CC BY
96
Проблема формирования гражданского общества в политико-культурном контексте (политико-социологический аспект)
В.В. Рябев
Гуманитарный факультет МГТУ, кафедра истории и социологии
Аннотация. В статье рассматриваются генезис категории "гражданское общество" в истории социально-политической мысли, прежде всего, западноевропейской; основные предпосылки формирования гражданского общества в сегодняшней России; "политико-культурный климат", необходимый для реализации концепта гражданского общества в современных российских условиях; дается краткий обзор основных теоретических представлений о политической и гражданской культуре как необходимых условиях для процесса самоорганизации гражданского общества.
Abstract. The paper analyses the genesis of the category "the civil society" in the social and political (and namely West-European) ideas' development, the basic prerequisites of the civil society formation in nowadays' Russia, "political and cultural climate" necessary for realisation of the concept of the civil society in the modern Russian conditions. The brief review of the modern theoretical ideas about political and civil culture as indispensable conditions for the process of self-organisation of the civil society has been given as well.
1. Введение
Анализ современной научной литературы по проблеме гражданского общества свидетельствует, с одной стороны, о все возрастающем интересе к данной проблеме, с другой стороны, - о недостаточной эффективности начавшегося теоретического поиска.
Безусловный теоретический интерес представляет анализ различных форм самого концепта "гражданское общество". Можно выделить абсолютную форму (гражданское общество выступает как идеал, высшая цель демократического развития); относительную (гражданское общество выступает как потенциально возможная модель в данных социально-исторических условиях); реальную (гражданское общество - конкретно-историческое образование в определенной стране).
Для формирования гражданского общества необходимы определенные экономические, социальные и политические предпосылки. Однако, как представляется, для понимания его нынешнего состояния и особенно перспектив развития не менее важна субъективная сторона процесса, характеризующая уровень гражданской активности, сознания и культуры населения. Автор разделяет точку зрения, согласно которой, "хотя гражданское общество является продуктом буржуазного способа производства, тем не менее, не во всяком буржуазном обществе формируется гражданское общество. Оно формируется там, где наряду с высоким уровнем материального и духовного производства есть высокий уровень самосознания народа" (Гобозов, Халаева, 2001). Для формирования гражданского общества необходимо, чтобы в стране сложился определенный "политико-культурный климат", климат гражданской ответственности, побуждающий граждан к инициативе и гражданской солидарности.
От гражданского общества не следует ожидать быстрого переустройства российской действительности с ориентиром на западные стандарты потребления. Последние исследования показывают, что гражданское общество в России ждет нелегкая судьба. Это, однако, не исключает возможность рассматривать идею гражданского общества в качестве перспективной общенациональной идеи (Гражданское общество..., 2000).
В данной статье формулируются и ставятся лишь некоторые задачи политико-социологического исследования предпосылок формирования гражданского общества в современных российских условиях, к которым, прежде всего, относятся две:
1) анализ самого концепта гражданского общества и его применимость к современным российским условиям;
2) выявление политико-культурных предпосылок процесса самоорганизации гражданского общества.
2. Генезис категории "гражданское общество"
Исследователи политических теорий древней Греции единодушны в утверждении, что у древнегреческих мыслителей политическое охватывало все важнейшие сферы жизни общества: семью, религию, образование, культуру. Быть членом Politeia означало быть гражданином - членом государства и, тем самым, обязанным жить и действовать в соответствии с его законами и без нанесения вреда другим гражданам. Как отмечал Аристотель в "Политике": "Поскольку, как мы видим, всякое государство представляет собой своего рода общение, всякое же общение организуется ради какого-либо блага (ведь всякая деятельность имеет в виду предполагаемое благо), то, очевидно, все общения стремятся к тому или иному благу, причем больше других и к высшему из всех благ стремится то общение, которое является наиболее важным из всех и обнимает собой все остальные общения. Это общение и называется государством или общением политическим" (Аристотель, 1983).
Аристотель также дал человеку определение, которое с древнегреческого может быть переведено двумя способами: либо "человек есть политическое животное", либо "человек есть общественное животное". Как справедливо полагает Д. Кола, быть существом "общественным" и существом "политическим", быть индивидом в обществе, гражданином полиса, членом ассоциации и участником гражданского общества - для древних греков это было абсолютно тождественно (Кола, 2001).
Августин Блаженный полагал, что земное общество противостоит граду Божьему. Все политические общества не равноценны: общество, обеспечивающее мир и позволяющее контролировать стремление к могуществу, превосходит все другие. Таковым является "республика". Если различие между двумя царствами имеет мистический, а не институциональный характер, некоторые формы августинизма, начиная со Средних веков, отождествляли, с одной стороны, земной град и государство, а с другой - град Божий и церковь. Впервые появляющийся, таким образом, дуализм (небо и земля, царство Божие и град земной) впоследствии послужил отправной точкой для многих критических замечаний.
Переход от средневековья к Новому времени ознаменовался вызреванием гражданского общества и, соответственно, формированием осознания различий между ним и сугубо государственными институтами. Необходимо было отличать статус-состояние (государство) и противопоставленную ему стихию самоорганизации и инициативы эмансипирующегося индивида. Отсюда следовало, что договорное, основанное на доверии сообщество таких индивидов-граждан стало именоваться гражданским обществом.
Т. Гоббс является одним из наиболее известных политических мыслителей, который использовал теорию "общественного договора" для объяснения общества и основных обязательств человека перед ним. Компромисс, или, как его называет Гоббс, "договор", заключается в соглашении людей соблюдать определенный набор правил или условий. "Государство - пишет Гоббс, - есть единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей с тем, чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты" (Гоббс, 1991).
Несмотря на то, что государственная власть должна быть абсолютной, Гоббс хотел предоставить подданным (возможно, в этом заключается некоторая непоследовательность, и появляется пространство для гражданского общества) некоторые "свободы". Поскольку суверенное государство формируется в результате соглашения или договора, за подданными остаются все их естественные права, которые не могут быть переданы при помощи договора. Иначе говоря, поскольку подданные входят в подобное соглашение, чтобы сохранить и защитить свои жизни, им предоставляется право отказаться подчиняться суверену, когда такое подчинение ставит их жизнь под угрозу. Гражданское общество у Гоббса противостоит в определенном смысле естественному состоянию, где царят беспредельный эгоизм и человеческая злоба. Каждый стремится к удовлетворению своих интересов (здесь Гоббс энергично опровергает дефиницию Аристотеля: "человек - существо общественное"), а так как стремления одних сталкиваются с подобными же стремлениями других, то неизбежно возникает притеснение и насилие одних над другими, выраженное замечательной формулой: "человек человеку волк", которую Гоббс использует не ради мрачного пессимизма, а в роли выразительного средства, призванного обрисовать то положение, которое необходимо исправить.
Если у Гоббса нет понятия "общество", которое предшествует политической власти, то у его соотечественника Дж. Локка государство образуется на основе существующих в естественном состоянии общественных отношений. Народ, составляющий общество, является сувереном, и в силу этого, хотя с образованием государства суверенитет общества переходит к нему, оно не может
полностью поглотить общество. "Следовательно, - заключает Локк, - когда какое-либо число людей так объединено в одной власти, присущей ему по закону природы, и передает ее обществу, то тогда, и только тогда, существует политическое, или гражданское, общество" (Локк, 1998). Как видим, у Локка еще в определенной степени наблюдается синонимичность политического и гражданского обществ. Он считал, что главной и великой целью объединения людей в государства и передачи ими себя под власть правительства является сохранение их собственности, чего в естественном состоянии достичь трудно, а порой невозможно (Локк, 1988).
Французские просветители П. Гольбах, К.А. Гельвеций, и, особенно, Ж.-Ж. Руссо внесли новый вклад в разработку категории "гражданское общество". Анализируя и создавая индивида, способного опираться на себя и решать свои житейские проблемы, они исподволь превращали "обывателя" в автономного субъекта, в участника общественного договора и члена гражданского общества. Проблему, с которой столкнулся Руссо, можно сформулировать так: как должно быть устроено общество, чтобы индивидуальные правила здравого смысла могли стать всеобщими нормами общественных отношений и общественного поведения? Этот своеобразный "категорический императив" Руссо обосновывает вначале в "Трактате о происхождении неравенства", затем в знаменитом сочинении "Об общественном договоре". Руссо, как и Локк, связывает понятие гражданское общество прежде всего с отношениями собственности, причем у него двойственное отношение к частной собственности. Его критика частной собственности - это фактически критика процесса первоначального накопления капитала и обусловленного им состояния отчуждения. Приверженность же Руссо частной собственности как "священному праву" вытекает из убеждения в невозможности существования гражданского состояния без частных лиц как лиц, обладающих собственностью. Уравнительные тенденции Руссо в этом смысле выглядят как желание обосновать исходное равенство всех членов гражданского общества. Люди должны обладать равными юридическими правами как раз в связи с тем, что они обладают равными экономическими предпосылками. Однако это возможно только при условии исходно равных социальных возможностей.
Особое внимание Руссо уделяет понятию "суверена": суверенность принадлежит только народу, и только он может быть таким во всем, что касается принципов общественного договора. Прежде всего суверенность относится к законодательству: излишне спрашивать, поясняет Руссо, кому принадлежит право создавать законы, ибо они - акты общей воли; "народ, повинующийся законам, должен быть их творцом: лишь тем, кто вступает в ассоциацию, положено определять условия общежития" (Руссо, 1969). "Что до членов ассоциации, то они в совокупности получают имя народа, а в отдельности называются Гражданами как участвующие в верховной власти (сейчас мы бы сказали - членами гражданского общества - В.Р.) и подданными как подчиняющиеся законам Государства" (Руссо, 1969).
Наиболее радикальное противостояние категорий "гражданское общество" и "государство" мы находим у автора знаменитого памфлета "Права человека" Т. Пейна, который считал государство необходимым злом: чем оно меньше, тем лучше для общества. Поэтому власть государства должна быть ограничена в пользу гражданского общества, поскольку каждому индивиду внутренне присуще пристрастие к обществу. Чем совершеннее гражданское общество, тем больше оно регулирует собственные дела и тем меньше оно нуждается в правительстве (Пейн, 1959). В дальнейшем в работе Дж. Ст. Милля "О свободе" и труде А. де Токвиля "Демократия в Америке" мы также находим указанную дуалистичность в рассмотрении общества и разделение гражданского общества и государства. Подобная тенденция прослеживается в работах И. Бентама, Ж. Сисмонди, Л. фон Штейна и, особенно, у Г.-В.-Ф. Гегеля.
Особая заслуга в разработке концепции гражданского общества и самой категории, в определении взаимосвязи государства и гражданского общества, безусловно, принадлежит Гегелю. Влияние А. Смита, Д. Рикардо и Ж.Б. Сея - представителей современной Гегелю политической экономии - сказалось, главным образом, на его понимании гражданского общества как специфической сферы жизненных отношений человека. Гражданское общество, согласно Гегелю, есть сфера реализации особенных, частных целей и интересов отдельной личности: здесь каждый для себя есть цель, все другие значимы лишь как средства для достижения этой цели. Вся жизнь гражданского общества пронизана соотношением двух принципов - особенности и всеобщности: каждая особенная цель частной личности, нуждающаяся для своей реализации в соотношении с другими особенными целями, ограничена, таким образом, всеобщностью стремящихся к реализации частных целей. Удовлетворяя себя, особенная цель вынуждена удовлетворять вместе с тем и благо других. Гражданское общество представляет собой систему всесторонней взаимозависимости, так
что пропитание, благо и право одного лица переплетены с аналогичными целями других частных лиц. Гегель рассматривает данную систему "как внешнее государство, как государство нужды и рассудка" (Гегель, 1990).
Гегель отмечает три основных момента гражданского общества: систему потребностей, отправление правосудие, корпорации. В структуре гражданского общества Гегель выделяет три сословия: субстанциальное, промышленное и всеобщее. Под субстанциальным сословием Гегель имеет в виду землевладельцев (образованная часть и крестьяне). Промышленное сословие состоит из ремесленного сословия, сословия фабрикантов, рабочих и торгового сословия. Если для субстанциального сословия главное делает природа, то для промышленного сословия существенна собственная деятельность. Всеобщее сословие в гегелевской классификации занято защитой общих интересов общества. Касаясь проблем суверенитета и войны, Гегель также упоминает и военное сословие, задача которого защищать государство. "Наряду с семьей, корпорация составляет второй существующий в гражданском обществе нравственный корень государства" (Гегель, 1990). Корпорации мыслятся Гегелем как средство борьбы против автомизации жизни членов гражданского общества, как способ связи индивидов со всеобщим.
В государстве, согласно Гегелю, наступает тождество особенного и всеобщего, нравственность достигает своей объективности и действительности как органическая целостность. По отношению к семье и гражданскому обществу как сфере особенного, частного интереса государство как сфера всеобщего интереса выступает, по Гегелю, с одной стороны, как имманентная цель, а с другой - как внешняя необходимость: через тождество этих моментов и снимается, и сохраняется частный интерес во всеобщем. Таким образом, "гражданское общество" в концепции Гегеля - это опосредованная трудом система потребностей, покоящаяся на господстве частной собственности и всеобщем формальном равенстве людей. Государство же Гегель рассматривает не как следствие, результат и продукт развития отношений гражданского общества, а, напротив, как "абсолютный божественный принцип", подчиняющий гражданское право. Государство есть идея разума, права и свободы, поскольку идея отражает осуществленность понятия в формах внешнего, наличного бытия. Хотя кажется, что, вступив в наличный мир, государство стало мирским и конечным явлением, но это лишь одна сторона дела, поскольку, будучи разумным, государство -божественно и бесконечно. Действительность государства, в отличие от его простого, внешнего существования, как раз в том и состоит, что оно - "нечто божественное в земном" (Гегель, 1990).
Таким образом, идеальное государство у Гегеля представляет общество в его единстве. Лишь удерживая гражданское общество в подчиненном положении, государство может обеспечить его свободу. Гражданское общество одновременно сохраняется и преодолевается как необходимый, но подчиненный аспект более высокого сообщества, которое организовано политически.
Весьма особо анализирует категорию "гражданское общество" К. Маркс. Как верно отмечает Д. Кола: "Переворачивая гегелевскую философию, Маркс отводит гражданскому обществу место базиса, а государство, как и право и религию, ставит на место институтов, порожденных дифференциацией и/или логикой вынужденной иллюзии. Критикуя августинскую иерархию града Божьего и града земного, Маркс по-новому интерпретирует ее, отождествляя гражданское общество с градом земным, а государство с градом Божьим. Человек, считает Маркс, должен отказаться от поиска града Божьего: в своем развитии через противоречия и революции гражданское общество приведет человека к примирению с самим собой" (Кола, 2001).
У Гегеля, пишет Маркс, "гражданское общество и государство оторваны друг от друга. Следовательно, и гражданин государства оторван от гражданина как члена гражданского общества. Человеку, таким образом, приходится подвергнуть самого себя существенному раздвоению. Как действительный гражданин он находит себя в двойной организации: в бюрократической - она представляет собой внешнее формальное определение потустороннего государства, правительственной власти, не затрагивающей гражданина и его самостоятельной действительности, - ив социальной, в организации гражданского общества. Но в последней он, в качестве частного лица, стоит вне государства; эта организация не касается политического государства как такового. Первая организация есть государственная организация, материю которой всегда составляет гражданин. Вторая организация есть гражданская организация, для которой государство не является материей. В первой организации государство выступает как формальная противоположность по отношению к гражданину, во второй организации гражданин сам выступает как материальная противоположность по отношению к государству" (Маркс, Энгельс, 1955).
В целом Маркс сконцентрировал главное внимание на анализе детерминирующего влияния экономики на политику, нежели на социальной структуре. Таким образом, он упростил крайне сложную
структуру гегелевской модели гражданского общества, сведя последнее фактически к сфере труда, производства и обмена. Для него гражданское общество составляет форму, в которой осуществляется экономическое развитие.
После обстоятельного теоретического анализа Гегелем категории "гражданское общество" и его марксистской критики интерес к данной проблематике заметно ослабевает в научной литературе.
Спустя 150 лет идея гражданского общества получает "второе рождение" в связи с революционными событиями 80-х годов в Восточной Европе, приведшими к разрушению мировой системы социализма. С тех пор гражданское общество рассматривается как "третья сила, занимающая положение между государством и экономикой, с одной стороны, и частной сферой, - с другой..." (Салустович, 2000).
3. Структура, атрибуты и функции гражданского общества
Идея гражданского общества на протяжении последних двух десятилетий расширялась и углублялась, дополнялась идеей демократии, основанной на политическом плюрализме, общем консенсусе и партнерстве конкурирующих социальных групп. Так, например, И. Шапиро отмечает две традиции в походе к гражданскому обществу: либерально-демократическую и социал-демократическую {Шапиро, 1992).
Для либерально-демократической традиции в западной политической науке (Дж. Ст. Милль, А. де Токвиль, И. Берлин) характерен акцент на свободе и самостоятельности гражданского общества, которое образует ряд защитных структур между индивидом и государством. Таким образом, обеспечивается свобода от вмешательства извне, т.е. свобода не "для чего", а "от чего" (негативно-либеральная концепция) без указания, посредством каких ресурсов и каким образом она может быть реализована. С точки зрения позитивно-либеральной концепции недостаточно просто предоставить людям свободу, необходимо еще и активное вмешательство государства, которое предоставит необходимые ресурсы для пользования свободой.
Социал-демократическая традиция связана с убеждением в том, что демократизация политической жизни должна начинаться с демократизации гражданского общества. Здесь учитывается то обстоятельство, что некоторые из институтов гражданского общества, в первую очередь рынок, способны проявлять экспансионизм, разрушительный для других его элементов. Государство, согласно этой точке зрения, должно участвовать в обеспечении нормального функционирования гражданских институтов как гарант их демократического управления и пресечения экспансионизма отдельных институтов.
И. Шапиро, ссылаясь на работу М. Уолзера "Сферы справедливости", отстаивает срединный подход к анализу гражданского общества. С этой точки зрения государству не следует пытаться формировать цели, которые люди преследуют в различных областях жизни. Гораздо важнее его контрольная и регулирующая роль в функционировании институтов гражданского общества {Шапиро, 1992).
В современной зарубежной и отечественной научной литературе анализ сущности гражданского общества часто связан с анализом таких понятий как "политическая демократия", "правовое государство", "открытое общество". Весьма часто мы обнаруживаем синонимичность понятий "политическая демократия" и "гражданское общество". На взгляд автора, понятие политической демократии более характеризует политический режим, тогда как "гражданское общество" - это социологическое описание особого типа общества и его взаимоотношений с государством.
"Открытое" общество и "гражданское" общество часто рассматривают как родственные, соподчиненные понятия. Первое указывает на то обстоятельство, что общество, как и всякая открытая система в Природе, обладает средствами самоорганизации и самосовершенствования. В качестве высших ценностей открытое общество признает власть закона, свободу человека, существование без насилия (Поппер, 1992). Понятие гражданского общества представляет способ осуществления и взаимосвязи всех видов законосообразной человеческой активности, автономной от власти и являющейся источником общественного развития. Как верно отмечает М.В. Ильин: "Попперовская редукция сделала оппозицию открытого/закрытого общества довольно простой и дала возможность разработки на этой основе различных методик вполне технологичного и даже инструментального анализа конкретных политий. Политологи насытили эту оппозицию эмпирически достоверным содержанием. Дело было фактически в том, чтобы выделить один или несколько критериев открытости/закрытости. Например, Сеймур Липсет сделал таким критерием социальную
мобильность. Весьма популярны (и банальны) такие критерии, как упорядоченная смена правящих групп, проведение демократических выборов и т.п." (Ильин, 1997).
Отношение между гражданским обществом и государством не отторгает любую форму государственного правления при условии, если она позволяет политически активному населению контролировать государственную власть. Наиболее эффективны в этом смысле республики и парламентские монархии. Структура государственных органов допускает различные варианты, но она должна препятствовать (например, через систему "разделения властей") концентрации и бесконтрольному осуществлению государственной власти, а также включать в себя независимое правосудие.
Гражданское общество допускает любую форму государственного устройства, любой тип местного управления, но с условием, что это не отрицает свободы локальных сообществ граждан, а вмешательство государства в местные дела ограничено законом. Государственное устройство в условиях гражданского общества обеспечивает территориальное рассредоточение политической власти, её демонополизацию.
Гражданское общество в силу безграничного плюрализма частных интересов не в состоянии взять на себя властные функции. Однако, оно может и должно по сути своей противостоять угрожающим обществу этатистским тенденциям. Гражданское общество, как отмечает Э. Геллер, представляет собой "совокупность неправительственных институтов, достаточно сильных для того, чтобы быть противовесом государству и, не посягая на его роль гаранта мира и арбитра основных интересов, обладать способностью не допускать атомизирования им общества и доминирования над ним" (ОвПпвг, 1994).
Представляется верной точка зрения, заключающаяся в том, что в политической сфере задача порождения нации принадлежит гражданскому обществу, тогда как стабилизации этого процесса - государству. "При этом основной моделью порождения становится процесс организации политических интересов. Уже зачаточные проявления организации интересов в ходе вписывания в тернарную структуру (государство - гражданское общество - конституционность) создают определенную конфигурацию (иерархию) интересов, которая становится и предпосылкой, и матрицей для их организации" (Ильин, 1997).
Наконец, рассуждая о гражданском обществе и правовом государстве, необходимо исходить из понятия человека и гражданина, т.е. его прав и свобод, как из основной детерминанты демократической политической системы общества. Права человека мыслимы в контексте прав государства, поскольку государство и члены общества неразрывно связаны между собой. Достижение прав человека, их реальный характер определяется двумя факторами: наличием гражданского общества и правового государства.
Ориентиром в содержании современных прав человека для всех демократических обществ являются международные документы: Всеобщая Декларация прав человека (1948 г.) и Парижская партия для новой Европы (1990 г.). Основываясь на принципах уважения человека и верховенства законов, они провозглашают право каждого человека на жизнь, на свободу и личную неприкосновенность, право на равную защиту со стороны закона, на владение имуществом, на свободу мирных собраний и ассоциаций, на участие в управлении государством, на социальное обеспечение, на свободу перемещения, на защиту и поддержание человеческого достоинства и свободного развития личности, на свободу выбора работы и справедливые условия труда и защиту от безработицы, право на равную оплату за равный труд и т.д. Таким образом, в своей совокупности названные права охватывают важнейшие условия жизни человека, независимо от его социальной и этнической принадлежности. Как верно отмечает К.С. Гаджиев, естественно, что гражданское общество предполагает разграничение между правами человека и правами гражданина. В рассматриваемом контексте гражданское общество обеспечивает права человека, в то время как государство - права гражданина. В обоих случаях речь идет о правах личности, в первом случае - ее правах как отдельного человеческого существа на жизнь, свободу, стремление к счастью и т.д., а во втором случае - о ее политических правах. Коль скоро основополагающая доминанта гражданского общества - отдельно взятая личность, то его несущими конструкциями являются все те институты, организации, группы и т.д., которые призваны содействовать реализации потенций, интересов, целей и устремлений каждого конкретного человека (Гаджиев, 1991).
Вместе с тем, необходимо учитывать еще следующее обстоятельство, на которое правомерно указывает ряд авторов (Панарин, 2000; Зобов и др., 1999). Принцип индивидуализма, связанный с генезисом гражданского общества на Западе, оказывается продуктивным в одной среде (например, в протестантской), однако в другую среду переносить его автоматически бессмысленно и опасно.
Необходимо точно знать, в каком режиме функционирования находится общество на этот или иной момент времени и какое влияние может оказать на этот режим внедряющаяся в него идея индивидуализма, приводящая к нарушению баланса коллективного и личного, веками складывавшегося, например, в российском обществе. Ведь такой баланс является одним из самых необходимых условий нормального функционирования общества. Если же мы имеем изолированных, дезориентированных, не готовых к совмещению своих интересов с интересами других людей индивидов, то самоорганизационные процессы формирования гражданского общества притормаживаются. Таким индивидам не нужны соответствующие средства совмещения в виде права, морали, культуры, религии. Как отмечал еще Б.А. Кистяковский: "Нет единых и одних и тех же идей свободы личности, правового строя, конституционного государства, одинаковых для всех народов и времен, как нет капитализма или другой хозяйственной или общественной организации, одинаковой во всех странах. Все правовые идеи в сознании каждого отдельного народа получают своеобразную окраску и свой собственный оттенок" (Кистяковский, 1990).
Необходимо также учитывать классическое определение свободы, данное одним из основоположников либерализма Ш.-Л. Монтескье, который утверждал, что: "Свобода есть право делать то, что дозволено законами. Если бы гражданин мог делать то, что этими законами запрещается, то у него не было бы свободы, так как то же самое могли бы делать и прочие граждане" (Монтескье, 1955).
Подведем некоторые итоги. Как видим, в настоящее время гражданское общество, в основном, рассматривают в двух ипостасях:
- как движение, учредительное гражданское общество, которым создается второй, более развитый, уровень этого общества;
- как система институтов, отличных от государственных.
Под гражданским обществом чаще всего понимают горизонтальные (в отличие от государства, где преобладают иерархические связи, вертикальные отношения) невластные связи, обеспечивающие жизнедеятельность социокультурных и общественно-политических институтов, независимых от государства и призванных обеспечить условия для свободы и самореализации каждой отдельной личности.
Структура гражданского общества может быть представлена, на взгляд автора, следующим образом:
- основная единица общества - личность, политически эмансипированная, юридически право- и дееспособная;
- общественные организации и движения, возникающие на основе выражения и реализации разнообразных интересов;
- ассоциации избирателей, политические клубы и кружки;
- муниципальные коммуны, органы местного самоуправления;
- церковь;
- негосударственная сфера образования и воспитания;
- негосударственные средства массовой информации;
- политические партии, лоббистские организации при законодательных и исполнительных органах государственной власти как соединяющее звено между гражданским обществом и государством;
- союзы предпринимателей, профсоюзы, ассоциации потребителей, научные и культурные организации, спортивные общества и т.д.;
- семья.
В качестве основных атрибутов гражданского общества, как правило, выделяют следующие:
- полное обеспечение прав и свобод человека и гражданина, прежде всего экономических и политических;
- реальные возможности для саморазвития и самореализации каждой личности;
- самоуправляемость и самостоятельность граждан;
- правовое равенство гражданина, государства и общества;
- коллективизм, идущий "снизу" от и посредством свободной личности;
- высокий уровень гражданской культуры.
Современное гражданское общество на Западе держится не только на силе закона, но и на отработанных столетиями, отточенных и согласованных друг с другом нормах человеческих взаимоотношений, а также политической и гражданской культуре, социальных качествах составляющих его конкретных личностей (Дарендорф, 1990) (например, анонимное чувство ответственности перед другими, обществом, чего так не хватает современной российской гражданской культуре и менталитету россиян).
Гражданское общество, его сущностные признаки фокусируются в основных функциях, к коим мы можем отнести, прежде всего, следующие:
- интегративная функция, заключающаяся в объединении индивидов и социальных групп и общностей на принципах свободы и добровольности и определяющая нормы и границы, способные блокировать деструктивные потенции социальной и политической борьбы различных сил в обществе, минимизировать негативные последствия социальных конфликтов;
- социализирующая функция, которая заключается в образовании благоприятной социальной среды для формирования общественно активных и свободных индивидов;
- воспроизводящая функция, обеспечивающая продуцирование демократических ценностей, норм, представлений, знаний, форм деятельности;
- инструментальная функция, заключающаяся в коллективном целедостижении общественного блага и благополучия всех членов общества;
- коммуникативная функция, которая заключается в достижении взаимопонимания, консенсуса между противоречивыми и разнонаправленными интересами и устремлениями индивидов, групп, ассоциаций, движений;
- контрэтатистская функция, заключающаяся в оказании давления на государство в соответствии с принципами политической демократии и способности сдержать чрезмерное усиление государственной власти в его авторитарной и тоталитарной формах;
- регулятивная функция, которая заключается в регуляции социального поведения людей и определенном контроле за ним посредством системы гражданских ценностей, норм и санкций, не носящих правового характера (преимущественно, морально-нравственного характера);
- стабилизирующая функция, которая заключается в сохранении и укреплении определенных социально-экономических условий стабильности различных сфер жизнедеятельности индивидов и групп;
- правотворческая функция, заключающаяся в стимулировании правового нормотворчества выдвижением требований юридического закрепления тех гражданских и политических прав и свобод, осознание необходимости которых вначале происходит в самом гражданском обществе.
Таким образом, объем и значимость функций гражданского общества определяют меру его воздействия на политическую жизнь, на государственную политику. Его влияние на государство не ограничивается только периодами выборов. Оно осуществляется постоянно через деятельность составляющих его ассоциаций и институтов, через формирование в его среде общественного мнения. Гражданское общество должно быть постоянной занозой в боку политической власти, как было остроумно замечено (Keane, 1988).
4. Политическая культура, политическая социализация и гражданское общество
Политическая культура в обыденном значении этого слова означает совокупность неких этических правил, разнообразных знаний о политическом процессе и стилей поведения в нем, т.е. нечто вроде "культуры общения" или "культуры питания". В этом случае политически культурным считается человек, умеющий корректно вести дискуссию, толерантно относиться к оппонентам, образованный и компетентный в сфере политики.
Научное понимание политической культуры не имеет ничего общего с "бытовой" коннотацией этого термина, оно более сложно и многопрофильно.
Как показывает анализ литературы, разнообразные дефиниции политической культуры могут быть разделены на 2 категории:
1) ограничивающие сферу политической культуры комплексом субъективных ориентаций и установок индивидов, социальных групп и наций по отношению к политической системе и к политике вообще;
2) расширяющие концепцию политической культуры, включая в нее образцы политического поведения (Brown, 1985).
Классическое определение Габриэла Алмонда и Сиднея Вербы звучит следующим образом: политическая культура - это "специфические политические ориентации - установки (attitudes) граждан по отношению к политической системе, ее различным элементам, и к собственной роли в данной системе" (Almond and Verba, 1963). Базовая дефиниция была взята за основу и дополнена многими представителями политико-культурного подхода.
Люсьен Пай приводит другое определение: "политическая культура - совокупность установок (attitudes), убеждений (beliefs) и чувств (sentiments), которые задают политическому процессу порядок и смысл, а также создают основные допущения и правила (assumptions and rules), которые управляют
поведением в политической системе". Далее он поясняет, что политическая культура является одновременно продуктом коллективной истории политической системы и индивидуального опыта ее членов, а, следовательно, она в одинаковой степени укореняется и в публичных событиях и в личном опыте (Pye, 1968).
Таким образом, первый подход рассматривает политическое поведение лишь как форму онтологизации политической культуры и критерий её верификации.
На другом полюсе находятся теоретики, которые придерживаются точки зрения, что политическая культура не только детерминирует политическое поведение, но при этом включает в себя, наряду с политическими ориентациями и установками, его конкретные образцы. Данные концепции возникли как реакция на критику модели Алмонда/Вербы за психологический редукционизм, исключавший поведение из политико-культурного анализа (Чаморро, 1998).
Оригинальный подход демонстрируют Ф. Бурлацкий и А. Галкин, понимая под политической культурой "институционализированный и неинституционализированный исторический и социальный опыт национальной и наднациональной общностей, оказывающий большее или меньшее воздействие на формирование политических ориентаций и, в конечном счете, на политическое поведение индивидов, малых и больших социальных групп". Тем самым они ставят во главу угла не ориентации, и не поведение, а "опыт" и "национальную историческую память" (Бурлацкий, Галкин, 1985).
Резюмируя сказанное, можно согласиться с тем, что круг политических убеждений человека является частью всех его убеждений. Индивиды "склонны переводить социальные ценности в политические", но в то же время политические ценности могут оказывать влияние на ценности в других сферах жизни (Омеличкин, 1996). Бесспорно также то обстоятельство, что политическая культура граждан и народов складывается в том числе и в процессе переработки культурно-исторического опыта. В этом смысле политическая культура является аспектом общей культуры, но все же представляет собой достаточно автономную сферу. Вместе с тем, политическая культура как совокупность специфически политических ориентаций выступает в качестве важного элемента политической системы.
Нередко учеными предпринимаются попытки интегрировать различные подходы к изучению политической культуры. Например, Э. Баталов дает крайне развернутое определение, полагая, что политическая культура - это "система исторически сложившихся, относительно устойчивых, воплощающих опыт предшествующих поколений людей, установок, убеждений, представлений, моделей поведения (функционирования), проявляющихся в непосредственной деятельности субъектов политического процесса, фиксирующих принципы их отношений к этому процессу в целом и его элементам, друг к другу, к самим себе, к политической системе, в рамках которой протекает этот процесс, и тем самым обеспечивающих воспроизводство политической жизни общества на основе преемственности". Далее он пишет, что суть этого громоздкого понятия можно выразить более лаконично: политическая культура "описывает способ существования социального субъекта - нации, класса, группы, индивида - как субъекта политического процесса" (Баталов, 1990).
Включение в политическую культуру образцов, моделей, видов поведения не представляется достаточно обоснованным. Политическое поведение традиционно описывается именно через политические ориентации, или установки индивидов, т.е. ориентации, перенесенные в практическую плоскость. Это означает, что политическое поведение обусловлено политической культурой, но не является ее составной частью. При этом мы не вправе полностью исключать поведение из области анализа, поскольку его проявления являются важным индикатором, на основе которого мы можем реконструировать политические ориентации, а значит проникнуть в содержание политической культуры исследуемых общностей и социальных групп.
В результате можно прийти к выводу о том, что политическое поведение социального субъекта обусловлено политико-культурными детерминантами.
Таким образом, политическая культура представляет собой набор установок, ориентаций, а также ценностей, как наиболее фундаментальных элементов сознания, которые формируются в процессе усвоения опыта предшествующих поколений, равно как через приобретение и осмысление собственного опыта взаимодействия с социально-политическим окружением. Любой индивид, согласно классической концепции Алмонда/Вербы, ориентируется (когнитивно, аффективно или ценностно) на политическую систему, ее составные части, такие как правительство, государственные институты, лидеров и партии, а также обладает способностью саморефлексии в политическом аспекте. Исследовав "модальные" ориентации мы можем распространить их на различные социальные общности или сообщества, выявив характерную для них политическую культуру.
Политическая культура тесно связана, а иногда и переплетается с таким термином, как политическая социализация.
Определяющим в отношениях между политической социализацией и политической культурой является то обстоятельство, что важнейшие параметры процесса социализации не могут также быстро меняться, как исторические события, требующие изменения политической культуры. Иными словами, в процессе трансформации общества становление политической культуры, адекватной новому состоянию политической системы, происходит постепенно именно потому, что социализация представляет собой процесс, весьма растянутый во времени. Этим объясняется тот факт, что политическая культура меняется медленнее, чем общественно-политическое устройство, и, соответственно, если такие перемены слишком часты и резки, она не успевает адаптироваться к новым условиям.
Различают первичную и вторичную политическую социализацию человека. Первая связана с персонализацией политики, в ходе которой те или иные фигуры, принадлежавшие к сфере власти, становятся для него образцами контакта с политической системой. Вторичная социализация связана с формами и способами усвоения человеком политической информации, формированием у индивида способностей к автономному производству различного рода ценностей, ориентаций и установок.
Истоки политической культуры восходят к первичной социализации, когда человек накапливает опыт общения в семье, школе, референтных группах, усваивает свое место в социальной иерархии, различные роли и общественные нормы. Все это оказывает влияние на более позднюю политическую социализацию, которая протекает в виде приобретения индивидом опыта участия в политическом процессе, контактов с политическими институтами. Человек знакомится с историей собственной страны и положением дел в других государствах, что может послужить для него поводом для принятия или отвержения тех или иных ценностей, приобретения различных ориентаций.
"Политическая социализация, - утверждают Алмонд и Верба, - во многом сводится к прямому воздействию на человека гражданской культуры и самого демократического устройства". Воспринимая политические ориентации и поведение предшествующих поколений, каждое новое поколение "вбирает в себя гражданскую культуру" (Almond and Verba, 1963). Все это относится к странам, где гражданская культура уже сформировалась. Как же может произойти ее становление в тех государствах, где ее нет?
Ключ к ответу на этот вопрос американские авторы видят в постепенности развития, временном факторе. Эволюция политической культуры к гражданской должна происходить постепенно, острые вопросы должны решаться не одновременно, а последовательно, как это было в западных странах. Не стоит призывать к активному участию в политике всех групп населения одновременно, особенно тех, кто еще недавно довольствовался ролью "прихожанина". Здесь, однако, вступает в силу другой парадокс: именно "времени" и нет у развивающихся государств; они не могут позволить себе растянуть собственную модернизацию на века, отложить проблемы, отказ от решения которых приведет к катастрофическим последствиям, на несколько десятилетий.
Исходя из таких реалий, развитие гражданской культуры в "новых" странах Алмонд и Верба видят, во-первых, в социализации через обучение, которое отчасти может заменить временной фактор. Во-вторых, необходимо развитие других каналов политической социализации, которое предполагает изменения в институтах семьи, труда и гражданского общества.
Согласно рассматриваемой концепции, каждое государство, вставшее на демократический путь развития, должно обратиться к символическим, объединяющим всех событиям истории, включающим те идеалы, ценности и символы, которые позволяют народу считать себя таковыми. Единство всякой культуры покоится на всеобщем языке символики. "С этой точки зрения немаловажное значение приобретают так называемые политические ритуалы, составляющие важный компонент своего рода "гражданской религии" каждого общества" (Гаджиев, 1996). Не стоит забывать, что не только граждане участвуют в формировании политической и, в частности, гражданской культуры, ибо чувство приверженности системе возникает только тогда, когда правительство добросовестно отправляет свои обязанности и добивается результатов, соответствующих ожиданиям рядовых членов системы.
5. Заключение
Таким образом, исследование процесса становления гражданского общества в современной России должно опираться на теоретическое понимание этого явления. Такого рода теоретические основы были заложены еще в XVIII-XIX вв. Наибольший вклад в разработку проблем гражданского общества внесли Гоббс, Локк, Руссо, Монтескье, Кант и Гегель. В России традиция гражданского общества
разрабатывалась Чичериным, Кистяковским, Франком, а также другими русскими юристами, философами и социологами, сторонниками концепции правового государства.
Изменение социальной системы, происходящее в России, затрагивает не в последнюю очередь сферу политического сознания и политической культуры. Формирование политической культуры западных стран происходило в качественно других условиях и вылилось в существенно отличные от российских структуры. Современная российская политическая культура формируется под влиянием трех факторов: 1) влияние традиций досоветского периода; 2) сохраняющиеся до сих пор элементы советской политической культуры и советского менталитета; 3) заимствование элементов политической культуры стран Запада. В современной России еще не сформировалась политическая культура активистского типа, столь необходимая для создания основ гражданского общества.
Литература
Almond G. and Verba S. The civic culture: Political attitudes and democracy in five nations. Princeton,
Princeton University Press, p.13, 1963. Brown A. Political culture. The social science encyclopaedia. Ed. by A. Kuper and J. Kuper. L.; Boston;
Henley, Routledge andKegan Pool, p.610, 1985. Gellner E. Conditions of liberty: Civil society and its rivals. London, p.5, 1994. Keane J. Democracy and civil society. London-New York, p.15, 1988.
Pye L. Political culture. International encyclopaedia of the social sciences. Ed. by D.L. Sills. N.Y., The
MacMillan Company and The Free Press, v.12, N 4, p.218, 1968. Аристотель. Политика. Сочинения. В 4 т. M., Мысль, т.4, с.376, 1983.
Баталов Э.Я. Политическая культура современного американского общества. М., Наука, с.25, 1990. Бурлацкий Ф.М., Галкин А.А. Современный Левиафан. М., Мысль, с.197, 1985. Г.-В.-Ф. Гегель. Философия права. М., Мысль, с.228, 277, 310, 1990.
Гаджиев К.С. Концепция гражданского общества: идейные истоки и основные вехи формирования.
Вопросы философии, № 7, с.28, 1991. Гаджиев К.С. Политическая наука. М., Международные отношения, с.342, 1996.
Гоббс Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского. Сочинения.
В 2 т. М., Мысль, т.2, c.133, 1991. Гобозов И.А., Халаева Л.А. Гражданское общество: сущностные характеристики. Философия и
общество, № 2, с.79, 2001. Гражданское общество: истоки и современность. Науч. ред. проф. И.И. Кальной. СПб, "Юридический
центр Пресс", 256 е., 2000. Дарендорф Р. Дорога к свободе: демократизация и ее проблемы в Восточной Европе. Вопросы
философии, № 1, с.74, 1990. Зобов Р.А., Келасьев В.Н., Шаров А.Н. Человек и реформа: Драма взаимодействия. СПб, Изд-во
Санкт-Петербурского университета, 56 е., 1999. Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий. М., Российская
политическая энциклопедия (РОССПЭН), с.179, 168, 1997. Кистяковский Б.А. В защиту права (Задачи нашей интеллигенции). Цит. по: Власть и право: Из истории
русской правовой мысли. Сост.: А.В. Поляков, И.Ю. Козлихин. Л., Лениздат, с.176, 1990. Кола Доминик. Политическая социология. М., "Весь мир", с.4, 68, 2001. Локк Дж. Два трактата о правлении. Сочинения. В 3 т. М., Мысль, т.3, c.312, 334, 1988. Маркс К., Энгельс Ф. К критике гегелевской философии права. Полн. собр. соч. М., Госполитиздат, т.1, с.307, 1955.
Монтескье Ш.-Л. Избранные произведения. М., Госполитиздат, с.289, 1955. Омеличкин О.В. Гражданская культура. Кемерово, Кемеровское книжное изд-во, с.17, 1996. Панарин А.С. Политология. М., Изд-во "ПБОЮЛС.М. Грачев", 448 е., 2000. Пейн Т. Избранные сочинения. М., Госполитиздат, с.231, 1959.
Поппер К. Открытое общество и его враги. В 2 т. М., Международный фонд "Культурная инициатива",
т.1, 525 е., 1992. Руссо Ж.Ж. Трактаты. М., Мысль, с.178, 162, 1969.
Салустович П. Европейский социум в условиях перехода: гражданское общество и социальная работа. В кн.: Проблемы теоретической социологии. Отв. ред. А.О. Бороноев. Вып. 3, СПб, Изд-во Санкт-Петербурского университета, с.161, 2000.
Чаморро С.М. Общее и особенное в развитии политической и правовой культуры обществ Запада и
Востока. М., "Инфра - М", с.3, 1998. Шапиро И. Демократия и гражданское общество. Полис, № 4, с.23-27, 1992.
