CC BY
145
УДК 930.1
Г. В. КОСАРЕВ
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
ПРОБЛЕМА ЭВОЛЮЦИИ СЕЛЬСКИХ КЛАССОВ НА ТЕРРИТОРИИ ФРАНЦИИ В ПЕРИОД ПЕРЕХОДА ОТ АНТИЧНОСТИ К СРЕДНИМ ВЕКАМ В ОСВЕЩЕНИИ АНРИ СЭ
В статье кратко анализируются положения подхода А. Сэ об эволюции сельских классов и домениального режима на территории Франции в поздней античности и раннем средневековье как примера авторской интерпретации в русле теории романского континуитета.
Ключевые слова: сельские классы, домениальный режим, эволюция, романский континуитет, историография.
Исследование концептуальных подходов французского историка Анри Сэ (1864 — 1936) представляет значительный научный интерес уже потому, что он является основателем школы аграрников-медие-вистов историко-экономического профиля во Франции. В отличие от немецких, английских и русских историков второй половины XIX века, широко интересующихся вопросами аграрной истории средних веков, французские медиевисты в этот период сравнительно мало специально занимались аграрной тематикой. Оживление интереса к аграрной истории проявилось только в работах Н. Д. Фюстеля де Ку-ланжа и Ж. Флакка. Однако и для них эти вопросы не являлись единственным предметом исследования и рассматривались ими в основном применительно к раннему средневековью [ 1 ].
Научное наследие Анри Сэ очень велико и разнообразно. Оно включает в себя работы по разным вопросам экономической истории Франции не только средних веков, но и нового времени [2], а также по методологическим проблемам [3]. Профессор Реннского университета, выпускник Сорбонны, ученик А. Люшера, он выдвинулся на видное место во французской историографии в 1900-е годы именно благодаря своим работам по аграрной истории. Однако, поскольку Анри Сэ интересует нас прежде всего как медиевист, мы остановимся на одной его известной и фундаментальной работе по аграрной истории средневековой Франции синтетического типа «Сельские классы и домениальный режим во Франции в средние века» [4]. Эта работа была тепло встречена современниками. Так, в 1901 году историк Р. Дарест в своей рецензии писал: «Обладая такими же ресурсами, что и его предшественники, Сэ, возможно, не сделал ничего отличного от них, но он столкнулся с широчайшим материалом, который требует стольких усилий для его синтеза...» [5). Данная работа будет интересовать нас в связи с приверженностью Анри Сэ к концептуальным построениям Фюстеля де Ку-ланжа и интерпретацией им аграрной истории раннего средневековья под углом теории романского континуитета и вотчинной теории [6]. Эта книга Сэ
охватывает период от IX до середины XIV столетий, но основу в объяснении соответствующих средневековых процессов автор находит в теоретическом обосновании периода III —VIII веков, когда, по его мнению, можно говорить об уже существующей вотчинной системе (в терминологии Анри Сэ — домениальный режим).
Решение научных проблем по различным вопросам аграрной истории в конце XIX — начале XX вв. решалось на основе двух противоборствующих теорий — общинной (Марковой) и вотчинной. Оба подхода ведут своё происхождение из немецкоязычной историографии, и там же они сформировались в классическом виде. Так, общинная теория исходным пунктом аграрной эволюции и всего строя западноевропейского средневековья считала общину-марку, в которой пашня была индивидуальной собственностью (при сохранении некоторых прав общины), а пастбища, леса и другие угодья — общей собственностью. В процессе феодализации пахотные наделы превратились в зависимые крестьянские держания. Основателями данной теории принято считать немецких историков Г. Л. Маурера, Г. Вайца и других (7]. Вотчинная теория отводила вотчине определяющую роль в социально-экономической, политической, культурной жизни западноевропейского средневековья. Под вотчиной её сторонники понимали комплекс феодальной земельной собственности и связанных с нею прав на зависимых крестьян. Вотчина, как правило, делилась на господское хозяйство (домен) и крестьянские держания. В пределах вотчины её собственнику (обладавшему правом иммунитета) принадлежали административная и судебная власть, право взимания налогов. Синонимы вотчины — сеньория, манор, поместье. Основателями и первыми разработчиками вотчинной теории были К. Т. Инама-Штернегг, К. В. Бюхер и другие [8).
Во Франции после 1870 года Н. Д. Фюстель де Куланж широко заявил о себе тем, что единственный стал пропагандировать вотчинную теорию перед лицом активного несогласия с ней большинства французских историков [9J. Фюстель настаивал на
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №2 (86) 2010
том, что Римская империя — не упадок Рима после республики, а качественно новая и более высокая ступень развития, на которой ещё в Ш — У вв. созрели экономические предпосылки социальных и административно-правовых ячеек средневековья в виде крупных поместий. В них эксплуатировался труд посаженных на землю рабов-сервов (серваж стал главной формой раннего крепостничества), попавших в зависимость колонов и утративших былую свободу лиц из числа поселившихся в империи германцев. Все они в совокупности составили позднее класс крепостных. Государственные и общественные порядки в меровингской Галлии почти целиком определялись римским наследием, а вовсе не исключительной ролью германских варваров, якобы принесших туда древнюю свободу, общину-марку и политическое устройство. Напротив, германцы уже не знали прежней свободы и социально расслоились, вместо общинного землевладения существовала частная собственность, а франкские, бургундские и вестготские государственные, фискальные и судебные органы лишь копировали институции римского права. Да и вообще не было какого-то сокрушительного вторжения германцев с завоеванием римских провинций, ибо в Галлию постепенно переселялись на протяжении длительного времени немногочисленные германские племенные группы, союзные Риму, либо отдельные разбойные отряды, причём ни те, ни другие не были способны создать принципиально новое общество и только приспособились к прочным романским традициям [10], что и составляет суть теории романского континуитета в духе Фюстеля. Несмотря на крайность романистической позиции, важным является замечание Фюстеля о том, что германцы были достаточно развиты и имели более или менее сложную социальную стратификацию и представление о собственности на землю [11]. Радикальность позиции Фюстеля, отчасти, объясняется его политическими взглядами, которые, в конечном итоге, обусловили его взгляды на историю [12]. К тому же не следует забывать и о весьма тенденциозных исследовательских приёмах, которые использовал французский историк [13].
Отношение к концепции Фюстеля де Куланжа в исторической науке было неоднозначным. Однако А. Сэ относился, скорее, к её сторонникам. В 1930 году, когда праздновалось 100-летие со дня рождения Фюстеля де Куланжа, в момент особого апогея его популярности, Сэ обвинял противников его теории в предвзятости и антинаучности: «В основном, чтобы обосновать какую-нибудь теорию, нам не нужно превратно истолковывать факты, коверкая их смысл, как это делали учёные, которые всеми силами пытались доказать, что земельная собственность имела коллективное происхождение» [14].
Основную задачу своего научного исследования Анри Сэ видел в понимании эволюции сельских классов в средние века и природы домениального режима. Чтобы прояснить первый момент, по мнению историка, необходимо разобраться в происхождении второго, то есть домениального режима. «Институт, который наилучшим образом характеризует социальный порядок в средние века, — это серваж; фундаментальный институт античного общества — это рабство. Понять, как рабство трансформировалось в серваж в результате долгой эволюции, значит признать, что социальный порядок в средние века был обусловлен, в значительной мере, социальным порядком античного мира» [15].
Сэ с самого начала объявляет о своей приверженности к романистической теории в духе Фюстеля де Куланжа. Так, он полагал, что домениальный режим имеет древнее происхождение, хотя полностью сформировался в эпоху средневековья. Уже в период Римской империи намечаются его существенные черты, которые стремятся к закреплению. Появление домениального режима было обусловлено экономическими процессами. Это была тенденция, указывает автор, «выраженная основополагающими и длительными экономическими процессами, которые и породили домениальный режим» [16]. Здесь видна приверженность французского историка к экономической интерпретации истории. Анри Сэ считает также, что в средние века, как и в античности, все социальные институты зиждутся на организации семьи и собственности. «Такая организация известна у греков и у римлян, она длилась непрерывно с того времени, да и сегодня неполностью исчерпана» [17]. Это высказывание интересно также тем, что характеризует воззрения Сэ на характер исторического процесса. Как отмечает И. С. Кон, Анри Сэ считает любую периодизацию истории субъективной и произвольной, «.. .так как история не знает резких граней и всё в ней перемешано. При этом отрицание научной периодизации Сэ прямо связывает с. эволюционизмом» [18]. Отсюда, по мнению французского историка, заключает И. С. Кон, невозможно определить грань между античностью и средневековьем. Позиция Анри Сэ свидетельствует, что он продолжает линию, предложенную ещё Фюстелем де Куланжем, в отношении преемственности античности и средних веков, то есть романского континуитета.
Итак, по мнению А. Сэ, во времена Римской империи, а именно в III веке, мы уже можем наблюдать ситуацию трансформации сельских рабов под влиянием развития колоната. В своей оценке эволюции античного рабства он солидарен с позицией Фюстеля де Куланжа. Анри Сэ отмечает, что в крупных доменах на всём протяжении существования римского общества наряду с сервильной эксплуатацией существовали «фермеры», которые выплачивали собственнику арендную плату в деньгах. Однако со временем сдача в наём превращается в испольщину, «фермеру» было проще отдавать арендную плату продукцией своего сельскохозяйственного труда, чем денежной суммой, таким образом, происходит постепенная натурализация хозяйства. Однако о причинах этого процесса историк не говорит ничего, хотя и подчёркивает его значение. «Этот факт имеет огромную важность, очевидно, что фермер отдавал часть своего урожая и за этим внимательно следил и надзирал управляющий домена, который чаще всего принадлежал к сервильному состоянию; отныне испольщику было весьма сложно освободиться, будучи теперь прикованным к домену, приобретая наследственное положение» [19].
Кроме того, продолжает Сэ, те многие земли, которые оставались нетронутыми, передавались свободным людям, не имевшим наследственного права на эту землю, чтобы обеспечить её обработку. Автор полагает, что это было довольно распространённой практикой для больших доменов, земель фиска, где в имениях (saltus) находились ещё не возделанные обширные земли (landes). «Эти свободные колоны и не мечтали покинуть землю, на которой фактически жили, да и собственник не был заинтересован изгонять их оттуда. Таким образом, происходила их фиксация в домене» [20]. Исследователь изображает
весьма идиллическую картину, где все довольны своим положением, а всё происходящее естественно и закономерно.
Однако такая точка зрения не слишком объективна, так как Сэ игнорирует кризис III века, который потряс всё здание Римской империи до самого основания и который не мог не повлиять на развитие аграрных отношений. Предлагаемая историком интерпретация, неплохо показывает сложившуюся в тот период практику, но оказывается несостоятельной в отношении причин её установления.
Вопрос о причинах кризиса III века по-прежнему не решён до конца, хотя проявления его известны достаточно хорошо. Римская администрация столкнулась, как бы мы сейчас сказали, с серьёзным бюджетным дефицитом [21], поэтому постоянно увеличивались размеры литургий для состоятельных граждан, вводились чрезвычайные налоги. Как отмечал М. И. Ростовцев, «несмотря на неоднократные попытки улучшить положение низших классов, всё же им, как и высшим слоям населения, за немногим исключением, жилось очень плохо, особенно в экономическом отношении. Чем тяжелее давил груз государства на высшие слои, тем невыносимее становилось положение низших классов» [22]. В условиях, когда власти нуждались в мобилизации всех сил для решения внутренних и внешних проблем, насильственные методы управления становятся нормой. «Дополнением к системе реквизиций был личный труд каждого жителя. На обязанности этого всеобщего личного вклада базировался рекрутский набор и проведение всех принудительных работ по требованию властей» [23]. Стоит ли удивляться, что в данной ситуации мнения низших слоёв никто не спрашивал? «Крестьянин был обязан всегда находится там, где он жил, и заниматься своим сельским трудом вне зависимости от своих личных желаний и склонностей» [24]. Таким образом, вывод А. Сэ о взаимной заинтересованности свободных колонов и собственников земли, высказанный без учёта исторической ситуации III века, выглядит односторонним и потому мало убедительным.
Тенденциозность автора проявляется также и в его утверждении о мирном проникновении варваров на территорию Империи: «Варвары, которые занимали территории по рубежам империи, тоже просили земель. Правительство охотно шло им навстречу...» [25]. Между тем хорошо известны факты неоднократных вторжений варварских племён, от которых страдали наиболее развитые и богатые римские провинции. Так, в 276 году германцы вторглись в Галлию, в результате чего «богатейшие галльские районы были разграблены и опустошены, а города в своём большинстве так сильно пострадали, что уже никогда не смогли оправиться» [26]. Но Анри Сэ не интересуют такие «мелочи». Он ограничивается указанием порядка расселения пришлых племён на землях Империи, следуя за работой Фюстеля де Куланжа «Римский колонат» [27]. Очевидно, что для Сэ, как и для Фюстеля, нет особой разницы между пришлыми германцами и местным галло-римским населением. Сэ считает, что акт обоснования на определённой территории всегда обладает характерной особенностью, и в подтверждение этого цитирует указанное произведение Фюстеля де Куланжа: «Собственники земли могли требовать от них (пришлых германцев. — Г. К.) только работы в качестве свободных людей. Они не имели права превращать их в рабов, а также не должны были требовать от них работ, кроме тех, которые связаны с сельским хозяйством» [28]. Та-
ким образом, этим колонам запрещалось покидать поля, а собственникам их изгонять.
Из рассуждений Анри Сэ следует, что серваж — результат естественной экономической эволюции колоната, лишь закреплённый законодательством Поздней империи. «Так, в результате незаметного перехода, колонат трансформируется в серваж» [29]. Таким образом, уже в эпоху поздней античности А. Сэ обнаруживает все признаки, необходимые для характеристики основных взаимоотношений между владельцем поместья и его сельскими держателями. По мнению историка, эта тенденция только прогрессирует и всё больше преобладает на протяжении IV и У веков. Сэ считает, что нужно чётко представлять себе положение колона. Он обладает всеми личными правами, свойственными свободному человеку. Так, он может сочетаться законным браком; кроме того, может владеть землёй на правах полной собственности, которых он, однако, со временем лишается. «Мы не вправе смешивать его статус с рабским, но, в действительности, он постепенно переходит в статус серва» [30]. Строгое прикрепление колона к домену отражает, по мнению Анри Сэ, прямую взаимосвязь положения сельских классов и природы домениаль-ного режима. «Колон — это уже средневековый серв, он обрабатывает землю, находясь в зависимости, он выплачивает арендную плату, зафиксированную обычаем» [31]. Отсюда, домениальный режим возникает в силу естественной необходимости в поддержании такого порядка. В то же время А. Сэ признаёт, что в установлении его было заинтересовано, прежде всего, римское государство, о чём свидетельствуют многочисленные императорские эдикты.
Другой процесс в эволюции сельских классов, действующий в том же направлении, французский историк усматривает в изменении положения рабов. «Таким образом, мы видели, что вследствие нескольких незаметных изменений свободный колон исчезает, превращаясь в серва. Понимание этого процесса не менее интересно, чем постепенное возвышение раба до более высокого статуса, также становящегося сервом» [32]. Но эта трансформация, продолжает Сэ, должна была осуществляться гораздо дольше и поэтому менее очевидна. Рабов сажают на землю, вменяя им в обязанность её обработку и выплату оброка. Несмотря на то, что раб по-прежнему бесправен, фактически он приближается к статусу свободного римского колона, также посаженного на землю. «С VI века во всей поздней Римской империи мы видим исчезновение рабства, чтобы на его месте появился серваж. Серваж же напоминает римский колонат.» [33]. Таким образом, из рассуждений французского историка следует, что экономические и социальные преобразования несут на себе отпечаток устойчивой и закономерной необходимости, эти преобразования очень долгие и почти незаметные для современников, лишь мелкие модификации к уже существующей системе.
Такова позиция Анри Сэ в отношении положения сельских классов, не особенно изменившегося (что весьма сомнительно) между античностью и средневековьем, да и Римская империя на западе для Сэ ещё существует в VI веке. Таким образом, по его мнению, именно в римской эпохе нужно искать отдалённые истоки домениального режима. Два названных процесса в социальной сфере были экономически обусловлены.
Наблюдения А. Сэ относительно эволюции положения колонов, с одной стороны, и рабов — с дру-
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (86) 2010 ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №2 (86) 2010
гой, в период поздней античности подтвердили последующие исследования. Однако последующие исследования, не отрицая в целом процесс своеобразного «усреднения» положения сельских классов, приходят к выводу, что в его результате и сложился класс зависимых сельскохозяйственных производителей, который юридически и экономически отличается от рабов и свободных земледельцев Поздней империи [34].
В заключении необходимо отметить, что рассмотренный процесс эволюции сельских классов является и ключом к пониманию природы и причин окончательного закрепления домениального режима в эпоху Каролингов. Так, по мнению Анри Сэ, феодализм — это категория политико-правового характера, возникшего не раньше правления этой династии. Французский историк сводит понятие феодализма к наличию вассально-ленных отношений, иммунитета и патроната сеньора над мелкими держателями его земли. В объяснительной схеме историка феодализм не является главным результатом аграрной эволюции между античностью и средними веками, центральное место занимает домениальный режим (система крупного землевладения), который при наступлении феодализма лишь усовершенствовал и закрепил свои давно существующие черты. Домениальный режим, возникший в недрах Римского государства, стал лишь альтернативой в поддержании порядка, после того как чиновники «Вечного города» перестали осуществлять необходимый контроль. Своеобразный тандем в эволюции сельских классов и домениального режима представляется для автора красную нитью, проходящей через всю его книгу и определяющей в его представлении суть социально-экономических отношений во французской деревне на протяжении всего средневековья.
Библиографический список
1. См.: Гутнова Е. В. Историография истории средних веков. — М., 1985. — С. 206; Копосов Н. Е. Как думают историки. — М., 2001. — С. 201 — 202; Завьялова И. В. К характеристике историко-методологических взглядов Анри Озэ // Методологические и историографические вопросы исторической науки. — Томск, 1972. - Вып. VTI — VTII. - С. 116 - 117.
2. См., напр.: SËe H. Esquisse d'une histoire du rËgime agraire en Europe aux XVIII et XIX sincles. Paris, 1921; Idem. Les idËes politiques en France au XVII-e sincle. Paris, 1923; Idem. L'Ëvolution commerciale et industrielle de la France sous l'Ancien rËgime. Paris, 1925; Idem. Les origines du capitalisme moderne (Esquisse historique). Paris, 1926; Idem. Esquisse d'une histoire Ëconomique et sociale de la France. Paris, 1929, и др.
3. SËe H. MatËrialisme historique et l'interprËtation Ëconomique de l'histoire. Paris, 1927; Idem. Science et philosophie de l'histoire. Paris, 1928.
4. SËe H. Les classes rurales et le rËgime domanial en France au Moyen Вge. Paris, 1901.
5. Nouvelle revue historique de droit frayais et Ëtranger (1877). 1901 (AnnËe 25). P. 348.
6. Гутнова Е. В. Указ. соч. — С. 208 — 210.
7. Там же. — С. 79 — 94.
8. Там же. - С. 132 - 142.
9. Садретдинов Г. К. К вопросу о решении проблемы перехода от античности к средним векам в буржуазной историографии 20-30-х годов XX в. // Садретдинов Г. К. Историографические этюды. - Омск, 2003. - С. 195 - 196.
10. Шевеленко А. Я. Фюстель де Куланж (штрихи к портрету учёного) // Вопросы истории. - 1991. - № 12 . - С. 218.
11. Неусыхин А. И. Общественный строй древних германцев. - М., 2001. - С. 10.
12. Алпатов М. А. Политические идеи французской буржуазной историографии XIX века. - М.; Л., 1949. - С. 206 - 223.
13. См.: Садретдинов Г. К. К критике куланжистской методики исторического исследования // Садретдинов Г. К. Историографические этюды. - Омск, 2003. - С. 24 - 78.
14. SËe H. Fustel de Coulanges // Mercure de France. Paris, 1930. Livraison du 15 mars.
15. SËe H. Les classes rurales... P. 1.
16. Ibid. P. 2.
17. Ibid.
18. Кон И. С. Философский идеализм и кризис буржуазной исторической мысли. - М., 1959. - С. 325.
19. SËe H. Les classes rurales. P. 8.
20. Ibid.
21. Андерсон П. Переходы от античности к феодализму. -М., 2007. - С. 84 - 86.
22. Ростовцев М. И. Общество и хозяйство в Римской империи. - СПб., 2001. - Т. II. - С. 143.
23. Там же. - С. 159.
24. Там же.
25. SËe H. Les classes rurales. P. 8.
26. Ростовцев М. И. Указ. соч. - С. 181.
27. Fustel de Coulanges N. D. Le colonat romain // Recherches sur quelques problnmes d'histoire. Paris, 1885.
28. Fustel de Coulanges N. D. Le colonat romain ... P. 43.
29. SËe H. Les classes rurales. P. 9.
30. Ibid. P. 10.
31. Ibid.
32. Ibid. P. 11.
33. Ibid.
34. См., напр.: Блок М. Феодальное общество. - М., 2003. -С. 248 - 254; Андерсон П. Переходы от античности к феодализму. С. 96.
КОСАРЕВ Георгий Владимирович, аспирант кафедры всеобщей истории.
Адрес для переписки: 644077, г. Омск, пр. Мира, 55.
Статья поступила в редакцию 02.09.2009 г.
© Г. В. Косарев
