CC BY
76
Петросьян С.Н.
проблема формирования эмоционально-поведенческого стереотипа как основы сценарного поведения личности
в контексте субъектно-бытийного подхода
1. Понятие личности в контексте субъектно-бытийного подхода
Личность - одна из центральных категорий психологии, содержательное определение которой во многом зависит от системы ведущих научных установок и принципов организации научного знания.
Как западные, так и отечественные психологи еще в ХХ столетии пришли к осознанию необходимости научного поиска, обращенного к проблемам человека, являющегося субъектом преобразований бытия. Порождающий характер психики и субъектная (преобразующая) направленность человека стали основными направлениями в переосмыслении предмета психологической науки и феноменологии личности [13, с.8]. Это создает возможность постнеклассической интерпретации личности как саморазвивающейся системы с акцентами на особой ценности субъективного опыта и свойственной человеку направленности на конструирование мира (Ю.В. Клочко, Е.А. Сергиенко, З.И. Рябикина и др.). А также задает более четкое разделение феноменов субъекта и личности: если субъект описывается через различные формы внешней и внутренней активности и создает условия для развития личности, то личность характеризуется прежде всего через содержательное и ценностно-смысловое измерение (Асмолов А.Г., Братусь Б.С., Анциферова Л. И., Знаков В.В. и др.).
Развитие идей психологии субъекта (С.Л. Рубинштейн, А.В. Брушлинский и др.) получило в исследованиях психологов Кубанского государственного университета в контексте субъектно-бытийного подхода к личности (З.И. Рябикина, Г.Ю. Фоменко, Л.Н.Ожигова, А.Р. Тиводар.и др).
Новизна субъектно-бытийного подхода (З.И. Рябикина [13-16]) заключается в том, что основным механизмом, детерминирующим развитие психики, выдвигается не противоречие «индивид - среда», или «личность - среда», предполагающая некое третье опосредующее звено, например личность - (деятельность) - среда, или, личность - (система когниций) - среда (характерное для российских и западных исследований личности предыдущего этапа); а взаимообусловленная дуальность «личность и ее бытие».
Этимологически слово «личность» происходит от русск. личина (личина соответствует термину persona - исходно маска, или роль, исполнявшаяся акте-
ром древнегреческого театра). То есть этимологически «личность», «персона» не совпадают с сущностью (то, что есть). З.И. Рябикина пишет: «Личность организуется как согласованное единение психических процессов, принадлежащих единой живой субстанции - индивиду» [16, с.6]. Таким образом, в контексте субъектно-бытийного подхода, мы можем рассматривать личность как некий психический орган, «личину», принадлежащую субъекту.
2. Исследование проблемы жизненного сценария личности в отечественной и зарубежной научной литературе
Проблема жизненного сценария привлекала внимание ученых практически с самого начала возникновения психологии как самостоятельной области научного знания. Исследования жизненного сценария, его структурных компонентов, сценарного поведения были освещены в трудах З. Фрейда, К. Хорни, К.Г Юнга, А. Адлера, К. Роджерса, Э. Фромма, Г. Олпорта, Э. Берна, Й. Стюарта, К. Штай-нера, С. Вуллэмса, С. Мадди, А. Шутценбергер, Б. Г. Ананьева, С. Л. Рубинштейна, К. А. Абульхановой-Славской, Н. В. Гришиной, В. Н. Дружинина и др.
Общим значением понятия «жизненный сценарий» является некая задан-ность, упорядоченность хода действий и событий (субъективно значимых ситуаций) относительно прошлого, настоящего и будущего [11].
Если говорить о жизненном сценарии как общечеловеческом феномене, то некая заданная предопределенность человеческой жизни была замечена людьми очень давно и нашла свое отражение в определениях, не вошедших в научный дискурс психологии: судьба, рок, фатум, т.д.
В философско-обобщенном смысле понятие судьбы выражает прежде всего несвободу, бессилие человека перед лицом ограничений его природы, физического естества, силы онтологических обстоятельств [10, с. 26].
Характерно, что всегда отношение к тому, что люди назвали судьбой, было двояким: например, если представители стоицизма были убеждены, что человек не властен изменить судьбу, все, что может человек - относиться к судьбе со спокойствием, одинаково воспринимать как радости, так и горести [3, с. 15], то Платон философски заметил, что «в своих бедствиях люди склонны винить судьбу, богов и все что угодно, но только не самих себя» [9, с. 415].
Подобная двойственность в понимании судьбы отразилась в двух основных направлениях исследования феномена жизненного сценария личности. Первое направление опирается на исследовательскую установку о бессознательном формировании и реализации человеком своего жизненного сценария, - это, в первую очередь исследования феномена повторяющегося поведения и сценарной предопределенности жизни, что в большей степени характерно для западных подходов к изучению проблемы жизненного сценария (З. Фрейд, К. Хорни, К.Г Юнг, Э. Берна, Й. Стюарта, К. Штайнера, С. Вуллэмса, А. Шутценбергер и др.).
Второе направление связано с установкой на возможность сознательно-
го выбора, самоопределения и регуляции человеком своего жизненного пути. (Б.Г.Ананьев, С.Л.Рубинштейн, К.А.Абульханова-Славская, Н.В.Гришина, Н.В.Дружинин, А. Адлер, Г. Олпорт, Р. Мэй, Л. Бинсвангер и др.)
В России такое направление исследований было заданно трудами А.Н. Леонтьева, С.Л. Рубинштейна, Б.Г. Ананьева и др., где основным атрибутом личности выдвигалась активность: субъект «обозначает», «определяет» себя своей активностью. Такие характеристики, как жизненные цели, стратегии жизни, смысловые ориентации и др., опосредуют взаимодействие человека с миром. Согласно субъектно-деятельностному подходу, личность осознанно выбирает и регулирует процесс жизни. По выражению С.Л. Рубинштейна, «человек сам определяет свое отношение к жизни, гармонично или дисгармонично связывая между собой трагедию, драму и комедию» [Цит. по: 7].
В западных подходах, начиная с А. Адлера и Г. Олпорта, также существуют подобные воззрения (это, в первую очередь исследования в раках гуманистической и экзистенциальной парадигм). Так, Адлер, предвосхищая положения гуманистической психологии, говорил, что в постоянном стремлении к совершенству, люди способны планировать свои действия и определять собственную судьбу. Именно выбор жизненной цели задает вектор движения и отражает отношение человека к собственной жизни [23]. Г.Олпорт рассматривал личностный рост как активный процесс «становления», в котором индивидуум берет на себя определенную ответственность за планирование хода своей жизни. В своем труде «Основные особенности психологии личности» (Becoming: Basic considerations for a psychology of personality, 1955), Олпорт писал: «Некоторые теории развития основаны, главным образом, на поведении психически нездоровых и тревожных людей или же на выходках доведенных до крайности лабораторных крыс. Очень немногие теории сформировались на основе изучения здоровых человеческих существ, таких, которые не столько стараются сохранить свою жизнь, сколько стремятся сделать ее осмысленной» [25, p. 180].
Ни Адлер, ни Олпорт, подчеркивая способность человека к свободному жизнетворчеству, не изучали проблему негативного жизненного сценария личности. Скорее всего, в силу того, что предопределенность жизненного сценария, с их точки зрения, не является проблемой здоровой личности со здоровым и свободным целеполаганием.
Собственно поэтому, линия исследования некоей предопределенности сценарного поведения разрабатывалась в рамках психотерапии, и первым, кто обратил внимание на склонность индивида воспроизводить в своем поведении повторяющиеся мотивы вне зависимости от ситуации, был З. Фрейд, который описал этот феномен в терминологии навязчивого (повторяющегося) поведения. Работая с навязчивым поведением, З. Фрейд пришел к мысли о том, что природа повторяющихся действий инстинктивна: первые сильные эмоциональные реакции индивида закрепляются в форме рефлекса, который индивид склонен воспроизводить в дальнейшей жизни, воспроизводя как эмоциональные реакции, так и тип поведения, который им соответствует.
Постюнгианская психологическая традиция склонна считать, что сценарные проявления личности обусловлены архетипическими образами, и по сути также инстинктивны. В частности, Дж. Хиллман, постюнгианский аналитик, в работе Архетипическая психология (Archetypal Psychology, Uniform Edition, Vol. 1 (Spring Publications, 2004) определяет архетип как принцип, организующий феномен образности, принцип, обеспечивающий психическую реальность специфическими паттернами и привычными свойствами - универсальностью, типичностью проявления, регулярностью, постоянной повторяемостью на протяжении многих веков. Те же самые качества присущи и инстинкту. «Энергия архетипа инстинктивна, поскольку архетип по своей сути есть инстинкт; архетип есть «поведенческий паттерн» инстинкта, его значение или, как выразился Юнг, «его психический эквивалент» [22, с 5, курсив наш].
Хотя феномен повторяющегося типичного поведения исследовался достаточно интенсивно, термин «сценарий» вошел в терминологический аппарат психологии сравнительно поздно. Концепция сценария была разработана Э. Берном и его коллегами, особенно К. Стайнером, в середине 60-х годов. И в настоящее время она является, наряду с моделью личности, основанной на состояниях Я (эго-состояниях), центральной идеей транзактного анализа [20].
В работе «Принципы группового лечения» Берн определил жизненный сценарий как «неосознаваемый план жизни». Позже, в книге «Что вы делаете после того, как сказали «привет», он дал более полное определение: «План жизни, который составляется в детстве, подкрепляется родителями, оправдывается последующими событиями и завершается так, как было предопределено с самого начала» [1].
Согласно Э. Берну, жизненный сценарий является некоей бессознательной структурой, программой поступательного развития, управляющей жизнью человека и определяющей его поведение в важных жизненных аспектах.
Транзактные аналитики большое внимание уделяли феномену повторяющегося поведения, которое в рамках транзактного подхода получило название «сценарное поведение». В работах Э. Берна и его последователей описаны два фактора, наличие которых повышает вероятность «включения» сценарного поведения: 1) ситуация «здесь и теперь» переживается как стрессовая; 2) имеется некоторое сходство между ситуацией «здесь и теперь» и стрессовой ситуацией в детстве, в которой сформировалась программа сценарного поведения [2; 20; 21; 24; 26]. Признаком сценарного поведения является определенная, зафиксированная последовательность мыслей, чувств и действий, которая воспроизводится каждый раз в неизменном виде, в одном и том же порядке. Может меняться контекст, обстоятельства и даже содержание ситуаций, но распознаваться и трактоваться личностью они будут всегда схожим образом, соответственно, и вести себя человек будет схожим способом. Каждый раз по завершении сценарного цикла (в терминологии Э. Берна) личность делает из состоявшегося события одни и те же выводы, подкрепляет одни и те же когнитивные и эмоциональные установки, способствуя тем самым закреплению модели сценарного поведения. Таким
образом, можно говорить о некоторой устоявшейся модели поведения или схеме действий, которая воспроизводится в ряде аналогичных жизненных ситуаций.
С. П. Гурская, рассматривая феномен сценарного поведения личности, подчеркивает, что нередко непроизвольная повторяемость типичных жизненных ситуаций и проблем трактуется субъектом как неудовлетворительная, нежелательная, но неизбежная. Неизбежность повторяемости обусловлена тем, что субъект не осознает механизмы возникновения повторяющихся ситуаций, а также не находит способы сознательного контроля хода повторяющихся событий. Можно сказать, субъект не отдает себе отчет в том, по каким причинам с ним постоянно происходят одни и те же неудовлетворительные события, почему ему приходится сталкиваться с одними и теми же повторяющимися специфическими проблемами, предотвратить появление которых личность не в состоянии [7].
И тогда мы сталкиваемся с прямо противоположными теоретическими установками, на основании которых рассматривается феномен жизненного сценария личности: с одной стороны, человек - творец собственной жизни, и представители психологической науки, которые придерживаются такой точки зрения, практически с отвращением говорят о предопределенности и неотвратимости разворачивания жизненного сценария.
С другой стороны, в многочисленных исследованиях, посвященных проблеме жизненных сценариев личности, неоднократно подчеркивалось, что жизненный сценарий личности не всегда обусловлен сознательным выбором человека (Ф.Перлз, А.А. Шутценбергер, С. Гроф и др.), и наиболее полно и четко рисунок жизненного сценария личности проявляет себя в условиях переживания кризиса либо нахождения в нестандартных ситуациях, причем разворачиваться жизненный сценарий может не только независимо от волевого намерения человека, но и вопреки такому намерению, то есть, крайне нежелательным для человека образом.
3. Проблема формирования предпосылок сценарного поведения в контексте субъектно-бытийного подхода
Но если сценарное поведение может реализоваться независимо от волевого намерения человека, и даже вопреки такому намерению - закономерно встает вопрос, «кто» является «автором» такого поведения?
Если отойти от привычного стереотипа о роли подсознательной сферы в регулировании поведения человека, с одной стороны, и обратиться к пониманию личности как некоего психического органа, принадлежащего индивиду и «обслуживающего» его жизнедеятельность, с другой стороны, мы можем прийти к мысли о том, что именно личность, в таком ее понимании, является источником повторяющегося поведения как воспроизведения эмоционально - поведенческого рефлекса, сформированного в онтогенезе и являющегося основой сценарного поведения человека.
По З.И. Рябикиной, личности предшествуют три пространства системно
организующихся объективных материальных явлений (пространство организми-ческих характеристик, включающее нейродинамические явления, пространство событий среды, пространство деятельности). Они же предопределяют ее (личности) генез на начальных стадиях. Но далее рост субъектности реализуется в стремлении личности «экстериоризировать» себя в среду, привнося в нее свое, преобразуя ее в соответствии с собственными смыслами.
Если рассматривать динамику возрастного развития с точки зрения расширения бытийности личности по мере прохождения стадий развития, в таком развитии личность осваивает позиции в отношениях Я - Мир (досознательный уровень, базовое доверие - недоверие к Миру), Я - Ты (предсознательный уровень, доверие - недоверие к Другому), Я - Они (сознательный уровень, доверие - недоверие к социуму). По мере прохождения стадий развития личностью осваиваются различные позиции в отношениях - доминантная, пассивная, либо здоровая, адекватная теме возраста. Такие позиции сопровождаются определенными эмоциональными состояниями (то есть, переживаются), встраиваются в структуру личности, и впоследствии на правах значимых частей личности начинают экспансироваться во внешнее пространство, организуя бытие согласно своим смыслам.
Таким образом, ситуация, сложившаяся в современной науке (тенденции к интегративности, постнеклассическая научная парадигма) требует совершенно иного отношения к проблеме переживания и эмоциональности человека как важнейшей составляющей его бытийности.
Сущность постнеклассицизма в том, что он центрирован на решение проблемы саморазвития. Если психику человека рассматривать как саморазвивающуюся систему, отличающуюся открытостью и синергетическими (взаимоуси-ливающими, вместе действующими) эффектами, феномен переживания, также как и проблему эмоциональности, следует рассматривать не как отдельно стоящие феномены, но как части единой взаимообусловленной системы, где аффективные, конативные и когнитивные характеристики взаимно отражаются в поведении, мировоззрении, процессах самоопределения и смыслоопределения. И с другой стороны, такие же процессы взаимовлияния, взаимоотражения и вза-имообуславливания связывают человека и среду.
Практически аксиоматичным считается положение о том, что в досозна-тельном периоде жизни, новорожденности и младенчестве, роль эмоций является необычайно высокой, эмоции сопровождают и направляют процессы формирования потребностей и являются критерием и способом отношений с окружающим миром и значимыми взрослыми. Но и для сознательного возраста роль эмоций не менее важна. Помимо того, что чувства и эмоции дают человеку субъективное ощущение полноты жизни, многие исследователи, говоря о характере функционирования эмоций, подчеркивают их способность определять и выявлять субъективную, личностную значимость того или иного события для конкретного человека. П. В. Симонов называет эмоции «универсальной мерой значимости» [18].
Индивидуальная история человека насыщена различными событиями -«узловыми моментами и поворотными этапами <...>, когда с принятием того или иного решения на более или менее длительный период определяется дальнейший жизненный путь. Линия, ведущая от того, чем человек был на одном этапе своей истории, к тому, чем он стал на следующем, проходит через то, что он сделал» [12, с.218].
Но направление решений, принимаемых человеком зависит не только от его возможностей и способностей, но и во многом от того эмоционального опыта, который такому решению предшествовал. Мировоззрение также формируется в зависимости не только от системы полученных знаний, но и от той системы отношений, в которой формировалась личность человека. При этом, мировоззрение, как отмечает Е.Е. Сапогова, это не только система знаний и опыта, но и система убеждений, переживание которых сопровождается чувством их истинности, правильности [17].
В возрастной психологии существует ряд наблюдений, связывающих появление отдельных эмоциональных реакций с рамками определенного возраста. В большей степени, на наш взгляд, это связано с феноменологией возрастных кризисов.
В отечественной психологии понятие «возрастной кризис» введено Л.С. Выготским, который определил его как целостное изменение личности человека, регулярно возникающее при смене стабильных периодов [4].
Основными причинами возрастных кризисов, по мнению большинства отечественных учёных, являются обострения основных противоречий: с одной стороны, между возросшими потребностями ребёнка и его всё ещё ограниченными возможностями, а с другой - между новыми потребностями ребёнка и сложившимися ранее отношениями со взрослыми. Эти противоречия рассматриваются как движущие силы развития.
Суть личностного кризиса - это конфликт между старым и новым, между привычным прошлым и возможным будущим, между тем, кто ты есть сейчас и тем, кем бы ты мог стать. Таким образом, кризис - это своеобразная реакция личности на ситуации, требующие от нее изменения способа бытия - изменения отношения к себе, другим людям, окружающему миру и основным экзистенциальным проблемам. Можно сказать, что в этом существует определенная схожесть возрастных и экзистенциальных кризисов. Другими словами - возрастные кризисы - это также экзистенциальные кризисы, преодоление которых способствует не только развитию, но и становлению личности. Потому что переход на следующую возрастную ступень может приравниваться к новому этапу личностной трансформации.
Именно в критических периодах детского развития эмоциональные реакции ребенка начинают проявляться особенно отчетливо. И при этом настолько отчетливо, что описание таких реакций становиться одной из характеристик особенностей детского развития (например, кризис 3х лет, «кризис волеизъявления»). Это связано с тем, что новая социальная ситуация развития диктует новый
вид системы отношений с внешней реальностью, а тем самым возникает необходимость в осваивании новой позиции, которая с необходимостью сопровождается эмоциональными состояниями, не характерными для предыдущих этапов развития. Поэтому онтогенез эмоционального развития может быть представлен с учетом осваивания новых позиций в отношениях Я - Мир, Я - Ты, Я - Они. Например, при кризисе 3-х лет (Я - Ты отношения) формируются базовые для этого возраста позиции 1) доминирования, 2) подчинения, 3) сотрудничества, которые закрепляются в последующем возрастном периоде, трансформируясь в эмоционально-поведенческий стереотип, который человек с необходимостью будет воспроизводить в дальнейшей жизни.
Таким образом, возрастные кризисы развития сопровождаются манифестацией эмоциональных реакций, связанных с осваиванием новой позиции в системе отношений ребенок - среда. Характер отношений, в которые на каждом новом этапе развития вступает ребенок, обуславливает позицию в отношениях, которая сопровождается определенными эмоциональными и поведенческими реакциями (в том числе мотивационными и потребностными), что в свою очередь порождает определенный способ проживания кризисной ситуации развития. Устойчивый способ проживания кризисной ситуации развития в дальнейшем может сформировать модель эмоционально-поведенческого реагирования, которая в дальнейшем и может служить основой сценарного поведения личности.
литература
1. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Екатеринбург: Литур, 2001. - 576
с.
2. Берн, Э. Трансактный анализ в психотерапии: Системная индивидуальная и социальная психиатрия: пер. с англ. / Э. Берн. -М.: Академический Проект, 2001. - 320 с.
3. Борискин В.М. История европейской философии : учеб.пособие. Саранск: Изд-во Мордовского ун-та, 2002.- 116с. С. 15.
4. Выготский, Л. С. Исторический смысл психологического кризиса // Выготский Л.С. Собр. соч. В 6 т. Т. 1. - М. : Педагогика, 1982. - 390 с.
5. Гришина Н.В. Жизненные сценарии: нормативность и индивидуализация // Психологические исследования: электрон. науч. журн. 2011. N 3 (17). URL: http://psystudy.ru
6. Гурская С.П. Программа сценарного поведения // Вестник ЮУрГУ Серия «Психология», 2013, том 6, № 1. / С. 101 - 104.
7. Дружинин В.Н. (ред.) Жизненные планы и жизненный сценарий (16.4). Психология /Учебник для гуманитарных вузов. Спб: Издательский дом «Питер», 2001. URL: http://www.bibliotekar.ru/psihologia-2/152.htm.
8. Мизинова А.И. Жизненные сценарии личности: основные подходы к рассмотрению // Известия Саратовского ун-та. Нов. серия. Сер. Философия.
Психология. Педагогика. 2013. Т. 13. , вып. 4.
9. Платон. Избранные диалоги. М.: Эксмо, 2013. - 768 с. С. 415.
10. Понятие судьбы в контексте разных культур / Сб. научн. ст. М.: Наука, 1994. - 320с. С. 26.
11. Пряжников Н. С. Профессиональное самоопределение: теория и практика. М.: Академия, 2007. -189с.
12. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. В 2 т. / С.Л. Рубинштейн. М.: Педагогика, 1989. - Т. II. - 328 с. с.218.
13. Рябикина З.И. Личность как субъект формирования бытийных пространств // Субъект, личность и психология человеческого бытия / Коллективная монография / Под ред. В.В. Знакова, З.И. Рябикиной. Москва: Изд-во «Институт психологии РАН», 2001(б). URL: http://psy.su/psyche/projects/1277/ Дата обращения: 6.11.2013.
14. Рябикина З.И. Бытийный подход к рассмотрению личности и личностный подход к рассмотрению бытия // Монография «Психология личности и ее бытия. Теория, исследования, практика». Краснодар. Изд-во Кубанского гос. унта, 2003. - С. 5-36
15. Рябикина З.И. Перспективы исследований личности с теоретико-методологических позиций психологии субъекта // Человек. Сообщество. Управление. 2013, №3. С. 6-19.
16. Рябикина З.И., Тиводар А.Р. // Личностная идентичность в супружеских отношениях / Человек. Сообщество. Управление. 2011, №4, (с. 4-12) с. 6.].
17. Сапогова Е.Е. Психология развития человека. -- М.: Аспект пресс, 2001.
- 460 с
18. Симонов П.В. Мотивированный мозг. / М.: Наука, 1987. -272 с.
19. Синягин Ю. В., Переверзина О. Ю., Яковлева Ю.А., Полякова А.В. Основные подходы к исследованию жизненных стратегий личности // Акмеология. 2010. № 1. С. 27-34.
20. Стюарт И. Джойнс В. Современный транзактный анализ. (пер.) СПб.: Социально-психологический центр, 1996. - 330с.
21. Стюарт И., В. Джойнс В. Жизненный сценарий: как мы пишем историю своей жизни. (пер.) Библиотека Фонда содействия развитию психической культуры (Киев), 2000. URL: http://psylib.org.ua/ books/stewj01/index.htm
22. Хиллман Дж. Архитепическая психология. (пер.) Изд.: Б.С.К., 1996. -157 с. URL: dic.academic.ru>dic.nsf/ruwiki/322073
23. Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. Основные положения, исследования и применение. (пер.) СПб.: Питер Пресс, 1997. — 608 с.
24. Штайнер, К. Сценарии жизни людей. Школа Эрика Берна / К. Штайнер.
- СПб.: Питер, 2003. - 416 с.
25. Allport G. W. Becoming: Basic considerations for a psychology of personality. New Haven, CT: Yale University Press, 1955.
26. Kahler, T. The Miniscript / T. Kahler, H. Capers // Transactional Analysis Journal. -1974. - V. 4. - No. 1. - P. 27-42.
