилиями человека, стремящегося к правде. А «для того, чтобы осуществить правду, каждое отдельное лицо, составляющее общество, должно положить предел своему исключительному самоутверждению, стать на точку зрения самоотрицания, отказаться от своей исключительной воли, пожертвовать ею»38. Так становится истинная индивидуальность, которая объединяет людей, ибо, с одной стороны, она является целью каждой личности и раскрывает полноту ее жизнедеятельности, а с другой - она может свершиться только в гармонии и сотрудни -честве с другими, в полноте универсальной жизни.
Так понятая индивидуальность позволила Соловьеву поставить проблему бессмертия. Преодоление человеком смерти, считает русский философ, достигается на пути любви, ибо «неизбежность смерти и пустота нашей жизни совершенно несовместимы с тем повышенным утверждением индивидуальности своей и другой, которое заключается в чувстве любви»39. Чувство любви, как уже говорилось, преодолевает эгоизм и по своему основному смыслу утверждает безусловное значение другой ин -дивидуальности, а через это и своей собственной. «Но безусловная индивидуальность не может быть преходящей и не может быть пустою»40, - считает философ.
Бессмертие, как справедливо утверждает Соловьев, совершенно несовместимо с пустотою нашей жизни. Действительно, если человеческая жизнь сводится только к смене механического труда и грубочувственным удовольствиям, то можно ли ратовать за вечное продолжение такой жизни. Но, замечает философ, при более внимательном рассмотрении мы увидим, что бессмертие несовместимо и с жизнью, которая более наполнена
содержанием. Жизнь гениев и великих людей, которые одарили человечество бессмертными произведениями, «при бесконечном продолжении индивидуального существования этих гениев на земле потеряла бы всякий смысл», так как их произведения имеют значение «лишь как данные раз навсегда». «Можно ли представить себе, - пишет Соловьев, - Шекспира, бесконечно сочиняющего свои драмы, или Ньютона, бесконечно продолжающего изучать небесную механику, не говоря уже о нелепости бесконечного продолжения такой деятельности, какою прославились Александр Великий или Наполеон»41. Бессмертие не означает бесконечного продления жизни во времени. Бессмертие - это избавление от неизбежности смерти и наполнение абсолютным содержанием своей жизни. Так понятая индивидуальность, а для каждого человека она открывается в любви, несовместима со смертью. Индивидуальность преодолевает смерть не потому, что индивидуум непрерывно живет, а потому, что она несет в себе всеединую сущность, она, как говорит Вл. Соловьев, другое единство, подлинное бытие, а как подлинное бытие она не может стать небытием.
Таким образом, понятие индивидуальности раскрывает саму сердцевину философии Вл. Соловьева - софийное преображение становящегося всеединства, в котором индивидуальность есть свидетельство бытия о себе как о совершенстве.
1 Соловьев B.C. Собр. соч. В 9 т. Т.6. С.75.
2 Там же. С.46.
3 Там же. С.50.
4 Соловьев B.C. Собр. соч. В 9 т. Т.7. С.203.
5 Там.же.
6 Соловьев B.C. Собр.соч. В 9 т. Т.7. С.196 - 197.
7 Соловьев B.C. Собр. соч. В 10 т. 2-е изд. T.3. С.114. СПб.
8 Соловьев B.C. Собр. соч. В 10 т. 2-е изд. Т.2. С.178, 181. СПб.
9 Там же. С.174.
10 Соловьев B.C. Собр. соч. В 10 т. 2-е изд. Т.2. С.319 - 320. СПб.
11 Там же.
12 Там же. С.321.
13 Соловьев B.C. Собр. соч. В 10 т. 2-е изд. Т.2. С.174. СПб.
14 Соловьев B.C. Собр. соч. В 10 т. 2-е изд. Т.2. С.179 - 180
15 Соловьев B.C. Собр. соч. В 10 т. 2-е изд. Т.2. С.176. СПб.
16 Соловьев B.C. Собр. соч. В 10 т. 2-е изд. Т.2. С.322.
17 Соловьев B.C. Собр. соч. В 10 т. 2-е изд. T.3. С.150. СПб.
18 Соловьев B.C. Собр. соч. В 10 т. 2-е изд. Т.2. С.323. СПб.
19 Соловьев B.C. Собр. соч. В 9т. Т.7. С.56.
20 Соловьев B.C. Собр. соч. В 9т. Т.7. С.64.
21 Там же.
22 Соловьев B.C. Собр. соч. В 9т. Т.7. С.66.
23 Соловьев B.C. Собр. соч. В 10 т. 2-е изд. T.3. С.131.СПб.
24 Соловьев B.C. Собр. соч. В 10 т. 2-е изд. T.3. С.132.СПб.
25 Соловьев B.C. Собр. соч. В 9т. Т.6. С.377.
26 Соловьев B.C. Собр. соч. В 10 т. 2-е изд. T.3. С.131.СПб.
27 Соловьев B.C. Собр. соч. В 10 т. 2-е изд. T.3. С.151.СПб.
28 Соловьев B.C. Собр. соч. В 10 т. 2-е изд. Т.4. С.402.СПб.
29 Соловьев B.C. Собр. соч. В 9т. Т.6. С.379.
30 Соловьев B.C. Собр. соч. В 9т. Т.6. С.376.
31 Соловьев B.C. Собр. соч. в 9т. Т.6. С.376.
32 Там же. С.378.
33 Там же.
34 Там же.
35 Соловьев B.C. Собр. соч. В 9т. Т.6. С.387. СПб.
36 Соловьев B.C. Собр. соч. В 9т. Т.6. С.384. СПб.
37 Соловьев B.C. Собр. соч. В 10 т. 2-е изд. T.3. С.179. СПб.
38 Соловьев B.C. Собр. соч. В 10 т. 2-е изд. T.3. С.9. СПб.
39 Соловьев B.C. Собр. соч. В 9т. Т.6. С.390. СПб.
40 Там же.
41 Там же. С.391 - 392.
Е.Г. СИЗАРОВА
Владимирский юридический институт Минюста России,
Ивановский филиал
ВЛИЯНИЕ ФИЛОСОФИИ ВЛАДИМИРА СОЛОВЬЕВА НА РАЗВИТИЕ НРАВСТВЕННО-ПРАВОВЫХ ИДЕЙ В РОССИИ
Выдающиеся личности, какой несомненно был Владимир Сергеевич Соловьев, обладают особенной интеллектуальной ин-
